Вера вошла в приемную и шагнула к двери кабинета Миклашевского. Молоденькая секретарша, разглядывавшая что-то на экране монитора, не повернув головы, бросила:
– Он сейчас занят.
Настенные часы показывали одну минуту одиннадцатого, а Веру начальник вызывал к десяти. Вообще-то она могла войти к Миклашевскому и просто так, прежняя секретарша знала об этом и никаких преград не создавала, а новая, по-видимому, еще не погрузилась с головой во все тайны управления, поэтому и не проявила к вошедшей никакого внимания. Но Вера уже стояла возле двери с табличкой. На столе секретарши запиликала компьютерная мелодия – пасьянс разложился. Девушка откинулась на спинку кожаного кресла, вздохнула удовлетворенно, после чего посмотрела на часы. Их стрелка продвинулась еще на одно деление.
Дверь в кабинете была прикрыта неплотно. Вера слышала, что Иван Севастьянович с кем-то беседует.
– Начальники приходят и уходят, – говорил он, – считай, каждый год новое руководство, а мы с тобой остаемся. Так что теперь, под любого дурака с генеральскими погонами подстраиваться, стиль работы менять? Помнишь, один такой ежедневно приказы издавал, типа: всем милиционерам купаться только в составе группы. Или: сотруднику ГУВД, имеющему в собственности иномарку, подать заявление об увольнении…
– Еще велел сотрудницам носить юбки не выше середины колена.
Это уже прозвучал другой голос, который показался Вере знакомым. Но с кем беседовал Миклашевский, она вспомнить не могла. Хотя голос был очень знакомым.
– Много хороших кадров мы тогда потеряли, – вздохнул Иван Севастьянович.
Секретарша поднялась из-за стола, подошла к стеллажу и стала на нем что-то искать. Хотя не столько на полку смотрела, сколько разглядывала Веру. От двери пришлось отступить, чтобы девица не подумала, будто Вера подслушивает чужие разговоры.
– У него полковник Горохов, – сообщила секретарша, возвращаясь на место с пустыми руками.
Похоже было, что она поднялась только для того, чтобы показать, какие у нее длинные ноги.
– Хорошая бабенка, – произнес в кабинете голос Горохова. – А как у нее с физической подготовкой?
– Неутомима, – ответил Иван Севастьянович. – Я на тренажере меньше потею.
Вера напряглась: о ком это говорят два сорокалетних полковника?
– А ты что, интерес к ней имеешь? – спросил Миклашевский.
Горохов осторожно покашлял.
– Ну, флаг тебе в руки, – рассмеялся Миклашевский, – мешать не буду.
– А муж у нее есть? – поинтересовался Горохов.
– Да нет, вроде как вдова, мужа ее в прошлом году грохнули. Правда, они уже и не жили вместе… Ты должен помнить тот случай. Известным человеком был – адвокат Бережной.
Вера почувствовала, как кровь прилила к лицу. В кабинете говорили о ней.
Перед государственными экзаменами на юрфаке появились люди в милицейской форме. Они расположились в выделенном им кабинете, куда сотрудницы ректората загоняли парней. Со студентами беседовали и предлагали распределиться по целевому назначению – в милицию, где их с распростертыми объятьями ждет светлое будущее. Почти все отказались, кроме тех, кто с самого начала решил сделать ментовскую карьеру. В основном, конечно, те, у кого отцы всю жизнь ходили в милицейской форме. Или иногородние. Но принявших предложение все равно было немного.
Бережной, разумеется, отказался. Он вышел на лестничную площадку, где его ждала Вера, поцеловал ее, сообщил, что у него встреча в коллегии адвокатов на предмет трудоустройства, и побежал вниз. На середине лестницы остановился и крикнул Инне Цигаловой, стоявшей рядом с Верой:
– Сейчас Илью трясут. А тот головой кивает. Согласится, вероятно.
– Да пускай, – ответила Инна, – мне-то что.
Илья был ее мужем. Вообще-то Цигаловым был именно он, а Инна первые три курса носила фамилию, данную родителями, – Заморина. Поженились они сразу после свадьбы Бережного и Веры.
Инна приехала из провинции. Снимала маленькую квартирку, переполненную хозяйской рухлядью, и после окончания университета должна была вернуться в родной городок. Ее папа служил там председателем суда и рассчитывал на то, что дипломированная дочь продолжит семейную традицию. Но это судья Заморин думал, что его дочь должна, Инне же очень хотелось остаться в Питере. Так хотелось, что местные парни шарахались от нее. Ну, не совсем шарахались, конечно, да только больше месяца не выдерживали – потому что Инна после ближайшего знакомства начинала говорить о браке. Илья не шарахнулся: он вообще оказался очень выдержанным.
