А на следующий день в назначенное время, про которое я естественно забыла, некто позвонил в мою дверь.
Я как раз закончила сеанс психотерапии с неудовлетворённым своей жизнью богатым мажором. Мальчик считал, что жизнь – это не просто какашка, а самая настоящая яма с нечистотами, и смысла в ней нет, и конец у всех один, и всех нас ждёт адская печь и прочая лабуда. Эк, парня золотая жизнь прижала, бедненького, да основательно так, что все ориентиры потерял. Да и родителям до мальчишки дела нет.
Короче, я ему основательно промываю мозги на своих сеансах. Сегодня, например, посоветовала ему обязательно посетить Африку. Заранее выбрала место, до которого ещё добраться это целый квест, а оказавшись там – будет парню то ещё прохождение школы жизни и обретения в ней смысла. Сделают из него не только воина, но и настоящего человека.
Если, конечно, живым останется после первого же употребления завтрака. Там, в этом племени, на завтрак не каши варят, а пьют кровушку домашнего скота. Копьём в нужное место ранят корову и наполняют кружки. Ранку замазывают какой-то грязью. Корова жива и здорова. Племя накормлено. Жуть. И это лишь начало…
В общем, парнишка впечатлился и клятвенно пообещал даже не мне, а самому себе, что сегодня же начнёт сборы.
Аминь.
И вот сижу я такая и думаю, а не слишком ли я разогналась.
Парень-то вроде неплохой, просто в жизни потерялся. Но долго обдумывать последствия своих действий я никогда не умела, и едва похрустев шеей, в дверь-то и позвонили.
Посмотрела в глазок.
За порогом топтался… мужичок, похожий своим видом на Санту Клауса. Не в смысле костюмчиком, а фигурой и лицом. Ну вот вылитый Санта! Только без мешка с подарками. Да и Санта помнится мне через трубу приходит и зимой… А сейчас осень. И трубы у меня нет. Только канализационная. Но не забираться же Санте через отверстие в раковине (узко слишком, даже палец его не пролезет), а через унитаз как-то не солидно.
Открыла дверь без каких-то задних мыслей, что этот дядька в принципе может быть и маньяком каким…
Но, когда наши взгляды встретились, поняла, что никакой он не маньяк, да и не Санта.
– Оль… Оль-ль-ль-г-г-г-га Дмитриевна Чернова? – заикаясь и как-то абсолютно весь дрожа, и испуганно на меня глядя, спросил бедовый мужик.
– Да, это я, – проговорила удивлённо.
Он выдохнул с явным облегчением и вытер потный лоб своей белой бородой, что была у него до самого пупа.
А у меня закрались нехорошие подозрения.
– Если вы ко мне на приём, уважаемый, то предупреждаю, личные встречи и сеансы провожу только онлайн. Понимаете меня? По компьютеру провожу терапию или по телефону, как вам удобно, но не face-to-face.
– Я… я… я… по поручению АТС, Ольга Дмитриевна… – всхлипнул несчастный и чуть не плача поинтересовался: – Вы ведь уже готовы? Скажите, что вы готовы… ну, пожалуйста, милая голубушка…
Э-э-э-э…
И тут я поглядела на своё запястье с татушкой.
Вот же зараза, всё-таки припёрлись за моей душенькой.
Вздохнула и втащила мужичка в квартиру, а то, слышу, соседка напротив уже одним ухом не просто приложилась к двери, а как минимум стаканом. А вторым глазом зависла у «глазка». Простите за странное представление моей соседки. Просто у неё один глаз бионический да ещё с камерой.
– Проходите, – проворчала я. – И рассказывайте, что это за АТС такая. И, кстати, вы и есть тот самый Кобальт?
– Что вы, милочка! Кобальт Тиранский – это великий и ужасный ректор нашей академии! Он сам лично никогда не будет сотрудников приводить. А вот я… Я самый обычный завхоз… Петрос Медрос моё имя. И то меня послали, потому как больше некому идти… А вы… вы не собрались, да?..
– Нет, конечно, – ответила озадаченно.
Он уронил лицо в сухопарые ладони и самым настоящим образом заплакал.
Вид плачущего старика, который на старика и не похож, а больше на доброго дедушку, мне совсем был не по душе.
Вздохнула и сказала:
– Ну что вы, что вы, в самом деле, уважаемый. Пойдёмте, я вас чаем угощу. Расскажете вкратце о своей академии, а я пока вещички соберу…
Почему-то мысль отказаться и не пойти в эту самую академию у меня даже не возникла в данный момент! Этот факт я осознаю уже позже, а сейчас меня заботило лишь состояние Петроса Медроса, а также то, что я не поверила и не собралась.
– Ох, чай? Правда, что ли? – удивился дедусь.
– Правда-правда, – заверила его. – А у меня один вопрос, ваша АТС она в каком-то другом мире находится, или мне это померещилось? Я спрашиваю, потому что у меня непереносимость солнечного света. От слова совсем.
– Конечно! – живо воскликнул он. – У нас солнце другое, Ольга Дмитриевна! Вам оно совсем не навредит! Клянусь жизнью своей и жизнью…
– Верю-верю! – остановила его клятвы.
Поставила чайник и кивнула на стол со стульями.
– Садитесь, э-э-э… Петрос. И рассказывайте, что там за академия, и почему я.
Он снова уронил голову, но уже на стол и зашёлся в рыданиях.
– Ох, горе у на-а-ас! Студенты совсем от рук отбили-и-и-сь, окаянные упыри! Ректор уже с самим князем об отпуске договорился, только вас и ждём! А я уже лет двести не отдыхал! И другие тоже, и как мы будем, не знаю-у-у-у…
– Э-э-эм… А я тут причём? Я не педагог и с детьми не особо ладить умею, – сказала, сделав упор на последней фразе.
– Да кто у нас уже только не был, Ольга Дмитриевна! И в замах ректора сами тёмные ходили, и люди тоже приглашались! Академики, учёные, спортсмены и прочая нечисть! Кто-то сам удавился, кого удавили или отравили! И со скал попрыгали! И кровушку себе пустили… Ой, чего я только не видел! И всё это наши студенты, управы на них нет, извергов! Рука твёрдая им нужна, сильная, такая, чтоб у-у-ух!..
От его слов у меня глаза становились размером с блюдца.
Посмотрела на свои изящные руки с длинными и тонкими пальцами. Руки пианиста – так называла их моя мама.
И что-то совсем они у меня не похожи на твёрдые, сильные и такие, чтоб ух.
– Кажется, ваше руководство ошиблось, Петрос. Я совсем не тот человек, который готов взвалить на себя помощь в управлении целой академией.
– Увы, голубушка, – с самым прискорбным видом произнёс дедуль, – вы согласие дали и печать тёмную получили. Коли не явимся в течение трёх дней, то умрёте. Да и ладно бы померли, так смерть долгая будет и мучительная. А оно вам надо?
Ну офигеть просто!
– Вот аферисты! – прорычала, и в этот момент закипел чайник.