Был вечер. Все и не все казалось обычным. В одинокой избе старого монаха-отшельника горела свеча. Она уже догорала. Тусклый свет, отходивший от нее, освещал почти все углы дома.
Пребывая в молитве, монах в последнее время все думал:
– Когда Бог решит, чтобы я перед ним предстал, все ли я выполнил здесь?
Он никак не мог еще найти то, что нужно сделать под финал, под занавес своего пути на земле. Он не роптал, думал, что значит еще не пришло его время.
Тут неожиданно отворилась дверь, и на пороге появился настоятель монастыря святой мученицы Варвары, который находился неподалеку.
– Благослови, Господи, нас всех, – сказал вошедший старец.
– Что за нужда, отче, привела тебя в мое скромное жилище в столь поздний час? – спросил монах у настоятеля.
– Старец, помоги, что-то случилось с жителем ближней деревни, на людей кидается, собирается топиться, – попросил настоятель.
– Хорошо, пошли до него.
Оба собрались, вышли из избы и направились в сторону монастыря.
Сам по себе монастырь святой Варвары был небольшим и построенным недавно. Его деревянные стены и купола, поднятые к небу, внушали благоговение окрестным прихожанам и людям, приходившим из других губерний. Монастырь был по-своему великолепен, но его сила была не в стенах и крестах, а в той духовности, которая была внутри.
Братия молилась день и ночь за всех приходивших и просящих. Особым достоянием монастыря был старец Иннокентий. Казалось, что он все видит и что всевышний ему открыл то, что не дозволено другим. Вот как раз он и пришел в избу монаха.
Подойдя к монастырю, взору путников предстал человек, местный крестьянин, которого держало еще двое за руки. Он кричал не своим голосом:
– Отпустите, я должен умереть, я не хочу жить, отпустите.
– Вот, батюшка, и так уже третий день, помоги, отче, – сказал старец, взглянув на отшельника.
– Да, дьявол крепко его держит в своих объятьях, но будем молиться Господу, – ответил отшельник и опустился на колени.
Да, велика молитва истинно верующего монаха, но и он песчинка в руках Господа, и он грешен, как и любой другой живущий на земле.
– Господи, защити от козней дьявола и слуг его, освободи душу сею от одержимости, от нечистого духа, что пробрался в нее.
Крестьянин орал так, что в монастыре содрогалось все, не только люди, но и стены.
– Не пойду, убирайся в свою избу, старая сволочь, – орал он не своим голосом. Моя власть над ним и над этим миром.
– Враг рода человеческого, не твоя власть и не моя власть, а власть Господа над всеми живыми существами на земле, и в царствии Божьем и в Преисподни.
– В аду моя власть и власть отца моего, Люцифера.
– Нет, Люцифер творение Господа, и у него власти столько, сколько ему Бог дает. Уходи, демон, из тела этого.
Тут произошло следующее. Крестьянин вырвался и побежал в сторону монастыря, потом упал и потерял сознание. Когда к нему подошли, он открыл глаза и был уже другим человеком.
– Я свободен, благодарю тебя, Господи, что не допустил торжествовать Деннице и слугам его. Благодарю тебя, отче, что помог мне, – сказал он, уже обращаясь к настоятелю.
– Не я, а наш отшельник поругал силу дьявола, и ты теперь свободен.
Крестьянин обернулся и увидел удаляющегося в сторону леса монаха. Он не решился идти за ним, старый отшельник славился тем, что говорил, когда хотел, либо совсем молчал.
– Да, – думал монах. – Велика сила Господа, заблуждается тот, кто не верит в это и трижды не прав тот, кто порочит верующего.
Когда монах пришел домой, была уже глубокая ночь. Его свеча давно погасла, лампадка еле горела.
Монах начал молиться. Он благодарил Господа за не зря прожитый день, за то, что дозволил и дал сил помочь человеку, попавшему под власть дьявола. Монах просил еще, чтобы Бог дозволил ему найти то дело, после которого он будет достоен предстать перед очами Всевышнего.
Опустилась ночь, все стало тихо. Монах уснул с надеждой на то, что завтра будет то, что не случилось сегодня, и что милость Божья тоже будет ему.
Прошло три дня после указанных выше событий. Казалось, все было тихо. Жизнь старого отшельника шла обычно. Молитва, послушание в монастыре, опять молитва. Его душа пела после каждой молитвы, после каждого послушания.
Но как-то в середине воскресного дня он услышал скрип двери. Так скрипели ворота его дома, ни с чем не перепутаешь.
– Мир дому твоему, – услышал он молодой голос на пороге.
Когда монах обернулся, то увидел входившего в дом подростка, лет пятнадцати, который держал в руках книгу.
– Откуда ты, чадо? – спросил монах.
– Я, батюшка, пришел издалека, – ответил мальчишка, и вдруг повалился на пол.
Монаху за всю свою жизнь доводилось видеть разное. Но тут, приглядевшись, он увидел на ребенке знак – клеймо каленым железом. Так поступали со своими адептами служители культа Сидха, злобного демона, обитающего в аду.
– Да откуда ты взялся? – спросил монах, когда тот пришел в себя.
– Я сбежал от них.
– От кого?
– Я не хочу больше служить Сидху, – ответил мальчишка и сел на лавку в небольшой комнате.
– Ты что, не добровольно пошел служить Сидху? – спросил его отшельник.
– Нет, добровольно, – ответил тот. – Но я больше не хочу.
– Почему?
– Спрячьте меня от них. Я хочу служить Господу. Он приходил во сне, он прекрасен.
– Хорошо.
Так за разговорами прошел весь день и наступил вечер. На небе сияла полная луна, и было довольно светло.
Вдруг послышался шепот, очень похожий на змеиное шипение. Отшельник вышел на порог избы и увидел трех людей с закрытыми капюшонами головами.
– Мир вам, странники, – сказал монах.
