Демон прошел к своему столу и сказал всем сесть. Окинув глазами аудиторию, он произнес:

– Студент Тиригорн, Вы хотите нам что-то сказать?

Лессер встал:

– Да, милорд ректор.

– Прошу.

Тиригорн вышел к доске и, опустив глаза в пол, проговорил:

– Студентка Грайв, я хочу попросить у Вас прощения за свое поведение во время вчерашнего занятия. Мне очень стыдно за свой поступок.

Он замолчал.

– Все? – спросил Эрден.

Тот кивнул.

– Садитесь. Обращаюсь к каждому присутствующему в этом классе. Если вдруг кто-то из вас считает себя всесильным эмтэгром, то милости прошу через два месяца на заседание отборочной комиссии в УВБМ. Там и посмотрим на ваши способности. А здесь учебное заведение. Все всё поняли?

– Да, милорд ректор, – хором ответили восемь голосов.

– Отлично. Продолжим.

Сегодня у Мили не было по расписанию эмтэ-права, поэтому она отшила Харада, ссылаясь на занятость, и побежала искать мэтра Саргуса.

Она заранее выяснила, что у него сейчас должна была закончиться лекция у парафармацевтов в 27 аудитории.

Милея уже хотела было приоткрыть дверь, чтобы заглянуть в класс, когда та сама распахнулась, и она нос к носу, вернее нос к груди, оказалась перед преподавателем.

Она отпрянула и покраснела.

– Мэтр Саргус, я… э… хотела бы Вас поблагодарить, – замялась она.

Саргус понятливо улыбнулся.

– Не стоит благодарности. Вам лучше, Милея?

– Да, мэтр.

– Это самое главное. До свидания.

– До свидания.

Реймер обошел ее и направился своей дорогой. Мили смотрела ему вслед. Саргус прекрасно ощущал ее взгляд спиной и мысленно праздновал свою первую победу.

***

В течение следующих полутора месяцев Харад больше ни словом, ни делом не напоминал Милее о том, что произошло между ними в лазарете. И она была благодарна ему за это.

Мили сама находилась на распутье. С одной стороны Харад, так ярко напоминающей ей ее детские романтические устремления, с другой стороны неуловимые, но приятные знаки внимания, которыми периодически одарял ее мэтр Саргус, а с третьей… О нет, нет. Нет никакой третьей стороны, Милея. Не было, нет и не будет.

НА тебе книжкой по дурной башке!

Вскоре Милея поняла, что бьет себя по башке практически каждый день. Поначалу она, конечно, пыталась проводить сама с собой внутренние диалоги:

«– Милея Грайв, ты понимаешь, что ты конченая идиотка?

– О да, леди Грайв, я это отлично понимаю.

– А понимаешь ли ты, Милея, что лорд Эрхион Эрден не может быть объектом твоих романтических устремлений ни при каком (ты слышишь!) ни при каком раскладе?

– Да, леди Грайв, это я тоже прекрасно осознаю.

– Я, конечно, не хочу тебя огорчать, девочка, но думаю и со стороны лорда Эрдена, в отличие от студента Зарка и мэтра Саргуса, вряд ли возникнут в твой адрес какие-либо поползновения. Даже предпосылок к этому не было. Так?

– Так.

– А за каким тогда Мраком ты о нем думаешь каждую ночь вместо того, чтобы посвятить это время учебе, ну или на крайний случай сну?

– Кажется, я влюбилась, леди Грайв. Что мне делать?

– Застрелись, Милея.

– Не могу. Мама, папа и бабуля огорчатся, а Болкан, благодаря мне, получит внеочередной отпуск. Вот этого я точно не могу допустить.»

Мили понимала, что толку от этих бесед было мало, но больше ничего поделать не могла. То, что творилось в ее душе было выше нее. И день за днем оно все сильнее укоренялось. С каждым его взглядом в ее сторону, с каждым обращением в ее адрес, Милее становилось все очевиднее и очевиднее, что она пропала.

Боги, а что было, когда Он взял ее за руку, чтобы поставить жест, которым легче всего было направлять поток эмтэнергии для формирования вакуума в водной среде! Да у нее чуть сердце наружу не выскочило от этого. И разве это учеба, когда думаешь только о том, как бы своих чувств не выдать?

Да, вот, кстати, и это в придачу ко всему. С некоторых пор милорд Эрден в мыслях Мили стал «Он», а не «милорд Эрден». А еще ей стало неловко произносить при других его имя вслух, да и про себя тоже. К тому же Милее постоянно казалось, что она краснеет и нервничает, если кто-то при ней упоминал имя лорда ректора.

Если же она случайно встречалась со своими бывшими однокурсниками с общеэмтрансовского, и те спрашивали у нее, как ей занятия у милорда Эрдена, то Мили делала настолько непроницаемое лицо, что ее собеседник, скорее всего, думал, что она понятия не имеет ни о каком милорде Эрдене. Милея представляла, как по-идиотски она выглядит со стороны. Кошмар!

Будь проклято ее двенадцатилетие, подружка Битси, Сильда Блум и мраков Гаройн. Это из-за него она решила сюда поступить!

***

Последнюю неделю ноября лорд Эрхион Эрден проводил на заседании отборочной комиссии в УВБМ, а его студенты во время отсутствия преподавателя должны были самостоятельно изучать начитанные им темы.

Для тех, кто внимательно слушал лорда ректора во время занятий и с точностью выполнял его рекомендации и требования, сложного в них ничего не было. Они должны были все хорошенько изучить и отработать потом новые навыки в паре.

Мили с Харадом договорились, что свои новые знания в области управления энергией они будут закреплять в Иамском лесу.

После уроков они вместе пообедали и отправились тренировать левитацию. Общие принципы процесса уже были прочитаны и усвоены. Но теория – это одно.

– Мили, давай я первый тебя поднимаю? – нетерпеливо потирая руки, спросил Зарк.

– Давай, – доверчиво согласилась Милея, не обратив внимания на хитро блестящие глаза своего друга.

Она стала напротив Харада. Тот еще раз пробежал глазами по строчкам конспекта, потом вытянул руки перед собой и сосредоточил взгляд на почве под ногами девушки.

Мили почувствовала, как медленно отрывается от земли.

– Давай, Харад. Еще. Молодец! У тебя получается. Ну!

И тут этот гад хитро взглянул на Милею, заржал и легко переместил ее по воздуху с стоящему рядом столистнику. А потом нацепил шкиркой на торчащую ветку.

– Мил, ты повиси чуток, я быстро. Проголодался что-то. Мотанусь в столовку за булочками, ладно?

И убежал.

Ах ты ж зараза! А Мили-то думала – чего он вчера на занятость после обеда ссылался? Тренировался, значит, в левитации! А она сегодня попалась на его удочку.

С помощью той же левитации Мили попыталась себя снять, но разлапистый столистник еще крепче вцепился своими многочисленными сучками-крючочками в Милеину мантию. Она начала дергаться и увязла окончательно.

И в этот миг случилось самое ужасное, что вообще можно было вообразить – на середину поляны из перехода шагнул лорд Эрден.

Мили замерла, провожая ректора одними глазами. Он медленно шел, заложив руки за спину и глубоко задумавшись над чем-то.

Мрак. В ее сторону. Боги, ну пусть он уйдет скорее, а?

Но у богов по этому поводу, видимо, было слегка иное мнение.

Мили вдруг почувствовала, как правая туфля на ее ноге начинает соскальзывать. Она пошевелила ступней, пытаясь задрать носок, но тем самым только придала колебаниям своей обуви дополнительную амплитуду.

Запаниковав, Милея дернула ногой сильнее, но добилась лишь того, что сама стала раскачиваться на ветке из стороны в сторону.

И тут туфля сорвалась и полетела вниз.

«Конец!» – подумала Мили, обреченно провожая ее взглядом.

Слава всем богам, обувь пролетела мимо головы лорда Эрдена.

Да. Но перед самым носом.

Демон остановился, отступил от дерева на шаг и задрал вверх голову:

– Что вы тут делаете, студентка Грайв? – поинтересовался он у колышащейся на суку Милеи.

– Любуюсь красотами окружающего ландшафта, милорд ректор.

– Ах вот как. Ну что ж, я с Вами согласен – виды здесь прямо-таки великолепные.

– О да!

– Я могу Вам чем-то помочь?

– О нет, милорд. Пожалуй, я пока продолжу оборз… обозревать окрестности. Погода нынче чудная стоит, не правда ли?

Эрден огляделся по сторонам.

В этих широтах Шестого Триала как раз шла середина зимы.

Это у Первого и «ратуши» сезоны были синхронизированы, а для эмтэгров Шестерки это было не так уж и принципиально, поэтому для Академии, находящейся в северном полушарии планеты каждое последующее время года наступало раньше, чем на Первом на полтора месяца.

Зима в этом году выдалась теплая и бесснежная. Иамский лес давно стоял голым, а редкий снежок, изредка посыпавший серые ветви его деревьев, долго не лежал, сдуваемый частыми здесь ветрами.

– Именно так, студентка Грайв. Прекрасная погода. Что же, желаю приятного времяпрепровождения в гармонии с природой. Это благотворно влияет на усвоение учебного материала и, соответственно, ведет к росту успеваемости.

– Спасибо, милорд, – Милея не могла присесть, поэтому не придумала ничего лучше, чем поджать ноги в импровизированном реверансе, от чего с ее левой ноги полетела вторая туфля.

Лорд Эрден отследил траекторию полета Милеиной обуви, потом взял обе туфли и аккуратно поставил под деревом, после чего галантно поклонился и, развернувшись, ушел, оставляя раскачивающуюся Милею наслаждаться природой и вынашивать планы кровной мести Зарку.

Вскоре появился и он. Весело вгрызаясь в румяную булочку, он расхохотался и изо всей силы пнул несчастный столистник. Дерево покачнулось, ветка, на которой висела Мили, хрустнула.

Когда лорд Эрден обернулся на шум, то увидел, что студент Зарк держит на руках студентку Грайв и радостно ей улыбается.

Так, а сколько времени? Хватит гулять, пора на заседание. Сегодня еще несколько кандидатов. Причем, из других учебных заведений. Демон открыл переход и шагнул в комнату отдыха отборочной комиссии.

– Где личные дела оставшихся? – поинтересовался он у коллег.

Лорд Ванс, просматривающий одно из них и попутно прихлебывающий чай, протянул ему папку.

Эрден обхватил голову руками и буквально погрузился в чтение. Он сжимал голову так сильно, что пальцы слегка побелели.

Лорд Ванс перевел взгляд на зампреда лорда Гурина, который, собственно, и являлся главой УВБМ, и слегка приподнял брови в немом вопросе. Гном, сам слегка обескураженный поведением лорда Председателя, ответил аналогичной недоуменной мимикой и слегка пожал плечами.

Все это было как минимум странно.

Коллеги по отборочному цеху меж собой именовали Эрдена «карбид вольфрама» за его твердость, непробиваемость и невозмутимость. И что такого могло произойти, чтобы вывести его из себя до такой степени?

***

– Мили, ты чего на туфли уставилась такими глазами вроде они не твои, а с ног какой-нибудь богини?

– Мирра, вот ты любила когда-нибудь кого-нибудь по-настоящему?

– Ааа. Все ясно. Зарк?

Милея вздохнула и, конечно же, не ответила. Она, наверное, много бы отдала, чтобы это было так. Легко, просто и понятно. Но нет! Нужно же было выбрать самый невероятный объект из всех невозможных.

Как она прожила оставшиеся две недели перед зимней сессией, Мили плохо помнила. С большим трудом, наверное, прожила. Занятия по ВБМ превратились в каторгу. Полтора часа она думала не о преобразовании одного вида энергии в другой, а о том, как бы не рассекретиться. Чтобы, не дайте боги, Он ни о чем не догадался. А учитывая Его колоссальный педагогический опыт, это было для Милеи архисложной задачей. Конечно же, не стоит сомневаться в том, что в Его практике и раньше были влюбленные студентки. Хотя, он никогда не был женат.

ИППС на запрос информации о лорде Эрдене выдавал его расовую принадлежность, возраст, должность, биографию, сведения о карьере, а также указывалось, что он демон-одиночка. Это значило, что он не мог обменяться энергией с женщиной и продолжить свой род. Это было связано с дисфункцией биоэнергообмена организма. Но, с другой стороны, продолжительность жизни демонов-одиночек была в четыре раза больше других представителей их расы. Примерно, как у демонов-правителей. Но такая аномалия была достаточно редкой, поэтому одиночек можно было пересчитать по пальцам. Среди них был сам лорд Эрден, церемониймейстер императорского двора лорд Байер и еще несколько. Некоторые из них были женаты уже третьим или четвертым браком, что естественно при такой продолжительности жизни, а вот в биографии лорда Эрдена подобные сведения отсутствовали. И, вообще, нигде в потоке не было упомянуто о его романах или любовницах.

Сейчас лорду ректору было уже 1835 лет. Но Милея не хотела об этом думать. Нет. Только не об этом. И не о том, что ему вступать в брак все равно смысла никакого нет.

Так на что же она тогда рассчитывает? Зачем страдает? Риторические вопросы.

Однажды ей в голову даже закралась малодушная мысль о том, чтобы уйти с ВБМ и вообще из Академии в другой вуз. Но, поразмыслив как следует, Мили пришла к выводу, что это краткосрочное решение проблемы, которое только усугубит ситуацию.

Ну, допустим, после зимней сессии она перейдет назад к общеэмтрансам или в Первый МТЭ, закончит его, но ведь тут же на нее насядут родители со своим Вергом. И даже если получится отбиться от замужества, то придется сидеть дома на Триале и заниматься ничем.

Тогда она точно спятит от своих дум о Нем и о том, что Он тут, рядом, но даже увидеть Его невозможно. Он не ходит через ворота Академии. Только переходами.

А так у нее будет служба в УВБМ. Не жизнь, а сплошной драйв. Находясь на службе, она гораздо быстрее Его забудет.

«Потерпи, Мили, еще чуть больше полугода. И все будет хорошо!»

Милея не могла ни с кем поделиться своими думами. Даже бабуле Коре не хотелось бы рассказывать о том, что с ней произошло. Но ведь так можно сойти с ума! Нужно было куда-то деть все эти изломавшие голову, душу и сердце переживания.

