– Убей меня, Битойт! – Митридат сорвал с себя латы и обнажил загорелую шею. – Убей!
– Не смею, мой государь…
– Как? Ты перечишь мне, раб! Бей!
– Прости, мой царь, но я не подчинюсь… Это сильнее меня. – Битойт, командир кельтской охраны Митридата, виновато опустил бритую голову и, положив руку на меч в ножнах, отошел в сторону. Он был единственным из воинов царя Понтийского, кто остался с ним в час последних испытаний.
Митридат смотрел с вершины акрополя Диониса, воздвигнутого на горе, на золотой Пантикапей, сегодня это Керчь. Богатейший город купцов, рыбаков и мастеров-ремесленников, казалось, замер у моря в клубах дыма перед смертельной агонией: горел его славный флот, корабли которого еще совсем недавно наводили страх на римские триремы. Митридат слышал беспорядочные радостные возгласы пьяных солдат, вчерашних рабов, присягающих Фарнаку, их новому царю. Видел римских легионеров, перегружающих на повозки хлебные запасы, собранные им по осени в Херсонесе, Феодосии, Фанагории…
– Будь ты проклят, Рим! Не зря я вырезал восемьдесят тысяч римлян, когда занял Вифинию и Каппадокию… Ах, Фарнак, Фарнак, сын мой! Ты поверил уговорам подлых римлян. Поддался обещаниям Помпея-хитреца и продал меня… Ты сам возжелал стать царем.
Более полувека Митридат железной рукой правил по всем берегам Понта Эвксинского, так античные греки называли Черное море. Безжалостный царь, превративший Боспор, нынешний Крым, и Колхиду, черноморское побережье Кавказа, в последний оплот эллинской цивилизации. На протяжении трех кровавых войн он сражался в Элладе и в Малой Азии с самыми именитыми римскими полководцами: Суллой, Лукуллом, Помпеем… И вот пал жертвой подлого заговора: родной сын, Фарнак, стал римским перебежчиком и склонил солдат к предательству.
Заметки на полях
«…Царь Понта считался одним из самых страшных военных правителей всей Малой Азии, однако в то же время испытывал чудовищный страх, что его отравят.
И у Митридата были на то веские основания. Он сам, унижая, побеждая и уничтожая войска самых могущественных полководцев и диктаторов Римской республики, а также, убегая от них, убил родного брата, четверых детей и многих других близких. Для этого царь использовал смертельный яд, который изготавливали для него врачи-шаманы, сопровождающие правителя повсюду. Их звали „агары“, они прославились благодаря целебным зельям, которые получали из различных змеиных ядов…
Понимая, что в ближайшем кругу яд был излюбленным оружием, царь пытался придумать необычный план, чтобы пережить его последствия. „Основа его схемы заключалась в том, что периодически он употреблял крошечные дозы токсинов и инфекционных веществ, благодаря чему у его организма вырабатывался определенный иммунитет против этих токсинов. Кстати, это напоминает принцип действия современных вакцин“, – объясняет историк Адриенна Майор в книге „Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до нашей эры“. Кроме того, она описывает, как Митридат начал изучать важнейшие медицинские труды, написанные в таких отдаленных регионах, как Индия.
Благодаря особой подготовке царь Понта стал напоминать сверхчеловека. Казалось, что его тело может справиться со всем. Он исследовал свойства многих ядов, выработал иммунитет, чтобы избежать самых серьезных последствий. Митридат продолжал изучать такие важные медицинские труды, как „Законы Ману“, священный древнеиндийский сборник 500 года до нашей эры, в котором страх перед смертью от отравления описывался следующим образом: „Пусть брахман добавляет в пищу лекарственные растения, действие которых подобно противоядию“.
