Как это ни странно, но ночью им никто не мешал и утром не пришли арестовывать местные компетентные органы. Позавтракав, начали перебирать свои вещи, решая, что им взять с собой, а что спрятать. Оставляли все, имеющее отношение к водному сплаву, катамаран, насос, весла, гидрокостюмы, спасжилеты и каски. Также решили оставить часть еды, упаковав это в гермомешок. Все остальное укладывали в рюкзаки, в том числе и палатки со спальными мешками. Конечно, брали с собой ружье и ракетницы с дымовыми шашками, хотя, по уверениями Саши, явной опасности тут для них пока не было, даже от зверья. Когда собрались, втроем потащили водное снаряжение к упомянутой Игорем щели, поднявшись сначала на террасу, а потом и начав карабкаться по заваленному прошлогодней листвой склону. Солнце уже поднялось достаточно высоко, но еще не прогрело воздух под густой кроной мощных деревьев до вчерашней духоты. Тем не менее крутой подъем и приличный груз заставил их основательно взмокнуть. Так что, когда они дотащились минут через двадцать до заветного места, пот катил с них ручьями. Отдышавшись, ребята заглянули в расщелину между камней, наполовину заваленную листвой, и действительно обнаружили там небольшую нишу под скальным козырьком. Игорь, вооружившись длинной палкой, на всякий случай потыкал ей по листве на предмет того, не притаился ли там какой-нибудь гад ползучий или нет ли там провалов под листвой, в которых можно запросто сломать ногу. Все было нормально, а листва была плотно слежавшейся. После чего он сам спустился на дно и, принимая вещи от друзей, уложил их в самом дальнем краю расщелины, куда не должны попадать дождевые воды. Затем нагребли с округи листвы и полностью засыпали поклажу ими, так что сверху обнаружить ее там было невозможно. Разве что обратить внимание на следы вокруг. Но с этим поделать уже ничего нельзя. Как ни заметай следы, а опытный глаз наверняка сможет обнаружить здесь признаки деятельности. В общем, выдохнули и отправились обратно, спустившись довольно быстро.
После долгих раздумий ружье все же решили убрать в чехол в разобранном виде, приторочив его сбоку к Сашиному рюкзаку. Раз по здешним местам бродят одинокие девушки с корзинками, эдакий местный вариант Красной Шапочки, значит, здесь все же относительно безопасно. А поскольку технический уровень местного населения все же неизвестен, то лучше не смущать их стволом. Если же рассуждать о ценности ружья как предмета обороны от туземцев, то она была сомнительна. Разве что как отпугивающее средство. Но с этой точки зрения и дымовые шашки, и сигнальные ракетницы были намного эффективнее. А они-то были у каждого засунуты в боковые карманы штанов. Одежда, конечно, была на них явно неместного фасона, так что незаметно затеряться не получится. Но с другой стороны, ничего яркого, бросающегося в глаза. Хорошо, что они вчера поперлись не в гидрокостюмах. Вот это одеяние действительно могло шокировать местных. А каски еще могли навести и на мысли о принадлежности пришельцев к военному сословию. А так – ну, чудики какие-то, ну, болтают не по-местному и не понимают, соответственно, ничего. Вопрос лишь в том, откуда они тут взялись. Но ни задать его им, ни получить внятного ответа пока никто не сможет… Наверное…
В общем, подтянув все ремни и лямки, друзья взвалили рюкзаки на плечи и вышли на тропу, по которой вчера так удачно прогулялись Саша с Колей. Первым делом собирались добраться до поляны с пастухами. И если они там, то начать налаживать контакт с них. Но не успели.
Пройдя чуть больше километра, они наткнулись на встречную делегацию местных, неожиданно вынырнувшую из-за поворота тропы, огибавшей уступ скалы, и направлявшуюся явно к ним. Это было человек десять разновозрастных мужиков, все в тех же длинных рубахах. У кого-то – засаленных, грязных и рваных, у кого-то почище. В руках у каждого был топор, явно лесорубский, на длинной ручке. Но у двоих были ружья. Причем явно старинной модификации, с кремневыми замками. Это Саша и Коля, как бывалые реконструкторы, определили с первого взгляда. Вот тебе и мирные туземцы! Как хорошо, что они спрятали ружье в чехол. Толку от него против такой толпы точно не много, а вот спровоцировать оно могло.
Когда толпа приблизилась, а друзья в этот момент остановились как вкопанные, тихо переговариваясь, то стало видно, что среди туземцев две женщины. Одна с какой-то саблей, висевшей на широком поясе в ножнах, вторая с топором, который она крепко сжимала сильными натруженными руками. А сзади еще маячила та самая девчонка, которая им попалась вчера на тропе с корзинкой за плечами. Последовала короткая немая сцена, во время которой обе стороны внимательно изучали друг друга. Один из мужиков, судя по всему старший, и в самой чистой, даже расшитой узорами рубашке, что-то спросил у девчонки. Та затараторила что-то в ответ, указав пальцем на Сашу. Мужик сделал еще несколько шагов навстречу и начал говорить. Друзья, естественно, ничего не поняли. Речь его явно не была агрессивной, но и не содержала никакого подобострастия или любезности. Таким тоном обычно произносят что-то вроде «прошу следовать за мной до выяснения обстоятельств». Но ручаться за это, разумеется, было нельзя. Пауза затянулась. Ребята не знали, что делать. Местные тоже, судя по всему, были в затруднении. Тогда мужик повернулся боком и, вытянув руку вдоль тропы, куда и направлялись ребята, с видимым трудом выдавил из себя корявое «пожьалюйста».
