За жизнь… Сборник рассказов. Издание третье (переработанное и дополненное) - читать онлайн

Будильник радостно возвестил, что начался новый день.

От этого звона, Борзов проснулся, скинул с себя одеяло, и встал с кровати.

По привычке он посмотрел в иллюминатор. Яркое утреннее солнце заглядывало в спальню.

Судно было построено в Англии 27 лет назад, поэтому иллюминаторы в каюте старшего механика были круглые, с бронзовой окантовкой, такого диаметра, что только голова бы в них смогла пролезть. Это на современных судах они были квадратные, позволяющие любоваться океаном в полной его красе.

Голубое небо было без единой тучки. Бирюзово-синий океан равномерно катил валы зыби и «Леди Белла» отвечала ему лёгким покачиванием.

Слегка дрожа корпусом, она шла на северо-восток. Таким образом, по дуге большого круга был проложен ее курс до Перу.

Борзов прислушался к работе цилиндров главного двигателя. Они, были где-то там – внизу, но отвечали равномерными басовито-мягкими ударами. Хорошо! Не зря поработали на стоянке. Теперь на месяц точно гарантирована надёжная работа «Зульцера». А когда судно придёт в порт, двигатель будет вскрыт и осмотрен.

Осталось всего-то 20 дней идти до Кальяо.

А там, в порту, Борзов знал, где есть телефон. Он сразу же позвонит своей любимой женушке. Ведь целый месяц он не будет слышать ее голоса.

На «старушке» «Леди Белла» не было телефона. Хозяин сэкономил. Установил только телекс. Жаль, что не было возможности позвонить, чтобы услышать её. А так бы хотелось перекинуться парой слов.

Борзов прошел в туалет. Он открыл кран холодной воды, который только фыркал жёлтой водой, пока не сойдет весь воздух, потом что вода подавалась только по два часа утром и вечером из-за жесткой экономии.

Подождав, пока вода приобретет нормальный цвет, Борзов вымылся под душем, побрился и набрал ведро, чтобы ополоснуться днем.

Надев свежий летний костюм, он спустился в кают-компанию.

Кэптин Брэдли уже курил свою ароматную сигарету.

– Доброе утро, мастер, – приветствовал Борзов капитана.

– О! Чиф. Рад тебя видеть, – в ответ услышал Борзов стандартный ответ, – Как ты себя чувствуешь? Как прошла ночь?

Борзову только и оставалось ответить:

– Прекрасно. Смотри, какая сегодня отличная погода, – он показал на иллюминаторы кают-компании.

– Да, – ответил капитан, – Я уже был на мостике. Мы выбрали хороший путь. Погода благоприятствует нам.

Капитан пришел на судно только месяц назад, но своей обходительностью и вежливостью, он покорил Борзова. Это был настоящий бритишь. Он всегда был вежлив, обходителен, подчеркнуто уважителен к собеседнику. Ему было немного за семьдесят, но выглядел он бодро и был всегда в движении.

Его интересной особенностью было то, что с утра он выкуривал несколько сигарет, много говорил, а потом замолкал на несколько часов.

Чуть позже Борзов понял причину его молчания. У капитана во рту всегда был глоток пива. Если он его проглатывал, то спускался с мостика к себе в каюту, набирал в рот новый глоток пива и так ходил еще полчаса. Поэтому после завтрака он всегда молчал и только наблюдал за действиями своих помощников.

Это было полное отличие его от предыдущего филиппинского капитана, который в рейсе просыпался в десять утра и звал к себе на доклад старпома и старшего механика. А потом до обеда бегал по мостику, создавая видимость работы. Он чувствовал себя царьком на судне.

В отличие от него, Каптин Брэдли был всегда вежлив, настойчив в своих указаниях и всегда уважителен с подчиненными. Обстановка на судне изменилась. Нервозность прекратилась.

Это в первое время Борзову было трудно с этим филиппинским царьком.

Хотя он прекрасно читал и переводил с английского, но разговорный язык у Борзова не получался. Как только надо было что-то произнести, то тут у него наступали муки в произношении и выражении мыслей и чувств.

В один из таких утренних докладов «царьку», тот беспричинно начал кричать на Борзова.

Из-за ограниченного количества слов, Борзов не мог ответить «царьку» на его претензии. Но тут, что-то переключилось в нем. Он, в бешенстве от своего бессилия, ухватился за спинку бамбукового стула, стоявшего перед капитанским столом, и переломил ее пополам. Держа в руках обломки спинки стула, он подошел к этому недоноску, ростом чуть больше ста шестидесяти сантиметров, потряс ими перед желтой мордой «царька», и с хрипом произнес:

– Больше никогда на меня не кричи.

От неожиданности «царек» только лупал глазами, а Борзов бросил обломки стула к его ногам и вышел из каюты.

Больше, после этого инцидента, «царек» никогда не орал на Борзова. А если была необходимость в передаче приказов, то он передавал их через начальника рации, преданного своего слугу. И, даже вплоть до своего списания, он никогда не повышал голос на Борзова. Это случилось четыре месяца назад.

А сейчас все было по-другому.

Стюард принес Борзову его омлет и чай. Он спокойно намазал сыр на кусочек хлеба и с удовольствием откусил его.

Капитан откинулся в кресле и выпускал дым ароматной сигареты.

– Как прошла ночь, чиф? – как бы невзначай вновь спросил он.

– Я думаю, что нормально, – оторвался Борзов от омлета, – Есть одна небольшая проблема, но второй механик с ней до обеда справится.

– Что за проблема? – вновь поинтересовался капитан.

Борзов немного помолчал, пережевывая омлет:

– На расходной цистерне тяжелого топлива стоит термостат. По всей видимости, он неисправен и не позволяет топливу в расходной цистерне нагреться выше шестидесяти градусов, хотя установлен на восемьдесят пять. Из-за этого топливо не может перед двигателем прогреться до ста двадцати градусов, а греется только до ста десяти.

– А…., – протянул капитан, – Понятно. Сгорание стало хуже.

– Конечно, – подтвердил мысль капитана Борзов, – Даже дым из трубы стал идти более черный и расход топлива немного увеличился.

– Понятно, понятно, – продолжал капитан выпускать кольца дыма к подволоку, – А это не сложно, чтобы поменять термостат?

– Сложности особой в этом нет, – спокойно отреагировал Борзов на новый вопрос капитана, – Сейчас подберем термостат, и второй механик с электромехаником его заменят. Там надо только открутить пластиковую гайку и вынуть чувствительный элемент. А потом вставить новый. Это займет не больше часа.

– Хорошо, – одобрил капитан предложение Борзова, – Меняйте.

Они одновременно встали из-за стола, и вышли из кают-компании.

