Марианна не появлялась три дня. Элеонора даже стала волноваться, уж не бросила ли она затею с курсовой, а, может, нашла другого «рассказчика»? По телефону внучка сетовала на занятость, впрочем, заверяя, что в самом скором будущем обязательно заглянет «на огонёк».
А Элеонору как раз захватила идея этой совместной работы. Женщина ловила себя на мысли, что постоянно возвращается к фактам своей биографии в контексте интервью. «Вот об этом надо не забыть рассказать» – думала она, занимаясь какими-то хозяйственными делами. И даже делала иногда пометки в своём рабочем литературном блокноте. Сомнений тоже было достаточно: до конца ли поймёт внучка её психологические посылы, сумеет ли правильно оценить смысл сказанного? Всё же у современного поколения, как ни крути, свои законы. Но, с другой стороны, есть вещи слабо подверженные влиянию времени. Женщина по сути своей всё равно остаётся женщиной. И на изысканном званном балу XVIII века и на гремящей как двигатель реактивного самолёта дискотеке века XXI-го.
Элеоноре очень хотелось, чтобы внучка также горела этим творческим заданием. Но чтобы её заинтересовывать всё больше и больше, надо ведь излагать своё видение жизни в максимально занимательном ключе. Кому нужны скучные и нудные рассуждения?
«Как Маруся воспринимает наше сотрудничество?» – задавала себе вопрос Элеонора. И не могла однозначно ответить. Иногда ей казалось, что Мэри по-настоящему увлечена работой, а иногда, что в её энтузиазме превалирует стремление отличиться, выполнить «задание редакции», заработать на этом литературный авторитет. В принципе, в том не просматривалось ничего предосудительного. Просто Элеоноре хотелось, чтобы внучка при всём прагматизме исходного задания отнеслась к его выполнению неформально.
Поэтому неудивительно, что бабушка занервничала, когда Мэри день за днём откладывала свой следующий визит.
Марианна появилась на пороге особняка Элеоноры вечером в четверг. Она коротко улыбнулась бабушке и без лишних разговоров пошла готовить «студию». Как правило, над интервью они работали в кабинете Элеоноры, выделив для разговоров тет-а-тет журнальный столик.
От бабушки не укрылся немного рассеянный вид внучки, обычно Мэри вела себя по-другому. Поэтому новые иголочки беспокойства неприятно «кольнули» Элеонору. Уже усевшись напротив внучки, женщина внимательно посмотрела на хорошенькую «интервьюершу». И та, не выдержав «тяжёлый» взгляд, отвела глаза.
– Так, – решительно заявила Элеонора. – Или ты мне объясняешь, в чём дело и что случилось или никакого сегодняшнего сеанса не будет.
– Ба, ты что? – попыталась «прийти в себя» Марианна. – Я вон уже соскучилась по твоим рассказам.
– Не ври! – Элеонора не собиралась миндальничать. – Ты сейчас вообще не здесь. Мысленно в другом месте. Меня не проведёшь.
– Да уж, – Мэри как-то слишком уж нарочито хмыкнула, тряхнула своими блондинистыми кудрями и «раскололась». – Ладно… Поругалась с Мишелем.
– Вот! – бабушка наставительно подняла палец. – Теперь кое-что становится понятным.
– Ага. Потратила на этого… не знаю даже как его назвать… – глаза Мэри зло сверкнули. – Столько времени. А он…
– А что он? – как можно деликатнее «подтолкнула» Элеонора.
– Он меня обманывает, ба! Я всё сильнее в этом убеждаюсь. Флиртует направо налево, да и… Не только флиртует!
– Ревность – очень опасная и деструктивная штука, – заметила Элеонора. – Не позволяй ей одурманить себя, милая. Ревность быстро разъедает душу.
– Ой, да переживу, – Марианна снова хмыкнула и как бы «переключилась»: черты лица её обмякли, во взгляде появились былые огоньки.
– Если тебе станет легче, можешь поделиться со мной своей… ситуацией, – предложила бабушка.
