Все мы от природы наделены замечательным инструментом, позволяющим налаживать связи с людьми и обретать социальную власть. Этот инструмент – эмпатия. Если взрастить ее в себе и правильно использовать, она позволит чувствовать настроения и мысли окружающих, а это, в свою очередь, наделяет нас способностью предугадывать действия людей и ненавязчиво снижать их сопротивление. Однако этот инструмент обычно притуплен из-за нашей вечной погруженности в себя. Все мы самовлюбленные нарциссы, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Одна из наших задач в жизни – осмыслить свою самовлюбленность и научиться обращать свои чувства не внутрь, а вовне. При этом следует научиться распознавать токсичных нарциссов, чтобы не погрязнуть в их надуманных драмах и не отравиться ядом их зависти.
С самого рождения мы ощущаем неослабную потребность в чужом внимании. Мы до мозга костей общественные животные. Наше выживание и счастье зависят от связей с другими. Если окружающие не обращают на нас внимания, мы не можем контактировать с ними ни на каком уровне. Отчасти это сугубо физическая потребность: чтобы ощущать себя живыми, нам нужно, чтобы на нас смотрели другие. Те, кто пережил долгие периоды изоляции, могут подтвердить: без зрительного контакта мы начинаем сомневаться в своем существовании и впадаем в депрессию. Но эта потребность имеет и глубоко психологическую природу: исходя из «качества» внимания, получаемого со стороны других, мы чувствуем, что нас признают и ценят за то, что мы – это мы. От этого напрямую зависит наша самооценка. А поскольку для «человеческого животного» это невероятно важно, люди ради того, чтобы добиться внимания, готовы практически на все, вплоть до преступления или самоубийства. Если приглядеться, в основе почти каждого поступка лежит именно эта потребность в чужом внимании.
Однако, пытаясь удовлетворить жажду внимания, мы сталкиваемся с неизбежной проблемой: его не хватает на всех. В семье приходится соперничать за него с братьями и сестрами; в школе – с одноклассниками; на работе – с коллегами. Моменты, когда нас по-настоящему признают и ценят, весьма мимолетны. Как правило, людям безразлична наша участь, ведь они вынуждены постоянно заниматься собственными проблемами. А кто-то проявляет к нам открытую враждебность или неуважение. Как справляться с ситуациями, когда мы чувствуем себя психологически одинокими и заброшенными? Конечно, мы можем с удвоенной силой стараться, чтобы нас заметили и отметили, но это может истощить нашу энергию, к тому же зачастую такие действия имеют противоположный эффект: те, кто слишком усердно добивается чужого внимания, кажутся чересчур назойливыми и вызывают отторжение. Мы попросту не можем ждать от других постоянного подтверждения нашей значимости однако постоянно жаждем его.
Сталкиваясь с этой дилеммой с раннего детства, большинство из нас находит, в общем-то, действенное решение: мы создаем особое «я», образ, который успокаивает нас и подтверждает нашу значимость изнутри. Это «я» слагается из наших вкусов, мнений, из того, как мы смотрим на жизнь и что мы ценим. Конструируя этот образ самих себя, мы склонны подчеркивать свои положительные качества и отметать недостатки, оправдывая их. Впрочем, этому есть пределы: если сконструированный нами образ окажется слишком далеким от реальности, нам дадут знать об этом несоответствии и мы начнем сомневаться в себе. Но, если все делать «грамотно», мы обретаем воображаемое «я» которое можем любить, холить и лелеять. Наша энергия обращается внутрь. Мы оказываемся в центре собственного внимания. И в те неизбежные моменты, когда мы остаемся в одиночестве или чувствуем, что нас недостаточно ценят, мы имеем возможность скрыться в этом «я», словно в убежище, и найти там утешение. В минуты сомнений и депрессии любовь к себе помогает не пасть духом, позволяет ощущать себя достойными людьми, даже превосходящими окружающих. Такое самовосприятие действует как термостат, помогающий регулировать наши сомнения и неуверенность. Прощай, полная зависимость от чужого внимания и признания. Ведь теперь у нас есть самооценка.
Эта идея может показаться странной. Обычно мы принимаем собственное представление о себе как должное – как воздух, которым дышим. И это происходит бессознательно. Мы не видим этого термостата, не ощущаем, как он работает. Лучший способ наглядно представить себе динамику подобных взаимодействий – понаблюдать за теми, кто не способен к адекватной самооценке, людьми, которых мы будем именовать глубинными нарциссами.
В конструировании «я», заслуживающего внимания и любви, ключевой этап приходится на возраст между двумя и пятью годами. Постепенно отделяясь и отдаляясь от матери, мы оказываемся лицом к лицу с миром, в котором наши потребности не могут быть удовлетворены мгновенно. Кроме того, мы постепенно осознаем, что одиноки, но при этом само наше выживание зависит от родителей. В ответ мы отождествляем себя с лучшими качествами родителей (силой, способностью нас утешать) и стараемся «присвоить» эти качества, включить их в собственную личность. Если родители поощряют наши первые попытки обрести независимость, если они ценят нашу потребность чувствовать себя сильными и готовы признавать наши уникальные качества, тогда наш образ себя самих пускает в нас корни и мы можем достраивать себя на его основе. Глубинные нарциссы на этой стадии раннего развития переживают некий резкий психологический слом, поэтому так никогда и не могут выстроить непротиворечивую и адекватную самооценку.
Матери или отцы таких людей, возможно, тоже были глубинными нарциссами, слишком занятыми собой, чтобы обращать внимание на собственного ребенка и поощрять его попытки обрести самостоятельность. Возможна и обратная ситуация, когда родители слишком активно вмешиваются в жизнь отпрыска, душат его вниманием, изолируют от других и воспринимают его достижения как подтверждение собственной значимости. Они не оставляют ребенку пространства для того, чтобы он смог развить собственное «я». В прошлом почти всех глубинных нарциссов можно обнаружить либо заброшенность, либо чрезмерную опеку со стороны родителей. В результате у нарцисса нет «я», которое могло бы послужить ему убежищем; у него нет основы для высокой самооценки, для самоуважения; он целиком зависит от внимания окружающих, без которого не чувствует себя живым и значимым.
Если подобный нарцисс – экстраверт, то в детстве он может неплохо, даже успешно справляться с жизнью. Такие люди становятся настоящими мастерами по части привлечения и монополизирования чужого внимания. Нередко они кажутся бойкими и искрометными. В ребенке подобные качества могут представляться признаком будущих успехов в социуме. Но, если заглянуть за фасад, окажется, что такие дети приобретают почти наркотическую зависимость от «уколов» постороннего внимания – того внимания, которое они умышленно привлекают к себе, чтобы ощущать себя целостными и значительными. Если же это интроверт, он находит прибежище в мире фантазии, выдумывая себе «я», которое во всех отношениях «выше» окружающих. Но, поскольку их самооценка не получает подтверждения извне – ведь этот образ не соответствует действительности, – у них случаются приступы глубоких сомнений и даже ненависти к себе. Иными словами, у них бывает два состояния: «я – бог» или «я – червь». При отсутствии в их личности цельного ядра они могут воображать себя кем угодно, так что их фантазии постоянно меняются по мере того, как эти люди примеряют все новые личины.
Самое кошмарное время для глубинных нарциссов обычно наступает между 20 и 40 годами. Они так и не развили в себе тот самый внутренний термостат – целостное ощущение собственного «я», которое можно любить и на которое они могут положиться. Нарцисс-экстраверт должен постоянно привлекать к себе внимание, чтобы ощущать себя по-настоящему живым и ценимым. Он начинает вести себя все более театрально, работать на публику, демонстрировать признаки мании величия. Это быстро приедается и выглядит жалким. Такие люди вынуждены постоянно менять друзей и обстановку, чтобы всегда иметь новых зрителей для своих любительских спектаклей одного актера. А вот нарциссы-интроверты все глубже погрязают в своем выдуманном «я». Плохо владея навыками общения, они буквально излучают превосходство, поэтому только отвращают от себя людей, лишь усиливая свою опасную изоляцию. Для обоих типов алкоголизм, наркомания или другая зависимость может стать «необходимой» подпоркой, хоть как-то утешающей их в неизбежные моменты сомнений и уныния.
