Базилевс поправлялся, неожиданно крепко сдружившись с вампиром. Венсан зашил его раны, прописал лекарства, которые изготовила Циана по его рецепту. В венах улли-кэта находилась странная желтая жидкость вместо крови, которая убивала все живые организмы. Это выяснилось после того, как возле рынка нашли целую свору дохлых собак – Бадба сказала, что именно они напали на Базилевса, когда он искал их дом.
Вампир и улли-кэт наладили между собой телепатическую связь. Они часами беседовали, сидя у камина: Венсан в любимом кресле Цианы, а Базилевс у него на коленях, уставившись немигающим взглядом ему в глаза. С согласия друга, вампир пересказал историю кота, когда они все вместе уютно устроились вечером в гостиной. Магичка и Бадба пили чай с вкуснейшим Маленским печеньем, испеченным по фирменному рецепту улли. Венсан потягивал из бокала заменитель крови. Базилевс, по обыкновению, уютно устроился у него на коленях, предварительно слопав куриную отбивную и запив её изрядным количеством молока.
− Базилевс, названный ранее Номер Тридцать Восемь родился перед самой войной, в лаборатории лорда Вальтера Фиса, специализировавшегося на выведении гибридных животных, обладающих разными полезными свойствами. Рядом с ним в клетках жили огромная серая летучая мышь, размером с жеребенка и черная овца, дававшая неимоверное количество шерсти: её стригли каждое утро, а за ночь она опять так обрастала, что едва могла ходить. Всем подопытным кололи какие-то вещества, после которых они спали по несколько суток напролет. Иногда их забирали, а потом возвращали в клетки. Когда наступала очередь кота, его уводили в странную темную комнату с разноцветным мигающим светом, иногда брали пробы крови и слюны, заставляли выполнять тестовые задания: пройти по лабиринту, найти предмет. Похоже, экспериментатор пытался узнать, насколько подопытные разумны.
− А как же он научился разговаривать? – спросила Циана. Несколько секунд Венсан пристально смотрел в глаза Базилевса, а потом ответил:
− После разгрома лаборатории, из других помещений вырвалось много разных зверей. Все в панике бежали кто куда, от ужасного пожара, пожиравшего замок лорда. Люди, разгромившие его, убивали всех подряд. Кот нашел в лесу ворона, который разговаривал как человек и помог ему избежать смерти. Ворона звали Девятый, он был очень стар и болен, но интеллектом не уступал, а может и превосходил некоторых людей. Они прятались в лесу от всех – магов, людей, зверей… Перед смертью Девятый сказал, чтобы Базилевс нашел тебя, – вампир посмотрел на Циану, – Он слышал, ты помогаешь заблудившимся в этом мире.
Поймав удивленный взгляд женщины, Венсан улыбнулся.
− Да, многие знают о тебе, как говорит Базилевс. Ты помогаешь пострадавшим от экспериментов, пристраиваешь бездомных, спасаешь тех, кто в опасности. Он шел к тебе, узнав адрес от голубя Шестнадцатого, который ведает своей стаей на Сквозной площади.
− Но он не обращался ко мне! Мы даже не знали, что среди голубей в городе есть измененные…
− Говори за себя, ‒ перебила Бадба, ‒ Мы с Шестнадцатым иногда перекидываемся парой слов.
Циана покосилась на неё, пробормотав:
− Тогда понятно, откуда ты знаешь все новости!
Улли хитро улыбнулась намекая, что у неё не один туз в рукаве.
Отправляясь в спальню, магичка по обыкновению собралась запереть вампира в кабинете – лаборатории, по совместительству служившем ещё и библиотекой. Венсан сам просил об этом, чтобы не скучать по ночам. Она скороговоркой проговорила заклинание и повернулась к двери, но пленник остановил её, перехватив запястье.
− Циана! Можно я буду помогать тебе в лавке?
− Что? – от удивления женщина разинула рот.
− Мой врачебный диплом утерян, но как аптекарь я вполне сгожусь… Я мог бы продавать духи и делать лекарства…Часть лавки хорошо бы отвести под аптеку…
− А как же мы объясним твое присутствие? – от удивления мысли женщины путались, – Откуда ты взялся? Да ещё дьюкесса…
− Я все продумал: соседям мы скажем, что я наёмный работник, или племянник… Ну, или какой-нибудь другой твой родственник. С дьюкессой не получается связаться. В чем дело, не знаю: может временное превращение в прах, а возможно заменитель так подействовал… Да и слава всем Вышним! Хочу тебе признаться: все это время у меня совершенно нет тяги к крови живых людей! С заменителем я чувствую себя намного лучше, и хватает его на более долгое время. Разум не мутится, это настоящее чудо!
Циана задумчиво взглянула на вампира.
− Я поразмышляю над этим.
Ночью Венсан, утомившись чтением магического трактата из библиотеки, завис под потолком над кроватью хозяйки дома, разглядывая её во сне. Он делал это с самого первого дня, как его перестали запирать в клетку, испытывая поначалу чувство лёгкого триумфа: «Всё равно вы не можете полностью контролировать меня!». Потом по привычке проверяя дом и его обитателей.
Нет, женщина не превратилась в неимоверную красавицу. Все те же каштановые волосы, овальное лицо с острым подбородком и округлыми щеками, внушительная фигура с пышной грудью, не слишком тонкой талией и массивными бедрами. Еще достаточно молода, но не юна. Ростом все же ниже его – благодаря отцу он уродился высоким даже для мужчины.
Почему-то ему постоянно хотелось смотреть на неё, разглядывать… Зарыться пальцами в разметавшиеся по подушке волосы, глубже вдохнуть её уже знакомый запах, провести рукой по щеке, шее…Возникло нелепое желание слегка прикусить этот упрямый подбородок.
Венсан вдруг понял, что висит прямо над женщиной, а её лицо находится на расстоянии мизинца от его носа. Вампир замер, боясь вздохнуть, а Циана нахмурилась во сне, смешно наморщилась, завозилась, словно почувствовав что-то.
Он отскочил к выходу, обернулся удостовериться, что она не проснулась и плотно притворил за собой дверь, удивляясь собственным ощущениям.
В формулировке запрета был небольшой изъян, запиравший его в доме, но оставлявший свободным внутри него. Вампир не спешил просвещать своих «тюремщиков» об этом. Он уже давно понял, что не хочет зла этой странной женщине, чуть было не умершей от энергетического истощения при изготовлении пищи для него. Более того, Венсану давно не было так хорошо: словно он нашёл семью спустя много лет, а вечная, терзающая, сводившая с ума жажда исчезла.
