–-Знаю тебя – приставать начнёшь! – капризно дуя губки, дразнясь и улыбаясь, Лидка сбросила руки Андрея с грудей и даже чуть лягнулась.
–-А для чего ты приехала?! Чтобы я приставал!
–-Не воображай, – отмахнулась Лидка и тут же, показывая полную потерю интереса, наиграно задремала.
–-Не спи! – толкнул её Андрей.
–-Сплю, – сквозь сжатые губы отозвалась Лидка. – Не трогай меня!
Андрей, расслабленно опустившись на гальку, закрыл глаза. Мозг тут же отпустил мысли о Лидке и принялся за глубинные размышления, которые терзали его постоянно. Сейчас молодость, потом зрелость.
Ныне его молодость пропадала бесповоротно – он ничего не делал, проживал дни в бессмысленных занятиях, скучно транжиря бесценное время. Например, как сейчас. Уже было понятно, что план с физической близостью потерпел поражение. В чём же тогда дело? Какой смысл был сейчас вылёживать, не понятно что? А время летело быстрее птицы! И так во всём! Вставал вопрос: что же делать? Как изменить свою жизнь? Как?
–-Лидок, давай я тобой овладею? – голос Андрея прозвучал очень скучно и обыденно.
–-С ума сошел, – не открывая глаз, без эмоций, выговорила она. Выдержав паузу, словно размышляла о чём-то (Андрей знал, что Лидку солнечная процедура разогрела настолько, что шевелить языком в горячей неге ей было тяжело и поэтому она «тормозила»), она выдавила из себя. – Ни за что.
Совершенно без эмоций. Но такой отказ за реальный принять было не возможно, потому Андрей настаивал:
–-Не торопись с ответом. Нам было бы очень хорошо!
Лицо Лидки, с закрытыми глазами, устремлённое к солнцу, походило на пластмассовую маску. Она ответила только губами:
–-Сама разберусь. И я не уверена, что будет хорошо.
–-Язвишь? – Андрей не обижался её отказу. Сейчас больше всего, поразило бы её согласие! Уговаривая, он уже совершенно не хотел с ней близости, но, как мужчина, считал, что домогательства, пусть обречённые на неудачу, поднимали курс его акций. Не в её глазах, в его собственных!
Лидка делала вид, что его приставания её не касаются. Отвечала почти шепотом:
–-Хорошо вот так лежать на берегу. Спокойствие. Нега.
На дачу они пришли после обеда. Деда не было – где-то пьянствовал.
Андрей оставил ему записку, что поехал домой. Глупо было оставаться, если любимая женщина, вдруг, оказалась не любимой и физической близости, такой вожделенной, не предвиделось!
Выпив чаю, вскипяченного на уличной печке на вишнёвых полешках, да заваренного, помимо сухого чая ещё листьями земляники и малины, они, всё-таки не нашли возможным вернуться к прежнему. Тёплое и вкусное чаепитие вышло холодным. Отчуждение испортило настроение и Андрею, и Лидочке.
Замкнув домик и спрятав ключ под кирпич у порога, они покинули место, ещё вчера так много обещавшего им!
Они шли по трассе к автобусной остановке. Изредка мимо проносились машины. Говорить было не о чем. Лидка срывала ковыль, мяла, выбрасывала, оглядываясь на Андрея, виновато улыбалась, но у него сожаления о неудаче не было. Он думал, что случись «удача», вот тогда бы он очень жалел. А сейчас… Он вольный ветер и есть человек, о котором он уже начал думать «серьёзно» и, вот это «серьёзно», теперь для него самое главное!
Глядя на Лидку, он испытывал теперь только раздражение по отношению к предмету своей симпатии, даже хотелось её подколоть, что он и сделал не задумываясь:
–-Перестань поганить природу!
Лидка оглянулась, улыбаясь приветливо.
Может, всё-таки, следовало перейти с ней на близкие отношения? Сейчас показалось, что, если бы он «поднажал», всё бы получилось. Но.. Но как бы всё было потом? Эти бесконечные «Но!»! Нет, раз он уже всё решил про себя о своей «политике» по отношению к женщинам…
Мимо, в сторону дач, промчался «Лексус».
Лидка с интересом посмотрела ему в след.
–-Интересно, что эта выдра делает в машине солидного бизнесмена? Ха-ха! Вот это новость! У нас все девчонки на уши встанут!
Ощущая восторг, Лидка развернулась к Андрею и, схватив его обеими руками за плечи, немножко встряхнула в порыве любовного чувства. Если Андрей сомневался в своей любви, то Лидка – нисколько. Ей, на данном этапе (как она любила выражаться) всё было понятно. Стушевавшись и отпустив «возлюбленного», она заявила:
–-Я такое увидела!
–-Что стряслось? – не понял Андрей её внезапного возбуждения.