Кстати, в милицию работать Цигалов не пошел, хотя и кивал на собеседовании. Илья начал трудиться в малоизвестной адвокатской конторе, а поскольку специализировался на кафедре хозяйственного права, то все дни пропадал в городском арбитражном суде. Инна устроилась юрисконсультом в фирму, владеющую сетью универсамов, и не прошло и пяти лет, как стала там заместителем генерального директора по правовым вопросам…
Но тогда, стоя на лестничной площадке факультетской лестницы, она об этом не могла знать. Инна посмотрела, склонившись через перила, как спускается по лестнице Женя Бережной. Смотрела так пристально, что Вере показалось, будто ее подруга выбирает, на кого бы плюнуть сверху.
– И чего я за Женьку не вышла? – задумчиво произнесла Инна.
Потом посмотрела на Веру и рассмеялась.
На нее не получалось обижаться: Заморина была девушкой очень веселой. А вот Илья Цигалов улыбался редко, и становилось непонятно, как они общаются дома. Хотя никто из молодых супругов на семейную жизнь не жаловался. По коридорам факультета Инна с Ильей ходили под ручку.
Вера думала, что ей повезло. Замуж выходила вроде по любви, во всяком случае, так ей тогда казалось. А может, оттого, что Женька был первым парнем в ее жизни, и она боялась его потерять: а вдруг потом никого не будет?
Бережные прожили вместе семь лет. Два года, пока учились, и пять лет после окончания университета. Евгений очень скоро стал популярным адвокатом. Занимался уголовными делами, часто выигрывал процессы, а если и не удавалось отстоять подзащитного, то добивался для него минимального срока или условного. Коллеги наверняка понимали, почему молодой юрист буквально нарасхват, и завидовали. Ну да, ведь не у каждого жена работает в следственном управлении и способна намекнуть родственникам подследственных о существовании в городе адвоката Бережного, чьи услуги, может, и стоят не дешево, но зато результаты бесценны.
Разъехались они без скандалов и ссор, хотя и неожиданно для Веры. Евгений раз не пришел домой ночевать, другой. Говорил, что у него дела в области. Почти с месяц так «ночевал по области», а однажды собрал свои вещи и сказал Вере: «Прости, встретил другую женщину. Я люблю ее».
Простила Вера или нет, она и сама толком не поняла, однако задерживать и уговаривать мужа остаться не стала. Обидно было, конечно. Но не до страданий. К тому же у нее самой имелся постоянный любовник…
Это все будет позже. А тогда, на факультетской лестнице, Цигалова, видимо окончательно решив не плевать в пролет, снова задумчиво произнесла:
– Если бы я хотела…
Но тут на площадку вышел моложавый милицейский подполковник. Высокий и крепкий. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил.
– Вы читать умеете? – спросила его Инна и показала на табличку с надписью «Не курить».
Подполковник никак не отреагировал и уставился на Веру.
– Вы тоже заканчиваете в этом году? – спросил он, выпустив в сторону таблички облако табачного дыма.
Вера молча кивнула.
– Хотите распределиться в пресс-центр ГУВД? Работа не пыльная: давать интервью телеканалам о криминогенной обстановке, участвовать в передачах, в ток-шоу разных.
– Не знаю, – пожала плечами Вера, – я не думала об этом.
– Подумайте, – обронил подполковник.
Бросил окурок в урну и хотел уйти, но остановился, достал из кармана визитку и протянул Вере.
– Думайте быстрее, – сказал он. – В пресс-центр срочно требуется симпатичная сотрудница, чтобы стать лицом ГУВД.
На визитке под золотым гербом России было напечатано: «Заместитель начальника следственного управления Миклашевский Иван Севастьянович».
Вера позвонила через два дня. Вообще-то не хотела, но муж уговорил.
Лицо городскому управлению внутренних дел уже не требовалось. Правда, это выяснилось уже при личной встрече с Миклашевским. Узнав об этом, Вера не расстроилась. А Иван Севастьянович предложил ей должность в своем отделе. И Вера, посоветовавшись с мужем, согласилась. Полгода ее обучали на курсах при Академии МВД всяким премудростям, а потом назначили следователем, после чего дела у адвоката Бережного резко пошли в гору.
