– Мы не поедем туда! Не поедем! – рыдала Ритка, размазывая по щекам обильные слезы. – Ты хочешь, чтобы черный маг проклял Алешеньку? Чтобы с нашим малышом случилось что-то ужасное? Или тебя проклял? Или меня? Точно, меня! Ты ж меня больше не любишь!

– Ритусичка, чудо мое, люблю, конечно… Ну что ты такое… – Евгений пытался успокоить супругу, поглаживая ее по макушке и спине. – Да ведь глупости в их чате пишут! Бабий треп и больше ничего. Ну и как мы не поедем? Как ты это себе представляешь? Нам через неделю жилплощадь надо освободить, времени в обрез. И потом: живут же там люди, не съезжают.

– Да-а-а! Как же… Съезжают. Иначе отчего такие апартаменты нам за бесценок достались?..

– У владельцев обстоятельства так сложились, ты сама знаешь. Нужно было срочно продать…

– Вот именно! – взвизгнула Ритка, отпихивая мужнины руки. – Именно об этом я и говорю! Но ты никогда меня не слушаешь! И не слышишь! А там страшно! Лучше я к маме поеду! Лучше мы с Лешиком на вокзале будем ночевать! А ты как хочешь, если нас бросить решил!..

Настроение у Марианны с утра было мрачное и недоброе.

Сегодня в два часа дня отключат горячую воду.

На улице 32 градуса по Цельсию, нереально чистое небо, злое солнце и полное безветрие. Зной, духота, пыль. Струйками пот.

Впереди две недели тоски и муки с тазиком и ковшиком.

Ни водонагревателем, ни кондиционером Марианна не обзавелась, потому что каждый год по прошествии этих нудных недель трудности пережитого стирались из памяти и она откладывала приобретение и монтаж столь нужных бытовых приборов на конец будущей весны, о чем к середине зимы забывала.

Не прибавляло оптимизма и то обстоятельство, что ее «Шкода» недавно принялась «чихать», а чтобы выяснить причину и устранить ее, следовало отогнать тачечку на сервис и до тех пор ее не эксплуатировать во избежание усугубления. Тащиться по пробкам в душном автобусе до ближайшего метро – удовольствие сомнительное.

Сердитая, Марианна направилась в душ и долго плескалась, рискуя опоздать на службу. Раньше нужного помыла голову, хотя при такой жаре впрок не получится. Обреченно вздохнув, выключила воду, вытерлась полотенцем, набросила льняной балахон на бретелях, заменяющий ей халат, отправилась к гардеробу готовить одежду на выход.

Одеваться передумала. Решила, что сначала нужно помыть сковороду после яичницы, а также чашку после кофе. Пока есть горячая вода.

Просушивая волосы феном, размышляла, что бы такое придумать с прической. Волосы отросли уже ниже лопаток, потому что ей, видите ли, некогда в ближайший салон зайти. Была же где-то заколка… Искать нет времени. А резинка вместо заколки – вообще жуть. Значит, Марианна пойдет простоволосой.

До метро ее подбросила на своем «Вольво» Ксюха Ненашева, соседка с пятого этажа, поэтому через КПП Марианна прошла секунда в секунду, хоть дежурный лейтенант и бросил на нее взгляд, косой и многозначительный. Она прищурилась с улыбкой, больше похожей на легкий оскал, и лейтенант отвернулся.

А потом ей позвонила Алинка, и настроение стало веселое.

Алинка Росомахина была ее единственной подругой, и Марианна не сомневалась, что так правильно. Подруга нужна одна, а не целый рой. Любая отдельно взятая из роя личность подругой являться не может, а лишь приятельницей.

Рой тоже не подруга, это сообщество. Дружить с целым сообществом Марианне не хотелось.

Бывает и по-другому: ты имеешь подруг в ассортименте – одна на работе, вторая по подъезду, третья по школе, четвертая по институту, пятая с детского сада, но это еще хуже, чем рой. Это разврат какой-то. Называй тогда каждую из них как-то иначе: коллегой, соседкой, бывшей одноклассницей, одноясельницей, одноклубницей…

Таких знакомых у Марианны было пруд пруди, а Алинка Росомаха – одна. И что важно, Марианна тоже имела у нее особый статус.

Они подружились на лекциях в университете – обе заканчивали юрфак. Защитив диплом, Алинка устроилась юрисконсультом в крупный промышленный холдинг, а Марианна пошла в полицейские, поскольку была потомственным следаком и иной работы не представляла.

Их дружба не прекратилась с Алинкиным замужеством – ее муж был вменяемой личностью и относился благодушно к посиделкам подруг на кухне или в кофейне в центре Москвы, свое общество не навязывал, не пытался жену контролировать и не ревновал.

Марианна в супружестве не состояла, не видя в этом для себя резона. Она была слишком самостоятельна, чтобы позволить какому-то мужу руководить собой. А если руководить супружником примется она, то это уже не муж получится, а подкаблучник, заслуживающий презрения. Жить с жалкой личностью, легко сминаемой и трусливой – себя не уважать.

Такой вот образовался замкнутый круг, но Марианна не собиралась прибегать к самообману и внутренним хитростям, дабы его разорвать. Она холостячка – и точка.

Да и не стоит преувеличивать, не абсолютная она холостячка. У нее есть Вика, младшая сестра, а у той семья, которая Марианну любит. Загородный особняк Поповых она регулярно посещает и также регулярно получает от сестриного семейства порцию тепла.

Марианна жила в родительской трешке, а самих папы с мамой давно уже не было. Автокатастрофа унесла их жизни, когда ей пошел шестнадцатый год, а Вике исполнилось пять. Судьба разбросала сестер: Виктория попала в детский дом, а Марианна, уверенная, что сестренка погибла вместе с мамой и папой, осталась в их квартире и в одиночку выживала. И справилась, хоть и пришлось ютиться в маленькой комнатке, сдавая две большие четырем девчонкам из Южной Кореи, чтобы было на что существовать. Папины сослуживцы помогли разобраться с формальностями, спасибо им. Папа Марианны и Виктории был капитаном милиции. А Марианна теперь майор. И Вика – капитан, правда, в другом ведомстве. Такая династия.

Торопливыми шагами майор Путято прошла по длинному коридору Управления, взбежала на второй этаж, отворила дверь с надписью «Группа № 2 оперативно-разыскной информации». Проследовав к своему столу, буркнула подчиненным вместо приветствия: «Вольно».

Подчиненные – капитаны Скоморохов и Пастухов – близко к сердцу ее смурное настроение принимать не стали, поскольку были ко всему привыкшие. Дружно гаркнули: «Здравия желаем, товарищ командир!», надеясь развеселить. Обычно помогало, но не сегодня.

Марианна вытянула из кармана просторных льняных брюк смартфон, положила его на середину стола, повесила сумку на спинку рабочего кресла, уселась боком к аудитории и, не проронив ни слова, принялась расшнуровывать кроссовки, чтобы поменять их на мокасины. Аудитория озадаченно молчала.

Смартфон завибрировал. Марианна бросила взгляд на дисплей и, увидев, кто звонит, немного напряглась.

Они с Алинкой не созванивались во время рабочего дня, был такой уговор. Только по вечерам, да и то не говорили, а переписывались или обменивались голосовыми сообщениями. Что-то внештатное произошло у подруги. Однако, услышав ее размеренный голос и обычное: «Маш, привет», Путято успокоилась и произнесла в ответ: «Здорово, Росомаха, как сама?»

– Все в норме, – ответила Алинка. – Ты чего такая… деревянная с утра?

– Забей. Горячую воду сегодня отключают.

– А… Понятно. Извини, что на службу звоню. Меня саму Женька Анисимов разбудил в шесть утра. Ты с Женькой не знакома, а его жену, может, вспомнишь. Маргарита Радова проходила у тебя по делу об убийстве своего отчима.

– Что-то припоминаю. Она тогда чуть на шконки не попала, ты ее отмазала. Что у них?

– Никого я не отмазывала, – строго сказала Алина. – Я Ритку как облупленную знаю и не поверила, что она способна на такое. Поэтому не передергивай, в тот раз я просто помогла тебе разобраться. Сейчас с ней многодневная истерика.

– Ее снова в чем-то подозревают? – без всякого интереса спросила Марианна, покончив с переобуванием и включая ноутбук.

– Она не хочет въезжать в новую квартиру, потому что в их подъезде живет колдун. Про это она узнала из домового чата, а ты сама понимаешь, что дыма без огня не бывает.

– Какого дыма, Алина? – лениво усмехнулась Марьяна. – Ты имеешь в виду некоего шарлатана, который обозвал себя магом в энном поколении и сулит снять венец безбрачия и успех в бизнесе? Таких повсюду как собак нерезаных, так отчего же твоя одноклассница встревожилась?

– Ее напугало, что шарлатан, как ты его назвала, специализируется на проклятиях, а народ в чате делится подозрениями, что припечатывает он от души и не просто наводит мелкую пакость, а посылает скоротечную болезнь к смерти.

– Это не проверишь и не докажешь, – сухо проговорила Марианна. – Кроме того, я уверена, что тамошние домохозяйки либо привирают, либо преувеличивают. А твоей Маргарите нужно капелек попринимать от нервов, и все пройдет. Так что ты мне сказать-то хотела, я не поняла? Извини, у меня служба.

– Я сама на работе, – огрызнулась Алина. – Я часто тебя о чем-то прошу?

– Совсем не часто, – усмехнулась Марианна. – Вот и сейчас ни о чем не попросила.

– А, да, в самом деле… Это потому, что ты перебиваешь все время. Просьба такая. Не могла бы ты отправить кого-нибудь из своих архаровцев колдуна этого припугнуть? Пусть заткнется. Пусть не высовывается со своими оккультными услугами. Стращать нужно грамотно, чтобы пробрало до мурашек. Конечно, лучше бы тебе самой туда съездить, тогда все с гарантией получится, но об этом просить не дерзну.

В голове у Марианны засветилась лампочка. Радостным и робким светом надежды она замерцала вольт этак на пятнадцать-двадцать, не больше. Боясь спугнуть удачу, Путято спросила ровным и при этом совершенно незаинтересованным тоном:

– Твои друзья по какому адресу должны переехать? Погоди, я блокнот возьму.

Записав данные, она быстро забарабанила пальцами по клавиатуре, вводя в поисковую строку сайт московского ЖКХ. Найдя нужную страницу и введя в ячейку адрес, сладко улыбнулась, увидев результат.

– Пожалуй, у меня получится съездить, – небрежно произнесла она. – Даже могу в их квартире немного пожить. Если, конечно, твои друзья хотят, чтобы я разобралась с шарлатаном качественно.

– Отлично, – сказала Алина. – А почему передумала?

– Надумала, – поправила ее Марианна. – А почему… Сверилась с графиком.

В доме номер десять по улице Вешней была горячая вода.

– Лев Алексеич, ты сейчас сильно загружен? – обратилась Марианна к капитану Скоморохову.

– Рутина, может подождать, – с готовностью отозвался Левка, занятый в настоящий момент составлением справки для прокурора. – Могу сгонять куда надо.

Марианна хмыкнула. Хорошие у нее ребята в подчинении. Не притворяются, что затыкали уши, и схватывают на лету.

– Тогда вот тебе адрес сервис-центра, «На все руки» называется, спросишь хозяина, Евгения Анисимова, он тебе ключи выдаст. Только знаешь… Не на служебной. На своей отправляйся. А за бензин я тебе…

Левка выпучил на командира глаза и постучал согнутым пальцем себе по лбу.

– Ну, хорошо, сочтемся, – хмыкнула Марианна. – Я за тебя тоже что-нибудь сделаю. Орфографию проверю в отчете.

– Вам квартирьер нужен, а не только ключи, – вступил в разговор Саша Пастухов. – Нужно там осмотреться, список необходимого составить. Завезти.

– Что завезти, Саша Михалыч? – с веселым удивлением поинтересовалась начальница.

– Да вот хоть электрочайник. И микроволновка не помешает. Если уж остальное свое вы с собой носите.

– Ты это про ночнушку и зубную щетку сейчас сказал?

– Я это про то сказал, что можно заранее кое о чем позаботиться. И нужно. Я так понимаю, у нас оперативно-разыскное мероприятие наметилось. Под прикрытием.

– Красиво звучит. Именно оно и наметилось. Но вас, парни, это не касается. Работать буду одна и в неслужебное время.

– За денежку подрядилась, Вадимовна? – спросил нахальный Скоморохов.

