Я приехала к матери и прямо в дверях столкнулась с весьма недовольным Егором. Я демонстративно протянула руку за ключами от машины.
– Я жду, – напомнила я на всякий случай.
Егор кинул ключи на стол, не скрывая раздражения.
– Рыжая, а ты почему меня так не любишь? Мы же с тобой не чужие, а какие-никакие родственники. Я же теперь тебе вроде как папа…
Этот пригретый моей матерью альфонс вечно называл меня рыжей из-за цвета моих волос. Я вообще-то не обижаюсь на прозвище, ведь оно закрепилось за мной ещё с детского сада и преследовало все школьные год, но из уст этого недоумка… Меня откровенно бесило такое его обращение. И издеваться, называя себя моим отцом, я не позволю. Взяв ключи со стола, я посмотрела на него взглядом, полным ненависти.
– А вот это ты зря сказал, папочка хренов. Знай своё место. Не забывай, в этом доме ты никто и звать тебя никак. Ты всего лишь взят сюда, чтобы использовать по назначению. А назначение у тебя одно, больше ты ни на что не годишься. Ты взят для сексуальных утех моей мамочки. На большее не рассчитывай. И вообще, я может, в скором времени свою квартиру сдам, чтобы хоть как-то рассчитываться с банковским кредитом, вернусь жить сюда. А жить вдвоём в одной квартире нам с тобой невозможно. Поэтому лучше сразу готовься валить в общежитие.
– Лера, мне стыдно за тебя! – услышала меня мать. – Как ты можешь такое говорить? Егор мой муж. Ни в какое общежитие он не пойдёт. Он в доме своей жены. Мой дом – его дом. Ты должна его уважать. Он не чужой нам человек. Пусть тебе не нравится, но Егор – твой отчим. А что касается твоего возвращения сюда… Не думаю, что это правильно. С твоим характером тебе и моему мужу будет сложно ужиться в одной квартире. Вместо того чтобы сдавать свою квартиру в аренду, тебе стоит ещё поискать работу, чтобы рассчитаться по кредиту. Не нужно так быстро сдаваться. Тем более, у тебя пьющий муж. Он что, тоже сюда придёт? Не обижайся, доченька, жить с алкоголиком – твой выбор. Я с ним жить не смогу. Я такой выбор никогда не сделаю.
Я смотрела на мать и не могла поверить, что это она говорит. Посторонний альфа-самец с улицы стал для неё намного важнее, чем собственная дочь.
– Мам, мне показалось или ты сейчас действительно сказала, что этот член между ног тебе гораздо важнее, чем родная дочь? Я твоя дочь, а он кто? Я же тебя никогда не брошу, а он завтра ещё с десяток таких дурочек, как ты, найдёт, у которых есть чем поживиться. Как ты не можешь этого понять? Ты меня упрекаешь, что я не могу найти работу?! Да я целыми днями этим занимаюсь! Неужели ты и правда думаешь, что я не работаю, потому что не хочу?! Ты считаешь, я совсем без мозга?
– Лера, я не хотела тебя обидеть. Просто ты начала оскорблять моего мужа. Я не хочу потерять свою личную жизнь, потому что слишком долго была одна и имею полное право на обычное женское счастье. Ты свою личную жизнь не смогла устроить и мне не даёшь.
– Ты меня каждый раз этим попрекаешь. Сколько можно?! Да, не сложилась у меня личная жизнь, но это не конец света. Жить на руинах я не хочу.
– Кира, не нужно так с дочкой, Лерке сейчас ой как тяжело. Я её понимаю и не злюсь, – неожиданно заступился за меня альфонс.
Похоже, прохиндей решил, что худой мир лучше доброй ссоры, и захотел заручиться моей поддержкой.
– Девочки, не ссорьтесь. Вы родные люди. А хотите, я приглашу вас в ресторан?
– За материны деньги? – хмыкнула я.
