Четыре года тому назад перед Милеей Грайв даже не стоял вопрос о том, куда ей поступать после школы. Когда шебутной девчонке с курносым носом, белыми кудряшками, зеленющими глазами и несносным характером исполнилось двенадцать, подружка Битси подарила ей книжку о приключениях высшего боевого эмтэгра Гаройна. Воображение Милеи было просто потрясено этим достойнейшим произведением со звучным названием «Великий Негаборец», и она уверенно заявила отцу, что, когда вырастет, тоже станет высшим боевым эмтэгром.

Родители безусловно «поддержали» идею малолетней дочери. Еще бы! Учитывая, что семья Грайв была одной из влиятельнейших в Империи, а, собственно, сам Лорд Грайв занимал пост заместителя министра имперских транспортных сообщений, то он, буквально, «мечтал» о том, чтобы его возлюбленная дочь посвятила свою жизнь поиску и уничтожению различного рода нечисти в богами забытых уголках Вселенной.

Ференс и Дейра Грайв посмеялись и забыли, но деятельная и упрямая Милея приступила к реализации своих планов на будущее со всей присущей ей настойчивостью.

Перво-наперво она повесила над кроватью стереографию Председателя комиссии по отбору в Управление высшей боевой макротрансконфигурации и по совместительству ректора Императорской Академии Макротрансконфигурации энергии лорда Эрхиона Эрдена. Мудрые ясные глаза крупного седовласого мужчины в необъятной мантии, взиравшие на нее со стены комнаты, являлись прекрасным мотиватором для того, чтобы окончить школу с отличием и без всяких протекций со стороны влиятельного родителя, оказаться студенткой лучшего эмтэ-учебного заведения Империи у лучшего макротрансконфигуратора всех времен и народов, которого, собственно, так и называли – Великий эмтэгр. И потом стать одной из ВБМ.

О да! А потом…

Живое и яркое воображение Милеи тут же подсовывало ей героические батальные картины с нею и Гаройном в главных ролях. Они были неизменно выполнены на фоне павших от их ауронеров и мечей негативов. Вместе с Гаройном она перешагивала через бесчисленные хладные трупы поверженных врагов, а затем ее герой, конечно же, изрекал нечто пренебрежительно-ироничное. И они, взявшись за руки, шли…

В общем, это уже не так важно куда. Возможно, на следующую планету, оккупированную нежитью, или же отдыхать от трудов ратных в компании других, неизменно смотрящих на них с завистью и восхищением, негаборцев. Главное, с чувством выполненного долга и уверенностью в светлом будущем Империи. Короче – полнейший восторг.

Как существо разумное, Милея понимала, что одних только мечтаний мало, поэтому все свое свободное время посвящала учебе. К окончанию школы у нее был не только «золотой» аттестат, но и солиднейший запас знаний в области эмтэ.

Обычно, перед тем как поступать в ИАМ, желающие обучаться в Академии заканчивали профильный эмтэ-вуз, или, на худой конец, колледж. Но никто не запрещал подавать документы и сразу после школы. Другое дело, что ты вряд ли туда поступишь, имея в запасе только школьные знания.

Суть в том, что первым сдаваемым абитуриентом предметом являлась макротрансовая дисциплина, а в школе этому не обучали. Закладывали только базисные научные знания. А управлять своей аурой разумное существо начинало лишь с подросткового возраста, а до этой поры доступ к высоким энергиям ему был закрыт. В двенадцать-тринадцать лет начинала проявляться способность видеть свою энергетическую оболочку, еще через год-полтора – производить с ней элементарные манипуляции. И только к пятнадцати годам открывалась возможность полноценно управлять ею. А потом все зависело от самого ребенка и, конечно, его родителей.

Милее не стоило сильно надеяться на родителей. Они, естественно, занимались развитием эмтэ-способностей дочери, но без фанатизма. А Мили нужен был как раз-таки фанатизм. Причем до такой степени безумный, чтобы сразу после школы пойти в ИАМ. И она знала, кто ей поможет в деле осуществления ее мечты – бабуля. Она была очень сильным эмтэгром.

И Милея принялась за осаду бабушки.

Конечно же она не сказала, что собирается в ИАМ. Понятное дело. Просто сообщила, что хочет двигаться по эмтэ-линии и в будущем стать чиновником не ниже папы. Бабуля в тоже занимала не самый низкий имперский пост. Она была девятым эмтэгром, то есть специалистом по макротрансконфигурации энергии девятого государственного ранга. А это вообще о-го-го! Так что, главное было ее уболтать, а там пойдет как по маслу. И, естественно, Мили с ее упорством это удалось. Плюс ко всему она много занималась сама. Побросав все свои танцы и музыки ко всеобщему расстройству родителей, Мили полностью погрузилась в эмтэ.

Где-то года через два Милея слила себе на визер из потока информацию по программе обучения на первом курсе общеэмтрансовского факультета ИАМа. Она с жадностью впивалась глазами в строчки с наименованиями тем профильных лекций и… ничего не понимала. Вот совсем.

Возможно, кого-нибудь другого это и сбило бы с пути и повергло в уныние. Кого-то другого – да. А Милея стиснула зубы, мысленно вопросила себя: неужели она настолько тупа и безнадежна, и, решительно дав себе отрицательный ответ, опять с головой погрузилась в эмтэ-науку.

Через год упорных занятий она повторила попытку освоения программы первого курса. Чуда, конечно, не произошло, и ее взгляд, увы, не смог побежать легко и непринужденно по строчкам тяжелых фраз, впитывая информацию, но уже что-то наметилось, появился какой-то контур. Это как собрать рамку у паззла – да, перед тобой карта с одним сплошным белым пятном, но ты уже понимаешь, что начало положено, и довести его до конца – дело времени. Теперь к энтузиазму добавилась еще и вера в успех. Понимание этого окрылило Милею, и она полетела навстречу своей мечте.

Мили все чаще и чаще открывала программу. Теперь она уже не казалась ей каким-то потусторонним набором символов и слов, а служила важным источником информации. К концу школы для нее стало ясно, что при желании она могла бы сдать экзамены за первый курс ИАМа экстерном, но, во-первых, это было невозможно, а во-вторых, Мили коварно надеялась на то, что ей почти целый год ничего учить не придется, и она сможет все время проводить в обширнейшей библиотеке Академии и тренировках по фехтованию, чтобы достичь звания хотя бы кандидата в премастера.

По мере ее взросления, в ее мечтаниях все реже и реже обнаруживалось присутствие великолепного Гаройна. Его блестящие аскиановые доспехи слегка потускнели на фоне других не менее выдающихся персонажей негаборческого эпоса, да и подросшая Милея научилась отличать вымысел от реальности и поняла, что служба в УВБМ это, скорее, тяжелая почетная работа, нежели романтическое приключение. Тем не менее ее желание пойти в высшие боевые эмтэгры в семнадцать лет оставалось таким же непоколебимым, как и в двенадцать, и она отослала документы на поступление в ИАМ на общеэмтрансовский.

Все еще не воспринимая всерьез решение Милеи пойти в УВБМ, родители не препятствовали ее поступлению в Академию, справедливо полагая, что она, в конце концов, образумится и выберет себе нормальную профессию на эмтэ-поприще. Да и, как бы там ни было, главное для девушки – это замужество.

Следуя этому принципу, отец Милеи на одном из приемов представил дочери молодого демона, который работал в его ведомстве.

Ференс Грайв был давно знаком с батюшкой этого юноши и являлся его хорошим приятелем. К тому же Лайнес Верг его привлек еще и тем, что был очень упорным, настойчивым и принципиальным. А чтобы совладать с характером его дочери, нужно было быть ей под стать. Но жестче.

Милея только фыркнула в адрес своего потенциального ухажера. Ну да, отличная пара: конторский служащий и без пяти минут студентка ИАМа – будущая негаборщица.

«Вы бы меня еще с визажистом познакомили» – думала Мили и свысока разглядывала стоящего перед ней молодого симпатичного демона, несмотря на то что уступала ему в росте сантиметров тридцать.

Легко поступив в Академию на общеэмтрансовский факультет, Милея отдала все силы учебе. Ее соседка по общежитию Мирра, с которой они затем четыре года делили комнату, поначалу часто недоумевала, зачем так напрягаться.

– Тебя что, отец наследства лишит, если ты ему диплом с отличием не предъявишь?

– Да нет, как раз наоборот. Родители считают, что после Академии я сразу выйду замуж за какого-нибудь парня из хорошей семьи и нарожаю им внуков. Представляешь, они уже присмотрели мне кого-то там с папиной работы. Достойнейший юноша, достойнейший, – спародировала Мили отца и так же, как и он, многозначительно потрясла пальцем в воздухе.

– А чего ты тогда дни-ночи в библиотеке?

– В УВБМ хочу пойти.

Подруга покрутила пальцем у виска.

– Ненормальная. Туда женщин не берут.

– Берут. Я даже читала о нескольких, которые там служили.

– Дурная ты, Милька, тебе вон само счастье в руки плывет, а ты…

За четыре года общения обе подруги своего мнения так и не поменяли.

Итак, впереди был последний пятый курс и, соответственно, специализация. Студенты переходили из «мальковой общаги» в главный корпус.

Можно было вполне себе уйти и после четвертого: образование ИАМа и квалификация «Эмтэгр общей практики. Шестой ранг» давали широчайшее поле для профессиональной деятельности на благо Империи. Многие так и поступали. Но только не Милея Грайв. О нет! Ее ждал курс Высшей боевой макротрансконфигурации энергии в исполнении маэстро Эрдена, по окончании которого ей сразу дадут не седьмой, как всем остальным закончившим пять курсов ИАМа, а восьмой – уже высший – ранг. А потом иные миры, битвы и приключения.

Мили завизжала от счастья, когда увидела свою фамилию третьей в списке из восьми счастливчиков, приписанных в группу ВБМ. От переполнявшего ее восторга она даже бросилась на шею Мирры. Ее подруга тоже, кстати, решила пойти на пятый курс Иамского факультета общей эмтэ, но, понятное дело, не к «вышакам», а к «правоведам».

– Мирка, я счастлива! Я попала туда. Представляешь? Попала!

– Ты лучше подумай, что родителям скажешь. Они же ждут тебя домой с чемоданами и дипломом.

– Да что-же ты за зануда такая? Даже не дашь победой насладиться!

Милея отправилась домой на каникулы, внутренне готовясь к жесткому противостоянию с родителями и мысленно прокручивая в голове их аргументы и свои контраргументы.

Выйдя из порткабины во дворе своего дома, Мили увидела развалившегося в шезлонге у бассейна брата.

– Болкан! – завопила она и бросилась ему в объятия.

Старший сын и наследник Грайвов Болкан в прошлом году окончил летное военное училище и на данный момент служил Империи в чине лейтенанта пограничных космических войск. Несмотря на прекрасные перспективы, родители понимали, что успешная карьера Болкана все-же находилась под вопросом. Насколько молодой человек был умен и сообразителен, настолько же одарен неуемной фантазией и склонностью к хулиганству и авантюризму. В общем, они с Милеей были два сапога пара.

Болкан закружил сестру в воздухе и расцеловал в обе щеки.

– Милька, какая же ты взрослая! Парень есть?

– Будет потом когда-нибудь. Не до того сейчас.

– Как учеба?

– Отлично. Даже без четверок.

– Значит, так и осталась зубрилкой, да?

– Вот сейчас как тресну тебя по старой памяти. Будешь знать!

– Ладно-ладно. Ну что, сестренка, успела попрощаться со своим любимым лордом Эрденом?

Милея видела лорда Эрхиона Эрдена только единожды, когда он произносил приветственную речь перед поступившими в ИАМ. Он почти никогда не появлялся в допкорпусе Академии. Ректорат находился в основном здании, где лорд ректор проводил занятия у пятикурсников. А «мальки» – студенты с первого по четвертый курс – жили и обучались во вспомогательном. В главный корпус им хода не было.

– А я его так и не видела ни разу с первого курса. Но теперь все – я же на пятом и перехожу в основной. И теперь он будет у нас преподавать. Высшую боевую макротрансконфигурацию энергии. Целый год.

Несколько секунд Болкан стоял с открытым ртом.

– Что??? Ты поступила в группу лорда Эрдена? Боги, Милька, неужели ты до сих пор не бросила эту бредовую идею насчет УВБМ? Ты ж уже взрослая!

– Ну да. Поэтому и не изменяю своим принципам!

После того как выяснилось, что Милея не только остается в Академии еще на год, но и поступила в группу боевых эмтэгров лорда Эрдена, был грандиозный скандал. Мама, пригорюнившись, сидела на диване в гостиной и молчала, папа бушевал, а Болкан, получая неземное удовольствие от всего происходящего, изредка вставлял едкие фразы.

Все аргументы родственников разбивались о непробиваемую стену Милеиного упрямства.

Нет! Она не отступит, кто бы что не говорил.

– Милея, деточка, – пыталась урезонить ее мама и зайти с другого конца, – мы на выходных пригласили в гости Лайнеса Верга. Ты не забыла его?

– А… Потенциальный женишок. Помню, а как же! Смазливенький такой кросавчег, – откомментировала Мили папиного протеже.

На ее лице заиграла лучезарно-ядовитая улыбка:

– Пусть приходит, – произнесла она голосом, не сулящим парню ничего хорошего, – пообщаемся, чего уж… Вы по-прежнему, значит, замуж спихнуть меня хотите? А почему я? А? Пусть вон Болкан женится.

– Не, – лениво заметил со своего места младший Грайв, облизывая крем с десертной ложки, – мне он не нравится. Не в моем вкусе. Я по части девчонок спец.