Глубинных нарциссов можно распознать по следующим поведенческим паттернам. Если их оскорбили или бросили им вызов, у них не находится защиты, внутренних ресурсов, чтобы утешиться или подтвердить свою значимость. Как правило, их реакция – буйная ярость, жажда мести и неколебимое чувство своей правоты. В подобных баталиях они позиционируют себя как пострадавшего, сбивая с толку других и даже вызывая их сочувствие. Они сверхчувствительны и невероятно обидчивы. Практически все, с чем сталкиваются такие люди, они принимают на свой счет. Порой доходит почти до паранойи: со всех сторон им мерещатся враги. Если же вы заговариваете о том, что не касается непосредственно их персоны, на их лицах появляется нетерпеливое или скучающее выражение. Они тут же вновь переводят беседу на себя, рассказывают какую-нибудь байку или анекдот, чтобы отвлечься от своей глубинной незащищенности. Они склонны к приступам бурной зависти, если видят, что другие получают то внимание, которого, по их мнению, заслуживают они сами. Часто они демонстрируют крайнюю самоуверенность. Это всегда помогает завоевать внимание окружающих и хорошо маскирует их зияющую внутреннюю пустоту и раздробленное самосознание. Но если эта самоуверенность подвергнется настоящему испытанию, берегитесь.
Что касается других людей в их жизни, то глубинные нарциссы находятся с ними в необычных отношениях, которые нам трудно понять. Они склонны воспринимать окружающих как продолжение себя – так называемые самообъекты. Другие люди существуют для них лишь как инструменты для получения внимания и подтверждения собственной значимости. Глубинные нарциссы хотят управлять ими, как они управляют собственными руками и ногами. Вступив с кем-то в близкие отношения, они будут заставлять партнера постепенно обрубать все связи с друзьями, ни с кем не желая делить его внимание.
Некоторым талантливым глубинным нарциссам (см. далее раздел «Четыре примера…») удается обрести удовлетворение благодаря работе, позволяющей направить энергию в нужное русло и добиться желанного внимания реальными достижениями, хотя в жизни такие люди все равно непредсказуемы и переменчивы. Но большинству глубинных нарциссов трудно сосредоточиться на работе. У них отсутствует термостат адекватной самооценки, и они склонны постоянно беспокоиться о том, что про них думают другие. Из-за этого им трудно всерьез и надолго сосредоточиваться на чем-то внешнем и справляться с нетерпением и тревожностью, без которых, как правило, не обходится трудовой процесс. Такие личности довольно часто меняют работу и даже профессию. И это последний гвоздь в крышку их гроба: неспособные получать настоящее признание благодаря своим свершениям, они постоянно откатываются назад и вынуждены стимулировать чужое внимание неестественными способами.
Глубинные нарциссы часто вызывают у окружающих раздражение и досаду, а при более близком контакте могут оказаться попросту опасными. Они норовят втянуть нас в свои бесконечные мелочные драмы и заставляют ощущать чувство вины, если мы не уделяем им ежесекундного внимания. Близкие отношения с ними строятся катастрофично и могут таить в себе смертельную опасность. Глубинному нарциссу нужно, чтобы все вращалось вокруг него. Лучшее решение в подобных случаях – поскорее убраться с его дороги, едва мы поняли, с кем имеем дело.
Но одна разновидность такого типа личности особенно опасна и токсична из-за той степени власти над другими, которую может приобретать. Речь идет о нарциссичном лидере. Такие люди присутствуют в истории человечества с давних пор. Вероятно, одним из первых примеров в письменной истории может служить библейский Авессалом. Но в древних текстах упоминается и множество других, например Алкивиад, Цицерон, император Нерон. Почти все диктаторы и деспотичные руководители крупных компаний попадают в данную категорию. Обычно они более амбициозны, чем «средний» глубинный нарцисс, и какое-то время могут направлять свою энергию на работу. Полные нарциссической самоуверенности, они привлекают внимание и завоевывают сторонников и последователей. Они говорят и делают то, на что не отваживаются другие, и многим это кажется искренним и достойным восхищения. Возмечтав о некоем инновационном продукте, они легко могут найти исполнителей для реализации этой мечты, ведь такие нарциссы излучают колоссальную самоуверенность. Вообще, они большие специалисты по использованию окружающих.
Если они добиваются успеха, в действие запускается гигантский маховик: под их знамена стекается все больше людей, а это лишь раздувает их склонность к самовозвеличиванию. Если кто-нибудь осмелится бросить им вызов, они скорее, чем другие нарциссы, впадут в свойственную этому типу ярость. Они сверхчувствительны. Кроме того, они любят разыгрывать драмы на пустом месте, чтобы подтвердить свою власть: ведь якобы лишь они одни способны разрешить возникшие по их же вине проблемы. К тому же так у них больше возможностей быть в центре внимания. Рабочая среда, которой они руководят, никогда не отличается стабильностью.
Иногда из таких людей получаются хорошие предприниматели, которые могут организовать компанию благодаря своей харизме и способности привлекать последователей. Они также умеют создавать творческую атмосферу. Однако у многих лидеров этого типа их собственная внутренняя неуравновешенность в конце концов отражается на руководимом ими коллективе. Они не в состоянии выковать прочную структуру или организацию. По их мнению, все должно идти через них. Им непременно надо контролировать все и вся – все свои само-объекты. Они провозглашают это положительным качеством, проистекающим из их естественности и спонтанности, хотя на самом деле им недостает умения концентрироваться и создавать что-то прочное и надежное. Часто они уничтожают созданное ими, сжигают собственное творение.
Попробуем измерить наш уровень самопоглощенности по «шкале» нарциссизма, как если бы он имел количественные показатели – от высокого до низкого. На определенной глубине, скажем, ниже среднего показателя по этой шкале, человек вступает в царство глубинного нарциссизма. Опустившемуся на эту глубину очень трудно подняться обратно, поскольку у таких личностей отсутствует механизм адекватной самооценки. Глубинный нарцисс полностью погружен в себя и почти всегда пребывает на отметке «ниже среднего». Если в какой-то момент ему и удастся наладить отношения с другими, любое замечание или поступок окружающих вновь пробудят его неуверенность, и он камнем пойдет ко дну. Вообще же, как правило, со временем такие люди все глубже погружаются в себя. Окружающие для них – лишь инструменты. Реальность – лишь отражение их потребностей и нужд. А постоянное внимание других – единственное средство, позволяющее таким людям выжить.
Выше срединной отметки находится так называемый деятельный нарцисс: собственно говоря, в этой части шкалы находится большинство из нас. Мы тоже заняты собой и погружены в себя, но утонуть нам не позволяет стабильное ощущение собственного «я» – того «я», на которое можно положиться и которое можно любить. (Есть ирония в том, что само слово нарциссизм стало означать «любовь к себе», тогда как в действительности закоренелые нарциссы лишены стабильного «я», которое можно было бы любить, в этом и состоит источник их проблем.) Это ощущение собственного «я» порождает определенную внутреннюю стойкость. У нас могут случаться приступы глубинного нарциссизма, когда мы ненадолго опускаемся ниже срединной отметки, особенно в периоды подавленности или жизненных трудностей, однако рано или поздно мы всегда поднимаемся выше этого уровня. Деятельные нарциссы не ощущают постоянной неуверенности или обиды, им не всегда необходимо чужое внимание, так что они вполне способны обращать собственное внимание вовне, в частности, на свою работу и на выстраивание отношений с другими.
