Дом Антти Ихалайнена стоял в лесной глуши Муртосало. Туда редко заезжал кто-либо из соседних деревень. До ближайшей же деревни Луосоваара было добрых шесть километров. Там и находился дом Хювяринена, куда теперь направлялся Антти.
Ни о чем не думая, добрел Антти до полянки, кем-то названной Косматый лужок. Никогда Антти не мог равнодушно пройти мимо этой полянки. Всякий раз не без гордости он останавливался тут. На опушке леса росла здесь большая сосна, которую Антти давно уже облюбовал для досок своего гроба.
Здесь Антти и теперь остановился и, задумчиво посасывая свою трубку, стал смотреть на сосну, похваливая это могучее дерево:
– Вот она, моя… сосна… А и толстенькая же она, черт ее побери! Не худо мне будет полеживать в сосновом гробу, когда закрою свои глаза.
Тут Антти мысленно представил себе гроб во всей его красе и сказал сам себе, поглядывая на сосну:
– Да вообще-то и делать ничего не надо, просто выдолбить нутро сосны, вот и гроб готов. Войдет туда труп любого мужчины, будь хоть у него брюхо как у ленсмана.
Спокойным шагом Антти побрел дальше. Однако, удаляясь, он продолжал думать о сосне, которую он всю жизнь приберегал для себя.
Правда, мысли его текли теперь вяло, лениво, но все-таки не оставляли его. Это были мысли о смерти и о сосне: «Вот если бы у нее было внутри дупло, так и вовсе не пришлось бы ничего делать. Тогда просто можно было бы отпилить сосну, втиснуть туда покойника, и все в порядке. А дыру деревянной затычкой закрыть. Вот и лежал бы себе умерший, как в деревянной бутылке».
Лениво текли мысли Антти под медленный его шаг. Он думал: «А вот если б одновременно со мной померла бы еще и Анна-Лийса, вот тогда можно было бы сразу запихнуть обоих в длинный сосновый чурбан… и в могилу».
Эта мысль позабавила его. Не без серьезности стал он взвешивать это дело: «Да, но такой деревянный чурбан длиной в два трупа вряд ли можно будет поместить на одни сани, если они без подсанок».
Подумав об этом, решил, что без подсанок нельзя: «Не уляжется проклятый чурбан без подсанок… Во всяком случае голова второго трупа будет волочиться за полозьями саней».
Думая об этом, Антти твердо решил, что подсанки необходимы, и заключил эту мысль словами:
– Нет, без подсанок, черт побери, не увезешь, если, например, я и Анна-Лийса в одном чурбане. Да и чего доброго, кувырнется чурбан, раз он висит за полозьями саней. И тогда загрохочет моя голова по дороге.
Медленно шагая и лениво думая, дошел он до холма Леппямяки. И тут он перестал размышлять о сосне.
Вдали показалась телега и в ней какой-то мужчина, который, видимо, ехал в Муртосало. Случай был тем более странный, что стояла осенняя пора и день был сырой, туманный. Ну кому придет охота ехать в такое время в Муртосало?
Да, эта встреча, быть может, озадачила бы кого-нибудь другого, но Антти на это дело не обратил особого внимания. Он только подумал, шагая навстречу телеге с седоком: «А не все ли равно мне, кто там едет».
В телеге оказался его приятель Юсси Ватанен. Подъехав ближе, Юсси приветствовал Антти:
– Тпру-у… Ах, вот ты где… А ведь я еду тебя повидать, в Муртосало.
– Так ведь я тут, а не дома, – ответил Антти. И тотчас спросил: – Ты что, эту свою кобылу у Кеттунена выменял?
– У него… Ведь тот мой рыжий мерин до того был злой, что я решил – пусть лучше с ним Кеттунен возится. Он умеет лошадей усмирять.
Приятели минутку помолчали. Антти взглянул на круп лошади, потом осмотрел ее зубы и сказал:
– Не больше десяти лет ей… Сколько ты дал придачу?