***
Позволить Венсану помогать в лавке оказалось хорошей идеей. Он очень быстро разобрался с товарами, поначалу совершенно измучив Циану вопросами. Попутно выяснилась ещё одна деталь его состояния: вампиру больше не страшен солнечный свет.
Венсан помогал расставлять новую партию свежеизготовленного товара, когда в лавку, словно ураган, забежали три девчушки, распахнув дверь настежь. Они наперебой защебетали, что хотят розовую губную помаду, «как у Виолетт», заинтересованно стреляя глазками в сторону помощника хозяйки. С трудом вспомнив, что позавчера продала дочери соседского булочника Виолетт пресловутую помаду, Циана снабдила девочек такими же и только после этого поняла, что дверь ещё открыта, в неё льётся яркий полуденный свет. В прямых солнечных лучах преспокойно стоит вампир, совершенно этого не замечая. Она чуть не бегом бросилась закрывать дверь.
̶ Что такое? – удивился Венсан.
̶Как ты переносишь солнечный свет? – вместо ответа спросила женщина.
̶ Ну… Есть риск получить серьёзные ожоги, после которых придётся долго восстанавливаться. Так у всех вампиров. А что? Думаешь, я собрался днём сбежать? Я ещё не выжил из ума! Зачем мне это? Здесь за мною ухаживают, хорошо кормят, одевают, да и компания отличная… – вампир говорил саркастически усмехаясь, но внезапно понял, что это на самом деле так.
–Ох, заткнись! – поморщилась Циана, – Просто посмотри, где стоишь!
Вампир непонимающе огляделся и вдруг с воплем отпрыгнул к прилавку:
̶ Ах, коварная! Всё ещё лелеешь планы меня испепелить?
̶ Ты стоял на солнце несколько минут, пока я не спохватилась! Под прямыми лучами, понимаешь?
̶ Да ладно! – на лице вампира отразился шок.
̶ Проверь!
Он с недоверчиво подошёл к окну, аккуратно протянул руку к солнечному лучу и тут же отдёрнул; выставил опять.
̶ Это ничего не значит! Здесь стекло.
‒ Дверь была открыта!
Он с опаской подтолкнул створку, просунул ладонь… А потом, счастливо смеясь выскочил на улицу, протягивая руки к солнцу, как дитя. Шедшая мимо женщина с большой сумкой, испуганно шарахнулась и перешла на другую сторону улицы.
‒ Сумасшедший! Прекрати! Сейчас кто-нибудь вызовет дозорных! Я не готова с ними объясняться!
Он зашёл обратно, мигом подскочил к Циане, подхватил её на руки и стал кружить, хохоча во всё горло.
̶ Хватит! Перестань! У меня уже голова закружилась! Сейчас кто-нибудь войдёт! Что подумают люди?
На вопли и хохот прибежали встревоженная Бадба с Базилевсом. Удостоверившись, что всё в порядке, они вернулись в дом.
̶ Люди всегда подумают какую-нибудь гадость, что бы ни произошло! – произнёс Венсан, бережно отпуская Циану, ‒ Не знал, что Вилея такой город, где запрещено радоваться! А как же знаменитый карнавал в канун Дня всех святых? День весеннего шеста, когда все наряжаются и дарят друг другу подарки? А день комедианта? К вам что, не приезжают артисты на ярмарки? Там тоже никто не смеётся? А праздник Сна Рэоса?
Продолжая цепляться за его рукав (у неё действительно закружилась голова), Циана возразила:
̶ Радоваться и смеяться никому не запрещено! Просто твоё поведение странно выглядит. Я тут подумала: а что, если тебя узнает Матильда? Или эта твоя дьюкесса?
Заметив непонимание в глазах всё ещё улыбающегося Венсана, женщина пояснила:
̶ Матильда: та, которую ты чуть не загрыз, когда я тебе… Хм… Помешала.
̶ Так давай я подстригу волосы, отпущу бороду и усы, – пожал плечами Венсан, – Никто не подумает, что вампир запросто работает в парфюмерной лавке, продаёт косметику и духи, да ещё днём.
‒ Решено! Попросим Бадбу сделать тебе модную стрижку – она большая мастерица куафюры, ну а борода с усами отрастут как-нибудь сами.
Заодно, можно немного полениться! Знаешь, как надоело всё время бриться?
Циана только покачала головой. Она оказалась совсем не готовой к тому, что до этой минуты излишне серьёзный, циничный вампир станет вести себя как шаловливый мальчишка.
***
Все соседи считали, что к Циане приехал осиротевший племянник из Нового Гампаса – эту новость приняли, как само собой разумевшееся. В своё время дядя также сказал о ней: не раскрывать же, что на самом деле она из Грента! «Племянник» прекрасно вписался в их маленькое семейство. Никто не заговаривал о том, что же дальше: всех устраивало положение дел. Магичка предложила стереть «печать принуждения» со спины вампира, но получила отказ:
̶Может быть, это будет единственной защитой, если явится дьюкесса. Прикажешь, и я не смогу ослушаться тебя, когда она вновь на правах старшей начнёт манипулировать мною.
На вопрос о тяге к крови она получила честный ответ:
̶ Я продолжаю меняться, крови не хочется совсем. Полагаю, у заменителя много неизученных до конца свойств. Откуда ты взяла его рецепт?
– Его создал мой муж, – ответила Циана таким тоном, что сразу стало понятно: отвечать на дальнейшие вопросы она пока не будет.
Вечером по обыкновению все сидели в гостиной. Бадба наглаживала мурлыкавшего от удовольствия сытого Базилевса, Венсан потягивал вечернюю порцию заменителя крови, задумчиво глядя на медленно погружающийся в весенние сумерки город. Короткая стрижка с закрывающей один глаз чёлкой, сделанная накануне искусницей улли, шла ему не меньше прежней. Подбородок покрывала длинная щетина, удивительно меняя лицо мужчины. Циана заняла своё любимое кресло у камина, искоса разглядывала вампира.
̶ Венсан, пожалуйста, расскажи о себе. Ты уже больше месяца живёшь с нами, а мы ничего о тебе не знаем, кроме того, что вампир, за тобой может явиться ещё одна вампирша, дьюкесса, от чего мало нам не покажется.