– За спасибо. Вы ведь все с Пастуховым слышали. Подруга помочь попросила.

– За спасибо и мы могем, да, Сашок?

– Да не нужны мне помощники! – потеряв терпение, раздражилась Марианна. – Делов там на один час, а ключи мне понадобились, чтобы…

Она не придумала с ходу причину, а признаваться в мелочной корысти не хотелось.

– А ключи мне понадобились на всякий случай. Если окажется, что не на час работы, а на дольше, – закончила она свое неуклюжее объяснение.

– Мы вот тоже неделю без горячей воды, – неожиданно произнес Саша Михалыч и покраснел смутившись.

Водилась за ним такая особенность – смущаться и краснеть, обращаясь к командиру.

– А нам дали недавно, – радостно проговорил Лев Алексеич. – На день раньше причем.

– Сыщики, забодай вас комар. Нюхачи, слухачи и соображалы, – расхохоталась Марианна, одновременно обеспокоившись, не покраснела ли сама.

У майора Путято сложилась отличная команда.

Капитан Лева Скоморохов – гениальная ищейка, хотя временами грешит излишней горячностью. Мелкий, поджарый, быстрый, востроносый, повседневная одежда – джинсы, футболки, ветровки. Левка женат. Марианна не раз видела его вместе с супругой, толстушкой Лизаветой, выше Левки почти на полголовы, веселой и совершенно не закомплексованной, если судить по ее тесным джинсам и облегающей маечке с принтом мультяшного единорога по фасаду. Марианна уверена, что их семейное авто каждый раз покачивается на рессорах, когда Лиза помещает свое тело на переднее пассажирское сиденье.

Капитан Саша Пастухов – следак вдумчивый и скрупулезный, каждую мелочь заметит, рассмотрит и к делу пришьет. Роста выше среднего, массивный и на первый взгляд медлительный, предпочитает консервативные костюмы и рубашки, но без галстука. Шея у Саши Михалыча мощная, бицепсы тугие, рельефные, а пуза не отрастил, точнее – гоняет его тренировками в зале, посему трудно ему подобрать рубашку по размеру. Если воротничок будет впору, то под брючным ремнем ткань станет собираться складками и некрасиво топорщиться, а Саша красоту уважает. Еще любит Саша свой «Харлей», но не скрывает, что с тем же чувством отнесся бы к «Ниссану» или «Тойоте», будь на то средства. У Саши непростые отношения в семье и много ртов. Судя по белизне воротничков и стрелкам на брюках, за ним присматривает близкая женщина, и делает это добросовестно и охотно.

При желании Марианна могла бы о нем раздобыть побольше всего, но она твердо придерживалась принципа, что имеет право только на ту часть информации, которую подчиненный предлагает в качестве общедоступной.

Левка в этом отношении был попроще – открыт и разговорчив. Каждое утро оповещал сослуживцев, сколько прихлопнул сволочных комаров за ночь, с какой начинкой кушал на завтрак блинчики, и с восторгом делился неологизмами, сочиненными его сыном, который посещал младшую садовскую группу и недавно вошел в возраст словотворчества. Марианне и Саше Михалычу было доподлинно известно, что теща у Скоморохова – золото, если не гостит подолгу, а тесть устроил тайник в унитазном бачке, где прячет ноль семь портвейна, но Левка его не выдает.

Балаболит Лев Алексеич много, отчего производит впечатление рубахи-парня, однако Марианну не заморочишь – это лишь видимость. Закрытость, завуалированная кипучей общительностью, – не ее стиль, но в общении с сослуживцами он приемлем, если нет в человеке подлянок, а от этого гнилого качества Скоморохов был свободен.

Ее стилем по жизни была как раз бескомпромиссная и недвусмысленная замкнутость. Вернее, это было кредо, сформировавшееся от невозможности с кем-то поделиться малейшим личным пустяком по причине стойкого нежелания это делать.

Алина – исключение, которое подчеркивает правило.

Логичным продолжением Марианниной замкнутости сделалось прямодушие на грани грубости, а временами и переходящее в нее. Пусть лучше так, чем вкрадчивая вежливость, пограничная с лицемерием.

Кривить душой с коллегами Марианна запретила себе раз и навсегда, с самых первых дней работы в органах. При их службе следует избегать мелочной лжи, иначе смогут ли они быть уверенными друг в друге, когда случится пиковая ситуация?

Посему она была даже рада, что парни ее раскусили.

Пастухов прав, занимать территорию наобум – глупо. Прибыть на место она сможет не раньше семи вечера, если повезет. А нужно будет еще обустроиться до отбоя.

Алина сообщила, что в квартире осталась какая-то мебель, уже хорошо, но холодильник-то бывшие жильцы наверняка забрали? А электроплиту?

Марьяна, ты затеяла авантюру.

И все ради горячего душа дважды в сутки в течение нескольких следующих дней.

Однако назад пятками не ходят. Нужно под каким-то предлогом поехать туда прямо сейчас и осмотреться.

На свежий труп тебя пока никто не вызвал, а плановые дела подождут. Пользуйся затишьем.

– Марианна Вадимовна… Пока вы не уехали… – окликнул ее Пастухов. – Тут нам Сидельников заявление переправил. Просит внимательно рассмотреть. А не по нашей части тема. Может, я его в районный отдел отдам, пусть там с гражданкой разбираются?

Сидельников был помощником прокурора и их куратором, огорчать его не полагалось. Пастухов это знал, отчего же решил отфутболить?

– Что-нибудь неадекватное гражданка заявляет? – поинтересовалась Марианна.

– Ни больше ни меньше как жалуется на некоего Ягина, по профессии колдуна, который, цитирую: «Подрядился наслать проклятие на одну конкретную личность, а оно попало на мужа этой личности, отчего тот в реанимации. Прошу защитить и отправить темного мага в тюрьму от Москвы подальше, так как денег обманщику платить не собираюсь, а в случае неуплаты Ягин нашлет проклятие на саму на меня». И подпись – Кулагина В. П. Ну, как вам?

Скоморохов заржал, Путято приподняла брови, даже не улыбнувшись.

– Адрес темного мага она указала? Или его офиса? Или хоть что-то о нем?

– Да, есть кое-что, – ответил Саша. – Но, думается, потерпевшей скорее помощь психиатра нужна, а не уголовного розыска. Явная паранойя. Может, все же на район отправим? По месту проживания?

– Адрес зачитай. Сидельников к нам обратился, а не к психиатру. Может, Кулагина – его любимая тетя.

– Улица Вешняя, дом десять, – процитировал невозмутимо Александр Михалыч. – Номер квартиры не указан.

«Ул. Вешняя, 10», – было нацарапано карандашом в блокноте под диктовку Алины.

Марианна забарабанила пальцами по столу. Задумалась.

Два сигнала на одну и ту же тему. Густовато для одного дня.

Опыт подсказывал, что воду там мутит какой-нибудь мошенник, построивший бизнес на суевериях и охотном желании рядового обывателя неподсудным путем убрать с дороги мешающего человека. Ведь если нанять колдуна в качестве киллера, то за руку его не схватишь – не будет улик, нет и преследования. Значит, и заказчика не выявят. А наш ловкач, между тем, наобещав клиенту с три короба и слупив с лоха кругленькую сумму авансом, исчезает из его поля зрения – в Москве это сделать нетрудно.

Однако интуиция говорила, что не в афере дело. К тому же встрепенулся охотничий азарт, а он ни разу не давал о себе знать по пустякам. Преступник куда опаснее, чем просто шарлатан, и необязательно он действует в одиночку. И, кстати, не факт, что им окажется пресловутый темный маг.

– Итак, парни, – нарушила Марианна молчание, хлопнув по столу ладонью, – начинаем оперативно-следственное мероприятие под кодовым названием «Колдун-потрошитель».

– Почему вот так сразу «потрошитель»? – ухмыльнулся Левка.

– Чтобы не расслаблялись, Лев Алексеич, и только. За ключами поедешь на служебной.

Двор был просторный и чистый. Парковка на два-три десятка авто, детская площадка с горками, качелями, каруселями, возле нее за сетчатой изгородью – комплекс спортивных тренажеров. На клумбах у подъездов покачивались под легким ветерком бело-розовые мальвы и желтые рудбекии, в простонародье – «золотые шары». Все вокруг новенькое и жизнеутверждающее.

Составляющие жилой кластер высотки не потеряли новостроечной опрятности. Облицовка на стенах нигде не обвалилась, металлические двери подъездов не носили на себе явных отметин вандалов, пинающих створку, чтобы не тормозила и отворялась скорее.

Эстетику подъездного экстерьера отчасти портили разнокалиберные бумажки, уведомляющие жильцов дома о предоставлении им всевозможными фирмами и фирмочками бытовых услуг. Бумажки были кучно расклеены возле пультов домофонов, а также на досках для объявлений – поверх их стекол, но никак не внутри, поскольку нет дураков платить за рекламное место.

Изучив народную информацию от первого подъезда дома номер десять по улице Вешней, Марианна перешла ко второму подъезду, затем к третьему.

Поиски она начала исключительно по привычке не оставлять за спиной мельчайших прорех под названием «одна из возможностей», даже если вероятность таковой будет составлять одну тысячную процента. Много времени это не заняло, зато она поняла, что наткнулась на нечто интересное, хотя и весьма странное.

Три идентичных объявления, ее заинтересовавшие – по одному на каждый подъезд, – были написаны от руки на листках ядовито-розового цвета синим фломастером, отчего ярко выделялись на фоне безликих черно-белых распечаток.

Текст анонсов тоже был весьма примечательным:

«Прокляну на смерть. Гарантия 50 %. Срок выполнения – сутки при соблюдении условий. Имею право отказать. Оплата по результату. Без договора. Конфиденциальность гарантируется. Витольд Ягин, колдун-самоучка». Далее следовал номер телефона с примечанием: автоответчик.

Большой оригинал этот Ягин, однако, если размещает рекламу своих сомнительных услуг на столбах и заборах, не таясь и не маскируясь.

Похоже, он псих. Шизофреник на воле.

Марьяна, это и есть твой опасный враг, с кем ты приготовилась вступить в жестокий поединок?

Она даже разочарование почувствовала.

Осталось выяснить, во-первых, где оккультист-самородок проживает, поскольку никакого Ягина в этом доме и в ближайших к нему зарегистрировано не было. Во-вторых, посетить его логово и припугнуть спецбольницей, если не прекратит бесчинствовать. Вызвать медиков, если будет видно, что он явный псих. И, наконец, разъяснить взбудораженному местному населению, что бояться им нечего – ни сейчас, ни по прошествии месяца – или сколько его там продержат, – когда, получив помощь психиатров вкупе с курсом инъекций, псевдоколдун вернется в свою квартиру.

Выходит, интуиция ее обманула и охотничий азарт подвел, но, может, оно и к лучшему. В конце концов, изначально ее переезд сюда был затеян ради горячей воды в кранах, и Марианна ее получит.

Сделав несколько фотографий эпатажного объявления и отправив снимки в мессенджер Пастухову и Скоморохову, она принялась отделять розовый листок от двери, поддевая его края ногтем. Одного экземпляра в качестве вещдока будет достаточно, а остальные нужно убрать и отправить в мусорный контейнер.

Бумажка была приклеена на совесть. Все, что Марианна смогла сделать, – это оторвать несколько продольных клочков, отчего текст сделался нечитабельным. Уже неплохо, но, когда она лично встретится с «темным магом», найдет аргументы, чтобы тот за собой все прибрал.

Бумажные обрывки Марианна сунула в прозрачную папку. Когда принялась укладывать вещдок в сумочку, услышала за спиной хрипловатый баритон, в меру насмешливый, в меру холодный:

– И что это ты, красавица, тут раскомандовалась?

Она обернулась, не скрыв удивления. Таковое фамильярное обращение в свой адрес майор Путято слышала не часто, а если точнее, то никогда.

У подъездного крыльца, сунув руки в карманы светлых и основательно измятых брюк, стоял низкорослый крепыш в смешной рубашке без рукавов, с цепочкой желтого металла на шее и с важной татуировкой на левом плече – раскинувший крылья орел со змеей в скрюченных лапах. Соломенный блондин, усыпанный рыжинками до самого ворота, с волосами, постриженными коротким ежиком, возрастом старше Марианны, но не более сорока. Обут в кожаные коричневые сандалии на босу ногу, на запястье левой руки – такого же желтого металла, что и цепочка на шее, браслет с прямоугольной пластиной. На той должна быть выгравирована группа крови и прочая жизненная информация, ну, это понятно, это понты для барышень. А если желтый металл – золото, то это понты и для пацанов.

