Сегодня вечером меня спасла скорее удача, нежели здравый смысл. Новости от отца появились как раз в тот момент, когда я уже собиралась сесть в машину, чтобы добраться до Лиона. По дороге домой меня никто не остановил, хотя несовершеннолетняя девушка за рулем определенно являлась веским поводом для этого. На такой случай у меня были поддельные водительские права, которые папа подарил мне на прошлое Рождество. Это была одна из немногих поблажек, которыми располагали я и мои братья с сестрами. В конце концов, все мы уже не первое десятилетие уверенно водили машину, просто выглядели недостаточно взрослыми для этого.
Я припарковала свой «Volvo» на подъездной дорожке и достала из багажника пакеты с покупками, подтверждающие мое алиби. Шопинг без соответствующего улова был бы крайне неправдоподобным. В конце концов, если собираешься провернуть какую-то аферу, то все детали важны.
Моя мать уже ждала у входа. В нетерпении она вцепилась пальцами в свой кардиган. Впрочем, ее стиль – это единственное, что выглядело в ней женственно в классическом понимании этого слова. В остальном же она была высокой, обладала холодным характером и жестким нравом. Полная противоположность типичного образа матери. Она поднимала тяжести, бегала каждый день по два часа и почти никогда не улыбалась. Хоть убей, но я не могла бы припомнить, чтобы моя мать когда-либо была беззаботной. Даже сейчас она просто кивнула мне: ни объятий, ничего в этом духе не было. Она просто не спускала глаз с ночной подъездной дорожки и заперла дверь, как только я вошла в дом.
– Ма-а-айя-я! – моя младшая сестра Анни с грохотом сбежала вниз по лестнице и затормозила лишь в паре сантиметров от меня. – Ты купила мне что-нибудь?
Она смотрела на меня своими светло-карими глазами с нетерпением, словно я была сказочной феей, что могла исполнить все ее желания. Мне с трудом удалось сдержать улыбку. Хоть Анни через десять дней и исполнялось сто пять лет, она не утратила свою беззаботность. На самом деле Анни должна была выглядеть на тринадцать, но своим поведением больше походила на одиннадцатилетнюю.
– Может быть, – сказала я заговорщицким тоном и потянула ее за карамельного оттенка косичку. – А может, и нет. Думаю, тебе следует набраться терпения.
Анни скорчила гримасу и недовольно скрестила свои маленькие ручки на груди.
– Я говорю не о подарке на день рождения. Ты всегда мне что-то покупаешь, когда ездишь в город, – сказала она, а тем временем ее милое личико становилось все более разочарованным. Этого было достаточно, чтобы очаровать меня и заставить сдаться. Тем более я знала, что Анни не использовала свое обаяние в корыстных целях. Поэтому я любила ее всем сердцем.
– Может быть, у меня все же есть кое-что для тебя.
Я порылась в одном из своих пакетов и вытащила новый выпуск ее любимого журнала о лошадях. Затем прозвучал короткий писк, Анни крепко обняла меня и устремилась вместе с журналом вверх по лестнице.
– Тебе не следует так ее баловать, – раскритиковала меня мама. Это прозвучало не столько сердито, сколько даже безразлично. Как обычно. Как обычно, я проигнорировала ее, а затем спросила:
– А Дженни уже вернулась?
Моя старшая сестра хотела переночевать у подруги сегодня, но после всей этой шумихи со сработавшей ловушкой она тоже должна была вернуться домой.
– Нет. Она не отвечает на звонки.
Это меня совсем не удивило. В отличие от моей матери, я знала, что ее новую подругу зовут Пауль и что на самом деле это горячий скейтер, которого Дженни закадрила в первый школьный день в Лионе.
– Наверняка с ней все хорошо, – попыталась я прикрыть свою сестру. Моя мать безразлично кивнула и затянула потуже свои блондинистые волосы, собранные в конский хвост.
