Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов - читать онлайн

Глава 2 В объятьях Луны

Первый вопрос:

Ошо, меня всегда влечет сюда глубокая неудержимая сила, но почему, как только я тебя вижу, меня охватывают дрожь, благоговение и трепет?

Все так и должно быть. Человек должен чувствовать благоговейный трепет, потому что это единственное, что может сделать его религиозным, – это единственная дверь. Через благоговение ты начинаешь чувствовать божественное во всем. Глаза, полные благоговения, не могут не видеть бога, это невозможно. А те, кто забыл это чувство, не могут принять бога. И дело не в боге… Если ты еще способна удивляться и благоговеть, и это чувство огромно и настолько всепроницающе, что замирает мысль и все останавливается, – и ты оказываешься вне времени и пространства, – в такие моменты ощущается присутствие божественного.

Но человек стал бояться этого чувства. Когда-то понятие благоговейный трепет* было священным, сакральным. Сегодня же вы используете его, когда хотите сказать, что вам страшно, что вам плохо. Когда-то люди переполнялись благоговейным трепетом в молитве, соприкасаясь с божественным. Сегодня же это понятие утратило свое значение – благоговение исчезло, остался только трепет. Понятие разрушилось полностью. Когда-то оно было на вершине, сейчас оно – на дне. Когда-то оно обозначало прекрасное и возвышенное чувство, сегодня же оно используется для обозначения чувства негативного. Как это произошло? На то были причины.

Всегда, когда люди испытывают благоговение, они чувствуют еще и страх. Это естественно, потому что в благоговении вы соприкасаетесь с тем, что неизвестно, незнакомо, таинственно, странно и чем нельзя управлять, нельзя манипулировать, нельзя владеть. Внезапно вы сталкиваетесь с чем-то огромным, с чем-то непостижимым, и вы чувствуете растерянность. Рождается страх – и вы начинаете бояться.

Все древние религии, описывая бога, употребляли два слова: misterium и tremendum**. Misterium – потому что бог – это та тайна, которая никогда не будет разгадана; а tremendum – потому что человек не может не испытывать ужас перед ним.

Эти два чувства приходят вместе, но уделяйте больше внимания первому чувству, иначе двери храма перед вами никогда не откроются. Делайте акцент на позитивном чувстве, учитесь быть перед лицом неизвестного; быть в присутствии чего-то такого, чем вы не можете манипулировать; быть в присутствии чего-то такого, на милость чего вы должны сдаться; и сдаться – это единственное, что вы можете сделать, единственное, что вообще возможно.

Ты испытываешь благоговение, но в то же время ты боишься – из-за этого и появился твой вопрос. Наверное, ты уделяешь слишком много внимания негативной, теневой стороне. Если это так, то постепенно ты закроешься и перестанешь чувствовать благоговение. А без благоговения ты не сможешь чувствовать бога.

Говорят, философия возникает из удивления. Это правильно, абсолютно правильно: философия возникает из удивления. А религия? – религия возникает из благоговения. В чем разница между удивлением и благоговением?

Когда вы сталкиваетесь с чем-то удивительным, загадочным – вы стремитесь разгадать это. Вы обдумываете, пытаетесь понять, что же это такое? Удивительное ставит перед вами вопросительный знак, и вы начинаете бороться с ним. Поэтому философия – это борьба с удивительным. Она возникает из удивления, потом пытается найти ему объяснение, чтобы можно было это удивление рассеять – рассеять невыразимое, необъяснимое… Удивление вызывает неудобство, внутреннее напряжение. И философы ищут средства, чтобы освободиться от этого неудобства. Они пытаются найти какой-то ответ, чтобы можно было отбросить вопросы, чтобы тайна перестала быть тайной. Философия всегда против удивительного.

Религия же возникает из благоговения. Благоговение – это тоже удивление, но с одним отличием: оно не ставит вопросительных знаков. Наоборот, оно пробуждает любовь, глубокую благодарность, скромность, простоту. И тогда вам просто хочется склониться… Удивительное в благоговении – это не проблема для разрешения, это глубокая и почтительная тайна. Вам не хочется думать об удивительном, потому что думать о безграничном невозможно. Вам хочется встать перед ним на колени и молиться. Вам хочется только молиться, утонуть в удивительном, утонуть в глубокой любви.

Удивление становится благоговением, когда оно не создает в вас вопросительного знака; и наоборот, благоговение становится удивлением, если оно создает в вас вопросительный знак. В этом разница между религией и философией – их пути ведут в противоположные стороны. Философ продолжает думать и думать, а религиозный человек постоянно отбрасывает думание.

Бог входит в тебя через благоговение.

Второй вопрос:

Ошо, я всегда жажду попасть сюда, но почему, как только я тебя вижу, меня переполняет страх?

Все так, как должно быть. Если ты не переполнена трепетом, приходить ко мне бессмысленно. Если тебе не хочется молиться, не хочется склониться, сдаться, – значит, ты так и не пришла ко мне. Физически ты можешь находиться рядом, но духовно мы останемся бесконечно далеко друг от друга.

Каждый день я вижу, как многие люди, у которых еще живо сердце, ощущают в себе этот трепет, но они стремятся сразу же подавить его. Потому что им кажется, что этот трепет – их слабость, слабость, которую нельзя показывать. Ведь они привыкли сдерживать свои слезы. И они приходят ко мне cо множеством вопросов… Но вдруг случается чудо – они забывают свои вопросы, потому что в благоговейном состоянии любые вопросы исчезают.

