– Сэнсэй! Сэнсэй Норобу! Да где же тебя демоны таскают, старый ты… – я не успел договорить, как дверь в номер распахнулся. На пороге возник Норобу, за его спиной маячила госпожа Хадзуки, поэтому я пересилил себя и закончил. – И умудренный жизнью наставник! Тут нужна твоя помощь!
Я в это время зажимал вспоротую яремную вену на шее девушки. Надеюсь, что успел вовремя и в рану не попали воздушные пузырьки. Сама по себе рана не выглядела ужасающей – сочится темно-багровая кровь, неторопливо и без вырывающихся струек. Однако, она же является одной из самых опасных. Не дай боги в кровь попадут воздушные пузырьки… Они же доберутся до сердца и застопорят моторчик ко всем чертям.
Может быть и внутреннее кровотечение, когда кровь стекает в грудную клетку и поддавливает легкое и сердце, вплоть до их отказа. Также вместе с кровью может, в зависимости от повреждения, туда попасть и воздух, вызывая схожий результат. Вот поэтому я и звал на помощь сэнсэя, не отрывая пальцев от раны.
– Изаму! Тебя вообще с женщинами оставлять нельзя! – буркнул сэнсэй, тут же всё понявший.
Понять-то он понял, но вот без бурчания было не обойтись. С его ладоней потек синеватый дымок. Он обволакивал шею Миоки и курился возле моих пальцев.
Глаза Миоки были закрыты. Она словно спокойно спала, если только можно спать на полу в ванной комнате и в луже воды. Сэнсэй занимался своими делами, но нет-нет, да и кидал взгляд на сочные груди девушки.
– Убийца! – неожиданно заголосила госпожа Хадзуки. – Хинин – убийца! Помогите! Убили Миоки!
С этими криками она выскочила из номера и понеслась с приличной для старухи скоростью по коридору отеля.
– Не дергайся! – рявкнул Норобу, когда я собрался было отпустить зажимаемую рану и броситься за старухой. – Мы потом всё объясним. Сейчас нужно спасти жизнь этой красотки. Не должны такие титьки сгореть в крематории раньше времени.
– А ты поэт, – покачал я головой.
– Я слишком много видел, чтобы заворачивать грязь в красивую обертку.
Синеватый дымок струился всё сильнее и сильнее. На коже лба сэнсэя выступили капли пота. Судя по виду, ему приходилось нелегко. Однако, он не сдавался. Его руки словно сгребали невидимую хворь и вытаскивали её наружу. Под моими пальцами слабой пульсацией отдавалось сердце Миоки.
Вот как же так произошло? Где хваленые дозоры? Почему этот стервец смог так легко вломиться в район Кабуки-тё и проникнуть в отель?
Да понятно, что очень быстрый и всё такое, но я же сейчас в мире, где сверхскоростью никого не удивишь. Даже сам, при помощи указок сэнсэя, достигал такого эффекта. Правда, башка потом раскалывалась, так как нейроны в мозгу гибли миллиардами, не выдерживая такого напряжения. Словно с похмелья ходил пару дней.
Однако, такая скорость всё равно меньше скорости пули, так что Исаи по любому должны были срисовать на подходе. Да и потом, когда он растворился в толпе, никто не поднял панику. Или старуха перехвалила дозорных, или…
– Можешь потихоньку отпускать, – проговорил сэнсэй и тяжело вздохнул. – Вроде бы успели.
– Будет жить?
– С тобой? Вряд ли. Но сама по себе ещё покуралесит. Теперь сожми края раны, а я постараюсь сделать так, чтобы шрам был незаметен. А то нельзя такие красивые титьки портить багровым разрезом.
Я только покачал головой. Аккуратно отпустил рану. Кровь перестала сочиться, над ней прозрачной пленкой застыл легкий дымок. Чуть дунь и слетит эта оболочка. Снова начнется багровая капель. Я осторожно положил пальцы рук рядом с краями раны и сомкнул их. Руки сэнсэя накрыли порез. Из-под них вырывался тот же самый дым, словно старик курил, а выхлоп направлял на сложенные лодочкой ладони.
Через минуту он выдохнул и разогнулся.