Привет из девяностых. Или поздний ренессанс нынче в моде?

Блондин, звякнув железяками, вытянул ей навстречу руку ладонью кверху. Марианна, приблизившись к краю крыльца, оперлась на нее и сошла по ступеням, оказавшись с незнакомцем нос к носу.

Поначалу ей показалось, что он похож на Сашу Пастухова. Оказалось – нет, совсем не похож. Харизма другая.

Блондин проговорил, кивком указывая на остатки объявления:

– Мы эту мульню постоянно срывали раньше. А потом надоело. Маразматик настойчивый, на другой день восстанавливает.

Он вытянул из кармана штанов зажигалку и пачку «Кэмел».

– Не предлагай, – сказала Марьяна.

– Бросила?

– При моей работе?

– Работа с людьми, она самая нервная, – согласился незнакомец, убирая сигареты с зажигалкой обратно. – Тогда просто в тенечке посидим. Я песеля выгуливаю. Он вон там, с друганами гоняет.

Он кивнул в сторону собачьей площадки, расположенной в другой части двора. Внутри прямоугольника, огороженного решетчатым забором, можно было рассмотреть трех мужиков с поводками в руках. Мужики стояли у калитки, переговаривались, жестикулируя и похохатывая. Поодаль от них – женщина средних лет в светлом сарафане и соломенной шляпке, тоже с поводком, не сводящая глаз с собачьей тусовки. Под ногами двух доберманов, одного стаффа и одного ризена юрко моталась какая-то коротконогая козявка, видимо – тетенькин питомец. Беспокойство хозяйки представлялось резонным.

Площадка была не близко, отчего же один из собачников подошел к Марьяне и завел разговор?

– И где у вас тут тенечек? – спросила она, повертев головой и не обнаружив ни одной скамейки под ближайшими деревьями.

– Навес для болельщиков возле стадиона подойдет? И к Патрику поближе будем. Я за водой ходил, позабыл сразу взять, а собачке на такой жаре сложно.

Только сейчас Марианна заметила перекинутый через плечо незнакомца рюкзак, в котором, вероятно, и находился запас питья для Патрика. Видимо, Патрик – это ризен, как единственный из стаи, имеющий хоть какую-то шерсть.

– Так какой у тебя интерес к колдуну нашему? – спросил ее блондин, когда они устроились на скамье в первом ряду дворовой спортивной трибуны.

– А какой интерес у тебя ко мне?

– Мне нравятся женщины с красивыми именами.

– Ты знаешь мое имя?

– Мне не нужно его знать. Я буду звать тебя Виолеттой.

– Я буду звать тебя Кузей.

– Ну, ты экстрасенс…

– Неужели угадала?

– Почти. Анатолий.

И он протянул ладонь. Она легонько по ней хлопнула, отвернулась. Проговорила после паузы:

– Я из общества защиты потребителей. Рядовой сотрудник, почти курьер. Ты ведь сразу понял.

– Почему я должен был это понять? – удивился собеседник. – С таким же успехом ты можешь быть и из полиции. Или из налоговой. Или ты новый жилец с активной жизненной позицией.

– Так вот я не из налоговой. Сигнал поступил, что некто из вашего дома рекламирует оккультные услуги, а лицензии на это у него нет. Это по нашей части.

– На такой бизнес, как у Ягина, и не может быть лицензии. Но хочу, подруга, успокоить тебя и заодно твоих боссов. Никто к нему не приходит. К его племяннице – да, идут, она стрижет на дому. А к нему – дураков нету.

– Родственники одну жилплощадь занимают?

– Не совсем. Квартиры у них через стенку. Говорят, получили жилье после сноса пятиэтажки. Вообще у нас тут население разное. Примерно половина квартировладельцев покупали площадь по коммерческим ценам. Отсюда и отношение разное к собственности. Прокатись в лифте и поймешь, о чем я.

– Клозет устроили?

– В точку.

– Прокачусь. Как раз собиралась, пока ты меня не отвлек. Почему ты считаешь, что к колдуну никто не приходит? Вы что, следите друг за другом?

– У нас есть чат. Мы общаемся. Когда начали появляться его дурацкие объявления, народ несколько возбудился. Сама понимаешь, неприятно такое соседство. Консьерж в их подъезде не всегда в своей будке сидит, но, когда на месте, непременно спрашивает, к кому гости. По его наблюдениям, к Регине – ходят, к Витольду – никто. Если только квартирой не ошибутся.

– Значит, этот Витольд – обычный псих? И никаких злодеяний не совершает с помощью магии?

– Да что он может, придурок? Только щеки дуть. А я прям испугался. Вон он, кстати, на утренний променад вышел. С существом своим. Оно у него – абсолютно отвратная тварь. Кстати, какие у нас планы на вечер?

Марианна озадаченно на него смотрела, даже не повернув головы в ту сторону, куда он махнул рукой.

Ему что-то от нее надо по службе? Может быть, ему известно, где она работает, видел ее в коридорах Управления, а теперь делает заходы, чтобы выгоду из случайной встречи получить?

Скользкий он тип, оказывается. Первое впечатление ее обмануло. Не носорог, а вкрадчивый шакал.

Она росла гадким утенком, да кто не таков в свои тринадцать? Папа подшучивал над ней, называл Анкой – нескладохой-неладохой. Любя называл, без малейшей мысли огорчить или унизить. А младшую сестру звал Никусик-пампусик.

Марианна любила папку и доверяла ему. Если он считал ее нескладохой, то так оно и было. И спорить с ним Марьяна не собиралась. Поэтому и не обзавелась, повзрослев, комплексом Клеопатры, принуждающим юных дев всю последующую жизнь самоутверждаться, напропалую завоевывая внимание мужчин.

В отличие от них Марьяна раз и навсегда обнулила надежду, что сможет приглянуться какому-то мальчику или парню. А тем более понравиться ему настолько, что он не захочет расставаться с ней больше никогда.

Свобода от ожиданий предоставила ей бесконечный выбор манер, причесок и платья. Одежда должна быть функциональна, и только. Если бы не нынешняя жара, на Марьяне были бы джинсы галифе и рубаха, не стесняющая движений, а на ногах кроссовки.

Сегодня из перечисленного имелись только кроссовки, потому что босоножки она терпеть не могла. Жара заставила вытащить из шкафа льняные брюки, узкие в бедрах, зато широченные в раструбах, и бежевую тунику с коротким рукавом из трикотажа неизвестного состава, купленную на вещевом рынке по причине предполагаемой комфортности.

Рядовой вид, ничего сексуального. Так что же товарищу нужно?

Марианна смотрела на него по-змеиному, не мигая, с легким прищуром и молчала. Тот смутился, заговорил раздраженно:

– Ну и чего ты на меня так смотришь? Вот ты сейчас разберешься со старым пнем и свалишь по месту работы. Где я тебя потом найду? Ну, хорошо, давай так поступим. Ты набираешь мне на мобилу, я фиксирую твой номер, и мы созвонимся, когда скажешь. Или спишемся. Сама встречу назначишь. Так пойдет? А почему?

– Меня зовут Марианна Путято. Я майор полиции.

– Да хоть подполковник ФСБ. Я сразу понял, что ты – та еще штучка. Мне по фиг, курьер ты или полковник.

– А сам-то ты кто, Анатолий?

– Сантехник. По фамилии Кожемяка. Паспорт предъявить?

– И отчего же ты, сантехник Кожемяка, до сих пор не женат? Или женат? А девушке голову морочишь?

– Был женат. И не надо дальше вопросов, лады? Я же не спрашиваю, отчего ты не замужем.

– А я замужем, Анатолий. И не спрашивай, как зовут моего супруга и в каком он звании. А телефон мой… Вот, держи.

Марианна извлекла из сумочки черно-белую визитку и вручила новому знакомцу. Вытащила смартфон и распорядилась:

– Говори свой номер. И еще… Не рассказывай тут никому, кто я. Оправдай доверие.

Сердито и сконфуженно сантехник Кожемяка надиктовал Марьяне цифры своего телефона, заодно сообщив, в какой квартире проживает, и, сухо распрощавшись, направился было на собачью площадку, но притормозил, увидев приближающуюся долговязую фигуру старика, который катил перед собой детскую прогулочную коляску.

– Марийка, ты только глянь на идиота, – зашелся он сиплым смехом и даже закашлялся. – Ты знаешь, кто у него там сидит? В корыте?

Марианна всмотрелась. Действительно, в коляске имелся тазик, но достаточно глубокий, так что увидеть его содержимое издалека не получалось.

Старик шел не спеша, с журавлиным достоинством переставляя ноги, коляска с раскрытым над ней тентом поскрипывала, вода в тазике слегка поплескивала, однако через край не проливалась.

Возраст старика приближался к семидесяти, но он был худощав и оттого моложав. Копна седых волос, доходящих до воротника, и белоснежная борода, более длинная, чем теперь носят, и тщательно расчесанная, придавали его внешности многозначительность.

На этом шик кончался. Вопреки погодным условиям и здравому смыслу старик был облачен в классический костюм в серую «елочку» из полушерстяной ткани. Судя по засаленному блеску швов и «пузырям» на коленях, костюм был изрядно ношен. Обут дед был в остроносые туфли когда-то бежевого цвета, которые от длительной носки приобрели банановидную форму.

Старик поровнялся с трибуной, мельком посмотрел на Кожемяку, скользнул взглядом по Марьяне, зашагал дальше. Взгляд его блекло-голубых глаз ей не понравился, они выражали…

Она не успела определить для себя, что выражали глаза прохожего, потому что наконец увидела, кого он выгуливает.

В тазике с водой лениво дрейфовало чудище, похожее на черепаху. Но было ли оно ею? Из продолговатого и, кажется, изломанного, размером с десертную тарелку, панциря серо-коричневого цвета высовывалась воронкообразная голова на непропорционально длинной и тонкой шее. Рыльце неприятно-страшненькое, с хоботком. Морщинистые конечности, неспешно перебирающие воду, перепончаты и когтисты. Под тяжелыми веками недобро блестящие крошечные глазки.

– Теперь поняла, кто тут у нас вселяет ужас? – вовсю острил ее новый знакомый. – Да что ты на старого прыща смотришь? Кого он напугать может своими пассами? Его любимца боись. Вот кто служитель ада.

Голова старика дернулась, он косо из-за плеча посмотрел на Анатолия и зашагал дальше.

Марианна сумела перехватить этот взгляд, однако ничего интересного в глазах колдуна не увидела – только мстительная злоба и, пожалуй, презрение.

– И отчего ты так пузыришься? – глядя в спину удаляющемуся магистру, спросила она Кожемяку. – Завидуешь его популярности? Или все же боишься?

– То есть ты не впечатлилась?

– Отвагой твоей? Не-а.

– А я старался, – хмыкнул он и добавил прощаясь: – Но ты все же позвони мне как-нибудь. Пообщаемся.

В пустой и просторной квартире Алинкиных друзей воздух был спертый, но прохладный.

Марианна первым делом пооткрывала настежь окна во всех комнатах, отворила дверь на балкон, где тоже распахнула оконные створки, и, дождавшись приятного сквознячка, счастливо улыбнулась.

В ванной комнате имелась не только собственно ванна, но и кабинка, а душевая лейка была размером с большую сковороду. Марьяна вообразила себе, с каким невероятным наслаждением подставит тело обильным струям, как горячая вода будет стекать по волосам, по лбу, щекам, спине и груди, омывая и возвращая жизненную силу настрадавшемуся от зноя организму.

Но случится это не раньше, чем она съездит домой за полотенцами и феном.

Беглый осмотр квартиры показал, что жилище вполне пригодно для кратковременного пребывания. Новые хозяева разрешили ей загрузить холодильник, уже завезенный вместе с посудомойкой и стиралкой. Последние не были пока подключены, но для Марианны этот аспект был неважен. Она и насчет холодильника-то не знала, будет ли его задействовать. Спать она намеревалась на узком кухонном диванчике, оставленном предыдущими владельцами в качестве бонуса новым хозяевам. Таким образом, быт ей представлялся вполне обустроенным.

А пока можно было перекусить. Для ленча она предусмотрела бутылочку питьевого йогурта и булку с яблочным джемом, которые купила по дороге, – все, что поместилось в ридикюль.

После перекуса она нанесет визит к колдуну, или «старому пню», как обозвал его Кожемяка.

