Машина встала прямо у входа. Из нее вышел пожилого вида мужчина, на вид ему было не менее шестидесяти лет.
– Кого тут в Переслав везти?
Уланов улыбнулся:
– А что, незаметно?
– Для порядку спрашиваю.
– Открой багажник, дядя.
– Зови Матвеичем, а тебя как?
– Роман.
– Угу!
Таксист открыл багажник, Уланов поставил туда чемодан.
Матвеич поинтересовался:
– А чего не спрашиваешь, во сколько тебе поездка обойдется? Сам понимаешь, время сейчас позднее или раннее, один черт, и платить придется за проезд туда и обратно, а это выйдет за триста верст.
– Сколько?
– Три тысячи.
– Это еще по-божески.
Уланов знал расценки московских и подмосковных таксистов, случалось, приезжал домой на такси.
– Четыре, – хитро щурясь, посмотрел на пенсионера таксист.
– А вот это уже дорого.
– Ладно, шучу! Три, значит три. Бросай сумку в салон и поехали. Даст бог, через полтора часа довезу до дома. Только в городе дорогу сам показывать будешь, Я в Переслав, конечно, езжу, но обычно до автовокзала или до остановки первой маршрутки.
– Покажу.
– Ну тогда, по коням?
– По машинам.
– Военный, что ли?
– Был, уволился.
– Рановато вроде.
– Так получилось.
Они сели в «Логан», и водитель выехал с площадки у ОВД на дорогу, ведущую к шоссе. На трассе спросил:
– Музыку включить?
Уланов отрицательно покачал головой:
– Нет. Голова болит.
– Таблетка есть.
– У меня и подейственней лекарство имеется.
Таксист понял:
– Ты выпей, стакан в бардачке, там есть бутерброды, старая моя успела сунуть перед отъездом.
– Так пройдет. Но музыки не надо.
Водитель поинтересовался:
– А чего, если не секрет, тебе тачку из РОВД вызывали? Случилось что?
– Так, ерунда. По ошибке задержали.
– С поезда сняли?
– А ты, Матвеич, наблюдательный, раз чемодан, то, значит, куда-то ехал. Автобусы не ходят, значит, поезд.
– Да, но только вот поезда у нас не останавливаются, только экспрессы и электрички. Они ночью не ходят.
– Сегодня сделали исключение.
– Да? И почему?
– А в купе со мной, я имею в виду в котором и я ехал, неизвестные грохнули мужика-попутчика.
Таксист открыл рот:
– Чего? Грохнули? Совсем?
– Совсем. Заточкой в грудь.
– Ни хрена, ерунда? Молодой попутчик-то был?
– Лет сорока, может, больше, может, меньше.
– Да, дела. Я уж думал, прошли те времена, когда людей пачками клали из-за разной мелочи.
Уланов вздохнул:
– Оказывается, еще не совсем прошли.
– Да. Куришь?
Уланов утвердительно кивнул:
– Курю.
Водитель со своего места приоткрыл окно.
Майор закурил.
Таксист поинтересовался:
– А служил где и на какой должности? Офицер? Прапорщик? Контрактник?
Роман улыбнулся:
– А тебе, Матвеич, какая, собственно, разница?
– Да никакой, но надо же о чем-то говорить?! Нет, если хочешь вздремнуть, то базара нет, отдыхай, помолчу.
– Дома отдохну. А служил я в штабе дивизии мотострелковой, в московской области, должность… так себе… помощник начальника штаба, майор. Теперь в запасе. Не воевал. Короче, штабная крыса. Этого достаточно?
Таксист кивнул:
– Достаточно, но не похож ты на штабиста, но это не мое дело. Чего рано уволился? Или уволили?
– Сократили. Должность лишней признали, а ехать на новое место службы на Дальний Восток отказался.
– Понятно. На хрена он сдался, этот Дальний Восток после Подмосковья. На пенсию-то хоть наслужил?