Это были самые длинные каникулы в жизни Милеи. Она считала дни и нетерпеливо ждала, когда же закончится этот проклятый «отдых» и начнутся суровые академические будни. С одной стороны, ее постоянно пилили родители, взывая к разуму и предлагая «бросить дурить», уйти из Академии и вернуться домой, в семью, в их объятия.

«Ага! Ага! – кривилась про себя Мили. – Знаю я вас. В ваши объятия, как же… И в объятия Лайнеса Верга тоже. Вам дай палец укусить – так вы сразу на него кольцо наденете!»

С другой стороны, ее осаждал Верг. Своими цветами, страстными взглядами, настойчивыми ухаживаниями он доводил ее до истерики. К тому же Милея была абсолютно уверена, что основная доля чувств ухажера приходится не на нее саму, а на статус «дочери шефа».

Как же он был ей противен этот Лайнес, кто бы знал!

Но была еще одна сторона – третья и самая ужасная – Болкан. Его издевательства над ней были просто чудовищными. Да, естественно, объектом его насмешек были и ухаживания Верга тоже. Но это полбеды. Милея сама не питала к своему поклоннику никаких возвышенных чувств, поэтому легко переносила словоблудия Болкана по этому поводу. Но то, как он высмеивал ее будущую карьеру в УВБМ, было просто невыносимо!

– Скажи мне, любезный братец, а тебе не пора ли на службу? Что-то ты подзадержался. Может тебя давно уволили, а ты боишься признаться?

– Что ты, дорогая сестрица! Я попросил продлить мне отпуск за свой счет, чтобы в полной мере насладиться общением с будущим великим боевым эмтэгром Империи Милеей Грайв.

К величайшей радости Мили наконец-то Болкан отбыл во флот. Дышать стало легче. Сконцентрировав все силы на своем ухажере, она вскоре так запинала бедного Лайнеса, что тот боялся лишний раз с нею встречаться.

Родители, приняв неизбежное, тоже немного успокоились, теша себя надеждой, что ей все равно в Управление не попасть. Туда и не таких не брали. А она просто фантазерка и пигалица.

Так что, остаток лета Мили провела более-менее спокойно, наслаждаясь будущими мечтами о своей службе в УВБМ.

То, что она там рано или поздно окажется, не вызывало у нее никакого сомнения.

***

Эволюционный процесс на любой планете всегда идет одним и тем же путем и приходит к единственной жизнеспособной форме разумного организма, обитающего в воздушной среде – человекоподобной. Вся история существования цивилизации от Большого взрыва до настоящего времени подтверждала тот факт, что вершинной моделью эволюции является двурукое, двуногое дышащее кислородом существо с вертикальной осью симметрии.

Статус непреложной у этой аксиомы утвердили демоны – цивилизация, возникшая на планете Триал звездной системы Сколлари в величественной и прекрасной Туманности Андромеды.

Главным фактором, определившим стремительное развитие демонов, а в последствии и всей многорасовой цивилизации, была их способность управлять квантовыми процессами, характерными для микромира, и применять их на макроуровне. Если для других существ было невозможно понять, каким образом физический объект макромира может быть и материей, и энергией одновременно, так как это полностью противоречило их жизненному опыту и понятию о здравом смысле, то демоны пожимали плечами и говорили: «да все нормально, это макротрансконфигурация энергии, это легко, смотрите…» И моря вскипали пламенем, земля превращалась в воздух, а планеты рассыпались на кварки.

Эмиссары демонов с помощью переходных кристаллов, позволяющих телепортироваться в пространстве на любые расстояния, отправлялись в иные миры, год за годом расширяя исследованную область своей Галактики.

Процесс этот был не так прост, как казалось на первый взгляд. В переходной кристалл нужно было вложить идеально выверенные динамические координаты нужной точки в пространстве. Учитывая, что любая планета вращается вокруг своего светила, одновременно с этим светило вращается вокруг центра Галактики, а Галактика находится в расширяющейся Вселенной, проблема внесения точных динамических координат в переходной кристалл оказывалась достаточно сложной. Ведь нужно было учесть все: от влияния находящихся на орбите планеты спутников до релятивистского масштабного фактора. Но в любом случае эта задача была выполнимой.

По мере развития переходных перемещений в кристалл вносились такие дополнительные параметры как невозможность попадания переходящего тела в никакую иную среду, кроме воздушной, или в среду, имеющую больший температурный диапазон, чем тот, который может выдержать живой организм без катастрофических для себя последствий.

Но в конце концов, система переходных перемещений была отлажена, усовершенствована, и процесс поиска новых миров вышел на качественно новый уровень.

Во время одной из таких исследовательских экспедиций демоны обнаружили планету, населенную разумными существами, которые называли себя гномами. Расу, произошедшую от приматов.

Планета гномов Гнорин, вращающаяся вокруг Горна, находилась в одной из звездных систем, находящейся в галактике местной группы Андромеды. Для своих размеров Гнорин обладал очень большой массой, и, соответственно, повышенной гравитацией. В его коре и мантии содержалось огромное количество пород, насыщенных тяжелыми химическими элементами: осмием, платиной, иридием и золотом. Кроме этого, климат на планете был достаточно суров – жизнь была распространена только в узком экваториальном поясе. Остальная часть Гнорина была покрыта льдами.

Все эти факторы не могли не отразиться на населяющей планету расе. Сила притяжения повлияла на рост гномов, а холодный климат – на их внешность.

Повышенная густота волосяного покрытия мужчин и женщин гномов была крайне важна в суровом климате Гнорина. Причем, если у гномов-мужчин он был распределен по всему телу, защищая голову, подбородок, руки, ноги и другие стратегически важные места, то у гномов-женщин это был длиннейший плащ шикарных рыже-каштановых волос, в который при острой необходимости можно было закутаться с ног до головы. Заплетенную косу женщины-гномы носили обернутой вокруг талии или, по современной моде, в специальной сумке экроссе.

Маленький рост, шикарная грива медных волос и янтарно-медовые глаза заставляли мужчин из других рас сходить по представительницам прекрасного пола Гнорина с ума. Однако патриархальный строй на планете не давал девушкам-гномам свободы выбора спутника жизни. Как выяснилось, в межрасовом браке у них никогда не рождались дети-гномы. Только дети расы партнера. Поэтому немногочисленные браки гном с представителями других народов резко осуждались ортодоксальным домостроевским гномьим обществом.

Следующими демоны отыскали в Млечном пути людей. Так же, как и у гномов, у людей отсутствовали способности к макротрансконфигурации энергии, но технологии развивались семимильными шагами. Уже был освоен в промышленных масштабах термоядерный синтез, пилотируемые космические корабли долетали до дальних планет Солнечной системы, совершенствовались средства связи. Земля – родная планета людей – стала слишком маленькой для бурно растущей человеческой цивилизации, а процесс витерации (адаптации к жизни) планет ими освоен еще не был, поэтому демоны появились как нельзя более кстати.

Не прошло и трехсот лет после присоединения людей, как в галактике Треугольника демоны отыскали расу шарнов, произошедших от летающих приматов птеропоидов.

Мужчины-шарны были двухметровыми сильными существами с белоснежными перьевыми крыльями, благодаря которым могли развивать просто фантастическую скорость. К сожалению, их женщины крыльев были лишены. Своей внешностью они практически ничем не отличались от земных. Разве что у всех шарианок был сиреневый цвет глаз и такие же волосы.

Шарны обладали узкоспециализированным эмтэ-даром – если они чувствовали опасность для себя или своих близких (а интуиция у них была развита просто потрясающе), то могли поставить ментальный и физический блок от любой возможной угрозы и защитить как себя, так и свою семью.

Но все же самым потрясающим открытием в случае шарнов стало не это. Дело в том, что они являлись кремнийорганическими существами, хотя были настолько похожи на все остальные расы, что это казалось невероятным. Существование шарнов полностью попрало уже начавший свое прочное укрепление белково-углеродный шовинизм.

Но вскоре цивилизованный мир получил от шарнов еще один сюрприз. Выяснилось, что у них была одна особенность, которую в скором времени по достоинству оценили все народы – шарны являлись непревзойденными кулинарами. Видимо, природная интуиция помогала им как-то считывать идеал вкусовых ощущений, которых ждет конкретный клиент от конкретного блюда и, соответственно, сочетать его ингредиенты в самых оптимальных пропорциях.

Вскоре на освоенных планетах начали открываться шарианские заведения общепита, попасть в которые было истинной удачей. Постепенно рестораны и кафе, принадлежащие другим народам, позакрывались. Остались только гномьи таверны, где разливали их эль, отказаться от которого вряд ли бы кто согласился, да востребованные во все времена человеческие фастфуды.

И, наконец, в спутнике Млечного пути Большом Магеллановом Облаке демоны обнаружили эльфов – потрясающе красивую расу, произошедшую от калеонусов – крылатых кошачьих. В процессе эволюции у калеонусов атрофировались крылья, но кости остались полыми, это сделало тонких высоких эльфов такими легкими. Эмтэ у них не было, но культура и искусство были на таком высочайшем уровне, что никто иной даже сравниться с ними не мог. Оперные певцы, художники, композиторы, писатели, поэты, балетные труппы… Другие расы могли только молчать в восхищении, приобщаясь к этой величайшей и несравненной культуре.

Изучая вновь открытые расы, демоны видели, что для всех них выполняется правило: «одна планета – один вид». Однако на самом Триале эволюционный процесс пошел несколько иначе, чем в остальных мирах.

На заре своего существования ветвь несущих в себе ген осознанности ящеров разделилась на две: летающих и передвигающихся по земле. Бескрылые ящеры превратились в прямоходящих, покрытых в большей или меньшей степени чешуей существ с красноватым отливом кожи, красным волосяным покровом, почти немигающими зелено-желтыми глазами, раздвоенным языком и рудиментарным хвостом.

От ветви летающих ящеров сначала отделилась одна самостоятельная ветвь, из которой впоследствии возникли так называемые демоны-воины. Они мало чем отличались от бескрылых, но имели гораздо более выразительные черты: мощные крылья, исполинский рост, достигающий двух с половиной метров, темно-карминовую кожу, рога, длинный хвост, плечевые и локтевые шипы.

Оставшаяся после отделения демонов-воинов ветвь еще очень долго просуществовала как одно целое, пока, наконец, не разделилась на две: драконов и демонов-правителей. Драконы разумом почти не обладали, но имели колоссальный эмтэ-потенциал. Демоны-правители, в свою очередь, были тесно связаны с драконами ментально и могли управлять их макротрансконфигурационной энергией по своему усмотрению.

В дальнейшем именно эта способность правителей позволила демонам покинуть родную планету и отправиться на поиски и освоение иных миров.

Процесс этот выглядел так. Сначала ученые находили в дальнем космосе экзопланету, пригодную для жизни. Затем подвластные демонам-правителям драконы заряжали кристаллы добываемого на Триале ванадинита энергией, необходимой для квантовой телепортации объекта живой или неживой природы на дальние космические расстояния. Насыщенный концентрированной энергией ванадинит телепортировал исследователей нового мира до нужной точки в пространстве. Первопроходцы трансформировали планету для комфортабельной жизни, которую затем заселяли колонисты.

Внешне демоны-правители были поменьше воинов, хотя двухметровый рост для них был вполне нормален. Кожа их была серой, волосяной покров черным, а черты лица очень напоминали драконью морду: две щели ноздрей, желтые глаза с перепончатым веком, выдвинутая вперед челюсть с очень тонкими, почти незаметными губами. В отличие от старшей ветви, они не обладали столь выдающимися эмтэ-способностями. Собственно, это не так было важно, потому что им все с лихвой компенсировали драконы.

Благодаря плотной ауре и, соответственно, способности влиять на процесс энергообмена в организме, жизнь демонов бескрылой ветви могла продолжаться до пятисот лет. Возраст правителей и воинов мог достигать двух тысяч из-за их способности трансдифференцировать клетки организма.

Увы, по закону компенсации, все эти преимущества с лихвой нивелировались одним большим и существенным «но», в котором просматривался гениальный рационализм природы.

Дело в том, что бескрылая ветвь была самостоятельным видом, и у нее не было проблем с воспроизводством потомства: демоны встречались, влюблялись, рожали детей по своему усмотрению с понравившейся демоницей. У летающей ветви разумных ящеров было все гораздо сложнее. Их репродуктивный возраст не был ограничен, но родиться у них могли только особи их вида и мужского пола. Природа не наделила их способностью передачи Х-хромосом, а эмтэ была в этом случае бессильна. Поэтому крылатые и не могли существовать как самостоятельный вид – у них попросту не было женщин. Чтобы продолжить свой род, им были необходимы обычные демоницы. Но и тут было все не так просто. Инстинкт размножения просыпался только с появлением диады – женского организма, комплементарного организму крылатого демона. Определить диаду было достаточно просто: визуальный контакт и запах. Только вот сначала нужно найти ее! Но если правитель или воин все-таки встречал свою пару, то обмениваясь с ней своей энергией, зацикливал их ауры в одну и продлял как свою, так и ее жизнь еще на полтора-два тысячелетия.

К счастью, драконов минула участь их разумных крылатых собратьев, и они выжили, не утратив способность к воспроизведению внутри своего вида. Да, драконы стали самодостаточны, но, увы, не обрели полноценного разума.

По мере роста и расширения общей цивилизации, демоны столкнулись с большой проблемой – несмотря на доброжелательность, разумность и максимальную транспарентность всех намерений, представители других рас их боялись. И гномы, и люди, и шарны, и эльфы произошли от видов, не принадлежащих к ящерообразным. Это была больше инстинктивная боязнь, и ничто было не в силах побороть ее. С демонами общались, взаимодействовали, но открытости и симпатии в отношениях не было. И этот психологический барьер был непреодолим.

