Отправляться в путь под дождём – добрая примета, но в мокрой толпе улетающих нет радостных лиц. Совсем. Обречённо втягивается она по ребристым языкам аппарелей в распахнутые створки грузовых люков орбитальных челноков, истрёпанных до потери товарного вида. Кажется, огромные инопланетные монстры, с комфортом расположившиеся на оплавленном покрытии космодрома, пожирают сотни, тысячи загипнотизированных ими людей. Серая человеческая масса неторопливо, но безостановочно движется вперёд. Даже дети здесь угрюмы, молчаливы и малоподвижны. Что ещё бросается в глаза – малое количество багажа, несмотря на то что большинство пассажиров явно отбывают семьями. Одна-две роботизированные тележки на несколько человек, причём не самые большие.
Исключения есть. Вот прямо к трапу упавшего сквозь низкие облака белого капитанского катера, цокая каблуками модных туфель, бежит от элегантного лимузина хорошо одетая дама весьма аппетитных очертаний. За дамой торопятся, как в древней басне, диван, чемодан, саквояж, корзина, картина, картонка… Только домашнего питомца у женщины нет. На другом краю поля из длинного мобиля слуги перебрасывают к трапу не столь изысканного, но более крупного катера, стянутые силовыми ремнями кофры, основательные и капитальные, как внутрисистемные каботажники. На работников покрикивает важный господин в богатом костюме. Порыв ветра, поднятый близким взлётом очередного челнока, срывает с барина шляпу, и дождевые капли начинают колотить по его обширной лысине. Толстяк порывается ловить головной убор, затем машет рукой и, сутулясь, семенит к трапу, держась за кормой последнего кофра.
Исключения лишь подчёркивают очевидную безликость и потёртость основной массы уезжающих. Их вид и поведение кричат о большом опыте подобных погрузок. За последние годы эти люди стали профессионалами эвакуаций, даже внешне подстраиваясь под тесноту и однообразие корабельных помещений.
Вот только сегодняшняя эвакуация не просто очередная. Она последняя. С серой поверхности космопортов северного материка окраинной планеты ещё вчера могучей империи эвакуируются последние её граждане. Уходят люди, отказавшиеся признавать выписанный врагами диагноз окончательным. Осмелившиеся оспорить его с оружием в руках. Их семьи, друзья и единомышленники. Прежде хватало и шлака – тех, из-за кого и случилась в державе политическая катастрофа, но шлак, как и дерьмо, обладает высокой плавучестью. Эти отходы имперской жизнедеятельности в большинстве своём давно осели на планетах так называемых союзников и теперь старательно поливают Родину грязью в многочисленных выступлениях и интервью.
Исход защитников планета оплакивает, не жалея дождевой влаги.
Наполнившись, челноки стартуют, почти сразу скрываясь в серой непроглядности туч, на их место опускаются новые, и ползут, ползут по мокрому бетону кажущиеся бесконечными серые змеи, составленные из человеческих тел.
К вечеру эвакуация гражданских завершилась. К трапам шаттлов небольшими, хорошо организованными группами начали прибывать военные грузовозы – измятые, с многочисленными пробоинами в бортах.
Из кузовов сыплются бойцы, на которых невозможно найти два одинаковых комплекта экипировки. Очевидно, что о регулярном централизованном обеспечении эта армия забыла уже давно. Повреждённое и разбитое снаряжение воин восстанавливает, снимая и подгоняя трофеи, не брезгуя частями комплектов убитых товарищей.
Грузовики скрываются в шаттлах, бойцы спешно занимают оборону на подступах к лётному полю. Быстро, уверенно, без суеты. Сказывается многолетний боевой опыт. Каждый такой ветеран в бою справится с десятком противников, вот только в последние годы противник имел стократное превосходство в силах.
Грохот канонады постоянно приближается. В сумерках на краю лётного поля занимает позиции артиллерия – немногочисленные лаунчеры, разрядники и баллистические метатели. Какое-то время вся эта машинерия лупит за горизонт с максимальной скорострельностью, опорожняя кассеты, конвейеры и бункеры боекомплекта. Перезаряжается и вновь лупит на расплав стволов, прогар пусковых и износ соленоидов, после чего расчёты, не теряя ни секунды, сворачивают комплексы в походное положение и в небо взмывает очередной табун орбитальных челноков.
Там, куда вёлся огонь, ещё долго пылает зарево пожаров и объёмных взрывов. Очевидно, артиллеристы не только ставили огневой заслон, отход последних защитников обеспечили массированным дистанционным минированием территории.
Уже в темноте к последней партии шаттлов вышли немногочисленные шагающие танки и боевые транспортёры. Следом за бронёй к аппарелям метнулись тени бойцов, державших периметр. После них на космодроме остался только дождь. Дождь и мёртвые, выпотрошенные коробки портовых сооружений.
