Серый дракон под князем летел ровно и быстро, сила одевала коконом, защищая от обжигающего ветра, и упасть с дракона нельзя, так что вздремнуть было нелишне. Он не мог спать. Он ясно чувствовал, как такой же ветер, холодный и небрежный, растрепал теперь всю его жизнь, налаженную и ясную. А внизу простиралось море, серо-зеленое, неласковое в это время года, в седых космах волн, с одной стороны – бескрайнее…
Только не для него. Для драконов в этом мире нет ничего бескрайнего.
Он, Дьян – соддийский князь, коронованный истинной короной. У него нет наследников, потому что мальчишка, рожденный его непокорной и взбалмошной сестренкой восемнадцать лет назад от итсванского именя – пока не наследник. Ему ещё взрослеть. Князя некому заменить, потому что дед, Старший Дьян, на это уже не годен.
Он, князь Дьян, был дважды женат по обычаям предков, кроме того, у него были женщины и вне этих браков. И результат – одна дочь, маленькая Бина, выжившая чудом. Его любимая малышка, которую ещё годы отделяют от её первого полета. Она станет красавицей, как её мать, и такой же прекрасной летуньей, как все женщины в семье Дьянов – ему бы этого хотелось. Но она будет женщиной, которую отдадут замуж за чёрного дракона, может быть, в другой конец Содды – что для драконов расстояния? Она станет матерью чёрных драконов, но наследницей отца ей не стать и корону его не примерить – истинная корона Дьянов не ложится на головы женщин. Они примеряли, конечно, примеряли, и не раз – не ложится. Это так же верно, как то, что женщины не водят драконьи стаи. Правда, её сыновья могут стать наследниками Дьяна, так же, как он сам получил при рождении силу матери, а не отца…
Это закон жизни. Мужчинам полагается одно, женщинам другое. Не лучше и не хуже, просто другое.
Это всё к чему?..
Да к тому, конечно, что он, князь Дьян, даже любовницу на ночь не может выбрать просто так, не думая о том, что выбирает возможную мать своему ребенку. Мать Дьяну, который будет жить после него, продолжит его кровь и его род. От женщины, которую он возьмет себе в постель теперь, зависит, какими будут его внуки и правнуки.
И есть ведь счастливцы, которые могут не беспокоиться об этом вовсе! Они следуют желаниям, воле Провидения – а этим можно оправдать вообще всё. И когда по ним нежданно-негаданно бьёт вот эта самая, как её там… простая житейская магия, называемая внезапной любовью…
Нет, влюбленностью, говорил этот дурень Джелвер. Влюбленность может стать любовью, а может и не стать. Останется пустышкой, волнующей кровь, наполнившей дурманом разум – на какой-то срок, может, вовсе недолгий, а потом незаметно увянет, как и не было её. Но дети могут родиться.
Внезапная влюбленность, да. Житейская магия… проявление магии, наполняющей мир, пронизывающей его невидимыми стрелами, омывающей невидимыми волнами. И в один прекрасный момент происходит такой вот разряд, внезапный, как молния… нет, много разрядов, много молний, мир ведь велик. Наверное, в один и тот же миг не только князь Дьян потерял разум, а много кто ещё… только те, другие, радуются, они могут любить, могут быть счастливы, сколько повезет, могут предаваться дурману этой самой житейской магии.
Когда встречаются подходящие составляющие, получается разряд – тоже сказал Джелвер. Молния не бьет, к примеру, между деревом и камнем. Нужно соприкосновение родственных сил…
Тогда происходит их объединение, мгновенное и беспощадное. Разряд.
Дьян спросил – что это?! Что родственного есть между ним и девочкой, отец которой – маг Каюб? Джелвер ответил тогда, что не знает, и про родство не следует понимать буквально. И что магии сложно обучаться именно потому, что многое там не имеет четких понятий, которые можно изложить словами. При таком подходе и между камнем и деревом тоже найдётся немало общего.
Разве он, Дьян, много лет назад, когда был юнцом вроде Ардая, не жаждал приобщиться к этому демонову проявлению житейской магии? Ещё как жаждал. И приобщался, в общем. Только тогда она его вот так, неожиданно, по голове не била. И не была такой сильной, яркой, такой одуряюще желанной.
Джелвер не дурень, вовсе нет. Верный друг, добрый советчик, разум которого всегда ясен и трезв. Внук великого итсванского мага, которого помнят до сих пор, восхваляя даже сделанные им глупости. Джелвер говорит, что всё пройдет. Это можно подавить, перетерпеть, и оно отпустит. Можно выпить соответствующее снадобье, тогда отпустит быстрее.