Но тогда этих людей начинает беспокоить, куда же делись их вопросы? Они лихорадочно ищут, за что бы уцепиться внутри, чтобы только благоговение не становилось слишком ошеломляющим. Иногда люди начинают задавать совершенно дурацкие вопросы – только ради того, чтобы хоть что-то спросить. Они просто хотят, чтобы никто не узнал, что они потеряли почву под ногами, что их захватило нечто такое глубокое, чему они не в силах сопротивляться… Но тогда они упускают. Они считают, что пришли ко мне? Нет, они не пришли.

Если вы приходите ко мне – будьте готовы. Главное не в том, чтобы задавать какие-то вопросы. Спрашивать вообще не о чем! Нужно просто быть рядом, быть со мной… – сонастроиться со мной, дышать вместе со мной, позволить вашему сердцу биться в такт с моим. Тогда вы сможете посмотреть моими глазами и почувствовать вкус того, чем я совершенно захвачен и одержим.

Я знаю, это пугает. Потому что, сталкиваясь с чем-то большим, чем он сам, ум всегда говорит: «Не иди дальше, там может быть опасно. А вдруг ты оттуда не вернешься?» Ум кричит вам: «Это почти безумие! Сохраняй рассудок, сохраняй способность мыслить, сохраняй логику!» Что вы будете с этим делать? Ведь вас только и учили логике… но никого и никогда не учили любви. А чувство благоговения просто пытается утвердить в вас нечто такое, что идет из самого вашего сердца! То, что было подавлено обществом, умом и всеми теми, кто пытаются управлять вами.

Ум есть не что иное, как общество внутри вас: священники, политики, жаждущие власти люди – они стали вашим умом и пытаются манипулировать вами изнутри. Когда возникает чувство благоговения, – вы погружаетесь в безграничный океан, и вы не знаете, что будет дальше. В такие минуты вам может захотеться убежать, закрыть глаза, как-то сдержать себя, чтобы сохранить контроль… Это потому, что вам всегда говорили, что контроль – это большая ценность. И вы и продолжаете контролировать, даже там, где это совершенно не нужно, где это не мешает вам жить, где это почти равносильно смерти. Вы не умеете доверять, потому что доверять – значит быть готовым передать контроль кому-то другому. Но вы не можете сдаться, не можете любить, не можете молиться. Даже когда вы занимаетесь любовью, вы не можете забыть о контроле; глубоко внутри вы продолжаете все контролировать. И поэтому пик не приходит. Вы можете сколько угодно изучать техники любви, стать очень компетентным любовником, но любви все равно не будет, потому что любовь не имеет к этому никакого отношения.

Любовь случается только тогда, когда вас нет. Любовь случается только тогда, когда вы сдаетесь существованию. Тогда это величайший оргазмический опыт. Тогда вы достигаете вершины своего существа и смотрите на жизнь с вершин Гималаев, вы смотрите с Гуришанкара. Тогда возникает абсолютно иное видение, и оно трансформирует вас.

Так что, если вы приходите ко мне, будьте готовы потерять контроль, будьте готовы потерять себя. Ради этого вы и пришли, а иначе – не приходите. Если вы о чем-то спрашиваете, не исходите из своего знания – даже вопросы должны быть из любви. Вопросы должны быть о том, как глубже войти в тайну, а не о том, как ее разоблачить и как ее объяснить. Они должны быть о том, как двигаться глубже и глубже в извечно необъяснимое, – потому что именно это и есть бог.

Ощутите через меня некоторый вкус бога – позвольте мне стать дверью.

Вам будет трудно встретиться с богом, с Целым, напрямую – это слишком непостижимо, слишком ослепительно. Невозможно прямо смотреть на солнце – вы повредите глаза. В этом и состоит назначение мастера: он дает вам бога в тех дозах, которые вы можете перенести. Он дает вам бога в гомеопатических дозах и постепенно их увеличивает. Чем больше вы будете способны усвоить, тем больше он вам даст. Однажды, когда вы окажетесь готовы сами встретиться с солнцем, мастер просто исчезнет. Он не будет больше стоять между вами и богом.

Это похоже на то, как вы учитесь плавать: сначала вы учитесь на мели, у самого берега. Это разумно, это безопасно. Затем, по мере того как вы набираетесь уверенности, вы входите в реку глубже. И вот однажды вы чувствуете, что готовы отправиться в океан.

Когда вы приходите ко мне, позвольте быть мне, – вместо того, чтобы настаивать на своем собственном присутствии. Растворитесь, позвольте быть мне. Откройте окна и двери и впустите меня, позвольте мне пройти сквозь вас. Тогда случится многое. От ваших вопросов ничего не случится, потому что они – не больше, чем просто колебание вашего ума. Но я вижу, что каждый раз, когда люди переполняются благоговением, они начинают защищаться… Тогда все теряется. Не защищайтесь. Если вы будете защищаться, как я смогу вам помочь? Это невозможно, я не могу вам помочь против вашей воли. Но я могу помочь вам, если вы сотрудничаете со мной. Если вы участвуете в происходящем – только тогда путешествие может начаться.

Я чувствовал это много раз: многие хотели бы отправиться в путешествие, но как только они делают первый шаг, то начинают цепляться за то место, на котором они стоят, они не хотят терять почву под ногами. Но как тогда может случиться путешествие? Вы должны постоянно терять то, что у вас есть, чтобы достичь то, чего у вас нет.