Поняв, что с этим поделать ничего нельзя, разумные ящеры приняли единственно правильное на тот момент решение, сплотившее все расы и подтолкнувшее уже начавшую формироваться общую цивилизацию к ее бурному развитию – они приняли схожий с ними облик. Самым подходящим и заурядным был человеческий – эдакое среднее арифметическое. Чтобы все-таки как-то обозначить свою расу, демоны оставили зеленые или желтые глаза с узким зрачком и когти. Это было вполне себе в рамках и не шокировало окружающих так, как их истинное обличие. Они внедрили свой новый облик в ауру и, таким образом, обрели вторую сущность, которую могли принимать по своему желанию.

У демонов крылатой ветви вторая сущность тоже довольно удачно внедрилась, за тем лишь исключением, что для продления рода они вынуждены были принимать свое изначальное обличие. Вступать в связь с диадой, находясь в другом виде они просто физически не могли. Обнародовать эту информацию крылатые не стали, чтобы заранее не отпугивать потенциальных невест из других рас. Хотя, конечно, с трудом можно было представить, что демон-воин обретет свою пару среди людей или шарианок, не говоря уже о гномах.

Со временем демоническая раса настолько свыклась со своей второй сущностью, что первая начала постепенно атрофироваться и вымываться из ауры. А когда началась эпоха межрасовых браков, первый демонический облик исчез совсем, оставшись только в анналах истории.

После того как от демонов перестали в страхе разбегаться другие существа, началась великая интеграция народов. В общую цивилизацию, фундаментом которой, естественно, стала раса демонов, постепенно влились гномы, принеся с собой глубочайшие знания в геологии, минералогии и разведке полезных ископаемых в тяжелейших климатических условиях. Пришли люди с их научно-техническим потенциалом, и над освоенными разумными существами планетами полетели флаеры, появился ИППС – информационная потоковая подпространственная сеть – универсальное средство межгалактической связи, построенное на принципе квантовой запутанности, а перелеты между планетами внутри звездных систем стали общедоступными, так как космические корабли на созданном людьми антиводородном топливе могли достигать почти световой скорости.

Конечно же, переходные кристаллы демонов были непревзойденным средством по скорости передвижения, но на заре формирования общего пятирасового мира их использовали только ученые в целях разведки и освоения новых миров, да органы государственной власти в случаях экстренных ситуаций. Процесс зарядки квантовой телепортационной энергией тогда еще не был достаточно хорошо отлажен технологически и очень дорогостоящ, поэтому внедрение достижений человеческой инженерии было трудно переоценить.

Затем в общую семью влились шарны, способные предчувствовать опасность и предотвращать ее с помощью своих уникальных возможностей. Они поставили эту способность на службу всем разумным существам.

И, наконец, как апофеоз развития цивилизации, пришли эльфы. И народы всего мира замерли от восторга, впитывая их культурное наследие.

***

Радость и предвкушение – это были первые чувства, которые ощутила Милея, выйдя из переходной кабины у ворот любимого ИАМа.

Вдохнув полной грудью холодный бодрящий осенний воздух, она гордо задрала нос и направилась в основной корпус Академии. Туда ее без проблем пропустил верификатор. Теперь она больше не «малёк»!

Общежитие основного корпуса было гораздо более просторным, чем ее бывшее жилище. И, хотя студентов по-прежнему селили по двое, в их распоряжении уже была не одна комната, а целые апартаменты, состоящие из спальни, гостиной (она же кабинет, она же все остальное) и совмещенного санузла. Соседкой Милеи по-прежнему была Мирра, уже успевшая заселиться и радостно встречающая подругу в их новом обиталище.

Самым главным преимуществом главного корпуса Академии перед вспомогательным было то, что здесь разрешалось пользоваться визуальными стереографическими передающими устройствами, а попросту визерами, как их все называли. Ну и ИППСом, соответственно, тоже. В их прежнем корпусе это было запрещено, да и, собственно, там ничего не работало.

Согласно мнению ректората, учебники, библиотека и преподаватели – достаточные источники получения информации. Если нет – иди в свой еженедельный выходной в городскую библиотеку. Или дома найдешь в потоке все дополнительные сведения. А наличие у студентов визеров отнимает у них драгоценное время, ведет к расхолаживанию и снижает успеваемость. Тем не менее существа, желающие получить диплом ИАМа, готовы были терпеть подобного рода неудобства ради возможности обучения в Академии.

Кроме наличия информационной свободы у студентов-пятикурсников, им также разрешалось покидать территорию Академии в любое время. То есть, в отличие от мальков, выпускники не сидели в стенах ИАМа безвылазно по пять-шесть дней в неделю безо всякой связи с миром, а были вполне себе мобильными и самостоятельными. Ограничений по времени для походов за пределы Академии и возвращения из города не было. Да, в этих двух аспектах руководство ИАМа смягчало требования к студентам, оставшимся на курс специализации. А вот во всех остальных они, наоборот, ужесточались.

Отметившись в деканате и получив на визеры расписание занятий, Милея с Миррой вернулись в свою квартирку и весь вечер провели в болтовне и обустройстве. Пятикурсницы не могли нарадоваться простору и комфорту после тесной мальковой общаги.

Натолкавшись, набегавшись и наболтавшись, раскладывая и развешивая свои вещи по полкам и шкафам, студентки улеглись спать очень рано. Но возбужденная донельзя Мили все никак не могла заснуть, находясь в радостном и нервозном предвкушении следующего дня. Она то и дело смотрела на расписание своих завтрашних занятий. В очередной раз над ее визером завис виртуальный лист бумаги, на котором в последней шестой строке значилось: «ВБМ каб. 38 преп. Э. Эрден».

Это был восхитительнейший миг в ее жизни!

Нет, конечно, моментом истины его назвать было нельзя, он наступит, когда в ее руках окажется бордовая книжица с черной надписью УВБМ на обложке. Но и сегодняшний день тоже был очень важен, как реперная точка ее продвижения в боевые эмтэгры.

– Ох, Милька, дурная ты! Вот выгонят тебя из группы… А ведь выгонят – будешь страдать. Не радуйся раньше времени. Там, знаешь, какие требования? Попасть в список – это одно, а выдержать их нагрузки… А ты девчонка. Слабая.

– Не заводи свой бракованный звуковой кристалл по стопятьсотому разу. Никто меня не выгонит! Я четыре года в библиотеке пропадала. И с Ульриком занималась. Он, помнишь, как меня гонял? Как того упыря по болоту.

Мирра помнила, как Мили уговорила их однокурсника заниматься с ней по выходным физподготовкой за плату. Деньги копить на тренировки она начала еще со школы. В УВБМ не попадешь, если не владеешь холодным оружием на уровне премастера. Когда Милея выяснила, что ее новый однокурсник – мастер по единоборствам и премастер по фехтованию, участь бедного Ульрика была предрешена.

На зимние каникулы после первого курса он уехал домой с внушительной суммой в кармане, а довольная Милея с несколькими до автоматизма заученными приемами рукопашного боя, неплохими навыками метания ножей и парой красивых сабельных финтов.

Для пополнения своих финансовых активов Мили обратилась к единственному существу, которое бы ей не отказало – да, конечно, бабушке.

Бабуля Кора была для Милеи всем: лучшей подругой, жилеткой и убежищем от родителей в случае чего. А случаев этого самого «чего» было более, чем достаточно.

Кора прожила со своим мужем долгую счастливую жизнь. К сожалению, так уж сложилось, что детей у нее и ее мужа Прайна не было, и они сосредоточили свое внимание на племяннике Ференсе, а потом и на его детях – Болкане и Милее.

Бабуля Кора была в курсе всех тайных страстей юной Милеи. Знала и о УВБМ, и о Гаройне. Мили была девочкой-экстравертом, поэтому не могла в себе держать долго информацию, чтобы ею не поделиться. А ближе бабули Коры у нее не было никого.

Выпросив у нее деньги на занятия с Ульриком, Милея продолжила совершенствоваться в искусстве фехтования и рукопашном бое.

Она мучила Ульрика все четыре года их совместной учебы в ИАМе. После четвертого курса парень решил уйти, так как не считал свою дальнейшую учебу на общеэмтрансовском факультете необходимой. В боевую группу лорда ректора он не прошел по способностям к эмтэ, а все, что могли ему преподать в плане физической подготовки на пятом курсе, он умел, да и вообще восьмой ранг он сам быстрее заработает, чем еще год сидеть в Академии. Но к этому времени у Мили уже был солиднейший запас боевых навыков, все, что она могла выжать из Ульрика, она выжала, так что будущая негаборщица его милостиво отпустила.

***

Милеин кумир лорд Эрхион Эрден в течение последних трех веков, когда уже окончательно уверился в том, что жизнь его плавно движется к ее закономерному финалу, по максимуму поснимал с себя полномочия в Совете Высших Эмтэгров, делегировав их более молодым и перспективным сотрудникам. Он справедливо полагал, что свое уже отслужил, и случись с ним чего завтра – все застопорится. Ведь именно он, как глава Совета, обладал всей полнотой власти в эмтэ-сфере Империи.

Единственной его нерешенной проблемой была ежегодная проверка «двенадцатых» – самих членов Совета Высших Эмтэгров. И вот эту функцию ему было передать как раз некому. И это являлось огромной проблемой. Хотя, прогнозируя судьбу Империи в ближайшие столетия, он понимал, что скоро это будет не так уж и важно.

Увы, многое станет не важным. Практически все. И где-то глубоко внутри демон был даже малодушно рад тому, что не застанет эти времена – времена распада и краха Империи Виеров, приближающиеся с абсолютной неотвратимостью гибели фотона, перешедшего горизонт событий черной дыры.

Но сейчас он совсем не хотел об этом думать.

Кроме председательства в СВЭ у лорда Эрхиона Эрдена была еще одна должность – он был главой отборочной комиссии, набиравшей сотрудников в Управление Высшей Боевой Макротрансконфигурации.

Работа в УВБМ считалась самой престижной на эмтэ-поприще в Империи, но проходили отбор туда очень немногие. И ежегодно в ноябре лорд Эрден с коллегами искал этих самых немногих. Задача служащих в Управлении была самой ответственной в государстве – крепко держать оборону против ее единственного врага – негативов, то и дело возникающих в разных уголках многотриллионного государства и атакующих мирное население.

Основным же занятием Великого эмтэгра было руководство Императорской Академией Макротрансконфигурации. Он был предметником у пятикурсников – вел Высшую боевую макротрансконфигурацию. Группы у него были маленькие, не больше десяти студентов, и попасть туда было нереально! Деканы факультетов направляли к лорду ректору своих самых выдающихся студиозусов, готовых землю грызть, чтобы оказаться в группе «самогО».

Но если передать пост главы ИАМа Эрден был готов хоть сегодня, то отказаться от занятий со студентами не мог. Это была его связь с реальностью. Он знал, что год, когда он откажется от детей – будет последним годом в его жизни.

И вот новый набор. Демон шел в свою 38 аудиторию и знал наперед, что сейчас будет. Каждый раз было одно и то же. Ему так надоело быть легендой… Смертельно надоело. Только к концу первого семестра студенты переставали относиться к нему как к небожителю и супергерою и начинали видеть в старом демоне вредного препода.

Как всегда, в первые дни сентября Эрден чувствовал себя слегка не по себе. Перед началом каждого учебного года он выпивал высококонцентрированный парафарм асмелии. Несмотря на то, что он находился в облике своей второй сущности, органолептическое восприятие у него оставалось типичным для демона-воина. Человеческая оболочка не могла как у бескрылых демонов полностью подавить обостренные чувства.

Эрдену было трудно находится в толпе народа, которой он был постоянно окружен в Академии. Поэтому по его просьбе один его старинный товарищ-парафармацевт разработал и сварил парафарм, притупляющий остроту восприятия запахов до тех самых пор, пока не выпьешь нейтрализатор. Основой его выступила обычная настойка из асмелии, действия которой хватало только на двенадцать часов. Ее, кстати, иногда принимал и Император пред шумными, многолюдными мероприятиями.

В течение нескольких дней после приема этого парафарма было очень непривычно ощущать свое притупленное восприятие. Будто мир разом лишился запахов, звуков и красок, а еда потеряла вкус.

Но пройдет немного времени, и демон привыкнет. Ему станет казаться, что все в порядке, что мир таков и есть, и его новые оскудевшие чувства станут казаться нормальными и полновесными, будто такими и были всегда.

Привычным взором Эрден окинул высокие стены своего учебного заведения. Сколько столетий он уже ходит этими коридорами… По одному и тому же маршруту. И будет продолжать ходить. До конца.

Империи нужны негаборцы, а народу защитники. Он будет их обучать пока может передвигать ноги, пока в состоянии зажечь ауронер в руке, и пока разум и память не покинут его окончательно.

Это и есть его функция. Его бремя. Ну да, нести его осталось тут не так уж и долго, но сколько бы ни было… Главное, Эрден знал, что умрет с чувством выполненного долга.

Сможет ли его друг Вилеорн подумать перед своей смертью о том же самом?

Нет. Как это ни чудовищно, но, скорее всего, нет.

«Боги, помогите Ви в его поисках!»

Конечно же и сам Великий эмтэгр не был в стороне от устремлений Повелителя найти способ сохранить Империю после его смерти. Во время летних каникул, когда стены Академии пустели до самой середины осени, он полностью погружался в исследования в своей собственной домашней лаборатории. Тоже искал. Боролся. Но и в это лето не нашлось ничего существенного, способного как-то помочь найти выход из этого страшного положения.

«Боги, помогите нам всем!»

Нет, лорд Эрден не верил в богов, собственно, как и все остальные существа в Империи. Демоны, по сути, сами были богами. Гномы – слишком рациональны для религиозности. Эльфы чересчур утонченны и возвышенны – их богом было искусство. У шарнов тоже был свой бог – их интуиция. Лишь у людей остался этот пережиток атавистического мышления. Именно они принесли в культуру цивилизации богов.

