Высокий замок - читать онлайн

Глава 2

– Триумвират всегда славился своим искусством плести интриги. Их мастерство в этом вопросе достойно всяческого уважения.

Почему сегодня Дрогану захотелось поговорить о магических сообществах Эммера? Я как-то заметил, что истоки войны кроются не столько в вечном соперничестве двух великих государств, сколько в тысячелетнем противостоянии жрецов Эмиала и Эмнаура. Это его задело… Разумеется, будучи инталийцем, Леердел с преувеличенным уважением относится к Ордену Несущих Свет и традиционно демонстрирует ненависть по отношению к Триумвирату.

В этом и заключается главная проблема Эммера. Люди ненавидят тех, кто живет по ту сторону гор, не за что-то конкретное, а просто потому что здесь так принято.

– А Ночное Братство?

Я пожал плечами. Всегда считал, что эти убийцы не заслуживают ничего, кроме презрения.

– Они никогда не играли сколько-нибудь значительной роли. Братьев не так уж много, да и сильные маги среди них встречаются редко.

– И все-таки я тебя не понимаю. – Я видел, что Дроган все больше злился, хотя и старался сдерживать гнев. – Ты ведь маг Альянса, ты жил в Инталии… Проклятие, ты должен ненавидеть Империю и Триумвират!

– Ненавидеть? – Я рассмеялся. Ненависть из-за стен Высокого замка. Хорошая шутка… правда, немного горькая. – Позволь объяснить тебе, друг мой, одну простую истину. Все маги одинаковы. Все верны своим обязательствам, пока ситуация не потребует внести изменения в древние договоры. Все готовы заплатить любую цену, лишь бы добиться хоть маленького, но превосходства над соперником. И если в этой битве необходимо воспользоваться самыми подлыми методами – будь уверен, воспользуются. И рыцари в белых доспехах, и маги в черных мантиях.

– Ты не смеешь порочить Орден! – Леердел грохнул кулаком по столу, брызжа слюной. Его глаза налились кровью, как будто бы я только что нанес оскорбление ему лично.

– Смею, еще как смею. И я вовсе не пытаюсь очернить Несущих Свет… или обелить черные рясы безликих. Разница между ними – всего лишь в цвете.

– Почему ты так в этом уверен? – буркнул он, медленно остывая.

– Я просто знаю жизнь… – пожал я плечами.

– Это не очень заметно. – В голосе Дрогана звучала насмешка.

Я нахмурился. Безусловно, гостю в этом доме позволялось многое… хотя бы потому, что я просто вынужден был искать пути мирного сосуществования. Никто не может сказать, что маги высших рангов отличаются мягкостью характера. Один факт, что большинство из них предпочитает одиночество или вообще затворничество, говорит сам за себя. Нам не особо требуется общество других людей – во всяком случае не слишком часто. О да, маги встречаются друг с другом, вынуждены иметь дело с сильными мира сего, в их доме есть слуги, да и от женского общества мы не прячемся. Но все это происходит лишь тогда и лишь в тех границах, которые мы устанавливаем для себя сами.

Для меня такая свобода стала недосягаемой. Я не управляю замком, он сам чувствует, когда я начинаю скучать, и именно в этот момент впускает в дверь очередного путника, призванного скрасить мое одинокое существование. И хотя я пытаюсь каждый раз избежать этого, где-то в глубине души понимаю, что и в самом деле устал от одиночества.

Но это совсем не означает, что я намерен терпеть неуважение в свой адрес… Особенно от какого-то там купца, который в прежней жизни обязан был склонять голову даже перед теми, кто был много ниже меня в иерархии Альянса. А в присутствии магистра или тем более Творца и вовсе не имел права открывать рот без разрешения.

– Я прожил долгую жизнь, – сдерживая гнев, заметил я. – И видел за прошедшие годы куда больше, чем ты, торговец.

– Видеть – не значит разбираться…

На моих скулах заиграли желваки.

– А что, ты думаешь, что лучше разбираешься в жизни? В политике, в экономике, в искусстве? А может, ты знаток военного дела? Или есть еще что-то такое, с чем ты, не сумевший даже должным образом сопроводить свой собственный караван, справляешься лучше меня?

– Да сколько угодно! – фыркнул он презрительно. – Ты говоришь, Санкрист, что разбираешься в экономике? Да любой приказчик в лавке знает о деньгах больше, чем лучшие из вас, магов. Вы видите золото только в мешках и сундуках, но не имеете ни малейшего представления о том, как его заработать, как с умом потратить – так, чтобы оно вернулось с прибытком. Что ты знаешь о выдаче ссуд, о процентах и закладах, о рассрочках платежей и о разнице в обменных курсах?

Я молчал, прожигая его взглядом. Магам некогда задумываться о столь низменных вещах…

– Ты говорил о политике? О да, ни одни переговоры не обходятся без Вершителей. Но кто готовит документы? Кто занимается разведкой, изучает добытые сведения, подсказывает наиболее перспективные решения?