Радостно просияв, Лидка погладила ладонью Андрея по волосам, словно маленького, и пояснила:
–-Маринка. Моя соседка. У неё муж профессор Кривцов, наше медицинское светило. Старый пижон. У них сын есть.
Не зная почему, он предложил:
–-Вернёмся и покувыркаемся?
Лидка вдруг обиделась, отвернулась и пошла вперёд:
–-Не паясничай. Когда были в домике, тогда и надо было настаивать!
Выдержав паузу, Андрей произнёс:
–-Ты не хотела!
Лидка обернулась. В её глазах читалась ирония:
–-А ты хотел?
Придя на остановку (прикрученная табличка с буквой «А» на высоченном тополе), Андрей, испытывая желание разрешить всё добром, заговорил, как ни в чём ни бывало:
–-Твоя знакомая поехала на дачу за тем, что у нас не срослось!
Но Лидка продолжала дуть губы:
–-Отвяжись, не хочу на эту тему говорить.
На остановке никого не было. Больше они не разговаривали, хотя и улыбались друг другу – Андрей дурачился, хватался за ветки тополей, пытался кататься на них, а Лидочка смеялась. Со стороны казалось, что это самые счастливые и любящие друг друга молодые люди.
Автобус пришёл через пятнадцать минут.
До города они ехали молча.
* * * * *
Семён на днях помирился с Верой. Не хотелось, но тесть принудил.
Когда Семён приехал, после начальственной охоты, привёз домой браконьерски добытую ляжку косули, шлёпнул её на стол, тесть опустил ему руку на плечо, нажал, усаживая на табуретку. Распаренный, Семён хотел больше всего умыться и снять рубаху, но тесть прикрыл кухонную дверь – Вера была в зале.
–-Знаю, что нет порядка у вас с Веркой. Не хочу мешаться, но раз здесь, скажу тебе, Сёма, ты уступи ей. Весь скандал от твоего нежелания уделять жене положенного внимания. Только не ссылайся на работу – работа существует для того, чтобы создавать приемлемые условия
жизни для семьи. А у тебя получается наоборот.
–-Не в этом дело, – скривился Семён. Ещё с отцом Веры разбирать своё грязное бельё! – Петр Арсеньевич, дело не в работе, а в нас с Верой.
Тот закивал головой, глядя в пол. Подняв голову, сказал:
–-У вас кризис отношений. Ты думаешь, что Верка уже не интересная.
Семёна передёрнуло. Он ни разу не говорил с тестем по-мужски откровенно. Тот снова смотрел в пол, не видел его нежелания разговаривать.
–-У нас такая же катавасия с супругой была. Думал – всё, конец семье. По бабам бегал – Верка помнит. Только, когда бульон кипятится, накипь выбрасывают, а навар получается от долгого кипения. Может, говорю не понятно, но говорю, как чувствую! Жена всегда со мной была, и со временём, всё встало на свои места. Добрее надо быть. Верка, она как собака верная. Уверен, никогда тебя не подведёт.
Семён молчал.
–-Я не правильно рассуждаю? – спросил тесть.
Семён посмотрел на пахнущую прелыми листьями и свежей кровью, покрытую шерстью косулью ногу. Всё верно. Может, у него такой же кризис? Побалуются с ним бабёнки, и выбросят, как выжатый лимон. С Верой надежнее. На словах, вот только жизнь длинная и не интересная.
–-Пока не подводила, – сказал Семён.
–-Поговорил бы с ней. Она мается сколько дней. Я отец, я за неё, я на её стороне, но тебя, как мужчина, понимаю. Работа, нервы, а напрасно рвать семью не умно. У тебя что, есть кто?
Семён секунду думал, потом покачал головой:
–-Не в женщинах дело.
–-И я вижу, что с жиру беситесь, доказать друг другу что-то желаете.
Семён поставил на стол привезённый пакет с продуктами, вытащил бутылку водки – покупал, видимо, чувствуя, что дома всё устроится миром и вечером они будут вместе, сорвал пробку. Тесть достал из настенного шкафчика стограммовые стаканы. Они выпили по стакану, не закусывая. Водка была тёплая, не лезла. Семён поперхнулся, вытер рот рукой.
–-Ты как думаешь? – настойчиво посмотрел ему в глаза тесть.
Семён покачал головой:
–-Всё будет нормально…
Уже за ужином, когда они сидели в зале за накрытым столом, разговаривая, шутя, пересмеиваясь, Семён наблюдал за Верой. Она сегодня была красива. К ней потянуло. Он давно не чувствовал к ней влечения. Не видел долго? Раньше часто случалось подолгу не видеться.
Не в том дело. Много нервности было в последнее время.
Он вдруг подумал, что в его частые отсутствия она изменяла ему! В груди сжало, но тут же отпустило: «Глупости».
