Теперь я еще больше верю в счастливый случай. Ведь если бы однажды в отпуске я не встретила мамочку из России, сын которой в свои три года свободно говорил на английском, то мой сын не стал бы билингвом, я бы не познакомилась с другими лингвомамами и их детьми, и да, вы бы не держали эту книгу в руках. Помню, как в течение получаса я забрасывала ту лингвомаму вопросами, пытаясь развеять свои сомнения и страхи.
Начала я тот разговор со свойственным мне любопытством и даже азартом – уж сильно необычной казалась мне вначале эта ситуация: англоговорящий ребенок в русскоязычной семье, круглый год проживающей в России. Разрыв шаблонов. Уже к середине беседы любопытство сменилось каким-то внутренним удивлением: «А почему я не додумалась до этого раньше?! Ведь это правда работает!» И тогда я совершенно четко поняла, что мой ребенок тоже может говорить на двух языках.
На следующий день завтракали мы с сыном уже на английском языке. В первый раз меня хватило на семнадцать минут, я засекала. И это с моим-то продвинутым уровнем! Сразу выяснилось, что я не знала таких простых, на первый взгляд, слов, как «ситечко», «конфорка» и «оконная рама». Честно скажу: первые дни самые трудные. Мало того что нужно переключить мозг на другой язык, попутно переводить в онлайн-словаре незнакомые слова, так еще и бороться с неуверенностью: не напрасно ли всё это, не повредит ли это сыну, что скажут родственники, как на улице будут на нас смотреть. И все в этом духе.
Я не зря сказала про первые дни: пришлось собирать информацию и штудировать научные труды по теме билингвизма, чтобы не дать страхам меня сломить. И вот когда подтверждения пользы, а не вреда были найдены (а это заняло в общей сложности около трех – пяти дней), страх отступил. Я начала наслаждаться…
Занятия языком с сыном не просто сделали наши будни разнообразными и увлекательными, а спасли меня от нарастающей с каждым днем постродовой усталости и, не побоюсь этого слова, депрессии. Раньше, когда я играла с сыном-грудничком в примитивные, не несущие смысловой нагрузки игры, у меня в голове крутилась мысль: «К окончанию декрета я точно деградирую». Я не могу с уверенностью сказать, произошло бы это или нет. К счастью, английский пришел в нашу жизнь вовремя. Именно благодаря ему те самые примитивные игры вдруг стали мне интересны – ведь я уже не просто играла, а тренировала иностранный язык, который до этого момента угасал на глазах. Тогда я поняла, что мой сын стал партнером для практики языка. Это даже лучше, чем занятия английским с носителем! Очевидны как минимум три плюса: практика языка мамы здесь и сейчас, закладывание базы языка ребенка, качественное общение мамы и ребенка. Потом в нашей жизни появились английские книги, радио на английском, другие лингвомамы и их дети.
Еще во время учебы в Инязе мы с мужем пробовали говорить по-английски дома и в машине – прикольно же попрактиковаться. Но почему-то нам обоим это казалось таким странным, что мы быстро отбросили эту затею. Говорили на английском по работе и в путешествиях, со знакомыми, но не друг с другом. Поэтому мне и в голову не могло прийти, что есть родители, которые просто вдруг начинают говорить со своим ребенком дома на двух языках.
До появления дочери и командировки мужа на Кипр я была уверена, что два языка бывают только в семьях, в которых один родитель – иностранец. Как же я ошибалась и как теперь этому рада! За пять с половиной лет нашей с дочкой жизни на двух языках я встретила десятки семей, в которых оба родителя русскоговорящие, но в их семье – два языка. Я потратила несколько лет на изучение этого так называемого искусственного билингвизма, и мне, как маме, лингвисту и педагогу, очень понравилось то, что я обнаружила.