Капитан сразу пошел на мостик, а Борзов остановился у открытой двери кладовой, в проеме которой стоял электрик Бармеджо. Тот вежливо поздоровался со стармехом:

– Доброе утро, чиф.

Борзов также вежливо отозвался:

– Доброе утро, Бармеджо.

Хотя Бармеджо и был только начинающим электрикам, Борзов относился к нему так же вежливо, как и к остальным филиппинцам.

Вадик, второй механик, был где-то в глубине кладовки.

Борзов показал Бармеджо жестом, что он хочет войти в кладовку, и он освободил ему проем двери. Борзов вошел в кладовую и посмотрел, чем там занят Вадик.

Тот что-то старательно перебирал в огромном ящике.

Увидев стармеха, он, как всегда, сразу же спросил:

– Владимирыч, какой из этих термостатов ему дать? – Вадик, как всегда, с миллион первым вопросом вместо приветствия, встретил Борзова.

– РТ 107. У нас же он полетел? – удивился непониманию Вадика Борзов.

Отстранив Вадика от ящика, он выбрал нужный термостат, а потом передал его Вадику.

Вадик повертел коробку с термостатом. Убедившись, что находящийся там термостат, соответствует маркировке на коробке, предал его Бармеджо

Получив коробку с термостатом, тот сразу же исчез.

– Как прошла вахта? – поинтересовался Борзов, – Температура в расходной держится? Не падает?

– Так же держится, – пожав плечами, ответил Вадик, – Куда ей деваться. Перед двигателем по-прежнему сто десять.

– Хорошо. Когда поменяете термостат, подрегулируй температуру в расходной цистерне.

От этого предложения, у Вадика перекосило физиономию:

– Что? Они сами не справятся, что ли? – недовольно пробурчал он в ответ.

– Справятся, не справятся – это другой вопрос. Но ты должен быть там, – Борзов ткнул пальцем в сторону машинного отделения, – И все проконтролировать. Понятно? – это Борзов уже спросил у Вадика повышенным тоном.

– Да, все ясно, – по-прежнему недовольно бубнил Вадик, – Сейчас позавтракаю и пойду к этим недоделкам.

Вадика можно было понять. Вахта у него была с четырех до восьми утра. Конечно, ему хотелось, и спать и есть. Но эту работу надо было делать в первую очередь.

– Давай, давай, – Борзов хлопнул Вадика по плечу, а сам, напевая себе под нос « На границе тучи ходят хмуро…», быстро поднялся в каюту и переоделся в комбинезон.

Машина встретила его жарким дыханием, воздухом горячего железа и нагретого масла.

На крышках всё было в норме, турбина свистела, как и положено ей на этих оборотах. Четвёртый механик Бакаланко уже принял вахту и, улыбаясь, приветствовал Борзова взмахом руки и лёгким поклоном.

Борзов прошел к пульту управления, вынул черновой журнал и проверил его. Механики за ночь в журнале ничего лишнего не написали.

Валентино, электромеханик, что-то уже колдовал у распредщита. Борзов вспомнил, что вчера он ему дал задание почистить контактор насоса пресной воды.

Внизу Фортич с Бангсалом начали красить борт. С виду они сосредоточены, в наушниках, не спеша, делали свою работу. Впереди ещё 20 дней перехода. Эту работу, по их понятиям, надо было сделать качественно, т.е., как можно дольше, оттягивая ее завершение.

Они, весело скалясь, макали катки в бадью. Бангсал уже успел мазнуть Фортича по спине катком. Он вечно что-нибудь чудит. Но Фортич не обижался. Он всегда говорил, что без шутки за год контракта, у любого крыша съедет. И он в этом был, где-то прав.

Убедившись, что в машине все нормально и все заняты своими делами, Борзов стал подниматься по трапу, на выход из машинного отделения.

У выхода из машины в тамбур, где были расположены рефкамеры для продуктов, повар Ромио выносил продукты из них. Вернее, работали два стюарда, а он, как начальник, руководил ими.

– Как дела, Ромио? – приветствовал Борзов кока, – В камерах температура нормальная?

– Доброе утро, чиф, – вежливо ответил кок, – Все нормально. Видишь, как это мясо заморожено? Думаю, до Кальяо оно не растает, – усмехнулся он.

Вообще-то филиппинцы со стармехом такой фамильярности не позволяли себе, но кок был важной персоной, и ему это было негласно позволено. Он, таким образом, демонстрировал перед подчиненными свою значимость.

Борзов перекинулся с ним еще парой слов и прошёл в рулевую, а из неё, повернув налево, в углекислотную станцию. В ней стояли рефкомпрессоры.

Всё сегодня было замечательно. Незаметно за всем обходом пролетели два часа.

Проверив работу рефкомпрессоров и рулевой машины, Борзов вновь спустился в машинное отделение.

Он подошел к неисправному датчику и осмотрел его. Пластиковая гайка чувствительного элемента была покрыта толстым слоем краски.

– Долго же ты, родной тут стоишь, – невольно пронеслась мысль.

Борзов осмотрелся.

Метром ниже площадки, с которой можно было наблюдать за температурой в расходной цистерне и оперировать быстрозапорными клапанами, располагался первый цилиндр главного двигателя. Выше этой площадки, располагался выхлопной коллектор главного двигателя. От его торца шел жар. И, немудрено, термометр на торце коллектора показывал больше трехсот градусов. До коллектора было не более двух метров. Несмотря на такую высокую температуру, торец коллектора был не заизолирован. Борзов, вообще-то не придавал этому большого значения.

27 лет судно работало так. Ничего же не произошло ни с топливными цистернами, ни с коллектором. Зато было удобно его открывать при осмотрах. Никто не обсыпался асбестом, и грязи от этой изоляции не было.

Борзов еще раз осмотрел датчик, убедился, что работы по его замене не вызовут трудностей, и вновь поднялся к пульту управления. Внимательно осмотрев приборы, и убедившись, что все показания в норме, он взглянул на часы.

Ого! Было уже почти десять часов. Наступало время кофе-тайма.

Краем глаза увидел, что Фортич с Бангсалом уже стали подниматься по трапу. Мимо пробежал Вадик и, по трапу противоположного борта, стал спускаться вниз, чтобы проконтролировать работу Бармеджо.

Борзов тоже вышел из машинного отделения. Поднялся на палубу камбуза и по коридору пошел в нос судна к трапу, ведущего в его каюту.

Проходя вдоль переборки машинного отделения, он, невзначай слегка ударил по его неизолированной переборке.

Когда Инночка была у него на судне, во время стоянки в Тяньцзине, она удивилась слышимости из машинного отделения.

Вадик кувалдой отдавал гайки на одной из крышек главного двигателя. И каждый удар кувалды был отчетливо слышен в каюте, как будто он работал в паре шагов.

– Ой! Что это такое? Что там ломают? – удивленно воскликнула Инночка.