– Около сотняшки марок. – Ах, все-таки сотню дал!
– Сотню я ему дал. И это не так много, тем более, тот мерин был очень уж неспокойный. А этой кобыле смело можно положить в сани четыре мешка муки, и она легко свезет.
– Мерин был действительно сердитый… А ты куда едешь? – спросил Антти, осматривая телегу.
– Да я же и говорю – тебя повидать, потому что есть у меня до тебя маленькое дело. Ну, а поскольку тебя дома нет, пожалуй, можно будет теперь и назад повернуть.
Он повернул свою лошадь и сказал Антти:
– Давай садись… Места хватит в этой моей телеге. И когда Антти сел и кобылке было сказано «пшла».
Юсси заявил:
– Телегу-то эту я купил в Йоки на ярмарке. Вот только жаль, что на одной оглобле крюк нехорош.
Молча поехали дальше. Юсси Ватанен думал о своих делах, а Антти Ихалайнен ни о чем не думал.
В гору лошадь пошла шагом, и тогда Юсси спросил:
– Кажется, где-то здесь сломалась оглобля у Ромппайнена, когда он вез бревна?
Лошадь уже успела втащить телегу на гору, когда Антти задумчиво произнес:
– Вот тут за горой есть хорошая береза для полозьев. Надо бы сходить за ней.
Оба посасывали свои трубки. В голове Юсси варилось одно дело. Оно. уже было полностью продумано, и Юсси только не знал, с какого конца ему начать. Ему как-то неловко было приглашать Антти в качестве своего свата.
Между тем Антти, подумав над вопросом Юсси, стал вспоминать, где же это именно сломалась оглобля у Ромппайнена. И, наконец вспомнив, сказал Ватанену:
– Вот в том проулке сломалась эта самая оглобля у Ромппайнена.
– Как, в проулке она сломалась?
– В проулке, – сказал Ихалайнен, с точностью вспомнив это происшествие.
Потом опять ехали молча. Ватанен думал о дочери Хювяринена и о сватовстве. Он уже решил было просить Антти быть сватом, но опять застеснялся и повернул дело в другую сторону, сказав:
– Сколько же заколин сена получил ты, Ихалайнен, со своего луга?
– Четыре…
– Неужели четыре заколины?
– Четыре…
А все-таки надо было начать разговор о деле. Приободрившись, Ватанен спросил:
– А вообще говоря, куда ты направился?
– Да я к Хювяринену. Анна-Лийса пекла хлеб и стала брюзжать, чтоб я от нечего делать сходил бы, например, к старику Хювяринену.
Юсси обрадовался. Казалось, дело покатилось теперь само по себе. Он стал обдумывать, как бы ему продолжить этот разговор, и, наконец придумав, сказал:
– Тебе что… У тебя и забот нет никаких, пока жива твоя Анна-Лийса.
– Пока-то еще она у меня жива… Анна-Лийса… Юсси Ватанен стегнул кобылу вожжами. И та, слегка рассердившись, взмахнула хвостом. Антти заметил по этому поводу:
– Никак она у тебя хвостом машет?
– Если ее покрепче ударить, так она не махнет хвостом, а вот когда я шутя ее шлепаю, вот тогда она у меня обижается.
И, сказав это в защиту своей кобылы, Юсси ласково прикрикнул на нее:
– Но, голубка моя… Но… но…
Потом Юсси опять подумал о своей женитьбе. И, наконец расхрабрившись, приступил к делу:
– Не помешала бы и в моем доме одна такая Анна-Лийса, если б только попалась подходящая…
– Не худо, конечно, когда в доме имеется своя бабенка, – подтвердил Антти Ихалайнен.
Юсси был того же мнения, и поэтому Антти показался ему теперь умным мужчиной. Юсси сказал:
– В этом году у меня пятнадцать коров и три телки.
– Хм… А твоя черная корова отелилась? – спросил Антти. – Что-то бабы об этом судачили… Юсси подтвердил это:
– Уже в субботу она отелилась. Телку принесла.