Мужчина задумчиво посмотрел на неё, не спеша отпил из бокала, а потом спросил:
̶Что ты хочешь услышать?
̶ Ну, не знаю… Как жил… Откуда ты, кто родители?
Он снова отвёл взгляд к пейзажу за окном.
Кричащая женщина – как её звали? Венсан даже не интересовался. Прямо у неё на глазах, он оторвал голову её мужу, подставляя руки под тёплые алые струи, пил, пил… Хохот довольной Марианы, любовавшейся зрелищем. Потом настал черёд маленькой девочки…
Кровавый бал в захолустном городке… Сельская свадьба, белое платье невесты, после захода солнца окрасившееся в бурые оттенки крови… Новые вампиры, которые слушались его по приказу дьюкессы: солдаты, говорила она… Армия! Костры, полыхавшие всюду, корчащиеся в огне и вопящие «солдаты». Люди, спешащие со всех сторон с рогатинами и длинными заострёнными палками…Новый город, новые «солдаты». Вновь истребление… Они вдвоём еле ушли от погони. После каждой вылазки Мариана набрасывалась на него, утоляя ненасытный сексуальный аппетит на глазах новых «солдат», упиваясь их вожделением и покорностью. Когда она им пресытилась? Наверно тогда, когда он придумал: кочевая ночная ярмарка, идеальное прикрытие! Со всем рвением он взялся за воплощение идеи. Нанял людей для создания каждой индивидуальной палатки. Он был почти счастлив тогда, придумывая, конструируя и участвуя в строительстве каждого аттракциона, обучая «солдат» новому делу, примерив на себя амплуа мага-иллюзиониста.
Всё это время Мариана отчаянно скучала. Тогда и появился знойный южанин Ружер, оттеснивший Венсана вначале от её тела, а потом и от управления другими вампирами. Поначалу он злился, но затем понял, что обрёл наконец относительную свободу: чем реже дьюкесса о нём станет вспоминать, тем длиннее её поводок. Он вплотную занялся ярмаркой. Мариана даже одолжила для этого нескольких вампиров из «армии» – создавать своих последователей она запрещала всем.
Некоторое время они колесили по области Гампас, избегая больших городов, согласно стратегии Венсана, никого не убивая. Всё происходило так: приезжала ночная ярмарка, которую днём охраняли наёмные люди, а ночью в палатках вампиры кормились, забирая от каждого посетителя немного крови, заставляя жертву забыть об этом под гипнозом. В полночь устраивалось большое представление с участием механических игрушек, акробатов (вампир легко может устоять даже на острие иглы, не то что на канате или палке), ярких фокусов и иллюзий.
Марианна отчаянно скучала, постоянно нарушая правила, установленные Венсаном.
− Нужно прекратить выпивать людей полностью. Слишком частые смерти заставляют людей задумываться, − увещевал тогда он, − Эти игры…Тот мужчина чуть было не убежал! А женщина, которая умудрилась идти, со вспоротым животом… Ты привлекаешь внимание!
− Но в чём тогда удовольствие? – Марианна со своей вечной унылой миной смотрела на него, − Они так забавно кричат! Особенно мне нравятся дети: смешно визжат, будто поросята! Их кровь намного слаще, чем у взрослых!
− Но весь клан в опасности из-за твоих игр! Давно ли мы бежали от костров, вил и рогатин?
− Ты такой скучный! Теперь наша армия сильнее и быстрее! – дьюкесса капризно сжала ярко-вишнёвые губки, − Я так люблю вырывать их сердца! Ещё тёплые, сочащиеся сладкой кровью!
− И всё же придётся умерить аппетиты!
Но дьюкесса не желала ни с чем мириться, совершенно не слушая бывшего фаворита. Она забрала «армию» и покинула передвижную ярмарку, оставив Венсану лишь шестерых вампиров, пожелавших остаться с ним. Это были относительно спокойные времена: ярмарка объехала весь континент, минуя только государство магов Грент, где наверняка не добилась бы успеха. В их коллектив добавилось несколько человек, торговавших своими товарами и платившими долю в общий «котёл». В какой-то момент к «Ярмарке чудес» – так он назвал своё творение, прибилась старая альба – гадалка. Она сразу разгадала его секрет, но обещала сохранить тайну в обмен на пристанище и долю из «котла» в голодное время. Она же предсказала ему на старых потёртых картах, сохранивших остатки позолоты, долгую жизнь и счастливую семью. Венсан тогда смеялся до слёз.
А потом была война… Мариана пришла к нему ночью, осунувшаяся, истерзанная. Он помог ей восстановиться, ни о чём не спрашивая. Некоторое время они опять были вместе. Ревнивая вампирша загрызла постоянную партнёршу Венсана, гнусно хихикая, когда он кричал на неё от злости и отчаяния. Некоторое время дьюкесса мирилась с правилами, а потом «Ярмарку чудес» пришлось расформировать из-за военных действий. Их дороги опять разошлись.
Не глядя на притихшую Циану, он произнёс:
̶ Я родился в Брандбурге, столице Нового Гампаса. Мать приходилась троюродной сестрой самому кайзеру Ранду, а отец служил главным инженером при дворе.
У магички округлились глаза: кайзер Ранд правил в Новом Гампасе в конце прошлого века! Заметив это, Венсан улыбнулся.
‒Я хорошо сохранился, не находишь? Кровяная диета способствует молодому виду и необычному долголетию. Поглядим, на что способен твой волшебный эликсир.
Женщина молчала, глядя на него, в ожидании дальнейшего рассказа. Со вздохом отпив из бокала, вампир продолжал.
‒ Я очень любил науку с детства. На это повлияли занятия отца: его стол вечно был завален чертежами каких-то агрегатов, он бормотал себе под нос математические формулы, черкал расчёты даже на салфетках во время завтрака. Мама тоже получила блестящее образование в области архитектуры. Они с отцом познакомились в университете, хотя учились на разных факультетах. По всему дому висели в рамках её прекрасные зарисовки необычных зданий, соборов, пейзажи: она работала карандашом и пастелью, а вот краски не любила.
Родители дружили с женой кайзера, Калеопой, которая часто приезжала к нам в гости. Пока я был ребёнком, даже не подозревал о том, в каком обществе живу. В моей школе, как нетрудно догадаться, учились отпрыски знатных семей. До пятнадцати лет я даже не подозревал о другом Брандбурге, начинавшемся с речных доков и тянущемся вдоль реки Ант на север. О районе трущоб, пристанище рабочих с заводов, нищего отребья, разного рода головорезов, дешёвых проституток, любителей «дымка» – наркотического курева, «опалума» – тяжёлого наркотика, вызывавшего очень быструю деградацию и весьма неприглядную смерть.