В Шайтакане ему сразу доложили о неприятности: опять отловили нескольких наёмников, прошедших в замок через портал. Портальных амулетов при них не нашли, из допроса стало ясно, что портал в замке постоянный. В замке, который обшарили уже несколько раз, ну разве только подвал не трогали. Но подвал теперь замурован.
Наемники, те, что остались в живых после стычки с охраной, не смогли показать, где портал. В том месте, на которое указывали, его не было никогда. И вранье следовало исключить – это маги проверяли. Тогда что?..
Маг Гелемент отвел Дьяна в сторону.
– Послушай меня, князь. Здесь кровная магия, конечно. Магия кровного права. Если у этой великолепной груды камней есть кровный владетель, то имеются вещи, доступные только ему одному. Если мы считаем, что «гости» пришли за наследством Каюбов, то они как-то связаны с владетелем, получили от него разрешение. «Ключи», что есть…
– Без этого владетеля нельзя найти порталы? – уточнил Дьян. – Владетельница жена Каюба. Вдова, точнее.
– Да-да, князь. Я хотел тебе это сказать. Ещё есть дочь. Точнее, есть две дочери и сын, но… Я посылал узнать. Кровное право унаследовала только старшая дочь. Кантана считается в семье бесталанной, неудачным ребенком, хотя она княжна Круга Каста, наследница матери. Однако Закон Круга в Касте официально отменен императором. Её кровь имеет те же качества, что и кровь владетельницы.
– Какие же это качества?..
– Имея её, можно изготовить ключи, например. Это амулеты, которыми отпираются невидимые двери, ведущие в запретные для нас места в Шайтакане. Скорее всего, Каюб использовал жену вслепую, вряд ли она помогала ему в делах сознательно. Он лишь имел доступ к её крови или к крови дочери. Если заполучить сюда владетельницу или наследницу, мы получим шанс продвинуться в поисках.
– Она может знать о секретных местах замка… – отчего-то мысль о том, что девчонка, возможно, напрямую участвует в кознях своего семейства против соддийцев, заставила его ощутить не понятное раздражение, не злость, а что-то сродни глухой боли.
– Может, конечно, – закивал маг, – но вряд ли. Кое-кто отзывается о лире Кайре Каюбе как об особе недалекой, послушной и нелюбопытной, которая в юности целиком была под влиянием своего опекуна, этот нахальный интриган долгое время единолично управлял Шайтаканом. Вот он мог что-то знать, от родителей воспитанницы, например, а Каюб – от него. А имея кровь жены или дочери…
– Хорошо, я понял.
Дьян чувствовал, что его одурачили. Дед ещё когда догадался, что девчонка кровно связана с землей, и настоящая передача возможна только через брак с ней. Но – тайны замка, ей одной доступные… ну, да, её маменьке тоже. Это было уже важнее, чем некие эфемерные права, хоть и кровные, позволяющие провести обряд передачи прав. Значит, права не эфемерные вовсе, а вполне себе реальные, из которых следуют конкретные возможности. Плохо, плохо Дьян представлял себе кровную магию владения землей. Опрометчиво было возвращать девушку, не получив гарантий, ведь если с невестой что-то случится…
Ему очень не хотелось, чтобы с ней что-то случилось.
– Благодарю, Гелемент, – сказал князь, – ты сообщил много важного.
– Я честно служу тебе за щедрую плату, князь, – улыбнулся маг, – ты платишь мне больше императора. А ещё я любопытен и хочу разобраться в этих головоломках. Прошу, расстарайся и привези наследницу.
– Я привезу её, Гелемент, – пообещал он.
И теперь смотрел вниз со спины серого дракона и думал о том, что девушка скоро прибудет в Шактакан женой его троюродного племянника. Брак свершится, она будет принадлежать этому сопляку, который, вообще говоря, недовольно крутит носом и надеется, что жениться «на дочке того самого Каюба» не придётся. Ему объяснили, что это важное дело, нужное всей Содде.
Что это будет за брак?..
К тому же рассказанное магом заставило взглянуть на ситуацию иначе. Возможности девушки неясны, и, не исключено, весьма опасны. Она не магичка? Хорошо. Он поверил. Но она всё равно не проста. А её будущий муж парень малость недалекий, к прискорбию родственников. И доверить ему такую женщину? Чревато…
Постоянно придется кому-то присматривать, а как присматривать за отношениями супругов?
Выдать её за кого-то ещё, да хоть бы за того же Ардая? Вот он не дурак, справится. Но это ведь на самом деле никуда не годится! Первым законным браком молодому чёрному, да ещё Дьяну, нужна крылатая белая девочка хорошего рода!
И как же быть?
Он думал об этом, и в груди как будто сворачивался клубок из толстой, жесткой колючей шерсти. Неприятно…
Надо не откладывая попить какое-никакое зелье от треклятой «житейской магии», чтобы не мешала. Сразу по возвращении обратиться к Джелверу, пусть сделает.
