Глава 5 Небольшая тверская деревня 180 км от Москвы

Катков шумно выдохнул и, опираясь на черенок широченной фанерной лопаты, придирчиво окинул взглядом только что прочищенную тропинку, пролегавшую от калитки до крыльца дома. Придраться было не к чему: ширина была на всем протяжении одинаковой, брустверы-отвалы – ровными и аккуратно округлыми. Катков удовлетворенно кивнул и с сожалением посмотрел на клонившийся к закату огненно-золотой шар солнца. Еще минут через десять оно должно было превратиться в шар красный и потихоньку спрятаться за кронами деревьев, опушенных светло-серебристым инеем. Иней, создававший обманчивую иллюзию некой теплой шубейки, укутавшей замороженный лес, кое-где был обит с хрупких черных веток порывами холодного ветра, и эти стылые голые ветви красноречиво говорили, что до весны еще очень далеко.

Тени быстро сгущались, из нежно-голубых превращаясь в сине-лиловые. Небо тоже готовилось сменить малиновые полосы заката и зеленоватые вечерние краски на густую ночную черноту, в которой вскоре должны были повиснуть дрожащие от холода разноцветно-переливчатые звезды….

С сожалением смотрел на закатное солнце старший лейтенант военно-морского флота Катков по очень простой причине: заканчивался еще один день его отпуска, проведенного в этой затерянной среди тверских лесов деревушке. Как выяснил для себя Вячеслав, отпуск – это не такая уж и плохая штука, особенно если проводить его подальше от суеты большого города.

Дом в деревне старлею достался в наследство от тетки, у которой он в детстве гостил пару раз с родителями. Тетку Катков, если честно, помнил плохо и особых чувств к малознакомой родственнице не испытывал, но так уж получилось, что домик достался именно ему, поскольку своих детей у тети Веры не было, а больше на этот серенький особнячок с небольшим участком земли никто и не претендовал. По большому счету, этот домик с его двумя крохотными комнатенками и домом-то назвать было трудно, но когда Вячеслав приехал посмотреть на свалившееся на него наследство, избенка ему неожиданно понравилась, как, впрочем, и сама небольшая деревенька.

Лес на много верст вокруг, тишина, которую так и хотелось обозвать патриархальной. Какие-то по-особенному степенные и в то же время наивные и трогательные старички и старушки, каким-то непостижимым образом все еще продолжающие жить в стране, которая давным-давно исчезла… Все это настолько отличалось от суетливых, зараженных азартом бестолковой погони за призрачно-лживыми признаками успеха городов, что даже не верилось, что такие места в сегодняшней России еще остались.

Нет, конечно, не все здесь, в Ольховатке, было столь уж замечательным – были в деревушке и свои недостатки. Самой большой ложкой дегтя было практически полное отсутствие нормальных дорог. В сухое лето и морозной зимой в Ольховатку еще можно было попасть, а вот в весеннюю и осеннюю распутицу или в дождливое лето деревня превращалась в отрезанный развеселой русской грязью остров. Катков не раз прикидывал, что в распутицу в тетушкино имение мог бы добраться разве что десантный корабль на воздушной подушке…

Каких-либо особых перестроек и переделок Катков решил, по здравом размышлении, не устраивать – ради одного месяца в году не имело никакого смысла. Но печку с помощью соседа, дядьки Сергеича, поправил, а комнату, в которой это чудо русской инженерной мысли занимало треть пространства, обшил свеженькой еловой вагонкой. Да еще вместо старого, рассохшегося пола настлал новый – тоже из хорошо выструганных досок. Можно было бы, конечно, и более современными материалами комнатенку отделать, но старлею хотелось, чтобы в его новом доме витали именно запахи свежего дерева, смешанные с сухим живым теплом русской печки. Вторую комнату Катков за ненужностью просто прикрыл: как заметил понимающий мужик Сергеич, «вроде как на консервацию поставил». В ремонте Сергеич принимал самое деятельное участие – как советом, так и делом, а вот от предложенной платы решительно отказался: «Да ты что? Чтоб я со своих брал? Не-е, ни под каким видом! Если когда по-соседски вином побалуешь – оно и ладно будет…» На сомнения Вячеслава в том, что он для деревенских уже свой, Сергеич недоуменно пожал плечами: «Ну дык, а чей же? Ты ж не дачник какой, а Веркин племяш – так наш, значит. Тем более не шарамыга какой, а офицер флотский…» Логика соседа показалась старлею несколько странноватой, но спорить было вроде и не о чем – свой так свой.