Мы познакомились с этой клоакой благодаря вылазке, задуманной как шалость или лёгкое приключение, чуть было не закончившейся смертью для моего друга Герхарда. В тот день мы сбежали с последних уроков, чтобы поглядеть на «дам лёгкого поведения», о которых вовсю болтали мальчишки из нашего класса, якобы пользовавшиеся их услугами. Помню, царящая кругом грязь и вонь тухлой рыбы вперемежку с нечистотами неприятно поразили неготовых к реальности юнцов.
У дверей грязной таверны просил подаяния седой старик с крюком вместо руки, при ближайшем рассмотрении, оказавшийся ещё и безногим. Проходящая мимо неопрятная женщина в замызганном фартуке, с торчащими во все стороны сальными волосами, засмеялась, увидев наши вытянутые лица.
̶ Это старикашка Крюк, его покалечило на заводе, – пояснила она, – А что такие чистенькие молодые господа делают в наших местах? Бежали бы лучше к мамочкиной юбке, пока беды не случилось!
Зря мы не послушались совета той доброй женщины.
− Не подскажете ли, уважаемая, где тут бордель? – спросил бойкий Герхард. Друг, в отличие от меня, не страдал застенчивостью. Женщина захохотала ещё громче.
− А что, у вас на юге свои шлюхи перевелись? Сомневаюсь, что Кривая Кэт и Безносая Пэг придётся вам по вкусу! От них ещё и букет нехороших болезней подхватить можно… Вы никак первый опыт получать собрались? И кто же вас надоумил за этим наведаться в нашу Чумную Слободку?
Я уже боязливо тянул друга за рукав куртки. Одно название «Чумная Слободка» навевало на меня ужас. Не таков был Герхард, чтобы так легко сдаться, хотя подозреваю, если бы он пришёл один, то уже бы бежал домой со всех ног.
− Нам сказали, что тут есть самые толковые шлюхи! – с апломбом заявил он.
− Кто это тут пищит, как голодный комар? – мы не заметили, из какой подворотни появился этот ужасный мальчишка, возможно наш ровесник. Только что его не было, и вот перед нами стоит нескладный, весь какой-то шелудивый парень, одетый в грязную рванину. Женщина с опаской глянула в его сторону и заспешила дальше.
− Пойдем, нам пора! – я уже не теребил, а во всю тянул его за рукав. Герхард и сам был бы рад ретироваться, но оказалось, что этот оборванец был не один: со всех сторон нас обступили дети разных возрастов, грязные, в жутких лохмотьях.
− Ану-ка, мальчики-господинчики, гоните кошелечки!
− Ещё чего! – хорохорился Герхард, пятясь по дороге обратно, но тут нас за одежду ухватили сразу несколько маленьких грязных рук, а страшный оборванец подскочил к моему другу и приставил к его горлу нож.
− А ты борзый, господинчик! За базар плати первый!
Мой друг дернулся, по его шее заструилась кровь. Я не выдержал и закричал во всю глотку. Нам повезло: как оказалось, недалеко проходил гвардейский патруль. Дети-бандиты исчезли также быстро, как и появились. Герхард осел на землю, бледнея на глазах, прижимая руку к боку. На светлой школьной куртке медленно проступало кровавое пятно.
Циана ахнула. Венсан бросил в её сторону короткий острый взгляд, вновь вперившись в ночной город за окном. Не выдержав паузы, женщина спросила:
− Что же дальше было с Герхардом? Их поймали, этих хулиганов?
Мужчина отвернулся от окна, выкрутил рычажок стоявшей на столе веридиевой лампы на максимум и задернул шторы. Мрачные тени спрятались от яркого света. Задремавший Базилевс жмурился и смешно потягивался на коленях молчаливой Бадбы, просто смотрящей перед собой, видимо вспомнившей что-то свое.
− Нет, хулиганов не поймали. На самом деле пришлось бы вылавливать большинство жителей северного Брандбурга – такое творилось там ежедневно, на каждом углу. Во всей стране тюрем бы не хватило, чтобы упрятать в них нищие слои населения, доведенные до скотского состояния. Кто бы работал на заводах?
− Но… Но… – Циана не нашлась, что ответить.
− Мой школьный друг выжил. Он две недели пробыл в больнице, потом еще отлеживался дома. Знаешь, зачем я рассказал эту историю?
Женщина просто покачала головой.
− Тот неприглядный глупый эпизод и послужил для меня толчком к выбору основной профессии. Выдержав настоящий бой с отцом, который настаивал на учебе инженерному делу, я поступил на врачебный факультет. Безногий старик с крюком вместо руки произвел тогда неизгладимое впечатление. Ведь как должно быть не удобно им орудовать! В итоге, все равно пришлось консультироваться с отцом, пройдя с его помощью ускоренный курс механики и инженерного дела, при создании адаптивных протезов для потерявших конечности.
Венсан подошел к камину, протянул руку к огню, несколько раз согнул и разогнул пальцы – не грея, а скорее разглядывая игру языков пламени на бледной коже, потом обернулся к замершей в ожидании продолжения истории женщине.
− Рассказать, как я стал вампиром?
− Да… – голос Цианы сел, она откашлялась и повторила: – Да. Если хочешь.
Он не спеша подвинул легкое ротанговое кресло к камину, чтобы сидеть напротив женщины.
− Тогда мне нужна новая порция… Желательно алкоголя. Что у нас есть?
− Посмотри на кухне, – отозвалась она, – Я покупала вчера пару бутылок коньяка из Кримпса.
Венсан вышел, вернувшись через минуту с красивой бутылкой и чистым бокалом в руках. Усевшись в пододвинутое кресло, налил себе темной тягучей жидкости, понюхал, отпил и произнес, с легкой улыбкой глядя на Циану:
− Заметил ещё кое-что: в последнее время стал чувствовать вкус и запах спиртного, как до… обращения.
− А как было раньше? До… после… запуталась!
− Я понял. Все, кроме крови имело вкус пепла. Алкоголь просто ненадолго унимал жажду, выручал на время, если не выходило быстро найти новую жертву.
Его улыбка погасла.
− А ты пьянел?