Та-а-ак… Ситуация отчасти становилась более определенной. Во-первых, к ним не относятся явно враждебно и не собираются в ближайшее время причинять вред. А во-вторых, местным все же известны некоторые русские слова. Значит, они тут точно не первые. Ну что же, раз просят, то надо следовать рекомендациям. Вскоре все обязательно должно проясниться.
Вся процессия двинулась обратно. Три человека шли впереди, иногда негромко о чем-то переговариваясь. Затем ребята. А все остальные шли сзади, что-то бурно обсуждая. Друзья тоже обсуждали случившееся, но единодушно сходились во мнении, что в данной ситуации надо просто подождать дальнейших событий. Все остальное время молчали.
Вскоре миновали поляну с коровьим стадом. Все те же пастухи поднялись из травы, но поскольку процессия не остановилась, то просто помахали им руками. Несколько человек махнули им в ответ и что-то прокричали. Коля тоже помахал пастухам, и ему показалось, что девушка машет в ответ именно ему. Путь продолжался. Вообще ребята начали уставать. Рюкзаки, хоть и облегченные, со всем барахлом и продуктами весили килограммов по 20–25. Ничего страшного, но обычно туристы делают небольшие остановки для отдыха каждый час минут на пять или десять. А они уже топали второй час, и когда будет остановка, неизвестно. Пока терпели. К счастью, вскоре они дошли до вырубки, где были еще люди, немедленно обступившие их и с любопытством разглядывавшие. На темноволосых Колю Паперна и Сергея Валевского показывали пальцами. Среди местных блондинов они были явно оригинальными.
Старший, разговаривавший с ними, начал что-то обсуждать с лесорубами или рассказывать им. А ребята в это время сбросили рюкзаки, с наслаждением разминая уставшие плечи. Почти три часа непрерывной ходьбы с грузом изрядно вымотали их, и они радовались возможности отдохнуть. В это время старший то и дело поглядывал на них, явно что-то оценивая и продолжая переговариваться с лесорубами. Потом и сам присел на бревно, явно намереваясь отдохнуть. Поскольку расположились они рядом с телегами, то вскоре пришедшим мужикам из них достали перекусить – хлебные лепешки, пару небольших кругов сыра и морковь. Все это они запивали водой из деревянного ведра. Пока ребята думали, доставать ли им свои пожитки из рюкзаков, встреченная вчера девчонка поднесла еду и им. Все то же самое. Вымытая и слегка почищенная, готовая к употреблению морковь, лепешка размером с обычный лаваш, а вот сыр явно вкуснейший, источавший аромат свежести.
Теперь ребята рассмотрели девчонку повнимательней. Узкое вытянутое лицо с тонким носом, пожалуй, чуть тяжеловатый подбородок, близко посаженные большие серые глаза. Телосложение нормальное, стройное. Не было никакого запаха застарелого пота и грязного тела – местные явно следили за собой даже в этой глуши. Разве что ступни в пыли, но это и неудивительно – листва в лесу пыльная, и если гуляешь по ней в сандалиях, то быстро пачкаешь ноги. Даже ногти на ногах были хоть и грубо, но все же подстрижены.
Подавая ребятам еду, девчонка тоже с любопытством и уже без всякой опаски их рассматривала, заглядывала каждому в глаза. А Коле даже улыбнулась. Саша достал из кармана складной нож и начал резать мягкий белый сыр толстыми ломтями, раскладывая его на сидушке, вынутой Колей из рюкзака. Лепешку ломали руками, а морковкой хрустели целой, хотя и мелькнула мысль, что надо бы ее сначала помыть. Девчонка живо заинтересовалась и ножом, и сидушкой, сделанной из невиданного здесь материала. Но руками никуда не лезла, старалась сдерживаться.
– Может, подарить ей ножик? – спросил Коля.
– Вроде не женский подарок, – возразил Саша с набитым ртом.
– Ха! Ты видел, как та женщина на тропе держала саблю? Что-то мне подсказывает, что она очень хорошо умеет с ней обращаться.
– Все может быть, – ответил Саша. – Но это-то невинное создание ничего такого не имеет. Мне кажется, что лучше сделать такой подарок тому мужику в расшитой рубашке. Ножей у нас не так уж и много, разбрасываться по пустякам не стоит.
Тем временем и старший, и многие, кто был рядом, несомненно заметили нож у ребят, который Саша, порезав весь небольшой круг сыра, положил все на ту же сидушку. Но вели себя сдержанно, что явно свидетельствовало о некотором уровне культуры, близком по понятиям для наших соотечественников.
