И правда, Блинов, сбросив с головы шлем и перепрыгивая через ступеньки, понёсся по лестнице ведущей в кабинет командира гвардейцев.


Глава 19: Нас шестеро

10 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

22 час 45 мин

Я думал, что во второй раз так страшно не будет. Ну, хотя бы слабость в ногах и руках не вернётся. Ты же уже знаешь как, ты участвовал, сражался, смотрел в глаза врагу. Эх, как же я ошибался.

Гильзы веером? Да кто это вообще написал? Некогда смотреть на гильзы. Надо смотреть в прицел и жать на спусковой крючок. Снова и снова. Убей или тебя убьют.

Нас шестеро в этом капонире. Крупнокалиберный пулемёт повреждён, и рассчитывать мы можем только на штурмовые винтовки, огнемёт – его ёмкость с огнесмесью стремительно пустеет, гранаты и рукопашный бой который будет яростный, но который мы обязательно проиграем.

Я снова и снова мысленно благодарю Седова, за то, что он создал в каждом капонире пункт боевого питания. Магазины, набитые патронами, ящик с гранатами, оружие на стеллажах – они спасли нам жизнь. Или продлили мучения?

Нет, так нельзя думать! Мы продержимся! Не знаю уж, как туземцы попали на стену (точнее даже внутрь стены), как умудрились вскрыть одну из герметично закрывающихся дверей, ведущих в технический переход, но они явно смогли пробиться только здесь, иначе пулемётные комплексы снаружи на стене давно бы замолчали. А они работали, работали не переставая. Интересно, ребята смогли починить главные ворота?

Раз за разом мы сметаем кинжальным огнём нападающих, заваливая коридор трупами. Если их слишком много используем огнемёт, которым ловко умеет пользоваться Кит.

Позади нас за опустившейся стальной перегородкой тоже идёт бой. Но хорошо слышно, что работает оружие большого калибра, а это значит, что повреждён только наш сектор. Нашему капониру просто не повезло.

– А вы в курсе, что номер нашего укрытия тринадцать? – рассмеялся Снегирь, блеснув белоснежными зубами на закопчённом, покрытым копотью и порохом лице. Его повреждённый стрелой шлем валялся под ногами.

– Я лично в несчастливые приметы не верю, – пробубнил Кит, опираясь на пустые ящики от боеприпасов, которые мы расставили в проходе. – Чёрная кошка вот, например, мне всегда приносит удачу.

Все рассмеялись, и сразу стало немного легче, будто кто-то невидимый и могущественный снял часть напряжения, скопившегося в этом полутёмном помещении с низким потолком. А оно чувствовалось прямо на ощупь! Протяни руку и сможешь потрогать его.

– Кажется, они снова собираются, – прервал смех Марков, всматриваясь в коридор. – Приготовиться.

– Что у нас с боеприпасами? – в который уже раз спросил Снежок, поудобнее устраиваясь на своей позиции.

– Есть ещё. Поцарапаемся, – успокоил всех Минин, продолжая набивать магазины патронами из зелёного цинка. – Жаль огнесмеси осталось совсем на донышке.

– Ничего, – поднимая с пола огнемет, сказал Кит. – Гранатами пользоваться начнём. Там же узко. Такая каша будет.

Вжих! Вжих!

В капонир залетело пара коротких чёрных дротиков. Один клюнув стену, упал мне под ноги, а второй воткнулся в деревянный щит возле ПБП.

Вздохнув, я засовываю дневник и ручкувнутрь бронекостюма, и занимаю своё место слева от Снежка.

Тру-ту-ту-ту! – одновременно ударили «Мономахи», опрокинув первые ряды нападающих. Короткая вспышка, и внутрь коридора метнулся длинный язык пламени, наполнивший его криками боли и запахом паленого мяса. Однако, на этот раз атака не прекратилась, расталкивая своих пылающих товарищей, синекожие стремительно сокращали расстояние до входа в капонир. Винтовка дёрнулась в моих руках, и я сбил бегущего впереди, второго, третьего. Меня поддержал Толик, а затем Снегирь. Под ноги нападающим укатилась первая граната.

Бадам! – взорвавшись, она наполнила коридор пылью, дымом и огнём. Хорошо ещё, что шлемы наши всё ещё работают. Они и звук от взрыва отфильтруют, и сквозь дымку смотреть позволят. Как себя чувствует без шлема Снегирь даже не представляю. Хотя вон вроде улыбается.

Новый ряд нападавших сбит, и опять язык огнемёта лизнул нападавших задержавшись там немного дольше.

Фурр! – вылетевший из сумрака файербол, врезавшись в деревянный щит, в котором застряла стрела, и разнесся его на куски, жидким огнём выплеснулся нам под ноги.

– Что-то новенькое, – раздался у меня в шлеме голос Маркова.

– Скорее старенькое, – наигранно рассмеялся Снежок, выпуская длинную очередь из винтовки. – Кажется, теперь всё серьёзно. Шаманы подтянулись!

По спине моей снова побежали мурашки. Я зачарованно смотрел на затухающий на полу огонь, который лениво лизал мне ноги. Если бы не наши костюмы, то что? Всё конец?

Минин старался потушить осколки от деревянного щита. Лишний дым нам действительно был не к чему.

Снегирь, покраснев, раскашлялся и перестал стрелять, спрятавшись за ящиками. И именно в этот момент к нам залетел новый файербол. Сгусток яркого пламени врезался в потолок, и огонь буквально полился сверху дождём. Сделав три шага в сторону пилота, я закрыл его незащищённую голову своим телом. Винтовки захлёбывались. Громыхнул взрыв новой гранаты.

Благодарно кивнув, Снегирь похлопал меня по плечу. В его глазах я увидел… не страх, нет, скорее твёрдую решимость. Как хорошо он его прячет. Смогу ли когда-нибудь так? Я не переставал удивляться его лихости с того самого боя у генераторной. Брал с него пример. Кто ж знал, что короткий разговор с ним приведёт меня сюда – в капонир номер Тринадцать. Да ещё в тот момент, когда на крепость совершат новое нападение, и повредят главные ворота.


Глава 20: Капонир «Тринадцать»

11 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

23 час 48 мин

В общем, восьмого числа вечером в крепости объявили режим ЧС. Всем военнослужащим категорически запрещалось покидать «Кремль» оставаясь в полной боевой готовности. Даже личные средства связи и то заставили сдать. Понятно было, что связано это с возвращением Блинова из разведки.

Уже вечером мне удалось переговорить с Константином, и тот по секрету мне сказал, что его отряд разведчиков обнаружил целую орду туземцев всего в трёх часах от нас. Планировалось собрать отряд опытных пилотов шагоходов, снарядить машины ракетами и нанести превентивный удар по противнику, пока тот не напал на нас, а затем быстро вернуться за стены. Руководить отрядом будет наш старый знакомый Снегирь (Снегирёв).

Вот так. Такие дела планируются, а нас никто даже задействовать не собирается. Всю ночь в казарме я не спал, ворочался, и к утру принял решение отправиться к Седову, и потребовать (да, потребовать), чтобы нас с Мининым включили в этот отряд.

Однако, ничего не вышло. Командир гвардейцев ещё ранним утром покинул «Кремль» и уехал куда-то на Утёс. Почти четыре часа мы с Толиком зря прождали Седова, а затем приняли решение найти Снегирёва самостоятельно. Тоже, кстати, задачка была не из лёгких. Крепость словно котёл с похлёбкой кипела и урчала. Всё что-то делали, к чему-то готовились и чем-то были озадачены. Кроме нас. Старшие офицеры, а Снегирь относился именно к этой категории, так как носил звание капитана, были нарасхват.

Как гром среди ясного неба стала для нас новость, что Киричанскую в отряд планирующий налёт на синекожих взяли, а нас нет. На пару мы снова метнулись к Евгению Ивановичу, и опять зря.

– Может просто забыли?

– Как же, – жёстко отрезал Минин. – Ты – пацан, я – инвалид.

– Я вроде как тоже, – показал я протез товарищу.

– Извини, запамятовал.

– Ничего. То-то, я смотрю, Юлечка наша где-то запропала.

До вечера мы Снегиря так и не нашли, зато узнали, что он готовит к рейду шагоходы и инструктирует пилотов на Нулевом уровне, то есть в подземном гараже. Начало операции было назначено на восемь часов утра. С нашим доступом туда было просто не попасть, и я уговорил Андрея Маркова отвести нас туда. Он как адъютант Седова был вхож абсолютно везде.

В 6.20 мы отправились на Нулевой уровень и… опоздали всего на несколько минут. Находящиеся здесь же Кит (Варфоломеев) и Снежок (Юсупов) пояснили, что капитана срочно вызвали к Седову недавно вернувшегося с Утёса.

– А могли бы подождать возле кабинета, – расстроенно махнул рукой я.

– Привет, мальчишки! – улыбаясь во все тридцать три зуба, к нам подошла Юлька. Заискивая, она заглядывала нам в глаза, чувствуя свою вину.

Я с ней всё же поздоровался, хоть и сквозь зубы, а вот Толик вообще обозвал её предательницей и отвернулся.

– Я просто не знала, как вам сказать…

– Поэтому решила просто промолчать?

– Но я собиралась…

– А чего вам надо от Снегиря? – прервал Киричанскую Кит. – Если что-то срочное, то мы можем догнать его. Срежем путь через капониры. Мы проводим, здесь наши дела закончены.

Оставив расстроенную Юльку одну со своими мыслями (сама во всём виновата), мы отправились за гвардейцами.

Поднявшись на лифте, мы по лестницам и переходам устремились на средний уровень стены, где располагались капониры, разделённые на отдельные сектора. Всего их было тринадцать. Они растянулись длинной цепочкой по всему периметру внешней стены, обеспечивая в случае нападения эффективный огонь по противнику. В случае атаки каждый капонир блокировался стальными перегородками, превращаясь в маленькую крепость. На этом настоял Борис Борисыч после того, как пару лет назад внутрь крепости забралась какая-то гадость, убившая двоих техников и сумевшая спокойно добраться аж до пятого капонира.

– А чего вы делали на Нулевом уровне? – спросил бывших сослуживцев Минин. – Или секрет?

Кашлянув, Кит пару секунд помолчал, а потом сказал:

– Инструктировали пилотов перед рейдом. Мы эту местность хорошо знаем. Там небольшая впадина, будто от падения метеорита. Вот именно в ней орда и собралась.

– Много? – сглотнув ком в горле, спросил я.

– Много. Около трёх тысяч, – пояснил Снежок, распахивая перед нами дверь очередного коридора.

Впереди что-то мелькнуло, и я узнал Снегиря.

Разговор с ним не заладился. На ходу мы с Толиком пытались убедить его включить в состав отряда и нас, но капитан отнекивался, ссылаясь на Седова и на то, что состав утверждён заранее, и состоит полностью из кадровых военных с боевым опытом и настоящим обучением за спиной, а не скороспелыми курсами.