Один уголок губ приподнялся вверх, придавая лицу вампира саркастическое выражение.
− Только от крови. Её хотелось постоянно, а попробовав, трудно было остановиться, чтобы не выпить всю без остатка…А потом… Можно я не буду продолжать? Я и так сильно рискую, что к концу рассказа стану тебе отвратителен.
− Неужели тебя волнует мнение «гадкой толстухи» и «мерзкой коровы»?
− Я уже сто раз извинялся! Прости! Прости наконец! Хватит напоминать! Злопамятность тебя не красит!
Циана мстительно улыбнулась, сузив глаза:
− Ты ещё не знаешь моей истории! Но я не расскажу! Только после тебя! Мучайся догадками!
Венсан робко улыбнулся в ответ – именно этого женщина и добивалась. На самом деле, она с ужасом и замиранием сердца ждала его рассказ.
− Уговорила, – он залпом допил коньяк, поставив пустой бокал рядом с початой бутылкой прямо на пол.
̶ После окончания университета, основную массу новоиспеченных врачей обычно отправляли на практику по всей стране. Тех, кто победнее или не имевших протекции, направляли в глухую провинцию. Не трудно догадаться, что мне такая судьба не угрожала. После окончания учебы отец тут же договорился с патроном Главной Брандбургской больницы герцогиней Элиной Рэндроп о практике. Поначалу меня ждали пациенты исключительно из среднего класса (естественно под присмотром действующих врачей). Через некоторое время доктор Хубер, назначенный наставником, уверился в моей готовности помогать любым пациентам: легким, тяжелым, богатым, бедным.
Этот скупой на проявления эмоций человек почему-то проникся ко мне симпатией, щедро делясь опытом, разделяя практику и врачебный быт. Он не спрашивал, кто мои родители. Однажды после тяжелого совместного дежурства, когда на заводе произошел взрыв и пострадало много людей, он спросил, зачем я пошел в медицину. Я ответил, что хочу помогать людям, без разделения на сословия и ранги.
Доктор Хубер улыбнулся и сказал: «Вы не совсем правы, Кауф! Богатым помогать гораздо прибыльнее!». Такой ответ заставил сильно разочароваться в этом человеке, которого уже стал считать своим другом, а после узнал, что он на личные средства содержит крошечную амбулаторию в рабочих районах Чумной Слободки.
В то время мне уже доверили самостоятельное ведение пациентов, с повышением заработной платы. В ответ на предложение помочь деньгами, Хубер не поскупился на выражения.
− Кауф! – вскричал он, кончив ругаться, – От вас такого не ожидал! Куда как более кстати мне была бы непосредственная помощь! А уж для вас такой опыт просто неоценим!
Так я стал работать на два фронта: в больнице, сверкающей стерильной чистотой, с медсестрами в белых халатах и косынках с убранными под них волосами и, по выходным, в амбулатории доктора Хубера в северном Брандбурге, рядом с достопамятными доками. Отец часто ругал меня за работу на износ, но в тайне гордился успехами. По прошествии времени мы узнали, что именно отец выбил у кайзера субсидию на обустройство отдельной больницы для северного Брандбурга, с обязательством медперсонала других больниц по одному дню в неделю выделять для работы там, с сохранением оплаты.
То было трудное, но счастливое время. Я познакомился дочерью отцовского однокашника: как её звали, не помню… А, не важно! – на которой мечтал жениться. Вплотную работал над проектом протеза кисти руки, с возможностью приживления. С технической частью, на удивление справился блестяще, а вот с приживлением вышли сложности. Хубер посоветовал изучить несколько трактатов по магии, издававшихся только в Гренте. Дело в том, что в Новом Гампасе всегда не жаловали магов, считая их обманщиками, признавая исключительно торжество науки.
− Сейчас магии боятся везде, – не удержалась от замечания Циана, – Особенно после войны.
Венсан лишь приподнял бровь, склонив в знак согласия голову.
− Но лишь применив магические знания, можно было сделать то, к чему я стремился. Первый звоночек начала моего конца прозвенел, когда в Северную больницу доставили неизвестную женщину в ярко-алом платье, без сознания с признаками тяжелейшей анемии. Один из пациентов узнал дорогую для этого района проститутку, появившуюся в Чумной Слободке лишь недавно.
Ни я, ни Хубер никак не могли понять, что вызвало у женщины такой дефицит крови, при полном отсутствии внешних и внутренних повреждений. Она была совершенно здорова, лишь на шее обнаружился крохотный синячок, на который мы поначалу даже не обратили внимания. Сделав переливание, прописав восстановительную диету, мы оставили её под наблюдением в больнице. На следующий день за нею явился мужчина весь в чёрном. Не поверишь, я его сразу узнал.
Он сильно изменился: прежде по-крысиному острые черты приобрели жёсткость, даже хищность одичалой собаки. Но один признак так и остался неизменным: превратившись в мужчину, обзаведясь сносным костюмом, этот бандит так и не избавился от шелушения кожи. Теперь его левую щеку пересекал красный шрам от скулы до уголка рта, отчего, казалось, что он всё время кривится в угрожающей улыбке.
Но и я уже не был изнеженным домашним мальчишкой, впервые вышедшим за границы уютного респектабельного мирка элитной школы и аристократического окружения. Тот случай в детстве во многом послужил уроком: отец после него отправил меня заниматься фехтованием и кулачным боем, что потом очень пригодилось. За время обучения в университете пришлось не раз доказывать кулаками, свою правоту за пределами аудиторий. Кроме того, работа в Чумной Слободке заставила познакомиться с подлостью уличных боёв, где важно лишь выживание, а в ход идёт любое оружие, что под рукой.
Хубер отлучился к больному, когда появился Дрозд. Он вошёл тихо, как кошка, встал в дверях и с порога спросил:
− Доктор, что с нею? – в его хриплом голосе сквозило плохо скрываемое волнение.
− Нетипичная анемия, – ответил я.
− Можно по-человечески? Я не понимаю вашего учёного языка.
− По-другому это называется малокровие, или, может быть, сильная кровопотеря.
− Кто-то её ранил? – он изменился в лице, – Расскажи всё, доктор. Я найду этого…(не стану повторять его грубых слов). Он пожалеет, что родился!
− Нет, ран мы не нашли и не смогли выяснить причину.
− Я её забираю! – твёрдо объявил он.
