Инопланетяне никого не просили их искать.
– Все-таки едешь, Олежка. – Митрич, похожий на пожилого моржа, печально смотрел на Монаха. – Может, передумаешь? Как же мы без тебя?
– Я вернусь, Митрич, не переживай. А может со мной, ребята? Леша собирался, помнишь, Леша?
Добродеев протяжно вздохнул:
– Собирался. Но как-то так получается, то одно, то другое…
– …то третье! Забурели вы, ребята, отяжелели, потеряли форму, давно уже не рысаки. А зря.
– В Ладанке видели летающую тарелку, – забросил удочку Митрич. – Я читал. Это правда? Леша?
– Раз Леша написал, значит, правда, – сказал Монах, ухмыльнувшись.
Добродеев кивнул. Он считался спецом по летающим тарелкам и неоднократно давал о них обширные материалы в «Вечерней лошади», газетке шустрой, всеядной и падкой на сенсации.
– Правда, Митрич. Она появляется там регулярно, каждый четверг в девять вечера. Зависает на полторы минуты и исчезает. Ладанка – вообще странноватое место, там когда-то нашли стоянку первобытного человека.
– А что говорят археологи? – спросил Митрич.
– О чем? О тарелках или о первобытном человеке? – уточнил Монах.
– Ну-у… – протянул Митрич, не определившись.
– Понимаешь, Митрич, тут такое дело… – начал задумчиво Добродеев. – Археологи пытались там копать, но всякий раз это плохо кончалось. То смертью руководителя, то падением в колодец – там полно древних колодцев, – то психическими расстройствами. Лично я считаю, что там где-то база, в смысле, база тарелок, их аэродром, и включена защита, причем с доисторических времен. Говорят, там пропадают люди. Раньше ездили экспедиции, сейчас уже нет.
– Боятся? – догадался Митрич.
– Денег нет, – заметил Монах.
– Вы же понимаете, что всегда найдется отчаянный, которому море по колено. Согласен, банально нет денег, но не только. Иногда собираются черные археологи, стоят лагерем, копают. Я знаю одного, был там, выдержал неделю. Так он рассказывает, что по ночам такой ужас охватывает, что только водкой и спасались – сидели в палатке, пили и тряслись от ужаса. Сбежал. Говорит, ну его на фиг. Это древнее сакральное место, говорит, там до сих пор бродят…
– Кто? – ахнул впечатлительный Митрич.
– Черт его знает кто. Непонятно. Тени. Бродят, трещат кустами, голоса слышны, на валунах руны проступают перед рассветом, а на восходе солнца исчезают.
– Так ничего ценного и не нашли?
– Врут, что не нашли, кто ж тебе признается. Нашли только каменных баб две штуки, тысяч по пять лет, весом в три тонны. Каждая.
– Каменных баб? – поразился Митрич. – Куда же они их дели?
– Никуда не дели, оставили, их же невозможно вывезти. Во-первых, тяжесть страшная, во-вторых, рельеф играет, то вверх, то вниз, если погрузить в кузов, она машину перевернет. А потом, ну вывезешь ты их, а куда потом девать? Продать невозможно, дома поставить страшно, энергетика у них нехорошая. Да и потолок рухнет. Лично я думаю, тут замешаны пришельцы. Надо же им где-то жить, готовить еду, писать отчеты – вот и выбрали Ладанку и поставили защиту. Там и жители странноватые, если честно. Слова не вытянешь, помню, пытался я одного разговорить, а он молчит, только смотрит, а в глазах что-то такое… странное! Чувствуется, знает что-то, но скорее умрет, чем скажет. И видит тебя насквозь. Спрашиваю: летают тарелки? А он молчит. Я иногда думаю, что жители Ладанки и есть пришельцы, только маскируются. Или потомки пришельцев.
– Вряд ли, – сказал Монах. – А то, что смотрел странно, так неудивительно, я бы тоже смотрел странно, если бы меня спросили про тарелки. Он, может, тоже думал, что ты странный.
– Ты не веришь в летающие тарелки? – поразился Добродеев. – Ты же волхв!