– Вот и всё, Изаму. Вот и всё. Что могли, то сделали. Дальше всё будет зависеть от девчонки. Захочет жить – выкарабкается… Сейчас же ей нужно как следует поспать. Похоже, что здорово ты утомил девчонку…
На шее Миоки осталась легкая ниточка, похожая на паутинку. Всё-таки полностью шрам удалить не удалось. Однако, если не знать, куда смотреть, то можно и не заметить. Тем более, что у Миоки было на что посмотреть и кроме шеи.
– Да чего утомил-то? Она мне боди-массаж сделала, – пожал я плечами.
– Ага, а две обертки от презерватива просто так валяются. Или вы сначала наливали в них воду, а потом бросали в прохожих? – сэнсэй показал на два вскрытых прямоугольничка на краю ванной.
– Отстань, ты и сам… А почему ты сам наполовину голый? Неужели так распарился от чая? – нахмурился я, когда заметил, что сэнсэй стоит передо мной по пояс обнаженный.
На сухощавом теле красовались цветастые татуировки якудзы. Он хмуро взглянул на себя. Потом бросил:
– Тебя это не касается. И вообще, вместо обсуждения одежды любимого и дорогого учителя, перетащил бы эту красотку на диван, да накрыл бы полотенцем. После этого и сам можешь одеться, а то мне тоже неприятно смотреть на твоё голое пузо.
Я спохватился – ведь после любовных утех с Миоки так и не успел накинуть даже банный халат. Подхватил на руки девушку и перенес её в комнату. Застеленный простыней диван словно намекал, что после массажа могло быть продолжение. Увы, продолжению было не суждено случиться.
Но каков же всё-таки засранец этот комиссар. Сумел дождаться до того момента, когда я почти целиком ослаблю бдительность и атаковал. В стратегии ему не откажешь. Я бы и сам лучшего момента не придумал бы.
Тело Миоки легло на диван. Да, меня смущали кровавые потеки, оставшиеся на чистой простыне, но стирать их… Пусть лучше потом сама проснется, очнется, помоется. А уж постирать простыню – это слишком малая цена за спасенную жизнь.
Сам в это время натянул штаны. Всё-таки светить хером рядом с лежащей без сознания девушкой для меня считается моветоном. Норобу тоже сходил за своей одеждой и вернулся.
– Да накинь ты на неё покрывало, извращенец малолетний! – сказал сэнсэй, когда его взгляд снова упал на девушку. – И ни в коем случае не говори, что девчонка жива. Так она проживет дольше…
– Я так и знал, что тебя возбуждают молодые и красивые, – хмыкнул я в ответ.
Но всё-таки принес покрывало. Миоки лежала такая беззащитная, спутанные влажные волосы прилипли к щекам, губы чуть приоткрыты. Я накрыл её покрывалом. Сделал, как просил сэнсэй.
– Вот он! – раздался за моей спиной голос госпожи Хадзуки. – Вон, уже тело моей девочки упаковывают. Думают, что смогут вынести её из Кабуки-тё… Миоки… Моя девочка…
Когда обернулся, то увидел трех человек в черных костюмах, черных очках и с такими каменными выражениями на лицах, что их можно было принять за ожившие памятники. Судя по широким плечам, набитым костяшкам кулаков и нескольким шрамам на лицах, это были вовсе не нянечки детского сада.
Они стояли с таким видом, словно делали по нашему заказу ремонт, а мы собрались кинуть их на деньги. Макушка хозяйки чуть-чуть высовывалось из-за мощны плеч.
– Госпожа Хадзуки, вы говорите не совсем то, что есть на самом деле, – терпеливо заметил сэнсэй.
– Господин Норобу, наши с вами отношения не должны мешать торжеству правосудия. Хинин убил мою девочку, а теперь… Что скажут люди? Что в отеле госпожи Хадзуки можно спокойно убивать массажисток? Нет уж, дорогой господин Норобу, даже наша симпатия не может облегчить всей тяжести случившегося, – покачала головой госпожа Хадзуки.
– Тогда у меня к вам будет просьба, – поклонился сэнсэй. – Возможно, последняя.
– Что вы хотите, господин Норобу?
Сэнсэй сделал два шага вперед. Люди в черных костюмах тут же преградили ему путь, создав нечто вроде футбольной стенки.
– Я хочу сказать вам всего лишь пару слов на прощание. Поблагодарить за чудесный чай и за теплую дружескую беседу. Но хочу сказать вам это лично, без лишних ушей.