Но, как ни странно, иррациональные людские боги прижились. Как некий абстрактный символ всевластия и последняя виртуальная инстанция для обращающегося с просьбой в осуществлении неисполнимых желаний. Ну и, понятное дело, как эмоциональное подспорье в разговорной речи и средство усиления вербальной экспрессии. Тут «богам» и излюбленному в Империи «Мраку» равных не было.

Эрден, естественно, понимал, что его воззвания к высшим силам бесполезны из-за отсутствия таковых. Просто до того хотелось найти выход из этого чудовищного тупика, что было уже все равно к кому и как обращаться.

Лорд Эрден далеко не впервые обдумывал все это. Подобного рода размышления все чаще и чаще занимали его голову последние несколько сот лет.

«Будет ли когда-нибудь конец этим мыслям?» – задал он вопрос сам себе.

И вдруг демон понял, что на этот раз что-то не так. Да, сейчас в его подсознании появилось нечто иное, какое-то непонятное предчувствие.

Странно, но он обратил внимание на него только когда подумал о своем последнем годе в Академии.

«Неужели потому, что это он и есть – этот самый последний год…»

Ректор Эрден зашел в аудиторию и поздоровался с застывшими по стойке смирно студентами. На преподавательском столе уже лежал услужливо подготовленная секретарем бумага со списком группы. Так. Восемь существ. Не густо в этом году. Семь парней и… девушка? Надо же. Ну, девушки и раньше забредали. Где-то с десяток за всю его более, чем тысячелетнюю историю ректорства. Доучились до конца года только четыре или пять. Поступили потом на службу в УВБМ две или три.

– Итак, студенты. Надеюсь, что вы все в курсе, что меня зовут Эрхион Эрден, и встреча со мной не сулит вам ничего приятного в обозримом будущем. Я называю фамилию-имя, вы встаете. Ивор Астинг… Адам Беркин… Милея Грайв…

«Знакомая фамилия. Ах, ну да. Ференс Грайв. Замминистра. Ну и зачем его дочери высшая эмтэ? Прихоть избалованной барышни?»

– Сударыня, – самым светским тоном произнес лорд Эрден, слегка наклонив голову, – Вы уверены, что готовы изучать высшую боевую макротрансконфигурацию?

– Абсолютно, лорд ректор, – задрав нос, уверенно произнесла Милея.

Лорд ректор еле заметно улыбнулся и слегка приподнял брови.

По классу пронесся легкий шелест мужских хмыканий.

Милея очень опасалась, что заробеет перед своим кумиром. Ведь это не кто-либо, а сам лорд Эрден. Почти божество! Но то, как он пренебрежительно к ней отнесся… Вот это его снисходительное «сударыня», а не стандартное «студентка», и даже не «леди», если уж придерживаться норм светского общения, настолько ее взбесило, что она внутренне вскипела от злости.

С детства она только и мечтала о том, чтобы увидеть Великого эмтэгра. Училась и тренировалась как ненормальная ради вот этой сегодняшней встречи. А сколько раз в голове были прокручены возможные варианты их первого общения.

Его эмоции в ее адрес должны были колебаться в диапазоне: легкое недоумение и плохо скрываемое уважение – крайняя степень удивления и полнейший восторг. Что же касается сарказма и пренебрежения, то Милеины мечты их не предусматривали ни в каком варианте.

Получается, ее приняли за избалованную светскую особу, которая оказалась пред светлыми очами лорда Эрдена только ради того, чтобы впоследствии похвастаться своим легкомысленным подругам, что обучалась у «самогО»!

Все оставшееся время до конца урока, хотя Мили и слушала все, что говорил лорд ректор об их будущей профессии, но все равно никак не могла отойти от его слов в ее адрес в самом начале занятия.

«Я Вам покажу! – негодовала Мили, идя после занятий к себе в общежитие. – Ну я Вам покажу!»

Она еще не знала, что конкретно она собирается показать лорду ректору, чтобы он впечатлился, но желание непременно это сделать было непоколебимым.

Но как же все-таки обидно…

– Эй, Милея, – окликнул кто-то расстроенную девушку. – Ты же Милея, да?

– Ну да, – шмыгнула носом Мили. – Чего тебе?

К ней шагнул симпатичный светловолосый улыбающийся парень-человек и протянул руку:

– Я Харад Зарк. Я сзади тебя сидел.

– А… тоже «один из», – Милея вяло пожала протянутую ладонь.

– Ну да. Никогда бы не подумал, что девчонка может быть настолько хороша в эмтэ, что ее допустят в группу ВБМ. Расскажу родителям – они обалдеют! Знаешь, мы с ребятами после урока поспорили сколько времени ты тут протянешь. Я поставил на полный срок.

– Спасибо, Харад, – у Мили потеплело на душе.

– Погнали отмечать? Я одно место на Восьмом Триале знаю – закачаешься. Даже два.

– Ну… ладно, – Милея решила, что не против завести себе союзника. – Погнали.

Когда кто-то произносил «Триал» или «столица», то имел ввиду вовсе не одну планету, а целых восемь.

По той же самой орбите, на которую природа поместила свой первый и единственный Триал, вокруг Сколлари вращалось еще семь.

По мере прирастания Империи, стало понятно, что одного Триала уже не хватает и, чтобы разместить все необходимые государственные службы, понадобилась добавочная планета непосредственно рядом с уже существующим Триалом. Тогда, недолго думая, эмтэгры создали еще один – абсолютно такой же – и поместили его на противоположной точке орбиты.

Его скопировали с Первого с идеальной точностью вплоть до последней речушки. Единственным отличием новой планеты было то, что эмтэгры, не мудрствуя лукаво и не заморачиваясь с наклоном оси вращения, просто подвесили ее на орбиту «вверх ногами», чтобы синхронизировать ее сезонность с прототипом.

Потом появилось еще два. А через тысячу лет еще четыре. Здесь эмтэгры уже не гнались за идентичностью, а, скорее, подгоняли под нужды имперских ведомств, которые планировалось там расположить.

После создания последних четырех планет, Император Виденгор – дедушка нынешнего – сказал: «Хватит!», рассудив, что проще будет разжечь находящийся в пяти парсеках от Сколлари коричневый карлик и накидать планет на его орбиту, чем утрамбовывать столичную.

В Империи даже существовал так называемый «Департамент стабильности», который зорко следил за тем, чтобы система работала как часы, и немедленно пресекал малейшие перекосы в непростых гравитационных взаимоотношениях между Сколлари и расплодившимися Триалами.

Планеты систематизировали. На Триале Первом, помимо дворца Императора, располагались также дворцы его приближенных, шикарные отели для туристов, желавших обозреть, так сказать, в натуральном виде самую главную планету государства, специальные жилые комплексы, отведенные для постоянно аккредитованных журналистов из всех миров, ну и целый сонм других зданий и сооружений, прямо или косвенно относящихся к жизни монаршей особы и его окружения. Космопортов не было. Только стационарные переходы.

Второй Триал – «ратушу» – занимала администрация Империи. Третий ученые. Четвертый – с равной степенью прилипшими к нему названиями «ставка» и «бункер» – военщина. «Пятеркой» заведовало министерство культуры. Шестым – эмтэгры. Седьмым – «участком» – министерство внутренних дел. А Восьмой занимался обеспечением жизнедеятельности семи предыдущих. В народе Восьмой Триал именовался «подсобкой». Помимо складов тут была куча космопортов, трущоб, борделей и прочих заведений как сомнительной, так и не очень, репутации.

Милея первый раз в жизни была на Восьмом Триале. И он ей сразу понравился. На «восьмерке» была своя ни на что не похожая жизнь. Особенная. Рабочий народ, обслуживающий космопорты, перемежался с обнищавшими аристократами, мелкой административной сошкой, пытающейся сэкономить на арене квартиры и представителями богемной публики, которые снимали здесь чердаки и углы.

Последние обитали на «подсобке» по принципиальным соображениям. Они доказывали друг другу, что даже если бы их позвали жить на Пятый Триал, где обретались все маститые и именитые деятели культуры Империи, то они ни за что бы не согласились. Таланты «от народа» относились к публике с «пятерки» со всем возможным презрением и считали ее представителей рафинированными снобами.

«Чтобы истинно творить – необходимо претерпевать беды и лишения, – так считали непризнанные гении от «подсобки». – В сытости искусство умирает, превращаясь в работу»

После того, как все приобщились к культуре эльфов, многие творческие существа из других рас скопировали их стиль и привнесли в него что-то новое, свое. Естественно, и для эльфов знакомство с наследием остальных народов не прошло даром. Их новые музыкальные произведения, художественные полотна, оперные либретто обрели новые грани звучания, иной колорит и во многом трансформировались.

В общем, с присоединением расы эльфов, культура и искусство стали целым мощным пластом становления цивилизации. С неимоверной быстротой в нем появлялись новые стили и направления, сочетающие в себе влияние культурного наследия нескольких народов. Музыкальных, художественных и иных течений было столько, что даже классифицировать их стало нелегкой задачей. Профессия культуролог стала одной из самых тяжелых в Империи, потому что разобраться во всех этих влияниях, направлениях и ответвлениях было практически невозможно.

Не имеющая, как правило, за душой ни гроша маргинальная творческая публика, число которой всегда высоко в культурной среде, и которой непременно нужна многочисленная аудитория, прочно обосновалась на Восьмом Триале. Здесь она разделилась по интересам. У каждой из групп было свое облюбованное заведение.

В одном из них, носящем странное название «Недоскакавшая лошадь», Милея со своим новым знакомым и однокурсником пришла отметить свое поступление в группу ВБМ.

Оказывается, в этом месте по субботам собирались поэты-декаденты и читали друг другу свои стихи. Еще Харад сказал, что широкую известность в узких кругах «лошадь» завоевала под названием «Пристанище унылых виршеистов».

Внимательно ознакомившись с меню, самым затрепанным и засаленным в Милеиной жизни, молодежь выбрала два по литру эля и жареные острые ребрышки гарма.

– Ну, за знакомство, – облапив одну из быстро появившихся на столе громадных кружек, произнес Зарк.

– За УВБМ, – чокнулась с ним Милея.

– За УВБМ, – согласился с ней Харад. – Ну? И как ты сюда попала?

Понимая, что речь идет вовсе не о питейном заведении, а об учебном, Милея начала свой незамысловатый рассказ, естественно, стыдливо опустив роль Сильды Блум и Великого Гаройна.

После недолгого Милеиного повествования, настала очередь Харада. Его история начиналась еще во младенчестве.

Зарк всей своей пламенной душой ненавидел негативов.

Он родился в любящей семье человека и шарианки в одном из спутников Треугольника. Планета их, как, собственно, и звезда, не имела своего названия – только каталожный номер, потому что система относительно недавно была витерирована и освоена. Местные жители в обиходе называли свою планету «двушкой», потому что она была второй от светила. Еще были «трешка» и «единица».

Отец Харада работал инженером на заводе по производству комплектующих к ракетным двигателям. Мама трудилась помощником финансового директора в частной компании. Дедушка уже давно вышел на пенсию и всего себя посвятил долгожданному внуку. Кроме Харада в семье больше детей не было.

В общем, среднестатистическая имперская семья.

Они мирно жили со своими маленькими радостями и проблемами до тех самых пор, когда однажды в их семью пришла огромная беда.

Хараду едва исполнилось три года, и он был еще слишком маленьким для того, чтобы все хорошо помнить. В памяти запечатлелся только смутный эпизод, что как будто кто-то громко закричал в соседней комнате, и там начали шуметь. А потом, через какое-то время, к нему подошел мужчина в странной одежде и с мечом в руках. Он достал Харада из кроватки и взял на руки.

Много позже родители рассказали сыну, что его дедушку убила нежить. В соседней квартире от сердечного приступа умер мэтр Гарс и превратился в негатива. А дедушка до последнего защищал дверь в комнату Харада. И там же и погиб – на ее пороге. Негаборцы прибыли слишком поздно.

На те деньги, которые Империя выплатила их семье в качестве компенсации, Зарки переехали в столицу их Галактики Далларкан.

Харад пошел в школу со спортивным уклоном, а потом, когда родители поняли, что парню очень хорошо дается макротрансконфигурация, его отправили на собеседование в один из лучших в их Галактике эмтэ-колледж. И Харад поступил. Закончив его с отличием, он прошел и в ИАМ.

– Знаешь, Мили, я поклялся себе, что не умру до тех пор, пока не положу их ровно миллион.

У Милеи округлились уже порядком окосевшие глаза.

– Ты что, серьезно?

– Конечно, – кивнул Харад. – Вот смотри. Я все посчитал. Пятьсот лет – это порядка ста шестидесяти восьми тысяч дней. Так? Убираем семь-восемь тысяч дней на всякое детство, учебу, стажировку и прочее. Получается что-то около ста шестидесяти тысяч дней. Если я в течение этих ста шестидесяти тысяч дней буду убивать по шесть-семь тварей ежедневно, то миллион я наберу.

– Ха! Ты хоть представляешь каково это – хотя бы одного вампира убить?

– Нет. Но не боги горшки обжигают. Их убивают такие же ребята, как и мы, только обученные, опытные и тренированные. Десятками.

Вечер затянулся.

Харад Зарк был отличным свойским парнем. Веселый, ироничный, с великолепным чувством юмора. Но, самым главным для Милеи было то, что он являлся ее единомышленником и мечтал о службе на благо Империи. Зарк, как и она, жил только этим. Дышал. И не представлял себе иной судьбы, кроме поприща высшей боевой макротрансконфигурации. А еще он не смеялся над ней, как все остальные, и вполне серьезно относился к ее мечте. Единственный. Мили была безумно благодарна ему за это.