– Верю, не верю! Вопрос некорректен, Леша. Это же не религия. Вопрос должен формулироваться иначе, а именно: «Возможны ли летающие тарелки в принципе и что ты как ученый об этом думаешь».
– Ну и?..
– В принципе возможны. Кроме того, уж очень многие их видели. Причем с незапамятных времен. Летописи, эпосы, то-се. Самолеты возможны, значит, возможны и тарелки. В принципе. Правда, это не космические корабли, как ты думаешь.
– А что?
Монах молчал, смотрел загадочно, пропускал через пятерню бороду.
– То есть, ты хочешь сказать, что их запускают с Земли? – уточнил Добродеев. – И нет никаких инопланетян?
– То, что их нет внутри тарелок, однозначно. Как и то, что тарелки из космоса.
– Как это нет? – удивился Митрич. – Если есть тарелки, то есть и пришельцы! Кто-то же ими управляет.
– Кто-то же ими управляет, – повторил Монах, смакуя. – А как по-вашему, ребята, что они здесь у нас делают? Летают, появляются в разных местах, носятся туда-сюда… с какого такого перепугу?
– Разведчики, – сказал Добродеев веско.
– Они и людей умыкают, – добавил Митрич. – Вон Леша писал…
– Зачем?
– Изучают. Хотят переселиться к нам. Опыты всякие делают.
– Ага, составляют карты военных баз и изучают анатомию, – фыркнул Монах.
– А что, по-твоему, они тут делают? – спросил Митрич.
– А что они, по-вашему, тут делают? – в тон ему ответил Монах. – Представьте себе: тысячи лет летают внеземные аппараты, умыкают людей, высматривают, изучают. Тысячи лет! С их технологиями достаточно десяти лет, чтобы изучить самые закрытые места планеты сверху донизу плюс дно океана и недра, а уж изучить человека и всякую тварь со всеми потрохами за глаза хватит двух-трех лет. А они летают как ненормальные уже тысячи лет и никак не могут переселиться. В результате даже у идиота возникает научный вопрос: какого хрена?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Добродеев. – Ты же сам сказал, что они существуют.
– Существуют. Сказал. И что?
– И что? – недоуменно повторил Митрич.
– Подумайте своей головой, ребята – Монах постукал себя костяшками пальцев по лбу. – Летают и летают, уже все изучили, но продолжают летать. И так без конца-краю. Летают и летают. Ну?
Добродеев и Митрич переглянулись.
– Никак? – спросил Монах. – Ладно, зайдем с другого боку. Представьте себе патефон и пластинку, представили? Пластинка крутится, музыка играет. Вдруг заело, иголка елозит по одной и той борозде, фраза повторяется, и повторяется, и повторяется… и так всю дорогу. Представили?
– А при чем здесь тарелки? – удивился Митрич. – У меня есть патефон, на чердаке, жалко выбросить. Семейная реликвия.
– Ты хочешь сказать, что они… что ты хочешь сказать? – спросил Добродеев. – Что их заело?
– Именно! Программу заело. Автоматы летают и выполняют снова и снова одну и ту же работу, хотя все уже давно изучено. Никак не уймутся по причине заедания и топчутся на одном месте, повторяя действия, которые давно уже стали бессмысленными. Автоматы, а не гуманоиды. Неживой металл выполняет программу, написанную тысячи лет назад.
– Кем? – спросил после паузы Митрич.
– Кем-то. Ими. – Монах потыкал пальцем в потолок. – Возможно, они действительно собирались переселиться к нам по причине ядерной войны, вымирания от неизвестной хвори, исчезновения атмосферы, вечной зимы… мало ли. Запустили тарелки-разведчики, а потом что-то случилось и… облом. Передумали или не успели. Лично я думаю, что не успели. Природу трудно раскачать, она терпит-терпит, а потом идет вразнос. И когда процесс запустится, назад уже не отрихтуешь. Программа будет елозить, пока не поступит новая, а новая не поступит никогда. Некому уже.
– Ты уверен?
– Это моя личная точка зрения. Логическое умозаключение на основе доступной информации. Если у вас есть другое, прошу в студию. Но только без соплей насчет – ах! – контакта, космической дружбы и всякой романтической лабуды. И без девушек, зачавших от пришельца.