– Ты что, оставил ее или зарезал?
– Собирался оставить, да потом подумал – раз нет у меня собственной Анны-Лийсы, так некому будет за ней ходить… Да и хватит с меня того, что пятнадцать коров жуют мое сено…
– Конечно, хватит… А этим летом ты выкосил свой заливной луг? – с оживлением спросил Антти.
– Траву, что получше, выкосил… Ведь в моем хозяйстве и помимо этого еще есть луга…
– У тебя немало мест для покоса, – сказал Антти и вдруг не без умысла добавил: – Да, нужен тебе свой человек за коровами ходить.
Слова эти понравились Юсси, однако он стал возражать и даже сопротивляться сказанному:
– И без такого человека можно вполне управиться.
– Вообще-то, конечно, можно, – согласился Антти. Юсси было крайне досадно, что Антти согласился с ним. Однако Антти неожиданно поправил дело, сказав:
– Все-таки жена была бы хорошей помощницей.
– Помощницей она была бы, да вот только от жен, знаешь, какие бывают огорчения, в особенности если жена злая, – возражал Юсси, на этот раз с большей осторожностью.
Тут Антти вспомнил разговор, который он слышал сквозь сон, когда бабы болтали о дочери Хювяринена и насчет Юсси. Мелькнула мысль поговорить об этом деле, тем более, что он направлялся к Хювяринену. Раздумывая об этом, он помолчал некоторое время. Между тем Юсси с нетерпением ждал, чтобы Антти начал уговаривать его жениться на дочери Хювяринена или хотя бы завел разговор в таком духе. Он стегнул лошадь вожжами, и тогда Антти сказал:
– Держал бы хвост под сбруей, вот тогда бы она и не стала хвостом помахивать.
– Сбруя коротка, и шлея может ущемить ей хвост, – пояснил Юсси.
Оба не переставали думать об одном и том же. И тут Антти Ихалайнен повел разговор в нужном направлении:
– Кажется, восемьсот монет получил Хювяринен за свою проданную лошадь.
– Это Пекка Хювяринен?
– Да. Я его имел в виду, – небрежно ответил Антти. Юсси не без удивления спросил:
– Неужели восемьсот монет получил Хювяринен за свою лошадь? А я и не знал. Да, впрочем, мне ведь как-то ни к чему интересоваться хозяйственными делами этого дома.
Этими словами Юсси как бы уже оказывал сопротивление Антти, в намерениях которого он уже более не сомневался.
Покуривая свою трубку, Антти снова стал приближаться к делу, сказав:
– Мужчина ты почти пожилой…
– Еще успею, не торопясь, обдумать эти свои дела… Например, старик Харанен женился на вдовушке Ратинен только лишь на седьмом десятке…
Подумав, Антти сказал:
– Бабы очень хвалят дочку Хювяринена. Очень, говорят, она старательная.
Искра радости вспыхнула в сердце Юсси. Однако он сказал:
– Многих похваливают, пока они в девушках. А вот будет женой, и тогда неизвестно, какой характер у нее окажется.
Юсси энергично одернул свою кобылу и, замахнувшись на нее вожжами, добавил:
– Не так-то легко угадать, какие фокусы и причуды начнет выкидывать девушка, когда она выйдет замуж.
– Где их угадаешь, – согласился Антти, однако тотчас сказал в защиту дочери Хювяринена:
– По-моему, она в свою мамашу уродилась. А ведь про ее мамашу никак нельзя сказать, что она сварливая.
Юсси сделал вид, что он не слышит этих слов, и пояснил свою мысль:
– Возьми, например, Холопайнена… Он женился на дочери Койстинена… И ведь заимел же такую сатану в юбке, что с этой бабой я не стал бы даже в одном доме жить… Хотя мамаша той самой девицы далеко не из сварливых баб.