Сидя на диване со смартфоном в одной руке и йогуртом в другой, Марианна открыла мессенджер. Убедилась, что приглашение от админа домового чата получено – Алинкина подруга успела с ним списаться и уведомить, что абонент с мобильным номером таким-то тоже будет проживать в их квартире, поэтому нельзя ли его принять в беседу.

Просмотр местных сплетен поможет Марьяне дополнить картину происходящего. Нужна информация, почерпнутая из разных источников, поскольку сведения, полученные от Риты Анисимовой и из заявления потерпевшей гражданки, сильно отличаются от мнения сантехника Кожемяки.

Личного контакта с жильцами чат не заменит, опрашивать их все же придется, посетив выборочно несколько квартир или устроив отлов граждан во дворе возле дома, но время будет отчасти сэкономлено.

А после этого можно решать, стоит ли опираться на официальную жалобу Кулагиной и инициировать уголовное дело, не рискуя вызвать ураганный хохот на всех этажах Управления.

Пенсионер Ягин не произвел на нее впечатления психопата, но Марианна не эксперт. Тем не менее, допустим, пенсионер нормален. В таком случае что означают его ненормальные объявления, обрывки одного из которых Марианна собирается приобщить к делу?

Означать это может, например, что Ягин – хороший психолог, который, будучи вместе с тем и шарлатаном, при помощи одиозного пиара манипулирует сознанием простых граждан, вызывая у них болезненный интерес и привлекая клиентов-лохов.

Марианна решила остановиться на этой версии как на рабочей.

На ознакомление с чатом она отвела себе полчаса и поначалу ничего полезного не обнаружила. Узнала, что Трофим Иванович, жилец из квартиры 28, предлагает даром книжный шкаф от чешского гарнитура, лишь бы пришли и забрали. Дама из квартиры 115 по имени Лариса Львовна является дипломированным мануальщиком и делает оздоровительный массаж на дому, а пенсионерка Шишова Ольга Павловна из квартиры 92 жалуется на шум от соседей этажом выше, грозит заявить участковому. И все остальное в том же духе.

Кроме, пожалуй, диалога, инициированного некоей Любовью Тихоновной из квартиры 117, которая с непонятным злорадством написала: «Из сорок шестой понесли первого. А я говорила. А мне не верили. Ждите, когда второго потянут. Дурачье. Так и наша очередь дойдет, а мы сидим сложа руки».

«И что вы предлагаете?» – задал ей вопрос Кирилл Семин из 236-й квартиры.

«Сжечь ведьмака, пока не поздно. Вместе с его мерзкой тварью. Или он всех на тот свет отправит».

«Это уголовка», – испугался Семин.

«Весь этаж подпалить хотите?! – возмутилась Анастасия Карлова из 62-й. – А затем и подъезд? С ума посходили?!»

«Можно на улице подстеречь, – не унималась Любовь Тихоновна. – Неужто мужиков у нас для этого дела не найдется?»

Вера Петровна, жиличка из 78-й, написала: «Угомонись, Люба. Пока ты канистру подтащишь, он тебя десять раз проклянет».

«Почему – я?»

Смайлики от Кирилла Семина, Веры Петровны и от полудюжины жильцов, в диалоге явно не участвовавших.

«И что теперь? Съезжать?»

«Дурку не гнать! – встрял Паша Соколик из 185-й квартиры. – Из совпадений выводы не делать! Вы его рекламируете, а он и рад пальцы топорщить! Если бы не ваши истерики, то на его тухлые листочки никто бы внимания не обратил. А наше бабье бурю в стакане воды устроило».

И еще несколько реплик в том же духе.

Со скептиками все предельно ясно – их точку зрения выразили здравомыслящие товарищи Кожемяка и Паша Соколик. Посему с ними говорить необходимости нет.

Зато есть смысл пообщаться с «бабьем». Начать следует с Любови Тихоновны из 117-й квартиры, затем посетить Веру Петровну, далее – по обстановке.

Расспрашиваем, выслушиваем, ответы фильтруем. Все как обычно.

Если окажется, что тетеньки вздор несут, то перевесит точка зрения скептиков. В этом случае из всех мероприятий Марианне останется лишь посетить магистра для воспитательной беседы. Взять обещание впредь рекламных текстов у подъездов не развешивать, пригрозить административной карой в случае повторных нарушений. Лучше даже чем-нибудь более серьезным напугать, как Алинка советовала.

Кстати, поинтересоваться, что за зверь у него в тазу. Страшненькая тварюга.

Каковы будут ее действия, если здешние дамы все-таки предъявят аргументы в пользу своего взгляда на ситуацию, Марианна не решила. Авось не предъявят.

– Гражданка Кулагина Валентина Павловна? – сухо, официальным тоном поинтересовался Саша Пастухов у пышной и гладкой, словно сдобная булочка, сорокапятилетней брюнетки с ярким макияжем. – Мы договаривались о встрече. Капитан Пастухов.

Саша привычным движением извлек из нагрудного кармана рубашки служебное удостоверение и в развернутом виде продемонстрировал гражданке.

Та проговорила томным сопрано, поведя ладошкой в протестующем жесте:

– Ну что вы… Не надо… Я вам верю. Подождите минуточку, я попрошу, чтобы меня подменили.

Покачивая бедрами, Кулагина удалилась в глубь мерно гудящего цеха химчистки-прачечной и вскоре вернулась с сухощавой дамой за пятьдесят, занявшей место у стойки, с противоположной стороны которой уже собралась небольшая очередь из желающих почистить или простирнуть свои зимне-весенние вещи.

– Кира Анатольевна, я не на гулянку отпросилась, – сказала она недовольной подменщице, ставя точку в их препирательствах, начавшихся в кулуарах. – Государственное дело, должны понимать.

После чего с трогательной улыбкой на устах подошла к Пастухову и проговорила голосом ласковым и приятным:

– Господин капитан, пройдемте в скверик, это рядом.

Она уселась на скамейку возле газона с дурманящими маргаритками, аккуратно оправила юбку, чтобы не морщинилась на бедрах и прикрывала колени в нужную меру, проговорила, лучась глазами:

– Простите, я так разволновалась, когда вы пришли…

Не обратила внимания на ваше имя в документе. Не могли бы вы…

«Ах ты, растение хищное! – возмутился про себя Пастухов. – Не на того напала, поперхнешься».

– Капитан Пастухов.

– А… А как правильно к вам обращаться: товарищ капитан или господин капитан?

– Да по хре… Короче, по-любому можно.

С Валентиной Павловной приключилась заминка, но она справилась с замешательством и продолжила речь с мягким жаром в голосе:

– Господин капитан, я вам очень, очень благодарна за то, что вы откликнулись на мой призыв. Я слабая, беззащитная женщина, особенно сейчас, когда с моим Кирюшей приключилось такое несчастье, настоящая беда… Я даже посоветоваться с ним сейчас не могу, а мне это так необходимо. Пришлось рассуждать своим глупым умом, но ведь вы простите меня за это? Вы ведь свою жену не корили бы? Да? Простили бы жену-то?

«Ловка, шельма», – подумал Саша, вовремя прикусивший язык, чтобы не ляпнуть, что не женат.

– Не надо меня благодарить. Я приказ командира выполняю.

При воспоминании о командире взгляд Пастухова потеплел, и он поспешил спрятать глаза, уткнувшись в раскрытую папку с бумагами. Найдя нужную и не выпуская из рук листок с синим рукописным текстом, поинтересовался:

– Ваше заявление? Про колдуна Ягина, который предоставил вам некачественную услугу?

– Мое, – томно выдохнула Кулагина и потупилась, прижав в красивом жесте руки к груди.

– Вы хоть понимаете, о чем вы в письменной форме заявили прокурору, гражданочка? Вы признались, что наняли киллера. Чтобы тот убрал с дороги жену любовника. За соучастие пойдете.

– Он не киллер! Он колдун! – вскинулась Валентина Павловна, заменив томные нотки скандальными. – И не убивает он, а лишь проклятие шлет на смерть. Нет орудия убийства, значит, нет и преступления. Разве я не права?

– Что вы в таком случае от правоохранительных органов хотите? Если, с вашей точки зрения, все в рамках закона?

– Чтобы оградили, хочу! Потому что он предупредил: за неуплату ждет наказание. Известно же какое… Ему человека проклясть – раз плюнуть.

– Вы проживаете в другом районе. Как вы на него вышли? На вашем доме тоже его объявления расклеены?

– Вы пришли помочь мне или допрос учинить? – надула губки Валентина Павловна.

– Пока это беседа без протокола. Хотите, повесткой пригласим? Пообщаемся через стол с включенной настольной лампой в двести ватт.

– Мне подруга посоветовала. Ягин помог ей свекровь… проводить.

– На каком году жизни свекровь проводилась? Причина смерти?

– Ей восемьдесят два вроде было. А причиной назвали остановку сердца.

– С каким диагнозом ваш приятель в больничку попал?

– Инсульт, – еле слышно проговорила Валентина Павловна и прерывисто вздохнула. – Ишемический инсульт с частичной парализацией.

– Где работал? Сколько полных лет?

– Сорок восемь. А работал водителем маршрутки. На своей машине людей возил.

– У вашего приятеля нервная работа, а в его возрасте и без того риск подобных заболеваний высок. Уход подругиной свекрови вообще обсуждать не вижу смысла. С чего вы взяли, что к ее смерти причастен колдун? Не отвечайте, сам угадаю. Вам очень хотелось убрать с дороги соперницу, и вы с готовностью поверили, что есть способ это безнаказанно проделать. Так сказать, без шуму и пыли. И что в результате вы получили?

– Что? – растерянно спросила замороченная Валентина Павловна.

– Выставили себя заказчицей убийства. Нехорошо это, гражданка Кулагина, даже очень для вас плохо. А подруга как на него вышла?

– Она не говорила об этом, – промямлила Валентина Павловна.

– Жаль. Адрес и телефон подруги диктуйте.

– Я вспомнила! Ее сориентировала парикмахерша из салона красоты. Они разговорились, когда Наташка у нее стриглась. Наташка ей на свекровь пожаловалась, парикмахерша тут же посоветовала специалиста. Сказала, что работает он чисто, не придерешься. Скинула Наташке на мобильник его номер, а пароль сказала устно. В тот день он был «корова на снегу». Попросила ни с кем не делиться, где и от кого узнала про колдуна. А новых клиентов ему приводить можно, только про предыдущее звено никому рассказывать нельзя. Поэтому самой Наташке тоже нужно шифроваться. Если она приведет клиента, то из гонорара мага ей будет положено пять процентов.

– Зачем пароль?

– Так ведь должен же маг понять, что это клиент звонит, правда? Если пароль называешь, значит, тебя кто-то из агентов направил. Мне Наташка уже другой называла: «гробовые раскаты». Дала мне его мобильный, я позвонила, проговорила на автоответчик этот бред. Он перезвонил и назначил, когда к нему прийти.

– Каков пароль сегодня?

– Я не знаю! – испугалась Кулагина. – Откуда мне знать? Если бы не прокатил меня этот шарлатан, я, может быть, и вступила бы в их бизнес, а он прокатил. До несчастья мою судьбу довел. А кошке облезлой хоть бы хны.

– Какой кошке? Законной супруге вашего любовника?

– Да что вы все время: любовник, любовник!.. Он мой любимый человек! А баба эта, представьте, в тот день, как ее проклял шарлатан, с острой диспепсией в больницу угодила, с поносом и резью в животе, иными словами. Криво он проклятие наслал, в Кирюшку оно срикошетило, потому что от диареи не помирают. Она небось черешней обожралась, вот и загремела по неотложке с подозрением на дизентерию. Кирюша – человек долга, он, как приличия велят, сопроводил ее до приемного покоя, вернулся домой, а у подъезда его и шарахнуло. Сейчас в палате интенсивной терапии под капельницей. И что мне делать прикажете? Денег аферисту я платить не собираюсь, он не выполнил, на что подрядился, а только все испортил. Из-за его косяка мне с близким мужчиной распрощаться придется, поскольку зачем мне неполноценный?.. Утку из-под него доставать?.. Пускай кошка облезлая с ним возится, коли такая живучая.

– Любимый человек, говорите?

– Да что вы все мне мораль читаете? Сейчас каждый устраивается как может.

– Как вы узнали, что он в больнице? Разве он мог позвонить?