Воцарилось молчание.
– Похоже, я лишил вас иллюзий, – сказал Монах. – Просим прощения.
– Получается, они так и будут летать всю дорогу? – спросил Митрич.
– Так и будут. Пока не упадет последний – ничто не вечно, сами понимаете. И тогда наступит тишина.
– Может, смотаемся в Ладанку? – не сразу сказал Добродеев. – Я давно собирался, посмотрим все своими глазами, ты же волхв, Христофорыч, у тебя же нюх. Отложишь на пару дней поход, смотаемся, осмотримся, а?
– И новоселье заодно справим, – добавил Митрич. – Я уже купил подарок.
– Да нет, ребята, я уже настроился. Да и что тут делать, забурел я, ребята, никаких усилий, цивилизация, горячая вода, пешком разучились, а там хворосту для костра собрать, да разжечь, да рыбу поймать, да уху, да палатку, только успевай поворачивайся. И рассветы сумасшедшие, и закаты, ты и природа, ни души живой вокруг, и полное между вами взаимопонимание и уважение. Она мне рыбу и ягод, а я аккуратненько убрал за собой, костерок затушил, поклонился да потопал своей дорогой. Пут-ник! В пути. Слово-то какое! Вы хоть раз встречали восход солнца в горах? Ни ящика, ни компа. Ничего. Только голова и мысли. И озарения, и понимание смыслов. Выживание. Может, мы созданы для того, чтобы делать усилия и выживать, а мы насочиняли себе удобств и комфорта и атрофируемся умственно, нравственно и физически.
– Вперед в пампасы, – сказал Добродеев.
– Туда. Ты же понимаешь, что я прав, ты же сам рвешься в Ладанку, тянет же, только дальше трепа – извини подвинься. Хотите со мной?
– Я бы с радостью, – сказал Митрич. – А на кого «Тутси» оставить?
– Кстати, Христофорыч, насчет выживания. Около Ладанки есть гора, в смысле, небольшая такая горка, Детинец называется. Ничего особенного, ну там гроты, пещерки, расселины, ледниковые валуны, вот только нет ни одного человека, который бы долез до вершины! Ни местного, ни чужого. Что-то держит и не пускает с середины примерно. И пещеры! Наши спелеологи спускались, проходили сотню-другую метров, а дальше никак.
– Почему? – спросил Митрич.
– Страх, Митрич. Животный страх и ужас. Некоторые падали в обморок, приходилось вытаскивать. Выползали, шатаясь, цеплялись за стены, их потом местные отпаивали молоком.
– Может, ядовитые испарения? – заинтересовался Монах.
– Проверяли! Ничего, все чисто.
– А что они видели?
– В смысле?
– Что вызывает страх?
– Никто ничего точно не помнит, вроде двигались в глубине пещеры какие-то тени и шелест вроде как шагов или шепот, но на пленке ничего.
– Летучие мыши, – сказал Монах.
– Нет там никаких мышей!
– А что же тогда? – спросил Митрич.
– Чертовщина какая-то. Местные говорят, там живут духи земли, они в эти пещеры ни за какие коврижки не сунутся. С моей точки зрения, лучшего места для ангара просто не найти.
– Радиостанция для связи с кораблем-маткой на орбите, – поддакнул Митрич. – Скайп какой-нибудь межгалактический, а чего!
– Корабль на орбите? А почему его не засекли?
– А он невидимый. Запросто! Или даже связь с их планетой.
– А ты – в пампасы, – подхватил Добродеев. – Давайте, ребята, лучше в Ладанку! Митрич, ты тоже, на пару деньков. Если повезет, найдем следы присутствия, ты же волхв, Христофорыч. Твои предки держали с ними контакт и получали знания. Митрич, ты как? Сможешь оторваться?
– Э-э-э-ва! – вдруг невнятно выговорил Митрич, смотря поверх их голов, протянув туда же руку, тыча пальцем. Выражение лица у него было самое странное. – Гос-с-споди! Что это?
Монах и Добродеев живо обернулись…