На улице Лейтенанта Глотова отыскал я очень удобную скамейку под раскидистым тополем. Все преимущества разом – и тень, и тишина, и малозаметно… Облокотившись об изрезанную десятками инициалов спинку, я немного посидел в расслаблении, выкинув из головы посторонние мысли. Хоть и пустячное, судя по всему, предстоит дело, но порядок есть порядок. Настройка необходима. На некоторое время надо расстаться с маской незадачливого радиомонтажника Лёхи и стать самим собой – поручиком Бурьяновым. А сему поручику предстоит разговор с одной милой старушкой, проживающей… – я перелистал записную книжку, – проживающей по адресу: Малая Аллея, дом четырнадцать.
Аллея, значит, да к тому ж ещё и малая. Ну-ну… Ведь слышал же я где-то от кого-то совсем недавно про эту Малую Аллею. Или видел… Но где?
Стоп! Кажется, уловил!
Я достал из кармана покрытый мелким почерком Никитича газетный обрывок. Есть! Малая Аллея, дом четырнадцать, Елена Кузьминична.
Интересно получается! Бабуся-источник и бабуся-посредник, выходит, одно и то же лицо? Тем более интересно на это лицо взглянуть. Похоже, дело выходит не столь уж пресным, как думалось мне в прокуренном столичном кабинете.
Оно ещё тогда показалось мне странным. Мелкая, рутинная работёнка, с которой вполне мог справиться местный райотдел – но почему-то сигнал доходит прямо до Столичного Управления. Может, местные сотруднички столь обленились в здешней глуши, что и почту не смотрят? Или… Или сигнал шёл не обычным путём? Но как? Уж не секретным ли кодом РТ-8? Чушь! В этой Тьмутаракани о нём, надо полагать, никто и не слышал. Уж во всяком случае, не бабка. Значит… Вот это уже интересно – следующее после бабки звено. Кому она доложила? А если доложила, получается, что здесь, в Барсове сидит внедрённый работник Столичного Главка? А чего ему тут делать? Тем более, людей у нас не хватает катастрофически, оно и понятно, ещё тогда, десять лет назад, Ватолин, легендарный Первый Смотритель, отказался от услуг бывших госбезовцев. Управление пришлось создавать практически с нуля. Людей без архиерейского благословения даже и не тестировали. Сейчас-то помягче, сейчас и Училище наше в год по триста лбов выплёскивает, и опыт какой-никакой образовался… Впрочем, те, первые годы я знаю лишь по рассказам своего мудрого начальника…
Ну что, пора от размышлений переходить к делу. А то еще утопает Кузьминична на какой-нибудь базар – и жди её полдня, жарься в невидимой духовке.
…Идти предстояло довольно далеко – во всяком случае, так выходило по дяди Фединой записке. Сперва до центра, потом через рынок – на Центральное шоссе, по нему до микрорайона Столбцы, а там уже и рукой подать до Малой Аллеи.
Вчера, во время вчерашнего блуждания по Барсовским улицам, я уже немного представлял план города…
Но жара… Нет, всё-таки я, согласно легенде, парнишка простой, почти что отдыхающий – а значит, рубашку долой, в сумку её, гадину, в сумку! И джинсы бы я скинул, но ведь бабки на лавочках шептаться станут. А лишний шёпот мне ни к чему.
Вот что хорошо было в этом городе – попадались местами ларьки с квасом. Странно, как я вчера их не приметил. Впрочем, наверное, к пяти их уже закрывают.
Путь до городского центра можно было бы измерять выпитыми стаканами. Иногда возникала у меня трезвая мысль – а ведь в городе с удобствами, небось, похуже, чем с ларьками? Дикие кусты могут в нужную минуту и не возникнуть. Что тогда? Да, трезвость была права. Но жажда всё же пересиливала.
Центр оказался довольно тихим и пустынным местом. Уж на что домик Никитича стоял на отшибе, но даже и на тамошних улицах люди встречались не в пример чаще. А тут – вымерло население, точно динозавры. Лишь изредка пронесётся на велике лопоухий пацан, протопает куда-то бабка с неподъемного вида баулом, или пара-тройка помятых личностей не спеша проследует к магазину. А ведь суббота, между прочим, на работе никто не торчит. По огородам, что ли, расползлись? Воду на своём горбу таскают, бедолаги.
