В последние предвоенные годы в связи с проводившейся внутренней политикой в СССР было арестовано большое количество людей. Часть этих людей по обвинению в измене Родине были расстреляны, часть – отправлены в исправительно-трудовые лагеря, располагавшиеся в северных и восточных районах СССР, еще часть в ходе следствия и в ожидании приговора и этапа содержалась в местных тюрьмах.
К началу Великой Отечественной войны в составе этой последней группы были, прежде всего, недавно арестованные уголовники, а также граждане с не до конца доказанной виной. Судя по тому, как жестко работал в то время репрессивный механизм, доля последних была незначительной.
В самом Львове было три тюрьмы: № 1 – на Лонцкого, № 2 – Замарстыновская и № 4 – Бригидки. Тюрьма № 3 находилась в замке г. Золочева, что около семидесяти километров от Львова, – сюда отправляли заключенных, когда львовские тюрьмы были переполнены (а они были переполнены: в тюрьме на Лонцкого при лимите 1500 человек находилось 3638 заключенных). В тюрьмах Львовщины по состоянию на 22 июня 1941 года было 5424 заключенных. Большинству инкриминировали преступления по статье 54 Уголовного кодекса УССР, то есть – контрреволюционную деятельность.
С началом Великой Отечественной войны выходит приказ Берии и прокурора СССР В.М. Бочкова № 221 от 22 июня 1941 года: В его приказной части указывалось:
1. Прекратить освобождение из лагерей, тюрем и колоний контрреволюционеров, бандитов, рецидивистов и других опасных преступников.
2. Указанных заключенных, а также польские контингенты, немцев и иноподданных сосредоточить в усиленно охраняемые зоны, прекратив бесконвойное использование на работах. Содержащихся в лагере заключенных максимально законвоировать.
3. Арестовать заключенных, на которых имеются материалы в антисоветской деятельности.
4. Охрану лагерей, тюрем и колоний перевести на военное положение.
5. Прекратить отпуска всем работникам лагерей, тюрем и колоний и работникам прокуратуры ИТЛ, находящихся в отпусках немедленно вызвать.
6. Прекратить всякую переписку заключенных, а также содержащихся в спецпоселках с волей.
7. Исполнение донести в 24 часа».
23 июня 1941 советское руководство осознало, что необходимо принимать срочные меры по вывозу заключенных. Немедленно был направлен документ следующего содержания:
«НКГБ – тов. Мешик Минск, НКГБ – тов. Цанава Рига, НКГБ – т. Шустину Таллин, НКГБ – тов. Кумм Петрозаводск, НКГБ – тов. Баскакову Мурманск, УНКГБ – тов. Ручкину Ленинград, УНКГБ – тов. Куприну Предлагаю Вам: 1. Проработать вопрос о вывозе подавляющего числа арестованных, числящихся за НКГБ, НКВД, судом и прокуратурой. Сообщите общее количество имеющихся у Вас арестованных, с указанием – сколько, за какими органами числится и какое количество арестованных, по Вашему, следует вывезти. Арестованные будут вывезены в центральные и восточные районы СССР. Учтите, что вместе с арестованными будет направлено некоторое количество Ваших работников для ведения следствия по делам арестованных по новому месту их нахождения. 2. Примите меры к отбору из числа архивных дел наиболее важных, которые также должны быть Вами направлены в Москву, в адрес 1-го спец. отдела НКВД СССР. 3. Рассмотрите дела на всех имеющихся у Вас арестованных органами НКГБ и составьте списки на тех, которых Вы считаете целесообразным расстрелять. В списках укажите имя, отчество, фамилию, год рождения, последнюю должность или место работы перед арестом, а также краткое содержание обвинения, с указанием сознался ли арестованный. Указанные списки вышлите не позднее 23 июля.
Меркулов 23 июня 1941 г. № 2445/М. Москва».
