Ближайшим известным мне местом, где продавали реально хорошие вещи был бутик «Милан» в пяти кварталах от гостиницы. Ну, по-крайней мере, на первый взгляд тамошний шмот так выглядел. Как мечта о роскоши двух нищебродок. Потому как рассмотреть его и пощупать мне ни разу не случилось. Как-то зашли мы с Иркой, но сучки продавщицы сходу уставились на нас как на отребье и стали ходить по пятам, явно намекая, что видят во мне с мелкой потенциальных воровок. Стало противно, и мы почти сразу свалили оттуда, матерясь сквозь зубы. Нет, все понимаю, жизнь такая, что если бы мы и правда что-то сперли, хозяева магазина из зарплаты у продавцов вычли, правила эти паскудные всем известны. Но можно было бы хотя бы рожи попроще сделать, а не кривиться так брезгливо, что у меня прямо кулаки зачесались выраженьице это поправить. Можно подумать сами родились и выросли в элитных хоромах, на серебре ели, из золота пили. Ну да, потому и торгуют элитными тряпками, а не покупают и носят их. Вот бесит это смакование некоторыми людьми своего ниочемошного временного превосходства над другими. Вечером же такая вот стерва выйдет из дверей этого своего типа дворца-бутика и пойдет такой же, как и все, рядовой работницей торговли пешком по улицам с корявым асфальтом в обычную обшарпанную квартиру жрать на ужин что удастся урвать в очередях в полупустых магазинах. А тут прямо королевишны, никто им не ровня.
Короче, я бы себя, может, и почувствовала известной киношной героиней, гордо входя за покупками туда, где недавно на меня смотрели как на плесень. Но я ведь не недалекая совсем, чтобы радоваться возможности сиюминутно выпендриться, и тут исключительно по делу. И хрена с два знаю, как вести себя прямо сейчас.
– Ты ведь по сценарию моя девушка, – напомнил мне молчавший всю недолгую дорогу Лебедев, как только его водитель тормознул у входа в магазин. – Так что, давай дальше все соответственно этому сценарию.
Меня как раз только чуть попустило напряжение после выхода из гостиницы. Занятия ведь это одно, а реальная работа, пусть и стажировка – другое. Я так дико боялась облажаться, что-то забыть, ошибиться, что все прошлое с его драмой из башки мигом вымело. Еще и Артур этом то и дело помехи мне создавал и вел себя как полный долбонос. Нарочно что ли? Проверка моей выдержки? Все может быть, начальство мне отчитываться – на каких условиях и с какими препятствиями запланирована стажировка – не обязано. Короче, когда уже тронулись, у меня было состояние какое обычно случается перед самыми месячными – все мышцы вдоль позвоночника, особенно поясница, напряжены аж до мелкой дрожи, как если бы я на них нагрузку дала чрезмерную. И десять минут поездки мало что исправило.
– Лиза! – одернул меня Лебедев, когда рванулась открыть свою дверь первой, дабы выскочить, обежать и обеспечить ему прикрытие. – Ты. Моя. Девушка.
– Это нарушение схемы охраны, – стараясь не прикусить губу, выдавая нервозность, возразила я.
– Ничего, мы закроем на эту мелочь глаза.
Корнилов говорил нам, что самое главное для классного личного охранника – не скатиться до холуйского подчинения.
– Вы не шлюхи и не обслуживающий персонал, не в обиду им, чтобы угождать нанимателю, – вещал Михаил Константинович на занятиях. – Он не ваш клиент, даже мысленно так называть не сметь! Объект охраны и никак иначе. И да, вы должны быть готовы, что состоятельные и властные люди не всегда будут довольны вашими действиями, постараются может в них вмешиваться, мотивируя это каким-нибудь мелочным ущербом атрибутам своего статуса или просто капризами. Но ваша задача – сохранить объект живым и в идеале невредимым по окончанию задания, а не понравиться или угодить ему. Поэтому весьма вероятно придется иногда импровизировать, не взирая на психологическое давление со стороны объекта.
– Не думаю, что это необходимо, – пробормотала я и вцепилась в локоть собирающегося покинуть салон авто Лебедева, одновременно пнув в спинку сиденья Артура. – На выход давай!
Тормоз выпендрежный этот подскочил и распахнул свою дверь практически синхронно с дверью собственного шефа, а я так и осталась висеть на локте у объекта, словно подружка-прилипучка, змеей скользнув следом за его движением, так что снаружи и на ногах мы тоже очутились почти одновременно и прижатые друг к другу ближе некуда.
Лебедев хмыкнул и в ответ притиснул меня к своему боку, уставившись в лицо. Его горячая ладонь легла на мою напряженную поясницу и случилось что-то странное. Мышцы там резко расслабило, потому что все скопившееся напряжение вдруг обратилось жидким густым теплом, даже скорее жаром, и стекло в низ моего живота и еще ниже. Внутри потянуло, интимные мышцы самопроизвольно сократились, бедра захотелось сжать, резкость периферийного зрения на миг упала, оставляя четким только лицо мужчины прямо передо мной. Вот это меня нервяком шарашит!