Наша задача как исследователей человеческой природы носит в данном случае троякий характер.
Во-первых, мы должны в полной мере понять феномен глубинного нарциссизма. Хотя такие люди составляют меньшинство населения Земли, некоторые из них могут причинить немалый вред, несоразмерный масштабам их личности. Мы должны уметь распознавать токсичные типы, вечно «заваривающие кашу» и видящие в нас объекты, пригодные лишь для использования в собственных целях. Они могут затягивать нас в свою орбиту благодаря недюжинной энергии, но, если мы попадем в их сети, попытка выпутаться может обернуться для нас кошмаром. Такие нарциссы – большие мастера перекладывать вину на других и вызывать чувство вины. Нарциссы-лидеры – самый опасный тип нарциссов, и мы должны уметь сопротивляться их притяжению и видеть их истинную сущность под маской творческих способностей. Умение справляться с глубинными нарциссами – очень важное искусство для нас всех.
Во-вторых, мы должны быть честны перед собой во всем, что касается нашей собственной природы. Отрицать бесполезно: все мы нарциссы. В разговоре мы всегда стремимся завладеть вниманием, рассказать свою историю, высказать свое мнение. Нам нравятся те, кто разделяет наши идеи: это как бы подтверждает, что у нас хороший вкус. Если мы самоуверенны, мы воспринимаем самоуверенность как положительное качество (поскольку сами им обладаем), тогда как другие люди, более робкие и застенчивые, относят ее к неприятным чертам и больше ценят качества «интроспективные». Все мы падки на лесть именно благодаря любви к себе. Моралисты, стремящиеся выделиться из толпы и во всеуслышание осуждающие всех нарциссов на свете, и есть наипервейшие нарциссы: проповедуя и навешивая ярлыки, они наслаждаются звуком собственного голоса. На шкале самопоглощенности присутствуем мы все. Выстраивание «я», которое мы сможем любить, вполне здоровый процесс, и его не следует клеймить позором. Без адекватной самооценки, возникающей внутри нас, мы все впали бы в глубинный нарциссизм. Но, чтобы подняться выше отметки «деятельный нарцисс» (а в этом наша цель), следует прежде всего научиться быть честными с собой. Если мы попытаемся отрицать собственную самовлюбленность, притворяться большими человеколюбцами, чем все остальные, мы никогда не сможем изменить себя.
В-третьих (и это самое важное), мы должны начать трансформировать себя в здорового нарцисса. У здоровых нарциссов более прочное и стойкое ощущение собственного «я». Как правило, они располагаются ближе к верхней части вышеописанной шкалы. Они быстрее других оправляются после обид и оскорблений. И им не нужно такого мощного подтверждения своей значимости со стороны окружающих. На каком-то этапе своей жизни они понимают, что у них есть ограничения и недостатки. И они способны посмеяться над этими недостатками и не принимать обиды близко к сердцу. Их любовь к себе более реальна и полна, поскольку они видят собственную личность во всей красе. С этой достаточно сильной внутренней позиции они могут чаще и с большей легкостью обращать свое внимание вовне. Внимание обращается в одном из двух направлений или в обоих сразу. Во-первых, они могут концентрировать свои мысли и любовь на работе, и тогда из них получаются выдающиеся художники, изобретатели, создатели нового. Поскольку их сосредоточенность на «внешнем», то есть на работе, весьма интенсивна, они обычно добиваются немалого успеха в своих начинаниях, что дает им желанное внимание и подтверждение их значимости. У них могут случаться минуты сомнений и неуверенности в себе, к тому же творческие натуры печально известны своей неуживчивостью, однако сама работа препятствует их чрезмерной погруженности в себя.
Здоровые нарциссы могут обращать свое внимание и в другом направлении – на окружающих. Тем самым они развивают в себе способность к эмпатии. Эмпатия расположена в самой верхней части нашей шкалы и выходит за ее пределы. Это полная растворенность в других. По самой своей природе мы, люди, обладаем невероятно мощными способностями к пониманию окружающих «изнутри». В самом раннем детстве мы ощущали неразрывную и очень прочную связь с матерью, умели угадывать ее настроение и считывать ее эмоции на до-словесном уровне. В отличие от других животных, в том числе приматов, мы обладали способностью распространять эту чуткость не только на мать, но и на других людей, которые ухаживали за нами или просто находились поблизости.
Это физическая форма эмпатии, которую и взрослые испытывают по отношению к близким друзьям, супругам или спутникам жизни. Кроме того, мы обладаем врожденной способностью мысленно становиться на точку зрения других, смотреть на вещи с их позиции. Эти задатки обычно остаются невостребованными из-за нашей вечной погруженности в себя. Однако лет с двадцати, чувствуя себя все увереннее по отношению к самим себе, мы можем начинать фокусировать внимание вовне, направлять его на других и заново открывать в себе эти способности. Те, кто часто прибегает к эмпатии, за счет своей наблюдательности достигают успеха в сфере искусства или науки, становятся великолепными психотерапевтами или отличными лидерами.
Потребность в развитии эмпатии сейчас остра как никогда. Социологические исследования выявили постепенное повышение уровней поглощенности собой и нарциссизма среди молодежи с конца 1970-х гг., причем начиная с 2000 г. этот рост сделался особенно стремительным. Во многом это можно объяснить появлением в нашей жизни высоких технологий и интернета. Люди стали посвящать меньше времени реальному социальному взаимодействию и социализироваться преимущественно в Сети, а это не способствует развитию эмпатии и оттачиванию навыков общения. Как и всякое умение, эмпатия приходит с тренировкой внимания. Если вы постоянно отвлекаетесь из-за жгучей потребности пялиться в смартфон, вы и близко не подберетесь к пониманию чувств или мнений других людей. Вы постоянно возвращаетесь в себя, плещетесь на самой поверхности социальных взаимодействий, никогда не погружаясь в них с головой. И даже в толпе вы остаетесь, по сути, одиноким. Люди лишь выполняют некую функцию, и эта функция – не вступать с вами в межличностные отношения, а тешить ваше самолюбие.
Наш мозг создан для постоянных общественных взаимоотношений, так сложилось в ходе эволюции. Сама сложность этих взаимоотношений – один из главных факторов, способствовавших радикальному росту умственных способностей нашего вида. На определенном этапе сокращение контактов с другими оказывает общее негативное воздействие на мозг и грозит атрофией «социальной мышцы». Хуже всего то, что наша культура, как правило, подчеркивает особую ценность личности и ее прав, тем самым подталкивая нас заниматься исключительно собой. И теперь все больше людей не в состоянии представить, что кто-то смотрят на жизнь по-другому, что мы не все одинаковы в своих желаниях и мыслях.
Этим тенденциям нужно противодействовать, вырабатывая в себе энергию эмпатии. Каждая часть описанной шкалы дает нам некий стимул. Глубинный нарциссизм норовит утопить вас поглубже: ваша связь с реальностью ослабевает и вы уже неспособны к нормальной работе или отношениям с людьми. Эмпатия оказывает противоположное действие. Все больше обращая свое внимание вовне, вы получаете постоянный позитивный отклик. Людям приятнее находиться в вашем обществе. Вы тренируете и развиваете мышцу эмпатии; работа идет все лучше и лучше; без особых усилий вы получаете внимание других, без которого не может обходиться ни один человек. Эмпатия создает собственный, положительный стимул, направленный вверх.
Вот четыре компонента, из которых слагается набор эмпатических навыков.