− Нет, я не могу этого позволить. Женщина должна находиться под наблюдением, мы делаем ей переливания крови, колем лекарства, а когда она придёт в себя, потребуется особое питание.
Шрам сделал его улыбку гротескной, он протянул:
− А ты ничего, доктор!.. Хорошо, что мы не прирезали тебя тогда, как борзого дружка.
Он направился к выходу, но у двери обернулся.
− Если спасёшь её, я твой должник. Будут проблемы, шепни любому в Слободке, что нужен Дрозд – я тебя найду.
Он исчез также тихо, как появился.
На следующий день мы сделали пациентке ещё одно переливание крови. Вечером она пришла в себя. Назвавшись Сиу, женщина рассказала, что работала раньше в дорогом борделе, в южной части города, но не угодила знатному клиенту и её в наказание выбросили в Северном Брандбурге на улице, пригрозив, если вернётся, пустить на потеху… жестоким извращенцам. Хорошо, что её нашёл Дрозд и взял под своё покровительство. На вопросы о произошедшем, почему она оказалась без сознания на улице, Сиу ответила, что не помнит. Она находилась в местном борделе – штаб-квартире Дрозда и его банды. Покровитель оставил ей какой-то свёрток, сказав, что за ним придут. Предполагаю, в пакете находился опалум, либо другая подобная дрянь. Дальше Сиу пояснила, что всё было как в тумане: зашли какие-то люди, много. К ней за столик подсела незнакомая очень красивая темноволосая женщина в богатом, неподходящем такому месту платье, что-то сказала и…всё. Да, ещё она запомнила просто одетую темноволосую девочку лет двенадцати, стоящую в дверях, любопытно оглядывавшую всё вокруг.
Ничего не поняв, да, честно говоря, не горя желанием разбираться с преступными делами творящимися, в Слободке, мы с чистой совестью выписали Сиу через пару дней, когда ей стало значительно лучше, завертевшись в круговороте жизни, пациентов и личных дел.
Я посватался…Да что же такое! Никак не вспомню, как звали невесту! А, Серафина! Мы готовились к свадьбе. Мама радовалась больше всех. Я стал меньше времени проводить на работе, основное внимание уделяя ухаживаниям. Отец уже велел приготовить загородный дом на побережье океана для медового месяца.
Хубер мягко пенял, что я забросил Слободку, когда мы пересекались с ним на основной работе время от времени. Он прекрасно всё понимал. Лишь однажды вскользь напомнил: "Кауф, помнишь ту анемичную пациентку, в красном платье?" Я, конечно, вспомнил, но скорее не её, а давнего знакомца Дрозда, в связи с нею. "Она ведь потом умерла!" – неожиданно закончил он. Эта новость меня сильно удивила: девушка была совершенно здорова, когда мы её выписали. Я не хотел вдаваться в подробности, но всё-таки не удержался и спросил Хубера:
− Как? Её убили?
"Нет", – он дёрнул плечами. "Несколько дней назад она поступила к нам снова с тем же диагнозом. Только в этот раз не помогли ни переливания, ни лекарства. Женщина скончалась, не приходя в сознание". Он помолчал немного, видимо, решая, стоит ли говорить, но всё же добавил: "Ты себе не представляешь, какие проблемы теперь у нас из-за неё! Это похоже неизвестная болезнь. В Слободке прямо какое-то поветрие! Уже шесть пациентов со схожими симптомами. Боюсь, скоро не будет хватать донорской крови! Пока, кроме той женщины, никто не умер, но расслабляться рано. Да ещё… Криминальный король по прозвищу Дрозд, забрал её тело и обещал разобраться. Я уже перестал уходить из больницы после заката – чем чёрт не шутит! Это ведь Северный Брандбург, власть кайзера здесь признаётся только после местных авторитетов. В общем, вовремя ты перестал посещать Слободскую больницу".
Было очень совестно перед другом, но я совершенно не знал, чем могу помочь в данной ситуации. Посоветовав соблюдать осторожность и поставить в известность гвардию, я вновь окунулся в счастливые хлопоты по подготовке к свадьбе. Как-то, возвращаясь с работы – нужно было закончить дела, передать своих пациентов в Главной городской больнице – столкнулся с кем-то в дорогом чёрном пальто. Обернувшись, чтобы извиниться, я натолкнулся на каменный взгляд знакомых водянисто-голубых глаз. Плотно сжатые губы, казалось, кривились в хищной однобокой улыбке из-за шрама на щеке. Слова извинения застряли у меня в горле.− Привет, доктор! – спокойно произнёс он. Я неосознанно провёл левой рукой по бедру, ища шпагу. Тщетно конечно: я никогда не брал на работу оружие. Он отметил движение, спокойно проводив мою руку глазами.
"Наш мир странное место", – без всякого выражения продолжал Дрозд. "Я тебе говорил обращаться ко мне с проблемами, а сам пришёл к тебе".
Чтобы скрыть удивление и, чего греха таить, испуг, я спросил: "Что случилось?" Он ответил: "Пойдём-ка куда-нибудь, где можно переговорить без лишних ушей".
Мы зашли в ближайшее питейное заведение, устроившись за угловым столиком. Дрозд заказал себе овощной сок, пояснив в ответ на мой непонимающий взгляд: "О таком лучше рассказывать трезвым. Потом поймёшь. А ты выпей."
Я заказал себе то же, что и он, не желая терять контроль в такой компании. Дрозд некоторое время собирался с мыслями, потягивая сок, скорее по привычке стреляя глазами по помещению, словно вычисляя слежку.
"Сиу вернулась," – слова его упали словно тяжёлые камни. Видя, что мне ничего не понятно, он пояснил: "Твой дружок, доктор, не справился, она умерла. Я похоронил её. Она вернулась".
Если бы передо мной в тот момент сидел кто-то другой, я бы засмеялся. Согласись, глупое заявление, о вернувшейся с того света?
Циана без улыбки заметила:
− Учитывая, что произошло с тобой, не такое уж и глупое.
Венсан хмыкнул, показав слегка удлинённый клык.
− Ну да, это я сейчас такой умный. А тогда его заявление показалось мне полнейшим бредом. Не забудь, Новый Гампас во все времена был прогрессивным государством, а в таком обществе обычно наблюдается существенный перекос в сторону рационализма и прагматичности.
− Добавлю, что маги в этом могут поспорить с кем угодно, просто у них взгляды шире.
Венсан опять немного насмешливо поднял бровь, но спорить не стал.