А внизу, между морем и небом, показались башни цитадели из зеленого камня – город, новая столица Итсваны. Дракон пошёл вниз.
Вот внизу поплыла рыбацкая окраина, первые мощёные улочки. Люди, запрокинув головы, смотрели вверх, на дракона с наездником, многие убегали сломя голову. Уже могли бы и привыкнуть к драконам, но всё равно боялись.
Дьян летел к Изумрудному замку. Внезапно кое-что внизу привлекло его внимание.
«Я вижу младшего Дьяна, с ним ещё наших, – доложил дракон до того, как Дьян сам успел приглядеться, – и там ниберийка, она лежит у стены дома. Может быть, мёртвая».
«Спустись чуть ниже и зависни, – велел Дьян, – я спрыгну, а ты поднимись и побудь среди облаков, пока не позову».
И он спрыгнул с дракона, замедлившись у мостовой, и мягко приземлился на ноги.
Конечно, чтобы летать, дракону нужны крылья. Но чтобы не разбиться, падая с высоты в человечьем облике, или, к примеру, прыгая – крылья не нужны. Это свойство, передаваемое с кровью. На итсванцев же подобные трюки всякий раз производят большое впечатление.
Люди, уже начавшие собираться вокруг, прыснули в стороны. Женщина, босая и растрепанная, лежала у стены дома, её длинные темные волосы густо припорошила пыль. Конечно это ниберийка, незнакомая и не молоденькая – лет тридцати. Видно, не из тех, кто любит погулять по драконьим горам, тех Дьян всех помнил по именам.
Толпа вокруг собралась, но не росла, многие подходили, смотрели и шли дальше. Так повелось, на нибериек принято не обращать внимания, даже в таком случае. Ниберийки помогают себе сами. Надо полагать, скоро они тут появятся числом несколько. Но стражник у тела стоял, с растерянным видом чесал затылок.
– Что случилось? – отрывисто спросил у него Дьян.
Стражник отступил, оглядел Дьяна, понял по костюму, что перед ним соддиец, поэтому на всякий случай отступил ещё на шаг. И ответил. Простому зеваке мог не ответить, но с соддийцем рисковать не стал, кто их знает, соддийцев…
– Вот, лир, – он показал на тело, – лежит. С лесными ведьмами такое редко бывает, лир, чтобы они падали на улицах. Я вот первый раз вижу.
Умник, сказал то, что всякому и так ясно.
Дьян нашел взглядом Зака, бескрылого соддийца.
«Где Ардай?»
Спрашивать у самого Зака, что случилось, Дьян не стал, мало рассчитывая на дельный ответ. А племянник действительно умудрился пропасть, хотя сверху Дьян его видел.
«Здесь я, – Ардай выступил из-за спин любопытных, – мы ещё не поняли, что случилось, дядя».
Из-за него выскользнула рыжая ниберийка, бросилась к лежащей.
У Ардая была расстегнута куртка, и жилет, и рубаха под ней, на жилете не хватало пуговиц – видно, рванул наспех. И виднелся ожог на груди, ярко-розовый…
С ниберийкой свяжешься и жить нескучно – подумал Дьян. Отчего-то даже не усомнился, что рыжая Шала имеет к расхристанному виду парня и к ожогу самое непосредственное отношение. Шала тем временем положила ладони на лицо лежащей и замерла, мгновение спустя радостно сообщила:
– Она жива!
Скоро темноволосая ниберийка открыла глаза, бездумно посмотрела вокруг, сказала что-то. Шала тоже заговорила, быстро и непонятно, лежащая её не понимала.
– Я её не слышу, – испуганно вздохнула Шала, – её разум меня не пускает. А сама она ничего не помнит!
Ниберийка постаралась приподняться, Ардай сразу помог: подхватил под плечи, усадил спиной к стене дома. Шала тоже вскочила на ноги, огляделась так, словно некая опасность пряталась где-то рядом и её срочно следовало обнаружить. Дьян хмуро наблюдал, уже не сомневаясь, что всё это выльется во что-то нехорошее.
«Это кто-то сильный, – сказала Шала по-соддийски, – какой-то маг. Не каждый маг так сможет, чтобы не убить, а ослепить разум. Убить легче. А ведь нас трудно убивать, князь».
«Может, просто не вышло убить?» – предположил Дьян.
«Может, – не стала спорить Шала. – Мы должны позаботиться о ней. Мы её заберем и спрячем, и будем думать, как помочь».
«У нас в Изумрудном замке есть свободные комнаты, правда, дядя? – вмешался Ардай, – и Джелвер может помочь, и вообще. Тут ведь ещё какие-то маги служат тебе, дядя?»
«Нет, – покачала головой Шала, – мы заберем её отсюда, из города».