– Да. По крайней мере, она мне написала, но без последствий я этого не оставлю.
Мне с трудом удалось подавить стон. И не только потому, что я считала наказание нецелесообразным. Просто это означало, что следующие недели мне придется постоянно наблюдать и терпеть Дженни в плохом настроении.
– Поужинаем, когда вернутся остальные, – более-менее гладко мама попыталась сменить тему. – Отнеси свои вещи наверх и сложи их. Не хочу, чтобы пакеты снова валялись тут целыми днями.
Вздохнув, я сделала то, что она сказала. В теории мама права. На практике же я бы хотела иногда ощущать немного меньше контроля и чуточку больше теплого отношения. Но ничего бы все равно не изменилось.
Моя комната находилась на втором этаже особняка. Раньше это поместье принадлежало какому-то барону, если верить интернету. Теперь же отсюда управлялась винодельня. Все поместье источало определенный домашний шарм, но я уже давно нигде не чувствовала себя как дома. Точно так же давно я прекратила задавать вопросы, на которые бы все равно не получила ответа. Это относилось и к вещам, изменить которые мне было не под силу.
Я вошла в свою комнату и поставила пакеты в шкаф, не распаковывая, скинула обувь в специальный «обувной угол» и заперла дверь, затем включила свой плейлист «Никогда не сдавайся» и рухнула на кровать к ноутбуку. После введения пароля на мониторе тут же засветились результаты запроса о лейкемии. С тяжелым сердцем я закрыла все вкладки и наткнулась на статью о хеттской мифологии, которую изучала до того, как болезнь Зои стала для меня приоритетом. Плюс ко всему, на YouTube вышло видео под названием «Секрет кофейного зерна». Затем возник мой рабочий стол, заваленный файлами, на заставке которого была балерина в наушниках.
Все это довольно емко описывало мою жизнь: а) я зависима от музыки и б) к сожалению, та еще неряха; в) мне нравились библиотеки, а последние тридцать лет еще и интернет, потому что мои вопросы там не вызывали ни у кого недовольства; г) при наличии достаточного количества свободного времени, скуки и отсутствии социальных контактов даже самые абсурдные хобби могут показаться вам интересными. В данный момент я загорелась темой обжарки кофе, потому что уже чего только не перепробовала. Многие мои увлечения, к сожалению, не увенчались успехом – например, пчеловодство. К другим вещам я теряла интерес действительно быстро, как это было с моим травяным садом или гончарным делом. Но тем не менее во многие хобби я окуналась с головой. Отсюда вытекает еще один пункт: д) всю жизнь у меня была страсть к танцам – балет, джаз, хип-хоп, что угодно.
Внезапно послышался грохот. Кто-то что-то прокричал – это был голос моего отца. Они вернулись! Я подпрыгнула и побежала вниз по лестнице. От того, что они скажут, зависело, должны мы будем скоро снова переезжать или нет. Честно говоря, мне было все равно. Что же меня на самом деле очень интересовало, так это все факты, которые имели отношение к нам: медленное старение, сила слова и хаос. Ничего мне не хотелось так, как узнать наконец, кем же я являлась на самом деле.
Но внизу меня ожидало нечто, отчего мороз бежал по коже. Оба моих старших брата, Ник и Адам, выглядели так, словно их жестоко потрепали в драке. Опухшие скулы, синяки, кровоточащие носы, разбитые губы. Между братьями повис высокий мужчина в черной одежде. Если Ник и Адам снова не поссорились, то, судя по всему, тот мужчина был причиной их состояния. Они связали ему руки за спиной. На голове у того был грубый холщовый мешок, так что лица незнакомца не было видно. Но я ни секунды не сомневалась в том, что его бездонные глаза были полны безумия.
– Вы привели сюда одного из перевертышей хаоса? – с трудом проговорила я в ужасе.
