Рей Бронсон совсем не удивился, обнаружив в утренней почте конверт на свое имя. Вскрыв письмо, он вытащил из конверта газетную вырезку. Он знал, что это была за заметка, ибо в свое время уже читал ее, и не один раз. Однако теперь он прочел ее снова и заново ощутил все то, что чувствовал тогда.
«Десятилетний мальчик погиб прошлым вечером под колесами автомобиля на Маунтин-Роуд, двумя милями южнее зоны отдыха Силвер-Спрингс. Жертвой дорожного происшествия стал Дэниэл Грегг, сын Майкла и Мэри Грегг, проживающих по адресу 1279, Морнингсайд-Роуд. Дэниэл ехал на велосипеде, когда его сбила неустановленная машина.
Предположительно, один из пассажиров позвонил и сообщил властям о случившемся. К месту происшествия были немедленно направлены машины полиции и скорой помощи. К прибытию спасателей ребенок был еще жив, но скончался по дороге в больницу Сент-Джозеф.
Мистер Грегг сообщил журналистам, что тем вечером его сын остался ночевать в доме своего друга, жившего неподалеку от Маунтин-Роуд, и, очевидно, вечером решил все-таки вернуться домой. Велосипед мальчика не был оборудован светоотражателями или фарой.
В настоящее время полиция ведет розыск автомобиля, совершившего наезд на ребенка. Судя по следам краски, оставшимся на корпусе велосипеда, это была машина светло-голубого цвета.
У Дэниэла остались родители… сводный брат… сводная сестра… дедушка по материнской линии… две тети… дяди…»
Рей свернул статью и убрал ее обратно в конверт. На конверте красовался его адрес, написанный теми же черными печатными буквами, что и записка, полученная Джулией.
«Это уже не шутки, – сказал он себе. – Никакие это не шутки».
Честно говоря, он с самого начала не поверил в версию о розыгрыше. Но раз уж Джулия решила придерживаться такого мнения, то он не видел смысла ее разубеждать. Все может быть. Это и в самом деле могло быть шуткой. И ей удалось убедить себя в этом.
Однако в глубине души он не сомневался в том, что никакая это не шутка.
«От судьбы не уйдешь, – подумал он, – вот пришел и наш черед». Он воспринял это довольно спокойно, как должное, и это удивило его. Можно было подумать, что все это время где-то в глубине души он знал, что когда-нибудь это случится. И именно поэтому он и вернулся домой, точно так же как и уехал отсюда год назад.
Всего год назад Реймонд Бронсон был человеком мягким и довольно безвольным. Он всегда был мелковат, и в какой-то мере это могло послужить объяснением. Дело было не в том, что он не вышел ростом, метр восемьдесят – рост вполне нормальный. Дело было в том, что он был строен, можно даже сказать – худощав и не отличался накачанной мускулатурой. В других семьях на это даже не стали бы обращать внимание, однако, когда ты являешься единственным сыном человека, в прошлом игравшего в футбол за профессиональную команду, это даже очень и очень считается.
В молодости Герб Бронсон, отец Рея, был известен под прозвищем Забивала. Старые друзья по-прежнему называли его так, и иногда он сам полушутя называл себя этим именем.
– Ужин готов? – обычно вопрошал он, возвращаясь вечером домой с работы. – Забивала такой голодный, что готов съесть быка!
На что миссис Бронсон, хлопотавшая в это время на кухне, со смехом отвечала:
– Какая удача! Я как раз собиралась подавать к ужину тушеного быка.
Забивала Бронсон не успел сделать головокружительной спортивной карьеры. Отыграв в профессиональной футбольной команде в качестве полузащитника всего лишь год с небольшим, он получил травму колена и был вынужден покинуть профессиональный спорт. Однако как бизнесмен он оказался вполне удачлив. «Спортивные товары Бронсона» стали первыми в небольшой сети магазинов в двух юго-западных штатах.
Тщедушное телосложение сына было большим огорчением и разочарованием для Забивалы, и тот всегда знал это. В то же время он понимал, что отец любит его, несмотря ни на что. Все подтрунивания Забивалы Бронсона были полны любви.
– Эй, Задохлик, – иногда шутливо говорил он, – когда ты у меня хоть немного потолстеешь?
А на Рождество добрая половина богатого ассортимента «Спортивных товаров Бронсона» перекочевывала под елку: футбольные доспехи, мячи для игры, биты, теннисные ракетки, боксерские перчатки и разнообразное туристическое снаряжение.
Рей показывал неплохие результаты в легкой атлетике, он был членом школьной сборной по гольфу, а также довольно прилично играл в теннис. Но вот футбол был ему явно не по силам. В младших классах ему еще худо-бедно удавалось числиться в запасном составе, так как в то время подавляющее большинство его сверстников еще недостаточно выросли, но в старшей школе он вдруг обнаружил, что его окружают высокие и плечистые молодые люди, чей вес доходил, а иногда и переваливал за девяносто кило.