– Отдай мальчишку, он наш, – закричал один из людей.
– Один Бог решает, кто чей. Культ Сидхов – плохой культ.
– Нет, наш повелитель дает нам власть над всеми стихиями природы. Ты не понимаешь, старик. Отдай мальчишку, – продолжал все тот же в капюшоне.
– Тогда зайди и возьми, – сказал монах.
Все трое вошли в дом к отшельнику и увидели сидящего за столом их бывшего адепта. Они хотели уже накинуться на него, но не смогли сделать ни одного шага.
– Он под покровом Господа, уходите, – спокойно сказал им отшельник, и те, злобно ругаясь, ушли.
– Так все-таки почему ты сбежал? – еще раз спросил монах.
– Отче, посмотри.
И тут мальчишка протянул ему книгу в черном кожаном переплете. Ее страницы были желтоватого цвета, черной краской были написаны абсолютно непонятные письмена.
– Что это? – спросил монах.
– Это нужно спрятать. Тайные знания все стихий. Великая книга «Черный Гренуар», знания черной и белой магии, я украл ее у них. Не хочу, чтобы эти знания служили злу.
– Хорошо, – сказал монах и положил книгу на стол.
Они решили, что завтра утром отнесут эту книгу к отцу Иннокентию в монастырь святой Варвары, а уж он решит, что с ней делать дальше. С теми мыслями и уснули.
Никто не знал, какой завтра будет воля Господа и что ждет их завтра и в остальные дни. Но и мысли были настроены на то, что и хорошее, и плохое нам посылается свыше, и что Бог не допустит торжество темной силы ни над миром, ни над отдельной душой.
Настало утро. Монах и мальчишка поднялись и собрались идти в монастырь, взяв с собой книгу. Стоял густой туман, было довольно рано.
– Отче, а там нас примут? – спросил мальчик, взглянув на монаха.
– Не переживай, Вова, – ответил монах. – Братия встает рано, отец Иннокентий тем более примут.
Путники двинулись в дорогу. Дойдя до ворот монастыря, отшельник постучал в дверь, и на стук один из иноков открыл перед ним ворота.
– У нас есть просьба к отцу Иннокентию, – сказал монах иноку.
– Сейчас.
Через несколько минут перед ними появился настоятель.
– Взгляни, отче, – сказал монах, показывая на мальчика и на книгу.
Увидев знак ордена Сидхов, настоятель вздрогнул и пришел в ужас. Сидхи были черным орденом, поклонявшимся довольно могучему демону.
– Отче, это нужно надежно спрятать, – сказал монах, показывая на книгу.
– Что это? – спросил настоятель.
– Черный Гренуар, книга власти над живыми и мертвыми силами.
– Да, недобрые вести ты мне принес, отшельник, – ответил настоятель и сделал знак, чтобы те шли за ним.
Через несколько минут они оказались в подвале монастыря, довольно сыром и жутком месте. Там находилась закрытая от постороннего глаза часть монастыря. Кельи монахов-отшельников были закрыты большими дубовыми дверями, тусклый свет лампадок проходил между щелями. На Вову это произвело довольно удручающее впечатление. Он никогда не был в подобном месте.
– Вот мы сейчас оставим ее в келье у отца Леонида, сидхи сюда не доберутся.
Тут открылась дверь, и их взору предстала небольшая келья, где стоял дубовый стол, один стул, на котором сидел довольно большого роста человек в черном облачении. Это и был отец Леонид.
– Прими батюшка на сохранение, – сказал настоятель сидящему за столом.
– Что это, отче? – спросил его монах.
– Сам посмотри.
– Черный Гренуар, – воскликнул отец Леонид и отшатнулся.
– Спрятать надо, нельзя, чтобы эти знания послужили злу, нельзя.
– Согласен, батюшка, надо спрятать.
– Давай спрячем в самую старую часть монастыря.
Они ушли только вдвоем, а монах с Вовой остались их ждать возле открытой кельи отца Леонида.
Через несколько минут те двое вернулись уже без книги.
– Все хорошо, теперь сидхи не доберутся до нее никогда, – сказал настоятель, обращаясь к мальчику.
– Спасибо, батюшка, – ответил Тоша.
После все трое вышли из подвальной части монастыря, отец Леонид ушел в свою келью.
– Господь не допустит, чтобы знания оказались в руках зла, – сказал настоятель, обращаясь к ним к обоим. – Не допустит.
– Будем молиться Господу и уповать на его милость, – ответил монах.
Они пошли с мальчиком в сторону леса, а настоятель направился обратно в монастырь.
Каждого ждало свое: монастырь и братию – послушание и молитва, монаха и мальчика – также молитва и послушание, ибо каждый наш прожитый день – есть послушание то или иное.
– Черный Гренуар определен, – думал Вова. – Теперь он не попадет сидхам.
Дело шло к ночи. Вова не знал, что книга знаний еще не нашла своего окончательного места и что до ее определения еще далеко. Но милость всевышнего так велика, что в конечном счете Черный Гренуар будет служить добру, а то, что написано демонами, будет уничтожено и не попадет людям на землю никогда.
Да, трудно смотреть из настоящего времени на описанных выше героев ХIV века, но мы будем с вами двигаться дальше.
Прошло время, Вова ушел из избы старого монаха в свою деревню. Он понимал, что его жизнь теперь изменена полностью, старому возврата больше нет.
– Что делать дальше? – думал он, идя по улице.
Он действительно не представлял, чем будет заниматься. В ордене Сидхов была четкая иерархия, каждый был на своем месте. А что делать за пределами ордена, ему было пока абсолютно непонятно.
Его душа не знала покоя ни днем, ни ночью. Он не знал, каково его место в этой жизни, что он будет делать, чем заниматься.
Один великий мудрец сказал: «Человек без цели, что поле без семян». Как раз сейчас Вова чувствовал себя таким полем без семян.