Эмпатическое отношение к окружающим и к жизни в целом. Эмпатия – в первую очередь состояние сознания, особый способ взаимодействия с другими. Главная опасность на этом пути состоит в уверенности, что вы отлично понимаете людей, можете быстро выносить о них адекватные суждения и распределять их по категориям. На самом деле вы должны исходить из предположения, что вы в этом смысле совершенно невежественны и что у вас имеются естественные предвзятости, которые вынуждают вас судить о людях неверно. Окружающие демонстрируют миру маску, удобную для их целей. А вы принимаете эту маску за реальность. Отрешитесь от своей склонности выносить поспешные суждения. Учитесь видеть людей в ином свете. Избавьтесь от «допущения по умолчанию», что они очень похожи на вас или разделяют ваши ценности. Каждый человек словно неизведанная страна, он обладает уникальной «психологической химией», и вам предстоит ее исследовать – очень аккуратно и кропотливо. И вы должны быть готовы к тому, что сделанные вами открытия вас удивят. Этот гибкий, открытый подход сродни творческой энергии, готовности рассматривать как можно больше возможностей и вариантов. Развитие эмпатии поможет и развитию ваших творческих способностей.
Лучше всего начать эту трансформацию отношения к людям с бесчисленных повседневных разговоров. Попробуйте обратить вспять привычное желание говорить и высказывать собственное мнение: убедите себя, что вы жаждете выслушать точку зрения собеседника. Что вам это невероятно интересно. В меру своих сил пресекайте свой непрекращающийся внутренний монолог. Отдавайте все внимание собеседнику. Важнее всего здесь именно качество вашего восприятия: в ходе беседы вы должны уметь «отзеркалить» собеседнику то, что он вам сказал, и даже то, что осталось недосказанным, но вы это уловили. Такой подход очень импонирует людям.
При таком отношении вы проявляете к окружающим такую же снисходительность, как к себе. Ведь как мы обычно поступаем? Совершив ошибку, мы приписываем ее обстоятельствам. Но, когда ошибку совершают другие, мы считаем, что это проявление их личного недостатка, нечто проистекающее из несовершенства их характера. Это так называемая фундаментальная ошибка атрибуции. И вы должны всеми силами противостоять ей. Проявляя эмпатическое отношение к другим, вы прежде всего смотрите на обстоятельства, которые могли вынудить человека к тому или иному поступку, и применяете к другому ту же презумпцию невиновности, что и к себе.
Наконец, принятие такого подхода во многом зависит от качества вашей любви к себе. Если вы ощущаете себя неизмеримо выше других или вечно находитесь в тисках неуверенности, ваши проявления эмпатии и попытки погрузиться в чужую душу будут лишь поверхностными. Вам нужно научиться целиком и полностью принять свой характер вместе со всеми недостатками, которые вы хорошо видите, но цените и даже любите. Да, вы несовершенны. Вы не ангел. У вас та же природа, что и у других. При таком подходе вы сможете смеяться над собой и не принимать оскорбления близко к сердцу. С позиций подлинной внутренней силы и стойкости вам будет куда легче направлять внимание вовне.
Инстинктивная эмпатия. Эмпатия – это инструмент эмоциональной подстройки к окружающим. Нам трудно читать или просчитывать мысли другого человека, однако улавливать чувства и настроение куда легче. Все мы умеем улавливать эмоции других. Физические границы между нами и другими гораздо более проницаемы, чем нам кажется. Окружающие постоянно оказывают воздействие на наше настроение. Ваша задача – превратить физиологическую реакцию в знание. Обращайте пристальное внимание на настроение, выражаемое интонациями и языком тела. Когда люди говорят, они демонстрируют эмоциональный настрой, который иногда соответствует словам, а иногда расходится с ними. Это может быть уверенность, неуверенность, желание оправдаться, дерзость, разочарование или восторг. Эмоциональный настрой физически проявляется в голосе, в жестах, в позе. И при встрече вы должны попытаться уловить этот настрой еще до того, как собеседник заговорит. Вы почувствуете его на физиологическом уровне – «почуете нутром». Скажем, если ваш собеседник настроен оправдываться, в вас возникнет созвучное чувство.
Главное, что вы при этом пытаетесь вычислить, – это намерения. За каждым намерением почти всегда стоит та или иная эмоция, и вы, минуя слова, настраиваетесь на волну собеседника, на его желания и цели – все это тоже отзовется в вас на физическом уровне, если вы будете достаточно внимательны. Например, знакомый внезапно начинает демонстрировать необычный интерес к вашей жизни, проявляет к вам невиданное внимание. Что это: подлинная попытка наладить с вами более тесные связи или отвлекающий маневр, чтобы вы «размякли» и вас можно было использовать в своих целях? Вместо того чтобы фокусироваться на словах собеседника, в которых звучит интерес и воодушевление, обратите внимание на общий настрой его чувств. Насколько внимательно вас слушают? Все время ли смотрят вам в глаза? Не кажется ли вам, что, слушая вас, собеседник на самом деле погружен в себя? Если вы вдруг стали объектом чьего-то внимания, но оно кажется вам неискренним, вполне возможно, что собеседник намеревается о чем-то вас попросить, использовать вас, манипулировать вами.
Такого рода эмпатия во многом развивается за счет так называемых зеркальных нейронов – тех нейронов, которые активизируются в мозгу, когда мы наблюдаем, как кто-то что-то делает (допустим, берет в руку предмет), как если бы мы проделывали это сами. Это позволяет нам ставить себя на место других и зримо представлять себе, что они должны ощущать. Как показывают многочисленные исследования, у тех испытуемых, которые набирают высокие баллы в ходе тестов на эмпатию, обычно прекрасно развита мимика. Когда рядом кто-то улыбается или морщится от боли, они бессознательно копируют это выражение лица: оно отчасти дает им представление о том, что чувствует другой. Когда человек улыбается и пребывает в хорошем настроении, это обычно заразительно. Вы можете осознанно применять эту способность, пытаясь «влезть» в чужие эмоции – либо буквально подражая их мимике, либо вызывая в себе воспоминания о сходном опыте в вашей собственной жизни, пробудившем в вас такие же эмоции. Алекс Хейли, прежде чем начать писать «Корни»[11], провел некоторое время в темном корабельном трюме, чтобы вызвать в себе клаустрофический ужас, который должны были испытывать рабы, перевозимые из Африки в Новый Свет. Инстинктивное, «нутряное» сопереживание их чувствам позволило ему проникнуть в их мир.
И еще: «отзеркаливая» окружающих на том или ином уровне, мы провоцируем их на эмпатическую реакцию. Она может носить физический характер: в таких случаях ее называют эффектом хамелеона. Когда во время разговора люди поддерживают физический и эмоциональный контакт, они склонны копировать жесты, мимику, позы собеседника: к примеру, оба сидят, положив ногу на ногу. Вы можете проделывать это сознательно, нарочно «передразнивая» собеседника, чтобы расположить его к себе. Если вы киваете и улыбаетесь, слушая собеседника, это также может углубить связь между вами. А еще лучше проникнуться духом другого человека. Вы впитываете в себя его настроение и затем как бы отражаете его в рамках того же разговора. Вы создаете ощущение взаимопонимания. Люди втайне жаждут этой эмоциональной «обратной связи» в своей повседневной жизни, ведь они так редко получают что-то подобное. Такой метод оказывает на них гипнотическое действие, он апеллирует к их нарциссической составляющей – ведь вы становитесь их зеркалом.
Практикуя данный тип эмпатии, имейте в виду, что вы должны при этом сохранять дистанцию. Не следует полностью вязнуть в эмоциях собеседника. Иначе вам трудно будет анализировать улавливаемое и вы утратите контроль над происходящим, а это не очень здорово. Кроме того, если делать это слишком усердно и явно, собеседника можно отпугнуть. Кивки, улыбки, отзеркаливание в нужные моменты – все это следует делать тонко и почти незаметно для собеседника.