Дьян усмехнулся, глянув на огорченного племянника. Парень сейчас беспокоится о том, что в ближайшее время не уложит в постель свою рыжую. Ничего, ему полезно, пусть начинает понимать, что к чему. Если в опасности одна из них, остальные забывают про своих мужчин. Обо всём забывают, спасение сестры всегда на первом месте. Они все считают друг друга сестрами, невзирая на возраст и кровное родство, и относятся соответственно.
Меж тем толпа расступилась, пропуская ещё двух босых нибериек, одна была совсем девочка, одетая в обычное для этих ведьм рванье, другая, напротив, уже немолода, в хорошей одежде, с пышными, ниспадающими по спине полуседыми волосами. Эти две ниберийки не стали задавать вопросы, просто протянули руки Шале, они втроем окружили сидящую темноволосую и вместе с ней исчезли.
Ардай в досаде ударил кулаком по стене. Пояснил в ответ на насмешливый дядюшкин взгляд:
«Никак не привыкну, что она вот так исчезает и появляется».
«Они наверняка будут тут, поблизости, – утешил Дьян, – появится. Ты ведь кольцо у неё брал?»
«Ну… брал», – отчего-то смутился тот.
«Тогда она тебя всюду найдет, и в Изумрудном замке тоже. Жди. Придёт – скажи, что я хочу с ней поговорить».
Народ подался в разные стороны и гудел, разглядывая место, где только что бесследно исчезли четыре ниберийки, а между тем к ним поспешали стражники, четверо, все при мечах, один, судя по нашивкам на плече, в высоком чине.
– Всё в порядке, все живы, – сказал Дьян старшему, потому что стражник, ранее карауливший ниберийку, стоял столбом и даже не пытался открыть рот.
– Чего на них и смотреть было, на этих ведьм, они не нашего ума дело! – гаркнул старший, недобро глянув на подчиненного, и так же недобро косясь на соддийца.
Дьян тем временем позвал дракона, и тот появился, завис совсем низко, распластав крылья прямо над крышами. Почти сразу на улочке стало удивительно безлюдно.
«В Изумрудный замок», – скомандовал Дьян.
Чтобы забраться на дракона, которому никак невозможно было сесть на этой узкой улочке, они просто поочередно запрыгнули на него, сначала Дьян, потом Ардай и Эннет, подхватившие под плечи бескрылого Зака. Ну да, соддийская кровь дарит немало полезных возможностей.
Вскоре их принял сам император. Это был почетный приём, потому что «для равных»: император и князь Дьян разместились друг против друга за квадратным столом, за их спинами полукругом встали приближенные. Ардай и Джелвер удивленно переглянулись, увидев среди стоящих за императором лиру Велу, сестру Каюба. Она-то что здесь делает? Семья наделила полномочиями? Ведь как ни крути, а Шайтаканом до последнего распоряжался Каюб. Как муж владетельницы, оказывается, а вовсе не по благоволению императора. Младший князь Каста и маг из Обители Хранителей тоже стояли там, уже не рядом.
«А странно, – заметил Ардай, – они ведь похожи, погляди, Джелвер. Я про младшего князя и мага-хранителя. Представь, что у мага нос поменьше, подбородок поострее, лоб малость уже – и будет одно лицо. Родственники?».
«Чему ты удивляешься? – отозвался Джелвер без особого интереса. – У князя Каста наверняка большое семейство, надо же их всех куда-то пристраивать, так почему не в Обитель Хранителя?»
Видимо, почувствовав внимание, маг-хранитель посмотрел на Ардая, и тот поспешно отвел взгляд.
«Имя он носит не княжеское, – добавил Джелвер, – однако Вейры старый именьский род, семья Круга, а все такие семьи в родстве с княжеской в каком-нибудь поколении. Какая-нибудь его двоюродная бабка могла быть кастанской княгиней и, следовательно, родной бабкой князей Каста».
Император налил вина в чашу и выпил половину, оставшееся протянул Дьяну, тот отпил, долил вина из того же кувшина и передал своим людям. Потом то же самое проделали с соддийской стороны: Дьян налил вина, выпил немного и передал императору. Обряд, символизирующий расположение и доверие между сторонами.
– Мой князь, я рад, что мы, как добрые соседи, снова нашли повод встретиться и поговорить, – сказал император.
– Да, мой император. И я верю, что так будет и впредь, – ответил князь в том же тоне.
Обмен вежливыми фразами продолжался некоторое время, и это было довольно скучно. Наконец перешли к делу.