Борзов успокоил жену:

– Это Вадик отдает крышку. Сегодня будем дергать поршень. Изоляции на переборках нет. Поэтому и слышимость такая, – а потом невесело пошутил, – Случись пожар в машине, тут через десять минут все судно сгорит.

Инночка испуганно посмотрела на него:

– Ты не пугай меня. Пусть у вас рейс будет спокойный. Без всяких пожаров.

– Не беспокойся. Все будет в порядке, – Борзов нежно привлек к себе жену и поцеловал.

Это воспоминание невольно возникло в сознании Борзова.

Кофе-тайм. Святое дело. Борзов тоже последовал примеру подчинённых и поднялся к себе в каюту. Ополоснулся из ведра, заранее припасённой водой. Переоделся в свежую футболку и шорты. На босую ногу надел тапочки. Это у филиппинцев в норме. Никаких носков. И со стаканом ароматного чая, принесённого стюардом, сел в кресло.

Начальник рации уже положил ему на стол несколько телексов из офиса.

Что-то Пол сегодня прислал? Вечно ему что-то надо. Сидит себе в Гонконге и от безделья только бумажки шлёт. Ну, ничего, отпишемся, не впервой.

Неожиданно наступила тишина. Прекратилась вибрация корпуса судна, прекратился звук равномерного «уханья» поршней главного двигателя. До каюты доносились только их последние вздохи. Не стало слышно работающих дизель генераторов. Замолчал, только что включённый магнитофон.

Вот это новость!

Что там Бакаланко натворил?

Борзов подскочил с кресла и кинулся к двери каюты. Не успел он ее открыть, как чуть ли не сбил с ног Вадика.

Тот хотел открыть дверь каюты

– Владимирыч! Горим! – запыхавшись, чуть ли не выкрикнул он.

Глаза его были широко открыты, и в них чувствовался ужас, от того, что он только что увидел.

Борзов оттолкнул Вадика и кинулся к трапу, ведущему на нижние палубы. Палубой ниже располагалась станция быстрозапорных клапанов топливных танков.

Две недели назад, в Корее, Борзов сам лично предъявлял их инспектору портнадзора. Они были подрегулированы и отлажены.

Подбежав к щиту станции, Борзов увидел, что третий механик их уже закрывает. Он снял с предохранителей несколько ручек клапанов и дернул за них. Где-то внизу, на цистернах, они должны были закрыться. В этом Борзов не сомневался. Топливо из них уже никуда не выльется.

Убедившись, что все клапана закрыты, он отбежал от щита станции и повернул налево, в коридор, в конце которого был трап, ведущий к входу в машинное отделение.

Дым уже плотной завесой приклеился к подволоку. На стальной, не заизолированной переборке в машину, пучилась краска.

– Ну, ничего себе, – проскочила моментальная мысль у Борзова, – Какая там температура?!

Отскочивший, от лопнувшего пузыря, кусок краски, неожиданно обжег щеку и левую руку.

Не ощущая боли, Борзов стряхнул их и помчался дальше, вниз, к входу в машинное отделение.

Подбежав к двери, он увидел, что самодельная, деревянная дверь начала открываться и в приоткрывшуюся щель на четвереньках вылезает Бакаланко.

Его начало выворачивать и он надрывно кашлял.

Борзов заглянул в приоткрывшуюся дверь, в надежде спуститься вниз и что-то предпринять для тушения пожара.

Но, не тут-то было. Внизу от дыма была сплошная чернота. Дым едкими клубами заполнил маленький тамбур перед рулевой и рефкамерами. Такого чернющего дыма Борзов ещё не видел никогда в своей жизни.

Всё! К углекислотной станции путь отрезан! Оставался единственный вариант – это отрыть углекислотные клапана в машину из щита, который располагался в коридоре главной палубы с противоположного борта.

В коридорах стояла темнота. Ни одна лампочка не горела. Вспомогательные дизеля встали. Света нигде не было.

– Вадик! – проорал Борзов, – Бегом на правый борт, к пульту СО2! Открывай газ в машину! Я – на кап. Там его закрою! – и бросился к двери из надстройки на палубу.

Вадик все время бежал следом за Борзовым.

Услышав приказ, он только утвердительно кивнул головой и скрылся за углом.

Борзов помчался наверх по наружным трапам к капу машинного отделения.

Там уже был фиттер Серёга. Он пытался подойти к капу и отдать трос быстрого закрытия его.

Но, не ту-то было! Вырывающиеся из капа клубы чёрного дыма с пламенем, сносились небольшим ветерком в его сторону и не давали подойти к утке, на которую был накинут трос, удерживающий кап в вертикальном положении.

Гидравлика, которая должна была это делать, давным давно вышла из строя. И, вместо нее было сделано приспособление, которое обеспечивало быстрое закрытие капа. Инспектор в Корее проверил его и остался доволен таким закрытием.

Но сейчас люк не мог быть закрыт. Осознав безвыходность ситуации, Борзов прокричал Сереге:

– Всё! Бесполезно! Сгорели! Погнали плоты сбрасывать!

Еще одна мысль клокотала в мозгу Борзова:

– Как бы не было взрыва топлива. Ведь переборки дизельных танков в машине, не заизолированы! А в них 70 тонн. Только в расходной цистерне пять тонн газойля.

Каюта Борзова находилась палубой ниже, по левому борту, он непроизвольно бросился к двери, ведущей к его каюте, но тут вспомнил, что на ней замок испортился уже неделю назад, и она была закрыта на защёлку изнутри. У боцмана все не доходили руки, чтобы отремонтировать его. Поэтому с палубы дверь не открывалась, а открывалась только изнутри.

Пронеслась мысль, что надо хотя бы взять жилет из каюты. Но для этого надо было спуститься вниз на палубу, пробежать по коридору и подняться по трапу. Поэтому Борзов и кинулся к двери правого борта палубой ниже и нырнул в неё.

Дым в коридоре опустился уже до пояса. Вокруг был абсолютный мрак. Борзов глубоко вдохнул, как можно ниже нагнулся, и побежал по коридору.

Пробежать надо было прямо 8 метров, потом повернуть налево за угол и по трапу подняться наверх. Там, в метре от трапа, была дверь его каюты. В ней, может быть, ещё нет дыма.

Борзов почти добежал до трапа, но дым нещадно ел глаза, и из-за него вокруг ничего не было видно. Темнота.

– А если и там наверху дым, – проносится мысль, – Добежать назад дыхания не хватит.

– Да чёрт с ним, с жилетом, – махнул рукой на свою затею Борзов.

Он тут же развернулся и выбежал на палубу. Глубоко, полной грудью, вдохнул свежий воздух.

– Да! Назад бы воздуха не хватило, – опять пронеслась мысль.

Если бы он побежал за документами, которые были в спальне в шкафу, дыхания бы точно не хватило на обратную дорогу.