Под конец их веселого вечера, когда была выпита не одна кружка гномьего эля, Харад отправился вместе с Милеей назад в Академию. В следующий раз он пообещал сводить ее в «У осипшего петуха».

Милее вдруг пришло на ум, что кто-кто, а Харад точно сгодился бы через три-четыре года в прототипы Гаройна. Именно таким, как Зарк, Мили и представляла себе своего героя.

***

Его Императорское Величество Вилеорн Виер стоял у огромного панорамного окна в Триальском дворце – главной императорской резиденции.

Несмотря на потрясающий по своей красоте вид, во взгляде Повелителя не было даже малейшей искры радости. Он знал, что его ждала работа. Тяжелая, беспросветная, изнуряющая работа в поисках средства спасения Империи, которую тысячелетиями выстраивали его предки.

Его Величество происходил из рода демонов-правителей Виеров. Судя по его внешнему виду, выдающему возраст с головой, а также отсутствию у Императора жены и наследника, не трудно было определить, что его род вряд ли продолжится.

Больше полусотни галактик с сонмами населенных миров, которыми он управлял из столицы Империи Триала, не сразу оказались под его протекторатом. Они присоединялись постепенно. Сначала Триал объединил миры внутри Андромеды, потом примкнули восемнадцать соседей из местной подгруппы галактик. Затем в Империю влился Млечный путь со своими двенадцатью спутниками и, наконец, Треугольник сотоварищи. Это происходило потому, что все его родственники Виеры умирали, не оставляя после себя потомства.

Вилеорн никогда не проводил захватнической политики, просто временное руководство оставшихся без монарха систем понимало, что: либо они переходят под покровительство ближайшего Виера, либо их государство рушится в пламени междоусобных войн. Без переходных кристаллов, заряжаемых подвластными только Виерам драконами, народы оставались привязанными к своим звездным системам. Желающих отколоться и начать самостоятельную жизнь не было. Слишком сильна была экономическая интеграция в выстроенных демонами-правителями государствах. Это понимали как сами Виеры, так и народ. Скатываться в темные века с привязкой только к родной планетарной системе не хотелось ни власть предержащим, ни простым обывателям. Поэтому звездные миры просились под крыло очередного Виера до тех пор, пока не остался только один из них. Последний.

Общее объединение всех галактик местной группы завершилась около тысячи трехсот лет назад, и вся полнота ответственности легла на Вилеорна. Он тащил на себе без преувеличений колоссальнейшее бремя, пытаясь не только сохранить всю эту махину, но и улучшить в меру своих возможностей.

Самым важным достижением в своей жизни Император Вилеорн считал искоренение коррупции.

Выстроенная им система контроля за имперскими чиновниками действительно была просто потрясающей.

Степень овладения макротрансконфигурационными способностями в Империи подразделялась по шкале от одного до двенадцати, а государственный пост изначально могло занимать только существо, владеющее макротрансом не ниже шестого ранга. Эмтэгры седьмого ранга раз в год проводили ментальную проверку на мздоимство у шестых. Седьмых, в свою очередь, проверяли эмтэгры следующей восьмой ступени. Если эмтэгр любого уровня нарушал закон и хотел подкупить своего проверяющего, то тому уже необходимо было подкупить вышестоящего и так далее до самого Совета Высших Эмтэгров – так называемых «двенадцатых».

Чиновника не увольняли с должности, пока он не проходил выпускную проверку и не доказывал, что чист перед бюджетом Империи как слеза младенца. Степень ответственности перед законом за поборы была прямо пропорциональна объему присвоенных средств и эмтэ-рангу чиновника. Умыкнуть казенные денежки по-тихому было просто нереально и бессмысленно. Все равно станет известно сколько взял и куда дел. И, кроме увольнения или острога, грозила еще и конфискация имущества. Всего. Полностью. Поэтому у чиновников смысл воровать у государства исчез как таковой. А платили на госдолжностях хорошо.

Проверку эмтэгров двенадцатого уровня проводил лучший друг Императора – глава Совета Высших Эмтэгров лорд Эрхион Эрден. Собственно, лорд Эрден только потому и занимал должность главы СВЭ, что раз в год проводил тест на лояльность Империи у высших «двенадцатых» эмтэгров. Перед его способностями были бессильны самые могущественные из них. «Собеседование двенадцатых» было окончательным актом проверки имперских чиновников «на лихоимство». В течение последних девятисот семидесяти трех лет ее никто из «двенадцатых» не проваливал. Для них для всех без исключения наказанием за коррупцию была смерть.

Всеми остальными эмтэ-делами Империи Совет занимался без ведома Эрдена. У каждого «двенадцатого» был свой участок, который он контролировал в качестве высшей инстанции. Если случалось что-то сверхэкстраординарное, затрагивающее политическую сферу – эмтэгр напрямую шел к Императору.

Естественно, как и у любого великого государства, у Империи имелись две беды. Но если над первой из них Вилеорн одержал решительную победу, то теперь все силы Его Величества были брошены на борьбу со второй – нежитью и нечистью. И борьба с нею была гораздо сложнее, чем с нечистыми на руку чиновниками.

Как известно, основы физического мира зиждутся на единстве и борьбе двух противоположностей – положительно и отрицательно заряженных частиц, которые вступают между собой в электромагнитное взаимодействие. В мире макротрансконфигурации энергии было то же самое. Но происходящие в нем процессы измерялись не «плюс – минус» категориями, а категориями «добро – зло». Чем больше трансконфигурированной энергии тратилось на благо цивилизации, тем больше накапливалось негативной, старающейся своим воздействием уравновесить развитие и процветание Империи. И со временем ее проявления стали носить все более агрессивные и уродливые формы.

Сливаясь с зачаточной аурой животных или остатками энергетической оболочки умерших существ, она трансформировала их в опасных и враждебных для всех живущих тварей – нечисть или нежить.

Оборотни и зомби, вурдалаки и упыри то и дело появлялись в разных концах обширной Империи, причиняя вред ее населению.

Вилеорн понимал, что для того, чтобы искоренить ее полностью, необходимо просто отказаться от использования эмтэ «во благо».

Но это невозможно! Если, допустим, в родильном доме умирает от порока ауры ребенок, неужели целитель, у которого нет иного пути, кроме применения макротранса и который поклялся лечить и спасать, не придет ему на помощь, мотивируя это тем, что где-то произойдет всплеск негативной энергии? Где-то там – на краю Вселенной?

Естественно, нет! Он исполнит свой профессиональный долг, и другие целители это сделают тоже. А служащие УВБМ потом исполнят свой, нейтрализуя накопившуюся отрицательную эмтэнергию.

Но время – решающий фактор. Пока негаборцы доберутся до порожденной этими энергетическими всплесками нечисти или нежити – она натворит много бед.

Император бился над этой проблемой дни и ночи, понимая, что времени у него осталось очень мало, а успеть нужно чудовищно много.

Во-первых, конечно, зарядить кристаллы ванадинита. Как можно больше переходных кристаллов, чтобы после его смерти Империя еще жила какое-то время. Чтобы дать ей шанс на маневр, на адаптацию к новым условиям существования. Без него. Чтобы не обрубить все сразу, а позволить народу прийти в себя и осознать факт случившегося в комфортных условиях привычной жизни.

Эмтэгры работали не покладая рук над проблемой привязки драконов к другим существам. На свои исследования и эксперименты они уже высосали из Вилеорна десятки литров крови и пару сотен раз снимали слепок ауры. Увы, пока безуспешно. Драконы не шли на ментальный контакт ни с кем, кроме него.

Боги, если бы демоны-воины не вымерли так же, как и правители – все было бы гораздо проще! Но, от их вида остался тоже всего лишь один представитель. Так же, как и Виер, без пары и в преклонном, мягко говоря, возрасте.

Пока эмтэгры пытались сделать что-то с драконами, все самые крупные коллаборации ученых в Империи искали возможность превысить порог скорости света. Да, ИППС был, но переносчиками его информации были квантово-запутанные фотоны. Для физических же тел преодолеть скорость электромагнитного излучения в вакууме без применения эмтэнергии было пока невыполнимой задачей. И тут пока тупик.

Ни эмтэгры, ни ученые не сдавались, продолжая свои поиски. Вилеорн тоже не сдавался. Он знал, что будет биться до последнего. Он обязан найти способ сохранить Империю. И просто не имеет права умереть, не выполнив эту задачу.

Это они – демоны – дали цивилизации макротрансконфигурацию. До них она была доступна только шарнам, и то в очень узком диапазоне. Демоны восстановили у них полноценные энергетические функции ауры, а у гномов, людей и эльфов вообще смогли присоединить ее заново.

Каждый ребенок при появлении на свет имел первый уровень эмтэ-способностей – просто привязку энергетического тела к физическому. Дальше эти способности нужно было развивать, много учиться и тренироваться, чтобы переходить со ступени на ступень. С уровня на уровень. От ранга к рангу. При рождении все были равны перед природой. А вот кем ты станешь – докером в космопорту или членом Совета Высших Эмтэгров – зависело полностью от твоего характера, настойчивости и трудолюбия.

А сейчас условия жизни таковы, что если убрать макротрансконфигурацию, то мир рухнет. Она настолько упрочила свои позиции во всех сферах существования пяти рас, что от нее уже невозможно отказаться, а значит, нужно продолжать поиски универсального средства борьбы с негативами. Ведь рано или поздно переходные кристаллы закончатся.

Структура УВБМ тем и хороша, что может мгновенно концентрировать силы на определенном участке и, в случае необходимости, перебрасывать туда нужное подкрепление.

И, как никто другой, Вилеорн осознавал что, если эмтэгры не найдут полноценную замену переходным кристаллам, а ученые не построят двигатели, способные развивать сверхсветовую скорость, после его смерти негативы постепенно отвоюют у пяти рас всю Империю.

В последнее время над этой проблемой стали задумываться и многие другие. Чувство приближающейся катастрофы тенью нависло над всеми населяющими Империю народами. Да, в повседневной суете и заботах имперцы часто забывали обо всем этом. Но где-то там глубоко внутри они знали, что закат эпохи Виеров надвигается все ближе и ближе. Отчетливо и неотвратимо. И рано или поздно любое разумное существо в Империи задавало себе вопрос: «Император умрет – и что дальше?»

Однажды во время своего очередного тайного рейда в народ под личиной Император побывал на одной из номерных планет в галактике Куртор (он же Млечный Путь Девять). Шанс встретить в таком захолустье кого-то выше десятого уровня, чтобы его инкогнито было раскрыто, был исчезающе мал, поэтому Вилеорн не таясь прогуливался по набережной реки и наблюдал за спешащим по своим делам местным трудовым народом.

Планетообразующим предприятием в этом мире был госконцерн при министерстве энергетики, занимающийся производством и обслуживанием стеллараторов, токамаков и прочих термоядерных установок.

На одной из лавочек, стоящих вдоль набережной, Вилеорн увидел трех мирно беседующих стариков – шарна, демона и человека.

О чем могут разговаривать трое мужчин пенсионного возраста? Естественно, политика и экономика. Что же еще? Император любил послушать, что говорят в подобных компаниях. Частенько, сквозь стандартное брюзжание «а вот в наше время», Вилеорн слышал разумные вещи, отражающие адекватное положение дел на планете или в системе. Он, не спеша, подошел к ближайшей к ним скамейке, сел на нее и прислушался к разговору. Демонический слух позволял делать это совсем не напрягаясь.

Шарн ратовал за отставку правительства их планеты, человек говорил, что корень зла вовсе не в планетарном руководстве, а в ГалУправлении энергетики, которое своими бездумными действиями развалило не только их, но и всю галактическую отрасль, демон вообще считал, что корень зла – минэнерго.

В какой-то момент Вилеорн отвлекся на проходящую по набережной мимо их скамеек семью.

Мама-демоница и папа-гном держали за ручки с двух сторон своего малыша-сына и на счет "три" поднимали его высоко в воздух, чтобы он смог перепрыгнуть широкую полосу голубых плиток на тротуаре. Их было в половину меньше, чем белых, и малыш-гномик по каким-то своим детским соображениям не желал наступать именно на голубые, а мама с папой ему в этом помогали.

Старики на лавочке тоже заметили их и заулыбались.

Шарн, провожая взглядом замечательное семейство, сказал:

– Ох, и мой триправнук сейчас такой же. Вот вчера его родители мне графку скинули. Он покопался в визере и что-то показал своим собеседникам.

Человек заулыбался, видимо, вспомнив своих внуков, а демон вздохнул и произнес:

– Не знаю, мужики. В последнее время мне все чаще и чаще приходит в голову мысль, что я правильно сделал, что не завел больше семьи после того, как мои погибли.

После этих слов у его друзей как-то сразу поникли улыбки. Шарн спрятал свой визер, а человек вздохнул, сцепил руки на груди и откинулся на спинку скамейки. И в этот момент раздался веселый смех малыша-гномика. Он звенел как маленький серебряный колокольчик и был таким заразительным, что Вилеорн тоже непроизвольно улыбнулся, взглянув ребенку в спину, а потом бросил взгляд на своих соседей. Нет, они так и не улыбнулись.

В последние несколько сот лет Вилеорн стал все чаще и чаще замечать озабоченность на лицах имперцев. Встречаясь на заседаниях, брифингах, советах со своими подданными, Император чувствовал, что каждый из них хранил этот отпечаток размышлений о будущем. В каждом устремленном на своего Повелителя взгляде, он обязательно читал какой-нибудь немой вопрос: «Что будет с Империей?», «Что делать нам и нашим детям?», «Ваше Величество, а Вы уже нашли способ спасти нас?». Демон чувствовал эту все возрастающую тревогу и подгонял себя, эмтэгров и ученых больше и больше, пока она еще не успела перерасти в панику.