Иисус сказал: «Те, кто хочет следовать за мной, должны оставить все, даже самих себя. Они должны отречься от самих себя». И он прав, но на это требуется много времени. То, что может случиться между мастером и учеником за одно мгновение, в действительности требует долгого времени, потому что ученик продолжает защищаться, продолжает рационализировать.

Баулы поют:

Если вы пребываете в глубоком благоговении и трепете, и если вы достаточно мужественны, чтобы оставаться в этом состоянии, вскоре ваше сознание претерпит колоссальный сдвиг, произойдет поворот на сто восемьдесят градусов. Если вы можете оставаться в благоговении несколько секунд, не прерывая его, не загрязняя своими мыслями, защитами, рационализациями, если вы можете оставаться в благоговении во всей его чистоте, ничего не делая, просто пребывая в нем, – тогда с вами произойдет переворот. Это то, что христиане называют переходом. Не в том смысле, что индуист становится христианином или наоборот – это глупость. Переход означает величайший переворот в сознании человека. Если вы можете оставаться со мной несколько мгновений, просто быть в чистом благоговении, никаким образом не разрушая его, вообще ничего не делая, просто находясь в нем и позволяя ему быть, – произойдет сдвиг, поворот на сто восемьдесят градусов, переход. Внезапно я исчезну – и вы окажетесь лицом к лицу со своим существом.

Потому что любое усилие увидеть Бога отделяет его от вас. Сама попытка найти его делает его объектом. Но он не объект, он – это ваша субъективность. Его нельзя свести к вещи, он не вещь. Он не искомое, он сам – ищущий. Он ваше сознание в его наивысшей чистоте. Он ваше внутреннее небо. Вы никогда не увидите его, потому что он прячется внутри вас.

Есть прекрасная притча.

Когда Бог еще жил на Земле, ему приходилось трудно. Его все время кто-нибудь беспокоил своими жалобами. Ему давали так много советов, как улучшить мир, что у него голова шла кругом. Советчиков были миллионы. Из-за них казалось, что решительно все в этом мире устроено неправильно. Если он удовлетворял просьбу одного – тысячи других оставались недовольными. Однажды Богу это надоело, и он решил спросить у своих советников, где ему лучше спрятаться, и тогда один из них предложил:

– Почему бы тебе не перебраться на Гуришанкар, на Эверест? Там к тебе никто не придет…

– Вы не знаете будущего, – сказал Бог. – Через несколько минут… – а для Бога несколько минут, что для нас столетия, – …всего через несколько минут один тип по имени Хилари заберется на эту вершину, и тогда все опять будет по-старому.

– Почему бы тебе не отправиться на Луну? – посоветовал другой.

– Это тоже дело нескольких минут, – ответил Бог. – Вскоре человек доберется и до Луны. Это ничего не решит, это будет только отсрочка.

Наконец, один старец приблизился к Богу и прошептал что-то ему на ухо. Бог обрадовался и воскликнул:

– Верно! Похоже, это – лучший выход!

Тот советник сказал Богу:

– Спрячься в самом человеке. Там он тебя никогда не найдет. А если даже когда-нибудь найдет… если тот человек будет достаточно мудр, чтобы найти тебя внутри себя самого… такой человек не станет докучать тебе. Такие, как Хилари, могут создавать проблемы, но не будды… Когда они найдут тебя внутри самих себя, они станут почти такими же, как ты. У них не будет жалоб, у них не будет вопросов. Они будут столь же безмолвны, что и ты, они будут столь же глубоки. Когда они найдут тебя внутри самих себя, они претерпят трансформацию. Путешествие преобразит их.

Бог прячется внутри вас, но вы не можете увидеть его, потому что не знаете, как войти внутрь.

Один из методов, один из путей – это медитация: начните отбрасывать свои мысли. Однажды, когда не станет мыслей, не станет волнения, вы будете вне ума – вы войдете в это пространство, и случится переход.

Другой путь – молитва.

Этот вопрос задала Рама Бхарти – моя саньясинка. Ее путь – путь любви и молитвы. Именно поэтому она говорит о трепете и о благоговении. Когда она приближается ко мне, я вижу, что она трепещет – как будто сквозь нее дует какой-то неведомый ветер. Я вижу, что в ней пульсирует какой-то неведомый ритм. Любовь – ее путь. Она должна использовать это свойство, свою способность к благоговению. Ведь это редкость, которой обладают лишь очень немногие люди, – она исчезает из мира.

Люди стали слишком интеллектуальны. Они забыли язык сердца. Благоговение – это основа, азбука этого языка. Почувствуй его, сдайся ему, позволь направлять тебя, и оно приведет тебя в храм твоего собственного существа, твое сознание претерпит величайшую трансформацию – случится переход. Внезапно ты перестанешь смотреть на меня, ты начнешь смотреть на саму себя. Это единственный способ познать бога.

Третий вопрос:

Ошо, когда ты был еще дзенским мастером и говорил, что мы должны выбрать свой путь и придерживаться его, я была уверена, что мой путь – путь ума, и что я никогда не смогу никому сдаться. Теперь же, после беседы о баульских мистиках, я смогла почувствовать себя влюбленной, как школьница.

Но как мне выбрать путь, если его нет? И как мне стать светом для самой себя, если твой свет слепит меня каждое утро?