– Да какой там позвонить, шутите?! Все на моих глазах произошло. Я на скамеечке возле подъезда его поджидала. Мы соседи по дому, даже – по подъезду. Эти буржуи в двушке обосновались, на четвертом. А у меня однушка на пятом, по диагонали от них, окнами во двор. Я увидела с балкона, что его бабу в машину «Скорой помощи» сажают. Обрадовалась, идиотка. Ну, думаю, сработало, не подвел колдун. В четырех стенах не усидела, вышла на улицу ждать хороших новостей. И тут, блин. Таких новостей хороших дождалась, что хоть вой. Мужика лишилась и деньги потерять могу, если родная полиция не заступится. Я ж не дура, упираться. Если не ушлете колдуна этого проклятущего на Колыму, придется платить по тарифу.

– И каков тариф?

– Сто тысяч. Рублей, конечно.

– Совсем немного за убийство. Это я вам как знающий человек говорю.

– Да не заказывала я убийство!

– А тут написано, что заказали, – сурово произнес Пастухов, потрясая листком с заявлением. – И кто вас надоумил к прокурору обратиться? Тоже подруга Наташка?

– Моя мама говорила, что прокуратурой всегда нужно стращать, иначе не испугаются. Заявлять сразу, без лишних звеньев.

– Вот и заявили. Короче. Гражданин Ягин, или колдун, как вы его называете, обычный шарлатан. Возможно, психически невменяемый. А вот вы по статье привлечетесь. Сейчас мы для начала подписочку о невыезде оформим, а потом и домашний арест у прокурора выправим. А потом уж и…

– Погодите, погодите, гражданин капитан! Вы это серьезно? – хватая Сашу за руки и одновременно пытаясь вырвать у него заявление, взволнованно заговорила Валентина Павловна.

– Я на службе. Мне не до шуточек.

– Погодите же! А давайте я обратно его заберу, а? Ну, как будто я ничего не заявляла, так можно? Ну, глупость сделала, с кем не бывает? Своей жене вы простили бы глупость? Ну простили бы? – развернувшись всем корпусом к Пастухову, вцепившись ему пятернями в плечи и проникновенно заглядывая в глаза, затараторила гражданка.

– Руки убрала, – процедил Саша, и та их отдернула, будто обожглась. Глаза забегали, пальцы принялись нервно оправлять воротник форменной тужурки, бортики, подол.

– Значит, нельзя? – наконец выдавила она.

– Пишите расписку. Я, такая-то и такая, паспортные данные, адрес, по доброй воле и без давления со стороны сотрудника полиции капитана Пастухова А. М. забираю свое заявление, зарегистрированное прокурорской службой под входящим… Номер вот отсюда спишите. В связи с утратой актуальности жалобы. Число, подпись, расшифровка подписи.

– Спасибо, – выдохнула Валентина Павловна. – Вы такой… такой… Можно я вас поцелую?

– Угомонитесь, девушка, – процедил Пастухов. – Нам, может, еще придется вызвать вас повесткой для дачи показаний, так что рано целоваться.

– А по какому делу? Я ничего уже не понимаю! Вы меня запутали совсем!

– По делу шарлатана Ягина. Если он, конечно, шарлатан. Кстати, а почему вы вообще распереживались насчет оплаты? В его объявлениях четко обозначено, что успех дела составляет 50 процентов. Или при встрече он вам иные условия озвучил?

– Он был уверен, что в моем случае проклятие догонит разлучницу. Сначала вопросы про нее задавал. Поинтересовался возрастом и кто она такая по профессии, имеется ли у нее личный автомобиль, смартфон у нее или кнопочный телефон и даже какую обувь предпочитает. На некоторые вопросы я ответить не смогла, например, про профессию, поэтому он сразу за дело не взялся, хотя мог бы. Он не по фотографии работает и не по личной вещи, а по номеру мобильника, кого нужно проклясть. Меня об этом Наташка сразу предупредила, поэтому я была готова. Я, конечно, у Кирюши ее номер напрямую спрашивать не стала, а в его смартфоне покопалась, пока он под душем ополаскивался. Про ее профессию у него спросила как бы мимоходом, он ответил. Оказывается, она рекламным агентом работает в какой-то газетенке. Второй раз мне приезжать к Ягину не потребовалось, я ему эсэмэс с информацией скинула. Он ответил «ок, ждите». Вот и дождалась.

– Что значит, работает по номеру? Напишет цифры на бумажке и совершает над ними пассы?

– Все проще. Звонит и проклинает.

– И вы это слышали? Вас же не было рядом?

– Он просветил меня на этот счет. Объяснил, что ни с какими потусторонними силами он не связывается, а собственной волей на человека воздействует. Типа, внушает помереть. И еще сказал, что ему никогда заранее не известно, какую смерть вызовет его проклятие. Он так спокойно говорил про смерть, что меня холод пробрал. Была рада убраться.

– Холод пробрал, надо же. Однако заказ не отменили. Может, у него просто кондиционер на полную мощь работал?

Валентина Павловна посмотрела на капитана обиженно, встала, выхватила у него из рук листок с заявлением и, задрав подбородок, твердыми шагами удалилась к двухэтажному строению химчистки.

Только успела Марианна, прикончив йогурт, пожалеть, что не может следом чаю попить, как в дверь позвонили, и в квартиру Алинкиных друзей ввалился Пастухов в мотоциклетном шлеме с громоздкой пластиковой сумкой в одной руке и с шестилитровой бутылью питьевой воды в другой. Из бокового кармана брюк выглядывал букетик васильков.

– Ты как в дом проник? Домофон неисправен? – сведя брови к переносице, спросила Марьяна, впуская визитера.

– С местными вошел. Они, кстати, этаж подсказали, а то я у вас спросить позабыл.

Пройдя в кухню, он разместил кладь на подоконнике и неодобрительно покачал головой, не увидев иных предметов мебели, кроме узкого углового дивана. Снял шлем, покрутил головой, ища, куда пристроить. Повесил за ремешок на дверную ручку.

В сумке у Пастухова оказался электрический чайник, а также наборы одноразовых тарелок, стаканов, вилок, ложек, упаковка пакетированного чая и коробка быстрорастворимого сахара.

Молча откупорил бутыль, наполнил чайник водой, убедился, что шнур с подоконника до розетки не дотягивается, опустил базу с чайником на пол, включил. Извлек из упаковки два стаканчика, водрузил на подоконник и, распечатав пачку цейлонского, поместил в каждый по чайному пакетику.

– Марианна Вадимовна, вам сколько сахара положить? Три? Четыре? – пробурчал он.

– Двух достаточно, – ответила начальница, оторопь которой начала проходить. – Ты что раскомандовался, Пастухов? Что вообще происходит?

– Раскомандовался? И не думал. Даже наоборот. Это все, – он махнул рукой в сторону принесенной снеди, – послужит доказательством, что проявление здоровой инициативы не есть узурпация власти. Кстати, это вам. Для украшения интерьера.

Он извлек из кармана васильки, уже несколько поникшие, протянул в сторону Марианны и, не дождавшись, когда начальница их у него примет, уложил цветы сбоку на подоконник. Вытащил из упаковки еще один стакан. Наполнил водой до половины, сунул букетик в одноразовую вазочку, бережно расправив стебельки.

Марианна посмотрела на подчиненного внимательно и озадаченно, пытаясь уразуметь услышанное, а заодно понять мотив всех Сашиных действий. Спросила:

– Что за инициатива? Ты имеешь в виду припасы, которые притащил? Всего-навсего?

– Кулагина заявление забрала. Расписку я с нее взял. Если вы сочтете по итогам сегодняшнего дня, что группе тут делать нечего, то можете смело командовать отбой – основание для начала следствия ушло вместе с ее заявлением. Если решите задержаться, то вот вам припасы.

– Как – забрала? Как ты вообще позволил ей это сделать?!

– Я ее убедил.

– Ты? Бред. Но зачем? – недоумевала Марианна.

– Чтобы увеличить степень вашей свободы, – кряхтя, проговорил Пастухов, наклоняясь за чайником, который закипел.

– Ничего не поняла. Какой еще свободы? И зачем увеличивать ее степень?

– Затем, что наличие душа не компенсирует отсутствия всего остального. Извините, Марианна Вадимовна, но ваше решение здесь обосноваться принято было… – он подумал, подбирая выражение, – сгоряча.

– Иными словами, ты решил, что мне будет неловко съехать из этой квартиры, пока у нас имеется официальное заявление гражданки? Чтобы кто-то не обвинил меня… В чем? В чем этот кто-то может меня обвинить, а, Саша Михалыч? В невыполнении служебного долга? Или, может, в глупости?

– Да никто. Не съедете отсюда по гордости. А иначе сами себя загрызете. Извиняюсь, конечно.

Марианна давно не чувствовала себя настолько растерянной.

Хотя нет, она просто забыла. Час назад ее пригласил на свидание сантехник Кожемяка. Это тоже было несколько неожиданно.

И как ей реагировать на прямодушно-прямолинейную заботу подчиненного, от которого она ничего подобного не ожидала?

С другой стороны, было пару раз, когда Саша Михалыч вел себя по отношению к ней как-то криво.

Если, конечно, не считать общего фона: он упрямо не желал обращаться к командиру на «ты», несмотря на то что предложено было. Привыкшую к краткости и простоте Марианну он утомлял своей церемонностью, а Леву Скоморохова неизменно смешил.

Первый случай не вполне адекватного Сашиного поведения произошел вскоре после того, как он был зачислен в их группу, то есть немного более года назад. Пастухов в процессе дознания чуть было не пришиб фигуранта лишь за то, что тот назвал Марианну симпатичной киской и ухватил за руку, намереваясь усадить себе на колени.

Путято тогда предположила, что Саша Михалыч спонтанно взял на себя роль «плохого» мента, и подыграла ему, изобразив мента «хорошего», хоть таковое амплуа не было ее коньком.

Предположить-то предположила, но по завершении дела уточнять у него почему-то не стала, постаравшись вымести из памяти смутивший ее эпизод.

Как только что выяснилось – не вымела.

Второй подобный случай произошел в начале зимы. Они с Пастуховым возвращались на служебной машине из Зеленограда. Сейчас Марианна не взялась бы с уверенностью сказать, по какому делу их туда занесло. Рассчитывали быстро обернуться, но задержались, проголодались и решили перекусить в ТЦ возле Кольцевой.

Это воспоминание Марианна не любила. Каждый раз от него происходил укол в сердце, тягучий, безнадежный, и причины она распознать не сумела, как не смогла изгнать из памяти сам эпизод.

Она изучала меню у стойки вьетнамской закусочной. Раньше она не пробовала эту кухню, а тут вдруг захотела. Стоявший перед ней фактурный мужик совершал незамысловатую покупку банки пива. Саша был поодаль и сзади.

Мужик развернулся и, толкнув Марианну плечом, нацелился к своему столику, на котором уже имелась какая-то снедь. Марианна слегка пошатнулась, но не придала значения бытовому пустяку. Хам он и есть хам, пускай чешет дальше. Однако тот больше не сделал ни шагу. Саша схватил его за плечо и сильно дернул, развернув лицом к себе. Это продолжалось секунду, может – две. Оба замерли, уставившись друг на друга – мужик с недоумением, Саша, играя желваками и сведя брови к переносице, с яростью.

Бугай с пивом посмотрел на Марианну, затем снова на Сашу. Проговорил с раскаянием: «Извини, пацан, я не нарочно». Пастухов скривился в улыбке и руку с его плеча убрал. И отвернулся, отпуская.

Марьяна, помнится, подумала растерянно: «Ну, надо же. Толкнули меня, а «извини» – Пастухову».

– Я час назад познакомилась с местным сантехником, – проговорила она с непонятным отчаянием.

– И что сантехник? – спросил Пастухов, рассматривая вид из окна.

– Он… Он считает, что все это лажа.

– То есть колдун – не колдун?

– Да. Именно так. А Кулагина рассказала вам… тебе что-нибудь интересное?

Пастухов кивнул, размешивая пластмассовой чайной ложкой сахар в пластмассовом стакане, который держал в руке.

– Чего не докладываешь в таком случае?

– Вам размешать? Или справитесь?

Путято поднялась с дивана и отвесила ему звонкую оплеуху.

Горячий чай выплеснулся Саше на руку.

– Инициатива наказуема, если с ней не знать меры, – проговорила Марианна сквозь зубы и удалилась из кухни.

«Он даже не пошевельнулся! Почему? Он успевал!»

«Зачем она… Я ее так бешу?»

«Мне стало больно. Я среагировала. И я не знаю, отчего мне стало больно! И что теперь делать, я не знаю!»

«Она права. Вел себя нагло. Что на меня нашло?!»