– Не жадничай, Сань, – не отставал Коля. – Захотят – все отнимут. К тому же, видишь, мужик мнется, наверно, не в их обычаях выклянчивать, а может, и принимать подарки от незнакомцев. Да, и как ты ему подаришь его? Пойдешь с ножом к нему? А кто знает, что у тебя на уме. Навалятся всем скопом да скрутят руки. Оно тебе надо? Вот если бы он рядом сидел, тогда другое дело. В конце концов, он лично для нас ничего не сделал, а девчонка еды принесла. Вот попить бы еще… – И после этих слов Коля начал жестами показывать, что хочет пить.
Девчонка быстро встала, сходила к телеге, достав оттуда большую деревянную кружку, а на обратном пути прихватила ведро с водой и принесла к ребятам. Особо не напрягаясь, кстати, – крепенькая, хоть и юная.
– Премного благодарны, – с улыбкой сказал Коля, не вставая, и приложил правую руку к сердцу, наклоняя голову вперед.
Девчонка задорно улыбнулась в ответ и взялась кончиками пальцев за края рубашки, отводя их в стороны, завела левую ногу за правую, поставила ее на носок и слегка присела с удивительной грациозностью. При этом продолжая улыбаться. Да, Коле местные девушки начинали нравиться все больше и больше.
– Интересно, трусы на ней есть? – проговорил Коля, улыбаясь.
– Угомонись, кобелина, – негромко посоветовал Саша, тоже улыбаясь. А потом все же решил подарить ножик. Тщательно вытер его о листья на валявшейся здесь же ветке от срубленного дерева и, держа двумя пальцами за середину, протянул его их кормилице и поилице.
Девчонка явно обрадовалась, глаза у нее вспыхнули, и она схватила предложенное, сжав рукоятку всей ладонью и подняв лезвием высоко вверх на вытянутой руке. А потом начала внимательно разглядывать, наверно пытаясь понять, как он складывается, поскольку она видела, как этот предмет из обычного бруска превращается в нож. Саша осторожно взял нож обратно и, держа его перед девчонкой, показал, на какой рычажок надо нажимать, чтобы лезвие сложилось. Та сияла от радости, пребывая в явном восторге от такого щедрого подарка. И начала с увлечением складывать нож и раскладывать снова, временами пробуя остроту лезвия на соседнем бревне.
А потом к ним снова подошел мужик в расшитой рубашке и уже со знакомым жестом руки более уверенно проговорил:
– Пожьалюйста.
– Да, мы готовы, – ответил Саша и встал, надевая рюкзак.
Теперь они шли через частые вырубки, начавшие зарастать молодняком, перемежаемые участками некондиционного леса на каменистых россыпях. Тропа превратилась в явную дорогу. Часа через два лес кончился, отроги хребта ушли в стороны, открывая холмистую равнину, на которой зеленели поля, засеянные чем-то злаковым. А вскоре показалось и большое селение, шедшее в основном вдоль реки. Вокруг него были сплошные огороды с межевыми столбами между грядок. На них копошились женщины и дети, ведя вечную борьбы с сорняками. Все с интересом поглядывали на диковинных людей, которые шествовали в сопровождении местных. Впрочем, особого ажиотажа это не вызвало. То есть за инопланетян их явно никто не принимал, а забот и своих было полон рот. А где-то вдалеке на фоне пронзительно синего неба возвышался снежный конус огромной горы. Или вулкана. Если они все же на Камчатке, то это Шевелуч.
Когда группа приблизилась к селению, то стало ясно, что здесь нет ни электричества, ни машин, на что они уже, конечно, особо и не надеялись. Но все же стало несколько грустно. Дома были все деревянными, из бревен, что было естественно при таких лесах вокруг, крытые дранкой. Окна были затянуты какой-то мутной пленкой, скорее всего животного происхождения, с массивными ставнями. Фасадами дома выходили прямо на улицу, а остальное пространство было отгорожено высокими деревянными заборами, за которыми виднелись какие-то деревья, наверно, садовые. Так, провожаемые умеренным любопытством, они дошли до участка с большим двухэтажным домом. Им открыли ворота, но внутрь зашли не все, а только мужик, умевший говорить «пожьалюйста», женщина с тесаком, два здоровенных облома с ружьями и девчонка, осчастливленная складным ножиком. Все остальные разбрелись по селению. Впрочем, на подворье народу хватало. Здесь все было с размахом, на месте не экономили, что представляло собой разительный контраст с привычными ребятам дачными участками. Территория этого участка только по фасаду была метров сто. Насколько он уходил вглубь, было непонятно, потому что вид был закрыт домом, конюшней и сараями, а дальше – явно садовыми деревьями, среди которых ребята однозначно опознали яблоню по зеленым плодам.
Мужик в расшитой рубашке начал отдавать какие-то распоряжения, народ засуетился, на ребят особого внимания никто не обращал. Из небольшой пристройки сбоку от дома выносили какие-то вещи. Вскоре к ним подошел главный и, указывая рукой на ту же пристройку, повторил свое «пожьалюйста». Ребята подхватили рюкзаки и двинулись в указанном направлении. Войдя, обнаружили просторную комнату с двумя большими кроватями у стен, массивный стол посередине и две длинные скамейки вдоль него. В углу печка, которая по причине теплого времени года давно не топилась. Ничего лишнего. Большое окно, затянутое все той же пленкой. Только не сплошняком, а разбитое на несколько маленьких секций и на больших деревянных петлях. Окно было раскрыто настежь. И никаких решеток на нем не было. Через него можно было не то что вылезти, а выйти. Выждав немного, пока ребята осматриваются, мужик бросил короткое «ждать» и вышел.