Вечером, помогая мыть посуду, глядя на спину Веры, стоявшей у раковины, Семён вспоминал Катю, Марину, сравнивал их с женой. Как же жить? Вот кобелина!
Он усмехнулся своим мыслям, подошёл к ней вплотную, опустил руки на её бёдра. Она замерла. Он прижался и поцеловал её шею. И тут же почувствовал возбуждение. Его настроение передалось ей. Она резко обернулась. В её глазах горел испуг. Это раздразнило Семёна. Может, всё-таки, у неё кто-то был? А что, очень может быть – вон она какая спелая! Он расстегнул её халат, стянул бюстгальтер, обнажая крупные груди с торчащими от возбуждения сосками. Вот они, какие твёрдые. Он мял их пальцами, и она тут же впилась ему в губы. Как изголодалась! А может, также хотела того, другого, которого, конечно же, не было. Но Семён представил, как чужой незнакомый парень, молодой и мускулистый, поцеловав её жадно в губы, вдруг отпрянул от неё и, нажав ей на плечи, опустил Веру вниз и прижал её лицо к … Семён инстинктивно сделал то же самое и очнулся от обжигающего наслаждения. Как здорово! Давно у них не было таких экспериментов.
Его возбуждение нарастало, и он потянул ее к верху, и Вера снова впилась поцелуем в его губы, наполнив рот новым вкусом. Она хотела его. Он тут же уложил её на пол и стал жадно овладевать ею. Вера тихо постанывала, закрыв глаза, а Семён видел, как с ней занимается сексом тот, чужой и от этого хотел её ещё больше. И они опять сошлись в бешенном ритме.
Они были на кухне почти до утра. Это было впервые на кухне…
А утром он сидел в своём кабинете и думал о Марине. Все решения он отложил на потом. Пусть будут Вера, Марина, пусть живёт своей жизнью Катя, к которой его тянуло и, которую он не хотел пока тревожить – жизнь сама расставит всё по своим местам. Он, Семён, будет играть в рулетку жизни. Может быть повезет…
Машина мчалась в сторону дач. У Семёна была дача за посёлком Бобровка – даче лет двадцать, купил недавно, правда, следил плохо, поливал раз в неделю, однако, старые деревья в поливе сильно не нуждались. Он взял с собой Марину. Один раз они встречались днём у неё дома, но Марина дальше так поступать отказалась, да и Семён не хотел рисковать. С Мариной было интересно, но он понимал, что она ненадолго. Он не знал, для чего затеял роман, ведь мог и не приезжать к ней после первого раза, а вот поехал. Марина тоже не объясняла ему своего поведения. Только раз сказала, что изменяет мужу из желания почувствовать себя независимой.
Странные у него отношения складывались с женщинами, даже иногда страшно становилось.
«Может, старею? Стараюсь доказать себе, что ещё молод?», – рассуждал Семён, поглаживая рукой коленку Марины и одновременно управляя автомобилем.
Марина смотрела в окно. Когда Семён чересчур сильно сжал рукой её ногу, она скривилась, сбросила его руку.
–-Ненавижу, когда в машине начинают лапать!
–-Марина, ты что? – обеспокоено посмотрел на неё Семён. Вид у неё был нервный, она внутренне что-то переживала и переживания не могла удержать в себе, но Семён не хотел, чтобы она связывала его своими заботами – он не мог быть с ней серьезным.
«Она отдых. Необходимая отдушина», – думал он.
В машине повисла напряженная тишина.
–-Не надо было ехать, да ? – снова спросил Семён.
Марина пожала плечами.
–-Что бы это изменило – сегодня-завтра?
–-Почему ты щеришься, как кошка? Думаешь, у меня всё легко, совсем нет проблем? Я тоже могу показать своё плохое настроение.
–-Если ты начнёшь ворчать, то лучше, действительно, вернуться.
Семён мгновенье смотрел на неё. Хотелось разозлиться, но передумал. Раз есть свободное время, и он решил отдохнуть, значит незачем портить своего хорошего настроения. Ему, действительно, не нужны были выяснения отношений.
–-Просто, ты дерганная в последнее время, – сказал он.