– А Киричанская? – не сдавался Минин.

– Она имеет сертификат боевого пилота. С отличием, кстати, закончила, – остановившись, пояснил Снегирь, задрав указательный палец вверх (ну, видно, чтобы значимость сказанного подчеркнуть). – На курсы мы её отправили как младшего инструктора. На всякий случай. Слушайте, мне некогда, давайте потом.

Все вместе мы пересекли узкий коридор и оказались в первом капонире. Здесь была идеальная чистота, отличное освещение и дежурил пожилой зауряд-прапорщик, сразу же вытянувшийся по струнке смирно перед вошедшим капитаном.

– Смирна! – махнул ему рукой Снегирь, и в этот момент земля ушла у нас из-под ног.

Бабах! – раздалось снаружи.

Сирена на этот раз сработала как надо, и коридоры наполнило её занудное завывание.

– Это что ещё за взрыв? – прокричал капитан, бросившись к монитору коммуникатора на стене.

Словно в насмешку подряд раздалось несколько взрывов послабее, но каменная крошка и извёстка кое-где с потолка всё же посыпались.

Активировать монитор Снегирь не успел, прямо в капонир что-то ударило, и крупнокалиберный пулемёт превратился в кучу искорёженного металла. Но хуже всего было другое – повреждённая взрывом крышка ствольной коробки соскочила с пулемёта и убила зауряд-прапорщика. Металл разорвал ему шею, перебив позвонки. Этим же взрывом уничтожило коммуникатор.

Не успели мы опомниться, как стальная стена выхода из капонира опустилась, отрезая нас от остальной части крепости.

– Что-то я не понял, а почему с этой стороны заслонка не сработала? – поднимаясь от тела (попытки спасти жизнь несчастному не имели успеха, ибо умер тот мгновенно), Кит указал окровавленной рукой в коридор, из которого мы недавно пришли.

– Вот и я думаю, – растягивал слова Минин, остановившись возле стойки для оружия, в которой рядком замерло десять штурмовых винтовок «Мономах», огнемёт «Горыныч» и пару «Ашек».

– Странно это, – согласился с ним Марков, вытаскивая из стойки оружие.

Из сумрака перехода раздался многоголосый вопль, который всем нам был слишком хорошо знаком.

Вот так мы и оказались в «счастливом» капонире номер Тринадцать. Смотря в глаза Снегирёву, я думал о том, что так и не собрал Ирке модель дирижабля из её любимого мультика, и не выполнил просьбу мамы отремонтировать посудомоечную машинку. Вот такие глупости лезли мне в голову. Мальчишка, чего ещё сказать.

Сразу пару гранат полетели в коридор. Взрыв, новые вопли боли, а затем произошло чудо – толстая стальная створка с лязгом опустилась вниз, отделив нас от нападавших.

– Так вот как у вас тут всё работает, – заворчал Минин, устало опускаясь на дымящийся ящик из-под патронов. – Покажите мне потом инженера, который за этот сектор отвечает. Я ему морду разобью.

Буквально через десять минут в крепости наступила мёртвая тишина. Ни взрывов, ни выстрелов было уже не слышно.

Крак! – заслонка внутрь открылась, и на пороге замер взвод гвардейцев во главе с Блиновым.

Атака на крепость была отбита с большими потерями для синекожих. Погибших кроме пожилого зауряд-прапорщика не было, но было три десятка раненных. Оказывается, наступил уже вечер, а это значит, что в капонире мы продержались целый день. Неплохо.

Нас пятерых специальным разрешением отпустили по домам. Пока на сутки. Первым делом в одиночку на кухне я выпил кружку горячего сладкого чая с лимоном, а затем долго смотрел на спящих близких. Ирка разговаривала во сне и требовала отдать что-то принадлежащее ей, а мама спала нахмурившись. Наверное, ей снилась очередная операция.

В общем, спать я лёг только под утро после того как отремонтировал посудомойку и склеил сестре дирижабль. И там, и там у меня почему-то остались лишние детали.


Глава 21: Мама

14 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

19 час 12 мин

Крепость выстояла, отбила атаку противника и уничтожила почти пятьсот синекожих. Огромная цифра. Это правда. Даже мы в коридоре, ведущем в капонир, убили шестьдесят два туземца. Что уж говорить о пулемётных комплексах, огнемётах и других приспособлениях, сеющих смерть. Считаете, я был счастлив? Горд победой? Совсем нет. Никакой радости от лишения жизни местных, вооружённых холодным оружием, луками и стрелами, точно не испытывал. Думаю, в этом я был не одинок.

Ворота, кстати, починили. Вдогонку отступающей орде выпустили отряд шагоходов, который возглавила Киричанская. Они успели сделать три залпа прямо в самую гущу дикарей, и дрон, сопровождавший их, зафиксировал многочисленные жертвы. Пока его не сбили. Это была наша месть за нападение на дом, за убийство пожилого зауряд-прапорщика, за страх, который мы испытали, за… много ещё за что.

Однако, оставалось много непонятного, и комитетчикам Борис Борисыча работы был непочатый край. О чём я? Для себя в дневнике даже списочек составил. Вот посмотрите:

1.) Почему сломались ворота, ведь прочность их рассчитана на гаубичную артиллерию? Это я знал точно, ибо сам трижды участвовал в их ежегодной профилактике.

2.) Как синекожие оказались в техническом коридоре Тринадцатого капонира? Не пробив корпус крепости, не спрыгнув с небес? Загадка.

3.) Почему дроны патрулирующие границы упустили приближение противника? Раньше они нас не подводили и даже о приближении стаи свёрглов предупреждали заранее.

Наверняка у Триумвирата возникли и другие вопросы, но меня лично беспокоили эти три.

Сегодня утром на плацу произошло награждение защитников крепости. Торжественно, при полном параде. Отмечено было пятнадцать человек. Пять операторов пулемётных комплексов и четыре пилота (среди которых была и Юлька), получили серебреные ромбики «в боевых условиях», ну и, конечно, наша шестёрка.

Минин получил нашивку «универсала», Марков, Снегирёв, Варфоломеев и Юсупов «отвагу», а я… я сразу и Значок ветерана Третьей степени и «отвагу». Снегирь напел всем, что я его спас, прикрыв от взрыва файербола, и ему поверили. Ерунда, просто был ближе всех.

Вернувшись домой, я сел у окна и долго пялился в него. Вспоминал, как мы сюда прилетели. Шестьдесят тысяч человек высадилось на Коперник – 3 почти одиннадцать лет назад. Огромная экспедиция в поисках редкого минерала герания увенчалась успехом. Мне тогда было семь лет, полтора года из которых я провёл в космосе. Первый месяц всё держался за руку отца, настолько огромным и непривычным был для меня этот мир. Боялся отойти, боялся остаться один. Привык. Какими счастливыми мы были, полными надежд. Даже жизнь под куполом пока не закончилось терраформирование не беспокоила и не угнетала нас. Казалось людям всё по плечу.

Помню, когда впервые увидел голубое небо. Вот это был восторг! А потом заколосились поля, и удивлению не было придела. До сих пор иногда мне снится, как мы с отцом идём по полю пшеницы в долине. Отец впереди, а я чуть отстал и раздвигаю руками золотые колосья, чтобы…

– Андрей, ты уже дома?

– Да мама. Я на кухне.

– А чего сидишь просто так, в темноте? Не покушаешь, чаю не разогреешь? – поцеловав меня в макушку как малыша, мать присела рядом.

– Да что-то не хочется.

– Ну, тебя никто не спрашивает. Сейчас Ирка поднимется, и покормлю вас. Иди руки мой. Она сегодня в школе сделала доклад про своего брата.

– Про меня? – удивился я, снимая протез с руки и отправляясь в ванну.

– Да. Назвала его «Мой брат герой».

– Тоже мне герой, – раздражённо проворчал я, намыливая лицо и шею. – Лучше бы рассказала про того зауряд-прапорщика, который погиб.

– Не ворчи. Старым будешь, наворчишься, – перебила меня мама, гремя тарелками. – Конечно, не герой. Просто глупый мальчишка, который делает свою работу. Я знаю.

Войдя на кухню, я обнял самого близкого мне человека за плечи и поцеловал в солёную от слёз щёку. Так мы и стояли, пока не прибежала наша батареечка и не закричала, что хочет кушать, а мы замерли как соляные столбы и не отвечаем на её вопросы.

Ночью мне снова снилось то пшеничное поле, тяжёлые золотистые колосья под ладонями и улетающая в небо «Принцесса Анна», быстро превращающаяся в чёрную точку.

– Папа, а куда они полетели? Почему без нас?

А в ответ недоуменное молчание.


Глава 22: Сплетни

16 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 10 мин

Режим ЧС временно сняли. Следующие два дня я отдался учёбе. Полностью, без остатка. Мне это помогало не думать о событиях последних дней. Не то, чтобы меня что-то пугало, просто я чувствовал себя не в своей тарелке. Иногда, очень редко, казалось, что мама права, и я всего лишь глупый мальчишка, на которого столько свалилось. Ребята на курсах смотрели на нас с Мининым удивлённо, вроде бы как не понимая зачем мы вообще здесь сидим, что-то пишем. Мы офицеры, отмеченные боевыми наградами, а тратим время на зубрёж теории. Шептались за спиной, шушукались на переменках. И знаете что? Мне было плевать. Я внимательно слушал преподавателей и подробно конспектировал лекции. Без теории в боевых условиях ты и практику-то применить не сможешь, не успеешь, а значит гарантировано погибнешь. Да, конечно, в реальных условиях всё по-другому, но это не означает, что дергать за рычаги и жать на гашетку лучше, чем знать стратегию боя парами и тройками, без которой водителю в окружении орды, просто кранты.

Пятнадцатого вечером я задержал свой отряд в классе и честно им всё сказал. По-моему, они меня поняли. По крайней мене на следующий день занимались все усердно.

Сразу после импровизированного выступления мы отправились с Мининым в тир и стреляли там до полного изнеможения. Если ранее у нас еле-еле выходило набрать по шестьдесят баллов на третьем уровне сложности, то теперь мы и на пятом выбивали не менее семидесяти.

Во вторник утром вместе со Светкой пришли на занятия рано, за полчаса до начала. Ждали на улице. Сначала моя соседка рассказывала мне о книге, которую прочла накануне, а потом, увидев, что слушаю её я невнимательно, сказала:

– Андрей, а ты знал, что Плаксин подполковник?

– Серьёзно? – удивился я.

– Мне его дочь в школе рассказывала. Мила его внучка, в мой класс ходила. Он и дальше бы служил, но получил травму, и был комиссован.

– Тоже протез? Как у меня? Или что-то другое?

– У него что-то со спиной. Несколько позвонков искусственные, – добавила Светка, приветственно махая рукой Киричанской, которая вышагивала по школьному двору как по подиуму, выпятив вперёд свою пышную грудь, плотно обтянутую пилотским комбинезоном. Я до сих пор её не простил. Просто не ожидал от неё такого.