Ветер сносил дым с пламенем на правый борт. К шлюпке и плотам правого борта уже не подойти. Они горели. Но, ниже, на главной палубе был ещё один плот.

Серёга выбежал из двери своей каюты с жилетом, ящиком лапши и одеялом. Его каюта как раз находилась у входной двери.

– Только и успел взять, – возбуждённо, блестя глазами, орал он.

– На главную палубу! Там плот! Давай его скидывать! – прокричал ему в ответ Борзов, и они кинулись к плоту на главной палубе.

Навстречу им из коридора выбежал Вадик:

– Какая-то падла открыла дверь из машины и весь коридор в огне и дыму – в бешенстве орал он, – Я не смог добраться до ящика дистанционки!

– Давай плот скидывать, – не обращая на его крики внимания, Борзов прокричал в ответ Вадику, – Сейчас может топливо взорваться. Большая температура в машине! Смотри! Уже из иллюминаторов бьет пламя.

Борзов выкинул руку в сторону иллюминаторов правого борта.

А там уже было видно, как пламя красно-черными языками вырывалось из пустых глазниц иллюминаторов.

Рядом оказался моторист Вадика, Он, плача навзрыд, умоляюще протягивал руки к Борзову:

– СО2. СО2. Чиф включи, пожалуйста, СО2.

– Да пошел ты… со своей СО2. Где твоё место?

– У шлюпки, – прервав поток рыданий, прохрипел он.

– Так иди и помогай её спускать, – это уже Борзов прокричал ему, видя как остальные филиппинцы, с капитаном во главе, все в жилетах и личными вещами, начинали спускать шлюпку.

А они втроём кинулись к плоту. Но не тут-то было.

Инспектор в Гонконге заставил капитана перевязать узел вытяжного троса на прессостате вместе с его слабым звеном. И сейчас плот было невозможно сдвинуть с места.

Он был ещё привязан к тому же, капроновым кончиком к леерам. За эти два месяца узлы этого капронового троса окаменели. Узел не поддавался. Ну не грызть же его зубами! Борзов лихорадочно окинул взглядом палубу, пытаясь найти что-нибудь железное.

Вон! Кусок шпильки от крышки! Как он его давно хотел выкинуть за борт! Но всё руки не доходили. Теперь спасение здесь! В этом куске железа. Борзов схватил шпильку и принялся бить ей по треклятому кончику.

Он быстро перебил узел, крепящий плот к леерам. Вместе они освободили плот от паутины верёвок и, поднатужившись, выкинули его за борт. Плот смачно плюхнулся в зеркальную гладь воды. Вытяжной линь держал его за судно, и плот начинал раскрываться.

Слава богу! Один есть! Борзов захотел погладить крест на шее. Но его не было. Тут он вспомнил, что снял его, когда мылся! Вот невезуха! Золотой крест с золотой цепью остались в каюте.

– Надо же! Да черт с ним! Главное – выжить, – мелькнула мысль, и он крикнул Вадику и Сереге:

– Погнали на бак! Там есть еще один плот!

Пробегая вдоль надстройки, Борзов наступил на пожарный шланг, который валялся на палубе. Обнаженную ногу обожгло кипятком из шланга. От неожиданности он чуть не взвыл но, не обращая на боль внимания, все равно побежал вслед за Вадиком и Серегой на бак.

Они быстро добежали до бака.

Плот находился на своем фундаменте при входе в подшкиперскую.

Дверь в нее была открыта. Борзов заглянул туда, но там стояла кромешная темень, и только раздавался рокот дизеля от аварийного пожарного насоса.

– Дизель работает, но почему нет воды в магистрали? – удивился Борзов.

Он огляделся. Аварийного фонаря на переборке подшкиперской не было, но перед ее дверью стояли баллоны с кислородом и ацетиленом. Как не долбал Борзов Серегу, но он, предвидя завтрашнюю работу, никогда не отсоединял от них шланги. Вот и сейчас эти шланги были прикручены к баллонам.

Увидев такую картину, Борзов радостно крикнул:

– Серега! Зажигай горелку!

Серега, ничего не поняв, быстро размотал шланг, открыл баллон и зажег горелку.

Борзов, не дожидаясь, пока Серега отрегулирует пламя, выхватил у него горелку и бросился внутрь подшкиперской, подсвечивая ей себе путь.

Так и оказалось, как он думал. Дизель работал, и муфта насоса была соединена с ним.

Дизель запускался отлично. Месяц назад Борзов сам поменял на нем форсунки с топливным насосом.

Но на приемной магистрали насоса было два клапана. Один из форпика, а другой из-за борта. Клапан из форпика был покрашен зеленым цветом, а который был из-за борта – красным. Открытым оказался зеленый клапан.

Вода из форпика была откатана после окончания погрузки, и он был пустой.

Кто-то при запуске дизеля перепутал клапана. Ведь в темноте цвета клапана не разглядишь.

Насос, который находился ниже, на уровне ватерлинии, перегрелся, заклинил и его привод, ведущий наверх к дизелю – срезало. Поэтому в пожарной магистрали воды почти не было. Насос только выкачал небольшой остаток воды, который и поступил в пожарную магистраль. Вот этими остатками воды Борзову и обожгло ногу.

Пока Борзов осматривал дизель, Серега с Вадиком освободили плот от креплений, а потом они втроем так же выкинули его за борт. Проследив за плотом, Борзов с удовлетворением увидел, что и он начал раскрываться.

Они все вместе быстро прошли к трюму номер два, где столпились филиппинцы, которые спустили через фальшборт штормтрап и ждали, когда к нему подойдет шлюпка. Все они были возбуждены и о чем-то горячо спорили.

Экипаж шлюпки собрал три выкинутых плота и подволок их к штормтрапу.

Капитан дал приказ:

– Экипажу покинуть борт судна! – и экипаж стал по штормтрапу спускаться в подошедшую шлюпку, а часть его стала перебираться в плоты.

У большинства филиппинцев с собой были даже личные вещи. Они не боролись за живучесть судна, с пожаром. Они спасали свои шкуры.

А капитан, дождавшись, когда последний филиппинец спустится на шлюпку, встал на штормтрап, оглядел опустевшую палубу и тоже спустился в нее.

Борзов с разочарованием посмотрел на свою одежду, ту в которой ему придется, неизвестно сколько, «куковать» на этих плотах.

На нем была только старая футболка с шортами, резиновые тапки на босу ногу, часы и обручальное кольцо. Это было все, с чем он покинул борт судна. Остальные вещи остались в каюте и сгорели.

Вадик был одет также, а вот Серега был немного прозорливее.