– Ты почему руку не перехватил? Форму теряешь! – рявкнула начальница, появляясь в дверном проеме.

– Никак нет. Не теряю.

– В чем дело тогда?

На Пастухова нашло снова:

– Ну, ежели барыня изволит назначить побои, то холопу надлежит покорно терпеть и благодарить за науку.

– Да не хотела я… побои тебе назначать! Была уверена, что блок поставишь или увернешься! Ты меня подвел, Пастухов! Ты меня очень подвел! Что мне теперь прикажешь делать?

– Обратить в шутку?

И с этими словами Саша Михалыч принялся раскатисто хохотать, грозя начальнице пальцем и приговаривая: «Ну и приколы у вас, Марианна Вадимовна, ну и приколы, просто зашибись!»

Она недовольно хмыкнула, адресуя недовольство целиком и полностью в свой адрес. Проговорила:

– Спасибо, Саш, выручил. Адрес любовника этой гражданки узнал?

– Да, – отсмеявшись, коротко ответил Пастухов, настроение у которого стремительно падало.

Вполне понятная реакция после пощечины, которую он выхлопотал у Анки.

– Отлично, – избегая смотреть на подчиненного, проговорила Марьяна. – Первым делом мы сейчас Скоморохова сориентируем, а потом ты мне подробненько все изложишь. А после в контору направляйся, на телефоне подежурь, почту проверь. Возражения есть? Вот и ладненько.

– Прибылова Римма Борисовна? – уточнил ласковым голосом молодой человек с улыбчивым лицом.

Уточнил исключительно с целью как-то начать разговор, поскольку ему было хорошо известно, что, кроме отворившей дверь хозяйки, сухопарой и неженственной блондинки под сорок, пренебрегающей маникюром и укладкой сухих, как пакля, волос, в квартире никого нет. Дождавшись ее угрюмого кивка, он продолжил:

– Я звонил вам, и вы разрешили подъехать. Капитан полиции Скоморохов. Вот мое удостоверение. Извините, только из моих рук. Да, так полагается, ничего не поделаешь. Можно войти? Куда скажете. Могу и на кухню. Как самочувствие ваше, Римма Борисовна? Оправились после отравления?

– Вы и про отравление знаете? – вяло удивилась хозяйка. – Да, сейчас полегче. Завтра на работу выхожу. Деньги нужны.

– Ну, деньги, они всегда и всем нужны. Не торопились бы вы лучше. Вы дама замужняя, пускай супруг о заработке позаботится. Я, когда в больницу загремел с сальмонеллезом, долго потом сильную слабость чувствовал, прямо хоть вой. Но у меня служба, а у вас…

Она его перебила:

– А у меня муж с инсультом. Мне на сиделку деньги нужны. На хорошую, чтобы круглые сутки с ним была.

– Надо же… Надо же, я не знал. Грустно как все. А тут я со своими пустяками. Однако постараюсь вас не задерживать. Несколько вопросов только задам и испарюсь.

– Да, если можно, то покороче. Мне обязательно нужно в больницу сегодня к Кириллу попасть, забрать у него мой мобильный. У меня там все контакты записаны. А откуда вы узнали, что у меня отравление было?

– Консьержка доложила, – нашелся Лева. – Я приходил к вам три дня назад, так она мне сразу сказала, что вас на неотложке накануне увезли.

– Она? Но у нас консьерж.

– Значит, его подменял кто-то в тот день. Наверно, тоже приболел. А сегодня вообще никого в дежурке не было.

– Да, это у нас случается. О чем вы хотели меня спросить?

Женщина не выглядела подавленной, а скорее – невеселой. Говорила скупо и в общении с визитером присутствовала как бы на половину, второй частью находясь в своих мыслях.

Скоморохов устыдился своей насмешливости, прикрытой простодушием. Ситуация, изначально казавшаяся хрестоматийно-анекдотичной – муж, жена, любовница-соседка, – перестала вдруг видеться таковой. Леве расхотелось зубоскалить.

– Римма Борисовна, – начал он, умерив градус шутовства, – наш отдел вышел на телефонного мошенника, у которого в списке недавних звонков в числе прочих имелся ваш мобильный номер. Надеюсь, вы не станете спрашивать, как мы сумели идентифицировать его? Хорошо, спасибо. Продолжу. Субъект, которого мы повязали, придумал весьма оригинальную схему развода граждан на деньги. Он звонил жертве – по каким критериям выбирал ее, мы пока не смогли выяснить, молчит в несознанке, – так вот, в телефонном разговоре, ни больше ни меньше, проклинает, назвавшись колдуном в четвертом поколении. А через небольшой промежуток времени перезванивает, но уже от имени борца с тьмой, и сулит проклятие как бы снять, но не бесплатно, естественно. Мотивирует борец это тем, что во время магической процедуры у него происходят неимоверно большие потери астральной энергии, которую нужно восполнить, допустим, отдыхом на островах, иначе ему кранты. В настоящее время мы заняты тем, что пополняем доказательную базу для обвинительного заключения, потому я здесь. Не могли бы вы припомнить, имел ли место подобный звонок вам, а если да, не согласитесь ли подписать заявление с просьбой привлечь мошенника к ответственности? Таким образом вы поспособствуете пресечению его дальнейшей преступной деятельности.

– Значит, это был мошенник? – встрепенулась Римма Борисовна. – А напугал! Хотя в тот момент мне не до разговоров по телефону было. Рези жуткие начались в кишках, до испарины на лбу, извините за подробности. Боялась даже, не аппендицит ли. А неотложка все не едет. Кирилл на улицу отправился медиков встречать, ну я и ответила на звонок. Слышу голос хриплый и сиплый. Говорит: «Проклинаю тебя на смерть, сдохни». Я телефон отбросила, аж до той стены долетел, страшно стало, будто скорпиона держала в руке. Меня новый приступ боли накрыл, я даже сознание ненадолго потеряла. Вовремя бригада приехала, меня осмотрели и на каталке повезли до машины. Вещей с собой мне Кирилл никаких не собрал, растерялся, а мне не до того было. Он обещал позвонить позже, узнать, как дела, спросить, что привезти из одежды, может, минералку или лекарство какое-нибудь. А звонить-то и некуда было, потому что мой телефон у него остался. Он подхватил его с пола, в карман сунул и поехал до больницы меня провожать. А отдать забыл. Будь при мне трубка сейчас, я бы вам прослушать дала, как тот тип меня стращал. На моем смартфоне приложение есть, оно все телефонные разговоры записывает. Думаю, вам для доказательной базы пригодится.

– Супер! – искренне обрадовался Левка.

Когда ему позвонила начальница, чтобы откомандировать для разговора с Прибыловой, то заодно сообщила сведения, добытые Сашей Михалычем за утро. Со слов гражданки, заявившей на Ягина, тот обладает уникальной способностью воздействовать на людей внушением, причем посредством телефонной связи. Ей известен случай, когда колдун подобным образом отправил на тот свет чью-то престарелую свекровь. Проверить данный факт нет возможности: то ли из-за проклятия ягинского старушка отошла в мир иной, то ли натурально, от старости. Однако опрашивать свидетелей нужно, искать потерпевших надо, а не отмахиваться от ситуации как от заведомо бредовой. И если факты наберутся и подтвердятся, суггеста нужно срочно изолировать и держать под неусыпным присмотром, чтобы не натворил дел.

Аудиозапись его речи может пригодиться в качестве обвинительного аргумента – хотя бы в телефонном хулиганстве, если они всей командой ничего другого не нароют.

И вообще – любопытно послушать.

Стоп. Но не умерла же Прибылова! Ягин ее колданул, она его услышала, однако ничего фатального с ней не произошло, несмотря на то что на тот момент здоровье ее было подорвано поносом.

А заказчицу он уверил, что успех гарантирует.

Может быть, для нужного результата какое-то еще действие требовалось проделать? Например, пшикнуть из баллончика чем-то вроде «новичка», когда дамочка в автобус будет садиться по дороге на работу? Пшикнуть и по-быстрому улизнуть. Она и не заметит. А потом и не вспомнит.

С другой стороны, ни при чем может быть «новичок», ни при чем и суггестия, а факт смерти чьей-то там свекрови после его звонка не что иное, как совпадение событий, не имеющих между собой никакой связи. А Ягин – психически больной старик, который вжился в сочиненный им самим образ могучего темного мага. А его объявления, про которые рассказала Путято, и кодовые слова, про которые узнал Пастухов, – фрагменты игровой реальности, где Ягин обосновался и существует.

Но распоряжение командира нужно выполнить, и Лева Скоморохов проявил добросовестность.

– Долго вас в больнице продержали?

– Сутки. Убедились, что не аппендикс, не дизентерийная палочка, а просто серьезное несварение. Препарат какой-то прокапали, и все. А потом я сама ушла под расписку. Да они с пониманием. Мне мужа выхаживать надо, тут не до восстановительных процедур.

– А как вы узнали, что с ним произошло? Вам кто-то позвонил?

– Как же мне могли позвонить? Я сама ему звонила с сестринского поста, как только меня от капельницы отсоединили. Обнаружила, что при мне нет мобильника, поэтому решила ему напомнить, чтобы вместе с халатом и тапками еще и телефон прихватил. Набрала его номер, он не ответил. Потом набрала свой собственный, чисто на всякий случай. Трубку сняла незнакомая женщина. Это была больничная медсестра. Так я и узнала.

– Вы сейчас к нему? Давайте поступим так. Я вас туда подброшу, подожду, когда вы вынесете телефон. Например, в больничном холле побуду. А потом в присутствии понятых… Не пугайтесь так, Римма Борисовна! В присутствии двух медработников я скачаю нужную мне аудиозапись на свой смартфон. Мы оформим протокол, понятые подпишутся, а потом я отвезу вас домой. Соглашайтесь, хороший план. Не хотелось бы вас оставлять без телефона на сутки. Я так понял, он вам необходим для работы. А изъять-то понадобится, если мое предложение вы отклоните.

– Нормальный план. Только вам подождать меня придется минут пятнадцать. Или я не согласна.

– Хоть двадцать, – улыбнулся Скоморохов. – Я вас в машине подожду. У меня «Нива Шевроле», серый металлик, не ошибетесь.

– Спасибо, – бесцветным тоном поблагодарила Римма Борисовна и, размышляя вслух, невесело произнесла: – Не понимаю, как такое с ним могло произойти… Крепкий мужик, непробиваемый. Хотя понимаю, конечно. Добегался. Разорвали его бабы на части. Вы знаете, я ведь разводиться с ним собралась. А теперь не буду.

– Почему? – угрюмо спросил Левка.

Она удивленно вскинула голову.

– Я ж не падла.

«Ты, Римма, не падла, это точно, – думал Скоморохов, спускаясь в лифте. – А вот мужик твой – козел».

– Правильное решение, Лев Алексеич, молодец. Когда запись будет у тебя, скинь мне ее тут же. Или знаешь, не обязательно сразу же. У меня к тебе просьба такая… – Она замялась. – Заезжай сюда, рулончик бумаги привези. Какой, какой… Туалетной. Нет, салфеток не надо. И полотенец не надо. Только туалетную бумагу. Ну, можно и два. Спасибо, Лева. Сейчас адрес продиктую. Не скину, а продиктую, мне некогда текст набирать. Кстати, у меня свежая информация тоже есть, нужно все в кучку собрать, а потом уж с визитом к магистру.

Лева сказал, что никаких проблем, просьбу командира выполнит, и отсоединился.

Вообще-то Марианна собиралась домой смотаться за вещами первой бытовой необходимости. Душ принять хотелось яростно, вот же он, рядом. Однако время на поездку терять не стоило. Ей нужно было с мыслями собраться, а в транспорте она думать не могла, все мешало и отвлекало. Недостаток, между прочим. Не должно быть так. Но вот.

Она вышла на широкий балкон, куда можно было попасть и из кухни, и из смежной комнаты. Свесив руки с парапета, осмотрела пестрый и немноголюдный по дневному времени двор. Пейзаж думать не помог.

Марианна уселась на теплый пол, покрытый ламинатом, прислонилась спиной к стене, принялась мысленно перебирать свежую информацию и анализировать.

Любовь Тихоновна Панченкова из квартиры сто семнадцать оказалась молодухой тридцати шести лет. Работает продавцом-кассиром в супермаркете, проживает в двухкомнатной квартире вместе с пожилой матерью и сыном-подростком.

Марианна представляла себе ее иначе. Она рисовала в воображении пятидесятипятилетнюю тетку, сварливую, нудную и истеричную, как высказался о ней гражданин Соколик из квартиры сто восемьдесят пять.

