Л. Лужиной
Наверно, я погиб: глаза закрою – вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом
Куда мне до нее – она была в Париже,
И я вчера узнал – не только в нем одном!
Какие песни пел я ей про Север Дальний!
Я думал: вот чуть-чуть – и будем мы на ты,
Но я напрасно пел «О полосе нейтральной» —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще – я думал, это ближе —
«Про юг» и «Про того, кто раньше с нею был»…
Но что ей до меня – она была в Париже,
И сам Марсель Марсо ей что-то говорил!
Я бросил свой завод – хоть, в общем, был не вправе, —
Засел за словари на совесть и на страх…
Но что ей до того – она уже в Варшаве,
Мы снова говорим на разных языках…
Приедет – я скажу по-польски: «Прошу, пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь…»
Но что ей до того – она уже в Иране,
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло…
Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они, я лучше пережду!