– Он не перевертыш, – рыкнул Ник в мою сторону. Его обычно стильно уложенный конский хвост сейчас напоминал скорее растрепанный веник, черные прутья которого торчали во все стороны. Я бросила на него недоверчивый взгляд:
– Что? Но ведь…
– Хватит! – крикнул мой отец. Его голос пронзил комнату, словно кнут. Отвратительное ползущее чувство появилось под моей кожей. – Отведите пленника в подвал. И никаких вопросов после. Забудьте о нем. В лесу мы нашли и убили одного перевертыша хаоса. Больше ничего вам знать не нужно.
Я почувствовала, как мои мысли прогнулись под натиском его слов и уже были готовы принять эту новую реальность. Нельзя было этого допустить! То, что происходило сейчас, было очень важным. Мы еще никогда не брали никого в плен. По крайней мере, я не могла ничего подобного вспомнить.
Против воли ноги понесли меня вверх по лестнице. Нет, нет, нет!
«…Туман и яркий свет луны…»
Я начала напевать одну мелодию в своей голове. Она всегда помогала мне сконцентрироваться на чем-то важном.
Не забыть! Пленник! В нашем подвале!
«…маленький шаг… в звездную ночь…»
Под эту детскую песенку я танцевала, когда мне было одиннадцать. Мое первое и последнее выступление в качестве балерины. И мне так нравился мой костюм снежинки.
«…верхом на звезде можешь ты… от забот отправиться прочь…»
Родители хотели отговорить меня от выступления. Это был первый раз, когда мне удалось подавить воздействие силы слова.
«…прилетишь ты в место, где впредь… все мечты станут реальностью…»
С тех пор эта песня была напоминанием о том, что я могу им противостоять.
«…ведь если сильно этого захотеть…»
Нельзя было об этом забывать, нельзя было отступаться! В подвале пленник!
«…все желания исполняются».
Мои ноги остановились. Они снова были под моим контролем, но я все равно продолжила подниматься наверх, словно зомби. Если бы родители поняли, что у меня получается противостоять их силе принуждения, то они нашли бы другой способ удержать меня от поиска правды. Вне поля их зрения я присела на корточки и прижала ухо к лестничным перилам. Нужно было узнать, почему все были так взволнованы. Здесь происходило что-то грандиозное, а я была сыта по горло второстепенной ролью недееспособного балласта с промытыми мозгами.
Скрипнула тяжелая дверь винного подвала. Мои братья отвели пленного вниз. После этого они ничего не вспомнят. К сожалению, Адам и Ник слишком легко поддавались влиянию.
– Откуда он здесь? – прошипела моя мать.
– Я не знаю. Но судя, по его способностям, он определенно не человек, – мой отец вздохнул, словно поежившись от боли. Неудивительно, ведь он тоже был ранен. – Мы втроем никак не могли с ним совладать.
– Воин? – осведомилась мама. Судя по всему, выражение лица папы было весьма красноречиво, потому что она фыркнула, затем последовал грохот, словно моя мать пнула что-то. Мне очень хотелось рискнуть подойти поближе, чтобы за ними понаблюдать, но я побоялась. – Он использовал свою волю? – спрашивала она дальше.
– Нет, – мрачно прозвучал ответ. – Возможно, он не хотел навлечь на себя хаос. Кроме того, он наверняка знал, что дом защищен барьерами. Так что нам следует быть осторожными.
Снова заскрипела дверь подвала. Я услышала шаги моих братьев и мигом поднялась выше по лестнице. Адам и Ник должны были пойти каждый в свою комнату на первом этаже и при удачном стечении обстоятельств не заметить меня.
– Мальчики, вы сегодня очень постарались с этим перевертышем, – прокричала моя мать им вслед. – Ужин через полчаса, а пока сходите в душ.
