2001 год. Москва
Месяц назад Октябрине Сергеевне Илларионовой исполнилось семьдесят семь лет. Возраст давал о себе знать всё чаще и чаще. Вот и сегодня Октябрина Сергеевна почувствовала сильную головную боль, снова появилось онемение на правой половине лица и затруднение речи. Женщина приняла таблетку адельфана, потом выпила валокардин.
После такого курса самолечения Октябрина Сергеевна минут тридцать терпеливо ждала улучшения, но головная боль ничуть не уменьшилась, а онемение прошло лишь частично. Пришлось вызывать скорую медицинскую помощь.
Доктор внимательно выслушал старушку, измерил у неё артериальное давление и поставил диагноз: Гипертоническая болезнь, преходящее нарушение мозгового кровообращения.
– Давление у вас 200 на 120.
– Чувствую, что повысилось, – согласилась женщина.
– Октябрина Сергеевна, я предлагаю вам прямо сейчас поехать в стационар…
– Только не в больницу.
Доктор был молод и совершенно искренне старался помочь больному человеку:
– Но это очень серьезно.
– Нет, молодой человек, в больницу я не поеду.
– Октябрина Сергеевна, давление мы вам сможем понизить и в домашних условиях, но эпизод онемения на лице и затруднения речи, говорит о нарушении мозгового кровообращения. Это гораздо опаснее гипертонического криза.
– Дома останусь, – категорично заявила больная.
– Вы живете одна?
– Да.
– Тем более, очень опасно оставаться.
– Старость, молодой человек, не вылечить.
– Ваше право, но я должен написать, что вы отказались.
– Пишите, пишите, я распишусь…
Медицинская сестра сделала назначенные врачом инъекции. Минут через десять доктор перемерил давление и произнес:
– 160 на 90. Снизилось до ваших рабочих цифр.
– Вот и хорошо, спасибо вам голубчик…
– Октябрина Сергеевна, ещё раз предлагаю поехать в стационар. Там проведут полный курс лечения.
– Нет. Незачем мне больничную койку занимать, – ответила женщина.
Соседку и почти ровесницу Октябрины Сергеевны звали Виктория Алексеевна Царева. Она зашла проведать Октябрину Сергеевну в тот же день вечером. Жили пенсионерки на одном этаже.
– Вика, заходи. Очень хорошо, что ты заглянула, – Октябрина Сергеевна была рада визиту своей подруги.
Виктория Алексеевна шаркающей походкой прошла в комнату, медленно опустилась на стул, придирчиво посмотрела на хозяйку квартиры и спросила:
– Какие новости?
– Опять вызывала скорую.
– Снова был криз?
– На этот раз врач сказал, что ещё и нарушение кровообращения в мозге.
– Инсульт?
– Наверное. Такой молодой доктор, очень уж он хотел меня в больницу госпитализировать.
– Значит, надо было соглашаться.
– Ну, кому я нужна, Вика? Я теперь только одного и хочу – дома умереть. Что бы не мучиться, и других не мучить.
– Глупости, сейчас столько лекарств от гипертонии…
– Давай, сегодня о болячках не будем, – предложила Октябрина Сергеевна.
– Давай не будем, – согласилась Виктория Алексеевна. – Хотя я совершенно не представляю о чем ещё можно говорить в нашем возрасте.
– Подожди… – с этими словами хозяйка квартиры вышла из комнаты и довольно быстро вернулась, держа в руках что-то завернутое в грубую ткань. – Я хочу тебе кое-что показать.
Октябрина Сергеевна развернула самую обыкновенную мешковину и достала из неё картонную коробку.
– Сокровища в мешке? – улыбнулась Виктория Алексеевна Царева.
– Ты угадала, – серьезным тоном ответила Октябрина Сергеевна, открыла коробку и высыпала её содержимое на стол.
Виктория Алексеевна нагнула голову, несколько секунд молча рассматривала ювелирные изделия из золота и серебра с драгоценными камнями, а потом по театральному всплеснула руками:
– Октябрина, это же огромное богатство…
– Конечно.
– И это всё твоё?
– Да.
– Я глазам своим не верю.
– Напрасно.
– И ты… имея такое… вот так… жила все годы?
– Досталось мне это по наследству, поздно, когда уже муж умер. От тетки, которая жила во Львове.
– Лучше, конечно же, на одну пенсию перебиваться.
– Вначале думала на черный день.
– Тут не на черный день, а на черный год хватит.
– Последние годы и запросов то у меня не стало, да и боялась я…
– А теперь? – спросила Виктория Алексеевна.
– Теперь надо мне определяться.
– И как ты собираешься определяться с таким богатством?
– В Нижнем Новгороде у меня двоюродная сестра живет, ей после смерти я оставлю свою приватизированную квартиру, а в Екатеринбурге – племянница, вот ей я и хочу передать все эти вещи.
– Сколько лет-то племяннице?
– Взрослая уже. Лет тридцать.
– Она хоть знает, что у неё тетка есть?
– Знает. На праздники всегда открытки присылала.
– Ну, раз открытки присылала…
– Я так подумала, мне это от тетки досталось по воле случая, пусть теперь также к моей племяннице перейдет.
– Октябрина, тебе решать, что и кому.
– Не в могилу же мне это уносить…
– Опять ты о грустном.
– В нашем с тобой возрасте оставаться оптимистом довольно странно. Все равно вскрытия не избежать.
– Но и живьем себя хоронить не стоит.
– Вика, на днях я планирую оформить все.
– Оформляй.
– Посоветуюсь, как лучше составить завещание, а тебе это говорю, потому что квартира никуда не денется, а вот коробку я храню… Пойдем покажу тебе на всякий случай… Ты будешь знать, где она лежит… Ты о ней потом и расскажешь моей племяннице… Тебе я верю.