Марина смотрела перед собой, обдумывая что-то, потом выразительно
взглянула на Семёна. В её глазах виделась усталость. Семён подумал, что она устала обманывать (нет, не мужа), себя, в первую очередь. Всё время она гналась за чем-то, не зная, чего желала добиться. Наверное, в её голове упорно билась в стенки мозга мысль, что она поступила очень опрометчиво, связав себя глупыми отношениями с популярным в городе мужчиной. Она желала беспрекословного почитания, а её любовник оказался таким же востребованным, как она и её не воспринимал великой личностью, потому что таковой считал себя. Были ровные отношения равных – выдающегося мужчины и великолепной, независимой женщины. Всё было здорово, но, подсознательно, эго Марины требовало полного преклонения. Старик Кривцов, в первый год супружеской жизни, пытался следовать культу преклонения – подавал Марине завтрак в постель (она ругалась: какая еда, если зубы не чищены?!), жадно целовал и лизал, иступлёно восклицая: «Сладкая роза любви! Изумительный бутон!». Она торопила мужа – быстрее вставляй, дурень! Её всегда волновал вопрос: зачем кривляться, если они уже супруги? Но сейчас ей не хватало прежнего преклонения. Муж охладел, перенёс весь свой интерес на научную деятельность, а Семён, после рыцарских выходок в омской командировке, дома резко стал практичным и перевёл отношения в обыкновенную бытовуху – созвонились, сблизились в каком-то неуютном номере для свиданий и разбежались. Зачем ей нужны были такие отношения? Она мечтала о любви, такой любви, которая перекрыла бы всё, своей сладостью отодвинула бы в пустоту тяжесть реальности, все невзгоды и неприятности обыденного существования.
Сразу после замужества, она начала изменять мужу с парнем из соседней пятиэтажки. Звали его Сергей, был он совсем молод и сейчас служил в армии и, если бы, не подвернулся Семён, она нашла бы другого поклонника. Только вот зачем ей эти похождения, она не знала.
Иногда верила, что ей не нужно ничего, есть ведь семья, определённое положение и достаток, но потом вновь проявлялась фальшь, пропитавшая её жизнь, и ей становилось обидно, а ещё в ней просыпалось зло к мужу и другим мужчинам, хотелось делать им больно, только боль приходилась в основном на её долю.
Машина свернула с трассы на просёлок и покатила по ухабам в сторону реки. Дача Семёна находилась почти у воды. Семён гордился, что купил дачу именно на берегу.
Марина вышла из машины. Было душно. Солнце тускло светило сквозь дымку облаков. Заросли черешни, раскидистые деревья слив и кусты, уже отцветшей сирени, создавали иллюзию не ухоженности, диких зарослей.
–-Красиво? – сощурился Семён.
Марина пожала плечами.
–-Эту красоту создал не ты.
–-Боженька.
–-Люди, которые вырастили всю эту зелень. Ты купил готовенькое.
Семен улыбнулся. Марина продолжала язвить. Он чувствовал, что настроение ей сегодня придётся упорно поднимать, иначе отдых окажется неудачен и вожделенного расслабления не получится.
–-Я не виноват, что дачу продали мне. Другой бы купил. А тут так хорошо! Река.
–-Я о другом. Ты всегда стремишься на готовенькое, на дармовщинку.
–-Я денег даром не получаю! – посуровел Семён. Было совершенно не понятно, чего добивается от него Марина. К чему эти необоснованные наскоки?
Марина на его суровость махнула рукой, пошла к домику.
–-Знаю я вашу кухню.
Семён остался у машины. Не смотря на желание побыстрее раздеться до плавок, он переборол себя, стал протирать стёкла. Марина появилась из домика уже в купальнике, подошла вплотную к Семёну, погладила его по волосам, провела ладонью по щеке, неожиданно быстро и сильно поцеловала.
–-Бросай тряпку. Снимай брюки, и пойдём купаться.
Семён вздохнул. Он уловил происшедшую в ней перемену.
–-Я очень рад, – сказал он просто.
–-Чему? – усмехнулась Марина.
–-Что ты смогла на время отбросить свои проблемы и не пытаешься втянуть в них меня.
Марина громко вздохнула, улыбнулась, не разжимая губ.
–-Ты моя главная проблема.
* * * * *
Утром Катя увидела в коридоре управления того странного старика с бандитским лицом. Она выходила из туалета и заметила его фигуру у кабинета Панина. Видимо, пришел убеждать Петю всё-таки «унять гордыню» и согласиться взять ценную книгу на хранение. Если уговорит – пиши, пропало! Панин окончательно забросит работу, переключившись на толкование пророчества о надвигающейся катастрофе. И будет ему не сладко – держать у себя дома бесценную реликвию, листать, читать и знать, что она не твоя. А книга, видимо, реально стоит очень и очень дорого. Ясно, почему Панин отказался тогда забрать книгу на хранение – не могущественных воров он боялся, себя он боялся. Не сможет он перебороть величайший соблазн, поддастся ему, и сгубить навсегда свою светлую душу. Не верила Катя в Петькину любовь к старинным книгам. Просто его фолианты не были достаточно редкими экземплярами и не стоили таких денег, как у дяди Вани. А вот взяв книгу дяди Вани за основу и, присовокупив к ней Панинское собрание, продать всё единым кушем, коллекцией, можно было бы очень и очень выгодно!