Он уже давно раскаялся, что служил злу, всей душой полюбив Господа.
И тут парень решил, что нужно спросить у Бога, что делать, он должен и ему тоже помочь.
Как-то утром, зайдя в церковь, Вова начал молиться:
– Господь всемогущий, помоги определиться, не нашел я еще замены в своем сердце, чем заниматься: быть крестьянином, как все в деревне, или быть кем-то другим?
Это длилось довольно долго. Уже закончилась служба, а мальчишка еще стоял.
– Что тебя так гнетет, чадо? – спросил подошедший к нему священник.
– Батюшка, я не знаю что делать.
– А к чему душа лежит, то и нужно делать во славу Господа.
После этой фразы Вова рассказал священнику все, что было с ним в последнее время.
– Вот что, чадо. Тот, кто был гонителем и служителем Денницы, а сейчас раскаялся и стал верить в Господа, того Бог воистину любит всей своей безграничной любовью. Проси, он поможет, – сказал священник и направился к алтарю.
– Хорошо, – подумал Вова и пошел к выходу из храма.
Придя домой, парень вдруг понял, что он хочет быть там. Да, да, именно там, при храме.
Он удивился этой мысли.
– Значит мое место там. Значит такова воля Господа.
Но тут пошли не совсем хорошие мысли и о Боге, и о церкви. Вова уже слышал не раз об искусителе.
– Отойди от меня лукавый дух, не хочу тебя слушать.
Но мысли усиливались. Вова начал молиться.
Молитва побеждает любые козни дьявола. Хула улеглась, а он решил, что завтра пойдет к священнику и будет говорить с ним обо всем этом. С этими мыслями наступила ночь и парень уснул.
На все воля Господа. Наступило утро. Вова проснулся, его родители еще спали. Он довольно быстро оделся и направился к выходу. Монастырь святой Варвары давно начал жить обычным днем. Уже слышался в округе звон колоколов и начало службы.
– Как красиво звучит, – думал парень, подходя к зданию деревенской церкви.
– Ты пришел, чадо, – сказал священник.
– Да, батюшка, – ответил тот.
– Что же ты решил, сын мой? – спросил его священник.
– Я хочу быть при храме.
– Кем? Выполнять послушания у нас в церкви или быть при монастыре?
– Я хочу быть при вашей церкви, батюшка, – ответил Вова и посмотрел на священника.
– Труден путь раскаявшегося грешника, труден, – сказал священник, и они зашли в храм.
Да, что правда, то правда. Труден путь того, кто когда-то оступился, а потом раскаялся, особенно если он искренне раскаялся во всем им содеянным. Но угоден тот грешник, кто не только делами, но и мыслями пришел к покаянию. Угоден тот, кто робко стоит у входа в храм и говорит, что дальше его грехи не пускают. И Вова, коли ему выпала возможность, и он изъявил желание послужить Господу, был угоден, несмотря на все его прошлое, каким бы оно не было черным.
– Хорошо, начнем этот путь, батюшка, с Божьей помощью, – ответил парень на слова священника.
– Да, теперь жизнь твоя изменится окончательно. Только помни, с тропы служения нельзя сходить, коли уже встал на нее. Служить нужно только Господу, нет других богов, кроме него.
– Я это уже понял, что другие, называющие себя богами, несут только разрушение в души человеческие. Один он свет истины во всех ее проявлениях. Батюшка, давайте я свое послушание с завтрашнего утра и начну.
– Хорошо, чадо, – ответил священник.
Идя домой, Вова все время думал, ему казалось, что все, теперь он у дела. Однако сердце подсказывало, что это только начало и его определение еще далеко. В душе парня была мысль о начале большого пути, о начале служения самому светлому, что только было на этом свете.
Он понимал, что сатана будет бороться, однако Вова надеялся на промысел Божий и теперь он знал, что Господь не допустит торжества Люцифера ни над миром, ни над одной живой душой, даже самой грешной. Раскаяние не приходит сразу. Для молодого парня раскаяние пришло вовремя, он понял, что его искуплением будет начало служению в церкви Христовой.
Господи, прости грешника…
Дни шли за днями. Служение в церкви понравилось Вове. Он всегда приходил и уходил весьма одухотворенным. Однако ловил себя на мысли, что давно не видел старого монаха, и решил пойти к нему в избу.
И вот после воскресной службы Вова направился к монаху.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Давно не был у меня, чадо, забываешь старика, – сказал монах.
– Я теперь в церкви служу, батюшка, – ответил молодой послушник.
– Я знаю, отец Иннокентий говорил об этом.
Старые знакомые давно не виделись, за разговорами прошло много времени. Вдруг в дверь дома монаха постучали.
Открыв дверь, он увидел стоящего перед ним человека в черной одежде.
– Что привело тебя ко мне, путник? – спросил у странника монах.
– Пусти, батюшка. Устал я, – ответил тот.
– Заходи.
Человек был довольно высокого роста, брюнет, с небритым лицом и зачатками бороды.
– Кто ты? – спросил Вова у гостя.
– Я пытаюсь найти утешение, я слишком грешен, не простит он меня, – ответил человек и посмотрел на монаха.
– Нет того греха, что бы Бог не смог бы простить, сын мой, – сказал монах. – Расскажи нам, коли пришел.
– Я не ценил того, что имел. Я решил, что мне все можно. Меня просили помочь, а я взял несоразмерную плату за это.
– Кто просил? – спросил монах.
– Я врач, меня просили вылечить ребенка, а я запросил слишком много денег, а те не смогли мне их дать. Ребенок сейчас на грани смерти. Я не могу уже ничего сделать, язвы пошли по телу.
– Он еще жив? – спросил Вова.
– Пока жив. Я не могу сейчас к ним вернуться, как будто что-то меня не пускает этого делать. Я боюсь очень сильно, боюсь.