Я могу понять твое затруднение, но оно искусственное. Я буду бросать вас от одного пути к другому много раз – потому что для вас это единственный способ установить, каков ваш собственный путь. Иногда я буду толкать вас по направлению к медитации; иногда – по направлению к любви, к молитве. Вам нужен вкус и того, и другого; лишь тогда вы сможете принять определенное решение; никак иначе. Просто слушая меня, вы ничего не решите, потому что, пока вы слушаете, вы слишком впечатлены мною.

Так что это часть метода: в один день я говорю о медитации, в другой день я говорю о любви. Я хотел бы, чтобы вы испытали вкус того и другого, и чтобы этот вкус помог вам выбрать. Только он позволит вам определить свой путь – на котором вы будете чувствовать себя текущими, спонтанными. Когда вы почувствуете, что все случается само собой и никаких усилий не требуется, – это и будет ваш путь. Но как узнать его?

Вы слушаете меня, когда я говорю о любви, и мои слова производят на вас впечатление. Но это ничего не решает. Просто попасть под впечатление – это пустое, это своего рода гипноз. Когда я говорю и пою о любви, это гипнотизирует вас, и вы начинаете думать: «Да, это – мой путь». Но это всего лишь волна, созданная мною. Она может стать вашей волной, но может и не стать. Вы не можете этого знать. Ваша жизнь настолько обусловлена другими, что вы стали очень впечатлительными, внушаемыми. Вы немедленно попадаете под любое влияние извне. Если вы слушаете меня, когда я говорю о медитации, это оказывает на вас воздействие. Именно поэтому мастера обычно не делают того, что делаю я, и настаивают на том, что путь должен быть только один – всегда, на всю жизнь. И люди подчиняются мастеру, следуют этому пути, потому что мастер постоянно и последовательно говорит им об этом. Хотя, может быть, этот путь вовсе не их. Поэтому я предпринимаю абсолютно другое усилие.

Я буду говорить обо всех возможных путях и всех возможных методах. Поначалу это будет вызывать в вас большое замешательство, но так и должно быть. Я хотел бы запутать вас настолько, чтобы вы совершенно забыли о том, чтобы подпадать под чье-либо влияние. Мое усилие состоит в том, чтобы отбросить вас к самим себе. Как долго вы сможете этим заниматься? – Сегодня вы думаете о медитации, но на следующий день я заговорю о любви, и вы начнете думать о любви. Потом я буду говорить о медитации, и снова возникнет проблема. Как долго вы сможете попадать под мое влияние? Однажды вы скажете себе: «Я должен решить. Этот человек сведет меня с ума!»

Джидду Кришнамурти говорит: «Не попадайте ни под чье влияние!» Но он последовательный человек, очень последовательный. И его последовательность накладывает отпечаток на его учеников. Он продолжает говорить: «Не попадайте ни под чье влияние», – но он говорит это на протяжении сорока лет так настойчиво, что люди попадают под его влияние! Они говорят: «Раз Кришнамурти говорит: „Не попадайте под влияние“, мы не попадем ни под чье влияние!» Но они попадают под влияние.

Я делаю именно то, о чем говорит Кришнамурти. Я делаю это – он же просто говорит.

Я не позволю вам оказаться под моим влиянием. Даже если вы этого захотите, вы не сможете. Я буду постоянно изменяться: сегодня я посажу несколько семян – завтра вытащу их обратно. Сегодня я что-то посею, завтра этого не станет. Как долго вы собираетесь меня слушать? Однажды вы скажете: «Стоп! Теперь буду решать я сам. Довольно!» Но к этому моменту вы будете переброшены от одного к другому столько раз, что будете знать вкус и того, и другого. Вы должны иметь некоторый вкус любви, некоторый вкус молитвы, некоторый вкус медитации; немного йоги, немного Миры и Чайтаньи, немного Будды и Махавиры. Когда вы испробуете оба вкуса, в вас возникнет решение. И оно будет не мое, оно будет ваше. А когда что-то – ваше, тогда оно настоящее, подлинное, оно трансформирует, оно преображает, оно переносит вас в другой мир. Если же это только впечатление, возникшее от того, что я говорю вам что-то снова и снова, тогда это становится лишь внушением, глубоко впечатавшимся в ваш ум. Вы можете считать, что решили сами, но это не будет вашим решением.

Кришнамурти никогда не говорил ничего противоречивого. Он просто повторял одно и то же. Его мелодия очень проста, ясна, в ней нет ничего, что могло бы вызвать замешательство. Либо вы с ним соглашаетесь, либо нет – это другой вопрос, – но прийти в замешательство от его слов нельзя. Невозможно сказать, что Кришнамурти приводит в замешательство. Можно сказать, что он прав, или – что он заблуждается, но нельзя сказать, что он приводит в замешательство.

Обо мне вы не сможете сказать, прав я или заблуждаюсь. Самое большее, вы можете сказать, что я запутываю вас. Но в этом весь мой метод: привести вас в полное замешательство. Долго ли вы будете позволять мне толкать вас от одного к другому? Однажды вы закричите: «Все, руки прочь! Теперь я буду решать». Это решение придет изнутри вас. И оно придет не просто из интеллектуальных умозаключений, оно придет из реального опыта, который дали вам оба пути. Когда вы испытаете все, решить будет легко. И тогда вы можете оставаться при своем решении всю жизнь.

Если вы что-то решаете, находясь под моим влиянием, завтра на вас может повлиять кто-то другой, и у вас опять изменится точка зрения. А если вы способны оказаться под моим влиянием, вы можете оказаться под влиянием любого. Именно так люди переходят от одного мастера к другому.