– Будет пенсия, вопрос, какая?
– Все больше, чем я получаю. Нам со старой по двенадцать тысяч родное государство определило.
Уланов поддерживал разговор, хотя особого желания к этому не испытывал, но и обижать этого добродушного дядьку не хотелось.
– Если на двоих, то не сказать, чтобы мало.
– За хату заплати, за ЖКУ, тепло, свет, воду, а теперь еще и за капремонт какой-то, лекарства купи, старая моя последнее время здоровьем сдала, а сколько стоят таблетки в аптеке, сам знаешь. Хотя откуда тебе знать, молодому и здоровому. И остается тысяч десять. Проживешь на них месяц? Вот и подрабатываю. Хоть это не запретили.
Роман спросил:
– А как же льготы? Вам, пенсионерам, – он рассмеялся, – а теперь и мне льготы положены.
Водитель бросил взгляд на него, не теряя контроль за трассой:
– Правильно сказал, что теперь и тебе льготы положены. Узнаешь, как это у нас эти самые льготы получить. Задолбишься по конторам разным бегать да справки собирать. Там и подохнешь в очереди за этими льготами. Не страна, а…
Он открыл окно, сплюнул на дорогу:
– Бардак, короче. Я вот чего, майор, понять не могу. Неужели у нас из ста сорока миллионов пару сотен способных мужиков и баб подобрать не могут, чтобы управлять страной народу на пользу, а не во вред?
– Эка взял пару сотен. Ты футбол смотришь?
– Болельщик с детства и все время за «Спартак», а что?
– У нас одиннадцать футболистов из ста сорока миллионов, ну может меньше, потому как мужиков найти не могут. Ведь как играют? Позорище.
– Ну это ты слишком. Иногда и немцев, и англичан, и португальцев громят.
– Вот именно, что иногда.
– Сам-то за кого болеешь? А, ну да, за ЦСКА, ты же военный.
– Не угадал, мне все равно кто играет, лишь бы футбол был интересный, а не мудовы страдания. За сборную да, но это святое.
Уланов выбросил в свое окно до фильтра выкуренный окурок.
Таксист продолжил разговор:
– А я в Чехословакии служил, в танковом полку, наводчик.
– И как там, в Чехословакии, было?
– У меня сосед недавно в Чехию ездил, и чего разъединились Чехия и Словакия, дружно, хорошо ведь жили, так он рассказывал, как и что там сейчас. И знаешь, судя по его рассказу, в конце семидесятых там лучше было, но это, конечно, по сравнению со Свазом.
– С чем? – удивился Уланов.
Таксист усмехнулся:
– Сваз по-чешски Союз.
– А?!
– Я рядовым оттуда и джинсы, и батники, и хрусталя немного, и подарки родителям да сестре привез тоже, что тут за хорошие деньги не купить было. А я за семьдесят крон чешских в месяц приобрел. Это по тогдашнему курсу семь рублей. За год скопил шестьсот крон, шестьдесят рублей, и на это купил. Тогда же у нас одни джинсы можно было за двести рублей легко загнать. Но сам носил, форсил.
– Крутым на то время был.
– Не то слово, девки за мной знаешь как бегали?! Но время летит, и где эти «золотые» времена?
– Ну прям уж и золотые.
– Когда молодой, майор, все вокруг прекрасно.
– Это верно.
Трасса в это время суток была пуста, поэтому сто пятьдесят километров пробежали быстро. Слева и справа пошли мотели, отели, рестораны, кафе, шашлычные, заправка. На посту ДПС лениво прогуливался инспектор. Не его время. Водители фур сейчас отдыхают. Вот перед сменой через час может и выловит старший лейтенант кого. А пока он зевал, постукивая себя по ноге дорожным жезлом.
На «Логан» он не обратил никакого внимания.
Проехали микрорайон, у автовокзала таксист сказал:
– Ну а теперь, Роман, показывай дорогу.