Антти стал терять надежду. А ведь какое было бы счастье попасть на свадьбу в качестве свата, тем более, что Юсси с детских лет был его лучшим другом. Что касается Хювяринена, то это дело и его немало порадовало бы.
Оба друга теперь долго молчали. Юсси Ватанен терпеливо ждал, что Антти снова начнет его уговаривать. Уже близился конец пути, и Юсси испугался, что Антти не сделает этого.
Однако Антти сделал-таки новую попытку осчастливить себя. Он сказал:
– Кажется, этот Пекка Хювяринен дает дочери в приданое деньгами тысячу марок, а кроме того дает еще коров и разное барахло в придачу.
– Да на что оно – это приданое жены, – возразил Юсси. – Хвастаться только будет.
В таком духе они продолжали свою беседу. Уже Антти хотел было бросить свою затею уговорить Юсси. Но когда они подъехали к перекрестку дорог и Антти сошел с телеги, Юсси сказал ему:
– Вот о чем я подумал – раз ты все равно идешь к Хювяринену, так уж ты бы тово… поговорил бы заодно насчет его дочки… Поскольку ты стараешься мне ее всучить…
– Поговорить-то, конечно, можно… Да только какой же из меня сват? – уклончиво пообещал Антти.
Юсси тотчас ответил:
– Попытка не пытка, спрос не беда. Сам-то я, конечно, не так уж заинтересован в этом деле, но раз тебе так хочется, то что же делать, ладно, поговори…
Теперь уж Антти перешел к защите. Он возразил:
– Позволь, да я и не думал ничего такого. Просто так, к слову пришлась эта самая дочка Хювяринена. Просто, я говорю, бабы судачили и хвалили ее, как очень старательную работницу.
В общем, они договорились. Юсси протянул другу свой кисет с табаком и сказал:
– Возьми моего табачку.
И когда Антти набил свою трубку, Юсси добавил:
– Ты бы зашел потом сказать, если она согласится. И тогда мы с тобой съездили бы в Йоки купить свадебные подарки и там чего-нибудь такого повкусней.
На это Антти согласился.
– Зайти-то, конечно, можно… Чересседельник у тебя ослаб, – добавил он тотчас, подтягивая отвисший ремень сбруи.
Антти Ихалайнен дошел до проулка, где проживал Хювяринен. И тут он остановился, прислонился к забору и стал подсчитывать стоги ржи, бормоча:
– Никак шесть стогов ржи у этого Хювяринена? Удостоверившись в этом, он направился к дому.
Во дворе, на стене амбара, висела новая дуга. Антти стал тщательно осматривать ее, приговаривая:
– Трещины на самом сгибе… Должно быть, плохо распарили ее, прежде чем согнуть… Но внутри-то она как будто ничего себе, крепкая…
Тут все окошко избы заполнилось детскими головенками. Дело в том, что на попечении у Хювяринена осталось шесть малых внучат после смерти их отца и матери.
Одна из девочек крикнула:
– Ихалайнен идет!
– Это какой Ихалайнен, из Мурто? – спросил старик Хювяринен, строгавший полозья для саней.
Девочка пояснила:
– Тот, у которого нос большой… как у Юсси Ватанена…
– Ах, так это он идет! – промолвила хозяйка.
Еще раз осмотрев дугу, Антти подошел к лестнице. И тут он вспомнил, какой он значительный гость. Это заставило его выпрямиться. Захотелось даже немного пообчиститься. Он высморкался в пальцы и обтер свои руки о голенище. Затем, слегка почистив сапоги травой, вошел в дом.
Он сел на лавку, откашлялся и почувствовал себя как дома. Потом, вспомнив, что надо поздороваться, спросил Хювяринена:
– Где же ты нашел черемуху для своей дуги?
– Случайно увидел ее на поле у Матикайнена, – ответил хозяин и в свою очередь спросил:
– Ну что новенького у вас в Мурто?