Летом 1941 года продвижение немецких войск от западных границ СССР на восток было стремительным. С учетом того, что 1-я танковая группа генерала Э. фон Клейста уже 10 июля вышла на подступы к Киевскому оборонительному району, преодолев расстояние в 600 километров за 20 дней, средний темп наступления ее соединений составлял 30 километров в сутки. 350 километров от Бреста до Минска 2-я танковая группа Г. Гудериана преодолела за 6 дней со средним темпом 58 километров в сутки. Организовать эвакуацию имущества, а тем более тюрем, в таких условиях было очень трудно.
Рассмотрим этот процесс с севера на юг.
В республиках Прибалтики перед самым началом войны была завершена операция по выселению «неблагонадежного и контрреволюционного элемента» – из Эстонии было выслано чуть более 10 тыс. человек, из Литвы около 17,5 тыс. из Латвии – по разным оценкам, от 15,4 до 16,5 тыс. человек. Эта операция была завершена к 21 июня 1941 года.
В то же время местные тюрьмы оказались заполненными заключенными и подследственными, в отношении которых нужно было принимать самые неотложные меры. И они были приняты…
Эстония: Из Эстонской ССР ко 2 июля было эвакуировано 4047 заключенных.
Но также имеются сведения о том, что в ночь с 8 на 9 июля 1941 года в тюрьме города Тарту было расстреляно 192 человека из числа задержанных с начала военных действий. В Лихула – 6 человек, в Хаапсалу и Вильянди – по 11 человек, в Печорах – 6 человек.
Латвия: Известно, что из литовских тюрем в тыл были эвакуированы 3722 заключенных. Ряд современных латвийских источников, основываясь на изданной в 1942 году в Риге трудах «Комиссии по расследованию зверств большевиков в Латвии» под названием «Год ужасов» и «Обвинительные доказательства», указывают на то, что в рижской тюрьме было расстреляно 78 заключенных.
Литва: Территория Литвы была захвачена немецкими войсками в течение первых дней войны – Ковно (Каунас) и Вильно (Вильнюс) были заняты немцами 24 июня. Эвакуация около 1700 заключенных из тюрем Вильно была начата вечером 23 июня. Но в пути по каким-то причинам состав при отправлении был расцеплен и в Горький эвакуировали только 609 заключенных. Всего из Литвы было эвакуировано 1363 заключенных.
Город Тельшяй был оставлен советской администрацией 22 июня и находился под контролем Литовского фронта активистов (ЛФА) до прихода немцев 25 июня 1941 года. После установления в этом районе власти немецким командованием возле фермы Райняй, расположенной недалеко от Тельшяй в лесу было обнаружено 74 тела, которые были признаны убитыми 24 и 25 июня 1941 года заключенными тюрьмы Тельшяй.
Город Ковно (Кунас) с 23-го находился под контролем ЛФА, а 24 июня был занят немецкими войсками. Но при этом в ряде источников указывается, что 26 июня 1941 года органами НКВД было уничтожено 400 человек заключенных и весь персонал каунасской тюрьмы вместе с семьями в колонии для заключенных в Правенешкес, расположенном в 12 км от Ковно.
Белоруссия: На 10 июня 1941 года в 32 тюрьмах Белорусской ССР содержалось 25 860 человек, причем самые большие тюрьмы были расположены в приграничных городах – Брест и Белосток, в каждой из которых содержалось около 4 тыс. заключенных. Крупной была и тюрьма в городе Гродно, где содержалось около 3,5 тыс. заключенных.
Уже в первый день войны замнаркома внутренних дел СССР Чернышов передал по телефону наркому внутренних дел БССР Матвееву указание Берии о немедленной эвакуации тюрем. Из тюрем западных областей БССР по плану предполагалось вывезти 16 357 заключенных. Правда, планировалось вывозить не всех. В этот же день ЦК КП(б) Белорусской ССР, издал постановление о срочном приведении в исполнение приговоров в отношении заключенных, осужденных к высшей мере.