Его каюта находилась первой от входа. В рейсе, конечно, в ней было не очень-то комфортно жить. Потому что каждый входящий и выходящий на палубу, хлопал дверью. Иногда, среди ночи Серега от этих хлопаний просыпался и матерился на «разных недоделков». А вот сейчас ему даже повезло с расположением каюты. Он прихватил с собой одеяло, куртку, ящик сублимированной лапши и даже пластиковую электронную карточку, на которой у него лежали деньги.

Со всем этим богатством они втроем перебрались на крайний плот.

Погода была отличная. Ветра не было. Только метровая океанская зыбь равномерно то опускала, то поднимала плоты.

Они имели повышенную остойчивость, поэтому их сильно то поднимало, то опускало на зыби.

Перебравшись на крайний плот, Борзов скомандовал Вадику и Сереге:

– Так, ребята! Это наш плот! Возьмем сюда только капитана! Осмотритесь. Над входом в российских плотах должен быть нож. Серега посмотри! А в этом он есть там? – Серега, преодолевая болтанку, пролез к входу и, немного поколупавшись, показал Борзову заветный пакет с ножом.

– Вадик! Смотри, вон контейнер со снабжением, – спокойно указал Борзов Вадику на объемный сверток из прорезиненной ткани, находящийся у одного из надувных бортов плота, к которому он был плотно привязан.

Борзов его раскрыл. Содержимое этого пакета не отличалось от содержимого, по которому они проходили обучение в тренировочном центре.

Очки Борзов оставил в каюте и поэтому, доставая очередной предмет из контейнера, он показывал его Вадику, который читал этикетки.

Конечно, у Вадика с английским не было никакой дружбы, но из прочитанных букв, Борзов составлял слова, и становилось ясно, что находится в пакетах и упаковках.

Но на пакетах с водой ничего не надо было читать. И так было ясно, что там вода. Вода была в пакетах и в запаянных банках. Борзов сразу же решил:

– Воду никому не давать! По воде будет строгий режим!

Вадик с Серегой непонимающе посмотрели на него:

– Чего это вдруг? – в их голосах чувствовалось недовольство полученным приказом.

– А вот почему, – попытался объяснить Борзов, – Сигнал с аварийного буя только что пошел в эфир. Его, конечно, сразу же обнаружили. Но, пока его обсудят и решат, что делать – пройдут сутки. До Гавайских островов пятьсот миль. Чтобы добраться до нас, буксирам потребуется суток двое. Чтобы найти нас, еще столько же. Нас же отнесет и ветром, и течением. Значит еще пару суток. Итого – пять. А по закону подлость прикиньте сюда еще парочку. Вот тебе и получается – неделя. Так что, эту воду надо растянуть на неделю для четверых человек.

– А кто четвертый? – недоуменно посмотрел на Борзова Вадик.

– Кто, кто? Да, капитан. Не будет же он с филиппками сидеть в их плотах! Он будет у нас, – уже решительно подытожил Борзов.

Возражений по этому поводу не было. Достали галеты, пакетики с концентратами, рыболовные принадлежности и даже гелиограф.

Все это Борзов аккуратно разложил по отдельным пакетам и закрепил у бортов плота.

А Вадик похвастался:

– И курево тоже будем экономить. Я перед пожаром только раскрыл новую пачку, – он достал из кармана шортов пачку «Мальборо» и повертел ею.

– Ну, а это уж как получится, – пробормотал Борзов.

Курить хотелось не на шутку. Он посмотрел на часы. Было уже начало первого.

– Ну, если начинать экономить, то давай сейчас и закурим, – деланно весело предложил он Вадику.

Вадику ничего не оставалось, как вытащить из пачки сигарету и протянуть ее Борзову.

Они с Вадиком закурили и смачно пускали дым в отверстие входного лаза.

Выкурив сигарету, Борзов ощутил страшную жажду. Во рту все пересохло и нестерпимо хотелось пить. Но он сдержался и только старался выдавить из щек слюну, чтобы смочить ею рот.

Увидев его страдания, Серега посоветовал:

– Владимирыч, а ты забортной водой прополощи рот.

– Ты что? – взвился Борзов, – Ни в коем случае не пить и не употреблять морскую воду. Отравитесь и сдохнете.

Конечно, все они об этом знали. Только в данный момент Серега почему-то об этом забыл.

Нестерпимо саднила обожженная нога. Борзов вылез на борт плота и опустил в чистую теплую воду ногу. Температура воды была двадцать пять градусов. Это он сегодня видел на термометрах в машинном отделении. А у поверхности она была, наверное, немного выше. На какое-то время боль прекратилась и он огляделся.

Плоты были связаны между собой и привязаны к шлюпке. Шлюпка отвела их метров на сто от борта судна.

Оно уже начало проседать на корму. По всей видимости, резиновые прокладки на трубопроводах охлаждения прогорели, и забортная вода начала поступать в машинное отделение.

Из иллюминаторов надстройки все еще были видны открытые языки пламени, и оттуда валил густой черный дым. Чувствовалось, что в надстройке все еще бушевал пожар.

Из капов машинного отделения языков пламени тоже не было видно, но оттуда также валил черный дым. Но он был уже не такой густой, как из надстройки. По всей видимости, вода, поступившая из трубопроводов забортной воды, способствовала прекращению пожара в машинном отделении.

Это было и хорошо и плохо.

Хорошо, что от пожара в машинном отделении не перегрелись и не взорвались танки с дизельным топливом. Плохо – это то, что машинное отделение затапливалось. Естественно, сейчас уже ничего невозможно сделать с его восстановлением. Но это было уже не главным. Главное – это то, что останется ли судно на плаву после затопления машинного отделения.

Хотя груза по весу было не очень много. В Китае во все трюма был загружен парафин. А в Корее твиндеки и палуба были забиты различными автомобилями. На первом трюме, поперек крышки, даже стоял шикарный катер.

Так что был шанс, что судно не утонет.

Борзов на все это смотрел, как со стороны. Как будто это все происходит не с ним. Как будто это был сон или фильм. Ему казалось, что если он немного напряжется, то проснется, и весь этот кошмар исчезнет, и он окажется в своей каюте.

Это состояние его как-то отвлекло от действительности. Он погрузился в него в ожидании чуда. Немного напрягся, потряс головой, чтобы прогнать кошмарный сон и проснуться, но сон не проходил.

Перед ним также находилась «Леди Белла», глубоко просевшая на корму и было видно, что из иллюминаторов надстройки, то здесь, то там вырывались зловещие языки пламени и валил черный дым.

Борзов скинул с себя оцепенение, навеянное предполагаемым сном, огляделся и увидел в шлюпке капитана. Он помахал тому рукой и прокричал:

– Каптин Брэдли! Идите сюда. Нас тут только трое!

Капитан услышал Борзова, повернулся к нему и прокричал в ответ:

– Спасибо, чиф. Я приду немного позднее.

