Саймон сам не заметил, как обернулся львом и бросился через высокую траву к дороге. Просто мгновение назад он стоял перед Рехемой, а сейчас уже вгрызался острыми клыками в глотку львицы, изо всех сил стараясь оторвать её от Уинтер.
Та помогать не спешила. Она визжала так громко, что услышал бы любой хищник в радиусе нескольких километров, а сама била львицу сумочкой по носу, насколько могла замахнуться. Наконец, львице это надоело. Она с рыком вырвала сумку из рук Уинтер и отбросила её в сторону.
– Стой! – приказала Рехема, спеша к ним с По, болтающимся в крепкой хватке. – Пакка, сказала же, хватит!
Львица неохотно отступила от Уинтер и с раздражающей грацией сбросила с себя Саймона, словно он был какой-то надоедливой мошкой. Зарычав, он припал к земле, закрывая собой Уинтер, которая так и осталась лежать и кричать.
– Ты где нашла этого львёнка, Рехема? – спросила львица. Сев на задние лапы, она потёрла морду. Саймон заметил у неё на носу неглубокий порез, оставшийся от сумочки Уинтер. – Совсем драться не умеет.
– Умею, – ощерившись, ответил Саймон. – Ещё раз нападёшь на моих друзей, и…
– Он ещё маленький, – сказала Рехема, опускаясь перед львицей на колени и осматривая порез. – Неопытный. Думает, что всё может.
Львица – Пакка – невесело рассмеялась.
– А, ну да. Юношеское безрассудство. Да не волнуйся ты так. Ерунда.
– Не ерунда, но жить будешь, – сказала Рехема, вставая. – Вечером приходи в логово, обработаем рану. Есть хочешь, кстати? А то у меня тут есть лазутчик, которого выгнали из страны. Нужно его проучить.
Она протянула По, как подарок, и тот забился, оголяя мелкие зубки.
– Я невиновен! – прокричал он. – Невиновен!
Саймон дёрнулся, уже представляя, как превратится в медведя, но не успел добраться до По; не успела и львица, потому что Уинтер бросилась на Рехему и вырвала фенека из её рук.
– Не смей, – ничуть не хуже Пакки прорычала она. – Он вам не еда! Он наш друг.
Рехема фыркнула и попыталась отобрать его, но Уинтер отвернулась, прижимая дрожащего фенека к себе. Рехема сощурилась.
– Он шпион и предатель…
– Ты прекрасно знаешь, что у него не было выбора. – Шарлотта, выбравшись из фургона, скрестила на груди руки. – Давай, расскажи всем, что случилось, Рехема.
Они пронзили друг друга взглядами, и над саванной повисла тишина. Наконец, Шарлотта мрачно фыркнула.
– Да ты сама не знаешь, да? – спросила она. – Просто поверила Совету на слово…
– По Бишара раскрыл наши тайны браконьерам, орудующим в заповеднике, – рявкнула Рехема. – Поставил нас под удар…
– Я вёл мирные переговоры по просьбе Верховного Совета, – громко, но с дрожью в голосе сказал По. – А браконьеры нарушили договор и взяли меня в заложники.
– И пытали его, – в ярости добавила Шарлотта. – Или ты совершенно случайно про это забыла?
– Где доказательства пыток? – поинтересовалась Рехема. – Как же легко ты веришь лжецу…
– Он не лжец, – возразила Уинтер, хотя ничего не знала. Она прижимала По к груди, и тот в кои-то веки не был против. – Только попробуйте его тронуть…
– По Бишара прекрасно знал, что его ждёт, – фыркнула Рехема, – но всё равно решил вернуться.
– И это тебе ни о чём не говорит? – Джем вылез из фургончика и встал рядом с Уинтер. – Он бы не стал возвращаться просто так.
– Я просто хотел помочь, – раздался горький голос По, приглушённый одеждой Уинтер. – Хотя, видимо, не стоило и пытаться.
– Умные мысли часто приходят с опозданием, – сказала Рехема, выпрямляясь во весь рост. – Не лезьте в наши дела.
– Мы не лезем. Мы хотим помочь Наследникам, – сказал Хьюго. Он явно хотел провалиться под землю, но всё равно спрыгнул на дорогу и встал рядом. – Думаете, сможете сами их защитить? Но если про вас узнает Совет…
Рехема угрожающе шагнула им навстречу; Уинтер крепче прижала к себе По, но больше никто даже не шевельнулся.