Постояв, ребята ожидали услышать звук запираемого замка или задвигаемого засова, но ничего подобного не было.
– Ну, вот и цивилизация, – подвел итог Игорь. – Местного разлива… Встряли?
– Связи нет, – констатировал Коля, включив и снова выключив свой смартфон.
– Не свети его тут особо, – посоветовал Игорь.
– Само собой, – согласился Коля. – Он мне будет дорог как память.
– Уй, блин! – воскликнул Саша, с размаху плюхнувшись на кровать, прикрытую тонким матрасом. – Деревянная.
– Простота и функциональность, – резюмировал Сергей.
– Че делать будем? – поинтересовался Коля, садясь на другую кровать.
– Ждать. Тебе же сказали, – ответил Игорь, начиная рыться в рюкзаке. – Гору видели? Это может быть Шевелуч?
– Да кто ж его знает, – сказал Саша, доставая карту. – По положению похоже. Больше сказать нечего. Разве что ручьи, впадавшие в нашу речку, примерно в тех же местах и по количеству совпадают. Я считал. И в целом конфигурация долины похожая. Так что очень может быть, что мы все же на Камчатке, только какой-то резко потеплевшей и населенной совершенно другими людьми. Отсталыми в сравнении с нами.
– Это еще неизвестно, – не согласился Коля. – Мы явно на окраине этой цивилизации.
– Ну, встреть мы здесь геологов, у них было бы и то больше признаков высокоразвитого общества, – парировал Саша. – А здесь даже ружья старинные. Кремниевые, скорее всего. Фитилей я не заметил. Это о чем-то да говорит. Хотя согласен – развитие у местных может быть неравномерным.
– В любом случае ждем. Нас явно держат, чтобы показать кому-то более сведущему, – подвел итог Игорь. – И русские слова от старшего прозвучали неспроста. А значит, скоро все прояснится.
Со двора послышался топот. Сергей быстро выглянул в окно, а потом сказал, повернувшись к друзьям:
– А вот и гонец поскакал куда-то. Наверно, поведать, что поймали очередных инопланетян.
– Насчет поведать согласен, – сказал Саша, – но вот насчет инопланетян – нет. Местные, на мой взгляд, довольно пофигистичны к чужакам. Разумеется, если они ведут себя спокойно. А вот проверять, так ли это в противном случае, мне совсем не хочется.
– Поэтому будем хорошими мальчиками, – сказал елейным тоном Коля и скорчил комично-невинную физиономию…
И все, как отрезало. К ним никто не заходил, ничего от них не хотел. Во дворе было в целом тихо. Иногда слышались негромкие голоса, через двор ходили люди, чем-то занятые, а перед воротами напротив дома, в тенечке, ненавязчиво сидела девочка лет десяти, явно не тянувшая на сторожа, а скорее выполнявшая функции тревожного колокольчика. Ребятам наскучило сидеть в комнате, и они выбрались на небольшое крыльцо, но жаркое солнце вскоре загнало их обратно. Впрочем, Коля вскоре отправился к девочке и жестами начал объяснять, что хочет пить. Девчонка молча сходила в пристройку, очевидно, что-то вроде летней кухни, и принесла оттуда большой глиняный кувшин, но пустой. И указала на колодец под забором. Колодец – обычный сруб, глубиной метров пять. С деревянным воротом и веревкой, намотанной на него. Ведро, естественно, тоже деревянное. Зачерпнув воды, Коля, почти не пролив ее, наполнил кувшин и отнес в пристройку ребятам. Попили.
– А сортир у них тут где, интересно? – поинтересовался Саша.
– Спроси у девчонки, – посоветовал Игорь.
Саша замялся.
– Неудобно как-то.
Дальше сидели молча. Но вскоре нужда разной степени важности начала припекать всех, и Коля, как наиболее коммуникабельный товарищ, отправился на разведку. У девчонки все же спрашивать было действительно неловко. Заглянул в летнюю кухню. Там две пожилые женщины о чем-то тихо переговаривались, ощипывая курицу. В дом заглядывать постеснялся, поэтому прошел за него. Там был сад с различными деревьями, но зрелых плодов на них еще не было. Возможно, здесь тоже еще июнь. А вскоре он углядел у забора специфически выглядевшее сооружение, которое не чем иным, как деревенским туалетом, быть не могло. Там было целых пять дверей, очевидно, в расчете на то, что утром многочисленным обитателям подворья туда надо срочно всем и сразу. Тоже, кстати, сооружение, свидетельствующее о некоторой культуре местных. Внутри чисто, деревянный надежный пол, большая дырка для оправления, правда, без всяких стульчаков. На стенке висит мешочек с засушенными довольно крупными и плотными листьями какого-то растения. Но не лопуха. Сделав дело, Коля отправился обратно, обрадовать товарищей своей находкой.
Вскоре вся компания сидела на крыльце, пользуясь тем, что солнце начало скрываться за деревьями и пристройками. Девчонка всячески делала вид, что они ее ни капельки не интересуют, но глазами все равно косила. А ребята тем временем решали, стоит ли им поужинать самостоятельно своими запасами или подождать, что предложат местные и предложат ли вообще. Решили подождать. И не ошиблись.