Плоты мотало на зыби нещадно. В них можно было находиться, если распереться. То есть, надо было раскинуть руки и ноги, таким образом, увеличивая площадь своего соприкосновения с днищем плота, и попутно руками держаться за внутренние леера.

Вода была теплая, так что на днище можно было комфортно лежать.

Вадик выглянул в дверь плота и повернулся к Борзову:

– Владимырыч, смотри, что твориться с филиппками!

Борзов на четвереньках подполз к двери и выглянул наружу. С соседнего плота свесились два филиппка. Их не на шутку полоскало. Рвотные движения следовали одно за другим, но из их нутра уже ничего не выходило. Они в бессилии лежали, свесившись с мягкого борта и только стонали:

– Воды, воды….

Вадик, увидев такую картину, обреченно сказал:

– Да, не жильцы они, если еще недельку мы здесь проболтаемся.

Из двери соседнего плота высунулась голова четвертого помощника:

– Чиф! Дайте воды! Мы умрем без воды! – в панике орал он.

– А ваша вода где? – в ответ прокричал Борзов.

– Мы ее уже выпили, – истерично продолжал вопить четвертый помощник.

– Как выпили?! У вас же на плоту был запас воды на десять дней для двадцати человек. А вас-то всего двенадцать! Вы что наделали?! Прошел же только час! Что вы будете делать дальше?!

Но филиппинец ничего не слушал и не понимал. Он только истерично кричал:

– Воды…. Воды….

– Воды им не давать, – крикнул по-русски внутрь плота Борзов, – Если отдадим ее, то сами через пару дней будем такими же. Панике не поддаваться!

Он вновь сел на борт плота и опустил обожженную ногу за борт.

Вода ласково приняла ее, и боль от ожога значительно снизилась, хотя в некоторых местах на ступне проступали пузыри от ожогов.

Вскоре капитан перебрался к ним на плот.

Ему, как и любому обычному человеку, нужно было поговорить.

Борзов вскрыл банку с водой, и предложил капитану отпить первым. Капитан сделал небольшой глоток, посмаковал воду во рту, а потом и второй. После этого он передал банку Борзову со словами:

– А пиво, было бы лучше, – и они все вместе невесело рассмеялись.

– Пожар уменьшается, – стал рассуждать капитан, – Опасности взрыва нет. Значит, через час можно будет подойти к борту и подняться на него. В машинах мы сможем переночевать и спрятаться от солнца и ветра. Там будет теплее. Таким образом, мы сможем дождаться спасательных судов.

Он это говорил, как будто рассуждал сам с собою, но чувствовалось, что ему была нужна поддержка в его правоте.

– Ты абсолютно прав, капитан. Надо подходить к борту и высадиться на судно. Там не так будет качать, – и он, кивнув на соседний плот, продолжал, – И они останутся живы.

Наверное, этих слов и не хватало капитану.

Они вместе с Борзовым смотрели на просевшую «Леди Беллу» и на закопченную надстройку, из иллюминаторов которой выходил дым. Судя по его цвету, можно было предположить, что пожар в надстройке подходил к концу.

Но тут из рации, которая висела на груди капитана, раздался далекий скрипучий голос:

– «Леди Белла», «Леди Белла»! Это «Алика». Если Вы меня слышите, ответьте мне. Прием, – так монотонно и скрипуче вещал далекий спасительный голос.

Капитан тут же стал отвечать:

– «Алика», «Алика»! Это «Леди Белла». Я слышу Вас хорошо. Прием.

Голос из рации оживился:

– «Леди Белла»! Это «Алика»! Как Ваши дела? Вы где находитесь?

Капитан тут же стал описывать ситуацию:

– «Алика»! Я капитан Бредли. Вместе с экипажем я нахожусь на трех плотах и шлюпке в сотне метрах от судна. Пожар в надстройке уменьшился, и я планирую высадиться вновь на борт судна.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Есть ли у Вас пострадавшие или погибшие? – продолжал бодрый голос из рации.

– «Алика»! Говорит капитан. Бог был к на благосклонен, погибших нет, только у старшего механика обожжена нога.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Ждите меня. Я через несколько часов должен подойти к вам.

– «Алика»! Говорит капитан. Спасибо, мастер! Мы будем Вас ждать на борту судна.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. До встречи, каптин Бредли, – и рация замолкла.

Капитан высунулся из плота и прокричал:

– Чиф! Ты где?

– Здесь я, – из соседнего плоты высунулась взъерошенная голова старпома.

– Запускайте мотор шлюпки, – скомандовал капитан, – Мы идем к борту судна и будем туда высаживаться.

– Я все слышал! – радостно вопил старпом, высоко над головой подняв точно такую же рацию.

Мотор шлюпки был сразу заведен и шлюпка медленно пошла к борту несчастной «Леди Беллы», таща за собой караван из трех плотов.

На палубе филиппинцы преобразились. Среди них уже было не видно пострадавших и умирающих. Они быстро рассосались по палубе и по-хозяйски стали устраиваться в машинах, которые являлись грузом. Дверцы у машин были открыты, и залезть вовнутрь каждой из них не составляло труда.

Матросы и в предыдущем рейсе повытаскивали из таких же машин магнитофоны с колонками. Поэтому вечерами в районе кают филиппинцев всегда было весело, потому что изо всех щелей грохотала музыка.

Боцман вежливо подошел к капитану и предложил ему место в небольшом автобусе.

С капитаном туда прошли и Борзов с Вадиком и Серегой.

Взойдя на борт, Борзов поднялся на крышку четвертого трюма и с опаской подошел к лобовой надстройке.

От нее пахнуло жаром, и вонью сгоревшей резины и пластика. Через разбитые иллюминаторы были еще видны раскаленные угли догорающих остатков интерьера помещений.

Борзов с волнением смотрел на них.

Ведь прямо под надстройкой находилось два танка с дизельным топливом. «Крыши» этих танков были не заизолированы. И только с трудом можно было себе представить, какая температура была внутри этих танков. Они не были герметичны. Их воздушники выходили на главную палубу тут же, у углов надстройки.

Что не позволило топливу взорваться в этих танках? Борзов не мог и предположить. Температура самовоспламенения дизельного топлива в танках, согласно паспортам была в районе трехсот градусов. Значит, пожар не нагрел топливо в танках до температуры, чтобы солярка закипела, поэтому и не произошло самовоспламенение ее.

– Слава Богу, что он затих, – подумал о пожаре Борзов и перекрестился, – Бог и тут к нам благосклонен. Но долго ли это будет продолжаться?

Невеселые мысли бродили в его голове. И он, чтобы прервать их вернулся в автобус.

На сиденьях автобуса были разложены галеты, шоколад и красовалась белая пятилитровая канистра с водой.

– Откуда такое богатство? – удивился Борзов, вопросительно посмотрев на Вадика.