– Да что ты! В «ситуации», как ты её назвала, нет ничего исключительного. Скукота скучнейшая. Она, «ситуация», вовсе не стоит заострения на ней внимания. Жаль только зря потраченного времени. Мы бы с тобой за эти вечера… Но что теперь… Нет-нет, ба, только твои истории! Они гораздо, гораздо познавательнее, чем мои. Если бы мы решили описывать мою жизнь, первый же читатель повесился бы на суку от вселенской скуки.
– Скажешь тоже, – засмеялась Элеонора. – Не гиперболизируй порывы читателя!
– Не буду, – не стала спорить Мэри. – Итак… – она достала из сумочки телефон, водрузила его на столик и несколько раз прикоснулась к экрану. – Техническая запись, – продекламировала она. – Одиннадцатое мая. Тема – психология мотивации…
***
Иногда Марианна «превращалась» прямо в хрестоматийную интервьюершу, и Элеонора воспринимала девушку не как свою родную внучку, а как начинающую журналистку. Вот и сейчас Мэри профессионально задавала вопросы, и профессионально же ждала на них ответы. Что ж, так и было задумано.
– Раскрой, пожалуйста, такую тему, – обратилась к бабушке Мэри. – Бытует распространённое мнение, что многие наши комплексы «растут» из детства. Как ты считаешь, повлияло ли на твоё мироощущение в сознательном возрасте то, что ты взрослела в «крестьянской», если так можно выразиться, среде?
– Именно в крестьянской, – поспешила подтвердить Элеонора, заметив некоторое смущение Мэри. – Я никоим образом не стыжусь этого. А что касается твоего вопроса. Сложно ответить однозначно. Думаю, и да и нет. Разумеется, тот образ жизни не мог не сказаться в дальнейшем. Я ещё долго после замужества ощущала себя неполноценной в каком-то роде. Ну кто я такая? Колхозница, которая волею судеб попала в более цивилизованный мир, но внутренне осталась всё той же лохушкой. Той, рядом с которой гармоничнее смотрится грустноглазая бурёнка, чем мерседес S-класса. Не то, чтобы я так на самом деле считала. Нет, я упорно уговаривала себя, что во мне остаётся всё меньше того, деревенского, и всё больше впитывается «цивилизованного», «продвинутого», городского. Но до конца, пожалуй, я эту колхозницу из себя так и не выжала! – Элеонора засмеялась. – В моём случае аристократами не рождаются, а становятся. Хотя, даже в очень сознательном возрасте меня иногда преследовал синдром самозванки. Так, стоя с бокалом элитного шампанского на каком-нибудь званом приёме меня вдруг пронзала мысль, что я обманываю всех этих уважаемых людей. Что я притворяюсь, что во мне нет тех способностей и талантов, благодаря которым я попала на этот раут. И что под роскошным вечерним платьем на мне – халат доярки с фартуком в цветочек. Что это, как не комплекс из детства? Тут, наверное, дело не в самом отсутствии или наличии таких комплексов, – любых комплексов! – а в умении с ними справляться или хотя бы относительно мирно «сосуществовать». Ведь нет идеальных людей, у каждого из нас есть и скелеты в шкафу и тайные слабости. И, тем не менее, кто-то выбирается на первые строки Форбс или управляет целыми корпорациями. Чем я хуже?
– Да, пожалуй, всё так, – склонила голову Мэри. – Но ведь можно привести и обратные примеры. И полагаю, что таких примеров несоизмеримо больше. Тех, кто не предпринимает никаких попыток к дальнейшему развитию. Они доходят до определённой стадии, создают себе относительную зону комфорта и стараются остаться в ней навсегда. Как бы их оттуда не «выковыривали».