Но отсюда не нужно никуда ходить, потому что я – все мастера вместе взятые. Вы можете просто оставаться здесь, а изменяться будет мастер; не нужно никуда ходить. Я последовательно противоречу самому себе, так что проблемы нет. Вам не нужно никуда ходить. Просто оставайтесь там, где вы есть.

Люди продолжают менять мастеров, потому что в какой-то момент что-то оказывает на вас впечатление, вы наполняетесь энтузиазмом, и начинается ваш «медовый месяц». Но медовый месяц имеет свойство заканчиваться. Все, что имеет начало, должно закончиться. Спустя время энтузиазм пройдет, и все покажется обычным. Энтузиазм питался новизной, тем, что было незнакомо. Попытайтесь понять этот механизм.

Вы влюбляетесь в женщину, потому что в ней все для вас ново: тип, пропорции тела, лицо, глаза, брови, цвет волос, походка, жесты, то, как она говорит, как она выглядит. Все ново, территория неизвестна. Вам хочется исследовать эту территорию: она манит, она зовет. Вы ловитесь на это и попадаете под гипноз. А когда вы пытаетесь приблизиться, женщина убегает – это часть игры. Чем больше она убегает, тем притягательнее она становится. Если она просто говорит: «Да, я готова», – в ту же минуту половина вашего энтузиазма отмирает. В действительности вы сами начинаете подумывать о том, чтобы убежать. Но она предлагает вам ее преследовать. Люди никогда не бывают так счастливы, как в период ухаживания, – они счастливы оттого, что продолжается игра, преследование.

Мужчина по своей природе охотник. И когда женщина убегает, пытается так или иначе спрятаться, избегает его, говорит «нет», мужчина испытывает азарт – ему хочется завоевать эту женщину во что бы то ни стало. Теперь он готов умереть ради нее, сделать все что угодно, лишь бы она была завоевана. Он должен доказать, что он не обычный мужчина.

Но как только они женятся – все… Весь интерес заключался в охоте, в незнакомом, весь интерес заключался в том, что женщина была неприступной. Но теперь она побеждена – разве теперь это интересно?.. Самое большее – вы можете притворяться, но прежнего интереса не будет. Все начинает остывать, партнеры начинают скучать; потому что теперь есть новые женщины, новые территории: они привлекают, они провоцируют, они зовут.

То же самое и с мыслями: вас очаровывает какой-то образ мышления, но как только он становится знакомым, медовый месяц заканчивается, любовь уходит. Теперь вам хочется переключиться на что-то другое, увлечься чем-то новым, чтобы снова испытать эйфорию, волнение. Таким образом вы путешествуете от одной женщины к другой, от одного мужчины к другому, от одного мировоззрения к другому, от одного пути к другому, от одного мастера к другому. Такой поиск никогда не даст вам достаточно времени для того, чтобы возникло доверие.

В одной первобытной индийской общине, в первобытных областях штата Мадхья Прадеш, в округе Бастар, живет племя дикарей – очень древний народ, которому три или четыре тысячи лет. Эти люди очень несовременны, но у них есть чему поучиться. В этой общине есть нечто такое, чего нет больше нигде: если мужчина и женщина женятся, они никогда не разводятся. Развод не запрещен, просто у них не бывает разводов. И когда мужчина женится на женщине, он остается с ней искренне, и женщина искренне остается с ним. Мужчину больше не интересуют другие женщины, ни в каком отношении, а женщину не интересуют другие мужчины. Как им удалось совершить это чудо? Их подход очень психологичен.

В общине так заведено, что всем девочкам и мальчикам разрешается встречаться и быть друг с другом. Таким образом каждый мальчик узнает каждую девочку общины, и каждая девочка узнает каждого мальчика. Фактически, к тому времени, когда мальчики и девочки начинают интересоваться друг другом, они не ночуют дома. Посреди деревни есть специальная постройка, похожая на храм, которая называется готул – «дом молодежи».

Когда мальчика начинают интересовать девочки, он должен переселиться в готул; когда девочку начинают интересовать мальчики, она также должна переселиться в готул. Они живут в готуле – все девочки и мальчики деревни, – и они занимаются любовью. Условие только одно: мальчик и девочка не должны оставаться друг с другом дольше трех дней. Они должны двигаться дальше, чтобы к моменту свадьбы узнать каждого; тогда они смогут сделать правильный выбор.

Когда вы узнали всех женщин общины и на основании этого принимаете решение, это совершенно не то решение, которое вы принимаете, живя в цивилизованных странах. Человеку из нашей цивилизации всегда может встретиться лучшая женщина или лучший мужчина, всегда может встретиться более интересная личность. И тогда все рушится, мешается, возникают проблемы.

Тот обычай, о котором говорю я, – это обычай небольшой деревни: там живет, самое большее, две или три сотни человек. Каждому мальчику позволяют узнать каждую девочку, а всем девочкам позволяют узнать всех мальчиков. И когда кто-то из них решает пожениться, до свадьбы им дается еще один год, чтобы пожить вместе и решить окончательно, потому что решать, не зная друг друга, очень опасно. Их решение пожить вместе вызвано только тем, что они хотят лучше узнать друг друга. Они должны хорошо узнать друг друга за год, за два года; они могут быть вместе столько, сколько потребуется. Со стороны общества нет никакого вмешательства.

