Шапка кобальтового цвета лезла ему в глаза. Он стряхивал со своей крошечной одежды прилипший снег и с опаской поглядывал на меня, ожидая наступления каждую секунду.
Стыдно признать, что эта шуганная кнопка – мое единственное спасение. Я поднял руки перед собой в надежде на понимание.
Успокойся.
Я не причиню тебе вреда.
Просто я был так же обескуражен, как и ты.
Мальчишка поправил шапку, оттягивая ее немного назад, и его рыжеватые кудряшки вылезли наружу. Он все еще не оставлял попыток отступить – порой его шаг устремлялся куда-то позади себя. Я понимал, что чем дольше оттягивал свои оправдания, тем ничтожнее шанс его доверия ко мне.
– Ты тоже меня напугал, – сказал я ему. Ребенок полез покрасневшими ручками в карманы своей куртки, и его обиженный, едва рассерженный взгляд подпер меня к вымышленной стенке совести. Он оглядел мои лохмотья, а после выпятил нижнюю губу вперед, продолжая копошиться в карманах, – Я потерялся и не мог найти своих товарищей, – да, конечно, "товарищей", – Это расстроило меня настолько, что я совершенно не замечал ничего вокруг. Я не хотел на тебя кричать.
– И р-ругать тоже не будете? – тихо спросил он.
– Не буду, – покачал головой я. Он нахмурился, – Правда, не буду. Но как ты здесь оказался?
– Артур сказал, где-то з-здесь живет учитель. Его хижина стоит среди леса. Мы играли, но п-потом он сказал бежать сюда, раз я хочу научиться читать. И, к-кажется, я заблудился…
– А Артур…?
– Мой брат, – пояснил мальчик, пожимая плечами. Он вытащил цветастые обертки, внимательно разглядывая их, и улыбнулся, довольный своей неожиданной находкой. Карамельные глаза обратились ко мне, – Вы не здешний.
Это звучало, как констатация факта. Возможно, в его глазах я выглядел бродягой. И пусть за ободранными тряпками прятался костюм, – это не придавало мне уверенности в том, что он поверит хоть одному моему слову. Я странный взрослый, на которого он наткнулся в метель, а он просто заплутавший ребенок. Но вот его раскрытая ладошка предлагает мне сладость, и настает мое время испытывать недоверие к чужим действиям.
– Мама говорит, нужно быть гостеприимным к тем, кто посещает нашу землю. Доброта…
– … – располагает, – закончил я за него удивленно. Эти слова были мне очень знакомы, – Да, моя мать тоже часто об этом говорит…
Я принял его скромное угощение, разворачивая цветную фольгу, и это было первым вкусом, чувством яркого тепла на душе, которое я ощутил, находясь в этом странном месте. Он улыбнулся мне, прикрывая глаза, рот мальчишки растянулся, обнажая зубы, и уголок моего рта невольно подтянулся вверх в полуулыбке.
Голос Гарольда исчез. Исчезли Шон, Рич, Анже – все они словно стали больными фантазиями, моим страшным сном, от которого я проснулся на этой промерзлой земле, повстречав его.
– Как тебя зовут?
– Лео.
Лео… Забавно, даже его имя означало силу, излучающую теплый свет. Он протянул мне ладошку еще раз, и я вцепился в нее, обхватывая тремя пальцами – настолько крошечным был этот человечек, и пожал ее.
– Луис, – представился я, – И спасибо, что не убежал. Я уже отчаялся увидеть здесь кого-то… осязаемого.
Рыжеватые ниточки бровей поползли вверх.
– Что это значит?
– Что именно?
– Вот это слово. "Осяза-…" – он нахмурился, пытаясь вспомнить его произношение, – "Осезаи-…". Ха… У меня не выходит…
– Осязать – значит, чувствовать, коснуться. Ты убеждаешься в том, что все настоящее.
Лео засмеялся, хлопнув в ладоши.
– Ты такой смешной, Луис. Почему я не могу быть настоящим?