– А ещё, – продолжила Светка, – я узнала, почему кафешка Басмача называется «Крайний шанс».

– А вы в курсе, что он танкист. Штабс-капитан. Командовал целой танковой ротой, – сходу вступила в разговор Юлька.

– Вот и я о том же! – перебила подругу Светка, включив училку. – Он что-то натворил на службе, и его разжаловали и под суд…

– Под трибунал, наверное? – поправил подругу я.

– Наверное. В общем, как-то там всё наладилось, но ему пришлось улететь и подальше. У него семья, между прочим, есть.

Говорила она эмоционально, жестикулируя и подпрыгивая на месте. Со стороны это выглядело более чем забавно. Киричанская же закатила глаза и кивала головой. Воображуля.

– Это тебе тоже мамочки рассказали? – улыбнулся я, сложив руки на груди.

– Ага, – подтвердила Светка, показав мне язык.

– А при чём тут название кафешки?

– Так в толковом словаре Ожегова имеется несколько обозначений слова «крайний».

– Это какие же?

– Удалённый, предельный, чрезвычайный.

– Ах вот оно как, – задумался я. – Да уж дальше Коперника -3 его бы точно не занесло. Да и обстоятельства его прилёта сюда у него действительно чрезвычайные.

– Его, кстати, тоже мобилизовали, – нарушила молчание Юлька. – Немов закончил переоборудовать шагоходы, и они занялись бронированными машинами.

– Танками? – раздалось неожиданно за спиной, от чего мы втроём дружно вздрогнули. Позади на лавочке сидел Минин.

– Как ты умудряешься так тихо подкрадываться? – закричала на него Светка, прижимая ладошку к груди. – Ты же вроде хромаешь? У меня чуть сердце от испуга не выскочило.

– Танками? – повторил Толик.

– Да не знаю я, – махнула на него рукой Киричанская и пошла на встречу девчонкам из своего отряда.

– Завтра сходим к Максимову, узнаем, – успокоил товарища я.

На обеденном перерыве мы снова собрались вместе. Каждый коротал время по-своему, но как-то так выходило, что мы оказывались рядом. Растянувшись на траве, я смотрел на парящего над долиной дрона. Юлька сидела рядом и наводила красоту – прикладывала косметический стилус то к одному ногтю руки, то к другому, меняя цвета, затем двойным касанием стирая их, и нанося другие. Светка читала книжку в мягкой обложке со скучным названием и грызла печенье, а Минин в паре шагов от неё отжимался.

– А вам не кажется, что в нашей экспедиции слишком много бывших военных? – спросил я, провожая взглядом пропавший среди облачков летательный аппарат. – Плаксин, Басмач, Седов… Киричанская.

– Не фамильярничай!

– Ай!

– Ничего удивительного, – пропыхтел Толик, не прерывая упражнение. – Уфф! Это политика кампании. Они предпочитают набирать людей серьёзных, ответственных, дисциплинированных, способных работать в тяжёлых условиях. Уфф! Да и в рисковые, дальние экспедиции тоже соглашаются лететь не все, а только люди отчаянные и считающие риск своей работой. Уфф!

«А ведь он прав», – подумал я.

Билип! Билип! – задрожал мой коммуникатор. Нырнув в карман, я вытащил подрагивающий прямоугольник и приложил его к уху.

– Да, слушаю.

– Это Марков. Минин и Киричанская с тобой?

– Да, они здесь.

– Слушай приказ Седова. Завтра в 10.00 в Зале совещаний, что под кабинетом Евгения Ивановича, состоится оперативное совещание. Ты, Минин и Киричанская приглашены на него тоже. Не опаздывайте. И не болтайте.

– Будем.


Глава 23: Всё плохо

18 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

21 час 15 мин

Здесь я находился в первый раз. Офицеры, руководители производств из Долины, мастера и старосты, даже моя мама были тут. Столько важных людей и мы трое. У меня аж ладони вспотели. Даже Минин чувствовал себя не в своей тарелке. Юлька? Да ей, как обычно, было плевать на окружающих. Со своей обычной полуулыбкой она разглядывала собственные руки, потолок, меня, Толика… Ну, в общем, вы поняли.

В Зале Совещаний собралось человек пятьдесят не меньше. Приглашённые расположились полукругом напротив массивного стола, за которым восседали Седов, Гаан и Борис Борисыч – наш Триумвират в полном составе. Между нами в полу располагалось гнездо голографического проектора, который слабо светился синим цветом, но пока ничего не показывал.

Ровно в десять свет в зале немного приглушили, и со своего места встал Седов. Прокашлявшись, он внимательно, не торопясь оглядел всех присутствующих, что видимо должно было подчеркнуть значимость момента, и произнёс:

– Все вы знаете, почему мы здесь собрались. Нашему поселению угрожает серьёзная опасность, с которой мы уже на протяжении нескольких недель ведём бой. К сожалению, колония несёт потери. Раз за разом мы теряем самое ценное для нас – человеческие жизни. Наверняка у многих из здесь присутствующих имеются вопросы. Мой доклад является результатом деятельности всех наших научных специалистов, а также работы Комитета и технического персонала. Попрошу внимания.

Ткнув меня острым локтем в бок, Киричанская, наклонившись, прошептала:

– Седов, что лично будет зачитывать информацию? Ничего себе!

Тем временем проектор тихо зажужжал, и в воздухе появилось объёмное изображение нашей долины и крепости с высоты птичьего полёта.

– В настоящий момент в колонии проживает 10241 человек. 6800 люди возрастом до пятидесяти лет, 1129 детей, 2312 мужчины и женщины старше пятидесяти и инвалиды. К сожалению, у нас нет возможности проводить ротацию по причине, которая всем известна. Таким образом мы будем исходить из того¸ что имеем и использовать ресурсы, которые нам доступны. Коперник 3 – планета земного типа, располагающаяся в созвездии Гончих Псов. По размеру немногим меньше нашей родины. Имеется кислород, сила тяжести идентичная земной. Однако процесс терраформирования здесь был необходим, ибо изначально почва была не предназначена для сельского хозяйства, – безэмоционально зачитывал всем известную информацию Седов.

На проекторе загорались и гасли дикие пейзажи преимущественного синего, фиолетового и тёмно-розового оттенка. Мрачные долины, клубящиеся небеса, хищные растения и стаи хищников здесь и там.

– До недавнего времени мы не знали, что Коперник-3 населён разумными существами, потому что встречались только с примитивными млекопитающими и свёрглами.

– Как так могло получится, что планетарная разведка не обнаружила поселения этих… этих туземцев? – задал вопрос бородатый крепкий мужчина в оранжевом комбинезоне.

– Этих существ мы назвали сикомэ. Есть в японской мифологии такая воинственная раса, отдаленно напоминающая европейских гоблинов. Кровожадные, чуть выше людей и намного их сильнее, с развитой мускулатурой. Острые зубы и горящие глаза. Не занимаются ничем другим, кроме войн. Часто устраивают засады.

– О, это про них! Точно! – зашептались повсюду.

– Как так вышло? Я не знаю. Планетарная разведка должна была их обнаружить. Но либо безответственно отнеслась к своей работе, либо есть какие-то другие причины, – Седов развёл руками в стороны. – Возможно, поселения сикомэ находятся под землёй.

– Они что, правда, такие сильные? – спросил кто-то, кого я не видел.

– Физически развиты, да. Кости крепче, чем у нас, кожа прочнее. В остальном биологически от людей почти ничем не отличаются. Гвардейцы, сражавшиеся с ними в рукопашную, подтвердят мои слова. Это обыкновенный противник, которого можно победить.

Проектор показал изображение туземца в позе Витрувианского человека Леонардо Да Винчи.

– Мы предполагаем, что сикомэ всё ещё живут в рамках родоплеменного строя и возглавляются вождями. Возможно, даже имеют место союзы племён.

– Что им от нас надо?

– Да, почему они не отстанут?

– Они у себя дома, – сказал Седов. – Мы в гостях. Не по своей воле, конечно. Я вполне допускаю, что колония, возможно, нарушила какие-то их традиции, табу или просто вызывает агрессию своей деятельностью. Так как полноценного контакта с ними нет, знать точно мы не можем. Переговоры не велись, да и не известно хотят ли они их, поэтому будем обороняться всеми доступными методами. А теперь о неприятном.

На проекторе возникло размытое изображения старика-сикомэ с палкой.

– Именно они руководят всеми атаками на нашу крепость, – командир гвардейцев указал пальцем на голограмму. – Там, где появляются эти старики, давайте назовём их шаманами, сразу начинаются неприятности.

– Они что правда используют магию? – оживилась Юлька, прищемив мне локоть.

– Скорее каким-то недоступным для нас видом концентрации энергии, которым они могут распоряжаться. По крайней мере, палить огненными шарами направо и налево у них точно не получается.

– А последнее нападение на крепость? Повреждение ворот? – справа от нас, опёршись на спинку стула поднялся худой мужчина в узких очках.

– Расследование установило, что поворотный механизм ворот был повреждён несколькими попаданиями. Но тут скорее им повезло. Устройство не сломалось, а просто заклинило. Один из зубцов отломился и заблокировал колесо.

– А как они попали в Кремль?

– Через карстовую пещеру в утёсе. Им удалось проплавить стальную стенку, примыкающую вплотную к каменной гряде. От высокой температуры она немного треснула и разошлась. Именно в этот зазор они и залезли. Надо сказать, что пробовали они это сделать в нескольких местах, но там у них ничего не получилось. В настоящий момент стены укреплены, карстовая пещера уничтожена.

Проектор показал всем находящимся в зале кривую трещину в броне, и хорошо знакомый мне коридор к капониру Тринадцать заваленный трупами. Люди вокруг меня снова зашептались.

– Они же дикари! Почему мы не можем их отогнать? – задала вопрос моя мать, сидевшая в ряду ниже.

– Их много. Они активны и не такие уж дикари.

Проектор замигал, и в воздухе завращалось холодное оружие, которое я видел в руках сикомэ.

– Это металл? – спросил кто-то.

– Мы не знаем, что это.

По залу прокатилась волна удивления. Нет, никаких «вау» или «чёрт побери», но люди были сбиты с толку.

– Что это значит?

– А анализ структуры?

– Как такое может быть?

– Мы думаем, что это скорее камень, но очень прочный. Способный рубить даже нашу броню. Копья, мечи, сабли, что-то вроде металлических перчаток с длинными когтями, которые они надевают на руки, – всё из него. Способ изготовления нам тоже не понятен. Изделия литые.

– Льют камень? Это как?

– Мы не знаем.

– Рубят нашу броню? – недоверчиво спросил Гаврилов – директор нашей школы.

– Не то, чтобы рубят, но могут повредить её. Нарушить целостность.

– Они постоянно наблюдают за нами, – будто самому себе произнёс Минин.