Поскольку на «шхуне, вмерзшей во льды», как Катков с изрядной долей иронии называл свое жилище, весь экипаж состоял всего лишь из одного человека, капитану приходилось совмещать решительно все должности, положенные на судне по штатному расписанию. Был, естественно, в этом длинном списке и кок, или – если по-сухопутному – повар. После недолгих размышлений кок-кашевар предложил капитану приготовить на ужин отварную картошечку, к которой полагалась всяческая зелень в виде салата, маринованные грибочки, презентованные щедрым соседом, и нежная и жирная, отливающая перламутром селедочка. Капитан покладисто кивнул и предложенное меню утвердил, после чего кок небрежным тоном, совершенно не терпящим возражений, отправил салагу на камбуз чистить картошку. Салажонок Катков слегка пригорюнился, но есть хотелось, и картошку чистить все равно пришлось…

Правильно сложенная печка деловито шумела спрятанным в ее кирпичном теле огнем, распространяя по комнатке приятное сухое тепло, а на плите побулькивала под крышкой картошка, в свою очередь добавляя в запахи жилья аромат традиционной российской еды, которую отделяет от закуски настолько трудноразличимая грань, что нет никакого смысла ее и искать. Когда исходящая парком картошка была уже щедро приправлена маслицем и посыпана мелко порезанной зеленью, за окном где-то на соседней усадьбе громко залаял пес, недвусмысленно сообщая, что в поле его зрения и обоняния появился кто-то чужой. Вячеслав, сначала искренне считавший соседского дворянина настоящим пустобрехом, со временем научился различать оттенки его голосовых сообщений, и сейчас выглянул в окно, почему-то почти уверенный, что вероятные гости если и появились, то именно по его морскую душу.

Дворянин с загадочной кличкой Чукай не обманул: по свежерасчищенной тропинке к дому неторопливо шел, с любопытством осматривая деревенские сарайчики-заборчики, высокий и крепкий мужчина лет сорока с небольшим, в котором старший лейтенант Катков по прозвищу Скат без труда узнал своего непосредственного начальника – подполковника Вашукова. Правда, на этот раз Вашуков был не в своей обычной форме морского пехотинца, а в самой обычной «гражданке»: меховая шапка, теплая куртка, брюки и зимние ботинки.

Подполковник Вашуков являлся командиром одного из спецподразделений боевых пловцов «Дельфин», некогда сформированных под широким крылом ГРУ – Главного разведуправления Генерального штаба и предназначенных, по первоначальному замыслу больших генералов, для возможных боевых операций за пределами страны. Были осуществлены какие-либо операции или нет, неболтливые военные умалчивают, но это не так уж и важно; важно то, что подобные подразделения в Российской армии и на флоте были, есть и будут…

– Ну, здорово, отпускник, – Вашуков протянул старлею руку, с легкой ухмылкой стиснув ладонь подчиненного так, чтобы тот сразу вспомнил, кто здесь командир, и без суеты начал раздеваться. Повесил на гвоздик куртку, поверх нахлобучил шапку и не без ехидства заметил: – А гардеробчик-то у тебя не евро… Чисто русские гвозди!