Ох, парень, знал бы ты…
– Боюсь представить, малыш…, – отшутился я и вздрогнул от резкого порыва ветра. Снегопад усиливался. Я прикинул вероятность между тем, чтоб меня вытащили отсюда и тем, чтоб последовать за этим юнцом в более подходящее место взамен того, где мы находились. Лучше мерзнуть под крепкими стенами, чем быть погребенным под стеной снега, – Слушай, все это, конечно, здорово, но мне бы хотелось найти выход отсюда. Ты ориентируе-…, – я замолк. Может, он не знает значения и этого слова, черт, – Ты помнишь примерно, откуда пришел?
Лео обернулся, и я встал рядом с ним, уныло наблюдая за тем, как снег заметает его свежие следы.
– Ты можешь провести меня туда, где находится ваш дом? Может, по пути мы встретим Артура? Я бы хотел разместиться в месте, в котором можно остаться на ночь или чуть больше того.
– Мой брат знает эти места лучше меня. Уверен, он отослал меня, чтоб спокойно сидеть дома и читать те книги…, – обиженно протянул мальчишка, – Вы хотите заплатить за дом?
– Ну, не дом, но было бы кстати отыскать какую-то свободную комнату. Может, гостиницу? Мотель?
– А! – он ударил кулачком по своей раскрытой ладошке, приходя к какому-то выводу. Конечно, денег в моих карманах не наблюдалось и в помине, хотя я точно помнил, что сидел в кабинете Гарольда со своим кошельком. Но в нем находились лишь карты, и вряд ли здесь кто-то вообще мог знать о безналичной оплате.
Серьезно, оглянитесь вокруг. Здесь же ни черта нет.
– Вы про мотель дядюшки Эндрю?
Я закатил глаза. Будто я мог знать, кто такой этот дядюшка Эндрю.
– Может быть, – сдержанно пробормотал я, подыгрывая ему. Он зарылся вновь в карманы своей куртки, доставая оттуда конфету, и закинул ее в рот, причмокивая от удовольствия. Цветные фантики выскользнули из его ладошки, и Лео потопал вперед, ведомый черт пойми каким ориентиром, известным только ему.
Я полагался на ребенка, чуть больше скольки лет? Четырех-пяти?
Однако, что мне еще оставалось?
Я замерз, мои колени подкашивались, и я совершенно не чувствовал своих стоп. Какая уже разница? Теперь я в действительности начинал жалеть, что вышел за дверь. Там было холодно, тяжко морально, но не так невыносимо, как снаружи. Да и бесплатно к тому же. А что я могу предложить тем людям взамен ночлега? Ума не приложу. Да и смогу ли я вообще заснуть, если нахожусь в долбанном трансе?
Вот дерьмо.
Остаток нашего пути был наполнен бесконечным трепом Лео. Он рассказывал о том, что их городок был отрезан от окружающего мира, потому что строительство моста приостановилось из-за непогоды, люди не могли покинуть свои места и отправиться на работу, поэтому они часто собирались в гостях у соседей, чтоб разделить общую трапезу. Все его рассказы хоть и утомляли от нескончаемого потока слов, но за ними я понял, что место, в которое мы направлялись, и без моего рта было достаточно скромным, чтоб вмещать в себя каких-то посторонних гостей. Оттого становилось порой грустно, что даже для такого ребенка, как он, лишняя конфетка могла быть праздником, а он так бездумно делился ей с кем-то, вроде меня.
Временами Лео спотыкался, и я подхватывал его, натягивая шапку на голову, а он улыбался так лучезарно и искренне, словно в самом деле нашел друга в моем лице, которого очень давно не видел.
Гарольд, ты вообще знаешь о том, что сейчас происходит?
Шон и Рич казались выдумкой. Я повторял себе это из раза в раз, потому что не ощущал их присутствия, не слышал насмешливого смеха или низкого голоса Шона, молящего о помощи. Все это вымысел, как и то, что происходило сейчас. Мне просто нужно дождаться того момента, когда Гарольд вытащит меня отсюда. Может, он ждал того же, чего и в прошлый раз? Какого-то всплеска эмоций? Состояния, где я впаду в полное оцепенение?