– Это не ваше дело, – сказала Рехема. – Вы нам не товарищи. Вы понятия не имеете, о чём речь…
– По – наш друг. – Саймон вышел вперёд, помахивая хвостом. – А мы друзей не бросаем. В облике льва из меня никудышный боец, зато я умею кусаться. Ещё один шаг – и узнаешь, сколько нужно яда, чтобы вывести из строя взрослого человека. – Он бросил взгляд на Пакку. – И льва, если понадобится.
Рехема, к его немалому удовольствию, напряглась.
– Не посмеешь.
– Я не хочу, – поправил он. – Но придётся, если не оставишь мне выбора.
На её скулах заиграли желваки.
– Пакка тут не одна. Наш прайд рядом, и если ты хоть пальцем нас тронешь…
– Я же Наследник. На них яда хватит, – сказал Саймон непоколебимо, хотя сам не знал, блефует или нет.
Рехема резко выдохнула и посмотрела на кого-то за спиной Саймона.
– Значит, так вы воспитываете своих детей? – недовольно поинтересовалась она, и Саймон, обернувшись, увидел дедушку, пожавшего плечами.
– Они тут главные, – сказал тот. – Я так, просто отпуском наслаждаюсь.
Тембо кашлянул. Он до сих пор не вышел из фургона, хотя длинные ноги свисали из открытой двери.
– По Бишара нам не опасен. Может, оставить его в живых? В дипломатических целях, – предложил он. – На время, по крайней мере.
Рехема обвела взглядом Саймона и его друзей, явно обдумывая ситуацию. Яд или месть – на взгляд Саймона, выбор был очевиден. Но у Рехемы было собственное мнение.
– Хорошо, – наконец бросила она коротко. – Отведу его в логово. Прайд сам решит его судьбу.
При упоминании прайда по коже побежали мурашки – он не хотел даже думать, о чём она говорит. Но Уинтер всё устроило; она отошла, чтобы забрать порванную сумку. В обычной ситуации она бы уже начала ныть про то, что стало с её дизайнерской сумочкой, и не прекратила бы до самого вечера – или конца поездки, – но сейчас она промолчала и просто спрятала в неё По.
Раз ситуация разрешилась, Саймон нехотя обернулся человеком и отряхнул грязные руки.
– Долго ещё до заповедника? – спросил он, пока друзья залезали обратно в фургон. Сам он решил идти в самом конце, чтобы не оставлять их наедине с Паккой, которая до сих пор облизывала лапу и намывала порез на носу.
– Глаза разуй, – сказала Рехема, на мгновение остановившись у двери. – Мы уже пятнадцать минут как на территории заповедника.
Саймон ошарашенно оглядел бескрайнюю саванну. Он сам не знал, чего ожидал – может, несколько гектаров, а не огромную территорию.
– А как вы защищаетесь от посторонних? – спросил он удивлённо.
– У нас свои способы, – сказала Рехема угрожающе – хотя, может, Саймону просто показалось. Он снова огляделся, пытаясь отыскать признаки жизни, и чем внимательнее всматривался, тем больше их замечал. Над головой летали птицы. Среди деревьев прятались бабуины. Тихо жужжали насекомые. А среди травы блестело…
Множество внимательных жёлтых глаз – таких же, как у Пакки.
Саймон сглотнул и поспешно забрался в относительно безопасный фургон. Как же ему повезло, что Рехема не раскусила обман. С ней и Паккой он, наверное, справился бы – может, и с остальными львицами тоже, – но даже Наследник не смог бы выступить против целой саванны и выжить.
– В последнее время тут прибавилось обитателей, – сказала Рехема, заводя машину. – Как только мы узнали про планы Совета – сразу начали стягивать силы. Обычно здоровые стада не задерживаются на наших землях надолго, но сейчас они вернулись, чтобы отплатить нам за помощь. Так что все здесь знают, что происходит, и готовы нас поддержать. Стать нашими глазами и ушами, предупреждать о подозрительных передвижениях. Не самая надёжная защита, но других вариантов нет.
Саймон закусил губу, чтобы не нарушить хрупкое перемирие. Да, Рехеме помогали животные, но им нужно было спать. А Вадим был умным и жестоким человеком – к тому же, одержимым фанатичной идеей расправиться со всеми Наследниками на свете. Эти черты были опасны даже поодиночке, а уж все вместе… Саймон даже не сомневался: Вадим найдёт способ обойти оборону Рехемы. Просто пока непонятно как.
Его внимание привлёк негромкий писк, и на плечо Шарлотты вскарабкалась Элоиза.
– Не люблю львов, – захныкала она и прыгнула к Саймону, приземлившись на грудь.
– Прости, – тихо сказал тот, поднимая её и усаживая в капюшон. – Боюсь, мы надолго с ними застряли.