Аналитическая эмпатия. Почему вы вообще способны так глубоко понимать друзей или партнера? Потому что в вашем распоряжении масса информации об их вкусах, ценностях, семье и родне. Нам всем это знакомо: мы считаем, будто знаем человека, но со временем вынуждены пересматривать изначальные впечатления о нем, получая новую информацию. Животная эмпатия – инструмент весьма мощный, но ее следует дополнять эмпатией аналитической. Это может оказаться особенно полезным применительно к людям, которые чем-то отталкивают нас и с которыми нам трудно себя отождествить – либо потому что они очень отличаются от нас, либо потому что в них есть нечто нам неприятное. В подобных случаях мы прибегаем к привычному средству: выносим суждение и наклеиваем ярлык. Конечно, некоторые люди не стоят наших аналитических усилий, например круглые дураки или клинические психопаты. Но в отношении большинства тех, в ком нам трудно разобраться, эти трудности могут послужить интересной задачей и способом развить навык эмпатии. Авраам Линкольн в свое время заметил: «Мне не нравится этот человек. Значит, надо познакомиться с ним поближе».
Аналитическую эмпатию лучше всего развивать, разговаривая с объектом вашего интереса и собирая информацию, позволяющую проникнуться его психологическим духом. Некоторые сведения при этом важнее других. Например, вы хотите узнать, каких ценностей придерживается этот человек; как правило, их набор формируется в детстве. Именно тогда развиваются представления о том, что мы считаем проявлениями силы, чуткости, щедрости, слабости, и эти представления зачастую основаны на поведении наших родителей и отношениях с ними. Для одной женщины слезы мужчины свидетельствуют о его чувствительности (для нее это положительное качество), тогда как другая сочтет их признаком слабости (и ее это оттолкнет). Если вы не поймете, каковы ценности человека на этом уровне или станете проецировать на него собственные, вы неверно истолкуете его реакции, что ведет к ненужным конфликтам.
Таким образом, ваша цель состоит в том, чтобы собрать как можно больше сведений о детстве интересующего вас человека, о его отношениях с родителями, братьями, сестрами. Имейте в виду, что нынешние отношения человека с близкими многое говорят и о его прошлом. Попытайтесь уловить, как он реагирует на лиц, облеченных авторитетом. Это поможет вам понять, насколько он склонен к бунтарству или подчинению. И то, каких человек выбирает партнеров, также свидетельствует очень о многом.
Если у вас складывается впечатление, что человек говорит с вами неохотно, попробуйте применять «открытые вопросы» (такие, на которые нельзя ответить просто «да» или «нет») или начните с откровенного признания, чтобы растопить лед и заручиться доверием собеседника. Как правило, люди обожают рассказывать о себе и о своем прошлом, и их довольно легко разговорить. Ищите триггерные точки (см. главу 1), которые служат индикаторами крайней чувствительности. Если человек вырос в иной культуре, очень важно понять эту культуру с точки зрения его опыта. Ваша главная задача – понять, что делает этого человека уникальным. Вы должны искать в нем именно то, чем он отличается от вас самих и от ваших знакомых.
Эмпатия как навык. Развитие в себе эмпатии, как и прочих навыков, – это длительный процесс. Чтобы убедиться, что вы действительно продвигаетесь вперед и совершенствуете способность разбираться в людях на глубинном уровне, вам требуется обратная связь. Она может быть прямой или косвенной. Добиваясь прямого отклика, вы просто расспрашиваете людей о том, что они думают и чувствуют, пытаясь определить, о чем вы догадались правильно. Но этот метод следует применять не слишком демонстративно, к тому же в его основе лежит высокий уровень доверия. Зато это достаточно точный измеритель степени развитости ваших эмпатических навыков. Есть и косвенная форма обратной связи – когда вы ощущаете сильный рост взаимопонимания и можете оценить, насколько эффективны ваши методы.
Чтобы развить в себе этот навык, учитывайте несколько факторов. Чем больше круг вашего живого общения, тем лучше вы осваиваете эмпатию. А чем разнообразнее этот круг, тем более гибким и универсальным станет ваш навык. Кроме того, не забывайте об изменчивости. Ваши представления об окружающих никогда не должны отливаться в незыблемые суждения. Всегда внимательно следите, как собеседник меняется в ходе разговора и какое воздействие вы на него оказываете. Живите в настоящем активно и заинтересованно. Старайтесь наблюдать, как человек взаимодействует не только с вами, но и с другими: люди зачастую ведут себя очень по-разному в зависимости от того, с кем они общаются. И постарайтесь уделять главное внимание не «категориям», а эмоциональному настрою человека и чувствам, которые он у вас вызывает, – чувствам, которые постоянно меняются. Осваивая этот навык, вы научитесь принимать все больше сигналов, исходящих от людей и позволяющих вам проникать в их психику. Вы станете больше замечать. И успешно сочетать «нутряное чутье» с аналитическим подходом.
Заметные сдвиги в развитии эмпатических навыков будут воодушевлять вас и побуждать двигаться дальше и глубже. Вы обнаружите, что вам стало легче идти по жизни, поскольку вы научились избегать ненужных конфликтов и непонимания.
Глубочайшим свойством человеческой натуры является страстное стремление людей быть оцененными по достоинству.
1. Нарцисс, жаждущий руководить всем на свете. Впервые встретившись со Сталиным в начале его правления многие находили его на удивление обаятельным. Хоть он был старше большинства своих соратников, он предлагал всем обращаться к нему на «ты». Он намеренно сделал себя совершенно доступным даже для младших чиновников. По воспоминаниям современников, он всегда слушал собеседника с напряженным вниманием и интересом, не отрывая от него взгляда. Многим думалось, что он улавливает их самые сокровенные мысли и сомнения. Но главнейшей чертой его характера было умение дать собеседнику почувствовать себя важной личностью, входящей в избранный кружок революционеров. Прощаясь и провожая его к выходу из своего кабинета, он приобнимал его за талию и всегда завершал встречу на какой-то доверительной ноте. Как позже писал один молодой участник такого общения, люди, однажды встретившиеся с ним, жаждали увидеться с ним снова, поскольку он создавал в них ощущение, что между ними теперь протянулась нить, связывающая их навечно. Иногда он делался холодноватым, что приводило его придворных в ужас. Но это настроение проходило, и они снова могли купаться в лучах его внимания.
Его обаяние отчасти объяснялось тем, что он, по сути, воплощал собой саму революцию. Он был человеком из народа, неотесанным и грубоватым, но как раз таким, с каким мог бы отождествить себя средний житель России. Помимо всего прочего, Сталин мог быть довольно остроумным. Он обожал распевать песни и рассказывать сальные анекдоты. Неудивительно, что благодаря этим качествам он постепенно сосредоточил в руках всю власть над страной, обретя полный контроль над механизмами управления советской державой. Но шли годы, его власть росла и крепла, и наружу стала постепенно просачиваться еще одна сторона его характера. Все его мнимое дружелюбие оказалось совсем не таким простым, каким представлялось многим. Вероятно, для его ближнего круга первым признаком грозных перемен в его характере стала судьба Сергея Кирова, влиятельного члена Политбюро, а после самоубийства жены Сталина в 1932 г. – его ближайшего друга и доверенного лица.
Киров был человеком простоватым, полным энтузиазма, он легко заводил друзей и умел успокаивать Сталина. Но потом он начал обретать чрезмерную популярность в массах. В 1934 г. несколько секретарей обкомов и национальных компартий обратились к нему с предложением, которое сводилось к следующему: они устали от жестокого обращения Сталина с крестьянством, они намерены его сместить и сделать Кирова новым генеральным секретарем. Но Киров остался верен старому другу и раскрыл этот заговор Сталину, который очень его за это благодарил. Однако с тех пор в его поведении по отношению к Кирову что-то переменилось: в нем появилась холодность, которой не было раньше.