Но когда они женятся – это решение твердое, абсолютное, безусловное. Потому что никакой игры больше нет, никакой охоты больше нет, никакой погони больше нет. В этой общине медовый месяц происходит до свадьбы, и это кажется более рациональным, психологически обоснованным и мудрым в отношении человеческого ума. Медовый месяц заканчивается до свадьбы. Свадьба приходит следом за медовым месяцем, когда двое людей, уже хорошо знающих друг друга, решают быть вместе, – дело уже не в игре, дело не в новизне. Они решили пожениться не потому, что хотят узнать друг друга; они решили пожениться, потому что они уже знают друг друга. Это совершенно другое.

Но традиция готулов в этих племенах потихоньку отмирает. Наше общество пытается сделать их «цивилизованными», потому что они кажутся нам безнравственными. По крайней мере, христианам, индуистам, джайнам они кажутся безнравственными – готулы считаются чем-то вроде домов проституции. И община разрушается, потому что ее принуждают делать то, что противоречит всему ее опыту, – ее принуждают закрыть готулы, чтобы положить конец «безнравственности».

Кажется, нет предела человеческой глупости. Они не безнравственный народ. Они – очень нравственный, очень естественный народ. Но христиане трудятся над тем, чтобы обратить их в христианство. Многих из этих бедняг обратили в христианство. Теперь готулы исчезают, и вместе с ними разрушается одна из самых устойчивых систем общества.

По существу, это мы должны были учиться у них.

Мой метод состоит в том, чтобы дать вам все возможные шансы для духовного роста, чтобы вы могли почувствовать, какой путь для вас является правильным. И это ощущение должно прийти изнутри. Оно не должно прийти от меня, оно не должно прийти под моим влиянием.

Есть два способа не оказывать на вас влияние. Первый – ничего не говорить, исчезнуть, чтобы никто не смог к тебе приблизиться. Многие так и поступали. Но, кажется, это не помогает, потому что в этом нет сострадания. Другой способ – говорить с вами, рассказывать вам, чего я достиг, что я познал, что я испытал. Так тоже делали, но тогда люди оказываются под воздействием. Это воздействие настолько сильно, что практически отторгает людей от их собственной природы. Это также опасно. Может быть, сто человек попадет под влияние – и тогда десять, пятнадцать, самое большее, двадцать из них достигнут цели. Восемьдесят же будут идти против своей природы.

Моя цель в том, чтобы открыть вам все возможности и сделать вас открытыми для всех возможностей. Чтобы вы могли исследовать их попеременно, в свое время, со своей скоростью. И тогда однажды возникнет чувство, и это чувство будет абсолютно ваше – оно не будет иметь ко мне никакого отношения. Тогда вы придете к точке, где возможна свадьба: вы выбираете определенный путь, вы женитесь.

Я буду продолжать говорить о других путях, но с этого момента вы не будете меня слушать. Вы будете любить меня, будете благодарны мне, но если я скажу что-то, идущее против вашего пути, вы этого не выберете, не примете – на вас это не повлияет. Если что-то подходит к вашему пути – вы это примете. Но теперь определяющим будет избранный вами путь. Все, что к нему подходит, вы будете принимать; все, что не подходит, вы не примете. И вы не скажете: «Это неправильно!» – вы будете знать, что для какого-то другого пути это подходит, для кого-то другого это может быть правильным.

Когда вы выбрали свой собственный путь, что бы я ни сказал, вы можете это принять или не принять. Выбор за вами. И у вас есть внутренний критерий выбора – что подходит, что не подходит.

Я не одномерен. Я говорю здесь с самыми разными людьми. И я говорю для всех и со всеми. Мало-помалу, слушая меня, оставаясь внимательными, вы научитесь принимать решения, следуя собственным чувствам. И тогда я буду продолжать говорить, а вы будете слушать меня с любовью, понимать меня с любовью, но это не будет сбивать вас с толку, беспокоить, отвлекать. Как только вы женитесь, ничто не будет вас отвлекать; и развода уже не будет.

«Когда ты был еще дзенским мастером и говорил, что мы должны выбрать свой путь и придерживаться его, я была уверена, что мой путь – путь ума, и что я никогда не смогу никому сдаться. Теперь же, после одной лекции о баульских мистиках, я смогла почувствовать себя влюбленной, как школьница. Но как мне выбрать путь, если его нет? И как мне стать светом для самой себя, если твой свет слепит меня каждое утро?»

Однажды ты проникнешься им. В один прекрасный день, в одно прекрасное утро ты проснешься в своем существе, осознав свои потребности, осознав свое направление. Как только ты поймешь, что это направление – твое, как только ты его узнаешь, все станет просто. Но этого нужно дождаться; это потребует времени. И пока этого не случится, я должен толкать тебя, тянуть, бросать от одного пути к другому.

Извини… но я должен это делать.

Баулы поют:

Именно это я и делаю здесь. Я акушерка. Я ничего не создаю для тебя; твой путь уже зачат и растет в тебе, как плод. Он уже зреет в твоем внутреннем храме. Самое большее, я могу помочь ему родиться. Самое большее, если что-то будет не так, я смогу помочь тебе устранить все, что мешает. Но твой ребенок растет в тебе. Я просто акушерка…

Как только ты родишь своего ребенка, свое направление, свой путь, этот путь будет совершенно естественным, спонтанным.

Я продолжаю говорить о сокровищах, бесценных сокровищах – но в ваших глазах темно. Мои слова воздействуют на вас: в вас просыпается жадность, вам тоже хочется владеть этими сокровищами. Но в ваших глазах темно. Даже если сокровище лежит перед вами, и я опишу его вам, описание как-то повлияет на вас, но вы все равно не увидите сокровища, которое лежит перед вами. Мои описания не помогут.