Сначала с улицы завели шесть коров, которых тут же определили в конюшню, и несколько женщин отправились их доить. Это было слышно по характерному звуку, с которым струя молока бьет в пустое поначалу ведро. Затем потянулись другие люди, с огородов или еще откуда-то. Из пристроек стали тоже выходить, направляясь к колодцу. Там, нисколько не стесняясь друг друга, мужчины и женщины снимали с себя рубахи, какое-то подобие трусов, вешали все это на перекладину и направлялись в отдельно стоящий длинный домик, из которого вскоре вместе с довольными голосами и смехом послышалось журчание стекающей воды. Летний душ в конце трудового дня! Вот это уровень! Вездесущий Коля тут же направился туда, чтобы рассмотреть все поближе, справедливо рассудив, что раз они не стесняются друг друга, то постоять-то ему рядом можно. Впрочем, соваться внутрь он сразу не стал, а вежливо стоял снаружи. Но народ подходил еще, многие с интересом посматривали на невысокого, темноволосого и курчавого Колю и также без комплексов раздевались да шли мыться по мере освобождения мест внутри. Примерно через полчаса из домика вышли последние работники. Одна женщина неопределенного возраста, заметив его нерешительность, что-то сказала ему с улыбкой и махнула рукой в сторону распахнутой двери. Неопределенного, потому что сложена она была великолепно, но грудь была изрядно обвисшей, поперек плоского живота пролегало несколько складок и на лице были заметны морщинки. Впрочем, волосы были без седины, но при их светлом оттенке сказать с уверенностью это было трудно. Пока Коля соображал, она подхватила с перекладины свои трусы и продела в них стройные ноги. Трусы представляли собой плотную полоску ткани на бедрах, с завязками в самом низу живота, к которой перпендикулярно была пришита другая, спереди поуже, сзади пошире, закрывавшая пах и интимные места. Впрочем, слишком внимательно разглядывать ее Коля не стал, а начал сам раздеваться, чем, в свою очередь, немало заинтересовал женщину и всех, кто еще был рядом. В отличие от местных, процесс раздевания у Коли был более сложным, потому что сначала надо было расшнуровать ботинки, снять носки, потом штаны и футболку. Оставшись в трусах-боксерах, Коля замялся. На него явно косились, но также было понятно, что это чистой воды любопытство. Эх, сам смотрел на сиськи, а теперь стесняется! С максимально спокойным видом Коля снял трусы, положил их на перекладину и отправился внутрь. Ребята, с интересом наблюдавшие от порога за его приключениями, отметили, что хоть его одеждой местные и интересовались, но ничего не трогали.
Войдя внутрь, Коля осмотрелся, обнаружив пять отделений, разделенных плетенными из лозы перегородками, и над каждым располагался короткий деревянный раструб, заканчивавшийся насадкой с мелкими дырочками. Простейший душ! Баки с водой или, скорее всего, бочки, располагаются, очевидно, на крыше, где они за день должны прогреваться. Конечно, все это должно быть деревянное. А может, и глиняное. Надо будет глянуть из интереса. Вода перекрывалась простейшей деревянной же затычкой сбоку, до которой можно дотянуться, встав на специальный приступок. Но самое удивительное, что в каждом отсеке на стеночке была полочка, на которой лежало мыло! Местные, даже в этой очевидной глуши, были очень привержены гигиене. Коля вынул затычку и с наслаждением встал под струи воды, смывавшие с его тела весь пот и грязь. Вода была чуть прохладной. Если проводить аналогии, то в дачном душе с железным баком на крыше, даже в средней полосе, она нагревалась сильнее. Но вполне терпимо. А главное, очень приятно! Мыло было самым обычным, что-то типа нашего хозяйственного. И вскоре обновленный Коля вышел на улицу, где уже никого не было, кроме заскучавших ребят на крыльце.
– Дуйте мыться, свиньи, – бросил им Коля, сам присаживаясь на крыльцо. – Там хорошо.
Вскоре вся компания, освежившаяся и вымытая, вернулась к крыльцу, где их уже поджидала девчонка, которой они подарили ножик. Тоже явно вымытая, с тщательно расчесанными волосами, благоухавшими чем-то ароматным, и в чистенькой рубашке, расшитой синими и зелеными узорами. Жестами она попросила их следовать за собой и, заведя за летнюю кухню, усадила за очень длинный стол, где собралось, пожалуй, все население усадьбы вместе с хозяином.