Катя пошла в кабинет Панина – захотелось полюбопытствовать, как он будет отбиваться от соблазна. Представились черти с трезубцами, которыми они потыкивали Панина, а тот ойкал и чесался, изнемогая от желания заполучить заветную «Судьбу».
Панин сидел за своим столом, постукивал огрызком простого карандаша о желтую пыльную поверхность крышки и растеряно смотрел в чистый белый лист. Дядя Ваня незряче оглянулся на вошедшую Катю, и Катя увидела, что старик плакал – слёзы текли по его щекам.
Дядя Ваня говорил, поскуливая:
–-Я был на даче, Андрей – в городе, в гостях у кого-то, а бабка моя на лавке полдня просидела. Вечером зашел домой – всё перевёрнуто. Кинулись, «Апокалипсиса» моего нет и «Судьбы». Украли.
–-А другое что-нибудь пропало? – Панин был на удивление спокоен.
Катю известие о краже потрясло. Ещё три дня назад она видела ту знаменитую книгу, и старик говорил, что за ней шла ожесточенная охота, и вот точно – книга похищена!
Дядя Ваня утёрся носовым платком.
–-Нет, всё остальное цело. Что у нас брать? Только эти книги и были ценными. Так я и не узнал о конце света. Столько лет всё откладывал, боялся прочитать. Теперь что? Петька, помоги. Я вызывать полицию не стал: что они могут? Прямо к тебе пошел.
–-Правильно, что не стал обращаться официально. Мы вот что сделаем, дядя Ваня. Мы уголовного дела открывать не будем, а сами, вон, с Катей, поищем – так быстрее будет и надёжнее.
–-Помоги, Петька. Я не поскуплюсь, отблагодарю.
–-Брось, дядя Ваня. Поехали к тебе. Я на месте всё посмотрю. Катя, иди, прихвати эксперта – пусть снимет отпечатки пальцев, может, какие следы будут.
Катя молча пошла за экспертом. Странно повёл себя Панин. Неофициальное расследование назначил. Может, сам замешан в краже?
О, уже идиотские мысли в голове замельтешили. Конечно, официальным путём идти бесполезно – неизвестно, кому дадут дело, а и толку будет не много, если собиратели старинных редких книг в городе все шишкари, у них прямой интерес обобрать старика. Получалось, Панин придумал всё правильно.
Сегодня дежурный уазик был свободен и на квартиру к дяде Ване поехали на нём. Эксперт Саня Обухов, известный трахаль управления, соблазнивший почти всех девок из адресного бюро ( кроме Наташки-недотроги), покуривал сигаретку без фильтра, выглядел не выспавшимся и помятым.
В квартире стариков царило уныние. Бабушка скромно сидела на стуле, повязанная косынкой, плотно сжимая губы. Андрей хмуро стоял у окна. Увидев Панина и Катю, он только кивнул им и отвернулся. У Кати сразу же мелькнула догадка, что книги мог украсть Андрей. Был у неё такой профессиональный изъянчик – видеть во всех, косвенно заинтересованных, возможных воров.
Обухов принялся за изучение замка на двери, но бабушка, заплакав, рассказала, что по старческому склерозу, вроде, забыла замкнуть дверь, уходя на улицу.
–-Вот и вошли.
–-Бабушка, вы точно забыли закрыть или только думаете, что забыли? – крича, будто бабушка была глухой, спросила у неё Катя.
Бабушка виновато пожала плечами.
–-Ключи я взяла с собой, вот, в кармане фартука лежали, а закрыть, наверное, забыла. Когда пришла – дверь настежь, а замок целый.
–-Да, замок целый, – подтвердил Обухов. – Следов вскрытия нет.
Панин скривился, посмотрел на дядю Ваню. Тот зло махнул рукой и ушёл на балкон.
–-У кого ещё есть ключи? – спросила Катя.
Андрей обернулся.
–-У меня свои ключи. У деда – свои. У бабули – свои.
–-А где лежали книги? – спросил Панин.
–-«Апокалипсис» вот здесь, в серванте, – Андрей открыл дверцу серванта и показал на пустую полку. – А «Судьба» вон там, над кроватью, во встроенном шкафу.
–-Сейчас у вас у всех снимут отпечатки пальцев, потом мы сверим с тем, что сумеем найти, может, окажется какой-то след. Хотя, если здесь был вор, он, несомненно, действовал в перчатках.
–-Думаешь, я украл?! – вдруг зло спросил Андрей.
Панин отмахнулся:
–-Ничего я не думаю. Делаю, как положено.
–-А почему говоришь: если здесь был вор?
–-Не придирайся к словам, Андрюха. Кто ещё к вам наведывался в дни,
когда книга уже была в квартире?
–-Тёма с Ксенией и мои кореша. Бег и Левин.