Так что не слишком поддавайтесь влиянию моих слов и не чувствуйте такую уж уверенность, слушая меня. Я знаю, это естественно, это в человеческой природе. Много раз вы будете чувствовать уверенность и думать, что это ваш путь. А на следующий день все изменится… Поэтому будьте немного неуверенными в своей уверенности, сомневайтесь немного.

Когда я говорил о дзен, ты чувствовала, что это твой путь. Теперь я говорю о баулах… Помни, завтра я могу снова начать говорить о чем-то… И уж по крайней мере, на этот раз не будь слишком уверена. Слушай меня, но не позволяй моим словам внушить тебе уверенность. Подожди, спешить незачем. Имей терпение, продолжай слушать и пробовать, но становись уверенной – потому что эта уверенность опасна. Ты можешь быть уверенной только тогда, когда родится твой собственный ребенок, когда у тебя появится ясное чувство правильно выбранного направления.

И ты сможешь почувствовать разницу, потому что разница огромна. Это произойдет не из-за меня, ты увидишь, что теперь это не будет вызвано влиянием моих слов… никакого влияния не будет. Внезапно в тебе случится невероятный взлет, невероятный всплеск энергии – и это будет абсолютно и несомненно. Ты увидишь, что в этом нет никакого влияния с моей стороны. Иногда может даже произойти что-то, противоречащее тому, что я говорю. Иногда – такое случается, если ты часто переключаешься с одного на другое, – я буду говорить о любви, и, слушая о любви, ты точно поймешь: «Это не мой путь; мой путь – медитация». Или наоборот… Трудно объяснить, каким образом ты будешь уверена, что эта уверенность возникает не от моего воздействия, но что она твоя собственная… Но я знаю, что ты будешь это знать.

Это так же, как быть уверенным в том, что у тебя болит голова, – ты знаешь это. Ты же ни у кого не спрашиваешь: «Как мне узнать, болит ли у меня голова? Как мне узнать, настоящая ли эта головная боль?» Нет, ты просто знаешь. Когда придет настоящая уверенность, она будет ясной, кристально чистой – как столб света. И само ее появление очистит тебя. Как только она появится, ты почувствуешь рождение нового существа – совершенно нового. Это чувство не будет интеллектуальным, оно будет не из головы. Ты почувствуешь, что оно заполняет все твое тело, весь твой ум, все твое сердце. Ты почувствуешь его всем своим существом. Когда возникает такая уверенность, ей можно верить. Когда же ты находишься под чужим влиянием, все, что ты получаешь, – это верование. А верование бесполезно, бессильно, оно никогда никого не меняет.

Четвертый вопрос:

Ошо, в чем разница между мышлением и пониманием, реакцией и откликом, верованием и верой, жалостью и состраданием, общением и общностью?

Мышление – это отсутствие понимания. Вы мыслите, потому что не понимаете. Когда возникает понимание, мышление исчезает. Так слепой нащупывает свой путь. Но когда у вас есть глаза, вы не нащупываете, вы просто видите. Понимание – как глаза: вы видите, вы не нащупываете. А мышление – это когда вы нащупываете. Не зная, что есть что, вы продолжаете думать, угадывать. Мышление никогда не даст вам правильного ответа, потому что мышление только повторяет то, что ему уже известно. Мышление не способно видеть неизвестное.

Вам когда-нибудь доводилось думать о неизвестном? Как вы будете об этом думать? Вы можете думать только о том, что уже известно. Вы можете продолжать думать одно и то же, снова и снова, вы можете создавать новые сочетания из старых мыслей, но на самом деле ничто не будет ново. Понимание же всегда свежо и ново. Оно не имеет ничего общего с прошлым. Понимание случается здесь и сейчас. Это мгновенное проникновение в суть реальности.

В мышлении есть вопросы и вопросы, но нет ответов. Даже если иногда вам кажется, что вы нашли ответ, то это только потому, что нужно что-то решить, что-то выбрать. На самом деле это не будет ответом. Вам необходимо решить, как поступать, и поэтому вы цепляетесь за один из возможных ответов. Но если вы глубоко заглянете в этот ответ, то увидите, что из него вытекает тысяча новых вопросов. В понимании нет вопросов, есть только ответы, потому что у понимания есть глаза.

Мышление заимствованно. Все ваши мысли даны вам другими. Посмотрите: сможете ли вы найти хотя бы одну мысль, которая была бы вашей, подлинно вашей, которая родилась бы в вас? Нет, все мысли заимствованы. Их источники могут быть известны или неизвестны, но все они по своей сути заимствованы. Ум действует как компьютер. Но прежде чем компьютер даст вам какой-то ответ, вы должны запрограммировать его, вы должны заложить в него информацию – тогда он даст вам ответ. Так же устроен и ум.

Ум – это биокомпьютер. В течение жизни вы наполняете его информацией, различными данными, знаниями, а когда возникает вопрос, ум находит из этой коллекции подходящий ответ. Это не живой отклик, это ответ из мертвого прошлого.

Что такое понимание? Это чистый разум, то, что уже дано вам, то, с чем вы рождаетесь. Никто не может дать вам разум. Можно дать знания, но не разум. Разум – это ваше собственное отточенное существо. В глубокой медитации человек оттачивает свое существо, в медитации он отбрасывает заимствованные мысли и вновь обретает свою сущность, свою оригинальность, свою подлинность, он снова находит детство, невинность, свежесть. Когда вы действуете из этой свежести, вы действуете из понимания. И тогда ваш отклик тотален, он – из здесь-и-сейчас. Он не приходит из прошлого, он возникает в ответ на брошенный вам вызов.