Это был крепкий мужчина лет сорока пяти, с широкой подстриженной рыжей бородой и темно-русыми волосами, чуть короче, чем у остальных. То есть не достигавшими плеч. Из-под густых бровей смотрели внимательные и умные серые глаза. Рядом с ним, с левой стороны, имелись свободные места, на которые он и указал рукой. По другую сторону сидела женщина, про возраст которой тоже было трудно сказать что-то определенное, но явно немолодая. Возможно, его жена. А дальше уселась та самая девчонка. Детей за столом вообще было много, больше, чем взрослых. А всего здесь собралось человек сорок. Потом все встали, и мужчина во главе стола начал произносить что-то, очень похожее на молитву. При этом все повернулись в сторону заходящего солнца. Руки они держали на груди, крест-накрест. В конце все хором произнесли завершающую фразу и сели. Ребята из вежливости тоже стояли, не сразу, но все же сообразив повернуться к солнцу. Потом особых церемоний не разводили, каждый накладывал себе сам в глиняные миски еду, сначала какой-то суп. Заметив нерешительность друзей, хозяин рукой указал на глиняный горшок, стоявший в их части стола, с торчавшим из него деревянным черпаком. Суп оказался с курицей, какими-то травками, свеклой, морковкой и увесистыми проваренными кусками теста, по аналогии чем-то напоминавшими украинские галушки. По вкусу и сытности выше всяких похвал. Еще на столе стояли тарелки с сыром, все теми же лепешками, редиской и чесноком, который местные потребляли в немереных количествах. Больше никаких разносолов не было. Как, впрочем, и алкоголя. Потом пожилые женщины из кухни принесли кувшины с молоком и горшочки с медом. Молоко пили из кружек, а куски лепешек окунали в общие горшочки и ели. Ребята заметили, что еды было хоть и в достатке, но не избыточно. Готовившие все это женщины явно умели рассчитывать ее объем на количество человек. И хотя всем хватило на увесистую порцию, на столе ничего не осталось. А те крохи, что все же остались, были быстро подчищены детьми. Ели молча, поскольку все явно были голодны. А может, такова была традиция. И только когда пили молоко, начались какие-то разговоры, впрочем быстро закончившиеся, как и еда.
Начинало смеркаться. Женщины быстро убирали посуду со стола и уносили в кухню, откуда слышались привычные в таких случаях звуки и где горело несколько свечей. Люди стали расходиться. Кто в большой дом, кто по отдельным пристройкам. Ребята, провожаемые девчонкой, судя по всему хозяйской дочкой, направились к себе в пристройку. Внутри было уже темновато, и ребята начали искать фонари. Девчонка деловито закрыла окно, что-то поясняя при этом. Тем временем Коля первым достал из бокового кармана рюкзака маленький налобный фонарик на светодиодах и включил его. Девчонка резко вскрикнула, прижавшись к стене.
– Блин, Коля! – возмутился Саша. – Ты напугал ее!
– Черт… – с досадой произнес Коля. – Как-то не подумал. Но я же в лицо ей не светил. – И при этих словах он повел лучем по полу в разные стороны, чем напугал девчонку еще больше. Она снова вскрикнула и бросилась вон из комнаты, в дверях столкнувшись с одним из мужчин, который встречал их в горах с ружьем. Сейчас у него в руках были ножны с саблей, но он ее еще не доставал. Увидев светопреставление, мужик тоже замер, но испуга на его лице не было. Тут Коля догадался выключить фонарь. В комнату зашел старший. Выражение лица в быстро наступавшей темноте разобрать было уже невозможно, но вряд ли он находился в хорошем настроении.
– Коля, дай фонарь, – потребовал Саша. И, взяв его осторожно, приблизился к местным в дверях. На крыльце стоял кто-то еще с факелом. Поэтому там было значительно светлее. – Мы дико извиняемся, – начал Саша, – за то, что напугали девочку. – И с этими словами он приложил руку к груди и слегка поклонился ей. – Я хочу показать, что это совершенно безобидная вещь. Но полезная. – Разумеется, его никто не понял, хотя жесты могли быть истолкованы как извиняющиеся, как и сам тон. Потом Саша указал рукой на дверной проем, предлагая выйти на улицу. Под светом факела он сел на крыльцо и начал объяснять: – Это всего лишь изделие, сделанное людьми. – Держа фонарь перед собой в свете факела, он откинул заднюю крышку и достал оттуда батарейки. – Вот без этого он не будет работать, – продолжал он и слегка потряс маленькие цилиндрики в ладони. – Можете посмотреть. – И он протянул фонарик старшему.
Тот осторожно его взял, повертел в свете факела, провел пальцем по внутренней камере с клеммами, осмотрел спереди, естественно, ничего не поняв, но заинтересовавшись.
– А вот с этим, – Саше пришлось встать, чтобы забрать из рук мужика фонарик, – прибор будет прекрасно работать. – После этих слов Саша, находясь в свете факела, показывал окружающим каждую батарейку и вставлял внутрь. Потом защелкнул крышку и сказал: – А теперь внимание. Я его сейчас включу, и будет луч света. – И с этими словами он сделал пасс рукой от фонарика в сторону улицы. Держа на виду, медленно поднес к переключателю палец другой руки, слегка постучал им по нему и продолжил вещать: – Я сейчас нажму вот на эту кнопочку, и появится свет. Пожалуйста, не пугайтесь. – И передвинул выключатель. Яркий луч на улице был не столь впечатляющ, но все же вырвал вздох удивления у всех четверых местных. Саша пару раз двинул лучем по сторонам, а потом снова привлек внимание к своему пальцу, постучавшему по выключателю, и передвинул его. Свет погас. Все смотрели восторженно. Ребята тоже, удивляясь дипломатическим способностям товарища. Потом снова включил, потом выключил. А когда включил опять, то, держа луч направленным под ноги, чтобы не ослепить им местных, плавно перевел его в комнату. Там, в сгустившейся темноте, он смотрелся контрастно, выхватывая из мрака доски, стену и печку. – Очень удобная вещь, – резюмировал новоявленный дипломат. – И, чтобы подтвердить свои добрые намерения, я хочу подарить ее вам. – И с этими словами он протянул выключенный фонарик старшему. А сам прижал руку к груди и слегка наклонил голову.