В стремлении найти мифический териак, мнимое универсальное противоядие, которое должно было излечивать все отравления, царь не остановился и начал экспериментировать с лекарственными растениями на пленных, которых ранее отравили или укусили ядовитые змеи или скорпионы. В конце концов, ему удалось создать смесь из пятидесяти четырех лучших противоядий, которая в сочетании с медом представляла собой препарат, используемый Митридатом для защиты. Это противоядие прозвали „митридатом“, и он стал настолько известным, что сто лет спустя его усовершенствовал сам Нерон…»
– Живым, однако, я не сдамся! Как обидно, что ни один яд меня не берет. Не боявшийся поражений на поле брани, с двадцати лет я готовился к тому, что римляне попытаются меня извести. Принимал малыми дозами страшнейшие яды – закалял себя, опасаясь, как я думал, самого худшего – отравления. Более полусотни сильнейших ядов я испытал на себе! Пробовал опий, змеиный яд, кровь колхидских уток, питающихся болотными плодами… Глупец! Могучий телом и неукротимый духом, я возомнил себя одним из богов, сделался бессмертным! А сам стал жертвой банальной истории в жизни царей: неверности детей… Впрочем, нет! Дочери мои и сейчас со мной. Так они и останутся.
Митридат Евпатор (по-гречески «благородный»), последний из греко-византийских властителей, не сдавшихся Риму, развязал заветный мешочек, всегда висевший на шнурке у него на груди, и высыпал оттуда на широкую ладонь шарики, скатанные из засохшего сока цикуты. Налил в кубок вина и бросил в него щепотку яда:
– Пейте, дочери мои! Да пребудет с вами Дионис!
Две девушки, предназначавшиеся в жены кипрскому и египетскому царям, пали мертвыми у ног того, кого римляне называли «царем Азии».
Потомок по матери самого Александра Македонского, Митридат VI по отцу вел свой род от персидской династии Ахеменидов. Именно их символ – двуглавого орла, грозящего разом западу и востоку, – сделал он своим гербом. Вряд ли накануне смерти в 63 году до н. э. хозяин тогдашнего Черного моря, неспроста считавшийся современниками магом и чудотворцем, мог предвидеть, что его родной Крым из яблока раздора античной эпохи превратится в точку пересечения интересов цивилизаций XXI столетия. Разве мог он угадать, что его царский герб, горевший в кострах по приказу Помпея, вскоре возродится и на протяжении двух тысячелетий будет служить административным атрибутом двух крупнейших империй. Сначала – Византийской, а затем – и Российской? И – по сей день двуглавый орел парит над Москвой!
С вершины акрополя бога Диониса, своего небесного покровителя, Митридат смотрел, как озверевшая толпа убивает его любимого коня, как воины Фарнака приближаются к стенам храма, последнему оплоту царской безопасности… Митридат высыпал в остаток вина все содержимое кисета с ядом и выпил горький напиток залпом. Но смерть все равно не спешила забирать царя.
– Битойт, возьми мой меч и держи его покрепче, – приказал Митридат начальнику кельтских наемников. – Вот так! Пусть лезвие будет направлено мне в грудь!
Митридат Великий, последний из эллинских воинов, сравниваемый современниками с непобедимым Ганнибалом, легендарный – подобный Ахиллу – герой, способный одним ударом разрубить врага надвое, бросился мощным рывком на собственный меч и пронзил им сердце.
Утверждают, будто Помпей велел похоронить своего главного врага с достойными его царскими почестями. Где? Этого не помнит никто. Зато гора в Керчи, на которой покончил с собой знаменитый властитель, получила его имя: Митридат. Равно – как и метод постепенного принятия в качестве антидота малых доз ядов, благодаря которому крымский царь сделался невосприимчивым к возможным отравлениям: митридатизация. «Митридатом» долгое время называли в Европе и антидоты – противоядия. Так, еще в XVI столетии о «митридате», продававшемся в Средневековье во французских аптеках, упоминал знаменитый медик Амбруаз Паре.
…Митридат VI Евпатор был типичным правителем своего времени: коварным, жестоким, властолюбивым. От предков-греков ему досталась исключительная образованность, он владел – как утверждал Плутарх – «всеми языками мира». А от предков-персов он унаследовал тягу к роскоши и восточный мистицизм. Был царь и щедрым покровителем искусств. Помимо веры в богов эллинских совершал он поклонение и древним божествам хеттов, шумеров, египтян… Но не умом и силой остался Митридат в памяти предков, а своей легендарной невосприимчивостью к ядам.