Однако, в условиях быстрого продвижения немецких войск и постоянного воздействия авиации на тыловые объекты, вызвавшего во многих местах панику и хаос, этого сделать не удалось. Также следует помнить о том, что во время эвакуации колонны заключенных эвакуируемые в пешем порядке подвергались налетам немецкой авиации и несли потери. В ряде случаев заключенные «за контрреволюционные преступления» в пути следования преднамеренно расстреливались конвоем.
Иногда расстрелы производились в ответ на провокации самих заключенных. Так, 24 июня 1941 года во время эвакуации заключенных из тюрьмы города Глубокое заключенные поляки начали кричать: «Да здравствует Гитлер!» На основании этого начальник тюрьмы Приемышев распорядился отконвоировать заключенных до ближайшего леса, где и было расстреляно около 600 человек.
Имели место и случаи расстрелов в тюрьмах. Так, установлено, что в тюрьме города Ошмяны 23 июня 1941 года политруком Клименко и уполномоченным Авдеевым во время бомбежки этого города самочинно было расстреляно в подвале 30 заключенных, обвиняемых в преступлениях контрреволюционного характера.
Из тюрем города Минска было эвакуировано около 2000 заключенных. При этом, по донесению начальника конвоя, «ввиду систематических нападений на колонну с заключенными под местечком Червень при согласовании с руководством тюрьмы 209 политических заключенных были расстреляны, а остальные заключенные, содержащиеся под стражей за бытовые преступления, освобождены».
В тюрьме города Мозырь в июле 1941 года в срочном порядке было расстреляно 38 человек, а в тюрьме города Гомель – 11 человек, приговоренных судом к высшей мере наказания.
Утром 22 июня на тюрьму города Гродно упала авиационная бомба, взрывной волной от которой вышибло двери камер. Охране удалось перевести заключенных в главный корпус. Но днем того же дня главный корпус прямым попаданием другой авиабомбы был разрушен, и многие из заключенных погибли. Ближе к ночи третья авиабомба разрушила часть второго корпуса. При этом многим заключенным, несмотря на открытый охраной огонь, удалось вырваться из тюрьмы и разбежаться по городу. Начальник тюрьмы попытался связаться с местным НКВД и НКГБ, однако к тому времени те уже эвакуировались в тыл. После этого территория тюрьмы ее охраной была оставлена.
Аналогичная ситуация была и в других тюрьмах Западной Белоруссии. По подсчетам, из 32 тюрем НКВД БССР, функционировавших на 22 июня 1941 года, удалось провести эвакуацию лишь из 14 (Глубокое, Молодечно, Пинск, Столин, Дрогичин, Орша, Полоцк, Витебск, Могилев, Мозырь, Гомель, Червень, Вилейка и Столбцы). Всего было эвакуировано 9573 человека, «оставлено противнику» – 16 048 человек, бежало в пути при бомбежке 775 заключенных, освобождено «налетом банды» – 76, расстреляно в тюрьмах – 530, расстреляно конвоем в пути – 714 человек.
Украина: В западных регионах УССР в предвоенный период в тюрьмах содержалось значительное количество осужденных и подследственных. Только по ликвидации активно действовавшего подполья ОУН в тюрьмах находилось более 23 тыс. человек. По западным областям количество заключенных по тюрьмам распределялось следующим образом:
Львовская область – 4 тюрьмы, из них три в самом Львове (4960 человек), и одна – в Злочеве (623 человека). В Волынской области – 3 тюрьмы: Луцк (2052 человека), Владимир-Волынский (333 человека), Ковель (800 человек). Ровенская область – 4 тюрьмы: две в Ровно (992 человека), Дубно (296 человек), Острог (76 человек). Дрогобычская область – 3 тюрьмы: Перемышль (818 человек), Самбор (1212 человек), Стрый (848 человек). Тарнопольская область – 4 тюрьмы: Тарнополь (1790 человек), Чертков (1290 человек), Бережаны (376 человек), Кременец (350 человек). Станиславская область – 3 тюрьмы: Станислав (2914 человек), Коломыя (1470 человек), Печенежино (66 человек). Черновицкая область – 4 тюрьмы: две в Черновцы (2000 человек), Сторожинец (67 человек), Хотин (223 человека). Каменец-Подольская область – 3 тюрьмы: две в Каменец-Подольском (1700 человек), Проскуров (811 человек). Винницкая область – две тюрьмы: Винница (2700 человек) и Брацлав (2100 человек). Измаильская область – две тюрьмы: Измаил (623 человека) и Аккерман (532 человека). Одесская область – 3 тюрьмы: две в Одессе (5008 человек) и Балта (84 человека).