–-Вот, у всех у них тоже надо снять отпечатки. Ты им не трещал про книгу?
–-Тёма и Ксения знали, а своим парням я не говорил.
–-Кто они такие?
–-Мои одногруппники.
–-Смотри, Андрюха, – вдруг жестко погрозил Андрею Панин. – Если ты такую подляну деду сделал, лично тебе ноги выдерну!
–-А может это ты? – также зло, отозвался Андрей. – Старик ведь просил тебя – возьми книгу на хранение. Нет, нет – боюсь!
Панин смутился, всунув руки в карманы, стал смотреть, как Обухов снимал отпечатки.
–-Андрей, не сердитесь, – мягко произнесла Катя. – Мы хотим вам помочь. Хотим, чтобы книги вернулись.
–-Вы действуете по привычному, отработанному сценарию: где-то что-то пропадёт, вы тут же хватаете первого знакомого жертвы или родственника и всё валите на него!
–-Ну, тебя же не было дома, когда украли книги! – взорвался Панин. – Где ты был?
–-Я был у Бега. Он подтвердит. И Левин там был. И куча народу меня видела – не брал я эти книжонки. Зачем они мне? Дед верит в лабуду про вселенскую катастрофу, а я – нет, я только жить начинаю, я мистику не признаю, всю эту предрешенность … божественную. Зачем было создавать мир, чтобы потом стереть его в пыль?
–-Не лепи мне про предсказания! Книги стоят реальных денег! Де-не-г!
–-Прекратите! – оборвала их Катя. – Андрей, пойдёмте на кухню.
Оказавшись на кухне, Катя затворила за собой дверь, посмотрела Андрею прямо в глаза: он – не он? В них кипело раздражение. Конечно, обидно, когда тебя начинают обвинять в грязном деле, и кто – свои же!
–-Андрей, успокойтесь. Вы огорчены. Панин тоже огорчен. Расскажите мне всё, что случилось с вами в день кражи. Я верю, что вы не причем, но мне надо знать точно.
–-Хорошо. Точно, так точно. Утром я позавтракал, позвонил Бегу и сказал, что приду к нему – он мастерит кухонный гарнитур, и я помогаю ему. Я согласился помогать, потому что мне предстояло весь день маяться бездельем, а так хоть какое-то полезное мне применение. В одиннадцать утра я был уже там – он отсюда близко живёт, три остановки, пешком идти пятнадцать минут. Туда же пришел Левин. Там мы были целый день и обедали там.
–-Кто-нибудь видел вас у Бега, кроме него и Левина?
–-Видели. Соседка Бега заходила попросить у него стиральную машинку, но он отказал. У него машинка «малютка» и он раньше одалживал её, а тут что-то разозлился и посоветовал соседям купить себе машинку в магазине, мол, пункт проката закрылся.
–-Во сколько она заходила?
–-В полдень. А в пять вечера пришла мама Бега и мы с Левиным ушли.
Я пришел домой. Дед уже был здесь и бабуля, и всё уже было перевёрнуто.
–-Понятно.
Катя тяжело вздохнула.
–-А Тёме вашему вы уже звонили, говорили о краже?
–-Нет. Дед никому не велел ничего говорить, а сегодня с утра пошёл к Панину.
–-Ясно… Больше к вам вопросов у меня нет.
–-Скажите Панину, чтобы он ко мне не придирался. Не я взял ту чертову книгу! Знал бы, что так повернётся, не привозил её из Бийска.
Вернувшись в управление, Катя с Паниным, отложив все текущие расследования, занялись анализом собранных данных. Из обнаруженных в квартире дяди Вани отпечатков индетефицировали отпечатки самого дяди Вани, бабули, Андрея, Панина, её – Кати, и, почему-то, Обухова. Панин, рассерженно, выбросил образцы Обуховских отпечатков в урну.
–-Достал он меня своими дурацкими шутками.
–-Злишься, что Обухов соблазнил Ленку Конкурову из адресного? Ты всё вздыхал, соплями шмыгал – рестораны, походы в кино, букеты. А Сашка, без лишней романтики, прижал её в кабинете и, как вы, мужики, выражаетесь – присунул. Все довольны – Конкурова, Обухов.
–-Я здесь причём? – на Панина было жалко смотреть, но Катя добивала его до конца. Согнула ручки «лапками суслика» и, подёргав ими, глядя поверх головы Панина, продолжила убивать начальника ледяным голосом:
–-Ах, Лена, Лена! А Обухов раз и, в постель твою Лену!
После такого наезда уместно было ожидать от любого мужчины взрыва эмоций, резкой истерики и разрыва дружеских отношений навсегда, но Катя знала Панина, знала, что он выдержит такой «удар», ещё и спасибо скажет. Так и вышло.