– Мальчики, пропустите его.
Футбольная стенка разошлась в стороны. И ведь ни один мускул не дернулся на каменных лицах. Я даже засомневался – это вообще лица? Может, это маски, а под ними скрываются веселые радостные рожицы.
Сэнсэй подошел к своей бывшей любовнице, наклонился над ухом и что-то быстро прошептал. Госпожа Хадзуки медленно кивнула. Сэнсэй вернулся в комнату. Я за это время успел полностью одеться. Миоки лежала под покрывалом. Её дыхание было таким слабым, что со стороны можно запросто принять за труп.
– Ну что, хлопцы, с какого парома будете? – спросил я, когда троица чуть посторонилась, словно приглашая нас на выход.
– Мы из клана Татсунокучи. Не делайте глупостей, ублюдки, и тогда дойдете до вакагасира своими ногами. Ваш представитель уже спешит в офис. Если бы вы не были из якудзы, то вас давно бы уже вытаскивали в черном мешке, – процедил один из мрачных типов.
– А вот за ублюдка ты мне ответишь, – ласково сказал Норобу. – Не таков оммёдзи Норобу, чтобы спускать лай шакалятам. Я тебя запомнил, шестерка.
– На выход! Не принуждайте нас заставлять вас идти силой! – сказал другой, сунув руку за лацкан пиджака.
Вряд ли он хотел вытащить из подмышечной кобуры цветочный букетик – слишком уж мало этот человек был похож на фокусника. На бандюгана да, но никак не на фокусника.
– Всё-всё-всё, мы идем мирно. Знаем, что шаг влево и шаг вправо будет восприниматься как попытка к бегству, а прыжок станет провокацией. Ребята, в конце концов одно дело делаем. Даже можем как-нибудь в баре встретиться, в бильярд погонять, пару банок опрокинуть, – миролюбиво сказал я.
Ссориться с Татсунокучи после произошедшего нам было не с руки, поэтому и дергаться лишний раз не стоило. Это сэнсэй хорохорился, но ему надо было поддерживать статус, а мне… А мне надо было выжить. Выжить, чтобы решить кучу проблем: поймать Исаи, освободить Шакко, завалить Сэтору, помочь мести Киоси и Окамото. Целей много, так что не стоило рыпаться раньше времени.
– Проходите.
Мы прошли, причем сэнсэй пробуравил взглядом того самого крепыша, который посмел сказать про нас плохое. Крепыш выдержал его взгляд. Похоже, что был слишком сильно уверен в поддержке своего клана.
Госпожа Хадзуки пробормотала какое-то проклятие и плюнула в мою сторону. Плевок пролетел рядом. Я промолчал. В её глазах я убийца, но что будет, когда Миоки проснется?
Понятно, что сэнсэй захотел сохранить спасенную жизнь девушки втайне. В наше время никому нельзя доверять. Возможно, дух комиссара совершит ещё одну попытку, когда узнает, что первое покушение провалилось.
Мы прошли по улице полквартала. Знающие и понимающие толк в процессии люди с удивлением смотрели в нашу сторону. Но никто не подошел и не спросил – почему двое людей из Казено-тсубаса идут в сопровождении троих головорезов Татсунокучи?
Меньше знаешь – дольше проживешь. Эта поговорка актуальна не только для России.
Вскоре мы зашли в офис Татсунокучи. Над дверями была латунная эмблема клана. Она подсвечивалась снизу, чтобы издалека было видно, куда обращаться в случае оказания такой помощи, какую не могут предоставить полицейские.
Трое сопровождавших короткими кивками приветствовали стоявших у входа похожих на них мужчин. И где же берут таких здоровых и мрачнорожих? На каком конвейере штампуют?
Двое кивнули в ответ и раскрыли перед нами двери с бронированными стеклами. Да уж, через такие стекла не сразу удастся пробиться в случае нападения. За дверьми оказался серый холл с темно-сиреневой плиткой.
Провожатые довели нас до двери на втором этаже, один из них открыл дверь и поклонился:
– Господа, виновники доставлены.
– Пусть зайдут! – послышался вальяжный голос изнутри.
– Говорить буду я, – быстро прошептал Норобу. – И по возможности не открывай рот.