А если завести дневник! Да, это выход. Наверное, если она будет выплескивать на бумагу все, что чувствует, то станет легче. Потом можно перечитывать и пробовать анализировать ситуацию как-бы со стороны. Но бдительность в этом случае необходимо повысить до самой высшей отметки, ибо, не дайте боги, кто его прочитает.

Вот таким образом в прошедшую субботу Милея Грайв и обзавелась лучшим другом. Он был в черной кожаной мягкой обложке, формата infolio и со слегка желтоватыми листами.

Оставшуюся неделю до сессии дневник пролежал у нее без дела – не до того было. Вот на каникулах Мили твердо решила с головой погрузиться в самоанализ. А сейчас – экзамены.

***

Лорд Эрден все время думал об отчислении Милеи Грайв. Чем бы он ни занимался в последнее время – мысли все равно сводились к этому.

Он знал, что без Милеи ему будет проще на занятиях, да и ей эта учеба ни к чему. Леди Грайв вообще не нужно идти в боевые эмтэгры. Убьют ведь. А она девушка поразительной красоты. По крайней мере Эрхион признавал, что ему еще никогда не доводилось видеть столь совершенное существо женского пола. Она могла бы осчастливить какого-нибудь достойного мужчину. Вот о чем ей нужно думать, а не о том, как гонять упырей у Мрака на куличиках.

Но, с другой стороны, существовала проблема этического характера. Следует признать, что Грайв со временем стала бы хорошим боевым эмтэгром. И если он ее отчислит, то это будет демонстрация его предвзятого к ней отношения, связанного с дискриминацией по гендерному признаку. И как это отразится на его репутации жесткого беспристрастного преподавателя?

Ха! А вот не все ли ему уже равно на свою репутацию?

Короче, Милею нужно отчислять и дело с концом. Сколько уже можно ему портить свои нервы? Да даже если она доучится, то отбор в УВБМ провалит. В этом лорд Эрден был уверен.

Хотя, какой тогда смысл отчислять ее сейчас, если потом можно будет просто не пустить ее в Управление? Ведь непосредственно от него зависело – кому идти на службу, а кому нет. И это уже будет не столь очевидным свидетельством его необъективности.

Минуточку, что-то он вообще все в кучу перемешал. О чем вообще речь идет: о его нервах или о студентке Грайв?

Так выгонять или нет?

Как же ему надоели эти мраковы размышления день за днем об одном и том же! По замкнутому кругу.

Эрден начал свирепеть.

Ему какое в принципе дело до того, что будет с Милеей Грайв? Какая разница: выйдет она замуж или сожрет ее вурдалак?

Все! Забыли!

Что там у нас сегодня на повестке дня?

Тааак, новые изменения в имперском законе «Об образовании». М-да, если сравнить его нынешнюю редакцию с первоначальной, то неизменными остались, наверное, только название самого закона и фамилия подписанта.

Что там еще? Лорд Клеверил просит перенести итоговое заседание Совета Высших Эмтэгров на более позднюю дату.

Честно признаться, все равно. Перешлет в секретариат – пусть утрясают. Лишь бы в выходной, когда в Академии занятий не будет. И не во время экзаменов. Нет, все-таки не стоит в эту сессию отчислять. Это ужасный удар по самолюбию, тем более для такой целеустремленной девушки как Милея. А если нервный срыв? Ведь она так старается. А он потерпит. Ничего страшного. Хоть какое-то разнообразие. Куда еще ему свои нервы тратить, кроме как на студентов?

«Что? Опять?» – даже не с досадой, а с гневом на себя самого подумал Эрден.

Слишком резво для своей комплекции он вскочил с места и рванул на выход из кабинета.

«Нужно просто погулять. Я заработался. Нужно просто погулять».

Рациональная часть личности лорда ректора вдруг констатировала, что он находится в предпаническом состоянии. И от осознания этого факта ему стало муторно и дурно.

«Мрак! Мне больше нельзя преподавать. Я становлюсь неадекватным. Видимо, предчувствия не обманули – это мой последний год в Академии», – рассудил Эрден и отправился в Иамский лес, по обыкновению пустынный в это время из-за приближающейся сессии.

Примерно через полчаса демон вспомнил, что так и не отправил прошение лорда Клеверила в секретариат.

«Боги, вот же старый маразматик! А все потому, что… Отчислить! Решено!»

***

Сначала шли зачеты, которые Милея сдала легко и непринужденно. Последним из них было право.

Группа сдавала отдельно от остального факультета, потому что у тех был экзамен по этому предмету. Мэтр Саргус вызывал «вышаков» по одному и гонял в свое удовольствие. Милея зашла последней. Оба вопроса из билета рассказала и ответила на два из трех дополнительных вопроса.

– Студентка Грайв, поздравляю Вас с успешной сдачей зачета.

– Спасибо, мэтр Саргус.

– Идете в этом году на Новогодний Императорский бал? – спросил преподаватель пока вносил информацию в академический журнал.

– О нет. Пока мне еще ни разу не доводилось там присутствовать. А вот родители идут.

– А у Вас двадцать девятого последний экзамен? Да? Так что же, получается, это Вы вернетесь домой после сессии и даже отметить успешно сданные, в чем я не сомневаюсь, экзамены будет не с кем? Просто чудовищная несправедливость! Леди Грайв, в таком случае приглашаю Вас в одно удивительное место на Первом Триале. Полагаю, что в этот вечер там будет пустынно из-за Новогоднего Императорского Бала.

Милея уже открыла рот, чтобы отказаться, но мэтр Саргус ее опередил:

– Подождите отказываться. О нет, не думайте, что это одно из тех шарианских заведений, куда даже заходить страшно без выученных наизусть правил столового этикета. Наоборот. Хозяева – гномы старой закалки. Даже доступа к потоку там нет. Оно находится глубоко под землей в старой заброшенной каменоломне демонов. А посетители добираются на вагонетках.

У Милеи расширились глаза:

– Правда? Я даже не слышала о таком.

– Посмотрите в ИППСе при случае. Называется «Шахта». Я не жду от Вас немедленного ответа, но столик все-таки закажу. Вот мои комкоординаты, – мэтр Саргус протянул ей свою визитку. – Напишите мне свой ответ, когда решите. Хорошего дня и удачи на экзаменах.

Милея поблагодарила, попрощалась и вышла.

Нет, она не хотела никуда идти с мэтром Саргусом. Но и отказывать вот так сразу тоже было неловко. Потом.

В бесконечной зубрежке выходные пролетели как один миг.

В понедельник была физподготовка. Милея сдала на четыре. Ну не дотянула поединок с мэтром Боргеном до конца третьей минуты. Что делать!

Квантфизмак, как и предполагалось, был сдан на пятерку. Теперь суббота, экзамен по ВБМ и домой!

Отдохнув немного после квантфизмака, Мили решительно взялась за высшую боевую макротрансконфигурацию. Тренировалась вместе с Зарком. К вечеру пятницы у нее болело все, что только могло болеть.

Вынув из свинцовой оболочки выданные студентам для тренировок куски радиоактивного материала, Мили и Харад попеременно тренировались в преобразовании энергии, без конца долбя друг друга то ауронерами, то атмосферными вихрями, попутно проверяя энергощиты на прочность.

Иногда бросали один другого в вакуум или окутывали магнитной аномалией. В общем, к концу тренировки сил у них оставалось только на то, чтобы привалиться к стволу крадуса в Иамском лесу и тяжело дышать. Зато позанимались перед экзаменом на славу.

– Мили, ты знаешь, – позвал Харад, – ты прости меня за то, что я тебя тогда поцеловал. Ты мне очень нравишься, правда. Честно тебе скажу, что я не встречал девчонки лучше, чем ты. Но я вижу, что мне ничего не светит. По крайней мере пока. Для тебя существует только служба в УВБМ.

– Ты тоже классный парень, Харад. Знаешь, еще в детстве мне подружка книгу подарила о приключениях одного негаборца. Мне она так понравилась, что я тоже захотела идти в Управление. Настолько сильно, что я сейчас здесь. Так вот, я все чаще ловлю себя на мысли, что ты похож на главного героя этой книги. Но ты прав. Давай сначала осуществим свою заветную мечту и попадем в УВМБ. А там видно будет. Согл?

Милея протянула сидящему сбоку Хараду руку.

– Согл! – пожал ее парень.

***

Утром волнующиеся и слегка помятые «вышаки» собрались на учебном полигоне. Построились по росту. И замерли в ожидании лорда ректора. Он появился из перехода без минуты девять.

– Доброе утро, господа студенты, – поприветствовал он собравшихся.

Его взгляд заскользил по стройной шеренге выпускников, остановился на стоящем предпоследним Адаме Беркине и вернулся назад к Каррагану.

Милее было невыносимо обидно, что на нее даже посмотреть не соизволили. Разве ж она виновата, что гном оказался выше нее? Рост у Адама был 162, а у нее 160.

– Начнем по порядку. Студент Карраган, прошу Вас остаться. Остальные ждут там, – милорд ректор открыл переход в аудиторию №38. – На экзамен заходим в переход по одному после того, как я скажу «следующий».

Все дружно ответили: «да, милорд ректор» и так же гуськом отправились в учебную аудиторию, кроме оставшегося на полигоне отчаянно переживающего Индеструса.

Для Милеи начались самые тяжкие часы за все ее время пребывания в Академии.

Ее одногруппники один за другим исчезали в переходе с интервалом пятнадцать-двадцать минут, и через полтора часа в аудитории остались только она и Адам. Они посмотрели друг на друга и тяжко вздохнули. Плохо быть маленьким. То ли дело Карраган или Иларриль.

Наконец, ушел и Беркин.

Прошло пятнадцать минут, потом двадцать, двадцать пять…

Милея уже начала не на шутку волноваться, когда, наконец, открылся переход и низкий голос произнес: «Следующий!»

Мили шагнула в открытую брешь в пространстве.

– Берите билет, – лорд Эрден даже не повернул головы в ее сторону, хмуро что-то записывая в журнал.

Мили взяла.

– Десять минут на подготовку, – лорд ректор небрежно ткнул пальцем в сторону стоящих на полигоне стола и стула для студентов. Кроме них, на экзаменационной площадке стоял еще один узкий, но длиннющий стол, уставленный разнообразными подручными материалами для экзамена «вышаков». Чего там только не было: от обычной воды до стабилизированного ливермория. И, непосредственно перед самим экзаменатором, маленький столик для демонстрации.

Милея села и углубилась в чтение своего задания. Всего было два теоретических вопроса и практическая часть.

Первый вопрос гласил: преобразование энергии, выделенной при ядерной реакции смеси, состоящей из урана-235 и урана-238 с добавлением продуктов распада (плутония, нептуния, изотопов палладия, цезия и других химических элементов) в макротрансконфигурационную наступательную энергию, и второй: использование естественного магнитного поля планеты для укрепления индивидуального эмтэ-щита.

– Вы готовы? – через десять минут спросил лорд ректор, так и не отрываясь от изучения академического журнала.

– Да, милорд.

– Прошу. Какой у Вас первый вопрос?

Милея назвала.

– Приступайте, – лорд ректор откинулся на спинку своего стула, глядя куда-то мимо нее.

Милея подошла к столу со вспомогательными материалами, выбрала необходимые и перенесла их на стол для демонстрации. Затем поснимала колпаки и начала магичить.

После того, как Мили продемонстрировала лорду ректору маленький ауронер в своей руке, она развеяла его, опять закрыла радиоактивные материалы прозрачным экранирующим колпаком и посмотрела на экзаменатора, ожидая его реакции.

– Нет, студентка Грайв, не правильно, – произнес он своим невозмутимым голосом. – В данном случае, необходимо запустить ядерную реакцию с быстрыми нейтронами, в результате которой одним из продуктов распада является плутоний-239, который, в свою очередь, становится исходным материалом для следующей реакции. Таким образом, сама природа Вам дает возможность создать замкнутый цикл. А Вам остается только лишь черпать энергию и трансконфигурировать ее. Очень плохо, что Вы, в отличие от студента Астинга, оказались неспособны это понять. Какой у Вас следующий вопрос?

– Укрепление индивидуального эмтэ-щита при помощи магнитного поля планеты.

– Отлично. Продемонстрируйте.

Милея потянулась к ближайшей линии магнитной индукции, шедшей параллельно поверхности планеты и, разбив ее на целый пучок тонких нитей, пропустила сквозь свой щит. Создавалось впечатление, что яркий диск перед ладонью Милеи ощетинился бесконечными тонкими иглами. Мили укрепила его таким образом почти до максимального пятого уровня.

– А энергию циркулирующего в недрах планеты ферромагнитного сплава почему Вы не используете? – произнес лорд Эрден. – Вы же запросто можете потянуть ее из линий индукции.

Мили опустила руки, а милорд ректор тяжело вздохнул и произнес:

– Видите ли в чем дело, студентка Грайв, служба в Управлении высшей боевой макротрансконфигурации не предполагает тривиальных решений. Вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что нечисть – это глупые безмозглые твари. Они разумны. И раз за разом становятся все умнее, а их действия изощреннее. Думаю, Вам следовало бы озаботиться выбором другой профессии, не находите?

Лорд Эрден впервые за сегодняшний день посмотрел в глаза несчастной Милеи. И завис. Он не отводил взгляда, а Милея тоже ни жива, ни мертва смотрела на него. Она заметила, что внутри лорда Эрдена сейчас идет какая-то борьба. Он будто колебался и что-то решал для себя.

– Хорошо. Оценка «три». С минусом. Обойдемся без практической части. Свободны, – как-то немного нервно произнес он.

Милея вежливо попрощалась и пошла по направлению к своему общежитию, задрав нос выше, чем необходимо, чтобы слезы не потекли по щекам.

«Я никчемное, жалкое существо!» – твердила себе Мили всю дорогу.

Несчастная студентка сама не помнила, как дошла до своей комнаты. Ей казалось, что она черепаха без панциря – нервы были настолько обнажены, что любой, кто косо посмотрел бы сейчас на нее, мог бы вызвать истерику.

«Он уничтожил меня, – подумала Мили, – мое чувство собственного достоинства и мою самооценку»

Мили села и посмотрела в окно. На душе было мерзко и тошно. Хотелось под землю провалиться.