Например, кто-то задает вам вопрос – что делаете вы? Вы тут же ищете в уме ответ, спускаетесь в подвал ума, где хранятся знания, и ищете там ответ. Это мышление.

Или кто-то задает вам вопрос – и вы погружаетесь в молчание; тогда вы смотрите в самую глубину вопроса – не в глубину памяти, а в глубину вопроса, вы встречаетесь с вопросом лицом к лицу. Если вы не знаете, то говорите, что не знаете.

Допустим, кто-то спрашивает: существует ли Бог? А вы тут же отвечаете: «Да, Бог существует». Откуда этот ответ? Из вашей памяти? Из христианской памяти, индуистской памяти, мусульманской памяти. Тогда он бесполезен, он почти ничего не несет в себе. Если ваша память коммунистическая или атеистическая, вы ответите: «Нет, Бога нет». Если ваша память католическая или протестантская, вы ответите: «Да, Бог есть». Если ваша память буддистская, вы скажете: «Бога нет». Все эти ответы вы возьмете из памяти.

А если вы человек понимания, тогда вы просто выслушаете вопрос, вникнете в вопрос, глубоко войдете в него и будете наблюдать. Если вы не знаете, вы скажете просто: «Я не знаю». Если вы знаете… Лишь в этом случае вы скажете, что знаете. И когда я говорю: «Если вы знаете», это значит, я говорю о вашем собственном опыте, о вашем личном понимании.

Человек понимания честен. Даже если он говорит: «Я не знаю», его невежество ценнее, чем знания ума, потому что оно ближе к истине. По крайней мере, этот человек не пытается притворяться, он не лицемерит.

Наблюдайте, и вы увидите, что все ваши ответы приходят из памяти. И тогда попытайтесь действовать так, чтобы участвовала не память, а сознание. Это и будет понимание.

Я слышал…

Доктор вошел в комнату к пациентке. Через пять минут он вышел, попросил отвертку и снова вошел. Еще через пять минут он вышел снова и потребовал плоскогубцы и молоток.

Потрясенный муж не мог больше выносить неизвестности.

– Доктор! – воскликнул он. – Ради бога, скажите, что с моей женой?!

– Пока не знаю, – ответил доктор. – У меня не открывается портфель.

Даже если иногда вы говорите: «Я не знаю», это необязательно приходит из понимания. Возможно, вы говорите это только потому, что у вас не открывается портфель. Возможно, вы говорите так потому, что у вас не открывается память, вы не можете найти что-то в памяти; и чтобы вспомнить, вам нужно время. Вы говорите: «Пока не знаю…» или: «Дайте мне время подумать». Что изменится от того, что вы подумаете? Если вы знаете, вы знаете; если вы не знаете, вы не знаете. О чем вам думать? Но вы говорите: «Дайте мне время, я об этом подумаю». О чем это говорит? Это говорит следующее: «Дайте мне немного времени; мне нужно сходить в подвал, в кладовую моего ума, и поискать. За много лет там накопилось много хлама, и теперь очень трудно найти нужную вещь. Но я попробую».

Медитируйте и освобождайтесь от этого подвала. Он не бесполезен, вы можете его использовать, но он не должен заменять собой понимание.

Человек понимания смотрит на вещи прямо. Его понимание, его видение непосредственно. Но он может использовать все содержимое своей кладовой, чтобы донести до вас это видение. Он может использовать свою кладовую, чтобы то, что он пытается вам передать, стало как можно более ясным, но все, что он пытается передать, – его собственное. Слова могут быть заимствованными, язык может быть заимствованным, – и он неизбежно будет таким, концепции могут быть заимствованными, но не то, что человек пытается передать от себя. Упаковка будет взята из памяти, но содержимое будет его собственным.

И, конечно, человек, лишенный понимания, постоянно становится жертвой огромного количество мыслей, потому что у него нет единого видения, которое послужило бы центром. У него в голове толпа мыслей – бессвязных, диаметрально противоположных, противоречивых, враждебных друг другу. У него в голове толпа мыслей – не дюжина, даже не сотня, а целое столпотворение, из-за которого в уме стоит непрерывный гул. И если вы зайдете в своем мышлении слишком далеко, однажды вы просто сойдете с ума. Если мыслей слишком много – можно сойти с ума.

В первобытных обществах безумие встречается редко. Чем более общество цивилизованно, тем больше в нем сумасшедших. И в цивилизованных обществах чаще всего сходят с ума люди, которые занимаются интеллектуальным трудом. К несчастью, таковы факты: из представителей всех профессий чаще всего сходят с ума… психоаналитики. Почему? Слишком много мыслей; слишком трудно держать в порядке такое множество противоречивых мыслей. В попытках их организовать все ваше существо разбалансируется и приходит в хаос.

Понимание единично, основополагающе. Понимание просто. Мысли очень сложны.

Муж-подкаблучник пришел к психоаналитику и сказал, что его преследует кошмарный сон:

– Каждую ночь, – объяснил он, – мне снится кораблекрушение, и в живых остаюсь только я и еще двенадцать красивых женщин.

– Что же в этом кошмарного? – спросил психиатр.

– Вы когда-нибудь пробовали о чем-нибудь договориться с двенадцатью женщинами?