С началом войны только из западных областей УССР на 23 июня 1941 года требовалось эвакуировать 23 236 заключенных – для чего было необходимо представить 778 вагонов. Но затребованного количества вагонов в условиях начала войны, конечно же, получено не было – в связи с чем ряд тюрем эвакуировался пешим порядком до тыловых станций.
Эвакуация заключенных была организована плохо. Так, известно, что при эвакуации заключенных и задержанных 22 июня из Перемышля 669 человек из них попали к немцам. В Самбор был доставлен всего 181 заключенный, главным образом приговоренные к высшей мере наказания и задержанные по контрреволюционным статьям.
Кроме того, с началом военных действий вооруженными отрядами ОУН, переброшенными ранее с немецкой стороны в западные районы Украины, были предприняты попытки нападения на ряд тюрем. Такие случаи имели место в городах Львов, Злочев, Луцк, Дубно и др.
23 и 24 июня 1941 года НКГБ УССР передает указание в прифронтовые области о том, что «всех следственных и осужденных за контрреволюционные преступления по ст. 170 УК, и лиц, совершивших большие растраты, расстрелять, а следственных и осужденных по другим статьям освободить».
На начало войны в тюрьмах Львова содержалось 3602 человека. Всего, по официальным данным, в тюрьмах № 1, 2, 4 гор. Львова и № 3 Злочева было расстреляно 2464 человека, освобождено – 800 человек, вывезено перебежчиков – 201 человек, осталось в тюрьмах – 1546 человек. Из них бежало во время ухода охраны тюрем из города 23–24 июня и в результате нападения на тюрьму № 1 23 июня – 362 человека, преимущественно уголовников и бытовиков ОУН.
На местном уровне основанием для ликвидации заключенных тюрем стали распоряжения республиканских властей. Так, на территории Западной Украины 23 июня 1941 года в действие были введены приказ № 2445/М наркома государственной безопасности Меркулова и приказ начальника тюремного управления НКВД УССР капитана госбезопасности Филиппова. В первом документе речь шла о срочном учете всех заключенных в тюрьмах и делении на тех, что подлежат депортации в концлагеря ГУЛАГа, и тех, кого необходимо расстрелять (эта задача возлагалась на местное руководство НКГБ).
Во втором документе говорилось об эвакуации заключенных, к нему прилагался «План эвакуации», согласно которому депортации из Львовской области подлежало пять тысяч арестантов, для чего выделялось 204 вагона. Согласно инструкции НКВД СССР от 29 декабря 1939 года один вагон эшелона вмещал тридцать депортированных лиц, следовательно, указанных вагонов хватало бы на эвакуацию 6800 заключенных. Однако эвакуировали только 1822 из 5000 запланированных. Кроме того, в последнем документе рукой прокурора Львовской области Харитонова содержалась надпись черными чернилами: «Расстрел как врагов народа санкционирую».
Практиковались и другие меры. Так, в тюрьме города Луцка сразу же с началом войны были расстреляны 73 человека, приговоренные к высшей мере наказания. Но дальше события развивались уже по другому сценарию. В 14 часов 22 июня на территорию тюрьмы упало две авиабомбы, частично разрушив ряд помещений. Взрывной волной были выбиты двери части камер, в других они были взломаны самими заключенными. После чего они смогли попасть во внутренний двор, откуда предприняли попытку к бегству, но были остановлены охраной. При этом часть пытавшихся убежать были расстреляны на месте.