– Ничего особенного, – сказал Антти. – Небольшие дожди прошли…
Хозяйка спросила:
– Как поживает Анна-Лийса, здорова? Разжигая свою трубку, Антти сказал:
– Особенно она не жаловалась ни на что… Вот собирается лен трепать…
– Ах, уже собирается лен трепать… Много ли снопов у вас в этом году? – спросила хозяйка, и Антти ответил ей:
– Да, пожалуй, на два снопа больше, чем в прошлом году.
– Вот как! На два снопа больше?
– На два.
Помолчали. Хювяринен строгал полозья, Антти же обдумывал, как начать сватовство. Он уже было нашел нужное начало, однако Хювяринен сбил его, сказав:
– Тут в ящичке есть мой табачок. Зачем ты своим набил трубку?
– Неважно, – пробурчал Антти и снова углубился в раздумье – как начать сватовство.
Наступило молчание, еще более продолжительное, чем раньше. Дети шумели. Хозяйка стала унимать их:
– Ребята, сидите тихо, как полагается при гостях. Потом хозяйка, сев за прялку, пустила ее в ход, и толстая пряжа стала накручиваться на катушку.
Сидели, строгали и пряли. Посасывая свою трубку и отплевываясь, Антти все еще обдумывал, как бы ему начать разговор о сватовстве. Однако не так-то было легко ухватиться за подходящее начало для разговора. И в этом он мысленно обвинял даже Хювяринена, который, так сказать, спутал ему карты.
Наконец он таки нашел нужное начало. Затянувшись и сплюнув, он сказал:
– Говорят, что у Макконена свинья опоросилась.
– Уже опоросилась? – переспросил Хювяринен.
– Уже… В пятницу она опоросилась…
– Сколько же она принесла? – полюбопытствовал Хювяринен.
– Десять штук… Круглое число принесла… Остановив свою прялку, хозяйка спросила:
– А что, все свинки?
– Это поросята-то Макконена? Да.
– Говорят, пять свинок, ну, а остальные, значит, выходит, что боровки.
– Пять свинок и пять боровков. Вон сколько у них поросят! – с удивлением воскликнула хозяйка.
– Да, немало у них поросят, – согласился Антти. А Хювяринен сказал:
– Свинья-то у них из хорошей породы Кохонена.
– Ах, вот она из какой породы, – пробормотал Антти.
Хозяйка заметила:
– Надо бы и нам достать одну такую свинку, пускай бы росла. У ребят хватит времени ее кормить.
Тут Антти снова приблизился к своему делу, сказав:
– Кроме того, у Юсси Ватанена отелилась черная корова.
– Это та самая, что куплена у Воутилайнена?
– Та самая…
– Ах, уж отелилась! Что, телку принесла? – расспрашивала хозяйка.
– Телку.
Снова помолчали. Собравшись с духом, Антти продолжал начатый разговор:
– Хватает скота у этого Юсси… Пятнадцать дойных коров машут хвостами… Можно залиться молоком в его доме…
Дочь Хювяринена, по имени Анна-Кайса, подрубавшая подол рубашки, взглянула теперь на Антти, как бы что-то предчувствуя.
Хювяринен сказал:
– Что толковать, крепкое хозяйство у Юсси… Давеча он говорил, что в том году он десять пудов масла продал.
Антти обрадовался поддержке. Дело, казалось, шло хорошо. Однако он решил подбавить ходу:
– Этот Юсси всегда был очень старательный мужик… И, главное, ни разу не ссорился со своей покойной женой…
Тут уж и сама хозяйка навострила уши. А Анна-Кайса еще более углубилась в работу. Хозяйка, не утерпев, спросила:
– А что, Юсси, вероятно, снова собирается жениться, раз уж померла его Ловииса?
Теперь Антти уже стал гордиться сделанным делом. Нет, он больше не намерен слишком хлопотать или там упрашивать за Юсси. Не без заносчивости он сказал:
– Да, но только вряд ли Юсси обратит внимание на каждую, ведь много желающих войти в такой дом.
Антти вытряхнул пепел из своей трубки, и Хювяринен на этот раз счел нужным сказать: