Духовное образование всегда было и остается одним из важнейших аспектов жизни Церкви: в духовной школе формируется епископат, духовенство, решаются возникающие научно-богословские и церковно-практические проблемы. В синодальную эпоху – XVIII – начала XX в. – духовное образование занимало важное место в жизни государства – Российской империи: в духовных школах проходила подготовка законоучителей для всех учебных заведений, миссионеров, учителей народных – церковно-приходских – школ. Духовная школа составляла особую часть российской системы образования и отечественной науки: она не «дублировалась» другими учебными заведениями, а богословие не входило в состав наук, курируемых Академией наук. Только в духовных академиях можно было получить православное высшее богословское образование, здесь проводились специальные научные исследования в области богословия, церковной истории, церковного права, церковной словесности. Духовная школа составляла неотъемлемую часть отечественной культуры, воспитав, с одной стороны, многих выдающихся деятелей просвещения и культуры, с другой стороны, оказав определенное влияние на формирование культурных традиций.
Особое значение в духовно-учебной системе, сформированной в начале XIX в., имела ее высшая ступень – четыре духовные академии – Санкт-Петербургская, Московская, Киевская и Казанская, – которые не только обеспечивали всю систему педагогическими кадрами, но были научными, экспертно-методическими и учебно-административными центрами[1].
Вторая половина XIX в. была чрезвычайно важным периодом в развитии духовных академий: его можно назвать определяющим и для высшего духовного образования, и для богословской науки в России. С одной стороны, с конца 1850-х гг. государство, общество, наука поставили перед высшей духовной школой ряд сложных вопросов, для решения которых был необходим новый этап ее совершенствования. С другой стороны, сама высшая духовная школа, созданная в начале XIX в., как особая ступень, со своими задачами, принципами, методами преподавания, к концу 1850-х гг. созрела для постановки и решения вопросов более высокого уровня. Необходимо было решать вопросы, непосредственно связанные с высшим духовным образованием и богословской наукой: определять структуру богословия, как науки и как предмета изучения, гармонизировать полноту фундаментального богословского образования и богословскую специализацию, разрабатывать методологию богословских исследований, соотносить научно-богословские исследования и их практическое применение к решению актуальных церковных проблем. Не менее важны были вопросы внешние: определение места богословия в универсуме наук и в системе высшего образования. Во второй половине XIX века высшая церковная власть и корпорации духовных академий дважды пытались решить эти проблемы. Реформы духовных академий 1869 и 1884 гг. отвечали на поставленные вопросы и проверяли ответы на практике, и этот процесс определил новую – и очень плодотворную – эпоху в развитии русского духовного образования и богословской науки. Эта эпоха – не только своими реальными результатами, но и неудачами, их анализом и попытками коррекции, неосуществленными проектами, всей атмосферой бурных обсуждений – наметила дальнейшие перспективы развития отечественной высшей богословской школы.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1867 г., то есть, со времени начала разработки реформы духовных академий 1869 г. до 1905 г. – введения «Временных правил» духовных академий, нарушивших целостность положений реформы 1884 г. Хотя Устав духовных академий, принятый в 1884 г., действовал вплоть до 1910 г., его деформация «временными правилами», с одной стороны, и перенос акцента на проблемы политические, с другой, позволяют говорить о «конце» определенного периода в жизни высшей духовной школы именно в 1905 г. В этом же году была начата подготовка новой реформы духовных академий – составление проектов нового Устава и их обсуждение в следующем, 1906 г., на Предсоборном присутствии. Таким образом, временные границы работы обусловлены внутренней логикой темы. Тем не менее, анализ проблем, решаемых реформами 1869 и 1884 гг. потребовал обращения к событиям и документам более ранней эпохи: деятельности духовных академий в первой половине XIX в.
Следует сделать несколько замечаний о проблемах, затрагиваемых в настоящем исследовании. Высшая духовная школа была особым феноменом, не сводимым ни к учебным проблемам, ни к проводимым реформам, ни, тем более к тому или иному участию ее представителей в общественных движениях. Вклад в православие, в русскую духовную культуру, в отечественное богословское просвещение, внесенный духовными академиями, требует особого осмысления и не может быть исчерпан рамками исследовательской работы. В данной работе основное внимание уделяется вопросам, связанным с учебной и научной деятельностью духовных академий. Все остальные стороны их жизни – организационно-административная, воспитательная, общественная – затрагиваются лишь по мере их связи с этой деятельностью.
Автор не ставит перед собой разоблачительных задач, но считает необходимым пересмотреть ряд штампов и стереотипных оценок, утвердившихся в отношении некоторых постановлений Святейшего Синода в области высшего духовного образования и богословской науки, деятельности архиереев, обер-прокуроров, ректоров духовных академий. В частности, более внимательного исследования требуют проблемы, возникавшие в процессе научной аттестации ряда богословских исследований. Для более объективного суждения следует учитывать сложности, связанные с построением научного церковного богословия, то есть те проблемы, которые стоят и перед современной богословской наукой: корректность применения научно-критических методов в богословских исследованиях, совместимость свободы научного поиска и церковной ответственности исследователя, проведение богословских исследований в небогословских науках. Изучение источников не позволяет согласиться с распространенным в историографии делением ученых духовных академий на два лагеря – «передовых» и «реакционных». Такая оценка базировалась часто на отношении данных лиц к тому или иному политическому или общественному движению или деятелю, но становилась и критерием для характеристики научных воззрений и заслуг. Иногда за основу принимались частные воспоминания, в которых вполне объяснимый субъективизм не позволял адекватно оценить преподавателя академии с точки зрения церковно-исторической и, тем более, научно-богословской. Пересмотра требует и предвзятая характеристика деятельности К.П. Победоносцева по отношению к духовным академиям и научной деятельности членов их корпораций. Стараясь избежать идеализации политики К.П. Победоносцева, неотъемлемой от общего контекста эпохи 1880 – 1890-х гг., с административными попытками решения проблем образования и науки, автор считает необходимым обратить внимание на причины, которыми эти действия были обусловлены.
Идеи, высказанные при разработке реформ духовных академий второй половины XIX в., актуальны и ныне. В наше время богословская школа вступила в полосу реформ, меняющих как внутреннюю структуру учебного процесса, так и отношения богословского образования с системой светского образования, а богословской науки – с кругом университетских наук. Осмысление опыта разработки и обсуждения реформ второй половины XIX в. может подсказать и реально подсказывает пути решения современных проблем высшего богословского образования. Многие идеи, высказанные, но не реализованные в процессе проведения этих реформ, критически осмысленные в последующие годы, приносят реальные плоды в деятельности современных высших богословских школ.
Необходимо сделать некоторые пояснения относительно терминологии, используемой в работе. Ключевыми понятиями являются «высшее духовное образование» и «высшее богословское образование». Каково их соотношение? С одной стороны, под «духовным образованием» всегда понималась профессиональная подготовка духовенства, а также обеспечение этого процесса кадрами, то есть подготовка преподавателей в духовно-учебные заведения всех уровней. Однако в контексте обсуждаемой эпохи «духовная школа» и «духовное образование» означали и систему, обеспечивающую льготное образование юношеству духовного сословия. Наконец, духовное образование подразумевало особый настрой и образ жизни учащихся и членов профессорско-преподавательских корпораций. Конечно, эта заданность не всегда осуществлялась в реальности: взаимоотношения членов корпораций духовно-учебных заведений, отношения преподавателей со студентами, церковную жизнь и духовную настроенность студентов академий не следует идеализировать. Но реальное несовершенство не упраздняло саму идею, а временные нестроения и ошибки не уводили академии из церковной ограды, не нарушали их причастности Преданию Церкви. Высшее духовное образование XIX – начала XX в. включало в себя не только богословский элемент, но и довольно значительный набор наук гуманитарных, а иногда и естественных. Определение состава и объема этих наук в образовании каждого студента представляло и ныне представляет собой одну из наиболее сложных проблем духовного образования. Тем не менее к концу XIX в. духовные академии все чаще называются «высшими богословскими школами», и в этом не следует видеть тенденцию «отказа от духовности». О строгой богословской направленности высшего духовного образования говорили многие архиереи и в начале XIX в., и в начале XX в. Научное развитие богословия и усилившаяся специализация высшего образования требовали терминологического закрепления. Но духовные академии сохранили свое прежнее название, со всей полнотой смысловой нагрузки. Поэтому в настоящей работе в большинстве случаев выражения «высшее духовное образование» и «высшее богословское образование» используются как синонимы, если же их различие важно, это оговаривается особо.
Требует комментария выражение «светская школа». Под ним подразумеваются все учебные заведения, не входящие в духовно-учебную систему, то есть, не имеющие отношения к профессиональной подготовке духовенства.
Специфическое значение в контексте данной работы имеет выражение «секуляризация». В 1850 – 1900-е гг. под «секуляризацией духовной школы» подразумевалось полное или частичное включение ее в светскую систему образования. Другие варианты использования этого термина оговариваются особо.
Для разрешения проблем, подразумеваемых темой работы, потребовался комплексный анализ различных видов источников, как опубликованных, так и неопубликованных, в том числе впервые вводимых в научный оборот.
При проведении исследования автор обращался к архивным фондам из четырех архивов – Российского государственного исторического архива (РГИА), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Центрального исторического архива г. Москвы (ЦИАМ), Центрального государственного исторического архива г. Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб) – и двух отделов рукописей: Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Кроме того, было использовано значительное количество опубликованных источников.
Определяющее значение для деятельности высших духовных школ в XIX – начале XX в. имели законодательные акты, поэтому они составили опорную основу источниковой базы. Деятельность духовно-учебной системы на всех ее уровнях в исследуемый период была регламентирована Высочайше утвержденными уставами. Разумеется, в реальности не все положения уставов исполнялись во всей полноте и точности, однако твердую основу деятельности и жизни духовных школ, в частности академий, они составляли. Поэтому рассмотрение любого вопроса, связанного с этой деятельностью, необходимо начинать с рассмотрения соответствующих положений устава. Прямой интерес для темы представляют Высочайше утвержденные Уставы духовных академий 1814, 1869 и 1884 гг. и узаконенные изменения к ним, а также официальные проекты этих Уставов. Высочайшее утверждение Уставов и поправок и дополнений к ним являло правительственную политику в отношении высшего духовного образования. В случае необходимости в работе использовались также Уставы семинарий, уточняющие некоторые стороны отношений высшей и средней духовной школы, и некоторые другие законы, влияющие на жизнь духовных академий. Но законодательные акты, при всей их принципиальной важности, не могут дать целостной и реальной картины деятельности духовных академий, отразить изменения и преобразования, к которым приводили реформы, и процессы, развитие которых вело к новым уставным изменениям. Для этого необходимо обращаться к документам текущего делопроизводства.
В настоящем исследовании использовались документы делопроизводства двух уровней: высшего – Святейшего Синода и центральных духовно-учебных органов при Святейшем Синоде, и местного – прежде всего документы самих духовных академий и некоторых местных органов, связанных с ними делопроизводством.
Нормативные акты, прежде всего синодальные указы и циркулярные распоряжения Святейшего Синода, проясняют некоторые тенденции в развитии академий и отражают позицию церковной власти по вопросам высшего духовного образования.
Отчетные документы духовного ведомства – всеподданнейшие доклады обер-прокурора Святейшего Синода, публиковавшиеся ежегодно, начиная с 1837 г., – содержат, кроме изложения произошедших за год событий, статистические сведения о количестве преподавателей и студентов духовных академий, количестве защищенных диссертаций, командировках с научной целью за границу, состоянии библиотек и церковно-археологических кабинетов. Однако следует учитывать специфику этого вида источников: стремление представить действительность в более благополучном виде, избегая досадных частностей и отдельных неудач и не замечая настораживающих тенденций. Проводимые реформы в отчетах оцениваются положительно, а их реализация представляется вполне благополучной, о возникающих проблемах сообщается обычно postfactum, в рамках мероприятий, направленных на их разрешение.
В исследовании использовался еще один вид отчетной документации высшего уровня – отчеты о ревизиях духовных академий. До реформы 1869 г. ревизии академий проводились регулярно, раз в два года. Для настоящего исследования особенно интересны ревизорские отчеты второй половины 1860-х гг., отражающие некоторые проблемы предреформенных лет, контрастирующие с общим «безоблачным» тоном[2]. После 1869 г. ревизии духовных академий проводились всего несколько раз, в особых случаях. Во второй половине XIX в. было проведено всего две таких ревизии: в 1874–1875 гг. во всех четырех духовных академиях архиепископом Макарием (Булгаковым) и в 1895 г., только в МДА, членом-ревизором Учебного комитета при Святейшем Синоде П.И. Нечаевым[3].
Деятельность самих духовных академий наиболее полно отражена в годовых отчетах «О состоянии N-й духовной академии за…год», издаваемых отдельно, и в отчетах о ежегодных актах академий. В них полно и концентрированно изложены сведения о составе и деятельности руководящих органов академий, профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; о фондах и состоянии библиотек, научных, просветительских и попечительных обществах при академиях. Здесь же указаны разделы прочитанных студентам лекционных курсов; названия защищенных за отчетный год диссертаций, изданных членами преподавательских корпораций научных монографий и статей.
Использовались в исследовании и «памятные книжки» академий на тот или иной учебный год, в которых, кроме кратких сведений о преподавателях и студентах, дублирующих отчеты, приведено реальное расписание предметов[4]. Но более полные сведения о деятельности членов преподавательских корпораций доступны только в архивном варианте делопроизводственной документации. Наиболее информативны фонды центральных органов – канцелярии Святейшего Синода, канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода, Учебного комитета[5], а также фонды духовных академий[6].
Существенно расширили фактографическую сторону исследования документы коллегиального управления высшего и местного уровней. Наиболее полно отражают подготовку реформ, их проведение и результаты документы архивного фонда Учебного комитета (УК), который включает и документы предшествующих ему центральных духовно-учебных органов – Комиссии духовных училищ (КДУ) и Духовно-учебного управления (ДУУ). Документы фонда представляют своеобразную хронику проведения реформ: возникающие проблемы рассматривались Советами академий, обсуждались в заседаниях Учебного комитета, выносилось окончательное решение Синода[7]. Наиболее информативны журналы Учебного комитета, позволяющие проследить концептуальное и текстовое формирование того или иного постановления. Большая часть этих документов впервые вводится в научный оборот.
Однако в фонде Учебного комитета отсутствуют дела, связанные с деятельностью особых комиссий и комитетов, создаваемых для разработки проектов новых уставов. Эти документы находятся в фондах Канцелярии Святейшего Синода и Канцелярии обер-прокурора Синода, а копии встречаются в других фондах, преимущественно в личных. Наиболее важные документы были опубликованы[8], но разработка этих документов отражена лишь в архивных делах[9]. Документы, связанные с составлением проектов реформ духовных академий, хотя и использовались исследователями, но фрагментарно и без подробного анализа их истоков, предложений самих духовных академий. В настоящей работе проводится их подробный анализ: выявление тем и круга вопросов, представлявших первостепенный интерес для членов «проектных» комитетов и комиссий, определение их приоритетов, логика развития идей.
Один из наиболее активно используемых в исследовании корпус источников – документы коллегиального управления академий, прежде всего журналы или протоколы заседаний Советов. Согласно Уставу 1869 г., они обязательно печатались отдельными выпусками и в приложениях к периодическим изданиям академий. В журналах Советов содержится информация о приеме студентов и проведении ежегодных экзаменов, приведены рецензии на кандидатские сочинения, отзывы на магистерские и докторские диссертации и протоколы их защит, данные о присуждении премий за научные работы. По журналам Советов можно проследить служебную и научную деятельность каждого члена профессорско-преподавательской корпорации; ход дискуссий, отражающих проведение реформ. В печатном варианте журналов и протоколов иногда опускались «острые моменты», связанные с научной деятельностью, ревизиями, проступками студентов, поэтому следует использовать архивные варианты[10].
В отдельных случаях использовались протоколы заседаний Правлений духовных академий, в ведении которых находились административные, хозяйственные и отчасти воспитательные вопросы[11].
Источники из «официальной части» наследия архиереев второй половины XIX в., прежде всего святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского (f 1867), отражают видение иерархией проблем духовного образования и допустимых путей их разрешения[12]. Впервые вводится в научный оборот записка святителя Филарета и митрополита Григория (Постникова) 1857–1858 гг. о желаемых изменениях в духовном образовании[13]. Из наследия других архиереев по вопросам высшего духовного образования следует отметить мнения 1857–1859 гг., предваряющие духовно-учебную реформу 1860-х гг.; отзывы на проект Устава духовных академий 1868 г. и отдельные записки по конкретным вопросам.
Следующую группу использованных источников составляет публицистика: статьи и брошюры, выражающие мнение о состоянии высшего духовного образования и отношение к проводимым преобразованиям заинтересованных лиц. Следует назвать знаменитые сочинения калязинского священника И.С. Беллюстина «Описание белого духовенства»[14] и Д.И. Ростиславова «Об устройстве духовных училищ в России» и «О православном белом и черном духовенстве»[15]. Первое не касалось специальных вопросов высшего духовного образования, ограничиваясь мрачным изображением духовных училищ и семинарий. Но поднятые в нем общие проблемы профессиональной школы относились и к высшей ее ступени. К тому же, это сочинение получило весьма широкий отклик в среде академического студенчества. Бывший профессор математики и физики СПбДА Д.И. Ростиславов прямо писал о болезненных сторонах академического процесса, хотя и неприязненно однобоко.
К публицистике можно отнести и неофициальные проекты, мнения, записки, сопровождавшие разработку реформ духовных академий 1869 и 1884 гг. и публикуемые на страницах духовных журналов, чаще всего духовно-академических[16]. Эти документы, различные по форме – полемические заметки, критические замечания по отдельным вопросам, аналитическое изложение личного духовно-учебного опыта, – прямо не использовались при разработке реформ, но отражали настроения духовно-академической среды. Анализ этих источников дает более четкое понимание актуальности тех или иных изменений, проводимых реформами.
Публицистические статьи и брошюры второй половины 1850-х гг.[17], посвященные общей проблеме образования, привлекли к ней внимание общества. Это знаменовало новую эпоху: повышенное внимание широкой общественности к духовным школам и проблеме их преобразования.
Важную роль в исследовании имеет периодическая печать. Журналы, издаваемые духовными академиями, содержат разнообразные документы по исследуемой теме: «Христианское чтение» (СПбДА; с 1821 г.), «Прибавления к изданию Творений святых отцов в русском переводе» (МДА; 1843–1863, 1872–1891 гг.); «Православный собеседник» (КазДА; с 1855 г.); «Труды Киевской духовной академии» (КДА; с 1860 г.); «Богословский вестник» (МДА; с 1892 г.). В них можно найти как отклик на современные события жизни духовных академий, так и анализ их прошлого, проводимый «профессионалами» духовно-учебного дела. В период подготовки реформ духовных академий на страницах журналов публиковались неофициальные проекты и мнения членов преподавательских корпораций. Анализ этих источников дает более четкое понимание актуальности тех или иных изменений, проводимых реформами. Кроме авторских статей, ценный материал для анализа представляет сама деятельность журналов: их структура, публикация богословских, церковно-исторических, церковно-канонических источников, оригинальные исследования преподавателей и выпускников, хроника жизни академий. В приложении к этим журналам с 1869 г. печатались журналы заседаний Советов и годовые отчеты.
Среди прочих духовных журналов наиболее подробно отражают проблемы высшего духовного образования «Православное обозрение» (М., 1860–1891 гг.), «Душеполезное чтение» (М., с 1860 г.) и «Странник» (СПб., с 1860 г.) Официальное отражение событий можно найти в столичных изданиях: «Церковный вестник» (СПб., с 1875 г.), позже и «Церковные ведомости» (СПб., с 1888 г.), «московский» взгляд на происходящее – в «Московских епархиальных ведомостях» (М., с 1869 г.; с 1880 г. – «Московские церковные ведомости»). Специфическим и весьма интересным источником является столичное издание «Церковно-общественный вестник» (СПб., 1874–1886 гг.), на страницах которого высказывались радикальные идеи о необходимости полной секуляризации духовной школы, о засилье ученого монашества в духовной школе и т. д.
Значительный вклад в источниковую базу вносят документы личного происхождения, отражающие отношение к проводимым духовно-учебным преобразованиям архиереев, преподавателей и студентов академий. Анализ этих источников помогает выделить круг проблем, наиболее болезненных для того или иного круга лиц, определить их приоритеты, понять истинные причины успехов и неудач, роль тех или иных лиц в разработке и проведении реформ, первоисточники идей, определивших реформы 1869 и 1884 гг.
Из дневников и воспоминаний архиереев следует выделить труд студента, преподавателя, ректора МДА (1860–1862 гг.) архиепископа Тверского Саввы (Тихомирова) «Хроника моей жизни»; автобиографические заметки епископа Порфирия (Успенского); архиепископа Леонида (Краснопевкова); архиепископа Никанора (Бровковича); неопубликованный дневник митрополита Петербургского Исидора (Никольского)[18].
Особый интерес для настоящего исследования представляют дневники и воспоминания преподавателей и студентов духовных академий, как опубликованные, так и неопубликованные[19]. Среди воспоминаний профессоров и студентов МДА следует отметить воспоминания, посвященные памяти ректора академии протоиерея А.В. Горского.
Воспоминания Л.И. Автономовой – дочери первого председателя Учебного комитета протоиерея Иосифа Васильева – показывают отношение к духовно-учебным реформам 1860-х гг. одного из главных деятелей[20].
Из эпистолярного наследия была изучена переписка архиереев, принимающих наиболее близкое участие в духовно-учебных преобразованиях; профессоров и студентов духовных академий, духовных и светских лиц, причастных к духовно-учебным проблемам[21]. Переписка обер-прокурора К.П. Победоносцева с архиепископом Амвросием (Ключаревым)[22] проясняет отношение к духовно-учебным вопросам и реформе духовных академий 1884 г. обер-прокурора и епископата, а переписка К.П. Победоносцева с профессором МДА Н.И. Субботиным[23] помогает понять неоднозначно трактуемое отношение обер-прокурора к современной ему богословской науке и причины некоторых коллизий в научно-богословской среде.
Специфика данного исследования приводит к необходимости использовать еще один вид источников: научные и педагогические труды преподавателей духовных академий[24]. К работе эти источники привлекались в отдельных случаях – для характеристики научных методов или изменений, происходящих в преподавании. Задачи систематического изучения научных и педагогических трудов профессоров духовных академий автор перед собой не ставил; это тема особого исследования.
Историография исследуемой проблемы по хронологии естественным образом разделяется на три периода: до 1917 г. включительно, с 1917 г. до середины 1980-х гг., с середины 1980-х гг. до настоящего времени.
Внутри каждого периода по содержанию можно выделить несколько основных групп: 1) работы по истории Русской Церкви второй половины XIX – начала XX в. в которых затрагиваются вопросы духовного образования, в том числе высшего; 2) специальные исследования по истории духовного образования и русского богословия; 3) труды по истории конкретных духовных академий; 4) исследования, посвященные конкретным личностям, связанным с духовными академиями; 5) исследования по образовательным и научным проблемам, включающие в рассмотрение духовные академии. Наиболее содержательны для темы настоящего исследования сочинения второй и третьей групп.
I. Дореволюционная историография. Общие труды по истории Русской Церкви этого периода представлены преимущественно учебными курсами для духовных академий и семинарий. В работах этого жанра П.В. Знаменского и П.И. Малицкого реформы, проводимые в области духовного образования, рассмотрены схематично, отсутствуют ссылки на источники[25]. В исторических очерках С.Г. Рункевича и П.В. Верховского, учебном курсе А.П. Доброклонского отмечаются основные черты реформ, но дается лишь официальная формулировка причин и итогов их проведения[26]. Рассматриваются результаты развития богословской науки в 1860—1900-е гг., но обзорно и фрагментарно; анализ проблем, возникающих в богословских исследованиях, практически отсутствует.
Проблемы отношения богословия к обществу, явлениям современной жизни, прогрессу затрагиваются в работах П.В. Знаменского и В. Богдановича, посвященных дискуссиям 1860-х гг. о проблемах церковной жизни[27].
Во второй группе следует назвать три специальных исследования, посвященных анализу реформ духовных академий: профессора СПбДА Б.В. Титлинова[28], рассмотревшего духовно-учебные реформы XIX в. до 1869 г. включительно; профессора КДА протоиерея Ф.И. Титова[29], изучившего академические реформы до 1884 г. включительно, и студента МДА П.Д. Всехсвятского, рассмотревшего в своем кандидатском сочинении духовно-учебные реформы 1814 г., 1867–1869 гг. и 1884 г.[30] В исследовании профессора Б.В. Титлинова прослежена связь разработки Устава духовных академий 1869 г. с разработкой университетского Устава 1863 г., использованы документы центрального органа духовно-учебного управления и ревизий духовных школ. Протоиерей Феодор Титов впервые использовал документы, связанные с деятельностью синодальных комиссий по разработке проектов новых уставов. Периодика и документы личного происхождения в этих исследованиях не использованы. Сочинение П.Д. Всехсвятского содержит лишь сравнительный анализ положений уставов, без привлечения документов по их разработке. Б.В. Титлинов останавливается на утверждении Устава 1869 г., не прослеживая его дальнейшую судьбу. Кроме того, первые два труда писались в период, определяемый настроениями 1905–1906 гг., борьбой духовных академий за автономию, и это наложило отпечаток на расставленные акценты и выводы. Б.В. Титлинов противопоставляет Устав 1869 г., как выход на дорогу нового широкого и свободного развития академий, «специально-пастырскому» направлению преобразований 1840-х гг. Протоиерей Ф.И. Титов видит в истории высшей духовной школы борьбу двух начал – прогрессивного и регрессивного.
К этой же группе относится ряд статей и записок по истории отдельных богословских наук[31]. Авторы их не ставили перед собой задачи собственно научного исследования, поэтому изложение часто обзорно и поверхностно, но отмечаются характерные черты развития той или иной науки, важные для данного исследования. Более основателен и систематичен магистерский труд архимандрита Иннокентия (Пустынского) по истории пастырского богословия[32].
Обзорная статья профессора КДА В.Ф. Певницкого, относящаяся к истории богословской науки до преобразования 1869 г.[33], выделяет наиболее важные проблемы богословской науки на момент введения Устава 1869 г.
Следует отметить и работы, посвященные истории центрального органа духовно-учебного управления – Учебного комитета: профессора СПбДА Н.Н. Глубоковского и одного из членов этого учреждения Д.И. Тихомирова[34]. Сочинения носят полемический характер, но интерпретация некоторых фактов характеризует отношения духовных академий с Учебным комитетом.
К группе исследований по истории конкретных академий относятся: два сочинения И.А. Чистовича по истории СПбДА до 1888 г., С.К. Смирнова – по истории МДА до 1870 г., отчасти продолжающее его статистическое обозрение П.Н. Луппова к столетию Академии (1814–1914); ряд сочинений по истории КДА:
В.А. Аскоченского, протоиерея Ф.И. Титова и др.; позднее, к 1892 г., два фундаментальных сочинения по истории КазДА: П.В. Знаменского, доводящее рассмотрение до реформы 1869 г., и С.А. Терновского, с 1870 до 1892 г., а также отчасти продолжающая их статья К.В. Харламповича[35]. Эти добросовестные труды представляют собой тщательно подобранный и систематизированный материал о жизни академий, изложенный в виде историко-статистического описания. Но авторы этих трудов не ставили перед собой задачи анализа академических уставов как таковых, идей, в них предлагаемых, возможных путей врачевания академических недугов. В них отмечаются, по преимуществу, достижения и успехи академий, а не проблемы. О самих реформах 1869 и 1884 гг. наиболее подробно говорит историк СПбДА И.А. Чистович, но он излагает лишь официальную точку зрения, основанную, прежде всего, на ежегодных отчетах обер-прокуроров Святейшего Синода[36].
Появлялись в этот период обзорные записки по истории академий, не претендующие на полноту и фактическую доскональность, но ставящие иную задачу: усмотреть в ходе развития той или иной академии закономерности, отметить и проанализировать проблемы. Аналитический подход отличает сочинения, написанные в 1890—1900-х гг.: записки И.И. Малышевского о КДА, И.С. Бердникова о КазДА, Г.З. Елисеева о СПбДА и МДА, протоиерея С.А. Соллертинского о СПбДА и др.[37] Но авторы этих записок анализируют проблемы местные, академические, не углубляясь в процесс разработки новых образовательных концепций.
В четвертой группе отметим биографические очерки и статьи, посвященные исследованию духовно-учебной деятельности и научно-богословскому творчеству известных деятелей на ниве духовного просвещения второй половины XIX – начала XX в.: протоиерея А.В. Горского, протоиерея И.Л. Янышева, И.Е. Троицкого, В.В. Болотова, А.П. Лебедева, Н.Н. Глубоковского, Н.В. Покровского и др.[38] Преломление известных событий, решений, преобразований в жизни и деятельности конкретных преподавателей и студентов иллюстрирует, а часто и дополняет и проясняет, реальное значение этих событий и преобразований для академий[39].
II. Историография периода от 1917 г. до середины 1980-х гг. Общие исторические исследования, появлявшиеся в отечественной печати в данный период, не касались отдельно вопроса высшего духовного образования. Духовная школа в целом изучалась в свете определенной идеологической доктрины: реакционное отношение духовенства к просвещению, преследование церковными органами свободомыслия и научного критицизма[40]. Во второй половине этого периода, с конца 1950-х гг., стали появляться более взвешенные работы по истории Русской Церкви, затрагивающие и вопросы духовного образования, построенные на архивных документах, в том числе Синодального архива[41].
В этот период активная роль в церковно-исторических исследованиях принадлежит русской диаспоре. Из общих исследований по истории Русской Церкви, затрагивающих проблемы русской духовной школы и специфику ее исторического развития[42], следует выделить фундаментальный труд И.К. Смолича[43]. Автор обращает особое внимание на реформы духовной школы, в том числе высшей, и на проблемы развития богословской науки. Исследование построено на обширной источниковой базе, хотя автору были недоступны документы отечественных архивов, которые могли бы скорректировать некоторые выводы. Работа не свободна от определенной тенденциозности: консерватизму иерархии и ученого монашества противопоставляется прогрессивность белого духовенства, безусловной положительности и научной свободе реформ 1867–1869 гг. противопоставляется косность пришедшей ей на смену реформы 1884 г.
Ко второй же группе относятся две работы по истории богословской науки, созданные в русской диаспоре: Н.Н. Глубоковского и протоиерея Георгия Флоровского[44]. Труд Н.Н. Глубоковского – одного из лучших русских богословов-библеистов и историка духовного образования – представляет «палитру» богословской науки дореволюционного периода. Но, при несомненной ценности этой работы, очерки по истории каждого богословского направления фрагментарны, не всегда соблюдена историческая последовательность, поэтому трудно проследить развитие научных идей, методов, традиций. Исследование протоиерея Георгия Флоровского более целостно и последовательно, построено на обширной источниковой базе, с учетом всей доступной литературы. Многообразие затронутых вопросов, попытка проследить связь тех или иных явлений в богословской науке с изменениями в церковной жизни, в духовной школе, с одной стороны, и с предшествующими этапами развития богословия, с другой, сохраняют актуальность этой работы и в наши дни. Но автор не ставил перед собой задачи анализа духовно-учебных концепций и исследования процесса их разработки. К тому же, ему не были доступны архивные документы, которые могли бы скорректировать его позицию в оценке значения некоторых личностей в истории высшей духовной школы.
Вклад в историографию духовно-учебных проблем вносят в этот период сочинения выпускников возрожденных духовных школ, МДА и ЛДА. Исследования по истории духовного образования в целом представлены отчетом профессорского стипендиата священника Владимира Котлярова[45]: важность представляет само заявление темы, хотя списки источников и литературы недостаточно полны, а проблематика затронута фрагментарно. Среди работ по истории отдельных академий следует отметить кандидатские диссертации по истории МДА диаконов Александра Киселева и Сергия Голубцова. Авторами собран и систематизирован обширный фактический материал из опубликованных официальных документов МДА – отчетов, журналов Совета академии, «памятных книжек»[46]. Итог этому периоду подводят два сборника, посвященные юбилеям столичных духовных академий: они содержат и статьи по истории академий в целом, и по истории развития отдельных научных направлений и деятельности их представителей[47].
III. Историография периода с середины 1980-х гг. до настоящего времени. Начало этого периода ознаменовано попытками переосмысления исторической роли Русской Церкви, ее отношений с государством, влияния на жизнь русского общества. Исследуются и отдельные аспекты церковной жизни. Примером таких трудов служит сборник, посвященный 1000-летию христианства на Руси[48], авторы которого ставят перед собой задачу трезвой оценки прошлого. В разделе, посвященном XIX в. (автор Б.В. Литвак), уделено внимание духовно-учебным реформам 1860-х гг. В реформе духовных академий 1869 г. автор усматривает «регрессивные» изменения: исключение физико-математических наук, посвящение выпускного курса «практике преподавания в семинариях» и т. д. При этом внутренние проблемы духовно-учебного процесса, обусловившие реформу, не принимаются во внимание.
Из последних по времени трудов этой группы выделим учебный курс В.А. Федорова: в нем представлен всесторонний обзор духовно-учебных реформ 1860—1880-х гг., но рамки учебного курса не позволили уделить внимание анализу причин, вызвавших конкретные положения этих реформ[49].
Вопросы духовно-учебных реформ 1860-х гг. затрагиваются в работах С.В. Римского, М.В. Никулина, отчасти А.В. Наместникова, С.И. Алексеевой[50], а 1880-х гг. – в работе А.Ю. Полунова[51]. В исследовании С.В. Римского, построенном на использовании как опубликованных, так и неопубликованных документов, духовно-учебные реформы рассмотрены в контексте церковных преобразований эпохи Александра II. При этом автор, оценивая результаты духовно-учебной реформы в целом, приходит к выводу, что, несмотря на повышение уровня образованности в духовенстве, она «нанесла Церкви ничем не поправимый вред»[52]. Но конкретные результаты реформы 1869 г. для высшего духовного образования и развития богословской науки не анализируются.
В работе М.В. Никулина высшее богословское образование рассматривается преимущественно в его отношении к общественной жизни, воспитанию и образованию приходского духовенства. Автор считает духовно-учебные преобразования 1867–1869 гг. наиболее последовательными из всех реформ эпохи графа Д.А. Толстого, но при этом реформу 1869 г. считает менее удачной, чем реформа семинарий, ибо академии получили «менее всего самостоятельности»[53]. Проблемы богословской науки и результаты проведения реформы 1869 г. в этой работе не рассматриваются.
А.Ю. Полунов считает реформу духовных академий 1884 г. одним из наиболее значительных событий эпохи, рассматривая ее в связи с другими сторонами церковной и государственной жизни. Но проблемы учебного процесса и богословской науки рассматриваются преимущественно во внешнем проявлении, без анализа их внутренних причин. При оценке указов церковной власти в духовно-учебной области автор рассматривает их зависимость от внешних условий и общих тенденций эпохи, не всегда учитывая особые проблемы, связанные с деятельностью духовной школы.
Зарубежная историография по данной теме наиболее ярко представлена работами Г. Фриза[54]. Они построены на исследовании архивных документов канцелярий Святейшего Синода и обер-прокурора Синода. Но, обращая основное внимание на деятельность Синода, автор не ставит задачи проследить сам процесс проведения реформы духовных академий 1869 г., возникающие при этом проблемы и попытки их разрешения. В оценках тех или иных положений духовно-учебных реформ Г. Фриз близок к Б.В. Титлинову, на которого часто ссылается. Из зарубежных авторов, исследовавших реформу духовных академий 1884 г., следует выделить Р. Бирнеса и Г. Зимона[55], рассмотревших эту реформу в контексте деятельности К.П. Победоносцева. Авторы преимущественно обращают внимание на общий ход реформы, не ставя перед собой задачу анализа собственно духовно-учебных и научно-богословских проблем. Поэтому документы, связанные с деятельностью конкретных духовных академий, они не используют.
В последние годы историография духовного образования XIX – начала XX в. пополнилась рядом серьезных исследований, построенных на изучении архивных документов. В центре внимания, естественно, оказались и реформы высшей духовной школы, с их проблематикой[56]. Но авторов преимущественно интересовали преобразования духовных академий начала XX в., вторая половина XIX в. рассматривалась лишь обзорно. Тем не менее большинство духовно-учебных проблем, которые пытались решить деятели духовной школы начала XX в., определились во второй половине XIX в., тогда же были и предложены основные направления их решений.
На новый уровень вышли церковно-исторические исследования, посвященные конкретным духовным академиям. Юбилейные статьи, хотя и не ставят задачи анализа реформ духовных академий, рассматривают их результаты в многолетнем развитии академий[57]. Особый интерес представляют исследования, вводящие в научный оборот документы архивов духовных академий[58]. В диссертациях, монографиях и статьях, посвященных отдельным представителям духовных академий и специальным областям богословской науки, авторы учитывают и проблемы, связанные с реформами духовно-учебной системы. Составляются комментированные сводки документов, отражающие итоги развития русской богословской науки XIX – начала XX в. и представляющие базу для будущих исследований[59]; исследуются личные архивы профессоров духовных академий – византинистов, славистов, церковных археологов[60].
Следует отметить работы 1980—2000-х гг. по истории высшего образования и науки в России XIX – начала XX в.[61] Авторы включают в рассмотрение высшие духовные школы, хотя и не ставят особой задачи исследования специфики богословия как науки. В этих работах, особенно в монографиях А.Е. Иванова, с одной стороны, высшая духовная школа рассматривается как неотъемлемая часть высшей школы России, с другой стороны, исследуются проблемы, связанные с организацией научных исследований, в частности с системой научной аттестации.
Таким образом, начинается систематическое изучение и осмысление учебного и научного наследия духовных академий, о чем свидетельствует новая традиция научно-церковных конференций, объединяющих силы и знания богословов, церковных историков, специалистов из разных областей гуманитарной науки[62].
Три главы настоящей монографии соответствуют трем периодам в развитии высшего духовного образования, обусловленным действием Уставов духовных академий 1814, 1869 и 1884 гг. Первая глава носит вводный характер: в ней представлен краткий исторический очерк развития высшего духовного образования в России, дана характеристика состояния духовных академий до начала духовно-учебных реформ 1860-х гг. и выявлены проблемы, на решение которых были направлены реформы духовных академий 1869 и 1884 гг. Вторая и третья главы построены по единому плану, который включает: характеристику состояния высшей духовной школы до проведения реформы; разработку реформы; анализ основных положений нового устава и его введение; реализацию реформы и ее влияние на высшее духовное образование. В последней главе особое внимание уделено несостоявшейся реформе духовных академий середины 1890-х гг. Это был первый опыт осмысления общих итогов реформ 1869 и 1884 гг. и попытка синтеза их лучших идей.
В приложении к монографии приведены списки начальственных лиц, возглавляющих центральный орган духовно-учебного управления при Святейшем Синоде на всех этапах его деятельности, архиереев академических городов и ректоров духовных академий (приложения 1–3). Кроме того, автором составлен полный список диссертационных работ, докторских и магистерских, защищенных во всех четырех духовных академиях в период действия Уставов 1869 и 1884 гг. (1869–1909) (приложение 4).
В основе настоящей монографии лежит диссертационное исследование, выполненное на кафедре Истории Русской Церкви Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета. Автор выражает искреннюю благодарность ректору университета протоиерею Владимиру Воробьеву за неоднократную поддержку, ректорскую, пастырскую и человеческую. Автор признателен также всем, кто читал рукопись или ее части на разных этапах подготовки монографии и давал полезные советы, особенно священнику Александру Щелкачеву, священнику Георгию Ореханову, диакону Филиппу Ильяшенко, С.Л. Фирсову, Г.В. Бежанидзе, В.В. Олевской.