– Совершенно верно. Находят слабые места и сразу атакуют. Им проще, здесь их дом. Мы же в плане разведки ограничены. Наши отряды подвергаются немедленному нападению свёрглов и других хищников. У нас нет полноценных летательных аппаратов по причине того, что топливо для них давно закончилось. Мы пытаемся создать авиационную технику уровня конца XXI, пока не выходит, есть препятствия. Однако, наши дроны модернизированы и могут совершать автономные полёты на серьёзные расстояния, также нам удалось их привязать к нашим координатам и усилить передачу видеосигнала.

– Как именно далеко? – поднялся со своего места Максимов.

– Десять дней и робот отключается без возможности вернуться.

– Что они показали?

На экране возникла фиолетово-розовая долина и вход в кроваво красный каньон, по которому нескончаемой рекой текли синекожие. Сикомэ и свёрглы медленно двигались вперёд.

– Как их много!

– Кошмар!

– Ужас!

Прерывая выкрики в зале, прозвучали страшные слова командира гвардейцев:

– Вся эта масса медленно движется к нам.

Вот теперь люди в панике вскочили на ноги, и многоголосый хор забился под потолком. У меня мурашки побежали по спине, да и не только у меня.

Скривившись в недовольстве, Седов сильно хлопнул ладонью по поверхности стола и, дождавшись нервной тишины, хладнокровно продолжил:

– Таким образом, с завтрашнего дня режим ЧС вводится на территории всей колонии. Каждый из руководителей сейчас получит конверт с чёткими приказами, которые должны выполняться в указанные строки. Саботаж, лень будет немедленно караться. Создание убежищ для гражданских, укрепрайонов внутри колонии уже началось. Всё население от восемнадцати до пятидесяти становится военнообязанным. Подростки с шестнадцати лет превращаются в резерв, с которым начинают заниматься уже с завтрашнего дня. Пенсионеры, обладающие полезными навыками и хорошим здоровьем, тоже будут задействованы в обороне. Начал формирование танковый полк, машины которого вооружат огнемётами, крупнокалиберными пулемётами и скорострельными мелкокалиберными пушками. В основном как вспомогательное средство для сопровождения шагоходов, а также для защиты территории колонии в случае прорыва врага внутрь городской инфраструктуры.

– Но разве мы справимся?

– Их десятки тысяч!

– Это невозможно!

Прикусив нижнюю губу, Седов сверкнул глазами и резко рубанул рукой в воздухе:

– Вместе мы справимся! Я знаю, что все мы часть Империи, и привыкли к обращению господин и госпожа. Однако, считаю необходимым изменить эту традицию и обратиться к нашему славному прошлому. Посовещавшись, мы приняли решение ввести новый способ обращения на территории колонии – товарищ. Отныне все мы друг другу товарищи. Ибо только это сохранит нам жизнь и принесёт победу.

Когда Евгений Иванович замолчал, из-за стола встал Гамов. Особист лениво потянулся, поправил погон на плече, стряхнул пылинку с груди и, широко улыбнувшись, чего от него точно никто не ожидал (многие прямо замерли как вкопанные), мягко сказал:

– Всем спасибо за внимание. Получаем задания, приступаем к работе. Нам ещё столько синих задниц надрать надо.

* * *

Небо хмурилось, и порывы ветра поднимали пыль, набивавшуюся в глаза и волосы. Втроём мы медленно шли домой и молчали. Ноги словно налились свинцом и вяло отсчитывали метры, а спины сгорбились от тяжести. Или это был груз ответственности? Сказать было просто нечего. Наоборот сегодня произнесено было слишком многое.

Что произошло на следующий день? Ничего о чём следовало бы подробно рассказывать. Я проснулся утром, умылся, надел протез… и подумал, что это было утро нового дня и новой эпохи для нашей маленькой колонии.


Глава 24: Оптимисты

20 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

23 час 55 мин

Четверг стал просто сумасшедшим днём для всех нас. Во-первых, большая часть колонистов узнала, что наше поселение окончательно превращается в военный лагерь. Нет, они, конечно, видели, что к тому всё и шло, но одно дело видеть и предполагать, а другое – винтовку на плечо, и шагом марш!

Детей в солдаты? Родители, само собой, не обрадовались, но угроза уничтожения крепости и долины была реальна. Все это осознали. Подростки инициативу Триумвирата вообще восприняли с радостью. Каникулы же, делать в долине особо нечего, а тут ну прямо военные игры. «Росомахи» потаскать давали, пострелять, да ещё и гранаты покидать, правда, пока учебные. Не думайте, что они ничего не понимали. Как раз наоборот. Просто в колониях культура обращения с оружием существенно отличается от цивилизованных миров. Защищать себя учились с детства. Мало ли что.

Что касается средств смертоубийства так «ашки» и «бешки» лёгкие, пластиковые, без отдачи, были для них в самый раз. К тому же на складах их лежало предостаточно, аккумуляторы мы давно штамповали сами, а металлические шарики делали из местной дрянной руды. Взрослых же массово вооружали тяжёлыми «Мономахами» и направляли на обязательные занятия в тир. Нюансов обращения с этой штурмовой винтовкой было предостаточно. Нам ли с Мининым это было не знать? Команда Быкова трудилась с утра до вечера, и ящики с боеприпасами штабелями заполняли склады.

Во-вторых, по всей территории началось строительство. На центральной площади прямо возле кафешки Басмача копали углубления для установки железобетонных дотов, которые должны были вытянуться в ряд и перекрыть путь нападающим. Для этой же цели заминировали сигнальные вышки. Они в случае чего должны были рухнуть и блокировать врага тоннами искореженного железа. На утёс затащили ещё два пулемётных комплекса, расположив их таким образом, чтобы те накрывали большую часть центра крепости. Видно, Седов так готовился к прорыву сикомэ сквозь «Кремль». Я об этом даже думать не хотел.

В самой долине возводили подземные убежища для гражданских. По сути, это были обыкновенные бункеры. Очень простые и надёжные. Туда же свозили запасы еды, воды и всего необходимого.

Ну и, конечно, по всей территории натыкали автоматические турели. Правда, таких я ещё не видел. Больше всего они были похожи на подвижные цельнометаллические столбики диаметром с футбольный мяч, появляющиеся и исчезающие по команде. Конструкция была прочная, а само устройство уходило на пару метров под землю.

А ещё нам срочно пришлось сдавать экзамен по управлению шагоходом. Экстерном, блин. Принимал у нас его сам Плаксин. Первый раз я видел старика в кабине робота, и, знаете, было на что посмотреть. Во время учебного боя мы с Мининым почти полчаса пытались его окружить и взять в клещи, а он каждый раз ловко от нас уходил, почти не получая ущерба. Сдали ли мы экзамен? Сдали. Но я понял, что настоящими пилотами станем ещё не скоро.

Александр Иванович всё равно нас поздравил и «обрадовал» новостью, что с завтрашнего дня мы становимся инструкторами курсов, так как настоящих инструкторов у него, в том числе и Юльку, забрали в «Кремль».

На следующий день после занятий (тяжела доля педагога), я пришёл в ангар к Максимову. Тот просил меня зачем-то зайти. Шагоходов здесь давным-давно не было, и в ряд стояли танки, ну или что-то вроде танков, мощные бронированные корпуса которых штамповали на заводе в долине. Никаких длинных стволов, которые мы привыкли видеть на картинках, вместо этого чуть приподнятые башни, ощетинившиеся пулемётами, соплами огнемётов и короткими скорострельными пушками.

– Привет, Вова, – обратился я к товарищу, склонившемуся над инструментами. – Как дела?

– Привет, привет. Нормально. У меня кое-что есть для тебя.

Ну есть, так есть. Вместе мы отправились в Арсенал к Капустину. Остановившись напротив своего шагохода, я увидел, что на плече робота появилась новая конструкция напоминавшая барабан на длинной ножке.

– Что это?

Поднявшись по приставной лестнице, Максимов, указал мне рукой на новую деталь.

– Тебе и Минину я установил на корпус что-то вроде дробовика. Смотрел запись сражения в туннеле и пришёл к выводу, что он вам необходим…

– Так у нас и так оружия вроде достаточно, – удивился я. – Да и вряд ли он будет бить далеко.

– Да дослушай ты его,– прикрикнул на меня Иваныч, останавливаясь рядом. – Парень дело говорит.

– Этот дробовик не для того, чтобы палить по наступающим туземцам, дальность всего десять метров, да. Он для того, чтобы сбивать с корпуса товарища сикомэ. Вон они в прошлый раз как броню-то вам попортили.

– То есть будем палить друг по другу, – наконец догадался я.

– Верно, металлическими шариками. Почти такими же как в «ашках»и «бешках», только покрупнее. Вреда роботу они точно не причинят, а вот тела синекожих будут сметать как метлой.

– Круто! – как всегда бесшумно возник позади Минин. – Вован, мне нравится. Мне такую же надо.

– Уже поставил.

– А боезапас?

– Стреляет залпами. Хватает на пятьдесят выстрелов.

– Нормалёк. Беру, – обрадовался Толик, забираясь на лестницу и ковыряя пальцем металлический барабан.

– Так сбивать с корпуса гадов можно и огнемётом, – почесав затылок, сказал я. – Юлька в прошлый раз так и делала.

– Можно, – согласился Вова. – Вот только перегрев может быть. А это отказ всех систем.

На улице стояла тридцатиградусная жара и укрывшись в тени мы расселись в креслах. Нам в спину приятно дышали кондиционеры, установленные в Арсенале.

– Вот я только не понял, почему мы теперь товарищи, а не господа, в чём разница-то? – сказал Минин, откупоривая банку консервы и рассматривая поднимающийся над ней пар.

Бросив в Толика грязную тряпку, Капустин сказал:

– Дурак ты и уши у тебя холодные. Господа это кто?

– Ну, люди из привилегированных кругов, – ответил мой товарищ, сунув в рот кусок мяса.

– Человек, обладающий властью над теми, кто от него зависит, повелитель, – дополнил я, как на занятиях в школе.

– Правильно, – сказал Иваныч, закидывая руки за голову и откидываясь на спинку стула. – А мы кто? Ну, какие из нас господа? Господа все на «Принцессе Анне» улетели. И дворян среди нас раз-два и обчёлся, земли-то наши тю-тю, на других планетах остались. Если чуда не произойдёт, все мы здесь сдохнем, а выжить нам поможет только взаимовыручка, самопожертвование и преданность. Нет, они всё сделали правильно. Так и надо именно, что товарищи.

Лицо Капустина стало серьёзным, и обычная полуулыбка, играющая на губах, бесследно исчезла. Мы с Максимовым замерли и посмотрели друг на друга. Старик произнёс вслух то, о чём многие боялись даже думать. Вроде очевидно же, а внутри меня всё похолодело. То же самое, я уверен чувствовал и Вова.

– Мы это… ещё посмотрим… кто там сдохнет, – старательно двигая челюстями, пытался говорить с полным ртом Минин. – Раньше смерти не умрём.