Собственно говоря, Киров и сам отлично понимал, какую неловкую ситуацию он породил: ведь он открыл Сталину глаза на то, что советский вождь вовсе не так популярен, как полагал, и что один из партийцев (сам Киров) более любим народом, чем он. Киров чувствовал, в какой он теперь опасности. Он всячески старался развеять возникшие у Сталина подозрения. В публичных выступлениях он стал чаще, чем прежде, упоминать имя Сталина и расточать ему еще более цветистые похвалы, чем раньше. Судя по всему, это лишь усилило сталинские подозрения: Киров как будто слишком уж старательно скрывал правду. Теперь Киров припомнил, как много раз он отпускал грубоватые шуточки в адрес Сталина. В то время подтрунивание над вождем выглядело проявлением их близкой дружбы, но теперь Сталин наверняка видел эти шутки в ином свете. Киров чувствовал себя загнанным в ловушку и беспомощным.
В декабре 1934 г. убийца-одиночка застрелил Кирова возле его кабинета. Никто напрямую не обвинял Сталина в организации убийства, но казалось почти очевидным, что это преступление произошло с молчаливого согласия вождя. В последующие годы близких друзей Сталина начали арестовывать одного за другим. Все это переросло в большую партийную чистку второй половины 1930-х гг., в ходе которой сотни тысяч людей расстались с жизнью. Почти все приспешники Сталина, попавшие в жернова чистки, подвергались пыткам: следователи всеми правдами и неправдами выбивали у них признание. А потом Сталин жадно слушал рассказы палачей о том, как трусливо вели себя его друзья, некогда такие отважные. Он хохотал над историями о том, как некоторые, упав на колени и рыдая, молили о том, чтобы их допустили на прием к вождю, где они могли бы попросить у него прощения за свои грехи, надеясь, что им сохранят жизнь. Похоже, вождь откровенно упивался их унижением.
Что же с ним произошло? Почему этот некогда дружелюбный человек так переменился? Он по-прежнему мог выказывать неподдельную приязнь по отношению к друзьям, но в любой момент мог ополчиться на них и подписать их смертный приговор. Исподволь делались очевидными и другие странности его характера. Внешне Сталин держался чрезвычайно скромно. Если кто-нибудь предлагал воздать ему какую-либо публичную почесть, он сердился и заявлял, что один человек не должен быть центром всеобщего внимания. Однако постепенно его имя и изображение стали появляться буквально повсюду. В «Правде» печатались материалы о каждом его шаге, и в этих статьях он практически обожествлялся. На военных парадах самолеты образовывали в небе буквы, из которых слагалось слово «СТАЛИН». Вождь отрицал свою причастность к этому разрастающемуся культу, но ничего не предпринимал, чтобы остановить его.
Он все чаще предпочитал говорить о себе в третьем лице, как если бы он являл собой некую безличную революционную силу и в качестве таковой был непогрешим. Если ему случалось неправильно произнести в речи какое-нибудь слово, все советские ораторы после этого должны были произносить это слово точно так же – по-сталински. «Если бы я произнес его правильно, – признавался один из главных подручных Сталина, – вождю бы показалось, что я его поправляю». А это могло оказаться настоящим самоубийством.
Когда стало уже понятно, что Гитлер планирует нападение на Советский Союз, вождь лично начал надзирать за всеми деталями подготовки к войне. Сталин постоянно порицал своих подручных за леность, за то, что они норовят работать спустя рукава. «Я один занимаюсь всеми этими вопросами… я тружусь в одиночку», – как-то пожаловался он. Вскоре многие из его генералов ощутили себя между двух огней: если они откровенно высказывали свои мысли, вождь мог страшно оскорбиться, но если они соглашались с его мнением, он частенько впадал в ярость. «Что с вами говорить? Вам что ни скажешь, вы все «Да, товарищ Сталин», «Конечно, товарищ Сталин», «Совершенно правильно, товарищ Сталин», «Вы приняли мудрое решение, товарищ Сталин…» – сказал он однажды своим подручным. Он был так зол, что ему, как он считал, приходится в одиночку тащить на себе подготовку к войне, что снял с постов наиболее компетентных и опытных военачальников. Теперь он сам руководил всеми работами по подготовке к войне, вплоть до определения, какими будут форма и размеры штыков.
Вскоре для его окружения умение точно улавливать его настроения и капризы стало буквально вопросом жизни и смерти. Главной задачей было никогда не вызывать у него тревогу: это чувство делало его опасно непредсказуемым. Во время разговора следовало смотреть ему прямо в глаза, чтобы вождь не подумал, будто от него что-то скрывают. Но, если в глаза ему смотрели слишком долго, он становился нервным и опасливым – весьма рискованная смесь. Нужно было учитывать все, что он говорит, но при этом нельзя было записывать каждое его слово, это могло показаться вождю подозрительным. Некоторые, ведя себя с ним грубовато и прямо, добивались определенных успехов, тогда как другие в итоге попадали в тюрьму. Вероятно, следовало понимать, когда можно позволить себе примешать некоторую прямоту к общему согласию с мнением вождя. Знание характера Сталина стало своего рода мистической наукой, детали которой советские царедворцы часто обсуждали друг с другом.
Худшей участью считалось приглашение к вождю домой на ужин и ночной кинопоказ. Отказаться от такого приглашения было невозможно, а после войны они делались все более частыми. С виду эти сборища проходили в точности как прежде – теплые встречи в узком кругу собратьев-революционеров. Однако внутри гнездился неприкрытый ужас. Здесь во время пьяного пира, длящегося всю ночь (сам Сталин сильно разбавлял свои напитки), вождь мог внимательно наблюдать за своими главными приспешниками. Он заставлял их пить больше и больше, чтобы они утратили самоконтроль. Втайне он наслаждался их отчаянными усилиями не сказать или не сделать ничего такого, что выставило бы их преступниками в его глазах.
Но самое жуткое начиналось ближе к концу этих вечеринок, когда вождь вытаскивал граммофон, ставил пластинки с музыкой и приказывал своим гостям танцевать. В частности, он заставлял Хрущева отплясывать гопак – танец со множеством движений, в том числе приседаний и «колен». От этого Хрущева часто начинало тошнить. А кому-то Сталин велел кружиться в медленном танце друг с другом – и улыбался, а то и хохотал, глядя, как взрослые мужчины танцуют, словно влюбленная парочка. По сути, это была крайняя форма контроля: державный кукловод в буквальном смысле управлял каждым их движением.
Интерпретация. Великая загадка Сталина и людей его типа в том, как эти глубинные нарциссы могут быть столь обаятельными и благодаря этому обаянию приобретать такое влияние. Как им вообще удается общаться с другими, ведь они явно зациклены на себе? Как они ухитряются гипнотизировать окружающих? Ответ на все эти вопросы кроется в ранних этапах их карьеры, еще до того, как они сделались злобными параноиками.
Как правило, у людей такого типа больше амбициозности и энергии, чем у «среднего» глубинного нарцисса. Но и тайная неуверенность в них неизмеримо глубже. Они могут заглушить в себе эту неуверенность и удовлетворить свои амбиции лишь одним способом: добиваться от других необычно высокого уровня внимания и подтверждения собственной значимости, а этого можно достичь, только обретя общественную власть – либо в политике, либо в бизнесе. Уже в детстве такие люди почти случайно набредают на оптимальные средства для достижения этих целей. Как и все глубинные нарциссы, они сверхчувствительны ко всему, что воспринимается ими как обида. Их чуткие «антенны» легко настраиваются на чувства и мысли окружающих, чтобы выявить любой намек на неуважение. Однако вскоре такие люди обнаруживают, что при помощи этого чувствительного прибора можно улавливать чужие желания и чужую неуверенность. Благодаря этой особой чуткости они умеют слушать окружающих весьма внимательно. Они способны воспроизводить внешние признаки эмпатии. Отличие от подлинной эмпатии здесь в том, что в глубине души ими движет потребность не налаживать и поддерживать связи, а контролировать и манипулировать. Они слушают нас и пытаются лучше узнать нас, чтобы обнаружить слабости, на которых они затем могли бы сыграть.