– Для меня в самый раз, – сдержанно улыбнулся Скат и гостеприимно повел рукой: – Прушу пана. Мой дом – ваш дом, моя картошка – ваша картошка. Вы вовремя – сейчас ужинать будем. Картошечка, грибочки…

– Грибочки, говоришь, – подполковник, словно только сейчас вспомнил нечто очень важное, вскинул указательный палец и полез в карман своей куртки. На свет появилась стеклянная литровая емкость с прозрачной жидкостью, подернувшаяся в тепле влажным туманцем. – А я вот, как чувствовал, прихватил случайно.

– А у меня – тоже совершенно случайно – и селедочка приличная есть, товарищ…

– Да оставь ты, – поморщился Вашуков и сердито отмахнулся, – не в штабе – у себя дома. Давай, Вячеслав батькович, наливай и угощай…

После пары стопок некоторое время прилежно дегустировали деревенские простенькие разносолы. Катков угощал гостя, вопросов не задавал, хотя и прекрасно понимал, что командир намотал на спидометр две сотни верст, естественно, не потому, что соскучился по своему подчиненному и решил выпить с ним водочки в занесенной снегом деревушке.

– Где у тебя покурить можно? – Вашуков зашелестел пачкой сигарет и жестом остановил взявшегося было за бутылку Ската: – Погоди пока, старлей, не гони. Разговор есть…

– Да курите здесь. Дым в печку помаленьку вытянет… – Вячеслав отодвинул в сторону тарелку и, облокотясь на столешницу, выжидательно посмотрел на подполковника, со вкусом делавшего первую затяжку и, по-видимому, прикидывавшему, с чего же ему начать.

– Ты, старлей, как к ворюгам относишься? – Вашуков, не дожидаясь ответа на очевидно риторический вопрос, продолжил: – Вот и я думаю, что вор должен сидеть в тюрьме… Еще, кажется, Суворов говаривал, что интенданта, просидевшего на складе три года, можно смело расстреливать – наверняка будет за что. Сегодня в нашей армии и в ВПК тоже воруют…

– Да неужели? – делано удивился Скат и саркастически улыбнулся, но тут же помрачнел и обреченно махнул рукой. – Что тут говорить, командир, – сейчас все воруют.

– И ты туда же, – неожиданно рассердился Вашуков. – Байку хочешь? В магазине баба тоже ляпнула, мол, одни ворюги кругом, все воруют! А один мужичок ей вежливенько так: «А что конкретно вы, мадам, воруете?» Баба и заткнулась. Я, например, за двадцать лет службы гильзы стрелянной для себя лично не взял! И ты, точно знаю, домой ящики с тушенкой не таскаешь. И не только мы с тобой такие честные и правильные. Так что, давай, сынок, не будем всю армию грязью мазать, как это любят журналюги наши! Ладно, проехали… Ты все правильно понял – по делу я к тебе. И то, что ты сейчас в отпуске, как нельзя кстати… Ладно, налей-ка еще по одной.

Подполковник выпил, прикурил новую сигарету и неторопливо продолжил:

– Так вот, несмотря, как говорится, на наш традиционный бардак, кое-где все же начинают порядок наводить. И за ВПК взялись. Да, воруют, но, чтобы посадить и наворованное вернуть, нужно собрать доказательства и все проверить. Проверили, кое-что собрали. Для суда, кстати, нужны еще конкретные живые свидетели, а с ними получилась некая закавыка. Например, три очень осведомленных в многомиллионных махинациях мужичка, как удалось выяснить, смотались за бугор и там попрятались…

– И мы, как я понимаю, должны их найти? – задумчиво кивнул Скат.

– Не совсем. Найти-то их и без нас нашли, – не очень понятно выразился Вашуков. – Вот только искали их, как выяснилось недавно, не только соответствующие службы, а и те ребята, которым очень не хочется, чтобы эти свидетели в Россию вернулись и до возможного суда дожили. Насколько я в курсе, двоих уже прибрали. И, надо заметить, со знанием дела – все было организовано и проделано аккуратненько и замаскировано под несчастные случаи. Один шею себе сломал, катаясь на лыжах, а второго вроде как акулы сожрали… Я всех нюансов, естественно, не знаю, не докладывает нам начальство, но задачу перед нами поставили вполне конкретную: одного человечка найти, по-тихому изъять, так сказать, из оборота и целехоньким доставить в Россию-матушку.