Панин задумался, постукал ногтём в стекло окна, потом обернулся и с сожалением согласился:
–-Да, Сашка баб окручивает по первому классу! Мне такого не дано.
Посмотрев на довольное лицо Кати, вдруг возмутился:
–-Ты чего злорадствуешь?! Тоже мне, товарищ…
Катя показательно- смиренно потупила взор.
Панин, хлопнув себя по руке листом с результатами детелоскопии, возмутился, но, уже наиграно:
–-Не успокоишься – уволю!
–-Я успокоилась, – Катя хрюкнула. Смех так и рвался наружу –представила «опущенного» Панина у постельки любовников. Обухов при этом, выставив из-под укрытого в шелковый пододеяльник одеяла, волосатую ногу, поковырялся мизинцем у себя в носу, и достав козюльку, запустил ей в побеждённого соперника.
–-Что опять? – Панин уже не шутил.
Катя, помахав ладонью, успокоилась:
–-Всё.
–-Итак, у нас в наличии, кроме установленных, есть ещё неопознанные отпечатки. Отпечатки пяти человек.
–-Петя, а точно мы ищём «Судьбу»? Ты реально в неё веришь, в эту книгу? Как говорил внук дяди Вани – в ней весь сценарий? И что, там описано, что такого-то числа, во столько-то часов и минут по всемирному времени, некий командир, одной из четырнадцати ядерных подводных лодок класса «Огайо», по сугубо личным причинам повернёт ключ? А после уже будет не важно?
–-О чём ты?
–-Эта книга важна чем? Своей антикварностью или своей информацией? Она дорого стоит из-за чего?
–-Ты же не веришь в её информацию!
–-А ты веришь? Не пыли мне на уши!
–-Книга цена своей древностью… Катя, надо просто помочь дяде Ване.
Катя показала, что поверила в искренность Панина. Он секунду изучал её умное лицо, удовлетворенно вздохнул и, воззрившись в информацию на листах, продолжил свою мысль:
–-Итак, про отпечатки, которых мы ещё не опознали. Если представить, что четверо – это Артём, его жена Ксения, Бег и Левин, то кто пятый?
Задребезжал телефон. Панин поднял трубку. Выслушав короткое сообщение, досадуя, он опустил трубку на аппарат.
–-Начальство вызывает. Будут накручивать. Слушай, Катюша, бери-ка ты эту кражу на свой особый контроль и поработай над ней. А я разберусь с официальными делами.
Всучив Кате листки с фамилиями и отпечатками пальцев, Панин стремительно ушел, оставив дверь кабинета нараспашку.
Катя подумала, что Панин – хитрый подлец, но злости к начальнику не возникло и, не испытывая никаких эмоций, она прошлась взглядом по фамилиям. Мысли шли своим чередом. Интересное дело выходило с этой кражей. Замок был открыт ключом хозяев – в забывчивость бабули как-то не верилось. Получалось следующее: упёрли книги (и одну, и вторую) с целью продажи. Сделали это или внук Андрей, или внук Артём. В это она могла поверить, в другое – нет.
Она написала на листке крупно «Артём» и приплюсовала «Ксения». Жёнушка, волей-неволей, должна была быть в курсе. Хотя, не обязательно. Часто бывает, прожив бок о бок долгие годы, супруги до конца не знаю друг друга… Затем Катя написала чуть ниже имя «Андрей» и приплюсовала к нему фамилии его друзей: «Бег» и «Левин». Это возможные исполнители. А заказчики? В первую очередь, мэр города Сергеев, во вторую – мэр Арска Юдин. Чуть в стороне, после мучительного размышления, Катя вывела фамилию «Бесцов». Она ведь Семёна совсем не знала, а, по словам Панина, он тоже был коллекционером старинных фолиантов, чтобы нравиться своему боссу Сергееву. Бесцов мог быть или посредником между внуками и Сергеевым, или самостоятельным организатором кражи, опять же, для доставки книг Сергееву. Тогда получалось, что внуки к краже были не причастны.
Посмотрев на свою схему, Катя с сожалением вздохнула – если Семён, действительно, совершил такую гнусность, она сделает ему плохо, ибо ей будет невыносимо узнать, что, пробудивший её чувственность человек, оказался не чист душой.
В кабинет вошёл задумчивый Панин. Что-то быстро он вернулся. Опять что-то не так?
–-Анализируешь? – елейным голоском поинтересовался Панин.
Катя поджала губы: что с ним сделали в главным кабинете? Что-то голос он истончил очень быстро! В другое время, она бы подшутила по этому поводу, но сейчас посчитала это излишним. Спросила просто, без подвоха:
–-Что наше начальство?
–-Развернуло меня задом и вступило в сексуальную связь – на весь коридор орал.
–-Ты?! – это заявление Катю поразило.