Остатки имперского флота на окололунной орбите. Жалкое зрелище, по мнению офицеров, собравшихся в рубке единственного линейного корабля. Полторы сотни вымпелов… смешно. Это именно остатки – большей частью устаревшая рухлядь. Посуда, ещё способная на межзвёздный перелёт, но… боевую ценность представляют лишь флагман и четвёрка эсминцев более или менее недавней постройки. Остальные пугают скорее названиями, чем реальной огневой мощью. Ничего, для перевозки людей эта самая мощь не нужна, несколько прыжков старьё ещё выдержит. Впрочем, у врага нет и того. Если бы не предательство… Адмирал бессильно сжимает кулаки.
Трёхмерное изображение тактического экрана отражает приближение очередной волны орбитальных челноков. Последние защитники Алькарны через час втиснутся в переполненные трюмы его кораблей. Всё. Империи больше нет. Есть горстка изгнанников, плохо представляющих, что делать им, проигравшим пятилетнюю гражданскую войну.
– Прошу высказываться, господа. Вы первый, Оскар Олегович.
Молодой лейтенант, ещё месяц назад носивший мичманские нашивки, нервничает и волнуется.
– Зелёные не могут держать на планете такую массу войск постоянно, господа. Рано или поздно большая часть будет вывезена на планеты центрального сектора. Полагаю необходимым изобразить окончательную эвакуацию, дождаться ослабления противника и внезапным ударом освободить планету.
Лейтенант замолкает, на экране конференции его сменяет другой командир.
– Я поддерживаю мнение командира «Альбатроса», господин контр-адмирал.
Командующий сидит, ничем не выдавая отношения к сказанному.
– Я полагаю, что эскадра в первую очередь должна доставить гражданских лиц на ближайшую планету союзников, избавиться от большей части небоевых судов, восстановить боеспособность и после этого предпринять контратаку.
Мнения капитанов, различаясь в деталях, совпадают в одном. Все они собираются продолжать войну, даже если это будут пиратские рейды на коммуникации зелёных.
«Мальчишки. Некоторые поседели на мостиках боевых кораблей, но так и остались мальчишками. Впрочем, неудивительно. Шесть лет войны галактической, затем ещё пять гражданской мясорубки. Они просто не представляют, что война может быть окончена».
– Господа, я выслушал ваши мнения. Моё решение многим из вас может показаться трусливым и ошибочным, но пока флот находится под моим командованием, мы будем следовать именно ему.
Речь даётся адмиралу нелегко, на изувеченном рубцами от обширных ожогов лице появляются капли пота.
– Гражданская война проиграна. Обстоятельства оказались сильнее нас, господа. Как и почему это произошло, пусть разбираются историки. Если в безнадёжных боях погибнут остатки тех, кто остался верен Империи, в будущем изменить ситуацию станет просто некому. Поэтому сейчас главной своей задачей я полагаю сберечь людей и обеспечить им возможность сохранить и укрепить идеи и традиции, в своё время позволившие создать величайшую космическую державу в этом секторе космоса. И тогда у нас появится возможность реванша. Слушайте боевой приказ, господа… По окончании эвакуации орбитальные транспортные средства, способные выдержать межзвёздный перелёт, закрепить на поверхности кораблей. Исключение – «Генерал Алексеев», «Алмаз», «Беспокойный», «Капитан Сайкин», «Дерзкий» и «Гневный». Эти корабли обеспечивают охрану конвоя. Признанные негодными челноки уничтожить…
Через три часа после объявления приказа эскадра трёхцветных начала сход с орбиты и перестроение для межзвёздного прыжка. Через сутки она покинула звёздную систему Алькарны.
Через несколько часов после выхода флота на струну, в командирском салоне флагмана начальник штаба обратился к разглядывающему трёхмерную карту галактического рукава командующему:
– Михаил Александрович, мне будет проще готовить закупки обеспечения, если я буду знать, куда вы планируете вести флот после стоянки на Бисурате.
– Вот сюда, Александр Иванович, – стилос командующего подсветил один из участков карты.
– Но ведь это… Задница Василиска!
– Так точно, Александр Иванович, она самая. Мы и без того, простите за выражение, оказались в жопе. Так пусть это будет жопа в квадрате. По крайней мере, там нас зелёным не достать. Да и не до нас им будет в ближайшие годы, смею вас заверить.
– Может быть, лучше договориться с теми же французами или бриттами, да и расположиться где-нибудь в их колониях?
Адмирал резко повернулся к своему начальнику штаба, указывая на один из боковых экранов:
– Думаете, после того, что они сделали здесь, у кого-то на этой эскадре осталась хоть капля доверия к этим тварям?
На экране появляется запись, до сих пор приводящая комфлота в бешенство. Окружённая сворой эсминцев в построении «сфера» плывёт над Алькарной эскадра линейных кораблей вчерашних союзников. Та самая, что под предлогом «вооружённого нейтралитета» прикрыла от кораблей Кедрова высаживающие десант транспорты зелёных. Двуличные твари.
– Нам хотя бы несколько лет передышки… Ненавижу.