Любовь Тихоновна оказалась в движениях быстра, в общении резка и эмоциональна, но без агрессии и мрачной злобы, а в силу врожденных свойств. Она сказала, что «можно Люба», протянула руку, которую Марианна пожала, пригласила пройти в комнату.

Марианна сообщила, что она новая соседка, назвав квартиру Алинкиных друзей своей, сказала, что сегодня зарегистрировалась в домовом чате, прочитала диалоги и ужаснулась. Мол, начала жалеть, что решила приобрести жилплощадь в их доме. И не знает ли Любовь Тихоновна, по какой все-таки причине решили отсюда съехать прежние хозяева? Люба ответила, что нет, их мотивы ей неизвестны.

– Понимаешь, Марьян, дом у нас, сама видишь, многоквартирный, мне, к примеру, даже не все лица известны, хоть наша семья два года уже тут. Тех, с кем раньше в хрущевке жили, знаю, но как-то мы все здесь растворились и друг друга из виду потеряли. В чате общаемся, в лифте встречаемся, а с соседями по этажу едва знакомы. Кто в других подъездах живет, вообще загадка. Ну, и когда мне, допустим, личные контакты устанавливать? Едва ноги дотащишь с работы, а дома опять дела. За ночь едва выспишься, шесть часов – если повезет. Доживу до пенсии, тогда и буду с людьми общаться. Но этот персонаж шуму наделал. К нам в дом они с Регинкой въехали года два назад, заняли смежные квартиры на четвертом этаже. В одной Паша Тимонин до них проживал, в другой – Верунчик Лунина. Ребята пожениться решили и съехались, а откуда на нас эти свалились, никто не знает. Недели не прошло, как про нового соседа разговоры пошли. Начал с того, что принялся свои объявления жуткие расклеивать. Ну, неприятно же читать, согласна? Ты ведь видела? У каждого подъезда развесил. Соседние три дома тоже обошел. Поначалу к этому так отнеслись: придурок. Из ума выжил пенсионер. А потом дядя Митя, консьерж, говорит: «Шмыгают к нему. Но говорят, что к Регинке на стрижку. А та-то еще и не возвращалась, как с утра на работу ушла». Племянница у Витольда в салоне красоты работает и на дому тоже. А мы вот задумались: а что делает на дому-то? Может, не стрижет, а дядьку прикрывает?

– А зачем его прикрывать? Ну, расклеил он объявления, так ведь, может, он псих, безобидное существо.

– Про то, что псих, – это ты в точку. Когда нашему участковому те объявления на глаза попались, он решил разобраться. Хороший пацан, дотошный. Магическими услугами теперь никого не удивишь, всякие предлагают, однако не на смерть, правда же? Не вот так в открытую? А Ягин, видно, думал, что хитрый очень, в своих бумажках адрес не указывал, но соседи-то видели, кто их расклеивает. И уполномоченному доложили. Ну, пришел он к колдуну, спросил, что за дела, а Регинка выплыла из своей квартиры – в общем холле разговор происходил – и говорит: «Господин полицейский, все уладим. Сама лично обойду все подъезды, бумажки эти посрываю и прослежу, чтобы дядя впредь их не расклеивал. А привлечь его никак нельзя, он на учете в психдиспансере, вот и справка имеется». И документ предъявляет.

– А диагноз какой?

– Да хрен его разберет, какой. Что-то вроде биполярного расстройства психики, а что это значит конкретно, я представления не имею. Про диагноз Алла Гудкова слышала и в чате потом написала. Ей как раз Регинка мелирование делала, а кресло – в прихожей, а дверь Регинка не затворила, когда с полицейским разбираться пошла.

– А говоришь, никто к ней не приходит. А как же эта Гудкова?

– Ну, может, я и преувеличила слегка, но в чате девки бузили, что больше туда ни ногой.

– Понятно, – проговорила Марианна, вставая. – Спасибо, Люба, ты меня успокоила.

– Это как это? – поразилась Любовь Тихоновна.

– Ну как… Колдун – просто псих с подтвержденным диагнозом.

– Погоди, Марьян, я не досказала. Садись. Рано тебе успокаиваться. Когда колдун – по жизни псих, это еще страшнее. Слушай, что дальше было. Прошло около месяца с первого его объявления, а бумажки эти, скажу тебе, то исчезали, то снова у подъездов появлялись, так вот, через месяц в чате траурная новость: умерла Наталья Игнатьевна из сорок седьмой. От инсульта. Бабе сорок два. Не жаловалась, на больничных не сидела, пахала как лошадь. Вчера мы с ней в чате рецепт шарлотки обсуждали, а сегодня старшая по дому сообщает о ее смерти.

– Кем работала?

– Преподавала в школе.

– Нервная работа, довели ученички.

– Ну да. Мы тоже так решили. Посочувствовали семье, деньги какие-то на карту вдовца насобирали. А в скором времени Регинка путешествовать отправилась. Знаешь куда?

– И куда же?

– В двухнедельный тур по Европе. Через месяц примерно еще одна траурная новость. Пенсионер Болотин Петр Фомич коньки откинул. Здоровяк, каких мало. Каждое утро бегал по часу вокруг дома. Сунет в уши наушники и рысит трусцой. И на уличных тренажерах качался, заметь, даже зимой. А тут в одночасье откинулся.

– Инсульт?

– Инфаркт.

– Не рассчитал сил, вот и добегался.

– Не зли меня, Марьяна. Слушай, что дальше было.

– Регинка снова путешествовать отправилась?

– Зачем? Шубку купила. Из соболя. Всем врала, что норка, да хоть бы и она… Но – соболь, я разбираюсь. Потом промежуток по времени дольше длился, несколько месяцев, если навскидку. Те два случая осенью были, а третий – весной произошел. В чате написали, что от инсульта скончалась тетя Настя Копылова. На пенсию в прошлом году вышла, но продолжала работать на почте. Они вдвоем с сестрой Ириной, чуть младше ее, в однушке проживали. В хрущевке у них тоже однушка была, причем приватизированная, а владелицей тетя Настя значилась. Ирину к себе прописала, но долю не выделила. В новом доме им тоже однушка досталась. Тесновато на двоих, согласна?

– Ты хочешь сказать, что после этого случая Регина приобрела новую стиралку?

– Ха. Откуда у Ирки деньги хоть бы и на стиралку? Через неделю она откинулась сама.

– Кто? Регина?

– Ну ты не догоняешь. Откинулась И-ри-на! От инфаркта.

– С тех пор тишина?

– В начале июня Светку Тимохину понесли. Ты полистай чат, более ранние сообщения посмотри, найдешь оповещение от старшей по дому. Светка с сестрой и мачехой в пятикомнатной квартире жила, не простой, а двухуровневой. Натурально целый дворец. В нашем доме и такие есть. А папка-бизнесмен доживает последние деньки в платной клинике, онкология у него. Я с ребенком на даче была целый месяц, отпуск гуляла, поэтому узнала про Светку только неделю назад. Мама моя до сих пор на даче, а Сережка со мной, мне так спокойнее. А теперь думаю: а не зря ли?

– Ну, а чего тебе волноваться? Тебя есть кому заказывать? Дорогу какой-нибудь бабе перешла или наследуешь часть капитала, за это тебя и захотят устранить?

– А! Выходит, поверила ты мне! Тебе это тоже важно. Вы из малого бизнеса все по лезвию ходите. Борьба за выживание, она принципов не знает.

– Почему ты решила, что я из малого? – удивилась Путято.

– Так видно же. По глазам, по повадкам, хоть и стараешься попроще казаться. Я вашего брата сразу вычисляю. Приходится хищным быть, не то сожрут и кости не выплюнут. Неужто ошиблась?

– В точку! – сказала Марианна. – Домом быта владею. Конкуренты, налоговая, вороватый персонал… Сама понимаешь.

– Вот ты мне тогда и поможешь. Я народ пыталась поднять, чтобы написали на Витольда в полицию, но все отмахиваются. Говорят, что бесполезно, потому что ничего не докажешь, а за его дикие объявления грозит ему только штраф, да и от него он справкой прикроется. А мы с тобой кампанию организуем и выселим его из нашего дома. На Колыму.

– Не боишься, что он сам нас… организует?

– Я только одного боюсь – чтобы с Сергуней ничего не произошло. Если сидеть тишком, то может случиться. Просто потому, что не понравится упырю, что мой сын громко в компьютере играет. Или еще какая-нибудь ерунда психу не потрафит. Они с Регинкой этажом ниже живут.

Последнюю фразу Люба произнесла совсем тихо.

– Не дрейфь, – проговорила Марианна, вставая, и хлопнула Любашу по плечу. – Обещаю, что подключусь.

Хорошим свидетелем оказалась эта кассирша, настоящий кладезь информации. Можно никого больше не опрашивать, Марианна почерпнула достаточно данных, чтобы сделать первичный вывод. А он такой: не все здесь просто.

Теперь следует выяснить все о Ягине. Возраст, биографию краткую. Где проживал раньше, кто по образованию, кто по профессии, где работал.

Информацию, полученную от условных свидетелей и потерпевших – а как их назвать? – нужно анализировать и проверять. Анализировать статистику смертей по данному конкретному дому, сравнивать различные периоды времени. Проверять гипотетические мотивы убийств.

Но как это сделать? Подозреваемые – если корректно называть так лиц, заинтересованных в смерти родственников, или соседей, или коллег, – правды не выдадут. И уж совершенно точно от них толку не добьешься, если они, эти лица, ничего преступного не делали, а всего лишь имели некий мотив к совершению.

Даже если результаты статистического исследования будут указывать на высокую вероятность стороннего фактора, то на этом основании инициировать следствие будет затруднительно. Вероятности и гипотезы – это вам не заявление в прокуратуру, которого теперь у них нет.

Вспомнив Сашу и оплеуху, которую она ему отвесила, Марьяна стиснула зубы от злого стыда. На редкость глупое поведение и нелепое. Вдобавок проявила себя перед подчиненным неадекватной личностью. Объяснения какие-то идиотские придумала, совершенно неправдоподобные. Пастухов не дурак и, конечно, им не поверил.

И что он про Путято теперь думает? И не захочет ли он узнать на этот счет мнение Скоморохова? А Левка не передаст ли разговор и всю ситуацию жене? А та – всему информационно-аналитическому отделу, в котором служит в звании лейтенанта на должности аналитика?

У Марианны неприятно похолодело под ложечкой.

Кстати, нужно будет им заявочку подать с тремя крестами, чтобы просчитали статистику смертей среди жителей этого и соседних домов с начала эксплуатации данной высотки до настоящего времени, и желательно с инфографикой. И с указанием причины смертей. И чтобы сравнили со среднестатистическими показателями по району и городу.

Не получится с тремя крестами, Марьяна. И даже в общую очередь к ним встать не получится. Нет основания для начала следствия, уплыло оно вместе с жалобой от гражданки.

Значит, попросим Льва Алексеича, а он – супругу, и тогда, возможно, заявка группы Путято будет обработана быстро.

Оставлять это дело Марианне совершенно точно не хотелось.

А Саша… Ну, что Саша, Саша?.. Что сделано, то сделано. Замнем и двинемся дальше. Ставить на вид она ему не будет.

А он не станет ни с кем делиться про командира. Не тот человек.

Зазвонил домофон. Лев Алексеич явился.

– Вы, наверное, наш новый сосед? – улыбнулась Леве Скоморохову высокая, стройная и очень красивая девушка не старше тридцати лет.

Он вышел из подъезда, щурясь от солнца, а она сидела на поручне скамьи, покачивая ножкой в легкой туфельке на шпильке. На девушке были просторный длинный сарафан на узких бретелях и широкополая шляпа. Сарафан – из темно-синего шифона, а шляпа – из натуральной соломки цвета топленого молока, с букетиком бумажных фиалок под атласной лентой, опоясывающей тулью, в качестве изящного к ней дополнения. Из-под полей шляпы струились гладкой волной каштановые волосы. Вид у незнакомки был скорее светский, чем московско-отпускной.

Левка с веселым изумлением осмотрел экспонат и проговорил игриво:

– Вы угадали, леди. Или наблюдательность у вас в крови?

– Я предположила. И решила уточнить, – промолвила незнакомка, не переставая улыбаться, и протянула Левке руку для пожатия. – Регина Владимировна. Я живу в этом подъезде на четвертом этаже. А ваша квартира на шестом.