«Под землю. Ну конечно же! Хватит киснуть. Идите во Мрак, милорд ректор, ясно Вам?»

Милея подошла к своему рабочему столу и достала оттуда визитку.

– Мэтр Саргус, Ваше предложение еще в силе? – спросила она, услышав ответ на другом конце линии связи.

– Конечно, Милея.

– Я согласна.

– Значит, жду Вас в шесть вечера на Первом Триале у портвокзала.

– Договорились.

Все! Домой!

***

Эрхион Эрден сидел на полигоне. Уже прошло не менее десяти минут после окончания экзамена, а он даже не шелохнулся.

Почему он изменил решение в последний момент, несмотря на свое твердое и окончательное намерение отчислить Грайв? Это проявление мягкотелости или приближающегося маразма? Что за Мрак? Что произошло?

«Чувство объективизма – вот что! Милея справилась с обоими заданиями. Минимальные требования экзамена она выполнила. А это уже не «два». Мне совесть не позволила» – Эрден внутренне кивнул, принимая такую мотивацию своего сегодняшнего поступка.

«Боги! Еще целых пять месяцев терпеть и ее, и Зарка. Как жаль, что у меня есть совесть!»

***

Без двух минут шесть Милея вышла из дверей портвокзала на Первом Триале. Она не очень морочилась по поводу одежды.

«Раз каменоломня, значит, штаны будут уместны», – решила она и надела академическую униформу ВБМ: черные штаны (юбки и платья в этой группе не были предусмотрены из-за невостребованности), белую сорочку, сапоги до середины икр и плащ.

Мэтр Саргус стоял в расслабленной позе у фонтана перед портвокзалом и сосредоточенно втыкал в визер, даже не заметив, когда подошла Милея.

– О, леди Грайв, – встрепенулся он, выпрямился и поклонился. – Рад Вас видеть!

– И я, мэтр Саргус.

– Ну что? Начнем наше увлекательное путешествие?

Место, куда они вышли из порткабины было абсолютно не типичным для Первого Триала.

Их встретила абсолютная тишина и черный зев горной пещеры. Рядом с ним стояла поржавевшая, держащаяся на одном гвозде табличка «Шахта». Своим покосившимся погнутым концом она указывала куда-то вглубь пещеры, где в лучах заходящего Сколлари можно было различить грубо сколоченную деревянную вагонетку на неровных рельсах.

– Прошу, – произнес мэтр Саргус, поддерживая Мили под локоть и подталкивая ее вперед.

Они сели в вагонетку. Реймер потянул за какой-то рычаг, и она пришла в движение. Сначала медленно. Но уклон становился все круче и круче, и скорость увеличивалась. Милея вцепилась в большую скобообразную ручку, прикрученную ржавыми шурупами к деревянной передней панели и начала глазеть по сторонам.

Изредка мелькали тусклые фонари, выливающие свой слабый свет разве лишь на небольшой участок свода узкого темного штрека. Мили издалека замечала бледное пятно на стене и сосредотачивала на нем свой взгляд, пытаясь запечатлеть в памяти сырые камни сочащихся влагой стен, с перемежающимися выпуклыми пластами светлого торчащего кварца. Она держала это светлое пятно в поле своего зрения, пока можно было следить за ним, не поворачивая головы. А потом где-то там впереди в темноте появлялось следующее.

Вагонетка начала замедлять свой ход, фонари стали появляться все чаще и становилось все светлее. И вот в конце тоннеля забрезжила темно-оранжевая надпись «Шахта».

Стены побелели, рельсы выровнялись, и вагонетка остановилась.

Мэтр Саргус ловко выскочил, открыл дверцу и подал руку Милее. Она перевела дух и только сейчас поняла, насколько было захватывающим их путешествие вглубь Триала.

– Как настроение? – поинтересовался мэтр Саргус.

– Уже замечательное, – отозвалась Милея.

– А на что ВБМ сдали?

– На три. С минусом. И больше не упоминайте, пожалуйста, при мне в этом году экзамены, Академию и все, что с ней связано. Хорошо, мэтр Саргус?

– Договорились!

Он открыл дверь, и Милея вдруг оказалась в темной пещере, заваленной сокровищами.

Между горок и стопок золотых монет лежали драгоценные чаши и сосуды с выгравированными или нанесенными эмалью на них батальными и пасторальными сценами. В открытых сундуках, небрежно свешиваясь по бокам, сверкали алмазные и сапфировые ожерелья. Вырезанные из огромных изумрудов и рубинов пиалы были заполнены разноцветными жемчугами. И все эти несметные богатства было хаотично и бессистемно нагромождены друг на друга.

Среди всего этого великолепия виднелись островки неровного черного пола, на которых были расположены столики с двумя или четырьмя стульями. К столикам вели дорожки. Создавалось впечатление, что их расчищали лопатой, чтобы дать посетителю пройти, не спотыкаясь о сокровища.

– Мэтр Саргус, а это все настоящее?

– Да, Милея.

– А…?

– Клиенты только проверенные.

– Ясно.

К ним подошел официант – серьезный гном, узнал на кого забронирован столик и повел в нужном направлении.

Все то недолгое время, что они шли, Милея глазела по сторонам.

Если приглядеться, то помещение было не таким уж и большим, как казалось сначала. Низко висящие на колоннах факелы не доставали своим тусклым светом до потолка и стен, поэтому создавалось впечатление, что пещера очень большая. Оптический обман эффективно поддерживался гулким эхом.

Из девяти столиков занято было только три. Милея с Саргусом сели за четвертый.

Кавалер Мили галантно отодвинул ей стул, а затем прошел на свое место.

Милея отлично провела время. Это был самый радостный и легкий вечер за долгое время.

Она разговаривала со своим спутником обо всем на свете. Общаться с ним было легко и приятно. Такая замечательная отдушина после того, что ей довелось пережить этим утром. И Мили была очень благодарна мэтру Саргусу за это.

Она пришла домой поздно вечером. Мама и папа еще не вернулись. Конечно! Ведь бал. Она тоже когда-нибудь побывает на нем. Может быть, с мэтром Саргусом, а, может, с Харадом. Но точно не с Лайнесом. Сто процентов!

Мили пришла в свою комнату, бросилась на кровать и уставилась в потолок. Три кружки гномьего эля давали о себе знать, и настроение было приподнятым.

Минут пять она просто лежала, потом извлекла из сумки все еще чистый дневник, села за стол, открыла его на первой странице и написала:

«29 декабря, суббота. Здраво, друже! Сегодня прекрасный день! Я была в классном месте с классным мужчиной. Хотя, я была бы рада, чтобы этот мужчина приударил за кем-нибудь другим, а не за мной. Да, он замечательный, но со мной ему, увы, ничего не светит. В любом случае я сегодня отлично отдохнула. «Шахта» – обалденное место. Настроение – супер. Сессия – сдана. Пусть ТАК, но сдана. И вообще у меня все хорошо. Просто отлично. Замечательно! И я счастлива!»

***

Две недели новогодних каникул Мили провела со своим новым другом, рассказывая его тонким листам, как прошел ее прошлый семестр. За каникулы Милея исписала почти половину страниц.

Родители пытались как-то ее растормошить, вытащить из комнаты и разговорить, но она только просила оставить ее в покое. Только бы не начались расспросы об Академии.

Мили писала, перечитывала, потом писала о своем отношении к тому, что написала раньше. Спорила сама с собой. «Его» назвала «Он». А если и обращалась к Нему, то не иначе как «Вы, сударь»

Ференс и Дейра решили, что Милея влюбилась. Другого объяснения для подобного рода странного поведения своей дочери они найти не могли. Склонностью к затворничеству она до сих пор не страдала.

Грайвы-старшие еще более уверились в своей догадке, когда однажды вечером Милея вышла из своей комнаты, одетая в платье.

В это вечер она, как всегда, сидела у себя, когда на ее визер пришло сообщение от мэтра Саргуса. Он приглашал ее на прогулку по Пятому Триалу.

Пятый Триал был самым неординарным из всех восьми образующих столицу планет. Тут окопался минкульт во главе с его руководителем – лордом Левераллем. Личностью он являлся очень яркой, но поразительно противоречивой и эксцентричной. Являясь жестким, даже авторитарным руководителем, эльф в то же время был невероятно восприимчив к новым веяниям в искусстве.

Не было такого течения в живописи, музыке, театральном искусстве или архитектуре, которое он пропустил бы мимо, отбросил как нежизнеспособное или недостойное внимания имперского министерства культуры.

– Помните, что творчество – это выражение индивидуализма и субъективизма, – говорил он своим подчиненным, – и любое его проявление должно быть проанализировано и оценено по достоинству. Как только мы станем стереотипичными и законсервируемся во мнении «это допустимо для нашего рассмотрения, а это не допустимо» – все! Можем искать новую работу! Нет ничего более динамичного, чем искусство, дамы и господа. И наша с Вами задача поддержать эту динамику.

Лорд Левералль, несмотря на свою катастрофическую загруженность на службе, успевал писать музыку. Причем, музыку, которую нередко потом исполняли на приемах в Императорском дворце. И вовсе не потому, что это была музыка, созданная министром культуры Империи. Он был бесспорно талантлив.

Иногда, сидя на очередном заседании, эльф прерывался на полуслове, хватал лист бумаги, отрывистыми движениями рисовал на нем пять абсолютно ровных параллельных линеек и начинал стремительно разбрасывать по ним ноты.

Подчиненные министра сидели, затаив дыхание, и восторженно наблюдали за лицом шефа и за самим процессом творения. Тайком они делали его стереографии и выкладывали в поток.

Многие крупнейшие коммерческие компании Империи отдали бы, не задумываясь, сотни тысяч империев, чтобы заполучить лицо лорда Левералля в минуты его вдохновения на свой рекламный плакат. Но, естественно, эльф даже не допускал такой мысли.

Он творил! При чем тут деньги?

Ландшафт и архитектура Пятого Триала чем-то напоминали самогО хозяина планеты. Они были настолько разноплановы и неоднородны, странны и нелогичны, что часто вызывали недоумение. Но факт, что они гениальны, отрицать было невозможно.

Вся «пятерка» являлась одним большим произведением искусства.

Здесь рос неоновый лес. На самом деле, в соке растущих в этом лесу деревьях и кустарниках отмечалось повышенное содержание фосфора, а вовсе не неона, но название за ним закрепилось именно такое. Прогулка по ночному Неоновому лесу была просто за гранью фантастики. Никакая новогодняя иллюминация не могла сравниться с этим. Светилось все – от массивного тусклого ствола, волокнистая структура которого слегка проглядывала в местах истончения коры, до ярчайших тоненьких прожилок на молодых листочках.

Был «Небесный город», на котором располагался парк развлечений – огромная базальтовая платформа с компенсирующим гравитационное поле планеты устройством. По периметру она была окружена пятиметровым забором из сверхпрочного абсолютно прозрачного материала, так что свалиться было невозможно. Но если вдруг какому-нибудь креативному суициднику стукнуло бы в голову уйти из жизни красиво – его ждало жестокое разочарование. Внизу располагалось воронкообразное силовое поле, которое подхватывало оказавшееся за пределами Небесного города тело и отправляло его в специальный приемный пункт, находящийся на земле под самым центром города. Именно там папаши и мамаши забирали улетевшие от их чад воздушные гелиевые шары, мячи и прочие атрибуты счастливого детства.

А Море песчаных островов? Это удивительный водоем колыхал свои теплые воды вокруг бесчисленного количества замков, выстроенных на этих островах из песка. Каждый их них был один другого причудливее. «Песок», являющийся для них строительным материалом, был абсолютно белого цвета и держал четкую форму, только соприкасаясь с определенным материалом-отвердителем. Из него и делали специальные мастерки, при помощи которых делался замок. Ежегодно в июне острова разравнивались, и Пятый Триал принимал тысячи архитекторов, желающих сразиться в конкурсе за звание самого креативного творца в Империи, сопровождаемое немалым денежным вознаграждением. И песчаные замки вырастали вновь.

Была Поющая пещера в Ярлейских горах, имеющая уникальную акустику. В ней росло огромное количество стеклянных сталактитов и сталагмитов. К каждому из них был подведен звукоизвлекатель. Бери в руки пульт управления и твори музыку, тем более что в ИППСе имелся в наличии абсолютный аналог пульта с имитатором звука. Научиться играть на «пещере» можно было, не выходя из дома. Стереотрансляции из этого уникального природного объекта собирали у домашних визеров миллиардные аудитории.

А Арт-континент?! Какая прекрасная забава – раскрасить континент, правда? Вся площадь Арт-континента была засеяна травой, имеющей специфические свойства хамелеона. Достаточно было нанести на траву каплю коллоидной краски, и весь материк окрашивался. С помощью специальной программы и вмонтированных в землю датчиков, художник задавал границы для распределения краски по поверхности. И на огромном холсте размером с материк появлялась картина. Из космоса такое полотно выглядело просто потрясающе!

И это, не говоря о том, что каждый город Пятого Триала строился в своей уникальной стилистике. Здесь можно было найти отражение исторических архитектурных тенденций всех пяти рас. Кстати, некоторые города являлись симбиозом нескольких стилей, причем, во многом противоречивых. На первый взгляд эта эклектика казалась странной и даже неприемлемой. Как вообще могло прийти в голову архитектору сочетать элементы гномьих этнических мотивов и человеческого хайтека? Но, при ближайшем рассмотрении и непосредственном погружении в местную атмосферу, она оказывалась поразительно гармоничной.

Немалое количество учебных заведений Пятого Триала: консерватории, художественные академии, архитектурные институты и театральные студии, а также сопутствующие им концертные залы, галереи и прочие учреждения культуры тоже имели свой неповторимый колорит. Пытаясь перещеголять друг друга во вкусе и изяществе, они устраивали многочисленные конкурсы, фестивали, ярмарки и прочая. В любой момент времени культурная столица Империи могла предоставить развлечение на любой, даже самый изысканный вкус. Так что, для того чтобы наверняка поразить девушку и произвести на нее яркое впечатление, достаточно было просто купить билет в порткабину до Пятого Триала. А там уж точно найдется чем ее занять. Пусть выбирает и удивляется.