Более всего мне сейчас хотелось его убить, и я еле сдерживался, чтобы не претворить это желание в реальность. Он снова был прав… Маги немало времени отдавали политическим играм, но далеко не столько, сколько профессиональные дипломаты, посвятившие этому всю жизнь, часто начиная с детства, с учебы.

– Военное дело? – продолжал изгаляться он. – О да, на поле боя армия без магов обречена на поражение. А маги без армии? На многое ли способна жалкая кучка волшебников, если их не будут со всех сторон оберегать щиты и клинки простых бойцов? Если десятники не научат своих солдат драться? Если не будет офицеров, чтобы мудро распределить силы, позаботиться об авангарде, резервах, дозорах?

Может, и в самом деле время пребывания Дрогана в этих стенах подошло к концу? Может, покончить с этим сейчас? Возможно, спустя какое-то время я стану сожалеть об этом, но зато какое наслаждение доставит мне зрелище его мучительной смерти! Никто и никогда в прежней жизни, до этого проклятого плена, не позволял себе разговаривать со мной в таком тоне.

– То же и в других областях, в том же искусстве… о да, маги – известные ценители живописи, скульптуры, ювелирных изделий, но способны ли они сами написать хотя бы плохонькую картину? Огранить камень?

– Проклятие, купец! Не дело магов выполнять обычную работу… Гранить камни! Да я в своей жизни владел драгоценностями, которые ты и представить себе не можешь! И уж поверь, знаю камни лучше, чем какой-то торговец, все состояние которого меньше, чем цена вот этого бриллианта! – с этими словами я сунул ему под нос свое кольцо с огромным алмазом, с которым практически никогда не расставался.

– О да, ты знаток! – расхохотался он мне в лицо. – Санкрист альНоор, величайший из смертных знаток ювелирного искусства!

Одним стремительным движением он сдернул кольцо с моего пальца.

– Ты не желаешь видеть очевидного или стремишься обманывать сам себя?

С этими словами он с силой припечатал кольцо к мраморной столешнице. Во все стороны брызнули прозрачные осколки.

Я тупо уставился на пустой, слегка помятый золотой ободок.

– Подделка?

– Разумеется, – снисходительно обронил Дроган. – И я понял это сразу, Санкрист. Я ведь купец, я должен уметь с первого взгляда опознать фальшивку.

Его слова доносились до меня словно сквозь толстое шерстяное одеяло. Я медленно поднялся – золотой ободок покатился по полу, но я уже не замечал этого. Ноги сами понесли меня по коридорам, я бежал, не разбирая дороги, цепляясь за стены, и слышал, что Дроган бежит за мной. Добежав до железной двери, я набросился на замок – дважды уронив ключ, дрожащими руками все же открыл его, распахнул дверь…

Зеленая шпага лежала на том же месте, на ложе из черного бархата. Я схватил ее и изо всей силы хлестнул изумрудным клинком по каменной стене. Еще удар, еще… лезвие высекало искры, пронзительно и обиженно звенело… пока вдруг не переломилось пополам. Кусок в две ладони длиной упал на пол, сопровождаемый тонким, медленно затухающим звуком разбитого стекла.

– Вот, значит, как… – глухо пробормотал Дроган, поднимая острый стеклянный обломок. – Я ведь все правильно понял, Санкрист?

– Ты все понял правильно, – прошептал я одними губами. – Это тоже подделка, Дроган, и, следовательно, Изумрудное Жало где-то в Эммере.

Его вновь окружала тьма – как тогда, в другой жизни. Он теперь считал, жизней было две. «До» и «после». Это было правильно – часто случается так, что человек проживает не одну, а множество жизней. И каждая – очень разная… не всегда хорошая, но обязательно разная. Сейчас он жил второй своей жизнью и старался смириться с этим – все делается по воле Эмнаура, и если бог принял решение, непостижимое для простого смертного, – что ж, остается лишь принять волю высших сил.

Вся жизнь «до» была простой. Он охотился на бандитов, изучал магические искусства в Триумвирате, молился… это было хорошее время, понятное и даже приятное. Была крыша над головой – сначала своя собственная, затем – принадлежащая Триумвирату. Не терзали муки голода – кроме случаев, когда он приносил обет некоторое время воздерживаться от еды. Ему даровали право носить чеканную маску и быть среди близких по духу людей. И еще… еще была вера в мудрость великого Эмнаура в неизбежную победу тьмы над светом…

Однажды все изменилось.

Алкет неловко поднялся с узкой лежанки. Руки были стянуты за спиной мягкими кожаными ремнями – аккуратно, но надежно. Разумеется, он не пытался освободиться – к чему бежать, если надежнее стражей у входа и каменных стен его держали терзания собственной души. Видимо, именно поэтому на него не стали накладывать ни «путы», ни «оковы». Преступник должен испытывать нравственные страдания, а эти два заклинания Крови обеспечивают послушание – и не более того.

Заключенный подошел к окошку – если это крошечное отверстие, куда не пролезла бы даже голова широкоплечего Гарда, можно было назвать окном. Глубоко вдохнул прохладный утренний воздух.

Все эти дни он снова и снова вспоминал чудовище, которое сам же и выпустил наружу. Молодых воинов, отдавших свои жизни, чтобы демон мог вступить в Эммер. И других – молодых и старых, умелых и не очень – воинов в белых эмалевых доспехах, что шли на верную смерть, пытаясь хоть ненадолго остановить монстра. Они бросались на него снова и снова и гибли… гибли…

Эти тела, разорванные чудовищными когтями, растоптанные могучими лапами, обожженные демоническим огнем, уже который день стояли у Алкета перед глазами. Стоило только опустить веки.

Светало. Прошла еще одна ночь. Еще ближе казнь.

Он давно смирился с мыслью о казни. Смирился уже в тот момент, когда солдаты заломили ему руки за спину, накинули на шею удавку, чтобы не пытался вырваться, и в таком виде доставили в шатер генерала Ви. Хотя нет, в шатер его повели не сразу, сперва дали вволю полюбоваться на ту бойню, что устроило созданное им чудовище. Созданное или вызванное, не важно. Его держали, а он смотрел. Офицер, что стоял рядом, ругался сквозь зубы – и Алкет вдруг с удивлением понял, что почти никто в армии не радуется его поступку. Не радуется несмотря на то, что демон изрядно измотал тяжелую кавалерию светоносцев, да к тому же еще каким-то странным образом ударил по магам. Расстояние было велико, но Алкет видел падающие фигуры – словно гигантская коса прошлась по склону, сметая всех, кто оказался на ее пути.

Генерал Ви не сыпал проклятиями, не обещал нарушителю единственного общего для всех государств Эммера закона страшных кар. Он просто презрительно смотрел на Гарда, а затем отвернулся и сплюнул.

– Увести. Запереть.

Гарда затолкали в эту комнату, позаботившись тщательно связать, – солдаты знали, как обращаться с магами. Раз в сутки стражник приносил еду и кормил пленника – с ложки, поскольку развязывать магу руки было непростительной глупостью. Солдат мало интересовал тот факт, что преступник раздавлен грузом собственной совести и не помышляет о побеге. Правила были просты – либо заклинание «оков разума» или «пут разума», либо надежно связанные за спиной руки.

И вот теперь уже две недели эти четыре стены – все, что он видит. Да еще маленький клочок неба в окошке.

Иногда из окна доносились звуки боя. Алкет знал, что дом, ставший его тюрьмой, расположен неподалеку от села Оскет, что к северу от крепости Северный Клык. Видимо, когда-то дом принадлежал пасечнику – Алкет видел коробки ульев, когда его вели к месту временного заключения – но то ли хозяин сбежал, узнав о приближении имперской армии, то ли бросил свое жилище по иным причинам. Вероятно, Северный Клык еще держался, день за днем отражая вялые атаки живых мертвецов, брошенных у его стен устремившейся к Торнгарту гуранской армией. Мертвецы, поддерживаемые тремя сотнями легкой пехоты и десятком некромантов Триумвирата, время от времени отправлялись на штурм. Но, поскольку и солдаты, и тем более маги не желали подставлять себя под стрелы укрывшихся за каменными стенами орденцев, то в бой мертвецы каждый раз отправлялись сами. Контроль над покойником тем слабее, чем дальше от мага он находится – выйдя из зоны влияния, мертвецы по-прежнему оставались равнодушными к боли, по-прежнему не ведали страха – но утрачивали цель, а потому рубили все, что попадалось под руку, в том числе и друг друга.

У Ивара арГарида были отменные стрелки. Некроманты уже потеряли двоих самых смелых, попытавшихся подольше сохранить контроль над смердящим воинством и потому подошедших слишком близко к стене. Опытный волшебник без труда отразит летящую в него стрелу – но не тогда, когда его разум занят контролированием действий нескольких сотен гниющих бойцов. Эти двое не успели углядеть стрелы, адресованные лично им.

Всего этого, разумеется, Гард не знал. Просто время от времени до него доносился отдаленный, едва слышимый шум битвы.

Стражники с заключенным не разговаривали. Лишь один раз, на шестой или седьмой день заключения, широкоплечий воин, выходя из комнаты с опустевшей миской в руках, остановился на пороге и обернулся.

– Жаль, ублюдок, я не увижу, как ты будешь корчиться на костре.

– Я сделал то, что должен был, – прошептал Алкет, чувствуя, как по подбородку стекает жидкая кашица. Солдат не слишком старался, поднося ложку к его рту.

– Ты дурак, безликий.

Интересно, знал ли охранник, что обращение «безликий» намного оскорбительнее, чем слово «дурак»? Наверняка знал… С тех пор, как солдаты, схватившие Гарда, сорвали с него маску, Алкет все время пребывал с открытым лицом – словно это было еще одним наказанием. Триумвират отвернулся от своего служителя второго круга. Ни один из магов – а их в имперской армии было более ста – не сказал ни слова в защиту бывшего товарища. Ни один не протянул ему маску, под которой он смог бы скрыть лицо. Это было правильно, закон не признавал компромиссов, и призвавший демона должен быть наказан. Но презрение окружающих жгло сильнее, чем пламя очистительного костра.

– Ты дурак, – повторил стражник. – Теперь каждая собака скажет, что Империя победила не благодаря мужеству воинов, а благодаря преступлению, совершенному сумасшедшей маской. Ты лишил всех нас славы… вот что ты сделал, тварь.

Он вышел, с силой хлопнув дверью, лязгнул засовом. Кто-то забормотал, накладывая на замок защитное заклинание. Не против искусства пленника – со связанными руками Гард был беспомощен. А просто потому что так было положено.

На следующий день к Алкету пришел посетитель. Лишь увидев на пороге знакомую фигуру, бывший служитель вдруг понял, что все время ждал этого визита. Ждал – и боялся. И сейчас ощутил, как по коже пробежала волна холода – вряд ли от этой встречи стоит ожидать чего-то доброго. Если в его, Алкета, жизни еще будет что-то доброе… Он усмехнулся собственным мыслям. Ну, скажем, бывшему безликому, преступившему закон, просто отрубят голову, заменив этой быстрой смертью долгие мучения на костре. А в Империи – как, впрочем, и в Инталии – существовало достаточно специалистов, умеющих на немалый срок продлевать огненную казнь.

– Мне печально видеть тебя в таком положении, – прошептал посетитель.

– Я лишь претворял в жизнь ваш план.

– Ты не добавил «отец мой», – прошелестел старческий голос. – Или ты уже не считаешь Триумвират своей семьей, Алкет Гард?

– Тот, кого я называл своим отцом, обманул меня.

– Вот как? – Юрай Борох тяжело опустился на лежанку. – Разве я сказал тебе хоть слово лжи? Ты пришел ко мне, утверждая, что слышал голос Эмнаура. Ты заявил, что Он признал тебя достойным Алого свитка.

– Ты сказал, что бог сам выбирает достойного – и тогда людское правосудие смирится с нарушением закона.

Борох некоторое время молчал, словно вспоминая тот разговор. Затем пожал плечами.

– Да, я сказал именно так. Слова были другими, но суть ты передал верно. Только вот в чем дело, сын мой, истинно ли словами Эмнаура было то, что послышалось тебе во тьме кельи? Я же сказал, что лишь тебе решать, применить ли это проклятое заклинание. Ты решил. Ответственен ли я за твои действия? Как отец – возможно. Как высший маг Триумвирата – пожалуй. И я не снимаю вины с себя.

– Но я умру на костре.

– Да, умрешь. – Теперь голос верховного жреца звучал жестко. – Прости, сын мой, но я хочу, чтобы ты понял. Не будем сейчас думать о том, чей голос ты слышал. Бога… или человека, желающего сбить тебя с истинного пути. Я отдал тебе свиток не потому, что поверил в голос Эмнаура. Нет, сын мой, я видел, что дух твой слаб, что ты не устоишь перед соблазном. Сила – очень привлекательная вещь, малыш, устоять может не каждый. Я в свое время устоял – именно поэтому мне было доверено хранение Алого свитка. Ты оказался слаб. И эта слабость пошла на пользу Империи. Орден лишился большей части своих боевых магов, и теперь вряд ли сможет оказать серьезное сопротивление. А твоя казнь… она станет свидетельством того, что Империя, как и в былые времена, уважает закон.

– Ты же знал, что так и будет, жрец!

– Знал, – легко согласился Борох. – Конечно, знал.

Он поднялся, подошел к Алкету, встал рядом, положил ладонь на плечо заключенному.

– Я знал, что тебе не достанет мужества остаться в стороне от битвы. Особенно если под руками вдруг окажется все необходимое для проведения ритуала. Если бы ты сумел взять себя в руки – тогда, волей Триумвирата, именно ты стал бы следующим хранителем запретного знания. Но вероятность такого исхода была слишком мала… Я не подталкивал тебя к преступлению, Алкет, я лишь немного… усложнил твой выбор. Подумай сам, легко отказаться от деяния, если нет возможности его совершить. Но у тебя под руками неожиданно оказалось все, что нужно, – тем значительнее была бы твоя победа над самим собой. Но ты проиграл. И пусть тебя утешит мысль, что даже смерть твою я сумею обратить во благо.

– Во благо Гурану или лично тебе, жрец?

Борох рассмеялся сухим, дребезжащим смехом.

– А где та грань, сын мой, что отделяет мои интересы от интересов Империи? Впрочем, сказано уже достаточно. Я хочу попросить тебя, сын мой. Не приказать, ибо ты в душе отверг служение, я чувствую это. Печально, но с этим уже ничего не поделать. Поэтому я прошу – умри достойно. Как положено мужчине.

Больше Борох не сказал ни слова. Вышел, тихо притворив за собой дверь.

Сколько раз за прошедшее время Алкет вспоминал этот разговор? Днем и ночью в его голове звучал голос Бороха, повторявший правильные, умные вещи. Все верно, приход демона оказал большую помощь Империи, но и в немалой степени дискредитировал ее в глазах всех – от благородного сословия до простого серва. Если сейчас состоится показательная казнь отступника – это несколько приглушит возмущение народа.

Годы, проведенные во служении, не могли не сказаться на чувствах Гарда. Он привык думать о себе, как о частице большого общего дела – и потому сейчас мысль о предстоящей смерти воспринимал спокойно. Он сделал то, что счел нужным – и ошибся. Бывает. Закон определил наказание, и приговор будет приведен в исполнение. Нет сомнений, что Триумвирату нужно было это деяние, но даже верховный жрец не мог прямо приказать – только подтолкнуть, создать условия, спровоцировать. Разумеется, у него это получилось. Теперь Триумвирату необходима его смерть. Вот об этом Борох мог сказать прямо – лидер сильнейшего магического сообщества Гурана мог позволить себе отправить подчиненных на смерть, если того требовали высшие интересы. И делал это не раз. Так что его откровенность – лишь облаченный в сочувственную форму приказ.

Небо стало совсем светлым. Еще одно утро…

Загремел замок. Алкет удивленно оглянулся – еду должны были принести лишь вечером, для посетителей тоже еще слишком рано. Может, его решили дополнительно покормить? Постоянное чувство голода не особенно раздражало Гарда – над ним не издевались намеренно, еды было не больше и не меньше, чем полагалось заурядному узнику. Просто для могучего тела служителя, уже много лет не терзавшего себя строгим постом, этой плошки жидкой каши и куска хлеба было явно недостаточно.

Чуть пригнувшись, чтобы не зацепиться за низкую притолоку, в комнату вошел воин. В латах, с мечом и кинжалом. За ним – второй, тоже с ног до головы облаченный в сталь. Третья фигура маячила в коридоре – Гард не мог ошибиться, с первого взгляда узнав балахон безликих. Трое, один из них маг… либо его поведут на казнь, либо поступил приказ доставить его куда-то в другое место. Алкет криво усмехнулся собственным мыслям. Да, второе вероятней. Нет смысла казнить отступника здесь, куда полезней возвести его на костер на площади Брона, при большом стечении народа. Да еще зачитать список прегрешений, усилив голос магией так, чтобы каждое слово было слышно даже зрителям, стоящим в самом последнем ряду.

– Выходи.

– Мне здесь нравится…

Почему эта реплика сорвалась с его губ? Ясно же, что душевной беседы с охранниками не получится. Подтверждение последовало мгновенно – кулак в железной перчатке врезался в живот Гарда, и служитель рухнул на землю. Тело сотряс спазм, его вырвало. Сил, чтобы хотя бы откатиться в сторону, не было – он так и лежал, уткнувшись лицом в дурно пахнущую лужу. Сильная рука одним рывком поставила Алкета на ноги, больно вывернув связанные руки.

– Еще одно слово, ублюдок, и я заставлю тебя сожрать твою же блевотину. Сделаешь лишний шаг – перережу тебе сухожилия. – Голос воина был абсолютно, пугающе спокоен. Словно бы он разговаривал со статуей.

Грязная тряпка мазнула Гарда по лицу. Он скривился от отвращения, но все равно стало чуть легче.

– Выходи, – повторил воин.

Бывший служитель пожал плечами и неловко двинулся к двери. Боль уже отступила, но колени еще подрагивали – удар стального кулака был жесток. Безликий отступил в сторону, пропуская узника. Бронзовая с серебром маска… значит, он равен Гарду по статусу. Если иметь в виду тот статус, который Алкет когда-то имел.

Солнце еще не вышло из-за горизонта, но свет все равно оказался слишком резким, и Алкет зажмурился, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Ему хотелось немного постоять, подышать полной грудью – в комнате, где его держали, было слишком душно. К тому же раздражал запах рвоты, кислый и неприятный. Но стража не собиралась предоставить пленнику возможность насладиться прохладным утренним воздухом.

Гарда втолкнули в карету, оба охранника тоже влезли следом, громыхая доспехами.

«Расслабились, – со злостью подумал Алкет, – мертвецы лезут на стены, под стрелы и кипящую смолу, а вы здесь прохлаждаетесь. Разумеется, присматривать за связанным пленником куда безопаснее».

Вслух он ничего не сказал. Преподанный урок пошел на пользу, и Алкет не желал провести несколько часов в обществе вони. Хотя, возможно, в этот раз ему просто съездят по челюсти… несколько выбитых зубов и разорванные губы не помешают ему взойти на костер. Или для него приготовят тонкий кол? На нем можно умирать очень долго – гораздо дольше, чем на костре. Но не так эффектно.

