Загруженный работой, Стас совершенно позабыл о знакомстве с Георгием и о разговоре, который давал пусть и призрачную, но все же надежду найти хоть какое-то решение в вопросе о гибели пожилых людей. Он усилено работал, стараясь найти хоть маленькую зацепку в деле Александра Васильевича. Стас занимался этим делом в обход начальства, на общественных началах, если так можно сказать, и к тому же в свободное от работы время. Попов периодически звонил Стасу и узнавал, как продвигается дело, он резонно рассудил, что кто-то из двоих, либо Георгий, либо Стас, найдет преступника. Чем больше проходило времени, тем больше Александр Васильевич приходил к выводу, что он не сам по себе угодил в эту неприятность, тут ему кто-то здорово помог. На вопросы Попова Стас отвечал, что дело двигается, хоть и медленно, беда была в том, что все сказанное Стасом не являлось правдой, дело застопорилось почти сразу, так как не удалось найти ни единого свидетеля, никого, кто мог бы что-то сказать. Как назло, в это время шел сериал, и немногие пенсионеры, которые в тот момент находились дома, сидели у телевизоров. Сериал был старый, еще советских времен, потому, глядя в телевизор, ностальгировали и мужчины и женщины. Стас несколько раз вызывал к себе сотрудников Александра Васильевича, ежедневно созванивался с Егором, уточняя то один вопрос, то второй, но работа не двигалась. В отчаянии он решил еще раз походить по двору потерпевшего. И тут ему неожиданно повезло. Сперва он увидел ноги, торчащие из-под машины, и внутренне удивился, он уже давно не видел, чтобы человек лежал под машиной, чинил там что-то, да еще зимой. Дождавшись, пока хозяин машины выкатится на своих импровизированных санях наружу, он стал задавать мужчине вопросы.
– Погоди, дай отдышаться, я уж не мальчик, мне нелегко руками свою тушу из-под машины выкатывать, сани-то самодельные, они застревают, – проговорил дядька, вставая и отдуваясь. – Моя ласточка тут стояла все время, сам-то я уезжал к родственникам, а видеорегистратор забыл отключить, он у меня работал несколько дней, пока аккумулятор в машине окончательно не издох. Так какое число тебе надо?
Стас назвал число, и мужик радостно закивал головой.
– Я аккурат перед этим уехал, должен был мой видеорегистратор снимать, сейчас карту памяти достану, а там уж сам гляди, может, что полезное и увидишь. Василич хороший человек, он мне всегда помогает, разве ж я не помогу ему!
Поблагодарив, Стас взял карту и чуть не бегом направился в отделение. Там он несколько раз просмотрел запись и выделил на ней человека, которого увидел только в тот день, когда пострадал Попов. Вспомнив о Георгии, он решил встретиться с ним вечером и поделиться информацией.
В тот вечер им встретиться так и не удалось, зато на следующий день, с самого утра Стас позвонил Георгию, и они договорились встретиться днем, рядом с работой Стаса.
Сидя в кафе, куда они зашли, чтобы не отсвечивать на улице, молодые люди заказали обед, и пока его несли, тихо разговаривали. Георгий несколько раз просмотрел показания видеорегистратора и задумчиво произнес:
– Не уверен, но мне кажется, что я знаю человека, который нас интересует. Я, конечно, могу ошибаться, слишком давно я его не видел, но я это проверю.
– Кто это, ты кого-то узнал?
– Давай я сперва проверю, не хочу бросать тень подозрения на человека, который, возможно, и невиновен. Во всяком случае, я не понимаю, что он там делал, и если он ограбил квартиру Попова, то не понятно, зачем ему это может быть нужно. Насколько я помню, это вполне обеспеченный человек.
– Слушай, давай ты не будешь говорить загадками. Почему ты просто не можешь назвать того, кого, как тебе кажется, ты узнал.
– Да потому, что если я ошибаюсь, то это будет выглядеть как мелкая и недостойная месть. Нет, я все же сперва проверю. Ты не обижайся, Стас, дело не в том, что я тебе не доверяю, просто этот человек мне знаком был много лет, возможно, его родители думали, что я ему завидую или даже ненавижу его.
– А на самом деле?
– А на самом деле он мне абсолютно безразличен.
– Ну если бы это было так, то ты сейчас не мучился сомнениями, а просто назвал этого человека. Я сам бы его проверил, и заодно на те дни, когда были другие смерти, вдруг нам бы удалось одним махом все преступления раскрыть.
– Ага, «одним махом, семерых побивахом»! Не смеши Стас, один человек не может быть виновен во всех преступлениях в городе. Ты поумерь свой пыл, проверю сам, тогда скажу. Не привык я валить вину на человека, пока сам не убедился в его вине. Давай я пока в больницу побегу, тут недалеко, там все выясню, а уж потом твоим вопросом займусь.
Георгий ушел, а Стас продолжал сидеть за столом и размышлять. Почему Георгий, такой красивый мужик, это даже Стас признавал, хотя никогда не обращал внимания на то, как выглядят другие мужчины, так почему он будто замороженный. Женщины его не волнуют, чего парень вообще не мог понять, мужчины тоже, что Стасу было понятно сразу. Он будто бесполый, работа и деньги – единственное, что интересовало его нового знакомого. Может, он увечный? Этот вопрос Стас задал себе, но потом вспомнил, у Георгия ведь жена и двое детей, значит, дело не в скрытой болезни.
– Черт, вместо того, чтобы заниматься делом, я пытаюсь понять человека с явными, хоть и неопасными отклонениями, – пробормотал Стас, тяжело поднимаясь из-за стола, и направляясь к выходу. Он за последние дни так сильно устал, что даже днем чувствовал себя столетним старцем, которому тяжело двигаться. На работе его, как самого молодого, посылали то к экспертам, то отвезти какие-то бумаги в главк, то написать за кого-то отчеты, короче говоря, профессиональной работой, как ему казалось, он вовсе и не занимался. После неудачи с гибелью стариков, в расследовании которой он не продвинулся, его загрузили работой, которая ему казалась ненужной. Но поскольку парень он был дисциплинированный, то старался все успевать, да еще продолжал заниматься своими стариками, про которых не забывал ни на минуту. Дело о гибели мужчины со сломанной ногой так и осталось нераскрытым. Его дочь приходила несколько раз в отделение, ее заверяли, что все делается, но Стас видел, ничего не делается, не смогли раскрыть по горячим следам, и точка, все зависло, и теперь только случай мог помочь, тот случай, которого все никак не было.