В общем благодаря мэтру Саргусу, последние каникулярные выходные Милеи стали незабываемыми.

Мили была искренне рада этому. Она хотя бы вздохнула с облегчением, потому что уже сил не было изливать свою горечь несчастному дневнику. А так хоть какое-то светлое пятно и положительные эмоции.

В воскресенье вечером она уже была в ИАМе в своем общежитии.

Милея прибыла раньше Мирры, поэтому у нее было время найти хорошее потайное место для своего бумажного страстотерпца. Подальше от любопытного носа подруги.

Потянулись насыщенные занятиями будни. Учеба приближалась к своему финалу, поэтому сил на нее уходило все больше и больше. Возвращалась Милея из библиотеки все позже, домой на выходные отправлялась все реже.

Лорд Эрден с нового полугодия тоже стал как будто жестче. Хотя, куда уж больше? Демон лютовал и не давал студентам продыху, вновь и вновь тренируя их реакцию, стойкость и выносливость, заставляя выматываться в хлам, пока уже не оставалось никаких сил, чтобы пошевелить даже пальцем. Однако сам он чувствовал себя весьма комфортно, не высказывая и малой толики усталости.

«Железный он что ли?» – думала Милея, без сил опираясь после таких занятий то на забор, окружающий полигон, то на Харада, то на гладкое термостойкое покрытие самого полигона.

После каникул группа ВБМ начала проходить преобразование энергии ядерного синтеза в эмтэнергию и теперь не вылазила с учебной площадки. В аудитории заниматься такими сильными преобразованиями было просто опасно.

– Энергию излучения звезды направляем на выделение из паров находящейся в атмосфере воды дейтерия и трития, – объяснял милорд Эрден, проводя манипуляции руками в воздухе. – Запускаем реакцию нуклеосинтеза. Энергию термоядерного синтеза преобразуем в атакующую эмтэнергию.

Он показал классу маленький бело-голубой ярчайший ауронер.

– И ограничиваем поток фотонов, чтобы не ослепнуть.

Шарик стал не таким ярким, но свой цвет сохранил.

– Это понятно?

– Да, милорд.

– Тогда приступим к реализации этого алгоритма на практике. Студентка Грайв, идите сюда и продемонстрируйте нам, как Вам понятно.

Мили пыталась повторить все только что услышанное и увиденное, но лорд ректор был так близко, помогая правильно поставить руки для фильтрации воздуха на предмет водяных паров, что она никак не могла настроиться на выполняемое задание.

В голову лезло все что угодно, только не энергетические преобразования, от чего Милея волновалась и злилась, что, в свою очередь, еще больше усугубляло ситуацию.

– Студентка Грайв, не заставляйте меня думать, что я завысил Вашу экзаменационную оценку, – произнес он где-то у нее над головой.

И как-то резко отпустил ее руки, даже, скорее, бросил.

– Идите на свое место! Студент Фарнис!

Вечером того же дня, после занятий и четырех часов, проведенных в библиотеке, понурая Милея шла к себе. Остановившись у самой двери в женское общежитие, она на секунду замерла, а потом развернулась и пошла по направлению к воротам Академии. Ей никого не хотелось сейчас видеть. Ужасно хотелось побыть в одиночестве.

На дворе было начало февраля, и, хотя в Иамскому лесу еще лежал снег, первые робкие весеннее позывы уже ощущались. Вот-вот – еще неделя или две – и на его деревьях начнут набухать клейкие почки, снег полностью растает, и лес, наконец-то, оживет. Вся природа проснется в предвкушении новой жизни, надежд, цветения, любви…

А у нее как раз все наоборот…

Вот зачем ей такая любовь? Она не приносила никакой радости. Не было ни единого светлого пятна в ее истории. Беспросветно. Бессмысленно.

Уже смеркалось, и на центральную аллею леса легли желтые пятна от зажженных тусклых фонарей. Центральная аллея Иамского леса была единственной освещенной. Многочисленные боковые ответвления постепенно погружались в вечернюю темень, но, хотя на них и отсутствовало освещение, каждая из них была тщательно расчищена от снега. Милея свернула на одну из идущих вправо дорожек и побрела по ней к поляне, где когда-то они с Зарком занимались перед сессией.

«Вот так и жизнь моя свернула в какую-то непроглядную тьму» – Мили оглянулась на освещенную аллею.

И ей очень захотелось вернуться назад – в беззаботное детство, в свою легкую, радостную юность. Но для этого нужно как-то вытравить из себя это безумное, выедающее душу чувство.

Стоп. Вытравить?

Милея вспомнила, как одна из ее знакомых переживала бурный роман с молодым симпатичным гномом, который потом ее бросил.

«О, боги, Милея, – говорила она, трагично закрывая ладонью глаза, – у меня нет иного выхода, кроме оскаронского парафарма! Я люблю его, но он такой негодяй. Я просто обязана избавиться от этой несчастной любви!»

Знакомую потом успешно утешил другой мужчина, а Милея, запомнив ее слова, нырнула в поток, чтобы выяснить, что это за штука такая – оскаронский парафам.

Штука была мерзкой, но действенной.

И теперь, дойдя до конца расчищенной тропинки и уткнувшись носом в трехсотлетнюю альтерцию, Милея поняла, что ей нужно поворачивать назад во всех смыслах этого слова. Дальше хода нет: там только глубокие сугробы и кромешная темнота. Ей пора назад на чистую дорогу, к свету. К своей прежней беззаботной жизни.

Она задрала голову вверх и посмотрела на небо. Такие яркие крупные звезды! Там – на свету – их нет.

«И не надо! Все равно в руки не возьмешь!» – Мили опустила голову, развернулась и решительно шагнула в обратном направлении.

Ради чего эти мучения? Беспощадные, бесцельные и бесконечные мысли об одном и том же?

«Решайся, Милея! Один глоток, две недели состояния эмоциональной нестабильности – и все кончено!»

***

Великий эмтэгр за последние полтысячелетия практически не выходил «в народ». Кипящая жизнь, веселые лица и улыбки – все это давило на него, мешало покою в душе, так тщательно выпестованному одинокими вечерами. Он не хотел, чтобы что-то тревожило его отрешенно-созерцательное состояние. Вот он – а вот его приближающаяся к концу жизнь. Так зачем дополнительные раздражающие факторы? Все тихо и спокойно внутри практически окаменевшей оболочки, и пусть так все и продолжается. До самого конца.

Демон на секунду остановился, глядя на сохранившиеся остатки сугроба в темном арочном проходе одного из дворов. В грязной ледяной куче бился на ветру оброненный кем-то еще в начале зимы тетрадный листок. Дворник, расчищая дорожки, бросил его в кучу снега у стены, куда лист постепенно вмерз. Из-за пришедшей в середине февраля бурной весенней оттепели, сугроб почти растаял и наполовину обнажил брошенную страницу из-под спекшегося снега. Залетевший в арку теплый февральский ветер подсушил бумагу и сейчас трепал надорванную белую плоть с еще сохранившимися размытыми синими буквами.

Возможно, мимо будет идти тот, кто потерял его и вспомнит свои записи. Может быть, они когда-то были очень важны для него.

Когда-то, но не теперь. Теперь это лишь кусок рыхлой никчемной бумаги.

Нет, весны не хотелось. Старый демон давно перестал обращать внимание на смену дней, времен года, десятилетий, веков. Он уже наполовину вмерз в сугроб своей тысячелетней зимы. И, хотя ветер его догорающей жизни все еще пытается трепать размытую под натиском времени память, вряд ли когда-нибудь случится оттепель. В отличие от тетрадного листа, его никто никогда не найдет. И не узнает. И не вспомнит.

Постояв несколько мгновений, задумчиво глядя на листок, демон, наконец, оторвал взгляд от темной арки и пошел от нее прочь.

На одной из узких улочек его внимание привлекла парочка, идущая впереди.

Саргус и Грайв!

Вместе.

Эрден перешел на другую сторону в тень и заметил, как они вдруг остановились, и Саргус стал в чем-то настойчиво уверять студентку. Потом он взял Милею за руку и, глядя в глаза, приблизил ее ладонь к губам.

От этого у демона на душе вдруг стало ужасно мерзко. До одури.

Преподаватель не имеет права так поступать. И, даже не беря во внимание этическую сторону проблемы «учитель-ученица», (хотя это еще как важно, и он обязательно проведет со своим работником серьезную беседу по этому поводу) Милее Грайв не стоит встречаться с ним.

Да, Реймер Саргус был обходительным, галантным, умел ухаживать. Но лорд Эрден не верил в его искренние чувства.

Когда-то Реймер, как и все талантливые дети, обучался в Академии. Более того, Эрден преподавал ему высшую боевую макротрансконфигурацию и, откровенно говоря, надеялся на то, что парень дальше пойдет в Управление ВБМ. Но на заседание комиссии он так и не пришел. Зато появился перед его кабинетом через несколько лет с просьбой взять на место младшего преподавателя эмтэ-права. Представил документ о стажировке в Высшем эмтэ-суде и блестящие рекомендации.

Эрден его, конечно же, взял. Но где-то в глубине души поставил на него клеймо труса, несмотря на то что слава о нем как о фехтовальщике гремела на всю Империю.

Потом кто-то из преподавателей при Эрдене вскользь упомянул о том, что у Саргуса материальные трудности, и он ищет себе богатую невесту.

В этот момент демон не мог не подумать о том, что Милея Грайв для молодого человека не более, чем просто подходящая кандидатура. Заморочить голову юной девушке красивыми словами такому сердцееду, как Реймер Саргус, вообще ничего не стоило.

Эрден не хотел, чтобы Милея выбрала его в качестве своего спутника жизни. Она была достойна гораздо лучшего.

***

Мили вернулась в свою комнату уже под вечер. Сегодня она встречалась со старым знакомым в «петухе» на «подсобке» и, как обычно, за кружечкой эля разговор затянулся.

Она стащила с себя ботинки, села к своему столу и с удовольствием вытянула ноги к все еще налитой теплом стене. Устала и находилась сегодня. А еще нужно подготовиться к завтрашним занятиям.

Взгляд девушки пробежался по стопкам учебников и тетрадей, остановившись на «праве».

Она тут же вспомнила, как мэтр Реймер Саргус признался ей сегодня в любви и сказал, что единственное, что его останавливает перед тем, чтобы бросить все свои силы на покорения ее сердца – это этика преподавателя. Но выпускные экзамены все ближе, и после них он был бы счастливейшим из смертных, если бы Милея согласилась… и прочая… и прочая… Как все же странно все это: ей признается в своих чувствах самый красивый мужчина в Академии, а она лишь вечером об этом вспоминает. Боги, до чего она дошла…

Мили на эти выходные решила не ехать домой. Пока нет Мирры, она хотела подготовить минилабораторию у себя под кроватью для того, чтобы сварить оскаронский парафам. Сегодня она сходила в параптеку и приобрела все необходимые для этого инструменты и разрешенные препараты, а еще заскочила в «петуха» забрать кое-что у Конера.

Мэтр Саргус догнал ее, когда она выходила из ворот Академии, и навязался ей в сопровождающие, сказав, что ему тоже нужно «в город». Милея поняла, что просто так отвязаться не получится, поэтому согласилась на предложение мэтра. Потом она планировала попрощаться с ним и смотаться на Восьмой Триал. После трех часов совместных походов Саргус пригласил ее вместе пообедать. Милея поблагодарила, но сослалась на просто-таки катастрофическую занятость и на то, что у нее очень много не решенных вопросов на сегодня.

Пока он шли к центральной площади, откуда можно было бесплатно попасть с помощью порткабин из города в Академию, Саргус и затеял разговор о своих видах на нее.

Ладно. В конце концов, он ей ничего плохого не сделал, поэтому вот так вот категорически отказывать она не хотела. Ей еще в конце года зачет сдавать по праву. Да и в свете ее решения об оскаронском парафарме, кто его знает, как дальше жизнь повернется после того, как она вытравит эту проклятую любовь из себя.

Милея сказала, что подумает над его словами, но, естественно, не сейчас. И вообще, сначала необходимо закончить учебу. А пока даже думать не может ни о каких романтических устремлениях. Времени на это просто нет.

Да, конечно, она, как и обещала, подумает над словами Реймера. Через несколько месяцев. Не сегодня.

Сегодня ей так хотелось покоя. Тишины. Так хорошо быть в одиночестве.

«Февраль. Достать чернил и плакать! – всплыло в голове Милеи, когда она извлекла из тайника дневник. – Писать о феврале навзрыд…»

Стоит ли поведать чистым листам терпеливого друга о том, что сегодня ей признался в любви мужчина?

Нет. Не хочется. Это так не интересно. Плоско, банально и несправедливо. Почему так получается, что ее любит не тот? Может быть потому, что она тоже любит не того. Но почему именно с ней так? Так больно!

Нет, о признании она писать не будет. Лучше, как всегда, о том, что ее жизнь сломалась полгода назад. Разделилась на «до» и «после». Как всегда, проклясть всех богов за то, что они придумали такую чудовищную вещь, как душевная привязанность к другому существу, от которой невозможно никак избавиться. И в очередной раз о том, что просто невыносимо продолжать скручивать в тугую спираль свои раздирающие душу эмоции. О том, что остается только калечить себя мерзким снадобьем. Что нет другого выхода. И что пора убирать чернила, слезы, бросать писать и начинать готовить парафам. Вот так. Сейчас и сразу. Навзрыд.

Блуждающий по темным дорожкам Академии взгляд девушки выхватил стремительно идущую по направлению к зданию общежития массивную фигуру в мантии.

«Это Он, – подумала Милея. – Зачем Он здесь?»

Мужчина решительно шагнул к входу и потянулся к ручке двери. Да, это был именно он – лорд Эрден.

«Да нет, это не Он. Просто это я уже спятила»

Милея на мгновение зажмурилась.

«Сейчас бы куда-нибудь в горы» – Мили подняла лицо вверх, чтобы остановить слезы и опять открыла глаза. У двери, конечно же, никого не было. Ей просто померещилось.

Вот совсем недавно она видела там – на небе – такие яркие звезды. Но вынудила себя вернуться к искусственному свету – и вернулась. А сейчас так страстно хотелось взглянуть на февральское ночное небо. С самой высокой заснеженной горной вершины. Полюбоваться. И закричать. Так громко, как только можно. Кричать до тех пор, пока из легких не вылетит последний атом кислорода. До хрипоты, до посинения.