– Не все еще потеряно, – сказал монах. – Ты можешь вернуться и попытаться помочь.
– У меня уже ничего не выйдет, – сказал тот.
– Мы помолимся за тебя. Молитва со дна моря достанет, – сказал Вова.
Тут оба встали на колени перед иконами.
– Господи, прости грешника, во тьме блуждающего, закруженного, заблудившегося. Помоги, Господи, найти ему дорогу к свету.
Молитва у обоих шла довольно тихо и размеренно. Но тут случилось следующее. Их гость начал трястись и кидаться на стены. Вдруг он начал орать не своим голосом.
– Я не допущу, чтобы этот ребенок выжил. Заткнитесь, твари.
– Господи, прости грешника, во тьме заблудившегося, укажи ему путь к свету, – говорил монах.
Тут Вова взял деревянный крест и положил его на лоб гостя.
– Именем Господа говори, нечисть, чем тебе помешал ребенок? – спросил Вова.
– Враг приводит в мир своих служителей. Мир мой должен быть населен моими братьями. Таких, как вы, надо уничтожать, – орал демон из гостя.
– Именем Господа душа ребенка будет спасена. Отойди, порождение ада, отправляйся к хозяину своему. Твое место там. Не морочь души честных людей, – сказал монах.
Тут гостя начало трясти и поднимать вверх. В это время монах зажег лампадку и начал окуривать гостя. Крик стоял невероятный, кажется, что содрогался весь лес и все живое вокруг.
Тело гостя постепенно ослабло, и он повалился на пол.
– Как чувствуешь себя? – спросил Вова у него.
– Нормально, – ответил тот, – я должен идти, надо закончить дело.
– Так иди и сделай, – сказал монах.
Дверь закрылась, гость ушел. После оба узнали, что ребенка он успел спасти, а деньги, которые были получены, совсем малая часть от ранее запрошенного, были направлены на храм, который строился при больнице.
Вот так все и было. Люцифер ведет борьбу со всем миром и не хочет, чтобы слуг Господа становилось больше, он присылает своих слуг для совершения того, что хочется ему. Но он забыл одну вещь: человек творение Божье, а Создатель любит свои творения и ищет способы привести их к себе. Вовремя одумавшись, можно исправить много, на что человек душу открывает, то к нему и приходит, а если не открыть душу слугам Люцифера, а слугам Господа открыть, тогда князь тьмы будет повержен в очередной раз.
Гордыня, или не тягайся со мной…
Вова ушел от монаха уже ближе к ночи. На небе зажглись звезды, ярко блестела луна, было светло вокруг.
Придя домой, парень лег спать. Для него это был день, наполненный большим количеством событий. Он понимал все больше и больше, как велика сила Господа над всем, что есть на земле. Он уснул с этой мыслью.
Но ничто человеческое не чуждо никому, и грех может проникнуть даже в самое чистое сердце, страстям нельзя давать волю.
После очередного воскресного служения Вова был приглашен в монастырь к отцу Иннокентию.
– Батюшка, что за нужда до меня? – спросил его он.
– Ничего, просто побудь здесь, – ответил настоятель.
– Хорошо.
Монастырь был довольно большим. Там находилось три храма, трапезная, подсобные помещения. Братия в количестве 38 человек, включая настоятеля. Вова любил там бывать, молиться, сидеть в трапезной за одним столом с братьями и отцом-настоятелем.
Проведя весь день в монастыре, парень заметил, что один из братьев ведет себя как обычно и в то же время необычно. В течение всего дня он, выполняя послушания, делал это как не служение Господу, а как одолжение кому-то. И еще Вову поразила одна его фраза, сказанная в обед по отношению к одному из братьев.
– Отойди, я могу все сделать, не тягайся со мной, – сказал тот другому монаху, пытающемуся ему помочь перенести бочку на другое место.
К вечеру Вова подошел к этому монаху.
– Что происходит, брат? Почему ты так? Он хотел тебе помочь.
– Я силен сам. Я все могу, не нужны мне помощники, – ответил тот довольно зло.
– Брат, не сердись. Я от чистого сердца, – сказал монах, который пытался помочь перенести бочку.
– Что с ним? – спросил Вова у настоятеля.
– Гордость – один из грехов, одна из страстей. Грех никого не обходит мимо. Он один из лучших и упорных братьев. Но уже дня три он ведет себя не как обычно, – ответил отец Иннокентий.
– Господь может послать ситуацию, когда одному не справиться, – сказал Вова.
Еще немного погодя парень ушел из монастыря и направился домой. Он в определенном смысле переживал за монаха, думал о том, что можно сделать для его вразумления, но в голову ничего не приходило вообще.
На следующее утро он увидел в калитке дома отца Иннокентия, очень встревоженного.
– Что случилось, батюшка? – спросил он.
– Роман пропал куда-то.
Романом звали того брата, с которым творилось неладное.
– Как это произошло? – спросил парень.
– После вечерней молитвы он не пришел в трапезную, – ответил настоятель. – Где может быть, неизвестно.
– Ясно, может сходить к отшельнику, – предложил Вова.
– Давай.
Оба направились в лес к отшельнику. Шли довольно быстро и, оказавшись перед домом монаха, они увидели там Романа, стоящего перед домом.
– Простите, батюшка, – сказал Роман.
– Бог простит, сын мой, – ответил тот.
– Гордыня, мысли о том, что я всемогущ, начали преследовать меня, – сказал Роман. – Я сбежал вечером из монастыря, бродил по лесу, не мог найти выхода оттуда, но потом набрел на дом отшельника.
– И что дальше? – спросил Вова.
– Ничего дальше. Я никак не смог зайти к нему, как будто что-то не пускало. До сих пор не могу, – ответил тот.
Тут на пороге увидели вышедшего из дома монаха. Он довольно строго смотрел на Романа.