Нет, ну он непробиваемый. Просто непробиваемый. За это его и люблю.

Придя домой, принял душ и сразу лёг в постель, хотя на часах не было ещё и девяти вечера. Устал, вымотался. Ирка, усевшись на пол, рассказывала мне, что ей не выдали оружие, не взяли в тир, обозвали соплячкой, что-то ещё… под её жалобы я и погрузился в дрёму.

Мне раз за разом снился Зал Совещаний и изображение на проекторе. То самое, которое показывало бесконечную реку сикомэ, текущую через каньон. Злые, решительные лица наших врагов, яркие амулеты на их синих телах, лес копий и рычание свёрглов. Вот только каменные стены в моём кошмаре были покрыты кровью. Нашей кровью. Вот сейчас допишу последнюю строчку и попробую снова заснуть.


Глава 25: Майор Сластников

22 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 52 мин

– Бросай!

Рифлёная граната, размером и формой напоминающая жестяную банку от сока или газировки, по высокой амплитуде взвилась над нами и шлёпнулась с холма под основание фиолетового дерева с розовыми прожилками.

– Три шага назад! – приказал Блинов.

Туррр-рах!

В лица нам дохнуло жаром, и ослепляющая вспышка, превратившаяся в облачко из марева с поблёскивающими внутри молниями, уничтожила всё на расстоянии дюжины метров. Дерево просто не было. Даже земля оплавилась и почернела.

* * *

Слушайте, как же я зауважал профессию педагога. Совсем не задумывался раньше об этом. А теперь мои глаза просто открылись… и даже стало стыдно перед Маргаритой Викторовной, нашей школьной математичкой.

Нет, ну, правда, как же на самом деле сложно быть учителем. Сколько терпения, чуткости и знаний нужно, чтобы раз за разом повторять очевидные вещи, улыбаться, похлопывать по плечу, хвалить этого болвана, а он, между прочим, совсем даже этого не ЗАСЛУЖИЛ!!!

Минин всего денёк со мной помучился, и заявив, что у него нервы сдают, уговорил Плаксина назначить его инструктором стрельбы для пилотов. СТРЕЛЬБЫ!!! А я что? Я остался единственным наставником работы на шагоходах. Хочется ругнуться даже здесь. Сдержусь, и так достаточно сквернословил.

В общем, море удовольствия, и, приходя домой, просто падаю на кровать, и отрубаюсь. Будто во мне какой тумблер отключают. Вот вчера даже ботинки с меня спящего сняла Ирка.

Все эти «включить-выключить», «следи за монитором», «голову плавней поворачивай», «проверяем показания», «огонь!» – меня уже бесят, а ведь я только начал свою преподавательскую карьеру. Уфф!

Сегодня выжатый словно лимон, загребая ногами пыль, я выходил из школы, и столкнулся с жизнерадостным Быковым, подъехавшим на грузовом минекаре к воротам.

– Мы за тобой.

– Кто это мы?

– Мы это мы, – улыбаясь и пожимая мне руку из грузового отделения выпрыгнул Блинов. – Вижу загружен. Слава Макаренко тебе покоя не даёт. Поехали с нами. Будем новые Андрюхины гранаты испытывать. Те самые, которые по старым чертежам собрали.

– С парием?

– И не только! – хлопнув ладошкой по двери машинки, многозначительно сказал оружейник.

Не поверите, но у меня даже второе дыхание открылось. Уже когда выворачивали со школьной стоянки в кузов, где мы сидели прижавшись друг к другу, запрыгнул Минин.

– А вы это куда?

– По делам! – раздраженно, словно ребёнок бросил я.

– Я с вами.

– Гранаты испытывать. За ворота.

– Ооо! Это я хорошо зашёл! – втиснувшись между мной и Костей, Толик, придерживал рукой свою ногу.

Вся злость на него у меня сразу прошла.

– Болит?

– Ноет, немножко, – махнул рукой товарищ. – Завтра к Анфисе иду, она обещала меня удивить.

– Надеюсь приятно.

– Вряд ли. Хотя я готов её отрезать и заменить на рабочий протез, – кивнул он подбородком на мою руку.

– Ну, это, приятель, ты зря, – мотнул головой Блинов. – Своя нога, это своя нога.

Мимо проносились маленькие аккуратные улочки и люди, спешащие по своим делам. Почти все они были в военных комбинезонах со знаками отличия.

– А почему за ворота? Не опасно? – сменил тему Минин, подставляя руку потоку воздуха.

– Не опасно! – крикнул Быков. – Дроны проверили, противника рядом с крепостью нет. – Орда ещё в семи днях от нас. А вот почему за воротами, за стену… увидишь.

– Такие все загадочные, капец, – пошутил Толик, помахав рукой оставшейся позади Юльке.

А вот я подумал о том, что у нас осталась всего неделя.

* * *

– Матёро! Мощная штуковина! Беру парочку!

– Закатай губу обратно, – прервал его Костя. – По уставу запрещено брать гранаты в кабину шагохода.

– Это почему это ещё?

– Потому, – оборвал его подполковник (да, да Блинов получил подполковника) просунув пальцы за нагрудную пластину доспеха. – Вдруг сдетанируют. Да и зачем она тебе? Слишком мощная, не дай бог робота заденет.

– Понял теперь почему за стеной? – спросил Быков шалопая, что-то записывая в блокноте.

– Понял, понял. Не дурак! – потянулся Минин. – Так, а вот эта с чем? Блин, тяжёлая.

– Поставь пока на место, – заругался Андрей на Толика, заставив вернуть ему гранату. – Сначала ещё раз с парием испытаем. Костя, кидай!

Туррр-рах! – ещё одно дерево к чертям, ещё одно стеклянное озерце на поверхности.

Четвёрка гвардейцев Блинова, охранявшая нас, восхищённо зааплодировала, а Снегирёв из кабины показал большой палец.

– Отлично! Ну а теперь переходим к главному номеру нашей программы. Устанавливаем макеты и всю эту ерунду, которую мы с собой привезли.

Почти полчаса мы расставляли на земле манекены в старых доспехах, а затем Быков продемонстрировал нам вроде бы точно такую же гранату, какие мы взрывали ранее, но помеченную красной горизонтальной линией.

– Это чудо современной химии. Взрывчатка обыкновенная, использующаяся в наших пехотных гранатах, но внутри концентрированный раствор альфациклодекстрина и 4-метилпиридина в воде.

– У меня по химии тройка, – сморщил лоб Толик.

– У меня тоже, – поддержал его я.

– Эх, неучи! – рассмеялся в рыжую бороду оружейник. – В общем, состав, который твердеет при нагревании и снова плавится при охлаждении.

– И зачем это нам?

– В ходе взрыва происходит резкий подъём температуры и раствор превращается…

– В поражающие всё вокруг осколки, – закончил за Быкова Блинов.

– Верно. Садись, оценка пять. Да, размером с кулак.

– С кулак!? Серьёзно? – удивлению нашему не было придела. Гвардейцы подошли поближе, чтобы взглянуть на чудесную гранату, и даже Снегирёв открыл кабину шагохода и высунулся наружу.

– Радиус поражения осколками около шестидесяти метров.

Тяжёлый цилиндрик был отправлен Блиновым прямо в группу макетов и на всякий случай мы все легли.

Ба-бах!

Даже не спускаясь вниз к месту взрыва, я видел, что от макетов ничего не осталось. Их просто перемололо.

– В толпе такая штука причинит огромный ущерб, – произнёс позади нас незнакомый мне человек. Ему было лет тридцать пять-сорок, и щеголял он в матово-чёрном «Лисе» без шлема. За ним стояло ещё парочка взрослых мужчин в таких же доспехах. Я знал, что это такое. Специальное покрытие для маскировки. После активации оно принимало цвет поверхности, рядом с которой ты находишься. Несколько таких прошло через мои руки в мастерской.

– Кто это? – толкнул я локтем Блинова, когда незнакомцы скрылись в воротах.

– Это Сластников Вова. Комитетчик, снайпер. Борисыч поставил его над стрелками, которые будут выбивать шаманов.

– А их, что много? – удивился Минин, прислушиваясь к нашему разговору. – Я о шаманах.

– По воротам и капонирам стреляло как минимум четверо. Вот они и будут устранять их, лишая сикомэ командиров.

– Всем сорокет, – резюмировал Толик, наблюдая за комитетчиками, прищурив глаза от солнца.

– Есть и старше. Все ребята серьёзные, – закончил расспросы Блинов. – Всё возвращаемся!

Дома, перед сном я думал о той самой неделе, что у нас осталась, и о том, что приложу все силы, чтобы ребята были готовы. Тоже мне разнюнился, устал. Вон у Мамедова всё получается. Молодец!

А ещё я думал о шаманах и серьёзном неулыбающимся командире снайперов, с позывным Сова.


Глава 26: Троечники

24 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

19 час 41 мин

– Мамедов, ну чего ты дёргаешь спусковой крючок? Чего там дёргать? Плавнее нажимай, плавнее! Лиза, чего ты вцепилась в оружие? У тебя аж пальцы побелели! И приклад, приклад перестань так в плечо вжимать, «ашка» никуда не денется, тут и отдачи-то почти нет! Господи, что бы с вами было, если бы вы работали с «Мономахами»!

Кадеты, поделившись на отряды, бодро штурмовали игрушечный городок, собранный на футбольном поле позади школы, а Толик, на правах инструктора забравшись на массивный прямоугольник, изображавший башню, наставлял пилотов. Ну, как умел – жестикулируя и ругаясь. Однако, советы давал дельные.

– Минин, ты в школе троечник был? Ну что за «плавнее», «вжимай»? – задорно рассмеялась Светка, перебрасывая через плечо лямку «бешки».

– Так, Салтеева, ты снова училку только не включай. Будто не знаешь, как я учился. Из одной школы всё-таки.

– Так я на три класса младше, – показала язык девчонка, тряхнув волосами. – Вдруг ты там чем-то гениальным отметился?

– Все троечники гении. Это факт, – нахмурившись для виду, прервал её Толик и спрыгнул на траву. – Так, Гаврилов, Мезенцев, Уколова, вы вместе с Салтеевой! Вперёд!

Седов поставил нам непростую задачу, чтобы стрелковая подготовка была не ниже ста баллов на третьем уровне. На пилотские «ашки» и «бешки» были установлены коллиматорные прицелы, но даже это пока не помогало набрать сорок пять баллов на тройке. Чем мы усиленно и занимались второй день. Причём тут я? Так теперь я не только наставник по подготовке пилотов шагоходов, но и помощник инструктора по стрелковой подготовке. Радости полные штаны. В общем, пока хвастаться сильно было нечем. Правда, были исключения.

– Светка-то молодец, – сказал Минин, показывая мне пальцем на палящую в выскакивающие мишени Салтееву. – Она и ещё пара-тройка могут уже и четвёрку брать.

– Согласен.

– Забугорный, спину согни! Как я учил передвигаться в боевой обстановке?! Ниже! А плечи подними!