Карету сопровождал достаточно солидный эскорт. Тридцать всадников: две дюжины латников, остальные лучники. Безликий тоже предпочел ехать верхом, как и двое его подручных, судя по простым маскам из красной меди – служители четвертого круга. Гард подумал о том, что в случае магического поединка ему не устоять – выиграть дуэль со служителем второго круга еще возможно. Если никто не будет мешать. Алкет не обольщался, этот безликий наверняка боевой маг, имеющий богатую практику. И кто одержит верх – большой вопрос. Но когда на стороне мага двое подручных, пусть и слабых, и целый отряд воинов – шансов нет.

Алкет устроился как мог удобнее – дорога ожидалась долгой.

Спустя двадцать часов Гард уже люто ненавидел эту карету – разумеется, никто не позаботился накинуть на нее «саван», и пыль, казалось, уже заполнила и уши, и нос, и рот. Вероятно, воины страдали ничуть не меньше, но за глухими шлемами невозможно было увидеть их лиц. Еще больше раздражало, что окна кареты были закрыты снаружи деревянными щитками. Странное ощущение… карету немилосердно трясло, но временами ему казалось, что она просто стоит на месте, а десяток здоровяков качает ее, создавая иллюзию движения.

Наконец тряска прекратилась. Один из стражников распахнул дверцу и выбрался наружу. Послышался приглушенный хлопок, и Алкет чуть не застонал от нахлынувшего бешенства. Эти сволочи были укрыты индивидуальными «саванами», и всю дорогу наслаждались чистым, лишенным пыли воздухом и приятной прохладой. Заклинание накладывал мастер, раз оно продержалось так долго.

– Выходи. – Охранники по-прежнему были немногословны.

Городок он узнал – Хольм. Оказывается, они проделали большую часть пути. Если переночевать здесь и выехать пораньше, то к ночи можно быть в Броне. Алкет усмехнулся – в его положении не стоит задумываться о том, как сэкономить дни пути. Забавно… продолжительность оставшейся жизни может быть измерена выносливостью лошадей.

Солдаты проверили ремни на его руках, затем повели в таверну. Зал был пуст, если не считать шестерых воинов – двое стояли у двери, провожая Гарда недоброжелательными взглядами, еще пара пристроилась за столом, поставленным вплотную к заднему выходу. На столешнице лежали взведенные арбалеты, и чтобы схватить их, требовалось лишь мгновение. Служитель усмехнулся… сколько предосторожностей – и все зря. Он не собирается бежать… как не собирается и информировать об этом своих тюремщиков. Если им хочется быть все время настороже – пусть их.

Остальные воины расположились у единственного окна. Тоже с арбалетами.

– В подвал его! – бросил безликий, вошедший в таверну следом за Гардом. – Удрик, Саттор, охраняйте дверь. Хадук, покормишь пленника… твой пост внутри. Шесть человек с арбалетами – наверх, трое – в конюшню. Остальные могут поесть. Потом сменят часовых.

Сильный толчок заставил Гарда потерять равновесие, и мгновением позже он уже катился по неровным ступеням. В подвале было темно, пахло кислой капустой и копченым мясом. Не самый плохой запах после нескольких дней, проведенных на жидкой, невкусной каше.

Тяжелый сапог впечатал ногу Алкета в деревянный пол. Не ради того, чтобы причинить пленнику лишние страдания – просто здесь было темно, и масляная лампа в руке тюремщика почти не разгоняла тьму.

– Разлегся тут…

На крюках висела дюжина окороков. В углу стояли бочки то ли с капустой, запахом которой пропиталось тут все, то ли с вином. Солдат срезал пластину мяса с ближайшего окорока, вкусно зачавкал.

– Хадук, тебе приказали меня покормить, – заметил Алкет, с некоторым трудом поднявшись на ноги.

– Я помню, – буркнул воин. – Жаль переводить на тебя добро.

Он поднес к губам пленника ломоть мяса… и тут же отдернул руку – Гард лишь щелкнул зубами.

– Вкусно? – осклабился Хадук. – Еще кусочек?

– Ежегодно каждый служитель четвертого круга обязан соблюсти двенадцать постов, – тоном воспитателя, читающего ученикам скучную лекцию, сообщил Алкет. – Каждый пост длится неделю, и служитель имеет право пить только воду и съедать три сухаря в день. Посты служителей третьего круга более суровые, десять дней. И сухарей меньше, всего по одному.

– Заткнись, – буркнул воин.

Он понимал, что над ним издеваются. И будь пленник не связан… о, с каким бы удовольствием Хадук выбил бы ему все зубы. Но избивать человека, чьи руки спутаны за спиной, было совсем уж бесчестным, а снимать с запястий преступника ремни запрещалось категорически. Ни на мгновение.