– До железнодорожного моста, он будет пересекать дорогу сверху прямо, потом за ним на светофоре направо.
– Хорош, это бы запомнить.
Он довел машину до светофора:
– Значит, направо?
– Да. Потом налево и у следующего светофора опять налево.
Так, ведя штурманом автомобиль, Уланов доехал до девятиэтажного дома.
– Здесь, командир.
– Это ты командир, я рядовой, – притормаживая, ответил таксист.
Встал у первого подъезда.
Уланов достал три тысячные купюры, протянул водителю:
– Держи, Матвеич, как договаривались.
– Угу!
Он взял деньги, засунул в карман рубашки. Открыл багажник.
Вовсю уже светило солнце, но народа не было. Уланов забрал сумку, чемодан, пожелал таксисту:
– Счастливо обратно доехать.
– Спасибо. И тебе удачи, майор.
Матвеич уехал, Уланов зашел в подъезд, вызвал лифт, поднялся на четвертый этаж. Достал ключи и вошел в квартиру № 14, из которой пахнуло чем-то далеким, родным и немного затхлым.
Оставив чемодан и сумку в прихожей, он прошел в гостиную, где стоял диван, два кресла, стенка с телевизором, видеомагнитофоном и музыкальным центром, книжный шкаф и торшер. На полу старый ковер, на потолке хрустальная, привезенная отцом из командировки на Кубу люстра. Раздвинул шторы, сдвинул тюль, открыл окно, то же самое проделал в спальне, где из мебели была двуспальная кровать, платяной шкаф, трюмо, на полу палас, на стене картина и бра, простенькая люстра, что и в гостиной. Свежий воздух пошел в квартиру.
На кухоньке в шесть квадратов ютился холодильник советского производства, стол, четыре стула, навесной ящик, тумбы умывальника, висела решетка для тарелок. Здесь он ограничился форточкой. Сел на стул у окна, прикурил сигарету, сняв с холодильника пепельницу.
– Ну вот и дома. В новой жизни.
Выкурив сигарету и затушив окурок в пепельнице, Уланов занес чемодан, сумку, распаковался, разложил одежду в шкафу спальни, крупные предметы разложил по полкам стенки. В них осталось много просроченных лекарств. Надо выбросить. Наградной пистолет, заряженный одной обоймой, положил на полку с видеокассетами, рядом две запасные обоймы. Надо зарегистрировать оружие в полиции. Но это потом. Как необходимые дела были сделаны, он прошел в ванную комнату, встал под душ. После душа оделся в спортивные брюки и майку, на ноги тапки. Крепкие тапки, он их носил еще школьником. Ему бы лечь спать, отдохнуть после насыщенной событиями ночи, но не давала покоя флешка и последние слова умирающего помощника мэра: «Это Боган, флешка под ковриком, только генералу ФСБ Кар…» Фамилию он договорить не успел. И что интересно было на флешке, из-за которой, скорей всего, и погиб Игорь Васильевич. И где служит генерал Кар. Вряд ли возглавляет Управление ФСБ в Переславской области, хотя флешку погибший вез не в Москву, а именно в Переслав. Но это легко проверить.
Он взял ноутбук, привезенный с собой, подаренный ему парнями группы на тридцатилетие. Попытался включить. Не получилось, аккумулятор сел, пришлось подключать к сети.
Народ в подъезде начал просыпаться. Раздались приглушенные и неразборчивые голоса сверху, затем снизу, закашлял сосед через стену. Наверняка был с бодуна, как, впрочем, и раньше. Сколько помнил себя Роман, столько дядя Коля, или Николай Петрович Озеров, или просто Петрович, пил запоями с редкими перерывами.