– Мой князь, Провидение сделало нас соседями, на востоке от моего государства только Содда, длина нашей границы – три недели полета на рухе. А соседи не только здороваются при встрече, но и скрепляют дружбу добрыми браками. Тем более что вы, соддийцы, просите у нас то, что без брака получить невозможно – землю, кровно закрепленную за итсванским родом в незапамятные времена. Обряд передачи Шайтакана Содде по сути должен являться и брачным обрядом между твоим близким родственником и наследницей Шайтакана, княжной Круга Каста Кантаной Каюбой. Ты хочешь обдумать этот вопрос?
– Я отвечу согласием прямо сейчас. Мой племянник Эвержан Зак готов просить руки княжны Круга Каста Кантаны, – он указал на Зака.
Имя Каюба князь намеренно упоминать не стал.
При словах «мой племянник» всё внимание противоположной стороны сначала обратилось на Ардая, на Зака оно переключилось неохотно.
– Это тоже твой наследник, мой князь? – уточнил император.
– Ни в коем случае. Но ведь девушка тебе не сестра и не дочь, мой император.
Император нахмурился.
– Имеет ли смысл обсуждать брак княжны Круга Каста с твоим непосредственным наследником Ардаем Дьяном?
Когда стало выгодно, император вспомнил и про упразднённый Круг Каста.
– Нет, мой император. Первые браки для Дьянов ограничены строгим правилом, которое касается чистоты крови. Нарушение может помешать ему в дальнейшем надеть корону Дьянов.
– Да, действительно. Ваша корона сама выбирает князя. Я помню. Это неудобное правило, верно, мой князь?
– Да, мой император.
– Что ж, – император выпрямился на своем стуле, – в таком случае я спрашиваю, сделано ли предложение? Ты просишь руку княжны Круга Каста для своего родственника?
– Именно так, мой император.
– Твое мнение, младший князь Каста?
– Я согласен, мой император.
– Значит, предложение принято. Назначим день? Через месяц? Или весной?
– Это слишком долго, – отрезал Дьян, – мы готовы к обряду хоть сегодня вечером. Или завтра утром.
– Боюсь, ты не всё понял, мой князь, – теперь император улыбнулся куда живее, чем раньше. – Такой брак не может быть заключён без добровольного согласия невесты. Она должна хотеть выйти замуж за избранника. Чтобы внушить ей такое желание, твоему племяннику потребуется время.
– Мы готовы рискнуть, – сказал князь. – Завтра утром.
– Мы согласны. Обряд состоится завтра утром. Ещё одно необходимое условие, продиктованное обычаями Каста: три месяца при молодой супруге твоего племянника будет маг Вейр из обители Хранителя Каста.
Князь недовольно взглянул на Вейра.
– Зачем?
– Помогать. Наставлять. Просвещать.
– Хорошо, – пожал плечами князь.
– Здесь условия, на которых настаивает семья девушки, – император сделал знак, и князю подали бумаги.
Он читал внимательно, долго. Наконец кивнул.
– Всё приемлемо, – и, взяв поднесенное перо, размашисто подписал листы.
Осталось обменяться традиционным набором вежливых фраз, это опять заняло время. Наконец князь с императором одновременно поднялись из-за стола и вышли в разные двери, за ними потянулись остальные.
– Ох, – протяжно вздохнул новоявленный жених, – почему то, что можно решить за пять минут, нужно обсуждать так долго?
Дьян недобро глянул на него и отвернулся.
Богато одетая молодая лира, по виду из придворных, в платке из жемчужно-серого шелка, повязанном по здешней моде, вышла из бокового перехода прямо наперерез Ардаю, он отшатнулся и не сразу узнал. Но узнал, конечно.
– Шала?!
Она прижала палец к губам, прося молчать, подошла вплотную к князю.
– Хочу сказать тебе, князь Дьян, а то вдруг ты не знаешь. Мы, ниберийки, не храним секреты того, кто убил хотя бы одну из наших сестер. Ослепить разум, отнять память вольно или невольно – это не считается. Но если лишить жизни…
– Спасибо, ниберийка, – сказал князь, – Мы подумаем.
Она кивнула, грустно улыбнулась Ардаю и шагнула обратно в переход.
– Шала, постой! – он метнулся следом.
Почти поймал в объятия, но она тут же растаяла у него в руках, с той же грустной и отстраненной улыбкой.
Дьян глянул на него с понимающей усмешкой.
Любому, даже самому упрямому, когда-нибудь надоест гоняться за тем, что нельзя удержать.
Днём море штормило, а ночь выдалась удивительно тихой и звездной, словно сотканной из неясных теней, и ощутимо похолодало. Всё правильно, в это время года здесь уже заморозки, нынешняя осень ещё задержалась.
Дьян настежь открыл окно и стоял около него, разглядывая звезды.
– Спать не будешь? – поинтересовался Джелвер. – Хочешь вина? У меня есть, хорошее.