– Да, хорошо, – пробасил Адам. А я снова могла лишь наблюдать за тем, как родители врут нам. Уверена, они любили нас, но со всеми этими манипуляциями они облажались по полной программе. Стоило братьям закрыть двери их комнат, как моя мать снова понизила голос:
– Можем ли мы рискнуть, допросив его?
– Мы должны это сделать, – решил мой отец. – И лучше допросить его сейчас. Я зайду внутрь, а ты проследишь за каждым словом. В случае необходимости ты знаешь, что делать.
– Ну хорошо.
Они зашевелились и заставили меня понервничать, спугнув с лестницы. Какого черта здесь творилось? Мои отец и братья были далеко не простыми соперниками. Конечно, мы не супергерои, но устройство нашего тела более совершенно, чем у обычных людей. Кроме того, парни тренировались почти каждый день. Что за человек мог совладать со всеми тремя одновременно? «Воин», как предположила моя мать? Что это значило?
Осознав свое бессилие, я решила вернуться в комнату. На самом деле мне бы следовало проследить за родителями до подвала, но испытывать сегодня удачу больше не хотелось. Я заперла дверь и села на колени перед кроватью, чтобы вытащить оттуда старый чемодан. Это было мое совершенно особенное сокровище. Со всеми этими переездами очень много вещей потерялось, а что-то непременно приходилось просто оставлять. Но этот чемодан всегда был со мой. Кроме того, маленький замок на нем давал мне ощущение какого-то личного пространства. На моей шее висела цепочка, на которой болтался медный ключик от этого замка. Я открыла чемодан и подняла его крышку вверх. Здесь нашлось место всему, что было мне так дорого. Мои первые пуанты, которые уже стали слишком малы и изношены, чтобы ими пользоваться. Старый снежный шар из Москвы. Музыкальная шкатулка из Дублина с мелодией, которую я напевала, чтобы вернуть контроль над своими действиями. Пара моих любимых книг. Плюшевый заяц, которого мне подарил Адам в день, когда мы переезжали в первый раз. Два билета в кино с моего первого и лучшего свидания. Забавная статуэтка Будды из Бангкока, напоминающая мне о том, что нужно всегда смотреть на ситуацию спокойно. И, конечно же, пара фотографий моей семьи, которые я украла, прежде чем папа сжег их. Так много воспоминаний за последние сто лет. Но сейчас мне был нужен блокнот в кожаном переплете. Туда я записывала все, что узнавала о себе, включая различные эксперименты. Кое-что из этого вызывало теперь лишь улыбку. Например, мои исследования полнолуния или попытка выпить кровь, чтобы убедиться, что ни я, ни моя семья не являлись вампирами. Мы также не могли исполнить любое желание, наши голоса не очаровывали моряков, и пристрастий к драгоценным вещам у нас тоже не было. Хотя в отношении моей сестры Дженни я порой не была уверена. Как только все известные мне мифические существа были исключены, следовало искать новые. Я изучала зарубежную мифологию и древние документы. Судя по многочисленным красным крестикам в верхнем углу каждой страницы, все это не имело никакого успеха.
Я пролистала блокнот до самого конца. Там было все, что мне в той или иной степени тайно удалось узнать через родителей.
– Не смотреть слишком долго в вихрь хаоса!
– Избегать: драки, несчастные случаи, нападения, дуэли, поля сражений, кладбища, больницы, лазареты, дома престарелых.
– Хаос преследует нас, когда мы себя выдаем. Но не дома. Почему? Из-за барьеров? Что это?
– Перевертыши хаоса – с м е р т ь!
– Со временем мы все медленнее стареем.
– Полиглотство у нас в крови.
– Я не должна танцевать на публике, потому что нам нельзя выделяться.
– Мои родители манипулируют мной и моими братьями и сестрами.
– Сила слова вызывает неприятное чувство. В большинстве случаев. Дополнение: иногда больше, иногда меньше. Дополнение № 2: иногда совсем нет. Я так думаю. Доказательств нет.