– Мы все кисточки в руках Божьих. То, что он нам дает, не просто так, все должно быть применимо. А ты, Роман, возгордился своей силой и занесся, – сказал монах.
– Я все понял. Простите, братья, – сказал Роман, – мое место там, в монастыре.
– Тогда пошли туда, брат мой, – сказал настоятель, и все трое двинулись в направлении монастыря, а монах зашел в дом.
– Буду просить Господа об отпущении грехов, и перед братом, которого обидел, извинюсь, – сказал тот и зашел в ворота монастыря.
– Я пойду, – сказал Вова, обращаясь к настоятелю.
Все решилось. Через день Роман пришел в церковь, где Вова был послушником, простоял всю службу, и его лицо было совсем другим, злобы уже не было, была одна любовь ко всему окружающему. Вова понял, что брат разобрался в том, что любой грех будет отпущен, если человек будет об этом молиться. Если рассказать и покаяться, то на душе будет легче и жить станет лучше, а гордыня давит тело и душу любого, даже самого безгрешного. Нельзя ей поддаваться.
Конец поискам
Настало утро. Монах проснулся и вышел на улицу. Дивный весенний свет озарял все вокруг. Наступила весна. Настроение резко улучшилось. Вова с отцом Иннокентием недавно были в гостях. Все по воле Божьей было хорошо.
Вова за это время возмужал, начал постепенно превращаться в молодого мужчину.
Мысли витали где-то далеко. Казалось, что все становится лучше и лучше. Так не заметно за делами наступил обед. Скромна трапеза отшельника.
Вдруг он подумал:
– Зачем мне искать какое-то дело, после которого мне будет дозволено предстать перед очами Господа. А ведь вся моя жизнь – это и есть дело, которое много лет назад я выбрал сам. Дело служения Господу. А все, что со мной происходило, и в последний год, год знакомства с Вовой, и вообще всю жизнь – это и есть мое дело. В общем я решил, что не буду больше искать никаких дел. Я на своем месте.
Монах остался доволен своими мыслями и вышел на крыльцо. Появлялись первые проталинки и первые ручьи. Вся природа оживала, наполнялась весенним солнцем. Еще не совсем теплым, но уже и не холодным.
Тут к нему пришла самая главная мысль:
– Мой крест – это то, что мне отмерено Господом, само определяло и определит все мои дела, и предыдущие, и те, которые будут в дальнейшем. Не нужно роптать, Бог знает, для чего все нам дается.
С этими мыслями он провел остатки дня и почувствовал невероятный прилив сил, как духовных, так и физических прибавилось.
Вечер прошел в молитве, и наступила ночь. В ожидании того, что будет, он уснул.
Поле было очень большим, просто бескрайним, все вокруг невероятно красивым. Зеленый луг и деревья, окружающие его, как-будто в кольце. Посреди этого бескрайнего поля стоял дом.
Дом был самым обычным, ничем не примечательным. Все вокруг было окутано тишиной, так, что не слышно было ни звука. Уже все уснуло, был поздний вечер. Картина всего была просто невероятно красивой и ужасной.
– Как мне нравится здесь бывать, – подумал человек, идущий в отдалении и смотрящий на все это великолепие. – Но, увы, это только сон.
Он понимал, что это сон. Идущего человека звали Колей. Это был местный дурачок, живший в соседнем селе. Коля давно научился понимать, что сны, что просто видения, преследовали его с самого детства. Коля был блаженным. Блаженство его выражалось в том, что он целыми днями бродил по окрестным улицам, иногда впадал в транс, предсказывал незначительные события. Местные жители считали его просто дурачком, часть – сошедшим с ума, часть – просто напустившим на себя.
Однако особенность его была даже не в возможности предсказывать мелкие события, а в том, что он как наяву видел сны, один из которых был описан выше.
Сны эти делились на три группы сюжетов: леса, поля, дома; бегущие лошади, единороги, колыхающаяся высокая зеленая трава; люди с ангельскими крыльями. Последняя группа снов выходила ярче других. Коля хорошо видел, как человек стоит на горе, ему дают крылья, и он летит, видя там других людей.
Коля испытывал особое блаженство от этих видений.
– Вот такой он рай, – всегда наутро думал он. – Когда одеваешь крылья и летишь.
Как-то, уже давно Коля поделился с местным жителем своими впечатлениями.
– Ты просто сошел с ума. Надо делами заниматься, а не болтаться целыми днями по улицам и рассказывать сказки, – резко ответил тот. – Делом надо заниматься.
Коля и не ждал другого. Он давно уже привык к тому, что все насмехаются над ним, и ему стало все равно. Он жил в мире иллюзий, там было хорошо.
Подвиг юродства – сомнительный подвиг. Может просто человек напустил на себя, а может и нет. Юродивые под особым покровом Господа, обижать их – большой грех. Коля был таким. Не помня зла он, говорил:
– Бог прощать велел…
Сны были очень яркими, казалось, что все происходит так, как надо. Так казалось Коле. Он еще не знал, что Бог велит ему скинуть этот подвиг и на время стать другим, таким как все и не таким как все.
Наступило утро. Серый туман еще лежал по низинам, казалось, что был глубокий вечер осени. Поздняя осень всегда овеяна туманами и сыростью. Коля любил осень. Он не знал почему, но любил. Ему всегда хотелось, чтобы осень была бесконечной и направленной на все необычное.
Он встал, вышел на улицу. Да, это действительно был очень странный человек, действительно, очень странный. Может быть, он и не был юродивым в прямом понимании этого слова. Сумасшедший не понимает, что с ним, а этот понимал, понимал все.
Коля вышел, пошел по улице, решив направиться в конец села. Там он любил бывать, казалось, что все самое интересное начинается в конце улицы или какого-нибудь селения. Так казалось Коле.
– Ты меня любишь? – вдруг услышал он голос.
– А кто ты? – спросил Коля.