Ведь время…

Вспомнив о времени, Вилеорн очнулся от своих раздумий. Сколько он простоял у этого окна? Пять минут? Десять? Это слишком много. Нужно идти работать.

***

Преподаватель эмтэ-права Имперской Академии Макротрансконфигурации мэтр Реймер Саргус был мечтой всей женской части Академии. Высокий стройный красавец-человек брюнет с голубыми глазами, легкой щетиной и ослепительной улыбкой с первого взгляда потрясал женское воображение. К тому же Реймер был самым молодым в истории Триала грандмастером по фехтованию. Он получил этот титул в двадцать восемь лет, что было просто беспрецедентно.

Реймер помнил, как новостные ленты после его победы будоражило целую неделю, и его имя еще долго не сходило с первых страниц ведущих спортивных СМИ. И, естественно, за красавцем-Саргусом тянулся длиннейший шлейф из разбитых дамских сердец.

Папой Реймера был демон, а мама человеком.

В Империи было очень много смешанных браков, но расу родившегося от такого брака ребенка невозможно было предугадать заранее. Так же, как и его пол. Вступая в семейный союз, родители не знали кто у них родится: мальчик или девочка. Точно так же они находились в неведении относительно того, к какой из двух рас он будет принадлежать.

Поэтому, приходя не прием к врачу на обследование по поводу идентификации своего будущего чада, родители сначала задавали ему свой первый главный вопрос:

– Доктор, кто?

– Девочка.

А потом они задавали свой второй главный вопрос:

– А кто?

– Шарианка.

И начиналась беготня по магазинам в поисках розовых конвертиков непременно с сиреневой оборочкой (А как же! Под цвет глазок же!) и всех сопутствующих атрибутов, демонстрирующих половую и расовую принадлежность младенца.

Генетически расы не смешивались никогда. Плотный эмтэнергетический поток, циркулирующий в организмах существ, давал им возможность завести общее потомство, но иметь признаки обоих видов они не могли. Не было детей с когтями как у мамы-демоницы и белыми крыльями как у папы-шарна. Природа не давала рождаться полукровкам.

Единственное, что стало схожим – это возраст. Из-за обмена энергией начала выравниваться продолжительность жизни. По мере взаимопроникновения рас друг в друга, средний возраст каждого существа из пяти народов постепенно стал приближаться к демонским пятистам.

Также было в порядке вещей, если в межрасовой семье рождались дети как принадлежащие к народу матери, так и отца.

Вот у Реймера Саргуса, например, так и было. Его старшая сестра родилась демоницей, как отец, а он был человеком, как мать.

Реймер в свое время тоже окончил ИАМ. Причем блестяще. Учился в группе ВБМ. Но уже перед самым окончанием Академии у него умерла мама, и отец начал чахнуть на глазах. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже, и тогда Реймер решил, что не пойдет в УВБМ, а останется рядом с отцом. Он бы ни за что не смог бросить его в таком состоянии.

И тут выяснилась еще одна новость – их семья была в жутких долгах.

Чтобы содержать особняк на Втором Триале, нужны были немалые средства, и отец постепенно погряз в банковских кредитах. Отказаться же от своего уютного просторного жилища и перевести семью на Восьмерку или за пределы столицы он, по своему убеждению, не мог. Его жена и дети были достойны лучшего.

И теперь весь колоссальный долг лег на плечи Реймера. Да, в Академии он зарабатывал прилично, но недостаточно. На ум ему приходила только одна идея решения всех своих финансовых проблем – удачная женитьба. Обладая великолепными внешними данными, незаурядным умом, грамотно поставленной речью и отличным чувством юмора, Реймер Саргус имел все шансы стать зятем какого-нибудь крупного имперского чиновника или богатого предпринимателя. И прекрасно понимал это. В скором времени он рассмотрел этот шанс у себя на занятиях.

Милея Грайв ему понравилась сразу.

Естественно, Саргус знал, что ее папа занимает не самый последний пост в Империи, но бонусом к этому шла довольно-таки приятная внешность, даже, можно сказать, симпатичная. И девочка к тому же была отнюдь не глупа и совсем не была похожа на ровесниц ее круга, гордо именующих себя «светскими львицами».

Этих надутых пустых девиц Саргус знал великое множество. Каждая из них бесспорно подходила для его целей, но как только он вплотную задумывался о возможной женитьбе на одной из них и экстраполировал на будущее возможность их совместного проживания, у него сводило скулы оскоминой. Реймер понимал, что не выдержит.

Главное достоинство подобного рода дам заключалось в капиталах и положении их родителей, и, какими бы они курицами не были, не осознавать этого они, естественно, не могли. А так как гонора по этому поводу в них было хоть отбавляй, Саргус рисковал до конца своих дней быть попрекаемым своей нищетой.

Реймер заметил, что Милея дружит с Харадом Зарком, и решил выяснить каков характер этой дружбы. Так как у мэтра был богатый опыт по части взаимоотношений с противоположным полом, он понял, что Грайв с ним только для того, чтобы не чувствовать себя изгоем в группе ВБМ. Она была единственной девушкой там и, видимо, только Зарк по-доброму к ней отнесся. Возможно, с ее стороны и была какая-то симпатия к студенту, но всерьез она им увлечена не была. А вот Зарк, пожалуй, да. Ему очень нравилась Милея.

С тех пор, как Саргус окончательно решил, что лучшей кандидатуры ему не сыскать, он стал появляться на глаза Мили чуть чаще, чем обычно.

Бывало, он сталкивался с ней в коридоре, одаривал ослепительной улыбкой и интересовался как идет процесс освоения его предмета. Или спрашивал, нужна ли ей его помощь или консультация. А иногда, как истинный джентльмен, помогал донести учебники из библиотеки.

Все было в рамках приличий и придраться к его безупречному поведению не мог даже лорд ректор, знаменитый своими драконовскими карательными мерами в отношении преподавателей, допустивших себе панибратство или вольности со студентами.

Таким образом, Саргус все время был у Милеи на виду, оказывая мелкие знаки внимания и заставляя ее взгляд как можно чаще останавливаться на нем.

Реймер порвал все свои прежние связи, послав обоим любовницам дорогие подарки и высокопарные заверения в вечной дружбе. Одна из его пассий все-таки выбила у него свидание и закатила истерику. Но Реймеру было к таким пассажам не привыкать, и он успокоил нервную особу, заверив ее, что только под гнетом безысходных обстоятельств, он вынужден в скором времени попрощаться с холостяцкой жизнью, но, как человек честный, не имеет права дурно поступать со своей будущей женой и иметь связи на стороне. Особа доводам вняла и оставила Саргуса в покое. Горизонт был чист, и молодой человек приготовился к длительной осаде крепости по имени Милея Грайв.

***

– Эмтэ-переход через внутренний энергетический барьер частицы с единичным спином… Студент Зарк!

Преподаватель квантовой физической макротрансконфигурации профессор Ясин редко встречал студентов, которым бы нравился его предмет. Квантфизмак был дисциплиной теоретической, поэтому интереса никогда не вызывал, в отличие от его прикладного воплощения – ВБМ.

Но без общего понимания механизмов эмтэ-взаимодействия частиц в микромире и его применения на макроуровне образование высшего боевого эмтэгра нельзя было считать полным, поэтому студентам приходилось вгрызаться своей трепетной эмалью в злой корунд этой специфической и непонятной науки.

Милея Грайв и Харад Зарк тоже не относились к поклонникам квантфизмака. Но если Милея держала себя в руках и старалась, если не осмыслить, то, по крайней мере, зазубрить весь этот непонятный поток информации, который излагал профессор Ясин, поскольку она должна быть просто безупречной, чтобы попасть на службу в УВБМ, то Харад прекрасно знал, что в будущем эта наука ему не пригодится вот вообще ни разу и относился к занятиям квантфизмака соответствующим образом.

– Будет сессия – посмотрим, – отвечал он на все увещевания Милеи более серьезно подойти к предмету.

Зарку было до лампочки на теорию. Ему нужен был в правую руку меч, а в левую атакующий ауронер. А какие физмаковские формулы описывают процесс материализации этого ауронера в его руке, ему было без разницы.

Сегодня на лекцию Харад притащил книжку об эмтэ-артефактах, используемых в Управлении. И все время дергал Милею, пытаясь привлечь ее внимание.

Книженция у Харада была на самом деле очень занятная. И полезная.

Артефакт, во все времена используемый негаборцем в борьбе с врагами, был только один – его меч. Внутри толстой стальной оболочки находился стержень из радиоактивного элемента. Чаще всего полония. При острой необходимости, когда силы были уже на исходе, негаборец открывал на гарде меча доступ к стержню и, черпая оттуда энергию распада атомного ядра, преобразовывал ее в атакующую.

В Харадовой книжке было подробно описан процесс изготовления такого меча. Затем следовал анализ сильных и слабых сторон стержней из того или иного элемента, схема защитной оболочки вокруг стержня и прочая, и прочая. Волей-неволей, Милея тоже поглядывала в сторону увлекательного чтива, и профессор Ясин, в конце концов, не выдержал.

– Студент Зарк, я понимаю, что общение с противоположным полом гораздо интереснее, чем переход мюоном энергетического барьера. Но, может быть, Вы и нам расскажете, что там так сильно привлекло Ваше внимание? Нам тоже интересно послушать. Вдруг это гораздо важнее, чем то, о чем говорю я?

Зарк закрыл книжку, спрятал ее на коленях, и поняв, что на этот раз он профессора все-таки разозлил, решил пойти ва-банк.

– Да, профессор, так и есть. Я как раз знакомлю студентку Грайв со своим потрясающим исследованием в области квантовой физической макротрансконфигурации энергии. На основе этого исследования я разработал собственную эмтэ-теорию. Она называется «Исчезновение Второго носка в барабане химмашинки как проявление квантовых взаимодействий элементарных частиц на макроуровне».

– Да что Вы говорите! – изрек профессор. – Любопытно послушать.

Зарку ничего не оставалось, как сунуть книжку на колени Милеи, встать и начать излагать:

– Итак, в основу моего исследования лег постулат, что Второй носок не является постоянным объектом макромира. «Как же так?» – удивитесь Вы, профессор. А я с уверенностью скажу: «Да, так и есть!» Моя теория, проливающая свет на так называемый парадокс исчезающего Второго носка, базируется на предположении, что во время очистки в барабане химмашины имеет место наличие квантового эффекта туннелирования. Когда мы засовываем в числе всех остальных два одинаковых носка в машинку и закрываем дверцу, то каждый из них автоматически является как правым, так и левым. Т.е. у каждого носка два состояния, и он находится в суперпозиции. Обладая колоссальной энергией макротела, но являясь при этом квантовым объектом, в одном из этих состояний Второй носок покидает пределы нашей Вселенной и оказывается в параллельной, где такой же умник решил почиститься и напихал в свою парамашинку своих воню… ээээээ… несвежих параносков. Таким образом, Второй носок из нашего барабана оказывается в парабарабане, а евоный туннелируется к нам. Кстати, профессор, вот почему Ваша коллекция одиноких носков, засунутая в левый угол нижнего ящика комода, всегда только пополняется и никогда не убывает. В итоге мы имеем квантовый мост между нашей и параллельной Вселенной и взаимно обогащаемся одинокими носками. А все почему? Да потому что наша и ихняя химмашинки во время работы являются взаимозависимыми, но полностью изолированными от внешнего мира системами, где проходят процессы квантового обмена между мирами на радость носочных воротил имперской и параимперской легких промышленностей, обеспечивающих стабильный рост своих прибылей за счет чистоплотного населения.

Профессор приподнял и опустил брови, затем откинулся на спинку кресла и произнес:

– Я поражен, студент Зарк…

Харад встрепенулся, задрал нос и гордо оглядел одногруппников.

– Я просто поражен степенью Вашей осведомленности о месторасположении моих носков, – невозмутимо добавил преподаватель.

Класс заржал, а Зарк покраснел до кончиков ушей.

– На следующем уроке жду Ваш реферат по сегодняшней теме. А в случае отсутствия оного, Вы рискуете нарваться на разбирательства с руководителем группы. А учитывая, что в Вашей группе это никто иной как милорд ректор, я, студент Зарк, заранее могу спрогнозировать евоную, – подчеркнул профессор, – реакцию.

Мили сидела, как шуршун за веником, но увы, это ее не спасло.

– Студентка Грайв, Вас касается то же самое. Или Вы вслед за студентом Зарком тоже хотите меня поразить какой-нибудь революционной теорией трансвселенского гардеробного обмена?

– Нет, – пискнула Мили.

– Несказанно рад, – профессор встал. – Все свободны.

После занятий Мили с Харадом печально перемещались по академическому коридору в сторону столовой.

– Эх, Милька, влипли мы. Слушай, а давай рванем в «петуха»?

– Куда?

– Помнишь мы в «лошади» были? Ну? Я тебе еще про «У осипшего петуха» рассказывал? Еще более культовое место, чем «лошадь».

– А профессор Ясин и реферат?

– На выходных забацаем. Все равно квантфизмак только на следующей неделе.

Мили мгновение поколебалась и решилась.

– Ну давай.

«Петух» и впрямь понравился ей больше «лошади».

Здесь была своя особенная уникальная атмосфера. Мили как будто попала в шпионский боевик. Создавалось впечатление, что вся таверна состоит из одних темных углов, где встречались и обтяпывали свои темные делишки всякие подозрительные личности. И антураж был соответствующий: стены, облицованные серым камнем с настолько натурально выполненной сочащейся водой и плесенью, что поначалу казалось удивительным, что в помещении нет затхлого воздуха. Тяжелые, грубо сколоченные серые деревянные табуреты окружали собой столы такого же серого цвета, напоминающего цвет омытого тысячей ливней кольчатого деревенского забора.