– …-му не хочу закрывать глаза ночью! – воскликнул Лео. Я удивленно моргнул, возвращая внимание к нему.
– Что?
Он посмотрел на меня, встав в пол-оборота. Да-да, я несносный глухой дядька, который свалился на тебя, как чертов снег на голову. Луис вздохнул так, словно до этого перетащил десять мешков картошки.
– Ну, ночью же тоже что-то происходит. Это тоже жизнь. А мы спим, – он завел разговор об очередной своей чудаковатой теории, – Что, если мы что-то упускаем, как только засыпаем или просто закрываем глаза на секунду?
Я отмахнулся, поражаясь тому, что всерьез начинаю с ним спорить:
– Глупости, когда ты спишь, вокруг ровным счетом ничего не меняется.
– Какой аргументный аргумент, – саркастически заметил он, продолжив идти, – Артур тоже так сказал, но я не верю. Должно же быть что-то.
– Нет, – возразил я. – Вообще. Идет время, но не более. Может, от силы дождь пойдет или снег.
– А что, если этот снег будет летом? – не унимался ребенок.
– Исключено.
– Вы не можете этого знать наверняка, – чуть громче сказал он.
– Могу, – еле слышно ответил я и сам себе не верил.
За всей этой нелепой беседой, которая началась так же скоро, как и закончилась, я упустил из виду то, что мы уже не мелькали среди сугробов, стараясь не навернуться на ровном месте, а вышли на какую-то вытоптанную тропу. Если я скажу, что внутри меня ничего не перевернулось, – совру. Одному только Богу известно, как мы не заплутали. Вокруг все казалось идентичным, словно единственными действиями было "копировать" и "вставить".
– Сколько еще идти? – мои руки вот-вот готовы были отвалиться, и в сознании мелькнула картинка камина и кучек книг вокруг облезлого дивана. Ох, только не думай, что скучаешь по тому жалкому подобию дома, Луис.
– Совсем чуть-чуть.
– Лео?
– А?
– Спасибо.
– Да ладно Вам, – смутился мальчуган. Я шел с ним плечом к плечу и мог ясно видеть, как заблестели его маленькие глазенки, точно огоньки, тонущие в бездне вселенной. Я подавился собственным смехом. Что за глупое сравнение? Лео кратко взглянул на меня, нашептывая себе что-то под нос, чего я не мог расслышать.
– Я тут подумал, – как бы невзначай начал я. – Если город так ску-… Беден, то почему же ваши люди его не оставили?
– Здесь есть шахты. Почти все взрослые – шахтеры. Папа тоже раньше работал с ними, но потом его перевели. Хотя мама говорит, что он поссорился с их главарем.
– Начальником? – уточнил я. Мальчуган кивнул. – По поводу?
– Заступился за нашего дядю Питера, которого привел с собой. Тот дядька сказал, что дядя Питер ворует у бригады.
– А это было так?
– Нет. Это делал друг того дядьки, а он его прикрывал, но папа подловил их. Тогда папу и перевели, а дядя Питер ушел к дяде Эндрю работать в мотеле.
– А начальника посадили?
– Он исчез. Тогда же. Говорят, что его наказали. Мама, правда, сказала, что его поставили в угол, но я не верю в это. Разве так наказывают взрослых? Я маленький, но не глупый, – раздраженно пробурчал ребенок, вызывая во мне смех, – А будь Вы на месте папы, то что бы Вы…, – с каждым словом тон его голоса сходил на шепот, пока он не остановился, в следующую секунду подрываясь с места.
– Ты чего, Лео?
– Мам! – заверещал малыш, несясь вперед. Я посмотрел ему в след, замечая где-то вдали очертания человека, идущего навстречу. Ускоряя шаг, я увидел, как рвение мальчика начинало улетучиваться, и где-то в середине между мной и фигурой он замер, возможно, устав, что было не удивительно. Лео обернулся, махая мне рукой, и я прибавил шаг, стараясь не отставать. Фигура оказалось полноватой женщиной с округлым лицом, темными волосами, ростом ниже меня на две головы. Она добродушно улыбнулась, подхватила мальчишку на руки и поцеловала в обе щеки. Он покраснел, отворачиваясь от нее всеми силами, пока она не опустила его обратно на землю.