Но нет. Это не для нее. Никаких гор и звезд.

Мили потянулась в карман и достала маленький кисет, наполненный терпко пахнущим порошком. Силерский горник.

Вот она – первая нота будущего реквиема по ее любви.

***

В вечер того же дня, когда лорд Эрден встретил на улице Саргуса и Грайв, он вызвал Реймера к себе в кабинет.

Хмуро кивнув ему в сторону кресла, демон отложил в сторону стилус и откинулся назад.

– Мэтр Саргус, когда Вы устраивались на работу, Вам отдел кадров давал для ознакомления свод правил поведения преподавателя Академии?

– Да, милорд ректор.

– Отлично. В таком случае, процитируйте мне пункт, где говорится о том, какие взаимоотношения не допускаются между преподавателями и студентами.

– Аааа, я Вас понял, – Реймер принял более расслабленную позу. – Видите ли в чем дело, милорд, мне очень нравится Милея Грайв. Очень. Даю Вам слово, что с моей стороны намерения по отношению к ней более, чем серьезные.

– Это прекрасно, мэтр Саргус. Но меня, как руководителя учебного заведения, где Вы изволите трудиться, Ваши намерения, какими бы благородными они не были, нисколько не интересуют. Меня волнует лишь морально-этическая сторона вопроса. И я вынужден настаивать на том, чтобы Вы все свои матримониальные планы по отношению к моим студенткам вынесли за рамки учебного процесса.

– Милорд, но ведь она уже почти выпускница. Осталось тут всего ничего. Я просто не могу упустить эту девушку. Она слишком хороша. Милорд ректор, Вы должны понять меня. В любви, как и на войне все средства хороши, я должен обратить ее внимание на себя, пока она рядом. Потом может быть поздно.

Лорд Эрден вдруг оглушительно хлопнул ладонью по столу.

У Саргуса недоуменно поднялись брови.

– Извольте потерпеть еще три месяца до выпуска, – ядовито произнес лорд ректор, – потом Вы с Вашим предметом обожания вольны делать все, что заблагорассудится. Я достаточно понятно выразился, мэтр Саргус?

И тут Эрден понял, что последнюю фразу он просто проорал.

«Боги, что я творю?» – вопросил сам себя демон, увидев иронично искривленные губы мэтра.

– Более чем, милорд, – в ответе Реймера проскальзывал легкий сарказм. – Я могу идти?

– Да, Вы свободны.

– Милорд ректор, – поклонился Саргус, не стирая с губ той самой еле заметной усмешки.

Закрыв за собой дверь, Реймер постоял секунду у двери, потом обернулся на табличку с надписью «Ректор Э. Эрден» и хмыкнул.

Взбешенный Эрден налил себе стакан воды. Выпил. Потом еще один.

«Все средства хороши. Вот же сволочь!»

Он пошел к окну.

Вернулся назад за стол. Сел.

Этот наглец хочет жениться на Милее Грайв! Да как он вообще может говорить такое своему руководителю о студентке? Выговор – это самое малое, что он заслужил. Нужно утром обязательно сказать метрессе Гайдин, чтобы подготовила приказ. Он ему покажет «все средства». А в следующий раз, если увидит этого молокососа рядом с Милеей, просто уволит и дело с концом.

Мысль об увольнении мэтра Саргуса показалась безумно заманчивой… Но лорд ректор решил, что пока потерпит. Хотя, конечно, нарушение этических норм и академических правил было просто вопиющее, и без выговора не обойтись.

«Но что значит выговор для человека, который влюблен и собирается жениться?» – вдруг с тоской подумал Эрден.

Вот его бы он остановил? Этот выговор. Да ни за что на свете!

И увольнение бы не остановило.

И смертная казнь тоже, если бы он собрался жениться на…

«Неужели?!» – эта мысль, так внезапно возникшая в его голове, будто окатила ледяной волной и смыла с разума пелену, которую он раз за разом методично наслаивал, чтобы отгородиться от очевидного.

Демон замер на месте и со всей отчетливостью и обреченностью понял, что он влюбился.

Давно.

И наглухо.

Вот он – выход из лабиринта, в котором последние полгода беспокойно блуждала его душа.

Вот оно – неприязненное отношение к Зарку, бесконечные думы об «отчислить – не отчислить» и сегодняшний разговор с мэтром Саргусом.

Ха, «неприязненное отношение»! Нужно называть вещи своими именами. Ревность, вот что это.

«Боги, вы что творите? – лихорадочно думал лорд ректор. – Может все-таки я ошибся, а? Я не могу теперь. Нет! Нет… Только не это!»

Эмоции фонтанировали через край. Эрден даже не замечал, что покинул свой кабинет и, не разбирая дороги, куда-то зачем-то идет по опустевшим гулким коридорам Академии.

Он пришел в себя, когда его ладонь почувствовала металлический холод медной ручки двери… Двери в академическое общежитие студенток пятого курса.

Когда взгляд лорда Эрдена сфокусировался на коричневой табличке с золотистыми буквами, услужливо подсказывающей его конечный пункт назначения, он буквально замер от ужаса. Открыл переход прямо там, на месте. И исчез, не заботясь о том, видел его кто или нет.

Через мгновение демон понял, что находится в состоянии свободного падения и, судя по разряженной атмосфере и низкой температуре, он был очень высоко над землей.

Отрешенно посмотрев на заснеженные горы внизу, Эрден поймал себя на мысли, что открыл переход, сам не ведая куда. Наверное, его внутренне душевное состояние само интуитивно выбрало место. Он примерно представил со стороны, как выглядело его эффектное появление в воздухе.

Только бы флаеров не было поблизости. Иначе завтра весь поток будет любоваться стереографиями, на которых глава Совета Высших Эмтэгров материализуется в воздухе и со скорбной физиономией летит вниз.

Эрден окинул окрестности острым демоническим взором.

Нет. Никого не было. Ну что? Будем разбиваться о скалы или сначала поразмышляем над сложившейся ситуацией и проанализируем ее?

Ладно…

Первая сущность. Крылья. Пике. Выход на планирование. И сверкающая горная вершина под ногами.

***

Лири сидела на грубо сколоченной деревянной лавочке, стоящей в углу покосившегося домика ее бабки, и слегка покачивалась взад-вперед… взад-вперед… взад-вперед… Старые электронные часы с помутневшим экраном мигали двумя красными точками между цифрами, отсчитывая секунды. На их выцветший от времени коричневый в разводах корпус села муха и начала потирать лапки. Глядя на муху, Лири вдруг осознала, что придется все делать самой. На помощь никто не придет.

Мальчик, приезжающий из деревни на стареньком дребезжащем гравицикле со списком парафармов, появится неизвестно когда: через день, а, может, через месяц. Она не может ждать. И где деревня, чтобы позвать на помощь, она не знает. Никогда не была там.

Взад-вперед… взад-вперед… Муха потирает лапки… Да, она права эта муха. Именно так. Только самой. Лири встала, посмотрела на закрытый белой простыней труп бабки и пошла в сарай за лопатой.

Была ранняя весна. Промерзшая за зиму земля не поддавалась и отпружинивала лопату, которую слабые ручки Лири пытались протолкнуть в ее недра. Слезы застилали глаза, и мир вокруг воспринимался очень мутно, как за политым дождем стеклом. Если бы не было так холодно. И так тяжело. Часа через три, когда сил уже никаких не осталось, Лири положила лопату на дно вырытой ею ямы, выбралась и поплелась домой.

«Вишка голодный», – пронеслось в ее голове.

Звук от долбящей землю лопаты продолжал пульсировать в голове, и Лири казалось, будто ее кто-то бьет изнутри по черепной коробке.

Она добралась до дома, зашла в сенцы и спустилась в подпол за вяленым мясом. Дикая усталость не позволяла ей хорошо контролировать собственное тело, ее нога соскользнула с третьей снизу ступени, и Лири упала на холодный земляной пол. Она даже не вскрикнула, просто молча лежала на полу, не шевелясь.

«Вот бы сейчас умереть», – подумала девушка. И эта мысль ей показалась вдруг чудесной мечтой. Ведь тогда все закончится. Все-все. Не будут ощущаться эти болючие кровавые мозоли на ладонях, и исчезнет пронизывающий насквозь холод, от которого невозможно скрыться.

«Нет! А Вишка?» – Лири распахнула глаза и приподнялась на локтях.

Вишкой звали маленького виверна. Она нашла его конце прошлого лета в лесу рядом с мертвой матерью. Ее лапа застряла в стволе расщепленного бурей дерева. Скорее всего, она охотилась, чтобы добыть малышу пропитание и попала в ловушку. А он, не дождавшись маму, отправился на ее поиски. И в конце концов, нашел.

Лири забрала его уже чуть живого домой и выхаживала. Окреп он только месяца через три. Сначала она отпаивала его молоком, добавляя в него укрепляющие и восстанавливающие парафармы, потом потихоньку начала вытаскивать из дому мясные запасы. Прятала его Лири в дальнем сарае, справедливо полагая, что, если его обнаружит бабка – Вишке не жить. Она тут же выкинет ящерка в лес, и поминай как звали. Но на счастье виверна, бабка Лири практически полностью слегла в октябре и не обнаружила нового жильца. А если и выходила когда на улицу, то до сарая точно не добиралась.

За это время Вишка настолько привязался к Лири, что стал ассоциировать ее с матерью. И однажды в самом начале зимы, зайдя в сарай, она отчетливо услышала раздавшееся от соломы «мя-мя».

«Заговорил. Вишка заговорил!»

Лири так обрадовалась, будто она на самом деле была его мамой. С этих пор она начала его называть не только «Вишка», но и «сыночек».

Виверны, так же, как и драконы, были полуразумными существами. Полностью взрослели они в возрасте четырех лет, а до этого времени были сильно привязаны энергетически к своей матери. Обычно, если погибала мать – погибал и ребенок, но в случае с Вишкой, Лири сумела полностью заменить ему мать, и его привязка перекинулась на нее. Он стал отлично ощущать ее эмоции и слышать мысли, обращенные к нему.

Когда с его настоящей матерью случилась беда, он именно так и нашел ее – ориентируясь на боль.

И то, что Вишка привязался к Лири на энергетическом и ментальном уровне, очень сильно помогло в деле их совместной конспирации.

Бабка Лири начала болеть еще с прошлогодней весны. Ну как болеть – двигаться все меньше и меньше. Диагноз был простой – старость. Организм был изношен уже настолько, что никакие снадобья не помогали. И вообще бабка была для Лири не бабкой, а прапрапрабабкой. Но девочка все равно называла ее «бабушкой». А та все время цыкала на нее и повторяла: «Учи парафармацевтику, подкида, глядишь хоть какой толк из тебя будет»

И Лири больше ничего не видела и не знала. Все свое время она проводила за парафармацевтикой. Тысячи ингредиентов, растений, рецептов, наименований болезней вбивались в ее голову ежечасно, ежедневно, еженедельно, ежегодно. Научилась читать она в четыре года по рецептам, узнала какие расы населяют мир по наименованиям болезней, астрографию изучила по названиям планет, на которых произрастали те или иные растения, имеющие те или иные свойства.

Но образование ее было слишком однобоким: зная лекарства от всех болезней, она не знала самих болезней: ни что болит, ни где находится в организме тот или иной орган. Алгоритм был четким: бабка говорила название болезни и показывала рецепт парафарма.

Бабка Лири не любила свою внучку. «Нагуляная ты» – частенько напоминала она девочке ее сомнительное происхождение. «Мать твоя – потаскуха. Отец ее был кобель, вот и она такая же получилась. И ты такая же. А какая ж? Но пока я живая гулять тебе не дам. А то потом тоже как мать твоя будешь от позора сбегать»

Лири не знала, что такое потаскуха, но думала, что это что-то очень плохое. И нагулянной быть, наверное, очень стыдно, и она до конца дней своих не отмоется от «нагуляности». И что нужно делать, чтобы «гулять» девочка никакого представления не имела. Воображение ей рисовало мужчину и женщину, которые взявшись за руки ходят кругами по лесной поляне.

Однажды бабка оставила ее дома приглядывать за готовившимся сложным парафармом, а сама ушла в лес за травами, и Лири решила осуществить свою давнюю мечту и слазить на чердак. Старуха никогда ее туда не пускала, говоря, что ничего интересного там нету.

Чердак и впрямь был забит кучей ненужного хлама: старыми котлами, поломанными табуретками, но, кроме всего прочего, там еще были книги. Среди них отыскался потрепанный женский роман, который Лири тогда же забрала с собой. Она украдкой прочитала его за два вечера, когда бабка ложилась спать.

В предпоследнем предложении книги автор поведала о страстном поцелуе героев, а в последнем героиня уже держала на руках ребеночка. Таким образом Лири выяснила, что, помимо совместных прогулок, в истории ее появления на свет имел место еще и страстный поцелуй.

После романа Лири утащила с чердака невесть откуда там взявшийся «Светский этикет». Книга настолько ей понравилась, что она заучивала ее целыми кусками. Месяца три после этого наедине с собой Лири жила в образе светской дамы.

Потом пришла очередь «Жизнеописания парафармацевта Молиуса Каборна». В этой книге знаменитый эмтэгр, помимо всего прочего, также рассказывал о своем посещении столицы Империи Первого Триала, куда его пригласили для вручения ордена «За государственные заслуги». Получал он его лично из рук главы Совета Высших Эмтэгров Великого эмтэгра лорда Эрхиона Эрдена и затем был приглашен на Новогодний Бал Его Императорского Величества Вилеорна. И даже имел честь лицезреть самого Императора и его венец, который, как известно, был выточен из цельного алмаза.

Лири сразу поняла, что в руки ей попало нечто уникальное, потому что на пустых страницах в конце книги было написано много рецептов от руки. Помимо того, что многие из них являлись сложнокомпонентными и трудными для изготовления, так Лири зачастую еще и не понимала, для чего они вообще нужны. Даже наличие динамической энергокарты воздействия на ауру иногда не вносило ясности. И только на предпоследней странице Лири поняла, что записи от руки принадлежат самому автору. Там значилось: «Полагаю, что, если к разработанному мною рецепту стабилизации энергоциркуляции в нейронах, который публикуется в этой книге на 211 странице ввести дополнительный катализатор, парафарм станет намного эффективней».

