– Явился, братишка…– довольно проскрипела фигура в лохмотьях, – боишься, значит, уважаешь! – и она залилась хриплым гоготом, перетекшим в кашель.
– Чего тебе надо?! – стараясь, чтоб голос не дрожал, резко спросил Всеволод.
– Мне, да мне, похоже, уже скоро ничего будет не надо, – фигура опять зашлась в кашле, – а вот ей много чего надо!
Странная фигура, в очертаниях которой сложно было бы понять, мужчине она принадлежит или женщине, из-за причудливо намотанных лохмотьев, порылась где-то в глубине своей хламиды, и вытащила сверток, завернутый в такие же грязные тряпки, – его маманя того, дуба дала, – вновь странный, напоминающий скрежет по металлу хохот, завершающийся кашлем, – да и мне наш знахарь сказал, недолго осталось топтать эту землю, а вот её надо вырастить! Ты же не захочешь, чтобы газетчики узнали, что ты бросил ребенка от…
– От кого?! – ледяным холодом прозвучал нежный голосок Ванды.
Сева подпрыгнул на месте, как заяц, наверняка побив все известные рекорды. Он умудрился развернуться в скачке, и приземляясь, в ужасе уставился в ставшее ледяным лицо своей девушки.
«Наверное, уже не своей!» пробежала мысль.
– И вообще, что это у вас такое происходит, осмелюсь узнать?! – продолжила Ванда.
– Не мог «хвост» отследить! – презрительно проскрипела фигура, – объясняйся теперь сам, мне-то до флагштока всё!
– Это, это,…это…– начал заикаясь Сева, зажмурился, и как в воду холоднючую прыгнул, – это мой младший брат, а вот кто это у него, я не знаю!
– Дочка моя! – выплюнул братишка.
– И почему надо было устраивать такую таинственность, – поинтересовалась девушка.
– А как бы я признался, что у меня такая родня?! Да меня бы заклевали! – выпал в осадок Сева, – я ему помогал, чем мог, но он всё спускает всегда на…
– Я понимаю, на что. Так, а что ты собираешься делать с ребенком? Как выясняется, своей племянницей?
– А что я могу? Буду воспитывать…– обреченно ответил Всеволод.
Странное дело, но лицо Ванды как будто разгладилось. Она взяла телефон в руки, набрала номер, и когда к ним подошли двое в темных, одинаковых костюмах, скомандовала:
– Этого в лечебницу! Срочно! Девочку давайте мне! – это уже фигуре в тряпках.
Ванда развернула грязный сверток, без брезгливости, и заворковала:
– А кто это тут у нас такой маленький? А кто тут такой…грязненький…
А ты меня разочаровал! – припечатала она Севу, – мы же вроде собирались стать семьей! А семья – это всегда решения вместе! Любые!
– Собирались?! – простонал Сева.
– Теперь тебе придется меня убеждать дольше! – обложила его взглядом девушка.
И больше ни слова не говоря, пошла к своей машине. Сева поплелся к своей. Брата уже увозила та самая развалюха.
Ванда, усевшись на заднее сидение, попросила водителя ехать домой, а сама начала раздавать команды по телефону.
В особняке её отца, где она жила вместе с родителями поднялась жуткая суета.
Кто-то побежал за пеленками, кто-то за детским питанием. Кто-то вызывал педиатра.
Всё-таки иногда очень хорошо быть богатым человеком! Всё, что нужно, можно достать в любое время суток.
Сева на автомате ехал за своей…бывшей?! …или…ох…невестой. И войдя за ней в особняк, Ванда старательно делала вид, что его то ли нет, то ли, так и должно быть, притулился в сторонке, чтобы не быть сбитым с ног той суматохой, что царила сейчас в этом спокойном за час до того, доме.
– Твой?! – грозно спросил отец Ванды, принимая участие во всём, что происходило. Активно командуя, то есть.
– НЕТ!!! – замахал руками Сева.
– А вот мы сейчас всё и узнаем! – строго сказала Ванда, передавшая малышку нянечке и педиатру.
Строгий жест рукой в сторону кабинета отца не давал ни малейшего шанса избежать разговора.