– Это тоже предположение? – вздернул краешек губ Скоморохов, пожимая холеные пальчики. – И каков был ход мыслей?

– Элементарно, Ватсон. – Регина Владимировна повела в красивом жесте скульптурно-идеальной кистью. – Плотниковы из 126-й съехали на прошлой неделе. Выходит, продали. Выходит, вы приобрели.

– Гениально!

– Так как вас зовут, сосед? Извините мою настойчивость, но ведь я вам представилась, вы не забыли?

«А тебя никто не просил», – грубо подумал Левка, а вслух галантно произнес:

– Лев Алексеевич, к вашим услугам, сударыня. Однако как вы догадались, что я новый жилец? Объясните олуху. Я мог быть курьером, замерщиком окон или чьим-то знакомым, решившим посетить друзей.

– О-хо-хо, – с притворным сожалением вздохнула Регина Владимировна, – придется выдавать секрет, и тогда вы уже не будете считать меня гениальным сыщиком. Я видела табло домофона, когда вы набирали номер. Слышала, что вам ответили женским голосом, а вы сказали: «Это я». Конечно, у меня не было стопроцентной уверенности, что вы новый жилец, вы могли быть знакомым хозяйки квартиры, но, согласитесь, шанс, что вы ее муж, все-таки был большой.

– Муж?

– Ну не любовник же. Кавалеры с туалетной бумагой под мышкой к пассиям не приходят. Цветы, хоть в кармане, но принесут.

– Ход мыслей безупречный, – польстил собеседнице Скоморохов. – А про цветы в кармане – это вы для красного словца добавили?

Регина хмыкнула и ничего не сказала.

Не дождавшись ответа, Левка заметил:

– Однако в ваших рассуждениях есть логическая прореха.

– Какая же? – обиженно удивилась Регина.

– Муж приложил бы к кодовому замку собственный магнитный ключ.

– У Плотниковых был один такой ключ на три связки. Они вечно их теряли. Отбила подачу?

– Не просто отбила. Я потрясен.

– А почему вы не спросите, зачем я за вами следила?

– Уверен, что вы не следили. Богини этим не промышляют. – Лев Алексеич повел бровью и добавил: – Думаю, вы оказались рядом случайно, когда я звонил по домофону. Непонятно, как я вас не увидел. И по каким-то важным причинам остались ждать моего появления. Хотя рисковали не дождаться.

– Я сдирала дядькины объявления. С двери экземпляр оторвала, а потом принялась за тот, что на столбе. Вы меня за ним не увидели, – пояснила Регина Владимировна, жестом указав сначала на колонну, поддерживающую козырек подъезда, а затем на полупрозрачный пакет-майку, лежащий с раззявленной пастью справа от нее на той же скамейке. Его Лева сразу не приметил, все внимание обратив на собеседницу.

В пакете имелись лопаточка из нержавейки, какой хозяйки переворачивают котлеты на сковороде, и столовый нож с округлым жалом. Предметы кухонной утвари придавливали своей массой небольшую стопку розовых бумажек, не давая им разлететься по ветру. Рядом с пакетом обнаружились хозяйственные перчатки – розовые, естественно, – и пачка влажных салфеток.

– И я вас не ждала, не надо так думать. Просто совпало. Я закончила возиться со своей повинностью и присела отдохнуть.

– А тут появился я.

– Совершенно верно.

– И просто так, от нечего делать, вы решили завести со мной разговор? Я присяду.

– Лучше отойдем отсюда. Я знаю здешних старух. Насвистят вашей благоверной, что я вас охмуряла, а вам это надо?

– А вы не охмуряете?

– Я всегда такая, если вы про внешний вид.

– И про кокетство, извините.

– Я всегда такая. И это не кокетство. Это мой жизненный стиль.

– Вот оно как… Бывает. Кстати, почему борьба с объявлениями – ваша повинность?

Регина Владимировна, не приподнимаясь с места и слегка наклонившись в сторону, потянулась к пакету с инвентарем и макулатурой, подхватила его за лямки, зачем-то заглянула внутрь. Скоморохов, обойдя по малой дуге острые носы ее туфель, взял со скамейки перчатки, подхватил салфетки, передал владелице. Регина Владимировна, поблагодарив его легким кивком, сунула вещи в компанию к лопаточке и ножу. Пружинисто встала. Произнесла:

– А как иначе? Если я не уследила за дядей Толей и он их опять повсюду развесил, то, выходит, повинность это моя. Мне еще к соседним корпусам сходить придется, проверить, нет ли и там его рукотворчества. Неугомонный старик. Я бы не торопилась так, но утром по подъездам прошлась какая-то чиновница, из Роспотребнадзора, что ли. Компромат на моего дядьку собирала, точнее – на его хобби. Нашла на кого собирать, прищепка. Хорошо, что я в чат с утра заглянула, а то бы и не узнала. Наш Кожемяка – прикольная фамилия, правда? – выложил новость, что какая-то мадам дядькино объявление фоткала, а вслед за этим бумажку от двери отодрать пыталась. Этот поганец сам не верит в дяди-Толины возможности и тех, кто верит, высмеивает постоянно. Ну, и выложил в чате пост под заголовком «Молния». Не дословно, но близко к тексту так примерно: «Наша взяла! Местные энтузиасты достучались до органов власти, теперь супостата к ногтю прижмут, можете спать спокойно. В этом меня заверила…» А дальше про чиновницу текст. Я забеспокоилась, с работы отпросилась, чтобы разрулить ситуацию. Теперь, если она явится с претензиями к дяде Толе, мы ее заверим, что полны раскаяния и больше так не будем.

– Регина Владимировна, вы, кажется, забыли, что я тут новенький. В чем суть проблемы, не пойму? Отчего такая нервозность у населения? И почему ваш дядя, если он вам дядя, для всех прочих – супостат?

Она задумчиво посмотрела на собеседника. Даже не задумчиво, а оценивающе. Прикидывающе. Будто все еще не решалась сказать ему нечто важное, что сообщить, в общем-то, обязана. Так велит ей долг, как она таковой понимает. Наконец разжала губы и задала вопрос в лоб:

– Вы в курсе, что жена вам изменяет?

Лева поперхнулся.

Во-первых, переход неожиданный, во-вторых, услышать такое о благоверной – удар под ложечку. Он не сразу сообразил, что речь идет вовсе не о Лизавете, а о майоре Путято Марианне Вадимовне, обитающей с сегодняшнего утра в этом доме, в данном подъезде, в трехкомнатной квартире на шестом этаже. Пауза оказалась как нельзя кстати.

Насупившись, он произнес, стараясь сыграть роль, не фальшивя:

– Она мне не изменяет. И какое вам дело, уважаемая, до моих семейных проблем?

Регина Владимировна, вздохнув, проговорила:

– Мне вас жалко. Мне за вас обидно. Будь моя воля, я бы всех этих предательниц и предателей…

– Что? Что бы вы с ними сделали, неравнодушная вы наша? – выговорил Лева с неожиданной для себя желчью. – Или сами безукоризненны?

– Да, – спокойно произнесла Регина. – Безукоризненна. А с моим бывшим… небезукоризненным дядя Толя помог разобраться, за что я ему благодарна буду до гроба. И со следующим разберется, если у меня достанет глупости связать себя с кем-то, кто окажется не тем.

Лева сообразил, что его искренняя горячность в данной ситуации неуместна и даже вредна, и проговорил покаянно:

– Извините меня, дорогая Регина Владимировна. Не удержался… Как говорится, на больную мозоль… Может, пройдемся немного? Посидим где-нибудь в теньке? У меня к вам масса вопросов.

Регина посмотрела на него с благожелательным пониманием и произнесла:

– Можно просто Регина. А ближайший тенек у нас напротив собачьей площадки, а эти животные такие шумные…

– Тогда… Может быть, посидим в моей машине? Я включу кондиционер, – проговорил Левка, порадовавшись, что к начальнице с докладом явился на своей, а не на служебной.

– Пожалуй, я соглашусь. Думаю, мои ответы на ваши вопросы вам будут весьма кстати. Ведите.

«Итак, что мы имеем», – проводив Скоморохова, попыталась продолжить свои рассуждения Марианна.

Думать о работе не получалось. Рассеянно расхаживая по пустым апартаментам, поглаживая запыленную латунь дверных ручек, проводя кончиками пальцев по глянцевым стенам, оклеенным виниловыми обоями, заглядывая в зеркала, Марианна вспоминала свою сегодняшнюю выходку и ничего не могла сделать, чтобы забыть ее.

Вернувшись в кухню, полюбовалась букетиком, подаренным Пастуховым. Может быть, цветы прихватить с собой, когда она поедет за зубной щеткой и пижамой? Дома она поставит их в красивую вазочку.

Однако продержатся ли капризные васильки до ее окончательного возвращения, не завянут ли, не умрут, пока она здесь будет разбираться с подозрительными делами пенсионера Ягина?

Или полевые цветы вовсе не капризные?

А стоит ли проверять, Марьяна?

Проще вазочку привезти из дома сюда. У нее есть замечательные коктейльные стаканы чешского стекла в количестве шести штук, с толстым донышком, матово-синие, из одного из них получится отличная вазочка.

Между прочим, нужно список предметов составить, чтобы в спешке ничего не забыть. Списком можно заняться в транспорте. А сейчас – про Ягина думка.

Итак, что мы имеем. А имеем мы некоего пенсионера, который держит в страхе жителей многоэтажки и, вероятно, окрестных домов. У пенсионера диагноз – нервно-психическое отклонение под сложным названием биполярное расстройство психики, но не факт, что он им страдает. Справку можно купить. Если же документ отражает реальность, то следует проконсультироваться со специалистами из Управления, пусть подскажут, в какой степени наш пациент невменяем.

Кстати, насчет специалистов.

Марианна нашла в смартфоне нужный номер и, скривившись, как от лимона, позвонила. Ответили мягким сопрано:

– Добрый день, Марианна Вадимовна. Вот и вы ко мне решили обратиться.

– Здравствуйте, Ульяна Филимоновна. Да, знаете ли, решила. Я вам сейчас файлик один перешлю. Аудиозапись телефонного разговора не очень хорошего качества, но другого нет. Мне хотелось бы получить ваше экспертное мнение на этот счет. Желательно сегодня.

В штате Управления не числилось экстрасенсов, но иногда сотрудники прибегали к помощи специалистов такого профиля. Заключение такого эксперта юридической силы не имело, и опираться на него как на твердый довод было неразумно, но в отдельных случаях комментарии биоэнергетика пригождались. Особенно если речь шла о ком-то из их цеха или некоей околотусовочной личности.

– Что за запись?

– Вот вы мне и расскажете, – сухо отрезала Марианна. – Расчет по бартеру.

– Надеюсь, не забудете, – так же сухо произнесла собеседница.

Ничего незаконного. Просто иногда, время от времени, этой категории экспертов также требовалась информация – специфическая, получить которую можно было только у полицейских. Если запрашиваемые сведения не составляли государственной, коммерческой, а также частной тайны, то полицейские не жмотничали и делились.

Отправив внештатному консультанту файл, Марьяна вернулась к прерванным размышлениям. Прежде всего следует упорядочить факты.

Факт первый – заявление гражданки Кулагиной, которая убеждена, что в инвалидности ее любовника виновен колдун Ягин. Заблуждение или реальность?

Факт второй – паника в чате. Уверенность самой активной паникерши – или трезвого реалиста? – Любы Панченковой в причастности колдуна к нескольким смертям в их доме. У страха глаза велики, у предрассудков – тем более. В таком случае не зародились ли Любины выводы под воздействием живого воображения, подпитанного страшилками с телеканалов, специализирующихся на мистике? Или пенсионер ей до ужаса несимпатичен, до отвратности просто противен, вот и приписывает она ему зловещие возможности?

Уголовных дел по перечисленным Любой смертям не было заведено, иначе она не преминула это Марьяне выложить. Скорее всего, при оформлении свидетельств о смерти причиной указывались инсульты и инфаркты.

Не многовато ли смертей от нарушения кровообращения? Не густовато ли?

Нужно сличать с общей статистикой.

Третье. В поведении фигуранта наличествует странность.

Со слов Кулагиной, которые Марианне стали известны из устного доклада Саши Пастухова, дед законспирирован серьезно. Об этом говорят телефонные пароли, меняющиеся ежедневно, и настоятельное требование секретности в отношении агента, предоставившего контактную информацию новому клиенту.

И одновременно – недвусмысленное предложение этому самому клиенту вступить в их сетевой бизнес, дабы получать процент от сделки.