23 июня 44 осужденных по бытовым статьям и 40 малолеток были освобождены. Утром 23 в тюрьму прибывает опергруппа УНКГБ во главе с майором Розовым, которая требует выдать всех з/к, содержащихся в тюрьме гор. Луцка по статьям УК УССР 54, 2, 11, и особенно членов ОУН. После того как стало известно о приближении немецких войск, отобранные 800 человек были расстреляны на хозяйственном дворе тюрьмы работниками НКВД, НКГБ и силами охраны. Кроме того, было расстреляно охраной тюрьмы и воинскими частями в окрестностях тюрьмы еще некоторое количество заключенных, пытавшихся бежать из тюрьмы. По информации начальника тюремного управления НКВД по Волынской области – в общем – расстреляно в тюрьме и возле тюрьмы около 1000 человек. В тюрьме было оставлено около 1000 человек, большинство из которых обвинялись по бытовым статьям УК УССР. Но в более ранних сводках НКВД (июнь 1941) приводилась информация о том, что были расстреляны все заключенные – всего около двух тысяч человек.
В тюрьме города Владимир-Волынский 22 июня были расстреляны 36 заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, после чего она, в связи с быстрым продвижением немецких войск, была оставлена.
В тюрьме города Ковель было расстреляно 194 заключенных, освобождено 300 человек и осталось невывезенными 145 заключенных.
В тюрьме города Острог (Ровенская область) 1 осужденный к высшей мере наказания был расстрелян, 5 заключенных были освобождены и 77 оставлены (из них 15 осужденных за «контрреволюционные преступления»). Правда, позже появились заявления о том, что все эти 77 человек были расстреляны.
В тюрьме города Дубно осужденные на длительные сроки были направлены в город Ровно, за контрреволюционную деятельность (260 человек) – расстреляны. При вступлении в город немцев в камерах осталось еще около 60 человек, которых, по заявлению местных украинских исследователей, просто не успели расстрелять.
В тюрьме города Черновцы было расстреляно 16 осужденных к высшей мере наказания (включая 3 пленных немцев). Остальные двумя партиями, соответственно 1405 и 757 заключенных, были этапированы на восток.
В тюрьме города Тарнополь (современный Тернополь) было расстреляно – 560 заключенных, освобождено – 217 человек, эвакуировано 1141 человек. С приходом немцев в тюрьме оставалось всего 5 заключенных.
В тюрьме города Бережаны в июне было расстреляно 222 человека, 94 заключенных эвакуированы и 60 человек освобождены (инвалиды и малолетки).
В тюрьме города Чертков было расстреляно 88 человек, 954 человека были эвакуированы. Из них в пути следования, при попытке к побегу и бунтам, было расстреляно 123 человека.
В тюрьме города Кременец 23 и 24 июня было 38 заключенных.
В тюрьмах городов Стрый и Самбор был расстрелян 1101 заключенный (из них 67 человек из тюрьмы Перемышля), этапировано – 637 человек, освобождено – 250 человек и оставлено в своих камерах 304 человека.
В тюрьме города Станислав (современный Ивано-Франковск) в июне 1941 года было расстреляно около 1 тыс. человек, этапировано – 954 человек, освобождено – 295 человек, осталось в камерах 674 человека.
В тюрьмах, находившихся на значительной глубине от границы, количество расстрелянных было несколько меньшим. Так, в тюрьмах Киева по состоянию на 7 августа 1941 года было расстреляно 346 человек, в тюрьмах Житомира – 46 человек, в Сумах – 108 человек, Черкассах – 9 человек, в городе Белая Церковь – 3 человека. Примечателен и такой факт, что 97 приговоренных к высшей мере наказания и содержавшихся в тюрьме города Чернигова были не только освобождены, но и отправлены в военкоматы.