– Понял, – шепнул я в ответ.
Мы зашли внутрь. Наши сопровождающие остались снаружи. Из тех троих людей, что сидели внутри, я знал только вакагасира Иширу Макото. Мы с ним как-то провели небольшую операцию по утихомириванию девяти аристократов. Правда, не сошлись во взглядах по поводу утихомиривания, поэтому расстались не особенно хорошо.
Он сидел в кожаном кресле, чуть наклонившись вперед, как будто собрался рассказать смешную историю и потребовался зрительный контакт со слушателями. Крепкий японец с набриолиненными волосами, в которых уже угнездилась благородная проседь. Дымчатые очки в дорогой оправе были скорее данью моде, чем затемнением – свет в комнате и так был приглушен, создавая атмосферу таинственности.
Двое других были мне незнакомы. Один лысый, как коленка королевы красоты, и с большим шрамом, пересекающим лицо наискось. Ему как будто влупили когда-то лопатой и с тех пор мужчина с гордостью носит этот отличительный знак.
Второй был широколицым и с фигурой борца сумо. Он так далеко откинулся в кресло, что мне поневоле стало жаль спинку – очень большой вес ей приходилось выдерживать.
Перед ними находился большой мраморный стол с золотой окантовкой. На столе красовались легкие закуски и небольшие бутылочки сакэ. Мужчины в дорогих костюмах соображали на троих…
– Поклонись, – прошипел сэнсэй.
Сам он уже согнулся в вежливом поклоне и теперь стоял так, как будто обронил монетку. Я тут же согнулся чуть ниже его. Всё-таки он учитель, поэтому и спину мне было надобно сгибать сильнее.
Трое ограничились кивками. Они не вставали, смотрели на нас исподлобья, словно мы нарушили их ужин своими мелкими проблемами.
– Вы были слишком заняты? Почему нам пришлось так долго вас ждать? – спросил Иширу Макото.
Во как, с первых же слов пошел прессинг и внушение чувства вины. И это от своего же…
– Макото-сан, мы торопились как могли, но вот мои старческие колени уже не те, что в молодости, когда я добывал славу для клана Казено-тсубаса-кай, – ответил сэнсэй. – Просим простить, господа вакагасиры.
– Ваши непорядочные действия заставили нас собраться здесь… потратить своё время, – заметил лысый человек. – Нам же не нужно озвучивать причину?
Его неторопливые слова падали полновесными каплями свинца. Собери эти слова, переплавь и получатся прекрасные пули.
– Это связано с телом девушки, которая работала у госпожи Хадзуки, – ответил сэнсэй с поклоном. – Господин Нобоу Харада, мы знаем, почему нас так «вежливо» пригласили.
Сэнсэю удалось интонацией выделить упор на слове.
– Эх, пропал вечер в казино, – покачал головой здоровяк-сумоист. – Ведь это и в самом деле были вы.
– Господин Тоши Мурада, мы оказались рядом. Вот в чем наша вина, – поклонился сэнсэй и ему.
– Госпожа Хадзуки утверждает, что это молодой хинин убил её девочку. Вроде, как они были раньше знакомы и в порыве ревности хинин вскрыл вену девке, – сказал Иширу. – И хинин ещё угрожал самой госпоже Хадзуки…
– Это неправда! – вырвалось у меня.
Я тут же получил отчетливый тычок по ребрам. Сэнсэй зло взглянул и сжал губы, превратив их в тонкую полоску.
– Значит, госпожа Хадзуки, наша давняя коллега и оправдывающая своё положение женщина оклеветала вас? Значит, девка ещё жива? – поднял бровь лысый Нобоу.
Я понял, что попался в ловушку. А ведь сэнсэй предупреждал меня о том, чтобы я держал рот на замке.
– Я сочувствую нашей старой подруге, которая пустила под свою крышу такого человека, – покачал головой Тоши Мурада. – Вряд ли ей будет приятно узнать, что её назвали лгуньей.
Мы с сэнсэем стояли, как два провинившихся школьника, уперев взгляды в пол.
– Норобу, ты вроде бы был раньше знаком с госпожой Хадзуки? – спросил Иширу, когда пауза несколько затянулась.
– Да, у нас остались хорошие взаимоотношения. Иногда созваниваемся, обмениваемся поздравлениями на праздники, – ответил сэнсэй.
