Когда через два часа я, распаренная, вышла из ванной, с ощущением чистоты и свежести, на кровати в спальне меня ждало нечто. Теперь я поняла, что, пока сидела в ванной, мне не показалось, и к нам в домофон действительно кто-то звонил. Мне не показалось, и Сашенька действительно выходил на лестничную клетку, забирал посылку.
На кровати лежали: чёрное платье горничной из латекса, чёрные лакированные ботфорты до середины бедра на сплошной подошве, чёрные латексные перчатки до середины предплечья, кожаный ошейник, который застёгивался на замок, а впереди имел кольцо для карабина. Ещё на кровати лежала маска из чёрного латекса и железная конструкция, в которой я узнала пояс верности.
Следом за мной в спальню вошёл Сашенька.
– Надевай, – приказал он.
Я посмотрела на кровать с кучей игрушек. Затем на него. Снова на кровать. Снова на него. На языке вертелось что-нибудь наподобие: «Ты с ума сошёл?!». В слух я боялась это произнести. И Сашенька это видел.
– Надевай! – рыкнул он.
Всей душой я чувствовала, что «нет» говорить категорически нельзя.
– Я… Всё… Надену… – выдавила я. – Выйдешь?
Вместо ответа Сашенька взял с кровати пояс верности. Подошёл ко мне и рывком распахнул халат. Под ним ничего не было. Он осмотрел моё тело с таким любопытством, словно в первый раз видел. Затем опустился на одно колено и начал прилаживать пояс верности на моё тело. Естественно, что у меня возникло инстинктивное желание отстраниться. Каким-то чудом я сдержалась. Заставила себя стоять на месте. Вскоре щёлкнул электронный замок.
– Он срабатывает на отпечаток моего пальца, – предупредил муж. – Даже не пытайся сама снять.
Пояс верности оказался довольно мягкой изнутри и приятной на ощупь штуковиной. Конечно, само по себе ощущение чужеродного предмета на теле было непривычно. Я провела рукой между ног. Блокировка оказалась железной. Я не могла себя даже потрогать в том самом месте. Из-за этого ограничения мне сразу захотелось накинуться на моего Сашеньку. Сдержалась.
– Надевай остальное и ко мне, – сказал муж.
Он подхватил ошейник и покинул комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Я тут же подошла к ростовому зеркалу и осмотрела конструкцию со всех сторон. Для мочеиспускания имелась решётка. В железке, прикрывавшей попку, имелась дырка. Естественным нуждам штука не помешает, только её мыть периодически придётся. Хотя… Что я её вечно носить собралась?! Полюбуется мной Сашенька, поиграем в ролевую игру, да и всё.
Несколько мгновений я смотрела на вещи, разложенные на нашей семейной кровати. Затем вздохнула. Начать решила с ботфорт. Минут по пять возилась с каждым, но, в конце концов, победила. Подошва оказалась высокой, непривычной. Я стала заметно выше, при этом устойчивость осталась практически прежней. Затем я медленно натянула перчатки. Обратила внимание, что постоянно пытаюсь поправить пояс верности, но сделать это трудно, сидит он накрепко, полностью лишая возможности что-нибудь сделать либо с ним, либо с собой. Затем я принялась за платье горничной. Как я заметила по перчаткам, латекс одевать оказалось непросто, но справиться пришлось. Я подошла к ростовому зеркалу, осмотрела себя со всех сторон. А ничего так, сексуальненько. Пояса верности под платьем почему-то вовсе не видно. Хотя… если приглядываться… Оставалась лишь маска. Однако перед этим я посушила волосы феном.
Взяла маску и осмотрела. Помимо отверстий для глаз и рта, там имелись маленькие дырочки для ноздрей и небольшое отверстие на затылке. Для волос.
Причесавшись, я сделала хвостик. Затем натянула маску, выправив хвостик в предназначенную для этого дырочку. Ещё раз посмотрелась в зеркало и сама себя не узнала. Маска обезличивала, превращала в предмет мебели, рабыню.
– Надо накраситься, – решила я.
Нарисовала стрелки, нанесла тушь, тронула губы ярко-красной помадой. Ещё раз придирчиво осмотрела себя в зеркале. Уродство, конечно. Но уродство возбуждающее. Я походила на вещь. Живую вещь. Я ещё не поняла, нравятся мне эти новые ощущения или нет.
В любом случае сегодня тот день, когда не стоило заставлять Сашеньку ждать. Я вышла из комнаты и медленно прошла в кабинет.