Милее было до жути интересно рассматривать хмурых обросших гномов, зыркающих своими темными глазами из-под кустистых бровей, и эльфов с ног до головы закутанных в темные плащи, плохо скрывающие их тонкие высокие фигуры. У самой барной стойки сидели двое шарнов, плотно прижав к плечам крылья, прикрытые широкой накидкой. Они склонили друг к другу головы и что-то тихо, но эмоционально обсуждали. Четверо демонов в толстых кожаных перчатках уставились в визеры, закрывая длинными волосами и надвинутыми на лицо капюшонами свои желто-зеленые глаза.

Милея пребывала в каком-то восторженном возбуждении. Теперь она поняла, зачем Зарк попросил ее надеть плащ, закрывающий как можно больше поверхности тела, и сам надел такой же.

Красота!

Харад познакомил ее с Конером и Полли – хозяевами таверны. Они оказались милейшими демонами и очень понравились Мили.

В общем, в компании темного гномьего эля и не менее темных личностей вечер прошел просто шикарно. Личности эти тем не менее потасовок и поножовщин не устраивали, а тихо и мирно строили свои «кровавые» планы под надвинутыми на глаза плащами.

Глядя на своего симпатичного веселого спутника, Мили в очередной раз подумала о том, что Харад очень похож на Гаройна.

А может стоить реанимировать свою детскую любовь?

***

С некоторых пор Эрхион Эрден начал испытывать некий дискомфорт на своих уроках. Даже, наверное, не дискомфорт, а раздражение. Какое-то мелкое, но противное, как крошка в постели – вроде бы и никакого существенного вреда, но присутствие ощущаешь постоянно. Сначала он решил, что это из-за этой девочки – Милеи Грайв. Но однажды, зайдя в класс, демон увидел, что она еще не пришла, но это мерзкое чувство все равно возникло. Значит, не она. А что тогда? Или кто?

Ответ он, в конце концов, нашел, и он его поразил. Раздражающим фактором был Харад Зарк. И, что самое неприятное, лорд ректор никак не мог понять почему. Студент как студент. Умный, сообразительный. В группе ВБМ других не водилось. На занятиях вел себя сосредоточено, задания выполнял правильно, был вежлив и почтителен, активно развивал свои эмтэ-способности. И что, Мрак забери, в нем не так?

В этом году ему досталась хорошая группа. Даже наличие девчонки ее не портило. У каждого студента была какая-то яркая индивидуальная особенность, отличающая его от остальных, но не являющаяся очевидным недостатком.

Лессер Тиригорн, например, являлся классическим примером молодого имперского аристократа: гордый, заносчивый и считающий себя выше других. Он держался чуть прохладно со своими одногруппниками, ни с кем особо не сближаясь.

Природные данные у Лессера были вполне на высоте. Кроме породистой внешности, он обладал недюжинным умом и едким ироничным чувством юмора. Мальчику рано начали развивать эмтэ-способности, поэтому учиться для него не составляло великого труда. Даже в ИАМе.

Эрден видел, что Тиригорн парень неплохой, нужно только слегка сбить с него спесь. И это рано или поздно случится.

Ивор Астинг был интеллектуалом. Он не демонстрировал нарочно свои умственные способности, но через два-три занятия Эрдену стало ясно, что в тесте на IQ он набрал бы в этой группе наибольшее количество баллов. Любую информацию Ивор впитывал буквально на лету и тут же продвигался вперед, анализируя ее и делая правильные, далеко идущие выводы. И в этих выводах он редко ошибался. Эрден не знал, что сподвигло Астинга пойти в высшие боевые эмтэгры. Он полагал, что ему гораздо лучше подошло бы научное поприще. Интеллект этого парня можно было использовать с гораздо более высоким КПД, чем скитания по Империи и изничтожение нежити и прочих негативных порождений. Но молодой шарн сделал свой жизненный выбор и добился места в его группе. Что ж будем учить.

Рубаха-парень душа нараспашку Харад Зарк являлся, что называется, клейкой массой группы. Абсолютный альтруист и экстраверт Зарк не скрывал своего покровительственного отношения и симпатии к Милее Грайв.

Анализируя свои эмоциональные состояния, Эрден пришел к выводу, что вот эти «неуставные отношения» его и раздражают. Парень хороший, но, получается, мягкотелый. Если уж ты решил податься в негаборцы, то будь добр оставить свои душевные порывы за пределами службы. В УВБМ нет времени на нежности. Хотя, конечно, женщин там тоже нет.

Несмотря на отсутствие симпатии к Хараду, демон понимал, что парень обладает, пожалуй, самым важным качеством для сотрудника УВБМ – он свято верил в идеи негаборцев и готов был положить на алтарь службы свою голову. И, несмотря на свою антипатию, Эрден очень уважал его за это.

Семью Адама Беркина лорд Эрден знал очень хорошо. Все предки парня по мужской линии отслужили в УВБМ, поэтому в выборе профессии Адама не стоило сомневаться. Он с детства был погружен в атмосферу службы боевых эмтэгров. Физически очень крепкий, знающий негативов не только по учебникам, но и по многочисленным рассказам своего отца, дяди, деда и прадеда, Адам уже и так был наполовину готов к службе и знал, чего от нее ожидать.

Александр Иларриль. Второй сын наместника системы Треугольника Келлера Иларриля был откомандирован отцом в боевую группу факультета общей макротрансконфигурации ИАМа по политическим соображениям. Старшего брата Александра отец подспудно готовил себе на смену, погружая его в мир двухсторонних встреч, расширенных заседаний и политических интриг. Рано или поздно встанет вопрос о назначении нового руководителя системы Треугольника, и Иларриль-старший надеялся, что Император не оставит без внимания его заслуги и тот колоссальный опыт, который он может передать своему первенцу. А для поддержания имиджа преданного Империи служаки, наместник отправил свое среднее чадо в столицу на учебу в ИАМ с дальнейшим поступлением в УВБМ. Александр прилежно учился с глубоко укорененным в нем сознанием того, что «так надо ради семьи».

Эрдену было жаль парня, живущего во имя чьи-то установок и стереотипов. В Александре была удивительная врожденная эльфийская артистичность. Он мог бы запросто найти себя на творческом поприще, например, в качестве актера, потому как исподволь вызывал искреннее доверие и симпатию у любого, кто общался с молодым эльфом. Демон надеялся, что, проведя пару десятков лет на ниве борьбы с темными силами, Александр поймет, что это не его стезя, и когда-нибудь сможет раскрыть свои таланты.

Так, дальше.

Индеструс Карраган. Вот зачем так называть детей? А?

Эрден знал, что демоны любили все эдакое витиеватое и с подтекстом. Вот и Индеструсу хочешь не хочешь, а пришлось соответствовать своему имени, намекающему на несокрушимость. Габаритный силач с рельефной мускулатурой и взглядом исподлобья мог бороться с негативами не только огнем и мечом, но и своим видом тоже. По крайней мере, многим его сокурсникам, которым довелось сойтись с Карраганом на спарринге, точно хотелось сбежать еще до боя.

Какое-то подразделение УВБМ неплохо так укрепит свои ряды за счет этого монстра.

Еще один парень из группы – Маркус Фарнис. Вот был он каким-то скользким, непонятным и мутным. Перед Эрденом Маркус буквально преклонялся. Для старого демона такое отношение было не внове, но он чувствовал, что Фарнис не слишком искренен в проявлении своих чувств. Однако со всеми заданиями он успешно справлялся, замечаний касательно поведения не имел, дополнительные работы сдавал в срок, поэтому Эрден просто закрывал глаза на его льстивое подобострастие. Видимо, парень решил, что таким образом может себе с большей вероятностью обеспечить путевку в ряды УВБМ. И, возможно, это и сработало бы, если бы речь шла не об Эрдене. Демон никогда не заводил себе любимчиков, но и не игнорировал никого. И тем более неприятно ему было его инстинктивное неприязненное отношение к Хараду Зарку.

Ну и Милея Грайв. Ох, уж эта Милея! Откуда только она взялась с укоренившейся в голове музой романтических странствий по иным мирам во имя борьбы со злом? Лорд ректор твердо решил, что завалит ее на зимней сессии. Нечего ей делать в его группе, а в УВБМ так тем более. Так уж и быть, потерпит ее четыре месяца, потом отчислит назад на общеэмтрансовский. После этого поведение Зарка на его занятиях точно придет в норму. И закончится вот это вот всё: отодвинуть подошедшей соседке по парте стул, поднять упавший стилус или поддерживающе пожать ладонь перед тем, как ей идти к доске.

Безобразие! Иначе и не назвать. Развели тут институт благородных девиц!

«Все, довольно!» – лорд Эрхион Эрден отвлекся от своих мыслей начал очередное занятие.

Темой сегодняшнего урока было преобразование энергии распада ядер радиоактивных элементов в атакующую эмтэнергию. Начали с самого элементарного – распад солей урана.

Эрден поставил на преподавательский стол круглое блюдо с куполообразным прозрачным верхом. На нем лежали куски темно-коричневого минерала.

– Это уранинит. Слабый радиоактивный минерал. Сейчас будем учиться преобразовывать излученную им энергию распада атомного ядра в боевую эмтэ.

Сначала Эрден показал сам, как преобразовывать каждый из видов частиц, испускаемых при радиоактивном распаде в эмтэнергию. Для каждого из видов излучения – альфа, бета и гамма – был свой механизм. Показав несколько раз как следует работать с каждым из них по отдельности, лорд ректор для начала заблокировал бета- и гамма- излучения и прогнал всех по альфе. До тех самых пор, пока каждый мог все повторить без ошибок.

Он тренировал своих подопечных, пока они не усвоили правильный алгоритм действий. Потом аналогично по двум другим. После этого, окрыленные своими успехами студенты начали попарно соединять два вида испускаемых частиц и преобразовывать в нужную энергию. И, наконец, научились оперировать всеми тремя.

Убедившись, что у всех получается свободно управлять совокупной энергией распада атомного ядра и преобразовывать ее в нужное эмтэ-русло, лорд ректор сказал, что пора переходить к практическим тренировкам.

Разбив учеников на пары, Эрден разделил имеющийся уранинит на четыре части и велел первому из пары создавать атакующую энергию из излучаемых минералом радиоактивных частиц, а второму выставлять щит и отражать атаку своего соперника.

Щиты формировались из эмтэнергии, циркулирующей в теле и ауре самого существа, поэтому выставлять их учили уже с детства, по мере овладения ребенком умениями управлять своими энергопотоками. Степень сложности такого щита зависела от ситуации. При нынешних условиях было достаточно защитного щита второго уровня, потому что энергия распада ядра была не такой сильной, как, допустим, нуклеосинтеза. Да и излучающий минерал был так себе.

Милее достался в партнеры Лессер Тиригорн. Первой нападала она. Сделав все в соответствии с тем, как показывал лорд преподаватель, Милея запустила в своего соперника крохотный ауронер. Тиригорн даже не счел необходимым посмотреть в сторону атакующего светящегося шарика. Только поморщился, когда он рассыпался, столкнувшись с его щитом, и презрительно измерил Милею взглядом. Мили тоже в долгу не осталась и демонстративно скривилась, когда очередь атаковать перешла к ее партнеру.

Лессер не мог простить такого пренебрежительного отношения к своей персоне, да к тому же хотел лишний раз продемонстрировать свои высочайшие боевые способности лорду ректору. И он потянул энергию не только из своего камня, но и из трех других.

Рассчитав силу так, чтобы не повредить девчонку, а только поломать ее энергощит и как следует припугнуть, чтобы в следующий раз думала, как кривиться в его адрес, Тиригорн бросил в Милею шар концентрированной атакующей эмтэнергии.

Девушка даже не поняла, что произошло. Просто как будто ее кто-то оглушил, с силой подбросил в воздух и толкнул назад. Воспринимая действительность словно в замедленной съемке, Мили сначала увидела глумливую физиономию своего соперника, а потом недоумевающие лица одногруппников для которых она выглядела, наверное, глупее глупого: с раскрытым ртом, выпученными глазами и вытянутыми по инерции вперед тощими конечностями. Она почувствовала, что падает, и сейчас вместе с твердой поверхностью аудиторского пола ее настигнет боль, смех сокурсников и крепкая трепка от лорда ректора за то, что она не умеет пользоваться защитой.

Но долететь до земли Милея не успела. Она почувствовала, что кто-то поймал ее в воздухе и держит на руках.

– Студентка Грайв, с Вами все в порядке? – услышала она невозмутимый голос лорда Эрдена у себя над головой.

Мили широко распахнула глаза, запрокинула подбородок и наткнулась на встревоженный, в отличие от голоса, желто-зеленый взгляд своего преподавателя.

– Дддда, спасибо, – чувствуя, как краснеет, промямлила она.

И тут с ней что-то случилось. Мили не поняла, что именно. Какое-то странное событие, не имеющее не только названия, но и объяснения тоже. Нет, не событие, а мысль. Да, мысль. Хотя, в ее случае, эта мысль как раз таки была событием.

«Мрак, как же уютно и надежно у него на руках. Вот бы не отпускал» – сказала она себе.

Это возникло у нее в голове как-то самопроизвольно, как будто это подумала не она, а кто-то другой, но ее мозгами.

«Боги, да что же я такое вообразила?!» – ужаснулась Милея.

И потом вдруг поймала себя на мысли, что смотрела сейчас на лорда Эрдена не как на учителя, а как на мужчину. На очень привлекательного мужчину, который как настоящий джентльмен пришел на помощь даме в трудную минуту.

И тут он осторожно опустил ее ноги, чтобы поставить на пол.