– Она и на шагоходе одна из лучших, – добавил я, кивнув. – Скрытый потенциал.

– Учителя истории они такие.

Надо сказать, что Минин явно повеселел после похода к тёте Анфисе. Уж не знаю, что она и Горин с ним там сделали, но хромать парень почти перестал. Да и сейчас вон спрыгнул на землю и даже не поморщился.

Указав рукой на ногу товарища, я спросил:

– Как нога? Ты мне так и не рассказал.

Задрав штанину комбеза, Толик продемонстрировал мне ногу со свежим розовым шрамом под коленкой и двумя металлическими обручами чуть выше и ниже зажившего уже разреза.

– Что это?

Сморщив лоб, товарищ объяснил:

– Ну, это такое сложное устройство, стимулирующее нервные окончания… которые у меня повреждены. За счёт этого нога лучше двигается и не устаёт. Анфиса сказала, что, если бы мы были на Земле, то вообще всё исправили бы за час операции, а здесь только так. Но я доволен. Стало лучше. Не чувствую себя инвалидом.

– Отлично, я рад за тебя.

– Спасибо. Малахов, рот закрой и перестань ворон считать!

Весь остаток дня мы занимались с пилотами, а потом пошли посмотреть на тренировки снайперов Сластникова.

Почти две дюжины взрослых мужиков, была тут даже парочка бодрых дедушек, дисциплинировано, по команде, откалывали выстрелами куски от железобетонных блоков на старом кукурузном поле.

На занятиях присутствовал сам Седов.

– Вова, то, что они умеют стрелять, я и без тебя знаю, – бросил бинокль на самодельный стол командир гвардейцев. – Ты же вроде из егерей? Потом в особисты подался. Значит ветеран, и лучше меня знаешь, что любой обстрелянный пацан даст сто очков форы самому чемпионистому чемпиону мира по стрельбе. Мне же надо, чтобы они в любых условиях, при любой обстановке!

Сощурившись от солнца, от чего лицо Сластникова покрылось сеткой морщинок, не видимой в другое время, Сова смело взглянул на Седова.

– У меня неделя всего. Вряд ли я сделаю их них первоклассных снайперов.

Спрятав руки в карманы штанов и качнувшись с пятки на носок, Евгений Иваныч нахмурился и указал на нас с Мининым, замерших неподалёку.

– А у нас нет других вариантов, майор. Дети вон воюют, и, надо сказать весьма успешно.

Махнув рукой, Седов направился к миникару, а Сластников внимательно взглянул на нас. Знаете, как-то так странно. Не оценивающе, нет, а скорее… скучающе.

– Я разве говорят не «дать сто очков вперёд»? – спросил Минин, провожая взглядом мчащийся через поле маленький автомобиль.


Глава 27: Басмач

26 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

22 час 15 мин

– Мины – это хорошо. Мины – это мне нравится.

– Нравятся? Мы с ними целые сутки проползали, – сказал Быков, зевая. – Я на них смотреть уже не могу. В следующий раз буду знать кого посылать их устанавливать.

– А ты думал они сами закопаются? – Толик бесцеремонно присел на стол рядом с оружейником, в кабинете которого, как всегда, был творческий бардак. – И не надо перекладывать свои обязанности на меня. Я пилот.

– Минин, свали в туман, – выдернув из-под зада товарища какую-то схему, Быков, выпрямил её ладонью. – Вы чего с утра припёрлись? Заняться нечем? Мне ребёнок всю ночь спать не давал, думал подремать, так нет… гости дорогие.

– А мы, собственно, пришли спросить про…

Иу-иу-иу-иу! – заверещала сирена тревоги. Коридоры мгновенно наполнились криками и топотом.

– А это, что за звук? – соскочил на пол Толик, взглянув на меня. – Я такого ещё не слышал.

И правда, обычно сирена выла протяжно, а сейчас коротко и будто на тон ниже. Я даже и не думал, что такое возможно.

– Противовоздушная! – прокричал Быков, хватая что-то со стола и выскакивая из кабинета.

Мы дружно бросились за ним. Коридор, ещё коридор, спуск, подъём, новый подъём, выход на стену. И вот перед нами далеко внизу раскинулась холмистая степь, чётко разделяемая границей терроформирования, а прямо под ногами первая линия обороны «Кремля», на которой уже цепочкой замерли гвардейцы, и вовсю жужжали «Вихри», приводя в готовность свои орудия. Щёлкали затворы, отдавались команды.

– Смотрите, вон там! – произнёс Быков, разглядывая что-то в небе через бинокль, который прихватил из своего кабинета.

Сколько не всматривался, ничего не увидел в указанном направлении. Облака и облака, больше ничего. Минин, видимо тоже, так как бесцеремонно вырвал у оружейника из рук прибор и, уставившись в него, замер словно охотничий пёс перед броском.

– Не разберу что это… какая-то точка, галочка. Может быть, птица?

Быков потряс рыжей бородой и опёрся о портик ограждения:

– На птицу тревога не среагировала бы. Да и когда ты видел здесь птиц?

– Ну, то, что я их не видел, не означает, что их здесь нет, – съязвил Толик, возвращая бинокль.

– В «Имперском статуте» указано, что Коперник – 3 не населён млекопитающими или иными животными существами, способными подняться в воздух. Тут и с насекомыми-то летающими проблема. Низкий коэффициент биосферы. Поэтому эта планета и была выбрана в качестве вероятного…

– Ой, да не занудствуй, Быков, – зло рассмеялся Минин, запрыгивая на бортик стены. – А что там твой «Имперский статут» рассказывает нам о сикомэ?

– … без комментариев, – глубоко вздохнул оружейник, признавая правоту слов Толика.

Вждых! Тра-та-та-та-та!

Ближайшая к нам башня пулемётного комплекса плавно повернулась и дала длинную очередь в небо.

Не отрываясь от бинокля, Быков прошёл несколько шагов по стене, а затем спрятал его в карман белого халата и пожал плечами.

– Просто отпугнули.

Мне было ужасно любопытно, что же произошло на самом деле, но я понимал, что в Штаб нам не попасть (сейчас пропускной режим в крепости полностью в свои руки взяли особисты Борисыча), а больше получить достоверную информацию просто неоткуда. Однако, оказывается, я просто недооценивал своего товарища.

Уже через пятнадцать минут мы стояли в комнате отдыха Технического отдела на втором этаже и пили сладкий кофе с Аней Колесник, которая по секрету, мило улыбаясь Толику, рассказала, что ПВО, которая у нас оказывается имелась, засекла воздушный объект у границы наблюдения. Что это было такое неизвестно, но уж точно не птица, ибо тогда она должна быть размером не меньше дрона.

О произошедшем я думал всю дорого до школы. Потом было уже просто некогда, начались занятия, которые отнимали у меня много сил, хоть помаленьку я уже начал привыкать к роли педагога.

После работы решил наведаться в мастерскую. Давно не видел уже Борзова и Корнева, но, как оказалось, им было не до меня. Представляете, в нашей мастерской теперь работало сто двадцать человек! Вот это цифра. Работали в две смены без выходных. И чего они там только не собирали.

Встретил здесь пару-тройку своих одноклассников, которые с восторгом смотрели на меня, на мою форму, и пожимали руку. Я даже подумал, что они мне её оторвут.

Игоря на месте не было, он отсыпался, так как должен был выйти в ночную смену, а вот с Виталиком мы перекинулись парой слов. Именно от него я узнал, что мины, установленные Быковым и его сотрудниками, собирались в нашей мастерской, так же как и удивившие меня автоматические турели в виде столбиков, скрывающихся в земле при нанесении им урона. Кстати «Чунги-Чанги» они тоже собирали.

Выйдя из мастерской, я сел за единственный оставшийся столик возле закрытого кафе Басмача. Солнце никак не хотело покидать небо, и было ещё светло.

Мимо меня проходили люди, спешившие по своим делам. Много людей. Да нет, дела уже закончились, они шли домой к своим семьям. Вот мимо, улыбнувшись мне, со стаканчиком кофе и пончиком в руках, широко шагая, совсем не по-женски промаршировала тётя Анфиса, вот неспешно прошёл Иваныч (наверное, решил в гости к дочери и внучке сходить, обычно-то он ночевал прямо в Арсенале), стремительно, явно куда-то опаздывая, промчался Мамедов с букетом цветов. Это были наши…

– Последние спокойные деньки, – произнёс кто-то рядом со мной, будто снова прочитав мысли. Неужели Андрей Куницын такой предсказуемый?

Подняв голову, я увидел хозяина кафешки собственной персоной. Такой же как всегда, с белоснежным полотенцем на плече и непослушной курчавой чёрной бородой.

– Я думал вы в «Кремле», со своими танкистами.

– Взял сегодня выходной. Думаю, в последний раз, – пояснил тот, присаживаясь рядом. – Убраться надо, дела привести в порядок. Мало ли чего.

– Я мешаю?

– Нет, конечно, – сказал мужчина, блеснув голубыми глазами. – Сиди сколько хочешь.

Откуда-то на столе возникла стеклянная вазочка песочного печенья, два стакана чая с лимоном и кусочками сахара на маленьком белом фарфоровом блюдечке с медвежонком, забравшимся на ёлочку. Настоящий раритет. У нас вся посуда пластиковая.

– Люблю это место, поэтому и выбрал его для своего кафе, – сделал большой глоток из стакана Басмач.

– Почему?

– Оно живое, настоящее. Здесь всё время кто-то ходит, опаздывает, торопится. В общем, жизнь бьёт ключом. Сидишь вот так вот вечером и смотришь на прохожих, – мужчина говорил, строя из белых кубиков сахара башню, составляя их один на другой. – Пытаешься угадать, как у них всё сложилось.

– Как у всех, – сказал я, наслаждаясь крепким горячим чаем.

– Э, нет. У всех по-разному. Тут всё зависит от того какой выбор ты сделаешь. В жизни перед нами постоянно разворачиваются дороги, открываются перекрёстки. Куда свернёшь, так и проживёшь.

Башня из сахара рассыпалась, и кубики, выскочив из тарелки, покатились по столу. Один из них я поймал и вернул медвежонку.

Басмач тем временем продолжил:

– Не на кого пенять, если выбрал неправильно. Живи и терпи.

Он явно говорил о чём-то личном, даже интимном. Но в этом крепком сильном мужчине не было жалости к себе. Ни грамма. Скорее он смирился с тем, что произошло, и двигался вперёд.

Сумрак опустился на крепость. Мимо нас, торопясь, прошла молодая мамочка с малышом, тащившим в руке разноцветный мяч. Маленький грубиян скорчил нам рожу и показал язык. Мой собеседник искренне рассмеялся, утирая слёзы с глаз.

– Как-то это грустно. Жить и терпеть, – нарушил тишину я. – Мне так не нравится.

Слова словно падали в сгущавшуюся тьму, бесследно растворяясь в ней, от чего становилось не по себе.