Сегодня в Умани на улице Ленина возвышаются здание районного отдела внутренних дел – обычное строение казенного типа. Но старожилы хорошо помнят, что до конца 80-х годов на этом месте находился комплекс тюремных зданий. По периметру он был огорожен 5-метровыми кирпичными стенами, по гребню которых проходило несколько рядов колючей проволоки. По углам стен были сооружены вышки с прожекторами, на которых круглосуточно дежурили стрелки тюремной охраны.
В конце июля 1941 года, когда над городом нависла угроза фашистской оккупации, сотни заключенных были тайно расстреляны в подвалах тюрьмы, устроенных в специально оборудованных участках катакомб, отгороженных от остальных лабиринтов толстыми кирпичными стенами. Трупы были пересыпаны хлоркой, а входы в расстрельные помещения тщательно замурованы. Всего в тюрьме города Умань 20 июля было расстреляно 767 человек, освобождено – 34 человека, а 31 заключенный (поляки) оставлены в тюрьме.
Вскоре после того, как немецкие войска вошли в Умань, они обнародовали доказательство злодеяний большевиков. В доказательство этого жителям города были предъявлены трупы расстрелянных, извлеченные из подземелий. Тогда к уманской тюрьме начали сходиться и съезжаться жители города и окрестных сел, потерявшие родных и близких накануне и в годы войны. По каким-то приметам они узнавали родных, близких и односельчан, арестованных органами ГПУ в начале 1941 года. Информация о расстрелах органами НКВД в уманской тюрьме заключенных была широко освещена германской прессой.
Всего из 78 тюрем УССР в 1941 году было эвакуировано 45 569 человек, расстреляно в тюрьмах – 8789 человек, убито при попытке побега – 48 человек, расстреляно конвоем в пути при подавлении бунта и сопротивления – 123 человека, незаконно расстреляно конвоем в пути – 55 человек, оставлено немцам – 3536 человек.
При расстрелах органы НКВД вначале применяли привычную для них практику – осужденных индивидуально, в специальной камере расстреливали выстрелом в затылок. Когда приближался фронт, а планы не были выполнены, начали расстреливавать массово: сгоняли заключенных в камеры подвалов и через дверцу для передачи пищи стреляли из автоматического оружия. В последние дни – бросали в камеры гранаты. Практиковали и такой способ: открывали двери камер, заключенные выходили в коридор, думая, что их увольняют, и в этот момент их расстреливали из автоматического оружия.
Остро стояла задача, как избавляться от тел расстрелянных. Вначале тела вывозили грузовиками и хоронили в специальных местах. Однако перед самым приходом немцев чекисты, спеша, хоронили убитых во дворах и подвалах тюрем. В официальных документах НКВД эти действия именовались как «разгрузка тюрем» или «убытие по 1-й категории». В последующем раскопки этих массовых захоронений стали хорошим материалом для нацистской пропаганды.
Таким образом, в начале Великой Отечественной войны из западных регионов СССР пришлось срочно эвакуировать 272 тюрьмы, в которых содержалось 141 527 человек. Эвакуация контингента сопровождалась людскими потерями. В ходе ее осуществления по различным причинам выбыло около 43 тыс. человек, в том числе: остались невывезенными – 21 504, освобождены при эвакуации – 7444, бежали при бомбежках – 819, бежали из-под конвоя – 264, погибли при бомбежках – 23, убиты при попытке к бегству – 59, освобождены налетом банды – 346, расстреляны в тюрьмах – 9817, расстреляны конвоем в пути следования при подавлении бунта и сопротивления – 674, незаконно расстреляны конвоем в пути – 769, умерли в пути следования – 1057 человек.
