Утро началось бодро и оживленно.
Едва забрезжил рассвет, в имение явилась модистка Сара и принесла на последнюю примерку мое подвенечное платье. Вчера ее визит отменили – все слишком устали с дороги – встречу перенесли на сегодня.
Сара очень боялась не успеть к свадьбе, поэтому, порхая вокруг меня, словно птица, расспрашивала о каждой мелочи – не тесен ли корсет, удобны ли проймы и не слишком ли длинен подол. Меня все устраивало, и вскоре платье, подогнанное, подколотое и приживленное уехало на доработку обратно в салон.
После примерки состоялся завтрак. Лика, ночевавшая у меня в покоях, отправилась питаться на конюшню. Я пыталась предложить ей человеческую еду, но она категорически отказалась. Даже от любимого прежде мороженого. Оказывается, у людей, ставших лошадьми, вкусы меняются очень быстро и радикально.
Не успела я спуститься, как матушка накинулась на меня, призывая в срочном порядке поздравить Одди с годовщиной брака. За столом сестра была одна. Зейн уехал куда-то до вечера. Как сказал папенька, к ужину обещал быть.
Я промямлила дежурное «поздравляю» и села на свое место.
Одди смерила меня ледяным взглядом, кивнула через силу. Сестра досидела до конца завтрака с каменным лицом, а потом удалилась к себе. Кажется, обиделась. На что? Я ей вроде ничего такого не сказала, только поздравила…
– Элли, милая, – подсела ко мне матушка сразу после ухода Одетты. – Ты с ней как-нибудь уж наладь отношения. Я понимаю, прошлого не изменить, но вы же сестры.
– Попробую, – вздохнула я, а сама подумала: «Легко сказать – наладь! Я ведь даже не в курсе, из-за чего мы поссорились».
Вернувшись к себе, я задумалась. Помириться с Одеттой вот прямо сейчас, по волшебному щелчку пальцев, конечно, ну выйдет, но можно сделать первый шаг. Попробовать. Хоть леди Моргану порадую, она так искренне за нас переживает!
У Одди годовщина, значит, надо ей что-то подарить. А что? Я задумчиво обежала взглядом комнату. Тот вазон или этот канделябр? Помнится, в студенчестве, когда совершенно не было денег, я дарила подругам «бэушные» вещи, заявляя, что купила их в магазине антиквариата. Они понимали – сами такие же. С Одеттой это точно не пройдет. Мы живем в одном доме, и канделябры тут из одного гарнитура. А что если…
Я достала коробку с драгоценностями, открыла и задумчиво уставилась на блестящие камни. Что если выбрать какие-нибудь бусы или браслет? Тут от прежней хозяйки полно всего осталось, а мне жених новых богатств надарил – не обнищаю.
Поковырявшись в жемчугах и золоте, я выудила со дна хорошенький кулон с изумрудом и взвесила его на ладони. Ничего такой. Уж не знаю, понравится ли он Одетте… Если ей вообще что-то может понравится! Что-то, подаренное мной! Ладно, рискну…
На всякий случай я решила уточнить у верной Ланы происхождение кулона. Вдруг он имеет какую-то значимость для меня? Подарен на день рожденья родителями или (вдруг такое станется) самой Одди?
– Лана, подойди, ты мне нужна, – позвала я служанку.
Та ввалилась в покои и, с любопытством сверкая глазами, подошла.
– Что хотели, леди?
– Лана, напомни, пожалуйста, откуда у меня этот кулон? – задала я рискованный вопрос, рассчитывая на то, что моя забывчивость будет выглядеть естественно, ведь у Аурэлли тут половина драконьего клада запасена. Можно и запутаться.
Похоже, не сработало. Или украшение не то попалось. Слишком знаковое. Лана вылупила на меня глаза и изумленно шепнула:
– Да вы что же, леди, запамятовали? Серьезно?
– Ну, да. . . Забыла, – на миг растерялась я, но тут же взяла себя в руки, ведь отступать было поздно. – Тут этих украшений – пропасть, разве я могу помнить про каждое? – сказала резко, Лана даже испугалась.
– Так это же вам он подарил.
– Кто?
– Он, – служанка растерянно развела руками и шепотом добавила, – ваш поклонник.
– Какой? – с ходу брякнула я, искренне надеясь, что у такой красотки, как Аурэлли, поклонник имелся не в единственном экземпляре. – Имя назови? Конкретно?