Тот хитро подмигнул Борзову:

– Филины полезли в катер и раздербанили его. Пришлось их заставить, чтобы они поделились с нами. А это тебе, Владимирыч, – Вадик протянул Борзову спасательный жилет, – Ведь мы с тобой остались безжилетными.

Он весело рассмеялся. Видно, ощутив под собой твердую палубу и зная, что помощь будет через несколько часов, стресс покинул его.

Вадик расслабился и, развалившись на одном из диванов автобуса, похрустывал галетами, запивая такое богатство водой.

В автобус зашел капитан:

– Смотрите! Уже видно «Алику», – указал он в сторону правого борта.

Борзов посмотрел на капитана и коротко рассказал ему о том, что он только что видел:

– Пока все нормально, – он криво усмехнулся, – Пожар в надстройке почти прекратился. Остались только незначительные очаги горения, но они идут на убыль. Если все будет также продолжаться, то опасность взрыва дизельного топлива в танках – исчезнет.

Капитан внимательно выслушал Борзова и перекрестился:

– Наверное, Бог сегодня с нами.

– Мне тоже так показалось, – согласился с ним Борзов.

А потом он с парнями вышел на палубу. На крышках трюмов прыгали и кричали от радости филиппинцы. Они все махали руками и что-то бессвязно кричали. Хотя «Алика» только появилась на горизонте. Ее надстройка едва возвышался над водой. Конечно, радостных моряков с «Леди Белла» оттуда не было видно, но это никому не мешало выражать свой восторг.

Ожидая подхода «Алики» Борзов с капитаном и парнями вновь вернулись в автобус.

Немного перекусили и капитан осторожно начал:

– Если «Алика» возьмет весь экипаж на свой борт то, как же «Леди Белла» останется без охраны? Кто-то же должен остаться на борту?

Услышав такое вступление, Борзов сразу же ответил капитану:

– Я не останусь! У меня совсем другие планы. Слава Богу, мы все живы. И испытывать судьбу вновь, я не хочу.

Капитан с пониманием посмотрел на Борзова. Скорее всего, он и сам не хотел испытывать судьбу во второй раз. Хотя, в судьбе капитана было немало различных ситуаций, где надо было рисковать жизнью. О них он несколько раз рассказывал Борзову.

Но Вадик что-то заколебался, и выдавил из себя:

– Если мне оставят достаточное количество воды и пищи, я бы остался. Я же ничего еще не успел заработать. А мне надо выплатить много долгов, – он в нерешительности посмотрел на окружающих.

– Я не останусь, – так же твердо заявил Серега.

– Но, это еще не окончательно, – продолжил капитан, – Нужна ли будет охрана – или нет. Все это решит Хозяин. Это только мои предположения. Но, спасибо вам за правдивые ответы, – а потом прибавил, – Когда будем на «Алике», то позвоним Хозяину. Он тогда скажет свое окончательное решение.

После этого разговора, они вышли на палубу и смотрели, как «Алика» подошла на траверс «Леди Беллы» и остановилась в полумиле от нее.

Сразу же из рации послышался голос капитана «Алики»:

– «Леди Белла», «Леди Белла». Говорит капитан. Как вы слышите меня? Как ваши дела? Прием.

– «Алика»! Это «Леди Белла». Говорит капитан. Слышу вас хорошо. Пожар пошел на убыль. Опасности взрыва топлива нет! Пострадавших, кроме старшего механика нет. Прием.

– Мастер, – продолжал капитан «Алики», – Я предлагаю Вам перевезти экипаж на борт моего судна. У нас для всех найдутся помещения, вода и пища. Это надо сделать, пока не наступила ночь. Прием.

Капитан немного помедлил и посмотрел на окружающих его людей. В глазах каждого из них сквозила только просьба:

– Капитан! Не отказывайся! – но все молчали, ожидая, какое же решение примет сам капитан.

– «Алика»! Говорит капитан! Я полностью с Вами согласен, Мастер. Сейчас же начнем пересадку первой половины экипажа. Прием.

– «Леди Белла»! Говорит капитан. Я благодарен Вам за Ваше решение. С нетерпением ждем Ваш экипаж на борту. Прием.

– «Алика»! Говорит капитан. Спасибо, Мастер. Начинаем посадку в шлюпку. Прием.

Рация еще немного потрещала, но оттуда уже ничего не было слышно, поэтому капитан скомандовал:

– Чиф! Проконтролируй, чтобы все матросы и мотористы первыми уехали на «Алику»! Господа офицеры и механики поедут вторым рейсом.

Филиппинцы дружно кинулись к штормтрапу и под руководством старпома начали посадку в шлюпку. Никакой паники и ажиотажа не было. Первоначальный страх и стресс уже прошел, поэтому посадка в шлюпку прошла спокойно и вскоре она отвалила от борта.

Когда шлюпка отошла, капитан скомандовал старпому:

– Чиф! Заведи моторы на всех машинах на палубе. Включи на них фары и аварийные огни. Таким образом, мы обозначим себя, и нас будет видно издалека.

Старпом с боцманом пошли выполнять приказание капитана, и вскоре все машины были заведены и у них на всех горели фары и мигали желтые аварийные огни.

Понемногу начало смеркаться, поэтому четвертый помощник, который был оставлен у штормтрапа на вахте, не сразу разглядел подходящую шлюпку.

Она шла от ярко освещенной «Алики», поэтому ее топовый огонь был трудно различим. Когда четвертый помощник различил топовый огонь шлюпки, он радостно прокричал:

– Капитан! К борту приближается шлюпка!

Капитан с Борзовым, Вадиком и Серегой вылезли из автобуса и спустились к штормтрапу.

Все офицеры, уже не спеша, спустились в шлюпку. Последним был капитан.

Спустившись в шлюпку, он скомандовал:

– Отходим.

Третий механик, прибавил газу, а третий помощник вывернул руль. Когда шлюпка отошла от борта, он направил ее в сторону спасительной «Алики», которая сияла яркими огнями палубного освещения.

Не спеша шлюпка приближалась к борту «Алики». С борта до воды был спущен парадный трап. Шлюпка уверенно подошла к нему, и третий помощник кинул матросу, стоящему на трапе фалинь. Тот быстро поднялся на палубу и закрепил его там.

Борзова поразили борта «Алики». Они были идеально гладкие. На них не было видно ни единой выбоины. Борта ее сияли свежей краской, как будто ее нанесли только вчера. Не то, что на «Леди Белле», где на бортах были видны следы всей ее долгой жизни. У нее они были изъедены глубокими язвами и порыты в несколько слоев шелушащейся краской. Разница почувствовалась сразу. «Алика», наверное, только недавно сошла со стапелей.

Борзов, следом за остальными, поднялся по трапу на палубу. Обожженная нога давала о себе знать. На нее было почти невозможно встать.