Наконец, впереди показалась роща акаций с плоскими кронами, рядом с которой возвышался пологий холм. У его основания паслось стадо громадных слонов, поднявших головы при приближении фургона. Саймон думал, что они сейчас разбегутся, но они просто опустили хоботы в большой жёлоб, врытый в холм, ничуть не обеспокоенные появлением людей.
Рехема, припарковавшись, выругалась себе под нос.
– Всю воду выхлебают, – пробормотала она, без лишних слов выбираясь из фургона.
Тембо открыл боковую дверцу, и остальные тоже вышли на улицу.
– Водопой в той стороне, Ния, – сказала Рехема, указывая куда-то за холм. – Или ты снова забыла?
Самая крупная слониха в стаде повернулась к ней, медленно переставляя ноги размером со ствол дерева.
– Мы ждали вас с прайдом, – сказала она неожиданно мелодичным голосом. – У нас новости с северной границы.
– Да? – спросила Рехема и хмуро посмотрела на Саймона с друзьями. – Сейчас я отведу детей и вернусь, расскажешь.
Слониха – Ния – кивнула, ничуть не расстроившись, и повернулась к жёлобу. Рехема вздохнула, но спорить не стала, просто пошла вглубь рощицы. Широкие кроны акаций защищали от палящего солнца, и Саймон, покосившись на друзей, последовал за ней.
Она повернула в сторону холма, у которого Саймон заметил небольшое скопление булыжников, явно выложенных человеком. С них завесой свисали лианы, но когда они приблизились, лианы покачнулись. Оказалось, что они скрывают пещеру, из которой вышла высокая девушка в свободных штанах и синей рубашке, завязанной на поясе. Заметив их, она застыла, дёрнувшись в сторону охотничьего ножа, висящего на бедре.
– А, Залика, – сказала Рехема, но продолжила уже на незнакомом Саймону языке. Видимо, Шарлотта заметила его замешательство, потому что шагнула ближе.
– Она говорит, что стадо Нии вернулось, – тихо перевела она. – И просит Залику проследить, чтобы они не выпили всю воду.
– Ты знаешь суахили? – радостно спросил Тембо, вставая рядом.
– Немного, – пожала плечами Шарлотта.
– Что-то ты скромничаешь, – сказал Тембо, но Шарлотта пропустила его слова мимо ушей – она слушала настороженный ответ высокой девушки, которая косилась на Саймона с друзьями, так и не убрав руку с ножа.
– Она спрашивает, из Америки мы или нет, – сказала Шарлотта. Она явно не радовалась, что их всех свалили в одну кучу, и, кажется, даже её акцент – уникальная смесь нескольких европейских языков и диалектов – стал сильнее обычного.
Рехема громко фыркнула, и Саймону не нужен был переводчик, чтобы понять, что означает недовольный кивок.
– Они ненадолго, – сказала она по-английски, скалясь с яростью, обжигающей не хуже полуденного солнца.
Неодобрительно шмыгнув носом, Залика обошла их и направилась к стаду. Саймон проводил её взглядом, и за это время она успела дважды оглянуться, с каждым разом хмурясь сильнее.
– Это Залика, двоюродная сестра Тембо, она недавно приехала, – сказала Рехема, сдвигая лианы и открывая вход в пещеру, в паре метров от которого стояла дверь.
– Она Наследница? – спросил Саймон.
– Здесь все Наследники. Сюда.
Они прошли дальше, и когда Рехема толкнула скрипнувшую дверь, за ней оказалась не каменная пещера, а большой зал с высоким потолком. Он явно был вырезан в холме, но стены и пол были отделаны деревом, а через окна в потолке падал солнечный свет. Убежище мигом напомнило Саймону Стоунхейвен, который тоже находился под землёй – там Саймон с друзьями останавливались, когда искали Осколки Хищника.
Но обстановка здесь была совершенно другая. У одной стены тянулись несколько рядов свёрнутых плетёных циновок, кое-где небрежно поставленных друг на друга. Диваны и прикроватные тумбочки, в обычных условиях занявшие бы целую комнату, теснились в углу, и хотя места было мало, на диванах сидели трое весело хохочущих ребят возраста Саймона. Помимо них, в зале было ещё человек двадцать, включая тех, что работали на кухне, которая неплохо подошла бы небольшой семье, но явно не справлялась с наплывом в сорок человек.
– Это наше логово, – сказала Рехема. Обитатели убежища обернулись на звук её голоса, и воздух загудел любопытством. Хотя, сказать честно, и немалой долей настороженности. – Будете жить с остальными Наследниками. Дальше по коридору будут комнаты – в них заходить нельзя. Всё ясно?