Пленница
Из сна меня выдернули так же резко, как из кресла. Последнее я поняла, оказавшись лицом к лицу со злющим, как стадо демонов, его аэльвэрством. В жизни не видела, чтобы Золтер так раздувал ноздри, у него разве что глаза темнели до смертельных глубин, и не уверена, что иносказательно. Это я тоже осознала спросонья, какой-то задней мыслью, как и тот факт, что вглядевшись в мое лицо, меня поставили на ноги, и что до этого я болталась в воздухе в его руках.
– Что это значит? – ледяным тоном поинтересовалась его аэльвэрство.
– Что именно? – уточнила я, глядя ему в глаза.
Перед тем как заснуть в кресле (упаси Всевидящий заснуть в кровати, а потом обнаружить рядом его даже случайно), я для себя решила, что не позволю страху взять надо мной верх, что не сдамся и продолжу искать. Не представляю, на что способен Эльгер, но если существует способ помочь моим родным вытащить меня отсюда, сидеть сложа руки я не имею права. Да и в конце концов, что мне тут еще делать? Страдать по безвозвратно утраченной невинности и считать дни до той минуты, когда Золтеру вздумается повторить?
– Это, – он указал на разбитое зеркало. – Мне кажется, или я говорил, что за все глупости платить будет Амалия?
Какое-то время я смотрела на него, пытаясь понять, о чем он вообще говорит, потом до меня дошло. По всей комнате были разбросаны осколки, на одном (который подчиняясь движению его руки взмыл в воздух и застыл рядом с нами) – моя кровь. Учитывая, что когда засыпала, я сползла пониже, чтобы не так болела спина, а руки вполне могли соскользнуть с подлокотников, со стороны это выглядело… так, как выглядело.
– Вы что, решили, что я собираюсь свести счеты с жизнью? – холодно поинтересовалась я.
– Я спросил, – жестко произнес он, – что все это значит.
– Зеркало разбилось. Я поранилась, – хмыкнула я и отвернулась.
Точнее, попыталась отвернуться, но мне не позволили. Перехватили пальцами за подбородок, разворачивая мое лицо к себе и вглядываясь так пристально, что я почувствовала себя обнаженной. Во всех смыслах. Несмотря на данное себе обещание, сейчас мне отчаянно хотелось спрятаться, и не только потому, что от прикосновения-клейма по телу разливался огонь. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы Золтер узнал про брата и про Эльгера.
Он ведь не может читать мои мысли?
Или может?
После чудесного воскрешения я не представляла, на что еще способны элленари, поэтому уже ничему не удивилась бы. Поэтому смотрела ему в глаза, а внутри дрожала, как натянутая струна. Поэтому мысленно глубоко вздохнула, когда он меня отпустил.
– Тебе принесут обед и одежду, – последовало очередное сообщение в приказном тоне. – Потрудись съесть все, служанка останется с тобой и за этим проследит. Равно как и за тем, чтобы ты выпила восстанавливающее зелье.
– Как трогательно, – заметила я. – А если не потружусь?
В ответ меня наградили убийственным взглядом, и я прикусила язык. Будь я здесь одна, мне было бы гораздо легче, но я была не одна. Золтер развернулся, чтобы уйти, и я сжала кулаки.
– Я могу увидеть Амалию?
– Не сегодня.
– Сегодня. Я должна убедиться, что с ней все в порядке.
Он обернулся. Резко.
– Мне кажется, или я говорил тебе, что она жива?
– Слово «жива» мне ни о чем не говорит. Особенно из ваших уст.
Вот теперь глаза у него потемнели.
– Вместе с одеждой тебе принесут ее, – сообщил он. – Если ты так желаешь ее увидеть.
Я похолодела.
– Что скажешь, Лавиния?
– Я вас ненавижу.
– Вполне ожидаемо. Сегодня вечером ты нужна мне здоровой и полной сил, поэтому ты поешь и выпьешь зелье, – он шагнул ближе. – Чуть позже за тобой придут, чтобы проводить ко мне, и мы отправимся на охоту.
– Куда? – уточнила я.
– Тебе незнакомо слово «охота», Лавиния?
– Вы окончательно сошли с ума?! – выдохнула я. – Я – маг жизни, и точно не собираюсь смотреть, как вы кого-то убиваете!
– Маг жизни? – элленари приблизился так быстро, что я не успела отпрянуть. Перехватил мои руки, вжимая ладонь в ладонь. – Не так давно ты вонзила кинжал мне в грудь.
От его близости и прикосновений, больше похожих на ласки тисков наковальни, по телу шли волны ненавистной мне дрожи.
– Ты убила бы меня, девочка. Без малейших сожалений. – Золтер прижал мои ладони к своей груди, и от удара в них я вздрогнула, потому что он отозвался во мне, и на миг в темных глазах я увидела свое отражение. Странное чувство оборвалось, когда он резко меня оттолкнул: – Считай эту охоту своим наказанием.
Элленари вышел так быстро, что я не успела даже ответить, а впрочем, ответить мне было нечего.
Что из себя представляет охота, я знала только по книгам и рассказам некоторых джентльменов (с которыми, впрочем, предпочитала далее не иметь дел). Брат никогда не благоволил этому времяпровождению: не столько из уважения к моей магии, сколько потому, что не видел смысла загонять априори более слабое существо. Да, у Винсента было море недостатков, но бессмысленно жестоким назвать его было нельзя.
В отличие от Золтера.
Впрочем, о чем это я. То, что для меня жестокость, для элленари просто стиль жизни.
Как выяснилось, «проводить к нему» означало не в покои, а к месту сбора, и я мысленно вздохнула с облегчением. Не представляла, что буду делать, когда снова там окажусь. События ночи, когда не состоялась наша свадьба, сейчас казались далекими и размытыми, словно в тумане, и мне хотелось, чтобы так и оставалось дальше. Хотя бы первое время.
Сколько у меня этого времени, я не знала.
В нашем мире за заговор против короны полагается смертная казнь, в мире элленари тоже.
Почему я до сих пор жива?
Глубоко вздохнула, стараясь справиться с чувствами; бесшумно ступающая рядом девушка вопросительно взглянула на меня. Она назвалась Лизеей, и судя по заостренным ушам и разрезу глаз, тянущемуся к скулам, хотя бы наполовину точно была элленари. Тем не менее я не увидела в ней превосходства, ни разу не услышала от нее слова «смертная».