Палуба была тоже идеально чистая. Она была выкрашена в зеленый цвет, и на ней желтым цветом были обозначены дорожки для прохода, которые вели до самого бака.

Борзов только поднялся на палубу, как к нему сразу подошел высокий филиппинец:

– Чиф, пройдемте со мной в лазарет. Я второй помощник. Я Вам помогу там устроиться. Там для Вас приготовлена кровать и там я Вам сделаю перевязку.

Борзов не сопротивлялся. Силы, как-то сами, оставили его. Он с трудом оперся на руку филиппинца и вошел в надстройку.

Там он увидел стоявших в нерешительности Вадика и Серегу. Он им махнул рукой:

– Идите за мной в лазарет. Я думаю, там места для всех хватит.

С трудом преодолев два трапа, он поднялся еще на одну палубу.

– Чиф, поворачивайте налево, – предупредил второй помощник, – Там, в конце коридора находиться лазарет.

Из угловой каюты, расположенной так же, как и у Борзова на «Леди Белле», выглянул полноватый, небритый мужчина в чалме. Он вежливо обратился к Борзову:

– Добрый вечер, чиф. Как ты себя чувствуешь? – и, не дождавшись ответа, продолжал, – Рад приветствовать тебя на борту нашего судна. Проходи в лазарет, там тебе все приготовлено. Если что тебе или твоим друзьям понадобиться, – он посмотрел на Вадика и Серегу, – Обращайтесь ко мне. Я старший механик. Не стесняйтесь. Мы вам во всем поможем.

Борзов прошел в лазарет и в бессилии сел на топчан, который был прикреплен к переборке.

Второй помощник тут же достал со стола заранее приготовленные медикаменты и принялся обрабатывать его ногу.

Вскоре с забинтованной ногой Борзов устроился на кровати и полностью расслабился. Нога после обработки и перевязки уже так сильно не болела.

Второй помощник, убедившись, что с Борзовым все в порядке, обратился к Вадику и Сереге:

– Пойдем со мной. Я вам покажу, где можно будет взять переносные кровати и постельное белье.

Они ушли и Борзов остался в лазарете один.

Вокруг все сияло чистотой и пахло свежестью. Кондиционер гнал прохладный воздух. Все было новым. Вокруг стояла тишина. Это так разительно отличалось от той обстановки, где несколько часов назад был Борзов.

Неожиданно постучали в дверь, но она не открылась. Зная, что так всегда поступают филиппинцы, Борзов крикнул:

– Войдите!

В лазарет вошел старший механик.

– Чиф, – вежливо обратился он к Борзову, – Я тут принес тебе зубную щетку, пасту, мыло и бритву. Ты уже прими их. Это я тебе принес от всего сердца. Не отказывайся.

Борзов был поражен такой вежливостью индуса.

– Спасибо, – пролепетал он, стараясь подняться на кровати, – Посмотри сам куда их поставить.

Стармех прошел в душевую кабину, совмещенную с туалетом, и вернулся.

Из пакета он вынул рубашку с длинным рукавом и брюки:

– А это тебе на первое время, до Японии.

– Так вы что? – тут уже пришла пора удивляться Борзову, – Вы в Японию идете?

– Да, – подтвердил стармех, – В Японию. Через неделю будем там.

Тут в лазарет вошли Вадик с Серегой. Они принесли раскладушку, матрасы и постельное белье.

– А теперь, – обратился стармех уже ко всем, прошу вас пройти в столовую. Там повар приготовил для вас ужин. Вы, наверное, уже давно ничего не ели…

Серега помог Борзову слезть с кровати. После перевязки нога уже не так сильно болела и он сам, своим ходом, доковылял до столовой.

Экипаж уже сидел за столами и поглощал пищу. Один из столов был свободен. За ним сидели капитан со старпомом. Капитан махнул рукой Борзову:

– Проходи к нам, чиф! У нас тут свободно.

Борзов устроился за столом, и стюард принес ему тарелку с макаронами, с кусками обжаренного мяса и луком. На столе стоял соус к мясу, от которого во рту чуть не возник «пожар». Так что пришлось его срочно гасить из поставленного тут же на столе кувшина с соком.

Немного посмеявшись и закончив ужин, капитан сказал:

– Я сейчас пойду и позвоню Хозяину. Узнаю, что нам делать дальше, а вы пока располагайтесь. Как вы устроились?

– Мы втроем поселились в лазарете. Там все хорошо.

– А меня вы сможете найти в каюте лоцмана, – поделился с Борзовым капитан, – Ну, я пошел на мостик. Что передать Хозяину?

– Передай ему, что мы сделали все возможное, но пожар оказался сильнее нас, – Борзов развел руками.

– Хорошо, – капитан поднялся и направился к выходу из столовой команды.

Борзов с парнями поблагодарили повара за сытный ужин и поднялись в лазарет.

Он лег на кровать и молча лежал, глядя в потолок и вспоминая события прошедшего дня. Постепенно мысли стали путаться у него в голове, и он начал проваливаться в глубокий и спасительный сон.

Борзов подскочил на койке и ухватился за ногу. Наверное, он неловко повернулся во сне.

– Что, Владимирыч, опять тушишь пожар? – участливо спросил Вадик, – Сейчас сходим на завтрак, потом возьму бинты. Сделаем тебе перевязочку. Не волнуйся. До Японии пять денёчков осталось-то. А там и доктора рядом. Не переживай. Хотя и меня кошмары одолевают чуть ли не каждую ночь.

– Не говори, Вадя. И мне всякая хренотень по ночам жить не даёт, – как всегда, спокойно подтвердил проснувшийся Серёга.

«Алика» всё также, мерно переваливалась с борта на борт. Двигатель работал мощно и ритмично. Что ж. Она новая. Ей только шесть месяцев. Не то, что было «Леди Белле» – двадцать семь лет. У «Алики» всё впереди.

А «Леди Белла» осталась одна в океане в 500 миль к северу от Гавайских островов, глубоко осевшая в воду кормой из-за затопленного машинного отделения, сгоревшая и брошенная на произвол судьбы.

Затонет ли она от первого же циклона? Или будет месяцами бродить по океану, как Летучий Голландец, пока её не найдут и не отбуксируют в порт на разгрузку и дальнейшую разделку. Ведь весь груз остался цел. Топливо в дизельных цистернах, из-за затопления машины, не взорвалось, потому она была цела и осталась на плаву.

Когда «Алика» уходила с места аварии, Борзов вышел на корму, и долго смотрел вслед этой частичке своей судьбы, брошенной в океане жизни. Слёзы сами наворачивались на глаза. Но их сдувало ветром, надвигавшегося циклона. Всё-таки как много хорошего у него было связано с ней, с «Леди Беллой».

А сейчас пора ковылять на ужин. Их повар, чилиец, изумительно готовит.