– Лео сказал, Вы ищете место ночлега, мы Вас проведем.
– Спасибо, миссис…?
– Зовите меня просто Анной.
– У мамы два имени, но она не хвастается, – спрятавшись за женщину, сказал ребенок.
– Ох, болтун, – смеялась Анна. – А как Вас зовут, юноша?
– Меня зовут… Меня зовут Луис.
– Ма-а-ам, а Артур уже дома? – протянул Лео, испытывающе глядя на женщину, – Мы играли, но я потерял его и нашел…
– Меня…,– прервав его речь, я взглянул в глаза матери, плечи которой дрожали. Ребенок не заметил этого, продолжая тараторить и ходить вокруг нее , жестикулируя маленькими ручонками. Улыбка пропала с ее лица, она поджала губы, пряча глаза куда-то в сторону. Это заставило каждую мышцу в моем теле напрячься. Что-то определенно здесь произошло, пока Лео бродил по лесу.
– Детка, пошли лучше отведем Луиса к Эндрю, он наверняка продрог до костей.
– Но, мам, Артур…
– Лео, хватит, – попросила она его, взяв за руку. – Прошу, Луис, следуйте за нами. У меня сердце кровью обливается от одного Вашего вида. Найдем Вам сменную одежду, подготовим комнату…
– Это может оказаться проблематичным, – выронил я, как-то теряясь перед ней, – У меня совсем нет денег.
– Здесь это не беда, – обронила она, натянуто улыбнувшись мне, когда в ее глазах погибал закат сегодняшнего дня. Возможно, через пару часов я вновь окажусь частью тех развалин или Гарольд все же вытащит меня отсюда. – Эндрю завтра скажет, как Вы сможете отработать свое проживание.
И мы пошли, медленно семеня ногами в тишине в место, которое наполнено теплом.
***
Мне казалось, что моя голова вертится на все триста шестьдесят градусов – таким чудным казалось мне это место, заснеженное снаружи и такое горящее внутри. Никогда мне ранее в голову не приходила мысль о том, что тепло – это диковинка. Дар Божий, который разучились ценить, как и многие вещи вокруг. Почему я не знал его раньше? В кипящей воде я таял от еще одного чувства. Удовольствия, которое не мог должным образом передать, пока Анна оттирала грязь с моего тела. Мы почти не говорили. Лео резвился с хозяином мотеля в карты. Его смех доносился даже до душевой, но мать не разделяла веселья сына.
– Ваш ребенок заболел? – предположил я, забирая из ее рук мочалку и натирая шею. Она присела на табурет, тяжело вздохнув.
– Он до сих пор не вернулся, Луис. Питер, мой муж, собрал мужчин. Лес – запретное место для детей. Зима в этом году только кажется такой холодной. Уверена, Вы не по закоулкам городка бродили, чтоб затеряться так легко. Вы же были в лесу, верно? – я сглотнул, и она еще раз скромно улыбнулась, – Не стоит прикрывать моего мальчика, я слишком хорошо знаю, когда он врет.
– А сколько старшему лет?
– Пятнадцать через неделю. Он старше Лео на восемь лет, – Анна присела на табурет, разглядывая свои руки, – Я могу перейти на "ты", Луис? – я кивнул, – Хорошо… Мне не дает покоя сегодняшний день. Он с самого начала задался скверно. И я никак не мог взять в толк, как ты оказался здесь, ведь мост перекрыт, до весны сюда можно добраться, но одному только Богу известно как. Так как, Луис?
Мочалка выскользнула из моих рук, плюхнувшись в воду от неожиданности.