Мужик осторожно взял фонарь, повертел в руках и собрался уже его включить, держа лампочками к лицу. Саша поспешно протянул руку, закрывая фонарь ладонью, и успел сказать:
– Нет! Так держать не стоит. – Мужик посмотрел с недоумением. Тогда Саше вновь пришлось изображать пантомиму, сопровождая ее словами. Он взял фонарь, направляя его себе в лицо, а второй рукой, раскрывая ладонь, изобразил нечто, бьющее по глазам. Потом заслонил их тыльной стороной ладони, отворачиваясь. И снова направил фонарь в землю – и только тогда включил и выключил. Ну и передал его старшему. Неизвестно, понял тот или нет, но, во всяком случае, просто повторил Сашины действия и самостоятельно включил и выключил фонарь, освещая крыльцо. Начал переговариваться со своими спутниками и девчонкой, покачал восторженно головой и хотел отдать вещь Саше.
– Нет, это подарок. Вам, – отказался Саша, вытягивая перед собой ладони в отстраняющем жесте. – Подарок, – повторил он, показывая пальцем сначала на себя, а потом на мужика. И в подтверждение приложил руку к груди и снова наклонил голову.
Мужик заулыбался, тоже наклонил голову вперед и, что-то сказав подобревшим тоном, направился в дом. Ребята выдохнули. А Коля возмутился шутливо:
– Блин, ты подарил мой фонарик, даже не спросив!
– Я подарю тебе свой, если это тебя утешит, – ответил Саша.
– Спасибо, конечно. Но все равно жалко, – пробурчал потерпевший, и все зашли в комнату, закрыв за собой дверь.
Ночь прошла спокойно, если не считать успевших налететь в комнату комаров, попивших поначалу крови. Но когда Игорь разложил по углам тлеющие кусочки фумитокса, то зловредные насекомые забились по щелям и спать больше не мешали. Рано утром их разбудила все та же девчонка, стоя у открытой двери. Умылись, почистили зубы и побрились, чем вызвали немалое удивление видевших это действие. Потом пошли завтракать за дом, но за большим столом уже никого не было, даже хозяина. Все ушли работать. На завтрак была какая-то каша непонятного происхождения, сдобренная щедрыми кусками масла, по паре яиц, искусно сваренных «в мешочек», хлеб и вездесущий чеснок. Запили опять же молоком, но уже без меда. А потом пришел мужик, забегавший вчера с саблей в дом на писк девчонки, и поманил их за собой.
Оказалось, что их решили припахать к заливке бочек над душем водой. Естественно, что никаких насосов здесь не было, а процесс осуществлялся при помощи ведер. Управились быстро, и больше они никому были не нужны.
После нескольких часов безделья Коля пристал к девчонке, сидевшей у ворот. Сначала познакомились, а потом он начал показывать на разные окружающие предметы и спрашивать их название на местном языке. Поскольку ребята сидели неподалеку, то все слышали, а Саша сообразил принести из комнаты листы бумаги с карандашом и, присев рядом, начал записывать. Этот процесс очень заинтересовал ребенка. Она с любопытством смотрела, как из-под тонкого грифеля появляются загадочные закорючки.
По результатам этих лингвистических изысканий можно было с уверенностью сказать, что фонетически местный язык был прост для русских, потому что не содержал каких-то сложнопроизносимых звуков. Но в нем не было абсолютно ничего общего по звучанию ни с родным для ребят, ни с известным английским или другими европейскими языками, которых они, впрочем, толком не знали. Оставалось еще, конечно, неясным, насколько здесь сложны правила построения фраз и прочие нюансы, но хотя бы произношение радовало.
Потом было безделье до обеда. Собралось немного народу, в основном дети. Появился хозяин, о чем-то переговоривший с мужиком, дававшим ребятам задание с утра. Поели скудно. Лепешки, сыр, мелко порезанная морковка и вода. Саша раздал за столом всем конфеты. Детям очень понравилось. И, желая выяснить степень свободы, с помощью жестов и слов со своей бумажки, попытался объяснить, что они хотят погулять по селению. Хозяин очень удивился, что они уже знают некоторые слова из их языка, но когда ему что-то сказала девочка-сторож, удовлетворенно кивнул и задумался. Потом подозвал какого-то мальчика-подростка и поговорил с ним. А после этого обратился к Саше. Среди его речи были слова «селение» и «дорога». Больше ничего Саша не понял. И мужик показал рукой сначала на пацана, а потом на ворота. Саша поблагодарил его и вместе с друзьями направился на выход.
Прогулка по селению не принесла чего-то нового. Дома все однотипные, народу мало. Дойдя до речки, искупались в ней, а потом вернулись на подворье. Тоска…
И потянулись дни монотонного ожидания. Пару дней лил дождь. Вроде бы их никто насильно не удерживал, да и куда им отсюда бежать, тоже было непонятно. Каждый день выходили на прогулку по окрестностям, заливали водой летний душ и расспрашивали кого-нибудь о новых словах, записывая их на бумагу.