Дракон может выпить много, не пьянея вообще, лишь наслаждаясь вкусом. Ещё дракон подолгу может не спать, чем он старше, тем больше бессонных ночей легко сходит с рук. Дед мог не смыкать глаз по паре недель. Правда, потом отоспаться всё равно придется.
– Давай, – отозвался князь, и Джелвер сразу вынул из-за тени пузатую глиняную бутыль и пару связанных вместе серебряных кубков. Распечатал бутыль и разлил темную душистую жидкость цвета рубина. Они стукнулись краями кубков – итсванский обычай, – и выпили.
Вино, если хорошее – вкусная штука. И как же весело бывает наблюдать, как теряют от него головы итсванцы…
Дьян, свесившись наружу, бросил беглый взгляд на стену, и уже через мгновение стоял на подоконнике, а потом лез по стене, цепляясь пальцами за еле заметные выемки.
– Ты что задумал? – крикнул вслед Джелвер.
– Прогуляться! – прилетел ответ.
Пожав плечами, Джелвер полез следом. Для дракона передвигаться по такой стене не представляет проблемы.
Чтобы добраться до покатой черепичной крыши, нужно было преодолеть пару десятков стетов, у них это получилось быстро. Дьян лег на крышу, разглядывая на звезды.
– Решил вспомнить молодость? – заметил Джелвер, усаживаясь рядом.
Холодный острый воздух бодрил. Черепица ходила под ногами, и человек бы уже сверзился вниз. Дракон – нет. Когда-то давно Дьяну было девятнадцать, и они вдвоем с Джелвером провели в Ите несколько летних месяцев, и гуляли по крышам каждую ночь, развлекаясь тем, что их возможности много больше человеческих. Джелверу тогда было двадцать шесть, и княгиня Аола потихоньку поручила ему присматривать за своим первенцем. Он и присматривал, конечно, тоже вовсю получая удовольствие.
Были ещё врученные княгиней браслеты, на время делающие их мужское семя бесплодным – молодость неосторожна, а дракону нельзя иметь неизвестных ему детей. Нет, можно, конечно, привезти в Содду свою женщину и ребенка, или только ребенка – некоторые так и делали. Но у них с князем, тогда ещё парнем по имени Леман Дьян, были браслеты княгини, и они без лишних сомнений закрутили любовь с двумя веселыми девушками из рыбачьей слободки. Хотя нет, одна из них, определенно, была вдовой, носила пестрый платок. А вторая, которая без памяти влюбилась в Лемана… её в конце концов выдали замуж за лавочника.
Обе они уже давно старухи, вырастившие внуков. Джелвер однажды встретил ту, свою, бывшую вдовушку в пестром платке, и еле узнал…
Это самое лучшее время для молодого дракона, когда его, повзрослевшего и бесшабашного, донельзя уверенного в своей немеряной силе и непогрешимости, отпускают побродить по свету, посмотреть на жизнь за пределами Драконьих гор. Вот, они и бродили, пока было можно. А теперь у князя заиграла кровь в преддверии завтрашней свадьбы. Воображает себя былым молодым парнем. Лучше, видимо, ему было бы поручить кому-то дела с островами, а самому остаться в горах. Вот и на Север, на праздник Тойоль надо лететь, там уже ждут…
Дьян встал, поднялся до конька крыши и двинулся вдоль него. Джелвер поспешно щелкнул пальцами, прикрывая князя дымкой, размывая очертания человеческой фигуры на коньке – стража заметит и может подняться переполох, всё же это замок императора.
Вдруг Дьян замер.
«Иди сюда», – услышал Джелвер.
Он поспешно поднялся, не забыв тоже прикрыться дымкой.
«Демоны, что это?»
По двору медленно шла белая фигура.
Девушка. В одной рубахе, с заплетенными в две косы темными волосами, она ступала босиком по ледяным камням двора. Между тем ниберийкой она не была, это совершенно точно.
– Спит, – понял Джелвер, – страдает снохождением.
– Пойдем посмотрим, – решил Джелвер и тут же спрыгнул вниз с кромки крыши, и догнал девушку, встал перед ней.
Прямо на него шла Кантана Каюба, лицо её было расслабленным, спокойным, даже умиротворенным. Она действительно спала.
Вот ещё новость! Девчонка и впрямь страдает снохождением. И это странно, ведь любой хороший маг-лекарь в два счета справляется с этим недугом, а если вспомнить ещё, из какого она семейства…
Хуже, если она простудится и по этой причине придется откладывать завтрашнюю церемонию. Он шагнул к девушке, подхватил её на руки. Она забилась, пытаясь освободиться, но при этом не издавала ни звука, и её глаза были плотно закрыты. Конечно, не вырваться ей было из рук дракона, но…
Уж очень сильно она билась. Кто послабее Дьяна мог бы и не удержать. И это странно. Потянув «полотно силы» – ещё одна чисто соддийская способность, – он плотно забинтовал этим как бы полотном девушку, она не могла даже шевельнуться, только крутила головой. Джелвер тем временем кружил вокруг, прислушиваясь и вглядываясь в закоулки двора, в крыши и стены. Наконец обернулся к Дьяну:
«Показалось на минутку, что её звали. Но ручаться не стану. Если и звал кто, быстро спохватился и убрался. Или вовсе через зеркало. Бывает такое».