– Так почему же подобное случилось под крышей её дома? Это неуважение к старой подруге – привести в её дом убийцу, чтобы он зарезал одну из работниц, – снова покачал головой Тоши.
Этот пухлый человек своим покачиванием очень напоминал фарфоровую фигурку толстого монаха, которую тронь за башку, и та будет качаться, пока не обретет вновь равновесие.
– Мы хотели спасти девушку от убийцы, – проговорил сэнсэй. – Увы, наша миссия не увенчалась успехом. Убийца оказался слишком быстр…
– Значит, вы не смогли остановить убийцу, которого… Которого никто не видел? Госпожа Хадзуки сказала, что она передала дозорным фотографию убийцы, но те не видели никого даже близко похожего на него, – сказал Нобоу.
– И это дает нам право сделать предположение, что мальчишка-хинин специально прокрался в дом госпожи Хадзуки. Прокрался, отвлек внимание госпожи знакомством с Норобу и убил ту самую девку. Это печально, молодой хинин, – сказал Тоши.
Сэнсэй молчал. Пауза снова затянулась. Нас разглядывали лениво и не торопясь, как туристы смотрят на спящих под полуденным солнцем слонов.
– Я этого не делал, – буркнул я.
– Чего ты не делал? Ты не пришел в дом госпожи Хадзуки? Или ты не отвлек её внимание знакомством со старым Норобу? Чего ты не делал, хинин? – тут же подхватился Нобоу.
Надо же, разводят, как воры в законе. Тем тоже палец в рот не клади – целиком руку откусят. Как пристанут к одному слову, так и навешают гору собак.
Сэнсэй только вздохнул на это.
– Я не убивал девушку, – ответил я. – Это подстава какая-то.
– Да? Но девушка убита, репутация отеля госпожи Хадзуки испорчена, так что вряд ли ты окажешься безнаказанным, хинин из клана Казено-тсубаса-кай, – Тоши сделал упор на последнем слове.
– Мы сами накажем его, Мурада-сан, – сказал Макото.
– Уверен, что накажете. Однако, одного наказания мало. Нужно понимать, что подставлять кобуна, мелкого якудзу, таким способом никому не нужно. Но и пятно от трупа надо очистить. Если клан Татсунокучи оставит это без внимания, то создастся прецедент и люди будут борзеть. А на спрос за свою борзоту начнут тыкать случаем с этим хинином. Вроде как якудза Татсунокучи ничего не может сделать с одним человеком, так чего же она будет делать с другим? Клан Татсунокучи потеряет лицо и авторитет. Всё понятно? – спросил Нобоу.
– Всё ясно, – поклонился сэнсэй.
– Если мы накажем хинина сами, то он будет сидеть в переходе без ног и с одной рукой, а он ещё молод. Но мы не можем отпустить его просто так. Макото-сан, мы можем предложить такой вариант развития событий: хинин идет в полицию и там всё рассказывает про случившееся. Семь-десять лет для такого молодого пацана не срок. Смертную казнь за шлюху он не получит, но справедливость восторжествует. Так мы сможем исчерпать возникшее недоразумение, – произнес Тоши.
Возникла пауза. Иширу Макото посмотрел на нас долгим взглядом. Несмотря на то, что мы с ним не сошлись в одном из вопросов, я всё-таки был его подчиненным. Был из семьи. А не верить тому, кого привела дочь оябуна, тоже чревато. Мизуки Сато будет в ярости, что он не смог меня отстоять. Иширу Макото сейчас оказался между двух огней. И отдать меня будет плохо, и защитить меня – тоже будет плохо.
– Господин Тоши, господин Нобоу, – начал сэнсэй. – Я полностью согласен с вами, что мой ученик должен быть наказан за такой серьезный проступок. Однако, Изаму сказал правду, и мы действительно ожидали убийцу, который всё-таки сумел нас обмануть. Я несу ответственность за своего ученика и виноват не меньше, чем он. Изаму достоин наказания, но… прежде, прошу вас дать нам неделю отсрочки. Через неделю я или найду настоящего убийцу или лично отведу Изаму в полицию. Чтобы доказать всю серьезность своих слов, я…
Сэнсэй схватил со стола небольшой нож, положил руку на столешницу и одним махом отхватил первую фалангу мизинца.