Только к концу четвертого дня наступили долгожданные изменения, ознаменовавшие новый этап их пребывания в этом мире: на подворье прибыли гости. Это были восемь человек верхом на лошадях, вооруженных ружьями и шпагами, с несколькими заводными лошадьми. Эти были все в штанах, плотно облегавших мускулистые ляжки, в сапогах и в таких же длинных рубашках зеленого цвета с красной грудью. На головах красовались широкополые шляпы с перьями. Нет, не страусовыми, что-то попроще. К слову сказать, среди них были две женщины, которые опознавались по более тонким и жилистым фигурам и холмикам грудей под тонкой материей. Все были очень коротко стрижены, «под горшок», с бритыми висками и затылками. Хозяин их явно ждал. Он о чем-то коротко переговорил со старшим, показывая на ребят, сидевших на крыльце. А потом прибывшие начали деловито расседлывать лошадей и чистить их от налипшей на них грязи – дорога после прошедших дождей наверняка ей изобиловала. Затем лошадей завели в конюшню, а люди отправились в небольшую пристройку, отведенную им хозяином для отдыха и, наверно, ночлега.
– Сдается мне, что это явно по наши души, – задумчиво проговорил Коля.
– Да, было бы наивно полагать, что наша идиллия продлится долго, – согласился Игорь. – Главное, чтобы из нас не начали изгонять демонов.
– Жалко, что мы к водопаду так и не сходили. Пятый день прошел. Глянуть бы, что там и как, – со вздохом сказал Сергей.
– Не судьба, – в тон ему подвел итог Саша.
Ребята повздыхали еще о неизбежном, продолжая сидеть на крыльце. Вернулась хозяйская дочка после очередной прогулки в горы со своей неизменной корзинкой за плечами. Ребята уже знали, что именно она приносит сыр и творог, наверно с какой-то дальней фермы в горах. Килограммов по пятнадцать зараз. Девочка, которой лет четырнадцать. Часов пять туда, столько же обратно. Сухонькая, жилистая, шустрая. Крутая! И это хозяйская дочка, которая могла бы, наверно, вообще ничего не делать. Но, очевидно, хозяин был иного мнения. А может, это вообще было не в местных традициях – бездельничать. Разгрузив корзину на кухне, она прошла в дом и вскоре вышла оттуда с чистой рубашкой в руках. Старая была сильно перепачкана грязью. А ноги вообще были вымазаны до колен. Грустно посмотрев, как она деловито разделась у душа и исчезла в нем, ребята продолжили ждать.
Собирались работники. Когда они привели себя в порядок, ребят никто не позвал ужинать. Позвали потом. Вместе с солдатами. За столом сидел хозяин и угощал их вином. Когда основная еда была поглощена, хозяин обратился к ребятам, поясняя свою речь жестами. Он махал рукой куда-то на юг, в сторону высокой заснеженной горы, часто повторял слово «Парменон», но было это название или имя, оставалось непонятным. Мелькали слова «храм» и «жрец»…
– К инквизиторам повезут местным, – мрачно резюмировал Коля.
– Не каркай, – ответил Саша. – Мне кажется, что все не так уж и плохо.
В самом деле. Люди здесь были просты и бесхитростны, эмоции на их лицах читались легко. И вся речь хозяина, скорее всего, была призвана их утешить и обнадежить. Понять суть мешало плохое знание местного языка, пока что ограничивавшееся исключительно названиями предметов. Впрочем, легче от этого не становилось, их уводили куда-то явно далеко от этих мест и от злополучного водопада, ведь с того момента, как с подворья ускакал гонец в первый вечер, прошло пять дней. Значит, путь неблизкий. А главное, неизвестность впереди. Но выбора у них, похоже, нет.
Ночь прошла в тяжких раздумьях. Напротив их двери постоянно дежурили два солдата, возможно, чтобы они просто не натворили глупостей. Утром, когда покормили работников, позавтракали и они с солдатами. А потом хозяин с помощью жестов и слов объяснил им, что пора собираться в дорогу и отправляться в путь. Сборы были недолги, потому что не надо было собирать палатки и прочее снаряжение, которое обычно является непременным атрибутом туристического лагеря. Побросали мелочовку в рюкзаки, подтянули ремни, тщательно расправили носки на ногах и зашнуровали ботинки – можно отправляться в путь. Оказалось, что заводные лошади предназначены для них. Или по крайней мере для их вещей. Это стало ясно, когда старший из солдат показал на их рюкзаки, а потом на лошадей. На их седлах по бокам имелись специальные крюки. Когда ребята сняли рюкзаки с плеч, солдаты быстро обвязали их веревкой, сделав незатягивающиеся петли, которые и надели на крюки, для верности притянув поклажу к бокам лошадей ремнями с пряжками. Это обрадовало, потому что идти налегке намного проще. Хозяин произнес напутственную речь, из которой они ничего не поняли, и попрощался с ними, уйдя в дом. Пока вся процессия выходила через ворота, хозяйская дочка стояла на крыльце и помахивала им рукой, что было, конечно, очень трогательно.