–-Полковник наш хренов. О, у тебя уже схема подозреваемых, – сразу перешёл к делу Панин. – Вижу, всё расписано. Исполнители, заказчики, посредник. Ну, ты даёшь сестра! А где моя фамилия в этом кроссворде?
Катя серьёзно посмотрела на Панина – у него медленно опала улыбка. Она вписала его фамилию в колонку «Исполнители».
Панин взволновался и зашустрил:
–-Ты что, Катя? Ты серьезно думаешь, я мог обворовать деда? Я? – хлопнул себя в грудь кулаком и засмеялся, но неестественно. – Копать под непосредственного начальника решила?
–-Попробую, – спокойно отозвалась Катя.
* * * * *
Катя встретилась и поговорила со старшим внуком дяди Вани Артёмом, а потом пообщалась с приятелями Андрея Бегом и Левиным. Эти двое оказались молодыми симпатичными нахалами. Бег – двухметровый мускулистый гигант-бодибилдер, даже попытался делать Кате неловкие комплименты и, со смехом, позволил снять его отпечатки пальцев. Левин – русоволосый небритый хитрюга, признался, что Андрей уже сообщил им о краже книг и, тут же заявил, что они слишком честные и законопослушные, чтобы воровать у старика какие-то древние книжонки.
–-Была бы это эротика или боевики, – усмехнулся он.
–-Левин, не стройте из себя дурака, – строго заявила ему Катя. Взрослый мужчина, а кривлялся хуже клоуна. Ещё тон такой снисходительный избрал, словно перед ним была неразумная девочка-студентка, а он убелённый сединами профессор-всезнайка.
–-Меня зовут Вова.
И как с таким дураком разговаривать? Ответила как можно ровнее, хотя, убила бы гада:
–-Очень приятно, Вова.
–-Когда мы с вами увидимся?
–-О, это я тебе гарантирую, Вова, увидимся обязательно.
Сверив отпечатки пальцев Бега, Левина, Артёма и его жены Ксении, Катя всех их индетефицировала. Остались отпечатки кого-то неизвестного. Скорее всего, окажется, какой-нибудь сосед или соседка. Сторонний похититель здесь выявиться не мог – Катя верила в версию родственного воровства. Эти уроды обокрали деда и по дешевке сдали реликвии городским шишкам. Дело элементарное.
Запрос в картотеку ничего не дал – таинственный владелец отпечатков ни разу не привлекался к уголовной ответственности, а откатать пальчики у всего многоэтажного дома, где жил дядя Ваня, было нереально. Катя пометила в своей схеме главного подозреваемого громким титулом «Мистер Икс».
Катя решила, что след проявится только у заказчиков. Основными заказчиками Катя определила мэра Сергеева и мэра Арска Юдина. Разрабатывать заказчиков было самым трудным. Более легким вариантом представлялась проработка Панина и Бесцова. Ни того, ни другого Катя, конечно же, не подозревала, но она была в работе педантична и, для очистки совести следователя, решила порыться в их коллекциях. Как это сделать, она ещё не придумала, а потому не торопилась – лезть к Панину ночью с фонариком казалось ей анекдотичным абсурдом, а Семён, как назло, долго не появлялся. Чтобы немного отвлечься от тупиковой пробуксовки в неофициальном расследовании, Катя принялась за текущие дела. Панин легко отнесся к приостановке расследования и, Катя опять невольно подумала, что он
прореагировал неадекватно на разбор дела с похищенными книгами.
Пару раз в управление наведывался дядя Ваня. Сказать ему было нечего. Катя велела ему больше не приходить – если, что прояснится, она сама ему сообщит.
А время шло. И не было Семёна. Катя явно скучала по нему. Она поняла, что ей действительно требуется его присутствие. Время, которое он дал ей, окончательно определило её – она будет с ним. Вот только как? Как близкая любовница и друг или просто, как женщина для постельных забав? Конечно, сейчас так ставить вопрос было бессмысленно, просто он был нужен ей и всё.
–-Жеребчик- то наш пропал, – смеялась Наташка, которой Катя всё рассказала о Семёне. – Засосало семейное болото.
Катя отшучивалась.
Одно время она даже стала бояться, что Семён действительно забыл её, а его порыв был лишь попыткой поразвлечься при случае. Но потом опять верила, что он всё-таки просто дал ей время определиться.
Жизнь шла своим чередом. Катя, в составе следственной группы, выезжала на убийства и крупные кражи, опрашивала свидетелей, набивала свой несгораемый шкаф папками с зависшими уголовными делами, ходила на проработки к начальству за малую раскрываемость и старалась думать о себе, приглядывала квартиру – хотелось жить отдельно от матери. Скандалы с матерью происходили ежедневно и она твёрдо решила в середине осени разъехаться с ней.