– Ну почему за материны?! – спокойно отозвался Егор. – Я же работаю. Пусть пока временно, но иногда кое-какая работа есть.
– Тогда мать своди, ей приятно будет. Пустишь пыль в глаза, ещё больше усыпишь её бдительность. И будет ей счастье. А мне ехать надо. Спасибо, что оперативно вернул машину.
– Ну, а как иначе? Кира сказала, что тебе срочно надо.
Я поняла, что альфонс явно не хочет со мной ссориться. Сменил тактику.
– Лера, мы с матерью понимаем всю сложность твоей ситуации. Весь тот кошмар, который с тобой происходит. Как бы ты ко мне ни относилась, знай: я тебе близкий, не чужой человек, ты всегда можешь на меня положиться. Если Тим тебя обижает, скажи, я с ним разберусь. Если его нужно раз и навсегда выкинуть из твоей квартиры, дай знать, я сделаю всё в лучшем виде. Он больше никогда к тебе не придёт и не побеспокоит. На тебе такой сумасшедший долг висит, а эта пьянь тебе нервы мотает. Я вижу, в каком ты состоянии. Если хочешь, давай отвезу тебя куда надо, чтобы ты не садилась за руль. Поверь, я действительно хочу сделать это от души, несмотря на то, что в любом моём поступке ты усматриваешь корыстные цели.
– Я тебе не мать, чтобы возить меня на нашей машине, – огрызнулась я, чувствуя, как всё больше сдают нервы.
– Зря ты так. Я Кире сказал, что очень хочу тебе помочь. Когда у меня будет приличная работа, я со своей зарплаты сразу начну выделять деньги на твой кредит.
– А когда она у тебя будет?
– Не знаю. Я, как и ты, пока в поиске. Но мне обещают один очень даже неплохой вариант. Думаю, у меня всё в скором времени поменяется, и я смогу тебе помогать.
Я посмотрела в «честные» глаза альфонса и устало улыбнулась.
– Считай, поверила. Спектакль прошёл с аншлагом.
– Лер, ну что ты за человек такой…
Я задержала взгляд на Егоре. Его слова, что я могу на него во всём положиться, не шли из головы. Было бы неплохо, если бы он помог мне избавиться от трупа… Я представить не могла, как смогу физически взять мешок с трупом с балкона, спустить вниз по лестнице и затащить в багажник. Затем остановить машину где-нибудь в лесу и… желательно тело закопать, чтобы не нашли как можно дольше. Скидывать его в реку слишком рискованно. В общем, нужна лопата, мужская сила… Как я в одиночку всё проделаю?
Посвящая альфонса в свои проблемы, я рискую. Вдруг ему выгодно меня на них подловить, позвонить в полицию и тем самым избавиться от надоедливой падчерицы, чтобы не мешала окучивать мою мать. С другой стороны, если он это сделает, вряд ли и дальше будет пользоваться расположением моей матери. Она проснётся от спячки, поймёт, что этот недоумок засадил её дочь, и выгонит его. По крайней мере, мне очень хочется, чтобы даже при самом нежелательном раскладе было именно так.
Если я прошу альфонса о помощи, значит, он превращается в соучастника и, как только соглашается помочь, ему становится невыгодно меня топить, потому что иначе утонет сам. Ему будет даже невыгодно меня шантажировать, у самого руки по пояс в грязи. Самое лучшее для него просто молчать и меня покрывать, надеясь, что я не буду мешать их большому и светлому чувству с матерью.
От тягостных мыслей голова шла кругом, я начинала плохо соображать. Облокотившись о стену, я ощутила, как у меня подкашиваются ноги, и стала медленно съезжать вниз.
– Лера, доченька, что происходит? – перепугалась моя мать не на шутку. – Что с тобой? Тебе плохо? «Скорую»? Егор, смотри, она вся побледнела. Моя девочка теряет сознание…
– Воды, – только и смогла сказать я, погружаясь в темноту. – Пожалуйста, воды…