Их внимание не во всем наигранно, иначе оно бы не оказывало воздействия. Кладя вам руку на плечо, они способны ощутить минутное чувство товарищества, но потом сами же не дают дружбе расцвести, стать реальной или более глубокой: главное для них – контроль над окружающими. Если бы они не душили такие чувства в зародыше, они рисковали бы утратить контроль и над своими эмоциями, открывая себя для возможных обид. Они приманивают вас демонстрацией внимания и приязни, а затем привязывают еще ближе той холодностью, которая неизбежно следует за этим. Может, вы сделали или сказали что-то не то? И как вам вновь обрести их благосклонность? Такой прием может использоваться очень тонко, иной раз для этого достаточно взгляда, длящегося всего одну-две секунды, – но и такие взгляды оказывают сильное действие. Это классический трюк кокетки, вызывающий в вас желание снова испытать прежнюю теплоту. В сочетании с необычайно высоким уровнем показной уверенности он может оказывать катастрофически обольстительное действие на людей, что позволяет подобным личностям привлекать огромное количество последователей. Нарциссы, жаждущие руководить всем на свете, стимулируют ваше желание приблизиться к ним, однако держат вас на расстоянии вытянутой руки.
И все это сводится к желанию руководить. Они управляют и собственными эмоциями, и вашими реакциями. Однажды, уже прочно укрепившись во власти, они с отвращением вспомнят эту игру в обаяние. Почему это они должны уделять столько внимания другим, когда все должно быть наоборот? Поэтому они неизбежно ополчаются на бывших друзей, проявляя зависть и ненависть, которые уже давно таились в глубине их души. Они решают, кто остается в игре, а кто выбывает, кому жить, а кому погибнуть. Создавая запутанные наборы правил, при которых никакие ваши слова и поступки их не устраивают, или же произвольно меняя эти правила, они терроризируют вас неопределенностью. Теперь они руководят вашими эмоциями.
На каком-то этапе они становятся микроменеджерами, потому что кому они теперь могут доверять? Ведь люди превратились в автоматы, неспособные принимать решения самостоятельно, так что нарцисс просто обязан надзирать за всем. Достигнув таких крайних проявлений, эти личности в конце концов разрушат сами себя, ведь «человеческое животное» нельзя полностью лишить свободы воли. Люди, даже самые покорные, неминуемо восстанут. За несколько дней до смерти у Сталина случился инсульт, но никто из его подручных не отважился помочь ему или вызвать врача. Он умер от их небрежения, ведь они в конце концов стали и бояться, и ненавидеть его.
Наверняка вы встречались с личностями такого типа: благодаря своей амбициозности они часто становятся начальниками, руководителями компаний, заметными политическими фигурами, вождями всевозможных культов. Они наиболее опасны на начальном этапе взаимодействия с ними, когда впервые пытаются применить к вам свое обаяние. Но под маску можно заглянуть с помощью инстинктивной эмпатии. Их демонстративный интерес к вам никогда не бывает глубоким, не длится долго, а за всплеском интереса неизменно следует показное отторжение – трюк кокетки. Если не отвлекаться на попытки очаровать вас, вы почувствуете в таких людях холодность и истинную степень их внимания к вам.
Взгляните на прошлое такого человека. Вы обнаружите, что у него никогда в жизни не было глубоких и близких отношений, в которых он проявил бы хоть какую-то слабость. Ищите признаки трудного детства. Отец Сталина безжалостно колотил его, а мать была холодной и не очень-то любила сына. Прислушайтесь к тем, кто понял истинную природу такого человека и пытается предостеречь других. Надо сказать, что Ленин, предшественник Сталина, отлично понимал смертоносность его натуры и на смертном одре пытался донести это до своих соратников, но его предупреждениям не вняли. Обратите внимание, какие испуганные лица у тех, кто служит таким личностям каждый день. Если заподозрите, что имеете дело с человеком такого типа, держитесь от него подальше. Подобные люди – как тигры: если подойдете к ним слишком близко, убежать уже не сможете, и тигр неминуемо сожрет вас.
2. Нарцисс-лицедей. В 1627 г. настоятельница монастыря ордена урсулинок во французском городке Лудене приняла в общину новую сестру – Жанну (Иоанну) де Бельсье[12]. Иоанна была странным созданием – почти карлица, с очаровательным ангельским личиком, но со злобно-лукавым блеском в глазах. В обители, где она пребывала прежде, Иоанна нажила множество врагов из-за своего вечного сарказма. Однако, к удивлению настоятельницы, после перехода в новый монастырь Иоанна как будто полностью преобразилась. Теперь она вела себя как истинный ангел, постоянно предлагая матери-настоятельнице помощь в выполнении повседневных дел. Более того, когда ей предписали прочесть несколько трудов, посвященных святой Терезе и мистицизму, Иоанна очень увлеклась этим предметом. Она часами обсуждала духовные материи с матерью-настоятельницей. В какие-то несколько месяцев она стала, можно сказать, монастырским экспертом по мистической теологии. Она проводила в молитве и благочестивых размышлениях больше времени, чем остальные сестры. Позже в том же году настоятельницу перевели в другую обитель. Находясь под глубоким впечатлением от поведения Иоанны и вопреки советам всех, кто был о ней худшего мнения, аббатиса порекомендовала монастырскому начальству сделать Иоанну ее преемницей. И вот внезапно, в весьма юном возрасте (ей было всего двадцать пять), Иоанна оказалась главой луденской общины урсулинок.
Прошло несколько месяцев, и луденские сестры начали слышать от Иоанны очень странные истории. Она рассказывала, что ее посетила целая череда сновидений, в которых местный приходской священник по имени Урбен Грандье приходил к ней в келью и подвергал физическому насилию. Сновидения становились все более эротичными и жестокими. Любопытно, что до этих снов Иоанна предлагала Грандье стать наставником в монастыре, но он вежливо отказался. Жители Лудена считали Грандье искусным и галантным соблазнителем юных дам. Может быть, Иоанна просто давала волю собственным фантазиям? Ее считали столь благочестивой, что казалось маловероятным, чтобы она выдумала все сама: ее сны представлялись слушателям весьма реалистичными и полными ярких деталей. Вскоре после того, как она стала рассказывать о них, несколько сестер поведали, что и у них случались похожие сновидения. Однажды каноник Миньон, монастырский исповедник, услышал от одной из сестер рассказ о таком сновидении. Миньон, подобно многим другим духовным особам, давно относился к Грандье с презрительным неодобрением и увидел в этих снах возможность наконец-то разделаться с ним. Он вызвал в монастырь экзорцистов, чтобы те «поработали» с монахинями, и вскоре почти все сестры начали сообщать о том, что по ночам их кельи «посещает» Грандье. Для экзорцистов складывалась совершенно ясная ситуация: монахини одержимы бесами, а бесами управляет не кто иной, как Грандье.
В назидание горожанам Миньон и его присные сделали эти акты изгнания бесов открытыми для публики, так что отовсюду стали стекаться зеваки, жаждавшие поглазеть на весьма любопытное зрелище. Монахини катались по земле, извивались, демонстрировали голые ноги (невиданное зрелище), извергали нескончаемые потоки непристойной брани. Казалось, среди всех послушниц именно Иоанна одержима бесами сильнее всего. Ее конвульсии были самыми ужасающими, и бесы, вещавшие ее устами, изрыгали самые страшные богохульства и проклятия. Такой мощной одержимости бесами здесь еще не видели, и публика больше всего рвалась поглядеть на изгнание бесов именно из Иоанны, шумно требуя этого зрелища. Теперь экзорцистам стало ясно, что Грандье, хотя его нога никогда не ступала на камни обители и он никогда не встречался с Иоанной, каким-то образом околдовал и развратил благочестивых луденских сестер. Вскоре его арестовали и обвинили в колдовстве.