– Мне категорически нравится то, как вы работаете, Елизавета, – тихо сказал Лебедев мне практически на ухо, чуть опустив голову. Со стороны сто процентов казалось, что он меня чмокнул или шепчет нечто интимное.
С моей, то есть рабочей для личного охранника, стороны все выглядело же замечательно. В таком положении даже при нашей разнице в росте я перекрывала видимость на объект с противоположной стороны улицы практически полностью.
– Я рада этому, но вам стоит побыстрее войти внутрь, – ответила ему тоже почти касаясь мочки его уха, вынуждая так и держать голову склоненной, пока быстро осматривала улицу за спиной объекта.
– Да я только за, – Лебедев вздрогнул, и рука на моей пояснице напряглась, прижимая сильнее, и краем глаза я зацепила его усмешку, от которой захотелось поежиться, как и от его резкого выдоха у моей кожи.
Лебедев повернулся и подтолкнул меня вперед ко входу, но я упрямо продолжила за него цепляться и прижиматься, чуточку запаздывая, чтобы хоть немного прикрывать его и дальше со своей стороны. Артур же бестолково вертелся, вместо того, чтобы обеспечивать полное прикрытие. Хорошо хоть водила вышел из салона и шел за нами, как приклеенный.
В бутике нас мигом окутало приятным ароматом, играла тихая музычка, и я сразу отлипла от объекта, но вот он не спешил убирать руку. Продавщицы встрепенулись, зависли на несколько секунд, переводя взгляды с Лебедева на меня и обратно.
– Давай, детка, выбери что-то такое, отчего я онемею, – громко, нарочито развязно велел Макар, явно чтобы они услышали, и взял и чмокнул меня в висок, прежде чем отпустить, тихо прошептав: – Вперед, Елизавета, я верю в ваш вкус.
И направился к кожаному дивану, извлекая из кармана сотовый. Я крутанулась на месте, поняла, что чертов диван расположен хуже некуда, в прямой видимости сквозь витрины и со входа, а значит, зона прямого поражения. В два шага нагнала Лебедева и снова повисла на его руке.
– Табурет справа за стойками с вешалками, пожалуйста, – прошептала тоже ему, мягко, но настойчиво направляя к нужному месту. – Я так смогу наблюдать за вами даже из примерочной.
– А то, что и я за вами смогу – не смущает? – опять ухмыльнулся, послушно пошедший куда сказано, мужчина.
– Не слишком. Я на работе.
– Ну как скажешь…те.
Убедившись, что выбранная мною для объекта позиция полностью безопасна, я быстро пошла по ряду стоек с одеждой навстречу одной из продавщиц.
– Вечерние платья и нарядный брючный костюм.
– Женский? – тупо моргнула она, пялясь через мое плечо на Лебедева с отчетливым алчным выражением.
– А у вас и мужские нарядные имеются?
– Что?
– Девушка, сосредоточьтесь! – щелкнула я перед ее лицом пальцами. – Платья. Вечерние. Мой размер. Во вторую примерочную. В темпе.
Развернувшись, на обратном пути я прихватила пару вешалок, мельком взглянув на бирки с размерами и зашла в примерочную кабину. Здесь они были не просто каморкой со шторкой, где едва развернуться можно, а достаточно свободным помещением с большой бархатной банкеткой цвета красного вина и зеркалами со всех сторон, в том числе и на двери. К которой я и повернулась лицом, чтобы не терять из виду объект. И натолкнулась на прямой взгляд Лебедева. Приподняла брови, скидывая куртку с плеч, намекая, что неплохо бы и отвернуться. Какой там! Макар в ответ поднял одну свою и усмехнулся криво, как если бы подначивал меня начинать представление. Вот же гад! Сто процентов это тоже проверка на устойчивость к стрессу. Ну ладно.
Выдохнув и собравшись, я расстегнула ширинку и потянула край водолазки, обнажая живот. Ухмылка исчезла с лица Лебедева, а взгляд стал каким-то острым. Я решительно дернула трикотаж через голову, теряя мужчину из виду. Не останавливаясь и надеясь, что не заполыхала как свекла, сцапала первое платье и, взглянув поближе, поняла, что ношение лифчика фасон не подразумевает. Ну и что мне делать? Идти менять? Надеть, а потом по дебильному расстегнуть и вытянуть бюстгальтер? Ага, и брать тогда именно это платье, потому что следующее померять, не светанув грудью, не вариант?
Снова уставилась на Лебедева, уже открыто сигналя ему выражением лица «Имей совесть – отвернись!»