«Её украсть хотели, ты хочешь сказать?»
«Именно. Тебя что-то удивляет? Удивляйся лучше, что поймали вовремя, вот уж случайность так случайность».
«Угу. Пошли теперь переполох поднимать», – и Дьян широким шагом направился к дверям, ведущим внутрь.
Оказавшись под крышей, девушка у него на руках перестала биться, обмякла. И по-прежнему продолжала спать.
«Куда идти-то, знаешь? Где тут её обиталище?»
Джелвер пошел вперед, показывая дорогу.
Недалеко от покоев Каюбов наткнулись на караул стражников, парни эти соддийского князя в лицо знали и мешать не стали, только вытаращили глаза, увидев его с девицей на руках.
– За мной ступай, – велел князь старшему, – поговорим, расскажешь, что видел, отчего у тебя тут юные ленны босиком гуляют…
И старший, который, вообще говоря, чужому князю подчиняться не обязан, ослушаться не посмел, пошёл следом.
– Ничего мы не видели, князь, – поторопился отчитаться, – глаз не смыкали, чем хочешь поручусь, мимо нас она не проходила. Она же из маговской семьи, эти всякое умеют. Может, птицей в окно упорхнула.
Ардай однажды был в настроении и хотел повеселить, рассказал, как в ворону превратился, балуясь ниберийской личиной, и из окна своего улетел…
Нет, тут не так. Если бы могла улететь, порхала бы дальше, куда надобно, а она по двору шла, неодетая и спящая – явно тут не её умысел, а чей-то чужой.
У князя руки были заняты девушкой, в дверь он стукнул ногой, и та распахнулась. Светильника не было, но драконы в темноте отлично видели. Дьян положил девушку на кушетку. Мать, лира Кайра, выбежала, на ходу запахивая халат. Ахнула, заметалась, ничего не понимая.
Джелвер зажёг под потолком магический шар. Лира бросилась к дочери.
– Что случилось?!
Явление двоих соддийцев поначалу напугало её больше, чем вид дочери, раздетой, с черными от грязи подошвами голых ступней. Девушка задвигалась, открыла глаза, но, спелёнутая «полотном» Дьяна, шевелиться не могла. Князь поспешно смотал с неё «полотно», она приподнялась, потом села, и тоже смотрела на содийцев с нескрываемым ужасом.
Дьян вкратце объяснил, что произошло, женщины переглядывались и не верили.
– Она никогда не ходила во сне, – уверенно сказала лира Кайра, – никогда!
– Мы так и поняли, что это магия, – мягко заметил Джелвер, – следует благодарить случай, лира, что мы её увидели. Твою дочь хотели похитить. Чтобы не допустить свадьбы, может быть?
Она опять ахнула.
– Вы ведь не подозреваете нас?
– Мы не подозреваем никого, лира.
Дьян угрюмо молчал. Девушка сидела, комкая рубаху на коленях.
– Доброй ночи, лира, – с улыбкой пожелал Джелвер, – как видишь, ничего страшного не произошло. Мы сами поставим здесь охрану, раз от вашей стражи нет толку, – и, глянув на побагровевшего стражника, пояснил, – на наших людей сложнее воздействовать магией. Думаю, что с вашей стражей так и вышло.
Девчонка теперь тряслась, как от холода, Дьян подавил странное желание взять её в охапку и сжать крепко, и держать так, пока согреется и успокоится. Это сделал Джелвер. Нет, не обнял Кантану, всего лишь взял её за руки, и она подчинилась, руки не отнимала, лишь смотрела на соддийца, беззвучно шевеля губами. На Дьяна она избегала смотреть.
Магическое воздействие было коротким и эффективным – почти сразу девушка задышала спокойно.
«Уходим, князь, нечего тут мешать», – сказал Джелвер.
Вдруг открылась дверь, и появился, кто бы мог подумать – носатый кастанский маг. Встревоженный.
– Мне доложили, что произошло. Невероятно, – воскликнул он. – Это моя забота, лиры! Мне поручено оберегать ленну от любых неприятностей!
– И что же не уберег? – неожиданно для себя рявкнул князь, – теперь можешь не трудиться, мы сами будем её охранять!
– Мой князь, – кастанец поклонился Дьяну, – я прошу прощения. Уверен, что такое не повторится.