– Я хороший, – ответил голос.
– Не уверен, – вдруг сказал Коля.
Тут он посмотрел по сторонам и увидел небольшое облако, летевшее почти рядом с землей. Коля был почти уверен в том, что слышал, как это облако с ним разговаривало.
– Вот теперь – это конец, – подумал он. – Я действительно сошел с ума, начал разговаривать с туманом.
– Ты меня любишь?
– Ты кто? – спросил Коля.
– Я гномик, – ответило облако.
Тут к нему пришла мысль. Когда Коля был на службе в прошлое воскресенье, местный священник говорил о том, если сомневаетесь в ком-либо, то следует это перекрестить. Коля так и сделал. Вдруг на его глазах облако превратилось в сажу вперемешку с грязью и захрипело:
– Что, увидел меня. Ты меня любишь?
– Я буду Бога любить, – улыбаясь, сказал Коля. – Я не боюсь тебя.
Тут он развернулся и пошел обратно в село. Он слышал, как сзади то шипели змеи, то кричали люди. Коля знал, что за плечами никого нет, что скоро покажутся дома. Он также знал, что это шипит демон, явившийся его смутить. Вдали показалась местная церковь, стали появляться дома.
Так незаметно Коля пришел к себе домой. Зайдя, затопил печку. Подкинув дров, он долго смотрел на горящий в печи огонь и думал. Обычно он радовался новому дню, но сегодня он думал не о том.
«Как же ужасен Сатана и его слуги. Любовь Бога простирается на все существа, а этот что? Явился меня уговорить, а показать что-то стоящее не может, где же его власть? Да нет ее вовсе, вообще нет».
Придя к такому убеждению, Коля решил, что пора спать. На дворе было совсем темно и тихо. Ночь уже наступила, село уснуло.
Человек не должен жить просто так, Жить по принципу день прошел, ну и хорошо, ну и ладно, что прошел. Тем самым мы уподобляемся даже не животным, а растениям, на которые падает свет, попадает влага, они просто живут и все.
Человек должен что-то делать: совершать поступки хорошие, плохие. Не хотелось бы плохих, но, увы, люди их делают. Жить ради кого-то или чего-то труднее всего. Доказать, что и ты на что-то годишься сложно, но вполне под силу тому, кто это захочет сделать.
Коля был из таких. Жить по принципу день прошел и хорошо, было не для него. И он решил:
– Быть не таким, как все, можно также делая то, что и все.
С этой фразы его жизнь изменилась. Вернее, он сам ее изменил. Стал заниматься делом, работать, ему даже это понравилось. Однако, одолевала мысль:
– Слишком все обыденно. Не смогу я так.
Коля решил, что он должен выбрать то, ради чего или кого он будет совершать подвиг.
Подвиг… Да, многим кажется, что это что-то такое из ряда вон выходящее. Что-то такое, чего не может совершить обычный человек. Нет. Любой человек может совершить подвиг, будь то семья, или работа, только надо хотеть его совершить. Коля это понимал, что надо хотеть его совершить. И он решился.
Однако одно на словах, а другое на деле. Он решил, что будет на деле.
Как-то ночью приснился очередной сон. В эту ночь все было по-другому. Не так, как обычно. Сначала снился рай, вся его прелесть, потом приснился Он. Он был ужасен, весь черный, смрадный, похожий на что-то неотвратимое. Коля сразу понял, что это враг.
– Привет, – вдруг сказал он очень мягким голосом. – Не бойся меня.
– Я не боюсь.
– Ты такой хороший, такой праведный. Но ведь люди тебя не понимают. Стань как мы, я тебе помогу, будет у тебя и слава, и богатство, и любовь, только стань как мы.
– А цена?
– Цены нет. Все бесплатно, только согласись и возьми, – ответил черный человек.
– А что ж вы не взяли? – спросил Коля.
– Чего не взяли? – спросил тот.
– Не взяли все это, раз бесплатно. То, что бесплатно предлагает враг, то стоит в конечном итоге слишком дорого, – сказал Коля.
– Недорого. В нашем мире нет страданий. Все будут кланяться тебе. Соглашайся.
– Мне Бог предлагает более стоящее, – ответил Коля, – Он не навязывает, значит, это более стояще. Это точно.
Тут Коля прямо во сне перекрестил демона, и тот исчез, а Коля проснулся.
– Ради любви к Господу буду совершать подвиг. Ради того, кто не хвалит себя, а любит меня по-настоящему.
Вот на этом он и остановился. На душе стало легче. Стало понятно, что и ради кого совершать. Не нужно думать, когда есть стержень. Не нужно искать того, что уже нашел. Не нужно. Не убегать от своей участи, как бы ни хотел. Каждому место там, где положено, другого места себе искусственно создавать не нужно.
К юродивым относят совершающих Христа ради подвиг. Тот, кто стал таким, взял на себя тяжелое испытание. Почему? Да попробуйте быть не такими, и тогда весь мир посчитает тебя сумасшедшим. А ты понимаешь, что не такой, что это нужно делать, что это твоя судьба, твой крест.
Хочешь или не хочешь, но идешь и делаешь. В старину юродивые предсказывали, говорили, как жить надо людям. Сейчас они занимаются тем же самым. Попробуйте словами свернуть горы. Ничего не делать и что-то свернуть. Наверное, это и есть подвиг. Словами направить человека на дела. Казалось бы, что сделал, просто поговорил, просто сказал. Не важно, какой ты внешне, как бомж или как царь. Ты просто сказал, но сказал так, что тебя послушали и сделали по-твоему. Только здесь самое главное – не возгордиться, не посчитать себя выше всех.
Бог не велит хвалиться талантами. Он нам их дал и ладно, используйте, только во благо, не приносите зла, используя способности. Сложно, хочется применить их для своей пользы, выгоды. Не нужно, они не принесут счастья, если только с целью выгоды применять. А если просто, без выгоды, а? Может и будет потом выгода, но только потом. А Люцифер того и боится. Он боится самого простого, что может человек: «Встал с утра и пошел делать».