В этот момент Мили отчетливо ощутила, что колени ее не держат, и она продолжает оседать. Распахнув глаза от ужаса и растеряно вперившись в лицо лорда ректора, она в тот же миг снова очутилась у него на руках.

– Кажется, Вам необходимо навестить лазарет, студентка Грайв. Все свободны, – громко объявил Эрден остальным ученикам и шагнул в переход.

Через полчаса, прошедшая полное сканирование у врачей и целителей Милея смотрела на медицинское заключение о своем физическом и энергетическом состоянии. В его конце было две графы: «энергетика» и «физическое здоровье». В обоих из них стояла запись «в норме».

Тогда что это было с коленями?! А?

Внезапно дверь широко распахнулась, и в палату влетел Харад.

– Мили! Мили, с тобой все в порядке?

Следом за стремительно появившемся студентом пришла медсестра, пытающаяся его как-то урезонить и объяснить, что это лечебное учреждение и его крики здесь более чем неуместны.

Милея села на кровати и посмотрела на своего друга.

– Чего разорался? Все норм. Простите, метресса Юсмер, – обратилась она к медсестре. – Студент Зарк уйдет через десять минут. Я Вам гарантирую.

Женщина-шарианка тяжело вздохнула, покачала головой и оставила их наедине.

– Мили, – Харад сел рядом с ней на кровать, – я ужасно испугался. Этот Тиригорн… Я его придушу, честное слово.

– Да прекращай ты возмущаться, Харад. Пойдем в УВБМ – там и не такое будет. Ведь это же мелочи.

– Ну да. Ты права, – поник Зарк, секунду помолчал, а потом встрепенулся. – Точно все в порядке? Ничего не болит?

– Точно.

Харад внимательно посмотрел на свою подругу глаза в глаза, а потом, поддавшись порыву, наклонился и поцеловал ее в губы.

– Прости. Это я так. В целях проверки твоего хорошего самочувствия, – он отвел взгляд от изумленно открывшей рот Милеи. – Ладно, я пойду. Поправляйся.

Молодой человек быстро вскочил с кровати, пока Мили не опомнилась, и понесся к выходу.

«Ничего себе! Ну ничего себе!» – других мыслей почему-то в ее звенящую голову не приходило.

Это был ее первый поцелуй с мужчиной. Первый!

И как он случился? На лазаретной койке!

«Вечно у меня все не как у нормальных существ. Тьфу» – грустно подумала Мили.

Она даже не поняла, понравилось ей ли нет. Нет, сам молодой человек ей определенно нравился. Не без того. Но штука в том, что и без «этого самого» тоже: без замирающего сердца, без учащающегося пульса от его прикосновений, без долгих дум по ночам. Да, он был чем-то похож на ее старую любовь Гаройна. Но Милея понимала, что она уже выросла, и ее мечта о могучем боевом эмтэгре трансформировалась в мечту о службе в УВБМ. А образ Гаройна как таковой поблекнул и остался только в воспоминаниях о наивном и веселом детстве.

Милея подумала, что если завтра Зарк признается ей в своих чувствах и предложит встречаться, то она даже не будет знать, что ответить: соглашаться или отказать? Чувств – тех самых чувств – не было!

И вдруг после раздумий о чувствах, ей пришел на ум сегодняшний инцидент с милордом Эрденом.

Эти руки, которые держали ее на весу… и ее мысли…

Мили ясно почувствовала, что уши и щеки ее запылали. И ей стало жарко и страшно.

Нет. Тысячу раз нет. Что это такое она себе напредставляла? Ужас какой! Ну ведь глупости… Ну! Или нет?

Будто чего-то испугавшись, Мили стремительно залезла под одеяло и укрылась с головой. Все верно, нужно отгородиться от этого мира, который вдруг сошел с ума.

Пытающийся оставаться хладнокровным разум Милеи сказал ей что: во-первых, нужно выкинуть сегодняшний эпизод из головы – с точки зрения морали он вполне себе уместен; во-вторых, самой предложить Хараду встречаться. Она прекрасно понимает, что ему нравится и, соответственно, для пресечения недопустимых мыслей по отношению… по отношению… необходимо активно окунуться в… в правильные отношения. Двадцать три года как-никак уже. А ее только сегодня впервые поцеловали. Потому-то и лезет в голову всяческий бред.

Милея откинула одеяло и снова села, являя себя миру.

Да, все верно, именно так она и поступит. Зарк – то, что нужно!

«А когда ты будешь целоваться с Харадом, ты точно не станешь никого другого себе представлять?» – тихо-тихо прошептал наимерзейший внутренний голосок.

Мили чуть не вскрикнула от этой чудовищной мысли и снова забилась под одеяло. Она накрыла голову подушкой и начала стучать кулаками по ней в районе своих ушей, чтобы не слышать…

Не слышать…

***

Придя на занятие к пятикурсникам общеэмтрансовского факультета, в составе которого состояла группа ВБМ, мэтр Саргус не обнаружил Милеи Грайв. Выяснив, что девушка попала в лазарет после занятия у лора Эрдена, он, можно сказать, даже обрадовался. Это был отличный шанс.

После уроков, «случайно» порезав себе руку ножом от корреспонденции и засунув в карман брюк шоколадку, Реймер отправился в лазарет.

Из-за такой пустяковой травмы ни врач, ни целитель не были необходимы, поэтому его передали метрессе Юсмер. Естественно, галантный мэтр Саргус рассыпался перед ней тысячами извинений из-за своей неуклюжести. Ну естественно, ведь теперь ей придется тратить свое время еще и на него. А у нее, видимо, и так полно пациентов, не так ли?

Вытягивая из поддавшейся его обаянию бесхитростной женщины нужную информацию, Реймер выяснил, что Милея Грайв лежит во второй палате. Травмы нет, но, согласно регламенту госпитализации с эмтэ-травмами, пролежит еще положенные два часа.

Вручив медсестре шоколадку за труды и попросив разрешить ему еще посидеть в приемной несколько минут, Реймер дождался, когда метресса Юсмер выйдет, проверил коридор лазарета на наличие медицинского персонала и нырнул в палату номер два.

– Метресса Юсмер, Вы здесь? – поинтересовался Саргус, входя в палату и плотно прикрывая за собой дверь.

Милея подняла голову над своей подушкой.

– Студентка Грайв? – «изумился» мэтр Саргус, стремительно приблизившись к ее кровати. – Боги, что с Вами произошло?! Лежите, лежите, куда Вы встаете?

– Здравствуйте, мэтр Саргус. Ничего страшного. Просто не рассчитала силу своего щита.

Реймер схватил с прикроватной тумбочки заключение и быстро пробежал его глазами и облегченно вздохнул.

– Фух, как же Вы меня напугали, Милея! Но, слава богам, все хорошо. Поправляйтесь.

– Спасибо, мэтр Саргус. А с Вами что случилось? – она показала на его забинтованную руку.

Мужчина ослепительно улыбнулся.

– Да это такие пустяки, что даже упоминать не стоит. Берегите себя. До завтра.

Саргус изысканно ей поклонился и вышел в дверь.

Вернувшись из лазарета в свою комнату, Милея застала соседку Мирру, как всегда, за учебниками.

– Ты чего так поздно? – спросила Мирра, отхлебывая чай из своей неизменной желто-фиолетовой чашки.

– В меня ауронером долбанули. Вот в лазарете была.

– Да ты что! Ты цела? Все нормально?

– Да нормально, только чувствую, завтра милорд Эрден похоронит меня за то, что не справилась с атакой, – всхлипнула Милея.

– Да брось. Это ж учеба. С кем не бывает?

– Эх, Мирра, это у тебя учеба, а у меня ВБМ. Я ж девчонка. Милорду ректору только дай повод избавиться от меня. Он и так еле-еле меня терпит, – у Милеи из глаз покатились слезы.

– Ну все. Не рыдай. Вспомни как ты сама рвалась в эту группу и доказывала мне, что служба боевым эмтэгром и женский пол вполне себе совместимы. Так что все, подруга, назвалась шарном – продавай флаер.

Милея умылась, переоделась в ночнушку, залезла под одеяло и начала ворочаться под грузом своих невеселых мыслей.

– Мирра, – позвала она подругу.

– Что?

– А меня Харад сегодня поцеловал.

– Правда? Вот и отлично. Пора бы тебе, Милька, пристроиться. Хороший парень. Глядишь, вдвоем будете крушить нечисть где-нибудь на подступах к Жаркомару и его окрестностям, – рассмеялась Мирра.

Жаркомар в Империи был синонимом фразы «у Мрака на куличиках».

Много тысяч лет тому назад, во время освоения пятью народами новых территорий, группа эльфов-антиглобалистов, полностью истратив запас переходных кристаллов, забралась настолько далеко от цивилизации, что долгое время их считали пропавшими без вести. Пока, наконец, колонию не обнаружила военная разведка. Вот с тех пор Жаркомар стал притчей во языцех.

– А ну тебя, – заворчала Мили и зарылась поглубже в одеяло.

***

Тем же вечером лорд ректор вызвал в свой кабинет студента Тиригорна.

– Присаживайтесь, – Эрден кивнул ему на стул для посетителей.

Лессер сел, внимательно глядя на своего преподавателя.

– Студент Тиригорн, Вы считаете, что вправе демонстрировать свое неприязненное отношение к другим студентам группы и тем самым срывать мне учебный процесс?

Лес как-то сжался в комок и судорожно сглотнул.

– Милорд ректор, я… я просто хотел показать, что я хорошо понял изученный на уроке материал и…

– Нет, Тиригорн, – перебил его Эрден. – Вы просто хотели продемонстрировать мне свои, как Вам кажется, незаурядные способности и досадить Милее Грайв, видимо, посчитав, что она не достойна стоять в паре с таким светилом эмтэ-искусства как Вы. Завтра перед занятием Вы выйдете перед классом и публично принесете свои извинения студентке Грайв. В следующий раз, если я обнаружу с Вашей стороны хотя бы намек на пренебрежение к одногруппникам и попытку самоутвердиться за их счет, сразу можете собирать вещи. И, видимо, тогда отправляться бороться с нежитью Вам придется в одиночестве. В соответствии с духом индивидуализма. В УВБМ не в чести желание унизить товарища, чтобы показать свое превосходство. Спокойной ночи.

Эрден указал молодому шарну на дверь. Красный как рак Тиригорн встал, дергано поклонился и вышел. Было вдвойне обидно и унизительно от того, что лорд ректор был абсолютно прав.

***

Эрдену почему-то снилась Милея Грайв.

Ее уносил ужасающей силы ураган. Она кричала и звала на помощь, а он никак не мог рассчитать динамические координаты для перехода, чтобы поймать ее. Перемещаясь в воздухе следом за ней, он каждый раз опаздывал на какое-то мгновение. Первая сущность вопила в его голове: «Расправь крылья!», но он упорно пытался догнать ее в своем обычном обличии. А потом она исчезла, а ее жуткий крик, будто закрученный вихревым потоком, вращался вокруг него, не стихая ни на минуту. И тогда он сам закричал…

…И вскочил на кровати.

Что за Мрак? Демон тяжело дышал и чувствовал на себе холодные липкие остатки клочьев ночного кошмара. И, хотя разум уже разобрался, что это всего лишь игры подсознания, в крови по-прежнему кипела повышенная концентрация адреналина.

Демон опустил ноги на пол, потер лицо и размял плечи. Ну и ну. Кошмары ему не снились уже лет восемьсот-девятьсот.

После того, как он покинул службу в УВБМ по настоянию Императора и занялся гражданской службой, прошло уже более тысячи двухсот лет. Образы былых битв выветрились из его головы под грузом новой информации, не связанной с риском для жизни, поэтому и жуткие ночные видения постепенно сошли на нет.

И что тогда сегодня было?

Нет, кошмары ему точно не нужны. Нужно просто завалить Грайв на зимней сессии и дело с концом. А пока как-то еще вытерпеть три месяца.

***

Утром под дверью Милея обнаружила букет. Просто нереальной красоты. В нем была записка: «С искренней надеждой, что это поспособствует Вашему выздоровлению»

Это явно не Зарк. Не в его стиле. Да и с какой бы стати он стал «выкать»? И никто из студентов-одногруппников точно. У Мили был только один вариант по этому поводу – преподаватель эмтэ-права.

А ну-ка почерк? У нее же есть его ремарки в тетрадке по праву…

Точно. Это он. Ну и дела!

Но приятно-то как! Просто чудесно осознавать, что ты небезразлична такому мужчине, как мэтр Саргус. По нему сохла половина женского населения Академии, с завидным постоянством перемывая ему в потоке косточки и обсуждая, женится ли он на своей очередной пассии или нет. Последняя сплетня, которую читала о нем Милея, когда была дома на выходных, была о том, что он типа бросил всех своих любовниц и находится в свободном полете. По крайней мере, в ресторанах и на мероприятиях, которые он посещал, Реймер был в гордом одиночестве.

Мили занесла цветы в комнату, обрезала пустую пластиковую бутылку из-под лимонада и водрузила в нее букет, а записку спрятала в ящик.

Первым занятием сегодня было ВБМ. Вот Мрак…

Когда Мили вспомнила об этом, настроение у нее опять упало ниже некуда. Спасибо мэтру Саргусу – его букет хоть немного сгладил неприятные мысли, которые роились у нее в голове перед встречей с однокашниками и лордом ректором.

Милея решила, что обязательно поблагодарит его сегодня же после занятий и с этой мыслью потащилась на ВБМ. Она шла как можно медленнее, стараясь прийти к самому звонку, чтобы не видеть ухмыляющихся рож. Ни на кого не глядя, Милея вошла в 38 аудиторию за полминуты до начала занятия. Практически следом за ней появился лорд Эрден, и класс мгновенно затих.