– Согласна. Но тут ключевое слово – относительная. Каждый ведь по-своему представляет своё счастье. В таком аспекте – это сугубо субъективное понятие. Сколько домохозяек останавливаются на этапе рождения детей! Как та лягушка, взбивающая лапками сливки в сметану, они «работают» над собой до тех пор, пока не создали с их точки зрения идеальный мир, ограничивающийся с юга холодильником, с севера – детской комнатой, с запада – спальней, а с востока – диаспорой родственников. Так получилось, потому что такие женщины ошиблись с целью. Они перепутали промежуточную цель с основной. И добившись её, остановились, потому что пропала мотивация. Они убедили себя в конечности счастья. Что ж, это их выбор, я не собираюсь их осуждать. Но они потеряли интерес к настоящему, невыдуманному миру и от этого стали неинтересны сами по себе. Помнишь, я тебе говорила, что стала неинтересной для мужа? Вот-вот, та же история. Я тоже пережила эту стадию. Только у меня после достижения семейной «цели» руки не опустились. Вернее, не так. Руки, может, и опустились, когда я с ужасом осознала – это что, всё? Вот к этому я стремилась всю свою жизнь?! Но тогда «заработала» голова. «Постойте-ка, – сказала я себе, – А что тут за похороны? Я – молодая, здоровая, стремящаяся к чему-то. С какой стати я должна останавливаться, упёршись в стенку? Может, стоит попробовать эту стенку на прочность? А ну, как она сделана всего лишь из картона?»
Но ведь чтобы проверить надо, как минимум, двинуть хорошенько по стенке кулаком?
– И ты двинула, – полуутвердительно заметила Мэри.
– Ещё как! Но в этом «движении» есть два важных момента. Один как раз тоже родом из детства. Я ведь всегда слыла непоседой. Мне всегда «больше всех было надо». Если есть дырка, то есть и Элька, которая быстренько эту дырку заткнёт. И вот наступило время вспомнить ту самую любопытную Эльку. Да вот только… Если бы всё «раскладывалось» так просто как пасьянс! Был ведь и второй «момент». Который заключался в том, что у меня по большому счёту ничего нет «за душой». Я ничего не знаю и ничего не умею. А принцессами по щелчку пальца становятся только в сказках. Когда я прикидывала, сколько мне потребуется времени и сил, чтобы получить хоть какие-то знания, на меня нисходила оторопь – это сколько же жизней понадобится, чтобы добиться хоть чего-то в какой-либо области?! Чтобы стать олимпийским чемпионом люди приходят в спорт с трёх лет. А у меня, мало того, что нет никакого специального образования, так ещё и тележка на постромках за спиной, на которой сидит муж с детьми. Не проще ли махнуть на всё рукой и спрятаться обратно в норку? Ну ведь не голодаем, всё «как у всех», праздники по выходным и недельный отпуск у моря раз в год.
– Не проще? – хитро прищурилась Мэри.
– Не проще, – серьёзно подтвердила Элеонора. – Потому что я вспомнила, что я-то как раз никогда не стремилась стать «обыкновенной». Эльку знали все параллельные классы и даже многие старшеклассники. Не какую-то там девчонку из восьмого «б». А именно что Эльку! И даже то, что переезд, замужество и рождение детей на время сделало меня «одной из», окончательно выгнать своенравную и особенную «Эльку» никакие жизненные повороты из меня не смогли. Для начала я решила заняться кое-какой доморощенной коммерцией; кое-что неквалифицированное я ведь умела. Делать маникюр, например. Или шить и вязать. Печь торты на заказ. Надо было пробовать, пробовать, пробовать. Но как же далеко я находилась от своей главной дороги! Я плутала впотьмах, раскорячив руки, но натыкалась только на гладкие и пустые столбы, встреча с каждым из которых оставляла на моём лбу отчётливую шишку.
– Под лежачий камень вода не течёт, – заметила Мэри.
– Правильно. И я подняла этот камень и озиралась, куда бы его половчее зашвырнуть.
– Хорошая метафора… Ой, прости, – телефон внучки завибрировал, высветившись входным звонком.
«Мишель» – успела прочитать бабушка, пока Марианна подхватила аппарат и, прижав к уху, быстро выбежала из комнаты.
– Эх и эх, – озабоченно вздохнула Элеонора и покачала головой.