Юродивый или нет, да абсолютно все равно. Встал с утра и пошел совершать то, что тебе положено, и он отступит, поборется и отступит. Коля сделал свой выбор. Получилось делать то же, что и все, и быть не таким, как все. Сложно, но вполне реально.
– Быть на корабле – мечта, – думал идя по улице еще совсем мальчишка. – Какая к черту мечта, – отвечал он же. – Я самый бедный, какого только можно себе представить.
Семья Мануэля жила на окраине города. Рыбная ловля давно уже не приносила ничего, кроме разочарования от очень скудных доходов. Мануэль был еще совсем ребенком, 13 лет от роду, и ходил подрабатывать в рыбную лавку.
– Не хочу, и не могу больше, – думал мальчик, бродя по городу. – Не могу больше здесь находиться.
Портовый город жил тем, что привозили с моря, рыба, мидии, моллюски, все шло на базар. Другого ничего не было, да и быть не могло в такой глуши.
Слышно было, как шумело море. Мануэль любил море. Еще с детства он ходил на скалистый берег смотреть, как волны ударяются о камни. Ему нравилось, это казалось неотвратимым и чем-то фатальным. Но сейчас было не до того.
Хозяин рыбной лавки дал совсем немного денег и отправил мальчика до следующего дня. Душа юного рыбака была похожа на что-то мягкое и пушистое.
Мануэль побрел к причалу. Было слышно, как гудели корабли, походившие к пирсу, и что-то кричали приехавшие рыбаки, выгружая рыбу.
– Не хочу, – думал Мануэль. – Не хочу быть просто помощником в рыбной лавке. Он так увлекся своими мыслями, что даже не заметил, как начал говорить сам с собой.
Незаметно Мануэль подошел к причалу, как раз к тому месту, куда уже с гулом моторов приближался рыбацкий корабль.
– Наверное, большой улов, – подумал он, – Идет грузно, еле-еле.
Чутье не обмануло. Прибывшие рыбаки стали вытаскивать большие тюки с рыбой.
Зрелище всего корабля, да и всего причала в целом было довольно унылым и фатальным. Казалось, что все дышало чем-то роковым, от чего не уйдешь и не спрячешься. Да и весь город был пропитан чем-то неотвратимым, нет не безысходным, все-таки мелкие уловы рыбы и моллюсков были всегда, а именно неотвратимым.
– Что я могу, – думал Мануэль. – Да ничего.
Да, хотелось на корабль, но не на рыбацкий, а на другой. Хотелось уплыть далеко-далеко и увидеть что-нибудь неведомое.
Мальчика еще с самого детства тянуло даже не к кораблям, а к самому морю. Вечерами, когда все затихало, он лежал в своей комнате и представлял острова, океан, где есть, обязательно есть что-то неведомое, еще не познанное. Было здорово мечтать, Мануэль упивался этим. Но одновременно он понимал, что его семья ему ничем не поможет. Возможности были ограничены. Но это мало что меняло. Природная интуиция, предчувствие или еще что-то, что было внутри, говорило, что придет день, и он окажется там, где не мог подумать.
– И когда придет этот день? – вдруг спросил себя мальчик, – Да никогда.
Он окончательно загрустил и направился в сторону дома, уже думая о завтрашней рыбе в лавке. Он любил лавку, нравилось туда ходить, но одновременно хотелось и куда-нибудь уплыть на корабле.
День шел к закату. Уже темнело. Придя домой, мальчик увидел свет в комнате, который показался ему необычным.
– Мануэль, опять был на пирсе? – спросил отец, когда тот вошел.
– Да.
– Посмотри, к нам переночевать зашел вот этот человек.
Тут Мануэль увидел мужчину с наколкой на левом предплечье. Там был изображен якорь. – «Наверное, очередной рыбак» – подумал он. В их краю было принято на ночь пускать рыбаков, а утром брать с них по одной медной монетке.
Новый гость говорил мало, поужинав, быстро отправился спать. Мануэль вдруг почувствовал тревогу. Ощущенье всего предрешенного исходило от нового постояльца.
Мальчик уснул с этим, решив, что завтра он все выяснит более подробно.
Совсем ночь опустилась. Ничего не стало видно, только фонарь у дома качался и скрипел. Мануэлю снова снились острова, корабли, люди, и все это было очень сумбурно и напоминало кино, ленту которого перерезали и переклеили по-своему, из-за чего картинки появлялись не по порядку, а так, как хотелось, хаотично.
Что ждало его завтра, кто такой новый гость, он еще не знал. Не знал он и того, что гость был пиратом, который бежал от патрульных кораблей, не знал он также и того, что новоявленного постояльца тянуло к мальчику с невероятной силой, что тот даже не спал, а смотрел в ночь, надеясь увидеть что-то там. Ответов пока не было, зато были сплошные вопросы, вопросы и вопросы.
Душа каждого из нас не знает покоя. Волнения, переживания.
Море было бескрайним, ничего не было видно, вода, вода и вода. Корабль качало на волнах. То был пиратский корабль. Был день. Ничего уже больше не намечалось. Была часть команды в каютах, часть на берегу. Фор был пиратом, да не обычным, капитаном идейным, ему нравилось быть таковым.
История его жизни была очень проста. Родители погибли в детстве, а его подобрал капитан пиратского корабля, где он и вырос. Идеи уже были привиты, и Фор не имел никакого представления о другой жизни.
Плыли они довольно долго. Ограбив два корабля, Фор с командой упивался содеянным. Да, это был воистину идейный пират.