Что я ей сейчас скажу? Что мысленно схожу с ума? А, если это все – моя иллюзия, то почему не обыграть ситуацию? Или что? Господи. Господи. Господи, моя голова не на месте.
– Я сбился с пути, – на ходу начал сочинять я. – Мои друзья были со мной, но мы разделились, а после…
– Странно…, – удивилась она, а я готов был проглотить свой язык.
– Что именно?! – слишком нервно вырвалась фраза.
Я спалился. Она все поняла. Сейчас она позовет этого Эндрю, и меня порешат.
Все.
Меня убьют собственные фантазии.
– Кто-то бы из вас рано или поздно бы наткнулся на наших парней. Мужчины часто отправляются на охоту, – задумчиво изрекла она. Я проглотил свое сердце назад.
– А-а… Возможно.
– Не беспокойся, они найдутся, – обнадеживающе заверила меня она, совершенно не осознавая, что искать-то особо и нечего, – Если уж мой малыш смог тебя найти, то через день-два найдут и твоих друзей. Я сейчас принесу тебе сменное белье. Но ты не торопись.
– Да… Спасибо, Анна. Значит, Артура тоже найдут. Нет повода для беспокойства, верно?
– Твои друзья леса не знают, – угрюмо заметила она, сложив руки в замок. – А вот Артур в нем буквально родился, Луис… Там нет учителя. Лео ведь без умолку трещал о нем, да? Вот только это байка, придуманная отцом, чтобы не расстраивать свое дитя из-за недостатка внимания. Но в лесу есть дикая живность, поэтому мы стараемся не пускать туда никого из младшеньких. В прошлом месяце соседка упустила из вида дочь, ей было восемь. Они с детьми играли в прятки, и она убежала. Видимо заблудилась…, – было видно, что слова лезли из нее через силу, – Через два дня Питер нашел ее на опушке. От тела бедняжки осталось мокрое место, от ножек – спички. Ее мать, Луиза, не могла распознать даже ее лица…
Во мне все похолодело. Сломалось внутри, точно тростинка, и с грохотом упало вниз. Этот комочек, не знающий страха, ушел в самую глубь и вернулся обратно со мной. Невольно мысль о том, что с Артуром действительно могло что-то произойти, посетила мою голову. И я молчал, не зная, чем утешить ее. Поднялся, потянулся к полотенцу и, насухо вытершись, натянул предложенную одежду, отвернувшись от женщины. Она подавила смешок, медленно вставая, на ходу подхватывая грязные вещи. Уже дойдя до двери, она остановилось и, не глядя в мою сторону, так же тихо произнесла:
– Спускайся к Эндрю, он хотел поближе познакомиться с тобой, да и кружка горячего чая не будет лишней. Эти вещи я верну тебе после стирки.
– Я в долгу перед всеми вами, Анна.
– Глупости.
– Надеюсь, Питер вскоре приведет его.
– Я тоже, Луис… Я тоже.
Я выскользнул вон, когда закончил приводить себя в порядок, и огляделся по сторонам. Несколько дверей были закрыты, за одной из них был слышен тяжелый кашель, и я тихонько прошел вперед, заметив у одной приоткрытой двери полоску света, мягкой дорожкой выскользнувшей вон под мои ноги. Я не стал заглядывать туда, чтоб нарушать чей-то покой, и коснулся массивных деревянных перил, уходящих вниз.
Странно… Что-то знакомое было в этом месте, в Анне, в Лео.
Рич не показывался почти сутки. Судорожное и сбившееся, дыхание Шона больше не заседало на затворках моего разума. Здесь было так спокойно, что даже в какой-то степени страшно.
Я вошел в огромную арку, ведомый теплом, которое мог теперь ощущать – еще одно доказательство того, что с прошлым домой тоже было что-то не так. Почему от прошлого камина так веяло холодом, когда внутри этого мотеля тепло распространялось вдоль каждого дюйма? Я чувствовал жар, растекшийся внутри грудной клетки, и подошел к огню поближе, присаживаясь на корточки. Чей-то глухой кашель отвлек меня от мыслей, и я повернул голову к источнику шума.