– Я сильнее обычных мальчиков в моем классе. Дополнение: и быстрее.
– Никто из нас никогда не болел. Такое возможно?
– Члены моей семьи не похожи между собой. Мы и в самом деле родственники?
– Я должна прекратить задавать вопросы.
– Папа сказал, что туман рассеивается. (Вообще-то, я должна была забыть об этом.)
– Мои родители получают послания. От кого? (Я тайно подсмотрела.)
– Мама говорит, что во всем виновато восстание. (Вообще-то, я должна была забыть об этом.)
– Мои родители хотят домой. Где это? (Я их подслушала.)
Вздохнув, я достала из чемодана ручку и написала в блокноте:
– У нас есть пленный, он не перевертыш. (Вообще-то, я должна была забыть об этом.)
– Мои родители думают, что он «воин». (Я их подслушала.)
Я размышляла о том, стоит ли еще написать что-то о мужчине из больницы, когда услышала тихий шорох. Подняв голову, я едва не заработала сердечный приступ, потому что, несмотря на запертую дверь, в углу комнаты стоял маленький мальчик со светлыми волосами.
– Мо! – мне пришлось прижать руку к своей груди, чтобы угомонить бешеный пульс. – Не пугай меня так!
У моего младшего брата был талант бесшумно передвигаться. Но я и не думала, что он может ходить сквозь стены.
– Как ты сюда попал?
Пока он виновато жевал свою нижнюю губу, я положила блокнот в чемодан и затолкала его обратно под кровать. После этого Мо все еще не решил, что ответить. Он крепко вцепился в свой блокнот для рисования, который в его руках выглядел слишком большим.
– Там кто-то есть, – пропищал он так тихо, что мне едва удавалось расслышать его. Я удивленно нахмурилась. Обычно Мо не разговаривал, но когда все же говорил, это было для него чрезвычайно важно. В тот момент он выглядел растерянно. И это в свою очередь беспокоило меня. Я подошла к нему и присела таким образом, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– Где этот кто-то? – спросила я и пристально посмотрела в его изумрудного цвета глаза. Для родителей Мо был проблемным ребенком. Где бы мы ни жили, они постоянно отправляли его к новому психологу, которому, разумеется, предварительно промывали мозги. Они не понимали, что с их младшим сыном все в полном порядке. Он просто неохотно разговаривал и смотрел на мир иными глазами, нежели мы. Жизнь Мо состояла из цветов и форм, а не из слов. Но это не означало, что у него задержки в развитии.
Мо указал пальцем на пол. Теперь я понимала, что он пытался мне сказать.
– Ты имеешь в виду незнакомца в подвале, с которым сейчас мама и папа? – он кивнул и еще крепче вцепился в свой блокнот. Так, значит, Мо тоже его видел. Неудивительно, что он чувствовал себя не в своей тарелке. Мо тяжело привыкал к изменениям в его окружении, поэтому каждый переезд был для него настоящей пыткой.
– Меня он тоже пугает, – заверила я своего брата. – Но он не может ничего нам сделать.
Мне так часто хотелось обнять его, но я знала, что Мо это не нравится. Вместо этого я попыталась его отвлечь рисунками. Мой младший брат показывал их не каждому. На самом деле, только мне. Как раз об этом я хотела его попросить, когда заметила, что с ним что-то было не так.
– Где твоя коробка для карандашей? – он никогда не оставлял свои карандаши с блокнотом и везде таскал их с собой. Мо жевал свою нижнюю губу. Казалось, что он был почти в отчаянии.
– Он видел меня, – прошептал Мо. – Казалось, слова совсем не хотели покидать его рот. – А потом я убежал.
– Кто видел тебя? – спросила я более обеспокоенно. – Тот незнакомец?
Мо кивнул, и его волнение окончательно передалось мне. Я думала, что мой брат просто заметил присутствие чужака в доме. Мо часто забивался в какой-нибудь угол и сидел там смирно, так что его не замечали или вовсе забывали о нем. Но у пленника был мешок на голове. Единственным местом, где чужак мог увидеть моего брата было…
– В подвале?