Лира Кайра потрясённо смотрела на мага, прикрыв рот рукой.
– Вейр, – вздохнула она, – Заурад Вейр. Это ты?
– Да, дорогая Кайра. Я сейчас всё тебе объясню, – он обезоруживающе улыбнулся соддийцам, – мой князь, дело в том, что мы с этой лирой знакомы с детства. И ещё мы дальние родственники. Достаточно дальние для того, чтобы я когда-то питал надежды и просил её руки.
– Со старыми друзьями всегда приятно встречаться, – невозмутимо заметил Джелвер. – Надеемся, что на тебя можно рассчитывать, маг Вейр.
Она ушли из покоев, а маг остался.
«Знакомство с маменькой говорит в его пользу, – скептически улыбнулся Джелвер, – в самой лире я не вижу двойного дна».
«Вот уж нет. Пока этот маг тут – у нас одной заботой больше».
«Само собой. Ты стараешься, чтобы я не бездельничал».
Начальник княжеской охраны Эверет уже ждал, и ещё четверо с ним. Князь кратко объяснил, что случилось, распоряжаться уже дело Эверета.
«Я возьму ещё двоих, князь, – сказал тот, – и одного поставлю внутри. Лучше уж перестараться, чем упустить».
«Как знаешь, – согласился Дьян, – и выгони оттуда мага. На верещание лиры не обращай внимания. Пусть они по-родственному любезничают ещё где-нибудь, в замке полно места».
Вот не нравился Дьяну этот маг.
Позже Джелвер заметил:
– А губа не дура ведь была у Каюба. Женился на такой красивой женщине. В юности, я думаю, она была и вовсе великолепна. Дед прав, за какие заслуги ему досталась наследница Шайтакана, да еще красавица?
– Нравится? – хмыкнул Дьян. – Может, сам женишься на владетельнице?
– Дочь во внешности матери уступает. Хотя у неё необычное, запоминающееся лицо. Может быть, это даже лучше красоты, – продолжал Джелвер задумчиво. – А жаль всё же. Была бы она сестрой императора. Или княжной Каста. Не обрядовой княжной, а настоящей, то есть дочерью князя. Кстати, в соседней Винете дочери князей, подвластных королю, и составляют его Круг, по одной от каждого семейства. Да, о чём я… И подавно, конечно, ей не следовало бы быть дочерью Каюба. Об этом забыть сложнее всего.
– Так, о чем ты? Что-то не пойму, – буркнул Дьян.
Джелвер опять перешёл на соддийский:
«Я о том, что проще и лучше тебе было бы жениться на ней самому. Самому стать владетелем Шайтакана. Третьим браком ты можешь взять любую женщину. Дома это приняли бы. Всё случается в первый раз. Если, например, на семь лет, и оговорены условия развода, для титулованных семейств Итсваны это обычное дело. У тебя было бы семь лет, чтобы решить насчет дальнейшего. Если бы не Каюб был её отцом…»
Каюб. Имя, ненавистное всей Содде. Мало какой из магов может похвастать тем же. Но так ли это важно для договорного брака, заключённого в государственных интересах?
Никогда ещё Содда и Итсвана не заключали договорных браков между правящими семьями. Между неправящими – дело иное, это было, да, хоть и давно. Несколько знатных именьских родов и не подозревают теперь, что имеют среди предков крылатых драконов… содийцев, то есть. Драконьей сути, конечно, у них давно не осталось, кроме, может, самого малого, что воспринимается другими как семейная странность.
Главного Джелвер не сказал прямо, лишь намекнул. То, что знатность девушки не дотягивает до достаточной – пустяк. Куда серьёзней, что от руки Каюба погибла княгиня Аола. Мама. Отец Кантаны отнял жизнь княгини Аолы.
Да, Каюб не знал, что белая драконица – не зверь, а княгиня соддийцев. И мама была очень слаба, она уже умирала. Ардай потом рассказал и показал, как было дело. И это известно всей Содде. Джелвер прав, немыслимо сделать эту девушку княгиней Дьянной, даже на время. Хотя лично она ни в чем не повинна перед родом Дьянов. И Шайтакан, опять же…
Дьян не сомневался, что Шайтакан – это очень важно. Может быть, потом он не простит себе, если упустит Шайтакан.
А ещё есть особые свойства его короны. Как она примет брак, в котором супругов разделяет такая смерть? Никогда ещё Дьян, надевший корону, не терял на неё прав из-за такого…
Но ведь не факт, что он их потеряет.
«Представь, что Шайтакан наша добыча, – сказал Дьян, – и девушка тоже. К чему обязывает соддийца брак, заключённый по итсванским законам?»
А мама… Она как раз не осуждала бы.
Джелвер не стал ему отвечать.