Несмотря на то, что Лири толком даже не разобралась во всех хитромудрых рецептах великого парафармацевта, через полгода она знала всю книгу наизусть.

Остальные книги с чердака были прямо или косвенно посвящены травам, парафармам, инвентарю парафармацевта и проч. и проч.

К сожалению, ни одной книги по анатомии на чердаке не обнаружилось. Лири катастрофически не хватало знаний в этой области. Да, логическая цепочка «раса – название болезни – лекарство» была в нее вбита на уровне подсознания, но, если бы к ней подошел человек или демон, или шарн и сказал, что у него «болит что-то в груди», то она ему ничем не смогла бы помочь.

«Эх, бабушка, ну почему ты самому главному меня не научила?» – думала Лири.

Она заспала в эту ночь в одном доме с трупом. И у нее даже не было сил из-за чудовищной усталости, чтобы хотя бы как-то осознать это.

Перед рассветом она проснулась от того, что безумно хотелось пить. Лири зажгла ночник и пошла в сенцы. Чтобы попасть туда, нужно было пройти через комнату бабки.

Она открыла дверь.

Вздыбившийся белой простыней горб кровати в свете чуть тлеющего ночника окунул ее в такую пучину ужаса, что Лири стремительно метнулась назад в свою комнату и начала судорожно хватаясь за ручку двери, чтобы закрыть. Взгляд на мгновение выхватил в темноте бабкиной комнаты табло электронных часов.

04:00.

«Четыре утра – зомби спать пора» – всплыла в ее мозгу поговорка бабки.

Иногда, если парафарм было очень сложным по рецептуре и длительным по процессу приготовления, обе парафармацевтки, бывало, засиживались до утра. Бабка употребляла эту фразу применительно к ним обеим, когда они без сил ползли по своим кроватям. Лири вдруг стало жутко стыдно за то, что она испугалась. Значит, та ее учила-учила, а внучка – сволочь неблагодарная – даже к ее трупу подойти боится.

Лири встала и решительно шагнула в соседнюю комнату. Сжавшись внутри от страха в точку, она дошла до сенец, напилась воды, вернулась в бабкину комнату, придвинула к ее кровати стул, откинула простынь с лица и поцеловала покойную в лоб.

– Привет, бабушка. У меня все хорошо, надеюсь сегодня я уже докопаю тебе могилу. Ты не переживай за меня. Я решила, что месяца через три-четыре, как только Вишка окрепнет и подрастет, я полечу с ним в Стратс к дяде Кириаму.

Дядя Лири Кириам Лорк был ее единственным оставшимся родственником. Он всегда тепло относился к девочке. Когда Лири была маленькой, он каждое лето приезжал к ним, чтобы проведать ее. Как-то раз он сказал бабке, что пора бы Лири отправлять в школу и он готов оформить на нее опеку и забрать в столицу. А та устроила дикий скандал. Лири была на улице, но слышала ее ужасные вопли о том, что «еще одна потаскуха ей не нужна», и она сама ее всему научит. Дядя смирился. Потом он начал упрашивать скандальную старуху отпустить Лири в столицу учиться на парафармацевта хотя бы после ее совершеннолетия. Он ругался с ней до тех пор, пока бабка запретила ему у них появляться. Но, несмотря на это, ежегодно на день ее рождения дядя Кириам обязательно отправлял ей эмтэ-почтой подарок.

– Ты знаешь, бабушка, – продолжала Лири, – я решила, что возьму с собой только астрографический визер и кое-какие книги. А ты помнишь, как у нас визер сломался?

Лири просидела рядом с кроватью бабки, пока не забрезжил рассвет. С первыми лучами Йора она отправилась докапывать могилу.

***

Ректор Императорской Академии Макротрансконфигурации стоял у окна и хмуро наблюдал за идущими по двору смеющимися студентами.

Стояла середина мая, и лето на Шестерке было в самом разгаре. Каждый очередной его день приносил Шестому Триалу насыщенный сочными запахами ветер, жаркий лучистый свет Сколлари и радостные надежды. Лорду ректору перепадало от этого чудесного времени года все, кроме последнего. Надеяться было не на что.

Не так давно он возненавидел всеми фибрами души весну. А теперь вот, вслед за ней, еще и лето. Всем было весело и радостно в его Академии. Только одному ему плохо до безумия. И он знал, почему сходил с ума. Вернее, по кому. Все его мысли вращались вокруг Милеи Грайв.

Эрден вспомнил, как он пару месяцев назад вынул мозг Реймеру Саргусу. Потрясал воздух высокопарными высказываниями типа: «морально-этические нормы», «академические правила»… М-да… И что же это было на самом деле? Правильно. На самом деле это была обычная, ничем не примечательная ревность.

А жизнь самого Эрдена за эти пару месяцев превратилась в одну бесконечную продолжительную пытку. Теперь демон понимал, что для его первой сущности она началась еще в сентябре. Залитая крепким и стойким экстрактом асмелии, бедная страдала и взывала к сознанию своего носителя через сны и раздраженную нервную систему. А теперь, когда она, наконец, достучалась до него, Эрдену ничего не оставалось, как скатиться в бездну оглушительного несчастья, которая обрушилось на его доселе спящую эмоциональную сферу тяжелым формовочным прессом.

На занятиях он игнорировал Мили. Вот не смог придумать ничего более приемлемого. Понятное дело, что не в открытую. Группа была слишком маленькой, и резкая смена отношения к студенту, тем более, к студентке, могла натолкнуть остальных на некоторого рода подозрения. Так что он, как и раньше, обучал Милею наравне со всеми: вызывал «к доске», спрашивал, давал задания, но не смотрел на нее. После слов «студентка Грайв» его взгляд оказывался где угодно, только не на ее лице. А ведь она старалась, из кожи вон лезла, учила, стремилась доказать ему свою профпригодность к негаборцам, а он…

Теперь сущность крылатого демона лишилась не только так необходимого ей запаха, но и визуального контакта.

«Так тебе и надо!» – думал про себя Эрден.

Его психика, чтобы не сломаться от всех событий, произошедших за последний год в такой ранее размеренной и спокойной жизни, просто взяла и отмежевалась от сути крылатого демона, выделила ее в отдельную личность и свалила на нее вину за все эмоциональные потрясения.

Всё просто: виновато оно – существо внутри. Оно – это не он. Вот пусть само теперь и страдает, если додумалось до такой дикой вещи, как влюбиться.

Но, увы, это мало помогало.

«Две недели… две недели… две недели…»

Осталось всего лишь полмесяца, и Мили уйдет из Академии. Насовсем. Навсегда. И что он потом будет делать? Жить, как жил раньше, уже не получится. Можно, конечно, вытравить из себя это чувство. Нет, не медикаментозно – наука тут бессильна. А вот парафармом запросто. Но он ни за что на свете на это не согласится. Будет мучиться, страдать, биться головой о стену, но не откажется от него. Впервые за восемнадцать веков он чувствовал подобное. И его страдания были жестоки, беспощадны, удивительны и прекрасны. Если веков пять назад в подобной ситуации он, скорее всего, выбрал бы «отказаться», то сейчас однозначное «сохранить».

Демон отошел от окна и сел в мягкое кожаное кресло в темном углу кабинета. Тут было гораздо комфортнее, чем под слепящим светом Сколлари.

В ярком столбе падающих из окна лучей кружились кажущиеся такими большими редкие пылинки. Вместе с этими лучами в старый кабинет проникала жизнь. Подгоняемая инфракрасными посылами жаркого светила, она хаотично пульсировала внутри упирающегося в пол светового раструба. А за его пределами был абсолютный покой. Тишина. И полумрак.

Да, все так: лучше жить в озаренных лучом страданиях, чем в бесконечном стазисе. Метаться, не находя себе места. Знать, что ты всегда будешь в подвешенном состоянии, и покой не наступит. Да, пусть так. Но не тишина и полумрак.

Спасибо вам, боги, хотя бы за это.

Съевший сам себя практически до мозга костей Эрден вернулся в кресло за рабочим столом. На нем лежал список желающих поучаствовать в ежегодном академическом турнире. Как обычно, турнир проходил после сдачи всех экзаменов. По этому случаю руководство Академии устраивало грандиозный праздник, а на следующий день студенты начинали разъезжаться на летние каникулы. Участвовали в нем все без ограничения: и студенты, и преподаватели.

Сейчас до турнира осталось только две недели.

«Две недели. Всего лишь» – с тоской подумал Эрден.

Отогнав от себя бесконечные мысли о Мили, лорд ректор начал изучать список. Двадцать три фамилии.

«Реймер Саргус» – наткнулся его взгляд на ожидаемое имя.

Эрден, после памятного разговора со своим преподавателем, навел тщательные справки и выяснил, что тот находится в больших долгах перед банком, где у него был заложен дом, поэтому и ищет себе выгодную партию. Так что, его серьезные намерения по отношению к Милее продиктованы отнюдь не любовью. Или не только ей.

Конечно, он не упустит такой шанс, как ежегодный турнир. Еще бы! Выигравший его получал голубую ленту Победителя и отдавал ее даме сердца, а та, в свою очередь, посвящала ему вечер. Или не посвящала. На ее усмотрение. Но, как правило, посвящала. Кто бы в здравом уме отказался от романтического вечера с Победителем академического турнира, тем более что ужин в шарианском ресторане «Золотые крылья» полностью оплачивало руководство Академии?

Организацией всех этих увеселительных мероприятий занимался главный администратор с командой. Работу свою мэтр Аскрин выполнял качественно, и претензий к нему по организации и проведению академических празднеств лорд Эрден никогда не получал. Сам ректор в турнире никогда в жизни не участвовал, хотя в зрителях ему, конечно, доводилось побывать. Но очень много лет назад.

А сегодня перед ним стояла мучительная дилемма: позволить Саргусу увести Милею из Академии в ее последний вечер, а потом еще и ресторанный чек подписать или…

Эрден на секунду завис, а потом решительно внес в двадцать четвертую строку свое имя. Затем он сделал легкую корректировку правил турнира, указав, что Э. Эрден будет драться только с победителем соревнований.

Спрогнозировать его было несложно.

Он вызвал мэтра Аскрина и попросил не спешить с обнародованием его участия и объявить об этом непосредственно перед началом Турнира.

И только когда ошеломленный распорядитель вышел из его кабинета, Эрден понял, что совершил сейчас нечто вопиющее. Не укладывающееся в рамки.

Ну и ладно…

***

Последние две недели семестра Академия напоминала улей или муравейник. Студенты сдавали экзамены.

Для Милеи наконец-то настал момент истины. Она не опасалась за квантовую физическую макротрансконфигурацию, которую не то, что вызубрила, а высекла клинописью на своем мозгу.

Зачет по праву она получила с неимоверной легкостью, да другого не могло и быть.

Положа руку на сердце, Милее были неприятны ухаживания и признание мэтра Саргуса. Вроде бы мужчина красивый, умный, обходительный, но какой-то… Что-то в нем было фальшивое, не настоящее, не искреннее. Это никак не проявлялось, но Мили это чувствовала.

Она избегала мэтра Саргуса после его признания. На занятие по праву заходила последней и выходила первой. И зорко следила за тем, чтобы с ним не пересекаться во время перерывов.

Естественно, это все замечал и понимал сам Реймер. Наверное, в глубине души он осознавал, что не нравится Милее, и ничего у него не выйдет. Но Саргус не привык к отказам. Поэтому решил поступить следующим образом. Скоро в Академии будет ежегодный турнир. Конечно же победит в этом турнире он. Наградой был поход в лучший шарианский ресторан академической столицы Шестого Триала. Вот там он с Милеей окончательно все и разрешит. И если в ее отношении к нему он увидит хоть малейшую симпатию – он не оставит ее в покое.

Милея, естественно, не знала о планах своего преподавателя и спокойно готовилась к сессии дальше. Гораздо больше, чем право, ее беспокоили другие предметы. Например, за физподготовку она тоже опасалась, хотя все нормативы у нее были на высоте. Конечно же было страшно выходить на поединок с мэтром Боргеном. Да, Мили девушка и человек, но в этой связи от шарна поблажек не жди. Ему плевать на твою половую и расовую принадлежность. Пришел на экзамен, встал со шпагой напротив него – значит будь добр. Не смог выстоять три минуты, зацепило или упал – давай до свидания.

Ну и в конечном итоге оставалось то, что наводило страх на каждого из их восьмерки – ВБМ.

Принимал, естественно, «сам».

Пощады? Не ждите.

Как Милея и ожидала, с квантфизмаком она справилась в два счета. Досталось ей самое легкое – сверхтекучесть эмтэнергии в макромире и три задачи. Одна на расчет преобразования ядра тория в стерильный нейтрино, вторая на превращение тепловой энергии синтеза гелия-три и дейтерия в целительскую энергию и третья про металлический водород, то есть вообще ни о чем.

Прощайте, квантфизмак и профессор Ясин!

Теперь на очереди трехминутное свидание с мэтром Боргеном.

Мамочки…

«Каких-то несчастных сто восемьдесят секунд, – думала Мили, стоя перед огромным шарном и судорожно сжимая в руке тренировочную шпагу. – Нет, сто семьдесят семь. Три секунды на приветствие»

Бой начался.

«Нападайте» – услышала Мили и пошла в атаку.

Первая минута была посвящена проверке навыков на приемы нападения. В течение второй мэтр Борген прогнал ее по теме знания основных правил фехтовального боя в защите. Милея справилась хорошо. И, наконец, третья минута – импровизация от мэтра Боргена. Следует отметить, что импровизации его были основаны на сведениях, почерпнутых из журнала посещений занятий.

Чего там прогулял студент Зарк? Обманные движения? Нате Вам, студент Зарк, обманные движения. А студент Астинг? О, кор-а-кор! Замечательно. Ах, вы болели. Ну что ж, скажите это упырю, который напал на Вас и собирается вцепиться в глотку. Так, мол, и так, друг, прости, я болел, как правильно из кор-а-кор выходить не знаю.