В дом к Мануэлю Фора занесло под вечер. Их заметил патрульный корабль, прочесывающий прибрежные воды. Началась погоня, погоня – это самое интересное, что может происходить, особенно если она с перестрелкой. Кого-то убили, кого-то взяли в плен. Фору удалось бежать. Он выбрался на берег какого-то маленького портового города (того самого, где жил Мануэль) и побрел, не разбирая дороги. Фор понял, погоня его не достигла, золота не было, все осталось на корабле. Так что в данный момент времени это был просто нищий пират, который, если попадется, попадет на виселицу.
Душа разбойника была взволнована не столько из-за произошедшего, сколько из-за другого.
– Что это было? – думал он. Когда они шли по морю еще до патрульных кораблей, Фору показалось, что на одном из островов по левому борту он увидел что-то яркое, переливающееся всем цветами радуги, похожее на что-то необычное.
Уже в доме родителей Мануэля пират думал:
– После бутылки рома чего только не покажется, бред, не надо думать. Но мысли об увиденном не отпускали его в этом доме ни днем, ни наступившей ночью.
От этого душа матерого пирата то сжималась в комок, то неожиданно разжималась. Это и был трепет.
Настало утро. Все проснулись. Отец и мать уже ушли. Мануэлю никуда не надо было идти, в лавке был выходной, а пирату просто пока еще некуда. Так они и остались вдвоем, подросток и флибустьер.
Ничего особенного не происходило весь день, вообще ничего. Только под вечер у Фора усилились видения того чудного места, мимо которого он проплывал, и от этого на душе стало еще хуже, чем в первый день пребывания его здесь.
Он метался, не находил ответов. Что-то металось внутри него. Наступила еще одна ночь. Спать не хотелось. Он вышел во двор, вернулся. Не помогло, да и не могло помочь. Фор не знал, что это. Так в метаниях закончился еще один день.
На следующий день Мануэль был в рыбной лавке и увидел проходившего мимо их постояльца.
– Мальчик, ты веришь в необычное? – спросил Фор.
– Что это значит, господин? – ответил мальчик, продолжая чистить рыбу.
И тут, сам не зная почему, Фор рассказал ему все, что с ним произошло во время путешествия. Весь этот рассказ случайно слышал хозяин, находившийся не далеко на складе.
– Что, господин желает знать все об увиденном? – спросил хозяин лавки, пришедший из склада.
– Да. Я пират и, кажется, уже видел все, что только возможно, и груды золота, и кровопролитные бои на море, и зверства патрульных кораблей, но я не обращал на это внимания, а теперь, схожу с ума уже третий день.
– В нашем городе есть один человек, он может быть тебе поможет, – сказал владелец рыбной лавки и написал на бумажки адрес.
Идти было долго, край города, хотя и не большого, находился, на взгляд Фора на невероятном расстоянии от лавки. Но, он шел, думая, что если не услышит ответов там, то не услышит их уже нигде.
Старый ведунья жила на краю портового города. Она была уже до того дряхлой, что редко показывалась на улице, но свое ремесло так и не бросала. Да, воистину, если кем родился, то это до конца. К ней все также шли люди, просили помощи в том, в другом, в третьем, но ей давно уже это все казалось мелким и слишком простым. Может быть, поэтому она и не замечала, как проходят дни, потому что все дни для нее казались однообразными.
И как раз к ней шел Фор, направленный из рыбной лавки. Он еще никогда не ходил к гадалкам, верил и не верил в решении его проблемы.
Постучав в дверь, пират почему-то вздрогнул, даже немного удивившись сам этому.
– Заходи, – послышался дряхлый женский голос, но еще не лишенный уверенности.
Войдя, Фор увидел убогое жилище, но особо не обратил на это внимания, у него из головы не выходил тот остров.
Вдруг неожиданно начался разговор.
– Я знаю твою проблему, пират, – сказала старуха.
– Что это было, почему меня это не отпускает? – спросил Фор.
– Ты видел остров Геменер, который иногда показывается людям. Да нет, даже не остров, а вход на него. Он населен необычной красоты сказочными созданиями, какие ни я, ни ты не можем даже себе представить.
– Зачем это мне? – воскликнул пират.
– Знаешь, он обычно показывается тем, кто имеет какое-то отношение к этому острову, – ответила старуха.
Остров Геменер. Фор слышал только один раз, что на этом острове живут необычные по красоте магические существа, что там с ежиков сползают колючки и сами по себе движутся за ними, что на этом острове много света и светлячки в маленьких креслах летают между деревьями и много всего другого. Это он слышал в таверне от перебравшего виски матроса. Тогда ему показалось это полным бредом. Фор уже успел забыть это. И вот опять.
– Что мне теперь с этим делать?
– Плыви туда, Фор, и жди, остров сам тебе все покажет.
– Как плыви? Ты совсем рехнулась, нет даже корабля, а я пират! – ответил Фор.
– Пиратом ты стал, а кем родился, еще неизвестно, – ответила ведунья. И тут Фор без слов понял, что пора уходить.
Закрыв дверь, он двинулся по улице. Никто не попадался ему навстречу, абсолютно никто.
Так в своих мыслях он и не заметил, как добрел до рыбной лавки и увидел Мануэля, выходившего из нее.
– Ну что там? – спросил мальчик.
И тут Фор, сам не зная почему, рассказал Мануэлю об острове Геменере, о рассказе ведуньи и обо всем другом. Рассказ его очень удивил мальчика, да нет, скорее не удивил, а заинтриговал. Коротая время за рассказом, они оба направились домой.
Фор начал думать о том, где взять корабль. Он все-таки решил ехать. Но добыть корабль, да еще беглому пирату, как это сделать, Фор не знал. Да и мысли путались, он, разбойник, и вдруг остров Геменер со всей его красотой, еще неизвестной никому до конца реальностью.
Все же Фор решил во что бы то ни стало ехать, навстречу тому, чего не миновать, от чего не уйдешь, не уплывешь, не уедешь. Возможно это судьба или фатум.