– ДА, – ГОВОРИТ Карлос, вызов и веселость написаны на его лице. – Докажи мне это.
Алекс поднимает руку.
– Нет. Не нужно.
Он прижимает Карлоса к машине и бормочет что-то на испанском. Карлос так же невнятно отвечает ему. Я понятия не имею, что они говорят, но ни один, ни второй не выглядят радостно. И я тоже не особенно рада. Я опять стала заикаться – поверить не могу. Я так зла на себя за то, что позволила Карлосу сыграть на моих эмоциях и заставить меня споткнуться на своих словах. Неужели он способен задеть меня и это осознание заставляет меня злиться еще сильнее? Я не могу дождаться пятницы, на которую запланирована операция «Печенье». Мне нужно дождаться, пока печенье подсохнет и достаточно затвердеет, чтобы все сработало по плану. По крайней мере, к тому моменту он точно не будет ни о чем подозревать.
Раздраженный Алекс отстраняется от Карлоса и достает из-за прилавка коробку.
– Я проверил твой приемник, похоже, в нем пружины не хватает. Не думаю, что он будет работать, но хочу все же попробовать его запустить. Дай мне свои ключи, я загоню твою машину внутрь. – Он поворачивается к Карлосу: – Ни слова, пока я не вернусь.
Спустя секунду после того, как Алекс выходит из помещения, Карлос говорит:
– Если все еще хочешь доказать мне, что ты не парень, я в деле.
– Тебе доставляет удовольствие вести себя как придурок? – спрашиваю я.
– Нет, но мне нравится, когда мой брат бесится. А он очень бесится, когда я достаю тебя. Мне жаль, что ты угодила под перекрестный огонь.
– Не вмешивай меня в ваши разборки.
– Это не так уж просто.
Карлос присаживается на корточки перед машиной, которую они ремонтировали, и дергает за бампер.
– Тебе сначала нужно справиться с крючками, – говорю я ему, довольная тем, что могу доказать, что знаю о машинах больше него. – Он не снимется, пока ты не отстегнешь их.
– Ты говоришь о лифчиках или о бамперах? – спрашивает он, самодовольно ухмыляясь. – Потому что я эксперт по сниманию и того и другого.
Мне не следовало так делать. Ребяческий поступок. Но этот глупый сексуальный комментарий и насмешка над тем, как я произношу слово «мармелад», вынудили меня заставить его ответить за свои слова.
Настала пятница. Мы с Таком пришли в школу пораньше, чтобы вскрыть шкафчик Карлоса. Во вторник после уроков испекли больше сотни шоколадных печений. Когда они остыли, мы приклеили к каждому из них по маленькому, но сильному магнитику. Теперь, когда клей застыл, они превратились в настоящие магнитные печенья. Когда Карлос сегодня откроет свой шкафчик, он обнаружит, что внутри тот украшен сотней таких. Если он попытается отцепить печенье от стенок шкафчика, оно будет ломаться и крошиться в его ладони. Я специально купила очень сильные магнитики размером с десятицентовую монетку. Легко он точно от них не отделается. У него будет два варианта: оставить печенье в своем шкафчике так, как есть, или попытаться снять его со стенок по одному и оказаться под дождем из шоколадных крошек.
– Напомни мне никогда с тобой не ссориться, – говорит Так, стоя на стреме.
Занятия начнутся только через сорок пять минут, поэтому в коридорах нам попалась всего пара случайных людей.
Я открываю шкафчик Карлоса, используя комбинацию, которая была указана на том же листке, что и его расписание, которое мистер Хаус любезно мне предоставил. Я чувствую укол совести, но недостаточно сильный, чтобы отказаться от своей затеи. Закрепляю внутри пару печений и бросаю взгляд на Така.
Он высматривает в коридоре Карлоса или кого-нибудь еще, кто мог бы заподозрить что-то неладное. Каждый раз, когда я приклеиваю очередное печенье, звук магнита, пристающего к металлу, заставляет Така смеяться. Клик. Клик. Клик. Клик. Клик. Клик.
– Он будет вне себя, – говорит Так. – Знаешь, он ведь поймет, что это ты. Когда ты подшучиваешь над кем-то, важно делать это анонимно, так, чтобы тебя не поймали.
– Уже поздно об этом думать. – Я прикрепляю на стенки еще несколько печений и начинаю сомневаться, что туда влезут все сто. Я оставляю их на боковых, задней и верхней стенках шкафчика, на внутренней поверхности дверцы… свободное место заканчивается, но я расклеила почти все. Изнутри его шкафчик теперь похож на кожу больного коричневой корью.
Я засовываю руку в сумку.
– Осталось последнее.
Так заглядывает в шкафчик.
– Это, должно быть, одна из лучших шуток за все время существования «Флэтайрон Хай», Киара. Ты войдешь в анналы истории. Я горжусь тобой. Оставь последнее снаружи, прямо в центре дверцы.
– Хорошая идея. – Я закрываю шкафчик, пока нас никто не заметил, закрепляю последнее печенье и смотрю на часы. До первого урока осталось двадцать минут. – Теперь ждем.
Так оглядывает коридор.
– Кто-то идет. Нам, наверное, лучше спрятаться?
– Да, но я должна видеть его реакцию, – говорю я. – Давай следить из кабинета миссис Хадденс.
Пять минут спустя мы с Таком наблюдаем через небольшое квадратное окошко в двери за тем, как Карлос появляется в коридоре.
– Вот и он, – шепотом говорю я. Мое сердце колотится как бешеное.
Он хмурится, когда доходит до своего шкафчика и видит на нем большое коричневое печенье. Он оглядывается по сторонам, очевидно надеясь увидеть того, кто сделал это. Когда он берется за печенье и тянет его на себя, оно крошится в его руке, но магнит так и остается на двери шкафчика.
– Как он реагирует? – спрашиваю я более высокого и имеющего лучший обзор Така.
– Он улыбается. И качает головой. А сейчас выбрасывает раскрошившееся печенье в мусорное ведро.
Улыбка сойдет с лица Карлоса, когда он откроет свой шкафчик и обнаружит там еще девяносто девять магнитных печений.
– Я пойду туда, – говорю я Таку.
Я выбираюсь из кабинета миссис Хадденс, который служил нам укрытием, и как ни в чем не бывало подхожу к своему шкафчику.
– Привет, – говорю я Карлосу в тот самый момент, как он открывает свой шкафчик и его глаза расширяются.
– Ставлю тебе пять с плюсом за оригинальность и исполнение, – говорит он.
– Тебя не беспокоит, что я получаю отличные оценки за все, даже за шутки?
– Да. – Он выгибает бровь. – Я впечатлен. Я зол и впечатлен.
Он закрывает свой шкафчик, оставляя девяносто девять печений внутри. И мы идем рядом на его первый урок так, словно их не существует. Я не могу сдержать улыбку, пока мы спускаемся в холл. Он несколько раз качает головой, как будто все еще не может поверить в то, что я сделала.
– Перемирие? – спрашиваю я.
– Ни за что. Ты, может, и выиграла эту битву, chica, но война еще не окончена.