Совести у него, видать, не было ни грамма, потому что глазами он меня теперь едва ли не жрал. Да ну и пофиг! Сам себе ты злой Буратино, мужик!
Я сняла лифчик, прикрыв груди рукой и замерла, продолжая смотреть на Макара. В голове внезапно поплыло, сердце кувыркнулось и заколотилось бешено, а желудок скрутило. На крошечную долю мгновенья я будто снова оказалась голой в том поганом подвале, и на меня пялились похотливые и готовые растерзать скоты. Я ведь с того времени никогда не раздевалась полностью перед мужчиной. Даже с Серегой, моим первым. Все только в темноте, под одеялом, в майке и со сдвигаемыми в сторонку трусами. В итоге и была не раз обозвана зажатой консервой, а он в результате послан. Ну не могла я пересилить себя и заголиться. Да и по чести сказать, ну что за прелесть в сексе этом толком не поняла. Вот еще сами ласки, долгие поцелуи, объятия – дело другое. А собственно процесс…
А сейчас… Я смотрела в те самые сумеречно-серые глаза из моего прошлого, и взявший за горло всегдашный зажим медленно распускал свой захват на моем сердце и легких. Когда-то давно эти глаза уже видели меня голой и жалкой. Когда-то давно именно этот взгляд подарил мне знание о том, что я в безопасности, и все ужасное уже кончилось. И твою же мать, Ерохина, ты на работе, и какое-то там обнажение ради переодевания не должно сбивать тебя с концентрации!
Я сдернула по ногам вниз джинсы, оставив их болтаться поверх ботинок, выпрямилась и подняла руки со струящейся между пальцами темно-синей тканью и позволила ей скользнуть по моему телу вниз. Вот чуть не застонала, ей-богу, прикрывая глаза, настолько потрясающе та ощутилась на коже. Вот оно, то самое шикарное качество, за которое, видать, и просят огромные деньжищи. Как мечту и чужую пока жизнь на себя примерять.
– Сюда нужны еще туфли, – раздался мужской голос совсем рядом, и я чуть не взвизгнула, распахнув глаза и увидев протягивающего мне обувь с каблуками Макара прямо перед щелью в двери примерочной.
Я уставилась на него, справляясь с испугом и еще чем-то, не имеющим названия, что творилась со мной от того, как он смотрел в ответ. Я прекрасно знаю, что такое вожделение в глазах парней, я вижу, когда нравлюсь и вызываю желание. Но сейчас на меня изливалось нечто гораздо более интенсивное, тяжелое, темное, мощное. Я как будто снова ощутила на себе тепло и тяжесть его руки, вот только теперь повсюду, и это породило новую волну того самого внутреннего жара, тянущих сжатий в самом интимном месте да еще и грудь заныла непривычно.
– Извините, можно? – пискляво-желчный голосок нагруженной нарядами продавщицы оказался спасательным кругом, прервавшии эти дико будоражащие гляделки.
Лебедев отдал мне пару туфель, что, похоже, не глядя цапнул со стойки на ходу, и посторонился, пропуская девушку.
– Вот, это я думаю вам больше подойдет, – процедила она.
Зыркала и поджимала явно свеже подведенные губешки работница бутика откровенно осуждающе и даже на первый взгляд принесенные ею платья были дикой безвкусицей. Нечто блестящее, в пайетках, аляповатых стразах и мерзких кричащих цветов. Где она только откопала такое в их достойном ассортименте? Я посмотрела на цену указанную на втором платье из выбранных походу мною и пробежалась по ценникам на безвкусице. На порядок дешевле, да еще и все на несколько размеров больше необходимого, висеть мешками будут. Ах ты, сучка!
– Могу я вам предложить тоже что-нибудь из нашей новой мужской коллекции? – сладко запела девица, развернувшись мигом к Лебедеву и как бы невзначай полностью прикрывая дверь примерочной.
Я резко открыла ее обратно, толкнув дуру в спину и брезгливо вывалила тряпье ей обратно в руки, как только она с ойканьем обернулась. С лица стервы стремительно сползала такая приторно-обольщающая улыбочка, что мне тошно стало. Еще и верхние пуговицы на блузке расстегнула, вот дрянь тупая!
– Вы можете пойти и вернуть это барахло на ту помойку, на которой его и откопали, – выпалила гораздо резче, чем от себя ожидала, и указала на платье на себе. – Мы возьмем это.
– Милая, а я бы хотел еще взглянуть на тебе и на второе, – ни капли не скрывая ухмылки, произнес Лебедев, отворачиваясь от девицы, как если бы ее и не было уже. – Как раз с этими туфлями.
И-и-и тут я почувствовала себя такой грандиозной идиоткой и психичкой! Только и смогла, что буркнуть «не мой размер» и податься обратно внутрь примерочной, заполыхав щеками.