Милея знала о милой склонности ее преподавателя к злопамятству и действовала в течение года соответственно. Ею не было пропущено ни единого урока. Даже когда зимой она слегла с жутким вирусом, то наглоталась таблеток и приперлась на занятие. И хотя сумеречное состояние души вследствие сорокаградусной температуры не дало ей ничего запомнить и шпагу она еле держала, в журнале стоял заветный плюс.

Все. Сто восемьдесят. Стоп. Милея вдруг поняла, что она стоит на ногах, и на ее теле не видно следов уколов от оружия. Боги, неужели она это прошла? Мэтр Борген ей тепло улыбнулся. Да! Так и есть!

Теперь самое сложное.

Самое сложное со всех возможных точек зрения.

Милорд Эрден. Этот ее… камень преткновения.

Милея в глубине души была уверена, что сдаст. Она столько положила на алтарь своей будущей службы в УВБМ, что просто не мыслила, что может быть иначе.

Мили подумала о том, что не увидит его потом полгода. Целых полгода. До заседания отборочной комиссии. Эти полгода она будет учиться и тренироваться. Тренироваться и учиться. День и ночь. Чтобы попасть в боевые эмтэгры, мало закончить ИАМ. Наоборот, как раз иамским лорд Эрден и устраивает самые суровые испытания. Он знает их слабые стороны и бьет на отборочной комиссии именно по ним. Все об этом знали.

Сейчас Мирры не было в комнате, она как раз сдавала экзамен, и Милея нырнула под кровать, отодвинула коробку и посмотрела, как там чувствует себя ее парафарм. Фиолетовый цвет стал чуть светлее. Так и должно было быть. И появился легкий осадок. Хорошо. Осталась неделя.

За три дня до профильного экзамена по ВБМ студенты из группы Мили уже напоминали тени. Пока все восемь всё сдали. Некоторые, правда, с горем пополам, но на пересдачу еще никого не отправили.

И вот, наконец-то настал день икс.

В девять утра семь парней и одна девушка выстроились у кромки учебного полигона.

Где-то через минуту на полигон из перехода шагнул лорд Эрден в своей традиционной мантии. Он посмотрел на выстроившуюся перед ним по росту шеренгу. В самом начале стоял монструозный Индеструс Карраган, потом Иларриль, Тиригорн, Астинг и так далее. Милея стояла, естественно, последней.

– Итак, студенты, – провозгласил он. – Все, что от вас требуется – сразиться в эмтэ-поединке с одним из служащих Управления. И продержаться как можно дольше. Кто продержится больше минуты – оценка три, двух – четыре, трех – пять. Меньше минуты – пересдача.

Лорд ректор замолчал и посмотрел поверх голов студентов:

– Господа, прошу вас.

Шустро обернувшись назад, выпускники увидели стройный ряд существ в коричневой форме. Они дружно слегка склонили головы в приветствии, достали шпаги и указали на своего соперника. Каждому студенту достался противник его же расы. Каррагану и Фарнису – демоны, Астингу и Тиригорну – шарны, Иларрилю – эльф, который, кстати, преподавал в Академии, но раньше работал в УВБМ, Беркину – гном, Зарку – человек, Милее тоже достался человек, но, естественно, мужчина.

Против Каррагана лорд ректор «по блату» поставил громилу такой же комплекции, как и он.

Негаборцы рассредоточились по полигону, студенты поспешили за ними. Став лицом друг к другу, они поклонились и экзамен начался.

Первым вылетел Ивор Астинг. Он не продержался даже минуты. Да, Ивор был гением, но его рефлексы, к сожалению, оставляли желать намного лучшего.

Эрден хотел поговорить с парнем после экзамена. Успокоить его и посоветовать переходить в науку, но если вдруг у него есть какие-то личные причины идти по эмтэ-стезе, то он мог дать Астингу самые лучшие рекомендации и договориться с руководителем Центра Исследования МТЭ Аномалий, чтобы тот пообщался с парнем. Лорд Неверов быстро поймет, что в ЦИМА такие мозги еще как пригодятся.

Вторым за Ивором со временем 1,07 рухнул в песок Иларриль. Когда его противник мэтр Слеррелл подошел и подал руку, чтобы поднять Александра, то в поднятых на него зеленых глазах сородича увидел немой вопрос с мольбой.

Эльф слегка ему кивнул и услышал, как тот аж застонал от счастья. Сдал!

Остальным студентам стало чуть легче, когда они поняли, что уже точно не завалили экзамен. Теперь они подбодрились и с удвоенной силой стали сражаться, пытаясь вытянуть на четыре и пять.

Следующим с тройкой ушел Карраган. Когда Индеструс упал, то вверх взметнулось такое количество песка, что его соседям по полигону пришлось прищуриться.

После Каррагана выбыл Тиригорн. Уже с четверкой.

За ним Зарк с той же оценкой. Он дрался аки лев, глядя на своего соперника так, как будто перед ним был не сотрудник УВМБ, а оборотень, порешивший целую деревню. Лорд Чевес Коллерс, который сам только в прошлом году закончил Академию, сражался, внутренне улыбаясь рвению соперника, и вспоминал себя год назад. Видимо, не зря лорд Эрден вызвал именно его для поединка. Чтобы посмотрел на свои действия со стороны и увидел ошибки, которые допускает рвущийся в бой новичок.

Потом вылетела Милея, продержавшаяся ровно три минуты. Было просто безумно тяжело. За эти несколько минут Мили, наверное, прожила целую жизнь, выжав из себя все возможное и невозможное. К началу третьей минуты у нее не осталось больше никаких сил на создание ауронеров, вакуума и смерчей. Когда она поняла, что макротрансконфигурацией больше ничего не добиться, Милея перехватила меч и, решив, что, либо продержится эту минуту, либо умрет, пошла на своего, кажется, уже врага. Через сорок секунд Милеин клинок по параболической траектории улетел куда-то в сторону дерущегося Фарниса. Ничего не оставалось, как только вытянуть вперед руки и держать щит, который ее противник вскоре порвал в клочья.

Кто удивил Эрдена, так это Фарнис. Он, кстати, так и не поменялся за год – остался все тем же скользким лизоблюдом, каким был изначально. Но сражался он просто превосходно. Рефлексы Маркуса были идеальны. Он заслуженно заработал свою пятерку.

Ну и последним на полигоне остался Адам Беркин. Обессиленные студенты с восторгом наблюдали, как сражается потомственный негаборец. В Беркине все было идеально: и уровень эмтэ-искусства и техника боя и владение щитом. Он не упал в песок как все остальные, просто опустился на одно колено и коснулся мечом земли, признавая свое поражение. С начала его поединка прошло пять с лишним минут. Все выпускники закричали приветствия и зааплодировали. Через несколько секунд их прервал строгий голос:

– Итак студенты, думаю, каждый уже знает свою экзаменационную оценку. Студентка Грайв, чтобы потом не возникло вопросов, сразу поясню, что у Вас четыре. Объяснить почему?

– Нет, милорд ректор, – поникла Милея.

«Вот зараза вредная! Вот же зараза! Из-за одной секунды!» – внутренне бушевала Мили.

– Все свободны, – Эрден взглянул на студентов, потом повернулся к своим помощникам, поблагодарил их и исчез в переходе.

***


Последние дни мая выдались дождливыми, но по случаю проведения ежегодного турнира на территории Академии на один день тучи устранили.

Трибуны большого стадиона вспомогательного корпуса Академии начали заполняться уже за полтора часа до начала. Сегодня будет драться сам мэтр Саргус. Места старались занимать как можно ближе к ристалищу. За полчаса до начала все десять нижних рядов зрительских мест были до отказа заполнены преимущественно мужским населением Академии.

Милея с Миррой пришли, когда осталось что-то около пятнадцати минут. Места еле нашли. На самом верху, сбоку от колонны освещения. Вид на сражающихся отсюда был, прямо скажем, не очень.

Мили вообще не хотела идти, но накануне вечером она нашла под своей дверью очередной букет с выражением надежды на ее присутствие на состязании. Этикет предусматривал, что отказ от подобного рода предложения является моветоном. Пришлось идти.

Мирра, видя ее кислую физиономию, подумала, что Мили разочаровалась из-за того, что у ее Зарка нет шансов на победу, потому что участвует мэтр Саргус. Но, по правде говоря, Мили было без разницы, кто победит.

Ровно в десять утра мэтр Аскрин вышел в центр поля и объявил очередной академический турнир, посвященный окончанию учебного года, открытым. Толпа на трибунах заревела и зааплодировала, предвкушая великолепное зрелище. Но всех ждал еще один сюрприз.

Мэтр Аскрин сообщил, что в этом году в турнире принимает участие ректор Императорской Академии Макротрансконфигурации лорд Эрхион Эрден. Он будет сражаться с победителем соревнований.

На мгновение трибуны умолкли, а Милея, наоборот, услышала, как застучали барабаны в ее ушах от разлившегося в крови адреналина. Она вцепилась руками в подлокотники своего сидения до хруста в пальцах.

«А вдруг? – билось молотом в ее голове. – Ведь не просто так Он это решил. А вдруг?»

У воодушевленных перспективой сразиться с «самИм» участников соревнований загорелись глаза. Вот это праздник устроила им в этом году Академия! Трибуны зашумели так, что мэтру Аскрину пришлось два раза призывать всех к порядку.

Под шум и гвалт возбужденных зрителей, все двадцать три участника выстроились в шеренгу, чтобы тянуть жребий для образования пар.

Делалось это просто: все имена писали на свернутой вчетверо бумаге и бросали в чашу. Потом распорядитель турнира достал бумаги с именем участника, а следом за ней его будущего противника.

– Так как в этом году нечетное количество участников, – возвестил мэтр Аскрин. – Я прошу мэтра Саргуса, как более опытного бойца, пропустить первый тур.

Реймер учтиво улыбнулся и отбыл на скамейку.

Ему уже было всё ясно по поводу этого турнира. В тот момент, когда распорядитель произнес фразу об участии лорда ректора, наверное, Реймер единственный из всех присутствующих понял, что его толкнуло на это.

Ну что ж! Старый демон-одиночка решил сыграть в «собаку на сене»: сам не ам – и другому не дам. Придется его проучить. Жаль старикана, но никто не виноват. Но, с другой стороны, может Милея хотя бы этим впечатлится?

Откровенно признаться, Саргус мало верил в то, что Мили наконец-то проявит к нему чувства. Даже если он выиграет в турнире. Он шел на него с расчетом на «ну, а вдруг». А вот если ему удастся пошатнуть непоколебимые позиции идеального во всем всеобщего кумира, то, пожалуй, можно еще будет на волне собственного героизма попробовать на что-нибудь претендовать.

Пока в голове Саргуса мелькали все эти мысли, начался первый этап состязаний.

Из одиннадцати пар более-менее равными оказались три. Но когда прозвучал пятиминутный гонг, они остановились и опустили оружие.

Через две минуты судьи произнесли имена одиннадцати победителей и объявили небольшой перерыв.

Во время перерыва в огромном кубе, висящем над центром Иамского стадиона, транслировали стереографии героев первого тура с попутными комментариями о том, на каком курсе и факультете они учатся или кем работают.

Перед началом второго тура в шеренге уже стояли двенадцать существ.

Реймеру выпало биться с парнем по имени Алеус Кирбин. Противник ему достался откровенно неудобный, потому что он был гномом. И следить за ним нужно было особенно тщательно, потому что силищи этот тип был немереной и одним из первых закончил предыдущий этап турнира.

Когда Реймер с ним сошелся, то чуть не выпустил при первом ударе из рук шпагу – настолько был силен удар. Но на стороне Саргуса было самое важное, что есть у фехтовальщика – опыт. И Реймер одержал победу.

Он, кстати, заметил, что друг Милеи Харад Зарк тоже победил и остался в шестерке сильнейших.

Противник из следующего тура для него труда не составил. А вот двое оставшихся вместе с ним в рядах соревнующихся после четвертого этапа, были очень интересными соперниками – Кастер Ставинг, одержавший победу над Зарком, и Маркус Фернис.

Саргус знал, что Маркус Фернис один из двух выпускников лорда ректора, который за итоговый экзамен получил «отлично». И это было серьезно. Лорд Эрден выпускал мало отличников.

Ставинг тоже был крут. Во-первых, потому что являлся мастером сабельного боя, а звание «мастера» просто так никому не дается; а, во-вторых, как любой шарн, обладал прекрасной интуицией. Ставинг был очень тяжелым соперником. И сложным.

Мэтру Саргусу, как пропустившему первый бой, дали право выбрать себе соперника. Если выиграет, то сразу же будет сражаться во втором бою. Это, между прочим, ужасно тяжело под конец турнира, когда остаются только избранные. А если проиграет… Ну что ж, всех ждет получасовой перерыв перед финальным поединком. Хотя, учитывая вмешательство лорда ректора, не финальным, а полуфинальным.

Саргус выбрал Ставинга и победил. Причем легко. Он на второй минуте провел один из своих тактических приемов, сначала сделав ложный выпад, а затем перехватив шпагу в нижнее положение.

Короткий перерыв, и – Фернис. Вот тут пришлось тяжко. Парень был какой-то ускользающий, неуловимый.

«Сразу видно, что рептилоид» – подумал про себя Саргус.

Он все-таки одолел Маркуса. На исходе третьей минуты.

Все. Теперь лорд ректор.

Реймер решил, что из уважения к шефу, он не сразу его обезоружит. Пофехтует две-три минуты. Так уж и быть.

Реймер знал, что где-то тысячу лет назад Эрден служил в УВБМ. И, видимо, фехтовальщиком был хорошим, если уж согласился на поединок с ним. Но с тех пор прошло ни много ни мало, а целая тысяча лет, в течение которой демон погряз в гражданской службе. Даже носил широкую бесформенную мантию-балахон, наверное, чтобы окружающие не видели округлившийся от сидячей работы живот и расплывшееся тело.

«Зря он это затеял, – с некоторой долей жалости подумал Саргус. – Хотя… Любовь штука такая… Странная…»

Он увидел, как на середину стадиона вышел мэтр Аскрин. Трибуны тут же притихли, в предвкушении финального аккорда сегодняшнего мероприятия.

– Дамы и господа. Милорд ректор, который соизволил выставить свою кандидатуру на предстоящий поединок, просил передать, что прибудет в течение десяти – пятнадцати минут. Ему пришлось отбыть по неотложным делам.