Расстрелы заключенных имели место и в тюрьмах, расположенных на территории РСФСР. Так известно, что 11 сентября 1941 года в Медведевском лесу, в 10 километрах от города Орла, сотрудники НКВД расстреляли 157 заключенных, содержавшихся в местной тюрьме. Данный расстрел произошел более чем за три недели до взятия Орла немцами. Основанием этого расстрела стала докладная записка Берии Сталину от 6 сентября 1941 года. В ней указывалось: «Некоторая – наиболее озлобленная часть содержащихся в местах заключения НКВД государственных преступников ведет среди заключенных пораженческую агитацию и пытается подготовить побеги для возобновления подрывной работы. Представляя при этом список на 170 заключенных, разновременно осужденных за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу, НКВД СССР считает необходимым применить к ним высшую меру наказания – расстрел».
Данный список составлялся в спешке, без всякой проверки, и в него даже были включены фамилии 9 человек, которых к тому времени в орловской тюрьме уже не было (одни умерли, другие были освобождены после пересмотра их дел). На основании этой записки было издано постановление № ГКО-634сс от 6 сентября 1941 года. В нем указывалось: «Применить высшую меру наказания – расстрел к 170 заключенным, разновременно осужденным за террористическую, шпионско-диверсионную и иную контрреволюционную работу. Рассмотрение материалов поручить Военной Коллегии Верховного Суда СССР».
По приговору, вынесенному 8 сентября 1941 года, на основании постановления ГКО, без возбуждения уголовного дела и проведения предварительного и судебного разбирательства, Военной коллегией Верховного суда СССР под председательством Ульриха В.В. (члены коллегии Кандыбин Д.Я. и Буканов В.В.) вынесен приговор в отношении 161 заключенного, согласно которому все были осуждены по ст. 58–10, ч. 2 УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу.
Сегодня демократическая пресса ловко использует факты расстрелов подследственных и заключенных при отступлении советских войск для того, чтобы еще раз вскрыть «звериную сущность» большевизма. Безусловно, казни людей, по которым еще не завершено расследование и которым вынесен более «мягкий» приговор, – преступление против Закона. Но что было делать, если возможности эвакуации этих тюрем не было?
Также нужно сказать и о том, что случаи массовых убийств арестованных далеко не всегда поощрялись органами советской власти. Так известно, что в период с 22 июня по 31 декабря 1941 года по НКВД было осуждено за самочинные расстрелы и убийства 19 человек из числа работников органов НКВД. В частности, заместитель начальника тюрьмы А.Х. Табер и помощник оперуполномоченного В.А. Мохов 13 сентября 1941 года были приговорены военным трибуналом к высшей мере наказания «за участие в самочинном расстреле 714 заключенных, эвакуированных из тюрьмы № 28 белорусского города Глубокое». Проходившие по этому же делу сотрудники НКВД И.Я. Баталов, В.Н. Малинин и П.И. Скребневский получили по 10 лет исправительно-трудовых лагерей.
Нужно признать, что во многих местах по разным причинам содержавшиеся в тюрьмах лица оказывались на свободе. В этом случае арестанты из простых людей, как правило, возвращались к своим семьям и продолжали трудиться, теперь уже на оккупантов. Отдельные из них даже назначались бургомистрами, старостами и полицаями.
Но как вели себя уголовники? В большинстве случаев они добровольно поступали на службу к оккупантам. В последующем именно из них формировались карательные отряды и ударные отряды полиции. По воспоминаниям людей, переживших оккупацию, именно полицаи из числа бывших уголовников были самыми жестокими и коварными. Из них формировались расстрельные команды, ложные партизанские отряды и ложные подпольные группы. Многие из них «работали» в контрационных лагерях и лагерях смерти.
Так, известно, что заключенные тюрьмы города Брест, которая не была эвакуирована, начали грабить городские склады и магазины, «занялись пьянкой и приветствием вступления германских фашистских войск в город: «Да здравствует освободитель Гитлер» и т. д.». Часть охранников тюрьмы не успела уехать из города, и немцы с помощью заключенных отлавливали их и расстреливали.