– Тот, кто достиг второго круга, уже выше всех этих постов, – продолжал Гард, не моргнув и глазом. – Но мне не составит труда воздержаться от пищи по старой памяти. Так что если ты не хочешь исполнять приказ, ешь сам. Я посмотрю.

– Чтоб ты провалился! – Хадук отошел в дальний угол подвала и сел на бочку. – Хочешь жрать – жри. Думаю, связанные руки тебе не помешают.

Если он ждал, что пленник гордо откажется, то просчитался. Гард неторопливо принялся отрывать куски мяса от окорока. Было не очень удобно, но есть хотелось чрезвычайно, а аромат у копченого мяса был просто одуряющий. Наевшись, Гард попытался поудобнее устроиться на полу – вряд ли для него приготовят кровать. Хадук все так же сидел на бочке, не спуская взгляда со своего подопечного.

– Собираешься не спать всю ночь? – невинно поинтересовался Алкет.

– Через два часа меня сменят, – с несколько неожиданным спокойствием ответил стражник. – Не стоит надеяться, что меня одолеет дремота.

– Я и не надеюсь. Завтра с утра опять в дорогу?

– Торопишься на костер? – хмыкнул Хадук. – Успеешь, ублюдок. Утром прибудет дополнительная охрана.

– Тридцать воинов и три мага для меня недостаточно?

Стражник пожал плечами:

– Пока ты связан, хватило бы и меня одного. Поверь, мне приходилось убивать магов, и если ты начнешь дурить… Знаешь, Гард, я бы очень хотел, чтобы ты выкинул какую-нибудь глупость. Ты подумай, подумай. Я убью тебя быстро. Не так быстро, как топор палача, но ты ведь понимаешь, что простого и честного топора тебе ждать не приходится. Умирать на костре долго, на колу – еще дольше. А я просто выпущу тебе кишки.

– Чем я тебе так не угодил?

– Ну почему же, – заржал Хадук. – Ты молодец, ублюдок. Ты надрал задницы орденцам. Правда, теперь каждая собака говорит, что Империя пользуется запрещенной магией. Поэтому ты должен сдохнуть…

– Ну прямо-таки все считают своим долгом объяснить мне, почему я должен умереть в торжественной обстановке, – скривился Гард. – Скажи что-нибудь новое.

– Но я справедливый человек. – Охранник извлек из ножен меч и любовно провел ногтем по лезвию. – И очень великодушный. Я мог бы подарить тебе быструю смерть.

– И заодно получить повышение за то, что не дал бежать самому опасному преступнику Империи, так?

Хадук пожал плечами.

– Награда или наказание… не знаю. Время покажет. Ну так что, маска, попробуем? Дай мне повод.

– Разрежь ремни, будет тебе сколько угодно поводов, – прошипел Алкет.

– Ну уж нет… разрежу ремни, но только когда ты будешь трупом. Я справедлив, но я не безумец.

– Как хочешь, – душевно улыбнулся Гард, закрывая глаза.

Что бы там ни было, но он собирался поспать.

Проснулся он рано. Тело затекло от неудобной позы, руки онемели, и пришлось долго разминать их, насколько позволяли путы, пока к ним вернулась чувствительность. На бочонке уже сидел другой воин, отчаянно клевавший носом. Правда, вид вставшего пленника разом согнал с охранника всю сонливость.

– А ну сядь! – рыкнул он, хватаясь за меч.

Гард пожал плечами, подошел к изрядно обкусанному окороку и приступил к завтраку. Солдат что-то прорычал, но этим и ограничился. Насытившись, Алкет направился к штабелю бочек. Вытащить пробку зубами было сложно, но он справился – жажда мучила столь сильно, что, если бы упрямая пробка не поддалась, он просто прогрыз бы бочку.

Ударила багровая струя. Пленник жадно пил, вино – а в бочке оказалось весьма неплохое вино, хотя Гард предпочел бы пиво – текло по балахону, по лицу, даже по волосам. Наконец, довольно отдуваясь, он отошел от бочки, которая продолжала заливать подвал драгоценным напитком.

– Не желаешь? – Он кивнул в сторону еще не до конца опустевшей емкости.

Солдат зло глянул на пленника, затем пожал плечами и подошел к постепенно ослабевающей струе, подставил здоровенную глиняную кружку.

– Неплохо! – гыгыкнул он, отдуваясь. – А ты в вине разбираешься, ублюдок. Знал, небось, что вскрывать.

– Мне бы переодеться, – задумчиво протянул Гард. Вино вином, а запах от балахона шел такой, что и трезвый быстро окосеет.

– Перебьешься.

В дверь сунулся пузатый мужик в чиненом, но тщательно отстиранном передничке. Судя по откормленной физиономии, либо хозяин, либо шеф-повар. Интересно, с чего бы это его впустили к столь тщательно охраняемому пленнику? Не иначе стражники захотели вина. Хорошего. Вон и кувшин притащил.