− Так вот, Дрозд утверждал, что Сиу приходит по ночам к его жилищу, скребётся, стучит в окно, зовёт по имени. При этом он ощущает такой животный ужас, что это сложно передать.
"Ты умный, доктор, думаю, разберёшься. Я не знаю, что это такое, почему моя женщина никак не упокоится. Знаю одно: она точно была мертва, когда мы положили её в гроб и засыпали землёй. Ещё одно. Мне кажется, это связано с Сиу, не спрашивай как. Просто чувствую, и всё. В Чумной Слободке стали пропадать люди: женщины, мужчины, маленькие дети. Некоторые возвращаются, но ничего не помнят; некоторые пропадают насовсем. А твой друг-доктор дурак! Я пытался ему сказать, но он ничего не понял, а только стал шарахаться, как от зачумлённого."
− Чем же я могу помочь? – спросил я, втайне прекрасно понимая бедного Хубера.
"Разберись, доктор. Я буду помогать чем смогу, обращайся. Здесь что-то такое… В общем, касается всех: без разницы – бедных, богатых…" В подавленном состоянии после этой встречи я отправился домой, твёрдо решив заглянуть к Хуберу в Чумную Слободку, как только выдастся свободная минута. На пути мне попалась невероятно красивая женщина с волосами цвета воронова крыла. Она загадочно улыбалась, и я поймал себя на мысли, что моя дорогая Серафина не идёт ни в какое сравнение с нею. Заглядевшись на красотку, я чуть не толкнул девочку лет двенадцати, с грустным лицом стоявшую у ограды парка. На следующий день в Главной городской больнице я встретил Хубера. Он отозвал меня в сторону и сказал:
"Кауф, у тебя будет время заглянуть ко мне в Слободку? Творится что-то странное".
Я отметил его болезненный вид и затравленный взгляд. Уже на следующей неделе должна была состояться свадьба, потом мы с Серафиной уезжали на побережье. Времени оставалось в обрез.
− Тогда сегодня, пойдёмте, – согласился я. Хубер, казалось, обрадовался, засуетился: "Раз ты готов, пошли сразу на место," – заявил он. "Это не далеко. Нужно, чтобы ты увидел". Заинтригованный, я отправился с ним по грязной мостовой, между обшарпанных зданий, с висящим на верёвках застиранным бельём; подворотен, населённых бродячими животными и замурзанными детьми; людей в унылой, местами оборванной одежде, похожих на тени. Мы вошли в какое-то здание, ничем не отличавшееся от других.
"Я его привёл!" – срывающимся голосом провозгласил Хубер, протягивая руки к кому-то, кого я сразу не смог разглядеть в темноте, царящей в помещении. "Дьюкесса! Я его привёл!"
"Очень хорошо!" – раздался высокий нежный девичий голос. В рассеянном свете свечи ко мне приближалось знакомое лицо черноволосой красотки, встреченной недавно на улице, плотно засевшее в памяти.
Циана придушено охнула. Венсан, рассеянно смотревший до этого в огонь, полностью погрузившись в воспоминания, с трудом переключил внимание на женщину.
− Ты странно чувствительна, для вдовы Грентского лорда, – заметил он, дёрнув уголком рта. Магичка, смотревшая на него расширенными глазами, глубоко вздохнула и тихо произнесла:
− Так, ты знаешь! Откуда?
− Базилевс рассказал, а ему Бадба. Неужели ты не привыкла к ещё более страшным историям?
− У кого-то слишком длинный язык! – раздражённо обронила женщина, глядя на Бадбу, которая вжалась в кресло.
− Не ругай её, – улыбнулся Венсан, – Базилевс идеальный шпион: милый и обаятельный. Сам не заметишь, как выложишь всю подноготную.
Улли-кэт, нахально развалившийся на коленях улли, приоткрыл один глаз, скорчил умильную гримасу и показательно заурчал.
− Ах, ты!.. Блохастый кусок драного меха!
Базилевс закрыл глаз, повозился немного и повернулся к ней спиной, показывая всем видом, что он выше всяких оскорблений.
− Так мне заканчивать свою историю, или достаточно? – подал голос вампир.
− Да уже и так всё ясно, – сварливо сказала Циана, – Эта черноволосая красотка дьюкесса тебя укусила и обратила. Я в страшном возмущении от мерзкого предательства твоего якобы друга-доктора! Так что хватит мне душу травить!
− Вообще-то, всё случилось немного не так, но, как скажешь: хватит, значит хватит!
Он налил себе коньяку, одним глотком осушил бокал, налил ещё, вопросительно посмотрел на Циану:
− Тебе тоже налить, чтобы лучше спалось?
− Нет, не пью спиртного: оно очень вредно, нарушает балланс энергетики. Я и без того маг так себе. Вот Холдер, считался настоящим гением, впрочем, звание лорда и так это подразумевает, – она была даже рада, что можно теперь уже ничего не скрывать.
− Руасскуажи ей! – Базилевс уставился на Венсана немигающим взглядом, – Она должна знать! Дьюкесса о-очень опасна!
− Может, всё же ну её? – глаза вампира подозрительно блестели, речь немного замедлилась, − Справлюсь как-нибудь?
− Р-руаскажи-и! – Базилевс прижал уши и даже поднялся на лапы. Бадба явно побаиваясь, что он вонзит ей когти в колени, принялась успокаивающе поглаживать улли-кэта.
− Всё-всё! – Венсан примирительно поднял руку, – Секунду! – он опрокинул в рот ещё бокал коньяка, неловко поставил его, опустевший, на пол так, что тот покатился за кресло. Вампир не обратил на это внимания. Он подпёр щеку кулаком, облокотившись на подлокотник, посмотрел на Циану. Во взгляде Венсана плясали отражённые языки пламени из камина.
− Прекрасная черноволосая женщина приближалась ко мне из темноты с лёгкой улыбкой. Вдруг тот же высокий голос произнёс: "Ну, нет! Гадкая мерзавка! Он только мой! Он похож на моего братика!" Мимо пронеслось что-то светлое, свеча погасла, раздались крики, рык, шипение. Кто-то завёл мне руки за спину, удерживая с силой. Зажглась свеча, отвоёвывая у темноты лицо девочки, которая с любопытством разглядывала меня принюхиваясь.
"Какой ты славный", – сказала она всё тем же звонким голосом. "Многие дамочки на тебя соблазнятся! А ты сладкий? Сейчас попробуем!"