– По-другому никак.

– А мы все? Вся колония? Я, мама, Ирка, Толик, Юлька, Светка, Игорь, Седов… все-все!? Мы тоже выбирали?

– Мы нет. Это сделали за нас.

Басмач стал неожиданно серьёзен, и глаза его словно заполыхали голубым огнём.

– Вот поэтому, завтра-послезавтра мы и должны выжить. Выжить любой ценой.

– Для чего? – спросил я, уже зная ответ на вопрос.

– Чтобы каждый мог сделать свой выбор.


Глава 28: Рекогносцировка

28 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

18 час 10 мин

– Руки, руки правильно держи! Отжиматься надо правильно! Локти назад уходят, а не в бока! – ворчал Минин, стоя надо мной со сложенными на груди руками.

– Да какая разница? – пыхтел я на шестом десятке. – Главное, чтобы грудью пола касаться и выпрямляться на руках полностью.

– Чего ты споришь? Огромная разница. Не надо создавать себе проблемы. По-твоему и тяжелее, и нагрузка не правильно распределяется. Гвардейцы бы тебе ногой под дых!

– Фух! Очень педагогично.

– Зато действенно.

Подсел я на физуху вместе с Толиком. Конкретно подсел. Всё свободное время, которого, кстати, у меня было не так чтобы сильно много, теперь посвящал физическим упражнениям. Наверное, хотел быть готовым ко всему.

Ни 26, ни 27 июня они не напали. Орда снизила скорость и дожидалась отставших, по крайней мере, так заявляла разведка. Минин, правда, сказал, что Анька (конечно же, по секрету) шепнула ему, что шаманы сбивают дроны и весьма успешно. Что ж, чем дольше их не будет, тем нам лучше. Каждый день – это кирпичик в нашу оборону. Не мои слова, Борисыча.

Обед закончился, и снова начались занятия. Наблюдая за работой пилотов парами и тройками, я думал о разговоре с Басмачом. О том выборе или даже выборах, которые каждый из нас делает. А потом мучается или нет, но всё равно сожалеет. Но ведь можно же выбрать правильно?

– Мамедов, не надо так резко поворачиваться к противнику,– произнёс я в гарнитуру. – Не опережай напарников. Синхронизируй действия с ними, и тогда у вас получится слитный залп. Хорошо?

– Вас понял, товарищ секунд-поручик, – раздалось у меня в ухе.

Капец, непривычно такое слышать. Но приятно.

Плаксин стоял тут же, рядом, с кружкой ароматного кофе и молчал. Молчал, не вмешивался, значит всё идёт нормально. С моими советами согласен.

А если даже выбрал неправильно? Потом же обязательно будут и другие перекрёстки. Кто знает, может, в конце концов, ты сможешь нащупать свою дорогу. Может, она даже будет лучше той, что пропустил? Да уж, очень сложно. Что-то подсказывает мне, что приходит это с опытом, которого у меня пока с гулькин нос. Хотя… выбор то делаешь в любом возрасте.

– Мезенцев, перестань крутить головой в разные стороны, смотри на монитор. Твоё внимание должно быть сосредоточено всё время в зелёной зоне, – автоматически прокомментировал я действия пилота из моего отряда. – Жёлтый цвет показывает, что маневр не верный. Оранжевый – опасный. Красный – сниму с машины.

А ещё я думал о том, что как же, наверное, страшно быть брошенным. Вот совсем недавно ты часть чего-то важного, огромного, того, за что готов жизнь отдать, без чего не мыслишь своё существование, строишь лучшее будущее и вдруг – РАЗ!.. ты один. И дело не только в том, что ты наедине со своими проблемами и просто страшно, что помощь не подоспеет, что не справишься… просто ты больше не часть целого, того мира в котором родился и для которого жил. Человеку страшно быть брошенным, а если это целая колония?

После работы я сходил в тир и пострелял немного. Серые стены, замершие, но готовые сорваться в любой момент силуэты мишеней, перемигивающиеся лампочки автоматов заряжания. Странно, но Минина здесь не было. И куда только он делся? За эти недели мне стало привычным, что Толик следовал везде за мной хвостиком. А тут вдруг раз и пропал. Набрал его номер, а он отключен.

Вернув дежурному оружие и неиспользованные патроны, я поплёлся домой, где, приняв душ, сразу лёг спать. А да, ещё выслушал очередные Иркины жалобы на какого-то Виталика, который круглый дурак, и смеётся над сестрой геройского секунд-поручика.

В 5.30 меня разбудил настойчивый сигнал коммуникатора. Ну, кто там ещё? Продрав глаза, я мазнул пальцем по экрану и, откашлявшись, ответил:

– Слушаю, Куницын.

– Это я Минин, – раздался из динамика хорошо знакомый голос.

– Привет, Толик. Ты куда вчера пропал?

– Потом объясню. Мигом собирайся, сейчас за тобой заеду.

– А что случилось? – спросил я, накрывая сползшим не пол одеялом сестру.

– Нас выбрали для рейда.

Хоть я и не разделял радости товарища, настроение моё сразу приподнялось. Нет, не из-за того, что не надо будет сегодня заниматься с пилотами… ну, может, совсем чуточку, скорее мне просто хотелось активных действий. Обожал состояние цейтнота. А то мысли всякие дурацкие в голову лезут.

Одевшись и умывшись, я выскочил на улицу, где меня и подобрал проезжавший мимо на миникаре Толик. Даже на идеально чистой дороге, он умудрился поднять пыль.

– А куда нас направляют? – улыбнулся я, запрыгивая на пассажирское место.

– Отправляют парней Снегиря, а мы идём как прикрытие, – пояснил Минин, ловко крутанув руль, выезжая с улицы Чуйкова, где я, собственно, и проживал, на улицу Румянцева.

– Мы – это кто?

– Ты, я, воображуля Киричанская и Светка.

– Светку взяли? – ещё один резкий поворот чуть не выбросил меня наружу. Мимо проносились рыночки, только-только открывшиеся для покупателей. Справа мигал иллюминацией кинотеатр, на фасаде которого сияла реклама старого-старого, но такого классного фильма «Брестская крепость».

– Ага. Так она же вчера вроде экзамен сдала?

– Сдала. Верно.

– Думаешь не готова? – внимательно посмотрел на меня товарищ, ещё больше прибавляя скорость на прямом участке между площадью Якова Студенникова и воротами Кремля. Из окна квартиры, где проживал Максимов, на нас гавкнул его «карманный монстр». Собака у него ещё ничего, но кошка – конченая дура.

– Да, нет, не думаю.

Уже через три минуты мы были в Арсенале, где нас ожидали шагоходы. Здесь же прямо напротив ворот выстроились девять машин Третьего Особого. Так называли отряд, которым руководил майор Снегирёв (да, уже майор).

Поприветствовав нас взмахом руки, Никита выпрыгнул из кабины шагохода и направился к нам.

Светка и Юлька были уже здесь и копались со своими машинами. Похлопав в ладони, чтобы привлечь наше внимание, майор без вступлений ввёл нас в курс дела:

– В общем, разведка докладывает, что орда в полутора днях пути от нас. Однако, парочка отрядов по десять-двенадцать сикомэ направилась в нашу сторону и скорее всего шныряет где-то в окрестностях. Возможно, в целях наблюдения…

– Или ещё какую каверзу замышляют, – вставил Минин.

Не обратив внимание на нарушение дисциплины, Снегирёв согласился с Толиком:

– Не исключаю такой возможности. Принято решение прочесать местность и в случае обнаружения уничтожить противника. Всё понятно?

– Так точно, товарищ майор! – дружно громыхнули мы.

Кивнув, Никита указал на длинный металлический стол у стены, на котором четырьмя кучками замерли доспехи.

– Знаю, что пилоты не привыкли находиться внутри машины в защитных костюмах, но на всякий случай вам придётся их надеть. К тому же это отечественные «Лисы», а не громоздкие «Росомахи». В них даже собственный климат-контроль есть.

Я просто был в шоке. Нам доверили новейшую броню, в которой ходили только старшие офицеры. Что это? Следствие важного задания или…

– Выступаем через десять минут. Вы в группе прикрытия. Старшая – Киричанская.

Мы покинули территорию крепости в строгом боевом построении и в следующие четыре часа внимательно прочёсывали местность. Лапы шагоходов оставляли следы в фиолетово-розовом грунте, с хрустом давя местные растения чем-то напоминающие наши кактусы. Вот только кактусы не пытались выстрелить в тебя иголками в отличие от местной флоры.

Время шло. Однако, ни приборы, ни дроны, отправленные вместе с нами, никаких следов противника не обнаружили. Компьютер моего шагохода старательно подмечал все особенности рельефа, впадины, холмы и лощины, занося всё это в память. Минин злился из-за того, что ничего интересного не происходило. Он наконец-то понял, что на серьёзную операцию нас бы не взяли (тем более с необстрелянной Светкой), это скорее было тренировкой по взаимодействию опытных пилотов и молодых, совсем недавно сдавших экзамен.

Кода мы вернулись в Арсенал и стянули с себя броню, товарищ со злостью бросил ботинок в стену.

– Это надо же так! Думал нам доверились, нас признали! А они просто позволили нам прогуляться за стену и всё! – со злостью бросил он, залпом осушая жестяную баночку сока.

– Ты что ничего не понял? – улыбнулась Светка, подмигивая мне.

– Чего не понял? – удивлённо уставился на меня Толик, накидывая на плечи рубаху с изображением красной звезды на спине.

- Мы участвовали в рекогносцировке местности.

– А для чего её делают? – вступила в разговор Юлька.

Минин некоторое время напряжённо думал, а затем, хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, произнёс долгое и протяжное:

– А-а-а-а-а!

А ведь, действительно мы отсканировали бортовыми компьютерами целый прямоугольник местности глубиной в два с половиной и шириной в шесть километров. И это явно было не просто так.

Уже засыпая, я вспомнил, что так и не спросил Толика, где он пропадал накануне.


Глава 29: В одиночку

30 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

22 час 20 мин

В спину что-то ударило и бабахнуло так, что меня выкинуло из окна словно пущенный в цель дротик в дартсе. Пролетев метров пять-шесть, я плашмя упал на землю, вспахав за собой приличных размеров борозду. Слава богу, что в защитном костюме (в конце концов, с третьего этажа вывалиться это гарантированный перелом) и, слава богу, что штурмовая винтовка всё ещё при мне.

Здание позади пылало и делало оно это как-то… странно. Стены плавились словно воск, стекая на землю крупными каплями, а черепица с крыши разлеталась в стороны острыми осколками с дробным треском, словно забытый на плите попкорн.

Дальнейшее события понеслись с такой скоростью, что описывать их спустя время, сейчас, очень сложно.

Встав на колени, я взглянул на виртуальный дисплей перед глазами и увидел, что "Лис" активировал медпомощь. Зелёная иконка в правом верхнем углу отчётливо помигивала, а звуковой сигнал раздражал слух после контузии. Без крайней необходимости хрен бы получил укол, а значит, приложило меня сильнее, чем я думал.