На основании «улик» Грандье приговорили к смертной казни. После длительных пыток его сожгли на костре – это случилось 18 августа 1634 г. при колоссальном стечении народа. Вскоре вся история сошла на нет. Монахини внезапно освободились от бесов – все, кроме Иоанны. Бесы не только отказывались покинуть ее: казалось, они все больше порабощают бедную настоятельницу. Иезуиты, прослышав об этой пресловутой одержимости, решили взять дело в свои руки и направили в обитель отца Жана-Жозефа Сурена, чтобы он очистил Иоанну раз и навсегда. Сурен счел ее весьма интересным объектом. Она была великолепно подкована в вопросах демонологии и явно опечалена своей участью. Но все же она, казалось, не так уж и сопротивляется бесам, обитающим в ней. Возможно, Иоанна поддалась их пагубному влиянию.
Одно было очевидно: она прониклась необычной приязнью к Сурену и проводила с ним в обители долгие часы за обсуждением духовных вопросов. Она начала предаваться молитве и размышлению с удвоенным рвением. Иоанна избавилась от всех мыслимых «роскошеств»: спала на твердом полу, велела поливать свою еду полынными настойками, вызывающими рвоту. Она прилежно докладывала Сурену о своем продвижении к цели и признавалась ему, «что приблизилась к Господу вплотную и получила поцелуй из Его уст»[13].
С помощью Сурена ее тело покидал один бес за другим. А потом она явила свое первое чудо: на ее левой ладони вдруг довольно четко проступило имя Иосиф. Через несколько дней оно потускнело, и ему на смену пришло имя Иисус, дальше – Мария и многие другие. Это были стигматы, знаки истинной благодати Господней. После этого Иоанна тяжело заболела, и казалось, вот-вот умрет. Она сообщала, что ее посетил прекрасный юный ангел с «длинными золотистыми кудрями». Затем ее посетил сам святой Иосиф, коснулся ее бока, где она ощущала самую сильную боль, и помазал ее благоуханным елеем. Иоанна исцелилась, а елей оставил на ее рубашке отпечаток в форме пяти ясно различимых капель. Бесы, к несказанному облегчению Сурена, наконец оставили ее. Казалось бы, история закончилась, но тут Иоанна удивила его странным требованием: она хотела отправиться в поездку по Европе и показать свои чудеса всем желающим. Она считала это своим долгом. Такое желание казалось до странного противоречащим ее скромному характеру и даже несколько суетным, но Сурен все-таки согласился сопровождать ее в этом путешествии.
В Париже огромные толпы собирались возле гостиницы, где остановилась Иоанна, желая узреть ее хотя бы мельком. Она познакомилась с самим кардиналом Ришелье, которого, судя по всему, немало тронула ее история, он даже поцеловал благоуханную рубашку, теперь считавшуюся священной реликвией. Иоанна продемонстрировала свои стигматы королю и королеве Франции. Затем турне двинулось дальше. Иоанна встречалась со знаменитейшими аристократами и светилами своей эпохи. В одном городе около семи тысяч человек каждый день посещали женский монастырь, где она временно проживала. Спрос на ее историю оказался так велик, что Иоанна решила выпустить печатную брошюру, чтобы в мельчайших подробностях описать в ней свою одержимость бесами, свои самые сокровенные мысли и то чудо, которое произошло.
Иоанна от Ангелов, как ее теперь называли, умерла в 1665 г. Ее голову отделили от тела, мумифицировали и поместили в позолоченный серебряный ящик с хрустальными окошками. Ящик выставили в Луденском монастыре рядом с помазанной священным елеем рубашкой для всех, кто пожелал бы лицезреть эти реликвии. Там они и оставались больше 100 лет и исчезли лишь в годы Великой французской революции.
Интерпретация. В детстве Иоанна де Бельсье проявляла неутолимую жажду внимания, которая изматывала ее родителей. В конце концов они избавились от нее, отправив в женский монастырь в городе Пуатье. Там она продолжала терзать окружающих, безумно раздражая монахинь своим сарказмом и невероятным самомнением. Ее отправили в Луден, и там она, видимо, решила применить иной подход, чтобы добиться столь необходимого ей признания. Ей предписывали читать духовные книги, и Иоанна решила превзойти всех по части познаний и благочестивого поведения. Она демонстрировала то и другое весьма наглядно и удостоилась благосклонности матери-настоятельницы. Но, когда она сделалась аббатисой, ей стало скучно, а уделяемое ей внимание показалось недостаточным. Ее сновидения о Грандье были смесью выдумки и самовнушения. Вскоре после прибытия в обитель экзорцистов Иоанне дали книгу по демонологии, которую она жадно проглотила. Теперь Иоанна в подробностях знала, как выглядит одержимость дьяволом, и намеренно имитировала самые разительные характеристики такой одержимости, которые должны были быть восприняты экзорцистами как явные признаки того, что «в девицу вселился бес». Она стала звездой спектакля, на который стекались толпы. В состоянии «одержимости бесами» Иоанна превосходила прочих сестер в своем падении, в своем непристойном поведении.
После ужасной казни Грандье, глубоко повлиявшей на других монахинь, наверняка ощущавших свою вину за собственное участие в этой истории, приведшее к гибели невиновного человека, одна лишь Иоанна восприняла внезапную утрату чужого внимания как нечто невыносимое. Она решила удвоить ставки, отказавшись выпускать из себя бесов. Она стала настоящим мастером в улавливании слабостей и тайных желаний окружающих: вначале настоятельницы, затем экзорцистов, прибывших в монастырь, а теперь – отца Сурена. Ему так хотелось стать тем, кто освободит ее от наваждения, что он готов был поверить самым простым чудесам. Что касается пресловутых стигматов, то позже некоторые предполагали, что она могла выжечь их на руке кислотой или же прибегнуть к помощи красителя. Казалось странным, что знаки появляются лишь на ее левой руке, на которую она легко могла их нанести. Известно, что при крайних проявлениях истерии кожа становится особенно чувствительной, так что Иоанна вполне могла бы изобразить письмена просто ногтем. В свое время она много экспериментировала с приготовлением травяных снадобий, так что ей не составило бы труда нанести на рубашку ароматные капли. После того как окружающие поверили в подлинность стигматов, им было бы трудно усомниться в подлинности мистического помазания.
Даже сам Сурен сомневался в необходимости «турне». К этому моменту она уже не могла скрывать своей жажды привлекать к себе внимание. Много лет спустя Иоанна написала автобиографию, где признавалась, что всегда была склонна к театральным эффектам. Она все время играла какую-нибудь роль. Впрочем, Иоанна продолжала утверждать, что ее последнее чудо было настоящим и «искренним». Многие из монахинь, общавшихся с ней ежедневно, понимали ее истинную натуру и описывали Иоанну как искуснейшую актрису, помешанную на внимании и славе.
Один из странных парадоксов глубинного нарциссизма состоит в том, что последний очень часто остается не замечаемым другими, пока поведение человека не сделается настолько вызывающим, что его невозможно игнорировать. Причина тут проста: глубинные нарциссы могут очень умело маскироваться. Они с детства чуют, что, если откроют окружающим свою истинную натуру – постоянную потребность в чужом внимании и в ощущении собственного превосходства, они лишь оттолкнут от себя людей. Такие нарциссы используют отсутствие стабильного «я» как преимущество. Они способны играть множество ролей. Они могут скрывать свою потребность в чужом внимании с помощью множества актерских приемов. Порой они заходят дальше других в показной добродетели и альтруизме. Но они никогда не совершают добрых поступков и не поддерживают правое дело просто так: они устраивают из этого целое представление