– Товарищ подполковник, а почему именно мы? Что, у СВР – или у кого там? – своих спецов по этим делам нет?

– Старлей, ты меня удивляешь… Какие спецы в той же Счетной палате или в военной прокуратуре? У Службы внешней разведки тоже другие задачи, специфика другая. А это работа именно для вас, ребята, для спецназа. Там, наверху, очень внимательно прочитали ваш отчет о работе в Венесуэле. Им понравилась и идея смешанной группы: боевые пловцы плюс человек из сухопутного спецназа. Так что есть возможность снова собрать тебя, Тритона и этого… Орехова, майора. У вас вместе неплохо получается.

– Майор с Тритоном – это хорошо, – задумчиво почесал подбородок Катков, – но вот то, что мы для тех, кто в кабинетах бумажки перебирает, будем каштаны из огня тягать…

– Их не учили с огнем работать, а нас – учили. И, насколько ты знаешь, неплохо, – Вашуков жесткой ладонью постучал по доскам стола, на что посуда отозвалась нежным звоном. – У каждого своя работа. Не о том толкуешь, Вячеслав, ох, не о том. Я с тобой разговоры веду как раз для того, чтобы ты не просто мой приказ выполнил и гада того тепленьким домой доставил, а для того, чтобы четко осознавал, что делаешь и зачем. Как тот же Суворов говаривал: «Каждый солдат должен знать и понимать свой маневр!» Помню, как-то читал дочке книжку… Сказку про Урфина Джюса и его деревянных солдат. Так вот, мне тупые дуболомы не нужны! Спецназ – это не бутылки и кирпичи с дурацким визгом о голову крошить; в спецназе головой прежде всего думать надо…

Гость на минуту прервался – этого времени как раз хватило на то, чтобы подполковник молча и как-то очень сердито хлопнул очередную стопку и засмолил новую сигарету, на которую, держа руку на отлете, посмотрел тоже довольно недружелюбно, сокрушенно качнул головой и неожиданно пожаловался, вызывая у Ската легкую улыбку:

– Как же надоела, зараза, а бросить не получается… Ладно, это я не в ту степь. Так, о деле… Ты с ребятами вора вернешь домой, его засунут в камеру. Потом с его помощью в казну вернут большие деньги, которые пойдут на нужды той же армии да на те же квартиры для молодых офицеров. И хотя бы часть грязных пятен, которые всех нас марают, мы сотрем и докажем, что в этой стране пока еще есть на кого положиться и кому довериться… Ладно, политзанятия заканчиваем, а то что-то меня все не туда заносит. Вас, понятное дело, еще не раз проинструктируют, но все же… Когда вы того деятеля за жабры возьмете, особое внимание надо обратить на то, что у него должен быть пакет документов, в которых, как утверждают знающие господа, содержится масса информации о всех махинациях: кто, что, куда и за сколько, номера счетов, коррупционные схемы и прочая лабуда. Не думаю, что тот мужик повсюду с кейсом таскается – скорее всего, бумаги хранятся в каком-нибудь надежном месте вроде банковской ячейки… Так что запомни, Скат: у вашей группы будут две цели – свидетель и его бумаги. Я журналистов терпеть не могу, но в данном случае вполне можно сказать и их словами: «Эти бумаги – бомба!» Хороший такой фугас, который взорвет к чертовой бабушке все воровское гнездо. У меня все, старлей. Вопросы?

– Да какие еще вопросы, товарищ подполковник… – Катков ожесточенно потер ладонью шею и налил еще по стопке. – Давайте за тех, кто… хм, не тушенку со складов таскает, а просто честно делает свою работу… Вообще-то один вопрос у меня все же есть: когда едем?

Загрузка...