Снова кивок. О боже. Что Мо искал в подвале? И главный вопрос: как он попал туда и вышел обратно, оставшись незамеченным родителями? И тогда у меня словно завеса с глаз спала.
– Там внизу твоя лисья нора?
Так Мо называл свое убежище. Логово, что он искал и отстраивал в каждом новом доме. Там ему никто не мешал, и он мог спокойно рисовать. Иногда это была просто кладовка, иногда чердак или большой шкаф.
Я почувствовала, что мое сердце забилось чаще, когда Мо еще раз кивнул и выглядел при этом крайне несчастным. Его положение открыло для меня прекрасную возможность. На самом деле я должна была чувствовать себя плохо, но в тот момент у меня не получалось думать ни о чем другом, кроме как об ответах, что ждали внизу в подвале.
Я улыбнулась Мо и успокоила свою совесть тем, что это была беспроигрышная ситуация.
– Давай я принесу твои карандаши? Только покажи мне, как попасть в твою лисью нору.
За очками Мо (в которых не было необходимости, они просто очень нравились ему) я увидела его детское личико. Он схватил меня за руку и потащил к моему стенному шкафу. Точнее, Мо потащил меня вовнутрь. Мой брат пробирался к задней стенке сквозь одежду и пакеты. Весь шкаф был собран из старых деревянных панелей. Я начала подозревать, к чему это вело и как он передвигался по нашему новому дому. Это подозрение подтвердилось, когда Мо нажал на вырезанную из дерева розу в стене. Ничего себе. Это было жутко. Крайне жутко. Не будь мне так чертовски любопытно, и десять лошадей не смогли бы затащить меня в эту темную пустоту. Кроме того, я уже не была уверена, захочется ли мне когда-либо снова спать в этой комнате. Я уже упоминала, что это жутко?
Мо проскользнул через узкий проход и, несмотря на мое миниатюрное телосложение, я должна была пригнуться, чтобы последовать за ним. Тьма пахла сухостью и старой пылью. Я осторожно поднялась, но тут же пожалела об этом, потому что запуталась в огромном количестве паутины. Только благодаря железному самоконтролю мне удалось подавить крик. Я ненавижу пауков, и одна только мысль о том, сколько их кишело в темноте, вызывала у меня дикое отвращение.
Мо вел меня дальше. Если я правильно сориентировалась, то мы находились прямо за стенами коридора недалеко от лестницы. Через стыки деревянных панелей проходило достаточно света, чтобы можно было не терять из виду маленький силуэт моего брата. Он передвигался совершенно бесшумно. Без понятия, как Мо это делал. У меня же было чувство, что каждый мой шаг сопровождался скрипом.
Он остановился и отпустил мою руку. Мгновение спустя мой брат уполз вниз в вертикальную шахту, которая была явно не предназначена для людей. Старый камин? Бельевая шахта? Или там раньше был кухонный лифт? Стиснув зубы, я отправилась следом за Мо. Мои руки коснулись чего-то отвратительного. Я предпочла не представлять себе, что там могло поселиться на этой кирпичной стене. Два этажа спустя мои ноги внезапно повисли в воздухе. В панике я уцепилась за пару торчащих кирпичей. Шахта все не кончалась.
Послышался шепот Мо:
– Лестница.
Лестница? Мои ноги принялась ощупывать пустое пространство подо мной. И в самом деле, я наткнулась на что-то твердое. Боже! И это все разведал мой младший брат в одиночку?
Деревянная лестница грозно зашаталась, но мне удалось спуститься вниз. Теперь я стояла в длинном узком помещении подвала. Здесь, внизу, было холодно и пахло затхлостью. Внутрь попадало немного света сквозь стеклянные кирпичи прямо под крышей. Мо стоял, словно вкопанный, и смотрел в темноту в другом конце подвала.