Муж как раз что-то печатал на ноутбуке, но отвлёкся, стоило мне войти. Придирчиво оглядев меня с ног до головы, он указал пальцем на пол рядом с собой
– На колени!
Я подошла и опустилась на колени. Посмотрела ему в лицо. Сразу получила лёгкую, но обидную пощёчину.
– Когда стоишь на коленях, смотришь в пол! Поняла?
Его тон изменился. Стал властным, строгим. Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и накинусь на него. Почему он раньше так себя никогда не вёл?
Я послушно опустила глаза на его туфли. Сашенька встал, обошёл вокруг меня. Затем провёл большим пальцем по щеке. Взял со стола ошейник, приладил мне на шею.
– Теперь ты моя, – сказал он, защёлкивая замочек ошейника. – Теперь ты моя рабыня, – добавил муж. – Моя игрушка. Тебе ясно? – спросил он, грубо схватив меня за подбородок и подняв голову.
– Ясно, – ответила я, глядя в его глаза.
Он вновь ударил меня ладонью по щеке. На этот раз чуть сильнее.
– Отвечать надо «Да, мой господин!», – рыкнул он.
– Да… мой господин, – выдавила я.
Странно было видеть его таким строгим, таким властным, таким желанным. При этом я понимала, что маска меня обезличила, он не видит собственную жену. Перед ним лишь говорящая, разумная вещь в латексе.
Он отпустил мой подбородок. Помня о его указании, я опустила взгляд. Сашенька присел на стул, закинул ногу на ногу, его туфля оказалась в десяти сантиметрах от моего лица.
– Начнём с того, что расставим все точки над ё, – начал он. – Во-первых, никаких стоп-слов у нас нет. Если тебе что-то не нравится, мы разводимся, и ты проваливаешь из моей жизни. Эта сессия будет проходить полностью по моим правилам! И закончится она только тогда, когда я скажу! Ты меня поняла?
– Да, мой господин, – поспешно ответила я.
– Ты делаешь всё, что я скажу. И что не скажу, тоже делаешь. Твоего мнения больше не существует. Тебя больше не существует. Ты моя подстилка, которая делает всё, что мне захочется. Если я скажу, что ты должна вылизывать пол языком, то ты опускаешься на колени и вылизываешь пол языком! Ты меня поняла?
– Да… мой господин, – выдавила я.
Вылизывать пол языком никаким боком не попадало в мои понятия о сексуальном. Но… если ему нравится… я готова… может быть…
– Тебе запрещено со мной заговаривать без должного повода, – продолжал Сашенька. – Теперь я могу наказать тебя как хочу и за что хочу. Твоё тело больше тебе не принадлежит. Ты теперь полностью в полной моей власти. Ты меня поняла?
Я кивнула. Сашенька схватил меня за подбородок. Надавил пальцами на стык челюстей, заставляя открыть рот. Непроизвольно я открыла рот, и он сразу туда плюнул.
– Я тебе что сказал отвечать, шлюха?! – рыкнул он.
– Я всё поняла, мой господин! – поспешно произнесла я, преданно глядя в его глаза.
– А называть я тебя буду Шлю, – улыбнулся он. – От шлюхи. Может, и шлюхой буду называть. Тебе ясно? – он по-прежнему держал меня за подбородок.
– Да, мой господин.
– Забудь, что я был тебе мужем. Я теперь твой хозяин. Так и только так ты теперь должна думать обо мне. Смысл твоего существования теперь – угодить мне. Поняла, Шлю?
– Поняла, мой господин, – ответила я, преданно смотря в его глаза.
– Руки за спину, – приказал он.
Я моментально сделала, как было приказано.
– Молодец, быстро учишься, – похвалил муж.
Он вновь надавил на стык челюстей, я открыла рот. Он туда плюнул. Часть слюны попала на верхнюю губу, а через секунду уже стекла на язык.
– Разрешаю спросить у меня, что тебе непонятно, – сказал Сашенька, точнее мой господин. – Больше у тебя такой возможности не будет.
Он отпустил мой подбородок. Я сразу опустила взгляд. Подчиняться оказалось приятно. А ещё я чувствовала, как ниже живота набухает сгусток вожделения. Вся ситуация с этим рабством меня, в общем-то, заводила. Вот только ультимативное «разводимся» раздражало. Решила не обращать внимание. Перетерпеть. Хочет поиграть – пусть поиграет. Мальчишки они такие… им бы лишь играть. В войнушки, во власть, с женщинами…
А какие у меня вопросы?
– У меня нет вопросов, мой господин, – сказала я.
– И это отлично, Шлю. Тогда приступай, – и мой хозяин расстегнул молнию на брюках.