Ребята относились к нему хорошо, и большинство из них были наслышаны о спортивных достижениях его отца. И хоть Рей и не мог сравниться с ними по физическим параметрам, однако в плане успеваемости он превосходил многих из них, и они уважали его за это. С его прирожденным учительским талантом он нередко преуспевал на ниве помощи одноклассникам. Не слишком спортивный, он тем не менее вполне дружил со спортсменами.
Когда он впервые привел Барри Кокса к себе домой на обед, его отец и Барри просидели за столом еще добрых два часа после того, как трапеза была закончена, вспоминая игры из карьеры Герба и совсем недавние матчи, в которых принимал участие Барри.
– Этот парень далеко пойдет, – объявил мистер Бронсон поздно вечером, после того как Барри ушел домой. – Держу пари, его ожидает блестящее будущее. Слушай, Задохлик, а вы с ним друзья? Много времени проводите вместе?
– Да, – сказал тогда Рей.
– Приятно слышать, – одобрительно отозвался отец. – Умеешь ты себе друзей выбирать…
И когда через несколько месяцев он начал встречаться с Джулией Джеймс, отец сказал то же самое:
– Закадрил, значит, девочку из команды поддержки? Вот шустрик! В мое время туда принимали лишь самых хорошеньких. С такими цыпочками встречались только самые крутые парняги.
Джулия значила для него больше, гораздо больше, но об этом Рей отцу говорить не стал. Вместо этого он лишь со знающим видом повел бровью, приподняв руку будто бы в тосте, а отец по-мужски хлопнул его по плечу. Конечно, он до некоторой степени был разочарован тем, что сын не мог пойти по его стопам, но Рей старался изо всех сил, и Забивала Бронсон уважал его за это.
Таким был Реймонд Бронсон всего лишь год назад. Иногда, когда он задумывался о прошлом, Рею начинало казаться, что это был не он, а кто-то другой.
«Ведь я был никем, – недоуменно думал он. – Меня как будто не существовало. Я был просто тенью – отчасти отца, отчасти Барри, – не стремясь при этом к чему-то конкретному и не очень-то представляя, кем вообще я могу быть. Просто удивительно, что Джулия во мне нашла».
Однако что-то она все-таки нашла.
– Я люблю тебя, – сказала она однажды.
Лишь однажды! Они не слишком часто нежничали. Обычно они лишь дурачились и весело проводили время.
Но однажды она вдруг повернулась к нему и увидела в его глазах нечто такое, что тут же отразилось на ее лице. Они даже не целовались, ничего такого. Это был обычный воскресный день. Они вдвоем сидели на полу в гостиной дома Джеймсов, играя в какую-то дурацкую карточную игру. И вдруг Джулия ни с того ни с сего оторвалась от карт, взглянула на него и сказала: «Я люблю тебя».
Что ж, теперь это все осталось в прошлом. Она больше не любила его. Эта любовь рассеялась как дым тем роковым летним вечером, так же скоро, как жизнь одного маленького мальчика.
Барри вел машину слишком быстро. Вообще-то он всегда ездил слишком быстро, но, так как машину он водил хорошо, никого это особенно не волновало. Хелен сидела на переднем сиденье рядом с ним. Рей запомнил это, потому что ее волосы ниспадали на спинку сиденья и на поворотах развевались на ветру.
Однако, помимо этого, вспоминать ему было особенно нечего, так как практически всю дорогу он целовался с Джулией. Это была машина Рея, но в тот раз, как обычно, они с Барри бросили жребий, кому ехать на заднем сиденье, и он выиграл. Джулия лежала у него в объятиях, и на ней была розовая облегающая футболка, которая задралась, обнажая ее плоский живот. Они целовались, когда эту идиллию нарушил пронзительный визг Хелен.
Этот вопль заставил их мгновенно выпрямиться. Все случилось так быстро, что никто даже толком не успел ничего разглядеть. На дороге откуда ни возьмись появился велосипед, выхваченный из темноты ярким светом фар. Ребенка на велосипеде они увидели лишь со спины. Он был в полосатой футболке. Затем последовал глухой удар, раздался треск, и они помчались дальше.
– Боже мой! – прошептала Джулия. – Мы сбили его!
Рей пытался что-то ответить, но голос его не слушался. Машина не остановилась, она продолжала стремительно лететь вперед, еще быстрее, чем раньше. Следующий поворот они преодолели на столь головокружительной скорости, что их по инерции отбросило в сторону. Джулия упала на него и осталась лежать неподвижно, крепко вцепившись в его руку и снова и снова повторяя шепотом: «Рей, Рей, мы сбили его!»