– Это там? – спросила я приглушенным голосом.
Мо не реагировал и продолжал таращиться в темноту. Мне стало ясно, что он очень боится.
– Знаешь что? – сказала я тихо. – Здесь я уже сориентируюсь сама. Как ты смотришь на то, чтобы подождать в моей комнате?
Повторять дважды не пришлось. Очевидно, Мо почувствовал облегчение. Он выглядел благодарным. Таким я его видела крайне редко. Быстро, словно маленький лисенок, он взобрался вверх по лестнице и исчез в кирпичной шахте. На какое-то мгновение я подумала о том, чтобы последовать за ним. Но, возможно, где-то там, в темноте, меня ожидали ответы на все вопросы. Так что я подавила свое нежелание и пошла дальше.
Становилось все мрачнее. Я вытянула руки перед собой, чтобы нечаянно не натолкнуться на что-то. Спустя какое-то время мои ладони коснулись грубого камня. Угол. Медленно ощупывая стену дальше, я еще дважды свернула в этом узком пространстве, прежде чем услышала странный шум. Затем появился приглушенный свет. Камень постепенно снова перешел в дерево. Но теперь оно было не отшлифованным и без резьбы. Это были грубые доски – небрежно прибитые с расщелинами, сквозь которые можно было спокойно просунуть палец. Задняя стена винного шкафа. Сквозь стекло хранимых бутылок распространялся свет, который погружал скрытый проход в золотисто-зеленоватое сияние. На полу лежала подушка, а повсюду на стенах висели рисунки и наброски природы, людей и предметов. У меня перехватило дыхание, когда я в который раз осознала, насколько талантлив был мой младший брат. Так вот как выглядела лисья нора. Неудивительно, что ему нравилось здесь рисовать. Несмотря на большое количество пыли, тут было действительно уютно.
– Начнем еще раз сначала, – прозвучал голос моего отца. Я вздрогнула, потому что в этом голосе чувствовалось столько отвращения, что я буквально физически ощутила всю его ненависть. – И на этот раз обойдемся без твоего высокомерия. Итак, кто тебя прислал?
Я заглянула в одну из щелей и увидела волосы моего отца орехового цвета. По крайней мере, на мгновение, потому что его слабо освещенный силуэт раздраженно метался из стороны в сторону, то исчезая из моего поля зрения, то появляясь снова. Казалось, что он в ярости. Таким разъяренным я видела его лишь однажды, когда мой самый старший брат Адам поставил его перед фактом, что он влюбился и хочет съехать.
Мягкий смех заставил пыльный воздух вибрировать. Это был чертовски устрашающий шум, глубокий и ясный – больше, чем просто пугающий. Определенно не то, что я ожидала от пленника.
Как можно тише я постаралась отыскать точку обзора получше. Мне нужно было узнать, как выглядел человек, которому принадлежит этот смех. Но, как бы я ни старалась, нормально разглядеть незнакомца мне не удавалось. Винные бочки, бутылки и даже хрупкое дерево полки, что предоставила мне возможность наблюдать за ситуацией через расщелины, кажется, сговорились против моего любопытства. Я всего лишь могла видеть, что пленник сидел на коленях спиной ко мне. Его запястья повисли, закованные в тяжелые цепи, которые были натянуты вокруг двух массивных колонн. Казалось, что, если их затянуть немного туже, ему оторвет руки.
Пленник внезапно захрипел, корчась в цепях. Когда мой отец стал подходить все ближе к чужаку, я в ужасе зажала свой рот ладонью. Это был не первый раз, когда я видела его готовым кого-то избить. В конце концов, папа довольно часто не щадил моих братьев во время тренировок. Но здесь и сейчас было другое. Это было жестоко и рассчитано лишь на то, чтобы причинить как можно больше боли. Через какое-то время он схватил пленника за рыжие волосы и заставил наклонить голову. Я была глубоко потрясена ледяным триумфом в его голосе.