Саргус про себя усмехнулся и оперся спиной об стену.

«Что ж. Хорошо. Пока отдохнем» – он закрыл глаза и полностью расслабился.

Десять минут? Опытному фехтовальщику этого вполне достаточно, чтобы восстановить силы.

Ровно через пятнадцать минут посреди стадиона открылся переход и из него шагнул лорд Эрден, как обычно одетый в свою бессменную мантию.

Трибуны заревели от восторга, приветствуя патрона.

Лорд ректор поздоровался, снял свой необъятной балахон и принял из рук мэтра Аскрина шпагу. А мэтр Саргус с удивлением отметил, что под ректорским одеянием скрывается вовсе не живот, а плечи. Фигура у демона была очень внушительной.

Реймер вышел на середину поля и стал к нему лицом.

Распорядитель объявил о начале финального поединка.

– Милорд, – легкий поклон и салют шпагой.

– Мэтр, – аналогичное приветствие.

Противники стали в стойку.

Саргус начал поединок первым, осторожно атаковав своего противника и проверяя его реакцию. Эрден отбил его удар скупым отточенным движением и продолжил спокойно следить за дальнейшими действиями Саргуса. Следующая атака была уже смелей.

Почти три минуты Саргус пытался найти уязвимое место лорда ректора. Не получалось. В его обороне не было ни единой, даже самой микроскопической, бреши. Мэтр идеально легко скользил, наступая и атакуя, но видимого успеха не добивался. Употребив все свои хитрости и наработки, Саргус решил перейти к «техзаготовкам».

Первая не прошла.

А через некоторое время и вторая тоже.

И тогда Реймер решил закончить поединок своим коронным приемом.

Он провел молниеносную атаку из нижнего положения и, дождавшись соответствующего парирующего удара своего соперника, вывернув кисть, ударил шпагой с неожиданной стороны.

Никто из его предыдущих соперников не отбивал этот удар. Саргус потратил годы своей жизни на то, чтобы достичь просто фантастической скорости и точности этого приема.

Но его клинок наткнулся на пустоту.

Реймер Саргус пораженно взглянул в глаза своего противника. И ему пришло понимание того, что все это в жизни лорда ректора пройдено-перепройдено, и его уже ничем не удивишь.

Как опытный фехтовальщик, Реймер проанализировал общую картину боя и понял, что ему не победить. Никогда и ни за что. Он догадался, что перед ним кто-то повыше, чем грандмастер. Но в таком случае…

А вдруг получится чему-то научиться?

Эрден спокойно отбивался, в сотый раз размышляя над тем, что скажет Милее, когда будет вручать ленту, и тут произошло то, чего он не хотел – Саргус отпустил от себя инициативу и начал выступать с позиции защиты.

Практикующий в поединке технику минимализма Эрден не любил быть в активной атакующей позиции. Он всегда вел оборонительный бой, изучая тактику соперника, ища его ошибки, и затем быстрой точной контратакой завершал схватку. Хитрый мальчишка решил изменить логику боя.

Что сказать? Молодец.

Демон внимательно посмотрел на Реймера и увидел в них просьбу. Просто огромную просьбу.

«Ладно, – подумал Эрден, – научу тебя парочке приемов. Раз уж взял оружие в руки в кои веки и вышел на площадку. Заодно и другие посмотрят. Кто разбирается, может, что поймут»

Со временем зрители поняли, что бой из турнирного поединка плавно трансформировался в учебный. Даже в мастер-класс. Лорд Эрден медленно проводил атаку, чтобы мэтр Саргус в меру своих возможностей успел среагировать. Затем он проделывал то же самое, но чуть быстрее. Саргус отвечал. Потом тот же прием проводил Реймер, а лорд Эрден показывал, как правильно отражать нападение.

Регламентные пять минут уже давным-давно закончились, но на это никто не обращал внимания.

Мужская часть зрительской аудитории повскакивала со своих мест, взгромождаясь на кресла, или пробралась поближе к площадке для боя. Со временем весь периметр ограды был облеплен любопытным народом. А как иначе? Сам милорд ректор обучал искусству владения шпагой. Кто бы мог подумать, что он не только эмтэгр великий, но и фехтовальщик?

Почувствовав, что его противник начинает уже не так быстро реагировать на выпады, лорд Эрден посмотрел ему в глаза и слегка кивнул, надеясь, что тот опустит шпагу. Но решивший поступить по всем правилам честного поединка Саргус еле заметным движением корпуса сам напоролся на клинок Эрдена.

На этом турнир был закончен.

Трибуны и сбившиеся к ограждению вопили так, что мэтру Аскрину пришлось три раза прерывать свою речь.

С четвертой попытки Распорядитель торжественно поздравил Победителя и вручил ему заслуженный трофей.

– А теперь наш Победитель вручит ленту одной из присутствующих здесь дам, – произнес мэтр Аскрин заученную фразу.

Лорд Эрден протянул ему эфес своей шпаги, и Распорядитель турнира повязал на него клочок светло-голубой ткани шириной сантиметра два и длиной около тридцати. Затем лорд ректор повернулся к трибунам и произнес своим вредным профессорским тоном:

– Студентка Грайв.

Головы присутствующих начали вращаться на 360 градусов, выискивая «королеву турнира». Она нашлась на самом верху, где-то в середине сгрудившихся в кучу пятикурсниц. Милея встала и медленно пошла вниз, сопровождаемая перешептываниями сидевших неподалеку девиц.

Она вышла на турнирную площадку и как-то скованно приблизилась к стоящим посередине лорду Эрдену и мэтру Аскрину. Остановившись в двух шагах, Мили посмотрела в лицо Победителя, сжимающего шпагу с лентой в руках. Какое-то мгновение они зависли взглядами в глазах друг друга.

И Эрден что-то увидел в них.

Что это было? Радость? Нет.

Может, ожидание?

Кажется, она надеется, что он, как благородный демон, вернет свою награду ее воздыхателю.

Да ни за что!

Лорд Эрден, согласно всем заведенным традициям, воткнул шпагу в песок, отвязал ленту от гарды, стал на одно колено, повязал ее девушке на руку и произнес:

– Полагаю, что это Ваше.

Затем встал с колена, учтиво ей поклонился, забрал шпагу и покинул поле боя. Сертификат на ужин и номер брони столика в ресторане «Золотые крылья» так и остались у мэтра Аскрина в руках.

В этот момент Мили поняла, что она только что подверглась публичному унижению на глазах всей Академии. Хотя, если честно, мужской части зрителей точно было не до Милеи, она была всецело поглощена поединком лорда ректора и мэтра Саргуса.

Тут же стихийно образовалось большое количество пар для спарринга.

Из-за того, что турнир по традиции проходил на стадионе вспомогательного корпуса Академии, где ни один визер не работал, студенты торопились разбиться на пары, чтобы не забыть увиденное и успеть закрепить урок. Взволнованно переговариваясь, ребята спешили на выход, бурно обсуждая только что закончившийся поединок.

А к Мили стали подходить подружки и однокурсницы со словами утешения. Одни возмущались тем, что ради урока фехтования лорд ректор испортил ей сегодняшний вечер. А ведь она могла его провести вместе с красавцем Саргусом в одном из лучших заведении Шестерки. Другие, наоборот, оправдывали его за то, что он наказал Саргуса. Вот нечего ему было увиваться за Милеей. Нарушил правила Академии? Получи!

Некоторые вообще высказывали предположение о том, что Эрден зажал денег на ресторан. Никак в ИАМе финансовый кризис.

Мили вяло кивала сочувствующим и шла по направлению к своей комнате. Побыстрее отсюда.

***

Реймер Саргус вернулся в свой огромный пустой гулкий дом и прошел к себе комнату. Завтра у него срок очередного платежа по закладной. Он уже много раз говорил отцу, что нужно съехать, но старый упрямец ни в какую не соглашался переезжать в квартиру на «подсобке».

– Я столько сил и денег вложил в этот дом, Реймер, что ни за что не уеду отсюда. Да и ты, когда женишься, должен привести свою жену сюда, а не в какое-то там захолустье. Ты – Саргус, в конце концов! – тыкал в сторону сына иссохшимся пальцем демон.

Реймер много раз пытался его переубедить, но тот был непробиваем. Чтобы набрать необходимую сумму на обслуживание долгов, ему со временем пришлось уволить всех слуг. Потом постепенно начали продаваться картины и мебель. В конечном итоге Саргус-младший принял решение заложить дом, чтобы рассчитаться с многочисленными кредитами. Благо к тому времени отец переоформил бумаги на домовладение на его имя.

Сумма ежемесячного платежа по закладной была значительно меньше, чем обслуживание кредитов, но все равно весомой. И в любом случае нужно было платить…

Реймер без сил опустился на свою кровать.

Он больше не хочет так жить. После сегодняшнего турнира Саргус понял, что ему надоели эти бесконечные поиски денег и подходящей партии. И он, наконец, решился.

Завтра он пойдет в банк и попросит произвести перерасчет. Дом достанется банку, а на сумму, которая полагается ему, он купит отцу квартиру и наймет сиделку. А потом будет ежемесячно переводить ему деньги на расходы. Конечно, с упрямым стариком придется повздорить, но Реймер намеревался твердо стоять на своем.

Он решил в ноябре податься на службу в УВБМ – туда, куда всегда хотел.

Боги, как фехтует лорд Эрден! Как вообще такое возможно? Реймер теперь знал имя своего идеала. Без преувеличения. Но для начала…

Саргус достал визер и набрал комкоординаты лорда ректора, чтобы договориться о встрече.

Через час он вошел в кабинет Эрдена и учтиво поклонился начальнику.

– Присаживайтесь, мэтр Саргус. Вы хотели меня видеть?

– Да, милорд Эрден. Я на минуту. Вот.

Саргус полез в карман и достал сложенный вдвое лист бумаги.

– Подпишите мое заявление об уходе, лорд ректор. Знаете, это, конечно, практически невозможно, но я когда-нибудь очень хочу взять у Вас реванш. Как думаете, двухсот пятидесяти – трехсот лет в УВБМ будет достаточно?

Эрден улыбнулся и поставил подпись. Да, из парня еще выйдет толк.

– Спасибо, милорд. До встречи, – Саргус встал и осмелился протянуть на прощание Эрдену руку.

– Подождите еще минуту, мэтр Саргус. Мне нужно кое о чем с Вами поговорить. Садитесь.

Озадаченный Реймер сел и внимательно посмотрел на своего уже бывшего руководителя.

– Я, конечно, понимаю, что вмешался не в свое дело, поэтому прошу Вас меня извинить. Но Вы до сегодняшнего дня являлись моим сотрудником, и я в связи с этим позволил себе навести о Вас справки. Реймер, я в курсе о Вашем плачевном финансовом положении. Знаете, по моему глубокому убеждению, Вы зря выбрали в качестве метода избавления от материальных трудностей выгодную женитьбу. Думаю, студентка Грайв не заслужила такой участи. Поверьте, это не принесло бы счастья и Вам.

Заканчивая свою фразу, лорд Эрден открыл ящик стола и достал оттуда какие-то бумаги.

– Вот. Я погасил Ваш заем, – он придвинул их к Реймеру по столу. – Отдадите долг, когда поступите на службу. Частями. Я Вас не тороплю. Теперь дом Ваш, мэтр Саргус. Надеюсь, что выходного пособия из Академии будет достаточно для того, чтобы первое время обеспечить достойную жизнь отцу, пока Вас не примут в Управление.

Саргус сидел и ошеломленно молчал. Когда, наконец, понял, что сейчас произошло, протянул руку и взял со стола бумаги.

– Но как? Как это возможно?

Эрден грустно улыбнулся, но ничего не ответил.

– Милорд Эрден, я не знаю есть ли на свете слова, способные выразить мою благодарность, но… Спасибо! Клянусь, что отдам Вам все до миля!

– Не торопитесь. Это, правда, не важно, – тоскливо произнес Эрден.

Саргус помолчал мгновение и решился:

– Милорд, я не слепец и прекрасно понимаю, что дело не во мне.

– Да, это так, – не стал отпираться демон.

А какой смысл? Саргус еще во время их последнего памятного общения в этом кабинете догадался, что к чему.

Они понимающе посмотрели друг на друга, и Саргус увидел в желтых глазах демона одиночество и обреченность.

– Но как же так, милорд Эрден? Нельзя же вот просто взять и отказаться от… Это неправильно!

– Все в порядке. Я переживу. Да и переживать мне тут, надеюсь, уже недолго осталось. До встречи на заседании комиссии.

***

Милея Грайв лежала на своей кровати и взахлеб рыдала, уткнувшись в подушку. Злосчастная лента Победителя валялась на полу. Мили было абсолютно плевать на то унижение, которому, по мнению подружек, подверг ее лорд ректор. Дело-то вовсе не в этом.

Просто, после вспыхнувшей надежды и последующего жестокого разочарования, она окончательно убедилась, что ее любовь пуста и бессмысленна.

Послезавтра оскаронский парафарм уже обретет полную силу, и Милея, наконец-то, избавится от этого проклятого богами чувства.

Кто бы знал, что творилось в ее душе, когда вдруг мэтр Аскрин объявил о том, что в турнире будет участвовать лорд ректор… Будет драться с Победителем…

У Милеи были все основания полагать, что этим Победителем станет мэтр Саргус. И она также прекрасно знала, кому он собирался отдать голубую ленту. Значит, если Он бросает вызов Саргусу, то считает, что может его победить. И если победит, то…

Эти полтора часа турнира были самым прекрасным временем в ее жизни. Тугая дрожь безумной надежды пополам со страхом и предвкушением сжимались все сильнее где-то в животе.

Мили, с пульсирующим восторгом внутри, представляла себе, как Он обезоружит Саргуса, вручит ей ленту, затем возьмет из рук распорядителя сертификат в «Золотые крылья» и протянет ей ладонь, приглашая с собой. Она конечно же примет ее. И…

Там, на трибуне, дойдя до точки экстремума своей мечты, Милея вдруг ощутила, что счастье может быть материальным. Вот оно – разливается по ее венам и горит жарким пламенем в груди. Неужели это все так и будет, как она себе представила? Неужели возможно?