Жил он один, жена ушла через год после свадьбы, детей не было. Да и женщин у дяди Коли Рома не замечал. Хотя когда это было. Кашель за стеной перешел в какие-то непонятные звуки. Уланов догадался, рвать соседа потянуло. Так и умереть может или «белочку» словить, она как раз приходит не когда пьешь, а когда отходишь от пьянки. А у него две бутылки водки. Придется помочь человеку, хотя, конечно, помощь эта только во вред. Но жаль мужика. Хороший по натуре, защищал его в свое время. И с девушкой из соседнего класса привечал, чтобы родители не узнали.
Уланов забрал со стола бутылку водки, вышел в коридор. Позвонил в квартиру тринадцать. Хозяин открыл не сразу. И выглядел он как черт, если сравнивать описание черта Гоголем.
– Ктой-то?
– Не узнал, Петрович?
– Рома, ты, что ли?
– Я.
– В отпуск али как?
– Не важно. Плохо?
– Не то слово. Если не подохну, то с катушек слечу сто пудов. У тебя есть, чем похмелиться?
Уланов протянул ему бутылку водки:
– Держи!
– Ай, Рома, ай, благодетель, храни тебя Господь. Наконец-то в этом дерьмовом подъезде появился один нормальный мужик. Прикидываешь, Рома, вчера, считай, все хаты обошел и просил-то всего сто рублей, копейки по нынешним временам. И не дал никто. Это разве люди? Раньше при коммунистах такого не было. Раньше всякий дал бы если не деньги, то стопарик или на худой конец одеколон. А сейчас зимой снега не выпросишь.
Роман улыбнулся:
– Сто рублей найти не мог, как же нажрался?
– Так это, Мелод вчера зарплату в ЖКО получил. И литруху принес, рыбки вроде еще, не помню.
– А кто такой этот Мелод?
– Да гастарбайтер из Таджикистана, дворником у нас пашет.
– Но мусульмане не пьют. Им религия запрещает.
– Вот Мелод тоже так говорит. Но нельзя это там, в Таджикистане, а здесь, мол, Аллах не видит. Свинину, говорят, тоже есть нельзя, а в армии все за милую душу уминали. И ничего. Каждое правило, Рома, обязательно должно иметь исключения, иначе…
Он оборвал речь, икнул, побледнел:
– Извини…
И, прижав к груди бутылку, ринулся в туалет.
Уланов прошел к себе. Включил ноутбук. Тот работал. Подождал, пока установится, вставил флешку. Открыл нужное окно.
И побежали по экрану цифры вперемешку с буквами.
Но не хаотично, а в определенном порядке.
– Черт, – проговорил Уланов, – зашифровано. Но что мог шифровать помощник мэра или даже сам мэр? И шифр непростой. Ему самому приходилось пользоваться шифром для передачи секретных данных, но шифр, что применен здесь, гораздо сложнее. Пролистал страницы, следом за шифровкой пошли фотографии. Мужчины, женщины, фон. Съемка велась в разных местах, но, видимо, одним аппаратом, будь то фотоаппарат или смартфон. Черт, как он не посмотрел у убитого телефон? Хотя это была бы уже кража и проверь его следователь, вряд ли отпустил бы с извинениями. Он дождался, пока закончится информация, вытащил флешку, открыл поисковую систему. Вбил запрос – Управление ФСБ по Переславской области. Открылся официальный сайт. Начальник, замы, часы приема и прочая информация для обывателей. Фамилия начальника не начиналась на буквы Кар, а других генералов в Управлении не было. На всякий случай проверил так же УВД, УМЧС, налоговиков. Нигде начальника Кар…
– И что с этим делать? – спросил он сам себя. – выбросить? Но из-за этой информации и из-за тех бумаг, что лежали в кейсе и могли быть оригиналами, перенесенных на флешку документов, неизвестные пошли на убийство. Значит, им или их заказчику очень важна данная информация. Но что ему-то делать? Позвонить Смолинскому? Может, его заинтересует? Да, пусть с этой информацией разбираются люди, оставшиеся на своих должностях.