Вставай Куницын! Вставай! Лёгкая боль под рёбрами слева и резко забившееся от препарата сердце, простимулированное химической смесью, буквально заставили меня подорваться с земли и, вскинув винтовку, дать короткую очередь по рвавшимся на территорию школы сикомэ. На несколько мгновений они даже замешкались, ибо школьная ограда была хоть и не слишком серьёзным препятствием для отряда, но предлагала им только один вариант проникновения внутрь – через распахнутую калитку. Ворота открывались только с началом работы школы.

Тяжёлые пули убили первых трёх синекожих и отбросили их тела на бегущих следом. Мне удалось хорошо разглядеть как один из выстрелов буквально снёс половину лица одному из нападавших, а другой отстрелил руку от плеча, оставив держаться конечность только на сухожилии.

Шаг назад, ещё шаг, я всё продолжал стрелять, отступая к стене горящей школы и вот уже дюжина трупов у моих ног, а поток синекожих тел только-только начал протискиваться в распахнутую дверцу.

Как же так? А ведь так всё хорошо начиналось. Кто ж знал, что день рождение Максимова закончится бойней.

* * *

– Сегодня в семь. Договорились?

– Договорились. Буду.

На празднике у Вовы было многолюдно, шумно и весело. Мы будто специально не касались темы сикомэ и угрозы нависшей над нашей колонией. И знаете – это было здорово. Даже удалось забыться и расслабится. Мы делились своими мечтами, рассказывали дурацкие анекдоты, смеялись над бородой Быкова и кривлянием Игорька, даже договорились на выходные все вместе сходить ещё раз на «Брестскую крепость».

Дикую кошку заперли в отдельной комнате после того, как она, высунув лапу из-под стола, оцарапала Минину ногу. До конца вечера она жалостливо надрывалась за дверью.

Крепкие напитки были запрещены, продажа пива в магазинах не велась уже несколько недель, но у Максимова имелось про запас несколько бутылочек пивного напитка. Обычно я от таких вещей отказывался, но в этот раз решил расслабиться.

Бессонная ночь накануне да весь день во рту ни крошки (на обеде мы с Толиком спарринговали на заднем дворе школы) сыграли со мной злую шутку. От двух маленьких бутылок я опьянел. Минин, кстати, тоже, но он не парился и заснул прямо в кресле в чужой гостиной.

Не то, чтобы я был пьян, просто скорее немножко ножки заплетались, а голова стала тяжёлой. Не хотел, чтобы в таком состоянии меня видела мама, и поэтому решил отправиться сразу в школу. Благо ключ у меня был при себе. Всё равно утром на занятия. Чего время тратить?

Двадцать пять минут (или около того) бодрой прогулки, и вот я уже пересекаю поле, на котором мы проводим тренировки шагоходов, а впереди замаячила металлическая ограда и здание старой школы.

Устроился я прямо в классе на третьем этаже. ТТХ шагоходов у стены, и схема боя парами и тройками на доске. Сдвинул две парты, бросил под голову сумку с противогазом и сразу отрубился без сновидений.

Меня разбудил какой-то звук. Звук, выбивавшийся из обыденного звучания раннего утра.

Некоторое время, опешив, я сидел на парте, а потом выглянул в окно. В трёхстах метрах от меня, прямо в поле, что-то сверкнуло, потом ещё раз, раздался протяжный звук, перешедший в продолжительное гудение. Ущипнув себя (ну мало ли, вдруг ещё не проснулся полностью) я продолжал поедать глазами необъяснимое явление. Да только закончился этот цирк быстро. Что-то полыхнуло, и в пределах видимости возникла группа сикомэ. Их было пару дюжин, не меньше.

Но как им удалось? Крак! От удивления я забыл про осторожность, навалился на стекло, которое, треснув, вылетело в окно и, приземлившись на асфальт, разбилось на мелкие осколки. В утренней тиши это было подобно грому во время грозы.

Сикомэ повернули головы в мою сторону, а затем, замерев на секунду, словно прислушиваясь к приказу, одновременно бросились через поле к зданию школы. Отпрыгивая от окна, я увидел, что позади них неторопливо вышагивает силуэт с посохом. Шаман здесь! Шаман внутри крепости!

Я бросился к старенькому сейфу в углу кабинета и, вставив трясущейся рукой ключ в замочную скважину, распахнул дверцу. Внутри лежал подаренный мне Снегирёвым «Лис», штурмовая винтовка «Мономах» и пару гранат. Всё это добро я притащил накануне. Динамическую броню и табельное оружие планировал сегодня продемонстрировать новой партии курсантов, только позавчера зачисленных на пилотские курсы, а вот боевые гранаты были нужны мне для занятий с выпускниками.

Запрыгнув в костюм, я активировал его. Музыкальный аккорд из первой строчки гимна империи возвестил о том, что всё готово. Прицепив на пояс гранаты, я рванул из внутренностей сейфа за ремешок оружие и, расшвыривая в сторону стулья и столы, подлетел к окну.

Сикомэ уже подбегали к школе. Мне удалось сделать всего два одиночных выстрела, когда монитор замигал красным, показывая угрозу жизни. Да это и не удивительно – ко мне, оставляя за собой дымный чёрный след, летел огромный файербол. Выбежать из кабинета, спуститься по лестнице, ваш покорный слуга бы не успел, поэтому сделал единственную вещь, на которую был способен в тех условия. Какую? Выбил прикладом остатки стекла и перенёс ногу за оконный проем, намереваясь спрыгнуть вниз.

* * *

Взрыв гранаты разметал нападавших, раздирал их на части, отрывая конечности и пробивая тела. На несколько секунд даже монитор шлема перестал фиксировать картинку вокруг. Взрывной волной меня отбросила к раскалённой стене, но защита сработала как надо. Я видел, как по поверхности «Лиса» пробежало голубое сияние, и мелкие чешуйки, из которых состоял костюм, чуть-чуть приподнялись, отразив сгенерированным защитным полем большую часть осколков.

Сикомэ вопили от боли, истекали кровью, но увидев, что я всё ещё жив, дружно бросились на меня. Снова оказавшись в тесном кругу атакующих, я отстрелял до железки остатки магазина, а затем мысленно начал прощаться со всем, что мне дорого. Думаете, перед глазами пролетела вся жизнь? Мгновения превратились в замерший кинофильм? Ничего подобного! Я только вспомнил маму, будившую меня по утрам в школу, и почему-то пожалел, что не поцеловал Юльку в ответ. На большее просто не было времени.

Один из клинков сикомэ мелькнул перед лицом, другой туземец попытался вонзить в меня копье, умудрившись сцарапать краску с плеча, позади что-то орали гортанными чужими голосами…и тогда, тогда я бросил вторую, последнюю гранату. Прямо себе под ноги.

Взрыва я не услышал. Фильтры на шлеме сработали как надо и спасли слух. Исполинская сила подбросила меня в воздух, перевернув несколько раз как игрушку, а затем жестоко приложила о землю. Да так, что выбила из лёгких весь воздух.

* * *

– Ты как? Андрей, как себя чувствуешь? Да сними ты шлем? У него кровь из носа и ушей! Медика быстрее!

– Андрюха, ты держись, мы сейчас быстренько!

– Вот это да! Что за мясо?!

– Твою мать, как они здесь оказались? Это же поле! Поле! Как они прошли через наши посты?

– Может подкоп?

– Какой подкоп?! Всё же проверили. Карстовых пещер нет. Учёные клялись, что всё пучком.

– Ё-моё, Куницын шамана убил…

– Доктор?! Осмотрите его. Кажется контузия.

Рот был наполнен кислой, густой слюной. Я слышал голоса вокруг, но смотрел только в одну точку под ногами. Туда куда капала моя кровь, образуя в пыли маленькие кратеры тёмной влаги. Хочу домой, в свою кровать. Сознание свернулось в тёмную точку, и дальнейшее я не помню.


Глава 30: Снова в больнице

2 июня 2280 года

Коперник – 3. Крепость «Суворов»

20 час 12 мин

Муха остервенело билась в стекло, напрочь игнорируя распахнутую створку окна. И кто вообще привёз на Коперник – 3 мух? Зачем они здесь нужны? Насколько я знаю, большая часть груза была запакована в вакуумные упаковки. Разве личинки, если даже они каким-то чудом угодили в припасы и вещи колонистов, не должны были задохнуться?

– Ну, ты Куницын даёшь. Нехороший ты человек, – забросив ноги на мою кровать и засунув руки в карманы комбеза, сказал Толик. – Почему? Отвечаю. Все боевые нашивки и награды собрал. Поручика получил. Заметь, без меня! Монстр просто какой-то. Убивает сикомэ десятками, гранаты себе под ноги швыряет. Ну что тебе стоило меня растолкать? Пошли бы ночевать в школу вдвоём. Может, отбились бы от гадов и так, гранаты бы взрывать не пришлось.

Седевшая с другой стороны кровати Ирка, притворно цыкнула в ответ на слова Минина и продолжила старательно штриховать что-то карандашом на листке.

– Всё равно пришлось бы, – недовольно буркнул я.

– Ну, тогда бы вместе…

– Лежали бы здесь сейчас?!

Минин ещё глубже спрятал руки в карманы и нахмурился.

Опять эта палата, опять анализы, процедуры и расстроенная мама. Что-то я зачастил попадать в больницу. Вчера целый день снова провалялся без сознания. Контузия лёгкая, сотряс тоже ерундовый. С чего вдруг? Наверное, опять испугался, перенервничал. Девчонка! Чтобы сгладить резкий тон, сквозивший в моих ответах, я решил отвлечь товарища нейтральной темой.

– Что со школой?

Толик встал со стула и прошёлся мимо кровати.

– Нет больше школы. Сгорела как свечка.

– Жаль.

– Да чего жалеть? Для пилотских курсов сегодня к вечеру уже новую сварганят. Из специальных блоков и панелей. Ещё лучше будет и крепче.

– Эту школу ещё папа строил.

Ирка перестала рисовать и взглянула на меня. Я видел, как её кулачок крепко сжал карандаш, отчего пальцы сестры побледнели.

– Андрюха, ну чего ты? – товарищ тоже понял, что сморозил глупость. – Мы им отомстим. Не грусти.

– Школу-то уже не вернёшь.

– Эх, Минин, Минин, – произнесла Ирка, надув губки. – Ничего-то ты не понимаешь.

– Ты бы это… пошла шоколадку купила что ли, – вскинулся Толик. – Не стоит слушать разговоры взрослых дяденек.

Сейчас будет буря. И возможно даже гром. Ирка нахмурилась, подбоченилась и, склонив голову набок, тихим шипящим тоном произнесла:

– Слушай, взрослый дяденька, ты бы это… вёл себя попроще, а то я лично знаю главрача и могу удалить тебя из палаты больного.

– Наглая.