– Как думаешь, сколько ты еще выдержишь?
Вновь раздался тот жуткий смех, но на этот раз он был слабее из-за сбившегося дыхания.
– А я уже и забыл, как я вас, золотых воинов, терпеть не могу.
Слова незнакомца заставили моего отца застыть. Его лицо превратилось в злобную гримасу. Он ударил. Ударил с такой силой, что его волосы, обычно аккуратно уложенные по пробору, теперь растрепались в разные стороны.
– Кто тебя прислал? – прокричал он, пока его кулаки колотили незнакомца. На его светлую рубашку брызнула кровь. Мне пришлось закрыть глаза, потому что я не выносила этого зрелища. Как мой отец мог настолько потерять самообладание?
Между ударами голос незнакомца внезапно пронзил подвал:
– Убирайся!
Звучание одного единственного слова пробралось под мою кожу с силой, которой я не знала до этого. Ползущее щекочущее чувство было настолько мучительным, что мне тут же захотелось кататься по полу, лишь бы унять его.
Внезапно все стихло.
– Убирайся! – повторил незнакомец. – И возвращайся, когда будешь готов выслушать меня.
Между деревянными рейками я увидела, как мой отец развернулся и покинул помещение. Вдруг осознание пронзило меня, словно гром среди ясного неба. Этот мужчина был таким же, как мы. И он использовал силу слова с такой точностью, которая вывернула все мое нутро наизнанку. Даже мне пришлось сопротивляться желанию подчиниться его приказу, хотя эта сила была направлена на другого человека.
Теперь, когда мой отец ушел, в подвале повисла гнетущая тишина. Это была такая тишина, которую могло сотворить только одиночество. Но, по глупому стечению обстоятельств, незнакомец был не один. Внезапно мое дыхание стало невероятно громким. Я вторглась сюда и, на самом деле, мне следовало уйти как можно скорее. Но все равно у меня не получалось оторвать взгляда от незнакомца, который, казалось, был живым воплощением ответов на все мои вопросы. Он неподвижно повис на своих цепях. Голова чужака покоилась на его груди, и лишь едва заметные движения грудной клетки при дыхании говорили о том, что он еще жив. А потом его тело на мгновение застыло. Незнакомец поднял свою голову, слегка повернул ее и прислушался.
Теперь я могла немного разглядеть часть его лица. Энергично вздернутая бровь, на которой запеклась кровь. Длинные ресницы на прикрытых веках, острые скулы и… полуулыбка.
– Я знаю, что ты здесь, – сказал он тихо. Внезапно незнакомец распахнул свои темные, почти черные глаза. В них сверкали золотые пятна, будто зрачки были сделаны из кусочков тлеющего угля.
Невозможно! Я находилась в тени, спрятанная за бочками, бутылками и полками. И я не издала ни звука. Как же он увидел меня? Или он блефовал?
– Покажись! – приказал пленник, и мои руки будто сами по себе коснулись деревянных досок, словно пытаясь опрокинуть полку. Я почувствовала силу, которая была в его словах, и ощутила противное шевеление под моей кожей. Нет, нет, нет…
«Туман и яркий свет луны —
Маленький шаг в звездную ночь…»
В панике я цеплялась за мелодию, которая так часто спасала меня и как минимум частично возвращала мне контроль над действиями. С большим трудом мне удалось засунуть руки в карманы. Мысленно я продолжала настойчиво петь, и мне в действительности удалось сделать шаг назад. По дурацкому стечению обстоятельств, я наступила на подушку, потеряла равновесие и упала. Моя голова обо что-то ударилась, и дикий грохот выдал, в конце концов, мое присутствие. Это была коробка для карандашей Мо. С трудом удержавшись от ругательства, я схватила ее и убежала.