Я почувствовал ужасную боль в шее, которая постепенно переходила в онемение. Потом помещение погрузилось в холод и серебро, звуки угасли. Возвращение было просто ужасным: так наверно горят заживо. Каждую клеточку моего тела объяло ледяное пламя, от которого не было спасения. Я не мог вдохнуть, пошевелиться, даже застонать. Эта ужасная агония длилась и длилась без конца. Я думал, что попал в ад – оказалось, не слишком ошибся. Когда всё закончилось, тело перестало чувствовать холод, жару, сильную боль. Осталась только ужасная, сводящая с ума жажда чего-то…
"Дайте ему поесть!"– я повернул голову на голос. Темноты больше не существовало! На меня нежно смотрела девочка, каждое слово которой отдавалось в уме сладчайшей музыкой. Я готов был умереть за неё много-много раз. Я… Не было на свете такой вещи, которой бы не сделал ради неё. Откуда-то под нос сунули что-то мягкое, оно пахло просто… Божественно! Впился зубами и стал высасывать сладкий сок, от которого отступала тьма и боль. Да, оказывается, боль оставалась, просто я перестал её отмечать, заметив только тогда, когда она прошла.
Так, мне пришлось познакомиться с дьюкессой. Кстати, ты зря винишь друга Хубера – он просто никак не мог противостоять её приказам, как любой другой вампир против обратившего. Я ничуть его не лучше, может, даже хуже. Сначала с моей подачи мы превратили больницу Северного Брандбурга в кормище, а затем постепенно переместились и на юг. Дьюкесса очень хвалила меня, а служить ей было наслаждением. Правда, свадьбу по её требованию пришлось отменить – она очень ревнива!
Циана плакала, не скрываясь, хлюпала носом, словно девчонка, растирая глаза руками.
‒ Как ты понимаешь, из дома пришлось уйти – родители не могли понять моих новых привычек. Днём я перестал выходить на улицу, скрываясь от солнца. У меня, кстати, случались просветления, когда дьюкесса была занята, или обращала внимание на кого-нибудь другого. Тогда я казнился из-за убитых людей, даже потихоньку отпустил нескольких пленников. Но, стоило жажде вступить в свои права, как всё повторялось сначала.
Отец рвал и метал, грозился лишить наследства – смешная угроза для того, кто уже мёртв. Он даже представить себе не мог, что ходит по самому краю: его сын прилагал титанические усилия, чтобы прямо дома не впиться ему в горло. Кстати, мама догадалась: она в юности увлекалась этнографией и легендами. Когда пришёл домой в последний раз, она тоже плакала, как и ты сейчас.
"Венсан! Я знаю, ты вампир", – с ходу заявила она. "Не спорь, все приметы налицо. Ты очень изменился. На секретных советах у кайзера обсуждают эпидемию, идущую из Северного Брандбурга. Слово «вампиры» не произносится, но уже ни у кого не возникает сомнений. Чтобы не случилось паники в стране, все держат в секрете. Калеопа сказала, завтра будет облава – в совете настоящая истерия. Планируется сжечь дотла северную часть города, пожертвовав одним из заводов, списав всё на несчастный случай. Это очень непростое решение, но масштабы катастрофы ужасны. Прошу тебя, беги! Я скажу, что ты решил уехать в другую страну. Лучше, если так и будет".
Она обняла меня, а я… Даже в этот момент боролся с собой, чтобы не наброситься на собственную мать.
"Это непростительный поступок с моей стороны, знаю, но по-другому я не могу", ‒сказала она. "Уезжай и не возвращайся!"
В нашу штаб-квартиру, Северную больницу, я вернулся в глубоких раздумьях. Может, всё к лучшему, и стоит положить конец такому постыдному существованию? Но у вампиров очень развито чувство самосохранения, которое преодолеть не получилось. Решив бежать, я не учёл, что в Брандбурге действует не только власть кайзера, но и другого, теневого короля.
В больницу неожиданно ворвались какие-то вооружённые люди. Они застали нас врасплох, явившись днём, когда вампиры наиболее беззащитны. Нападали молча, с убийственной решимостью раздавая удары рогатинами и заострёнными палками направо и налево. В какой-то момент мы с недавно обращённым молодым вампиром оказались спина к спине против двоих людей. Я убил одного из них, а другой всадил кол в сердце вампиру. Мы остались с человеком друг против друга.
"Эка тебя скрутило, доктор!" ‒ произнёс он знакомым голосом. "И тебя не миновала эта зараза?"
Он сделал резкий выпад, проткнув мне руку с выпущенными когтями насквозь рогатиной. Боль была неимоверная. Понимая, что сейчас умру…
‒ Завтра будет большой пожар, – сказал я, глядя в водянисто-голубые глаза Дрозда, – Спаси людей, выведи их из города. Уходите днём. Так быть не должно! Не такими жертвами.
Он смотрел без выражения, но ничего не предпринимал, лишь спросил: "Откуда информация?"
‒ От кайзера, – ответил я, не видя причин врать, ‒ От его жены.
Мгновение он взвешивал все «за» и «против», а потом резким движением освободил меня, сказав: "Надеюсь, доктор, у тебя получится справиться с этим. Иди, но в следующий раз не попадайся – я тебя не отпущу".
Больше мы с ним не виделись. Переждав светлое время на чердаке, с закатом я уехал из города. Весть о страшном пожаре из-за взрыва на заводе в бедных кварталах застала меня в Шартбурге – не придумал ничего лучше, как бежать в загородный дом своей семьи на побережье. Там дьюкесса нашла, точнее, призвала меня.
Некоторое время Венсан молчал, а потом поднял тяжёлый взгляд на заплаканную магичку.
‒ Ну, что? Удовлетворил твоё любопытство?
Циана отвела глаза и произнесла:
‒ Уже поздно. Нам всем пора отдыхать.
‒Тебя проводить? – Венсан тоже встал, предлагая ей сгиб локтя. Губы тронула лёгкая улыбка. Женщина отпрянула. Вампир замер, его улыбка цинично искривилась:
‒ Я же тебя предупреждал, что к концу рассказа стану тебе противен!
‒ Мне нужно подумать, – ответила Циана, и осторожно обойдя его, направилась к выходу.
‒ Подожди! – воскликнул он, неловко покачнувшись, случайно пнул бутылку с остатками коньяка, которая с громким звоном покатилась в угол, заливая половицы ароматной летучей жидкостью. Магичка не обернулась.