В лагере потерпевших катастрофу царило уныние. Надежда, которая согревала их сердца еще ночью, стремительно таяла. Надо всем витал дух безысходности. Все, что ни делалось, казалось лишенным смысла. Лечить раненых возможности не было. Положение многих из них оказалось более тяжелым, чем это представлялось накануне. Им становилось все хуже и хуже, причем едва ли не с каждой минутой. Несколько из них находились в настолько критическом состоянии, что дальше уже было просто некуда – или немедленная профессиональная помощь, или летальный исход. Если мужчины сдерживали свои эмоции, то женщины этого сделать не могли. Они были близки к панике. Ситуация представлялась им исключительно в мрачном свете. «Мы все здесь погибнем, не дождавшись помощи», – считала большая часть пассажирок разбившегося самолета. Дети раз за разом плакали, словно вторили этим настроениям.
Уговоры мужчин действовали лишь на время. Хотелось свежих вестей с «большой земли». Большинство взоров было направлено на командира экипажа. Раненный, он держался из последних сил. Не падал духом и старался передать свое настроение другим. Чтобы успокоить женщин и отдельных мужчин, Артем Сенников сделал для всех сообщение:
– Недавно я ходил к самолету. Рация каким-то чудом еще работает. Я попытался связаться со всеми, с кем можно только связаться. Выяснилось, что подмога вот-вот должна прийти.
– Да это все то, что вы говорили нам раньше! – возмущалась одна из женщин, подозревая, что пилот обманывает их.
– Ее подтвердили, – как ни в чем не бывало отреагировал пилот. – А кроме того, дали еще и дополнительные сведения. С Кубы сюда было отправлено специальное санитарное судно. Оно должно нас всех эвакуировать с этого острова. Так что в любом случае нам всем необходимо успокоиться и просто подождать его появления.
Несмотря на спокойный тон командира экипажа, оптимизма пассажирам его слова не прибавили. Александр Викторович Селиванов и хотел бы, чтобы потерпевшие крушение вновь обрели надежду на спасение и перестали нагнетать атмосферу. Однако в то же время он прекрасно видел множество проблем, которые реально усугубляли положение и выбивали почву из-под ног любого оптимистического сценария. Так, оставалась неизвестной судьба военного атташе. Тот ведь обещал пройтись по острову с целью разведать его и вернуться в лагерь еще до наступления полудня. Время шло, а Ткачев все еще не объявлялся. Его отсутствие порождало у пассажиров дикие предположения: от того, что атташе был растерзан хищными зверями, до попадания в плен к местным каннибалам. Это при том, что никто ничего в подробностях о здешней фауне и об обитателях острова не знал. Остров для всех без исключения потерпевших представлял собой загадку.
Посол, взяв на себя роль лидера, оказался в сложной ситуации. Он не мог контролировать все и вся. Не каждый готов был полностью подчиниться ему. Особенно те пассажиры, что в латиноамериканской республике были связаны не с посольством, а с другими ведомствами. Много возникало вопросов по раненым. Им нужны были уход и лечение. Как это делать в сложившихся условиях, Селиванов не знал. Но и смотреть на то, как люди мучаются, было невыносимо. Приходилось выкручиваться. Использовать остатки аптечного обеспечения самолета, а также аптечек пассажиров. Собранного было мало. Подход санитарного судна был бы спасением для многих.
Помимо нужды в лекарствах, потерпевшим крушение требовалась питьевая вода. Прежние запасы иссякали. Воду экономили, так что люди, как раненые, так и здоровые, мучились от жажды. Тех глотков, которые разрешалось делать, явно не хватало для ее утоления. Отправить кого-нибудь на поиски пресного водоема Александр Викторович не мог по той простой причине, что здоровых мужчин в лагере было мало. В основном раненые. Те же, кому посчастливилось остаться после катастрофы целыми и невредимыми, проявлять инициативу не спешили. Кивали друг на друга. Говорили об опасности. Искали отговорки. Даже когда встал вопрос о необходимости найти пропавшего Ткачева, реакция мужчин была все той же. Вместо некоторых из них отвечали их жены. «Если вам надо, то сами идите и ищите!» – говорили они послу. В принципе посол мог бы отправиться на поиски, если бы не страх, который он испытывал. Конечно, виду он не подавал и свое нежелание отправляться объяснял с помощью надуманных доводов. Мол, нельзя оставить лагерь без руководителя. Все делали вид, что это действительно так. Хотя в общем и целом было ясно, что без Селиванова ситуация в лагере изменится мало.