Я их очень даже неплохо понимал. В такую пору пропустишь полив – и прощай овощи-фрукты. Ушла любовь, увяли помидоры.
Вот и приземистое, вросшее в землю корнями здание городской управы. Чёрно-жёлтый флаг обвис на штыре унылой тряпкой, вот тебе и «Взвейся, державное знамя…» Тёмные прямоугольники окон подслеповато уставились на меня, словно недоумевая – чего этот малый сюда припёрся? По какой такой казённой надобности?
Возле высокого крыльца отдыхали несколько пропылённых машин и грязно-серая, с едва заметными подпалинами рыжая дворняга. Смотрела она грустно. «Всё равно ведь ничего не дашь», – написано было на её умной мохнатой морде.
Чем-то мне она не понравилась. Не то чтобы лаяла псина, скалила зубы – нет, ни намёка на агрессию. Но настроение вдруг испортилась, точно на дохлую мышь наступил. Что-то вспомнилось пакостно-склизкое и тут же забылось вновь, но гнилой запах, однако же, не желал выветриваться из мозгов.
А вот уже и рынок виден. Впрочем, его приближение и раньше можно было вычислить – народ стал мало-помалу появляться. Ну-ну, суббота, базарный день.
Нельзя сказать, чтобы торговля шла особенно бойко, но всё же я был удивлён обилием фруктов и овощей. Надо же, несмотря на засуху, что-то ещё растёт! Горы крутобоких яблок на прилавках (по-моему, недозрелых), крупная, едва ли не с детский кулачок малина, бутылочный отсвет крыжовника, и конечно, зелень, всюду зелень, огромные пучки лука, даже на расстоянии испускающие пронзительный аромат, душистый укроп, и налитая рыжим хрустом морковь, и вёдра удивительно чистой картошки, не то что у нас в Столице, чёрные от грязи магазинные клубни, нет – здесь каждое «земляное яблоко» было заботливо отмыто, и дразняще отсвечивало то жёлтым, то синевато-розовым.
Я шёл мимо всего этого огородного буйства, не торопясь, разглядывал дары природы, кое-где даже попробовал прицениться – не всерьёз, конечно, но исключительно из спортивного интереса. Кстати, цены здесь оказались ненамного ниже столичных, так что прощай мечта о провинциальной дешевизне. Хотя, впрочем, это понятно – в такое лето, в такой адской топке, и всё же что-то выросло…
Странно, то торговали и грибами – и это по такой-то жаре. Несколько хмурых, помятых жизнью тёток стояли в ряд, и на их газетках красовалось разложенное богатство – груды смахивающих на апельсиновые корки лисичек, крепкие на вид, солидные боровики. И скользкие, рыжеватые маслята, поблёскивают плёночкой…
– Места знать надо, – сообщила мне одна из тёток, заметив моё недоумение. – Ну что, молодой человек, берёте? Недорого совсем…
– Спасибо, – кивнул я. – В другой раз.
И, не оглядываясь, быстро зашагал к выходу.
Такие же маслята были и в корзине, что пристроилась у меня на коленях. Не столь уж удачным выдалось лето – втроём едва заполнили тару, хотя собирали чуть ли не с самого утра. Солнце уже потихоньку сползло к горизонту, когда, наконец, наш «Гепард» негромко взревел и, набирая скорость, покатился по горячему асфальту.
Папа гнал, конечно, лихо. Наверное, ему просто хотелось быстрее добраться до дома, принять душ и устремиться к телевизору. Он не мог спокойно уснуть, не выслушав последних известий. Мама в этом отношении была поспокойнее, но всё же отцовский пыл частично затронул и её. Тем более, до выборов оставалось не больше двух недель, официальные прогнозы родителей только смешили, а разговоры с друзьями на нашей чистенькой шестиметровой кухне – пугали.
– Ты видишь, как они умнеют прямо на глазах? – говорил в таких случаях дядя Олег, давнишний, ещё с институтских времён, папин приятель.
– Это не ум, это хитрость дурака, – обычно отвечал папа, но как-то невесело кривились у него губы.