Евгений был красивым мужчиной, причем без слащавости, и очень обаятельным. Он с серьезным и строгим лицом разговаривал с клиентами, запугивал их, а потом улыбался: «Не переживайте – все будет хорошо. Вы у меня не первый такой». Или: «Не первая». Улыбался так, что все ему верили безоговорочно. И адвокат не подводил. Так довольно быстро возникла и пошла гулять о нем людская молва как о человеке, способном решить любой вопрос с судом.
Кстати, новая женщина была старше Евгения на три года и возглавляла как раз один из районных судов. Жили они не вместе, потому что у нее имелась десятилетняя дочь от первого брака. К тому же и сам Бережной не спешил подавать на развод. Вера тоже не спешила, хотя понимала прекрасно, что Женька не вернется. И, вероятно, не хотела этого. Ее связь с Миклашевским продолжалась.
Иван Севастьянович (начальник уже стал полковником) заезжал к ней иногда после работы. На ночь оставался не часто – раз в месяц или того реже. Со своей женой разводиться мужчина не собирался, а любил ли Веру – неизвестно. И вот сейчас, стоя в его предбаннике и случайно услышав голоса в кабинете, она поняла, что не любил. Ведь фактически уступил ее полковнику Горохову, который руководит в ГУВД воспитательной работой.
Бережной еще перед тем, как уйти от Веры, купил для себя квартиру в центре города. Квартира была большой и обставлена шикарной мебелью. Вера, правда, не бывала там ни разу. Это уже потом, когда Евгений погиб год назад, следователь Евдокимов, который прибыл туда по вызову, восторженно отзывался об обстановке. Жилплощадь могла бы перейти в собственность Веры, поскольку брак расторгнут не был, но Бережной предусмотрительно оформил покупку на свою мать.
Полицию вызвала секретарша Бережного, которая, не дозвонившись до босса, почему-то не явившегося в контору, поспешила к нему домой. Запасной комплект ключей от квартиры адвоката лежал в его рабочем столе. Девушка взяла связку, приехала, вошла внутрь и – потеряла сознание. Очнувшись, выскочила поскорее вон, подальше от страшного места, и только тогда набрала номер экстренного вызова. Прибывшие полицейские обнаружили ее в машине – бьющуюся в истерике.
Труп Бережного лежал на постели, прикованный наручниками к ажурным металлическим спинкам кровати. На теле обнаружили более сотни резаных и колотых ран. Эксперты позже сказали, что их наносил человек, обладающий познаниями в медицине, потому что раны были глубокими и не смертельными: все они причиняли боль и мучения. Скорее всего, адвокат медленно умирал от потери крови, а тот, кто нанес раны, вероятно, сидел рядом и наблюдал за его страданиями. Хотя следствие предположило, что убийц было несколько, ведь Евгений Евгеньевич был молодым и физически развитым человеком, а значит, не дал бы так просто скрутить и приковать себя к кровати.
Версий рассматривалось несколько. Основной, конечно, была та, что причиной убийства стала профессиональная деятельность известного юриста. Хотя верилось в это с трудом, потому что недовольных его защитой клиентов не было. А с другой стороны, по словам сожительницы Бережного, той самой женщины-судьи, из квартиры ничего ценного не пропало. А в ящике комода в спальне при осмотре обнаружили деньги в рублях и валюте на общую сумму более полусотни тысяч евро.
Вера тоже давала показания и тоже не могла понять, кто мог убить ее бывшего мужа. Для себя она решила, что это месть за личные пристрастия Женьки – тот был охоч до женского пола. Если бы Вера сама занималась расследованием, то первым делом проверила бы секретаршу, а еще входящие и исходящие звонки на телефонах Бережного, плюс записи в ежедневнике. Но дело вела не она. Следователь Евдокимов наверняка сделал все как надо, однако прошел год, а личность убийц до сих пор так и не установлена.
Когда следователь беседовал с Верой, ей пришлось сказать об измене мужа. И о том, что у нее не только не было ключей от квартиры Бережного, но и что они вообще не виделись с супругом более трех месяцев. Еще Вера заявила, что они с Евгением никогда не ревновали друг друга и скандалов на этой почве у них не было. А следователь поделился с Верой, как с коллегой, своими сомнениями. Он вполне резонно полагал, что посторонним людям Бережной вряд ли бы открыл дверь, следов же взлома обнаружить не удалось. Про судью, любовницу убитого адвоката, Евдокимов знал. Только это знание ничего не добавило следствию. Не подозревать же в жестоком убийстве женщину, которой государство гарантировало неприкосновенность и которая сама олицетворяет правосудие.
На похороны бывшего мужа Вера пошла и утешала бывшую свекровь. А вот судьи на кладбище не было.