– Что… что же вы натворили… – Челюсть толстяка отвисла, он с тоской осматривал учиненную незваными гостями разруху. – Мое вино…

– Подумаешь, – равнодушно хмыкнул Гард. – Всего-то один бочонок.

– Тебе заплатят, – хмуро сообщил солдат, хотя убежденности в его голосе не чувствовалась. Будь здесь одна лишь армия – заплатили бы, пожалуй. Но безликий выше подобных мелочей и вряд ли снизойдет до погашения причиненных убытков.

Взглянув на стражника с плохо скрытой ненавистью, толстяк подошел к откупоренной бочке, наклонил ее, сливая в кувшин еще не вытекшее вино. И покинул подвал, более не сказав ни слова. Но если бы взгляды убивали, на залитом драгоценным вином полу остались бы два трупа.

Гард ожидал, что вот-вот его вытащат из подвала и снова запихнут в карету, но шли часы, а он все еще оставался на месте, постепенно дурея от винных паров. Сменился часовой… Новый стражник то ли был менее подвержен дисциплине, то ли решил, что хуже уже не будет – спокойно слил в оставленную кружку последнее вино из бочки, нарезал ломтями мясо (избегая касаться обкусанной Гардом части окорока, брезговал, что ли) и приступил к завтраку. Спустя какое-то время сменили и его. Гард уже был в полуобморочном состоянии – нашел местечко поудобнее и попытался заснуть. Вроде бы и глупо тратить последние часы жизни на сон – но еще глупее без конца разглядывать скучающего сторожа.

Когда его вывели наружу, день уже перевалил за середину. Свежий воздух подействовал сильнее винных паров – все поплыло перед глазами, и Алкет ощутил, как подкашиваются ноги. Упасть ему не дали.

– Быстрее, говнюки, быстрее! – рычал незнакомый мужчина в дорогой мелкокольчатой кольчуге, перетянутой поясом, состоящим из серебряных квадратиков. Вероятно, рыцарь – и простому солдату, и даже сотнику такая кольчуга не по карману.

Он был довольно молод – вряд ли разменял третий десяток. Судя по тому, как кричит и суетится, – в армии недавно. Бывалые командиры понимают, что лучший способ сделать что-то быстро – отдать приказ опытному десятнику. Тот знает своих людей, прекрасно разбирается, кому и что поручить, чтобы добиться максимального эффекта. А создавать суматоху самому – верный способ сделать дело вдвое, а то и втрое медленнее.

– Шевелитесь, засранцы!

– Не стоит кричать, – тихо заметил безликий.

Рыцарь сразу присмирел, даже словно бы стал ниже ростом. Алкет чуточку злорадно хмыкнул – это еще один показатель того, что сосунок в армии недавно. Подумаешь, отрастил усы и щегольскую бородку, нацепил на себя замечательную кольчугу и драгоценный пояс. Достаточно послужившие рыцари уважали служителей Триумвирата, но не лебезили перед ними. И лишь те, что еще вчера жили мирной и безопасной жизнью, вздрагивали при звуке голоса, раздававшегося из-под чеканной маски.

Впрочем, все эти познания Гарда не были проверены практикой. Так… частное мнение одного его давнего знакомого.

– У нас достаточно времени, – продолжил безликий.

– Мы… простите, служитель, но мы не успеем достигнуть Брона. – Рыцарь склонил голову.

– В этом нет необходимости, – бронзово-серебряная маска смотрела равнодушно и как будто мимо рыцаря. – Переночуем в Клитте. Там хорошая гостиница. В Броне будем завтра к полудню.

– Как прикажете.

– Да, приказ будет именно таков. Обеспечьте выдвижение арьергарда и авангарда. И боковое охранение. Арбалеты на изготовку.

– Вы ожидаете нападения, служитель?

Маска повернулась к рыцарю. Если бы серебро могло отражать эмоции, то сейчас чеканная личина, несомненно, презрительно поджала бы губы.

– В настоящий момент в наших руках находится самый важный преступник Империи. Если с ним что-нибудь случится… обратите внимание, я не говорю о побеге, это невозможно. Но если его хотя бы просто убьют – поверьте, немало найдется отщепенцев, жаждущих свершить самосуд – Империю обвинят в нарушении законов. Преступник должен быть предан показательной казни, и наша задача обеспечить, чтобы эта казнь состоялась в назначенное время и в назначенном месте.

И снова дорога, снова скрипящая на зубах пыль… Алкет попытался спросить охранников, входит ли отказ от использования «савана» в число пыток, уготованных пленнику – но ему лишь молча съездили по челюсти. Даже без большого энтузиазма, не выбив ни одного зуба, лишь до крови рассадив губу. Просто чтобы заткнулся.

Он вдруг подумал, что сейчас плохое время для смерти. Конец лета, вокруг еще все зелено, ярко и празднично. Не так ярко, как весной – да, пожалуй, весной умирать обиднее. А вот осенью – в самый раз. Сыро, грязно, тоскливо.

Хотя осени ему не увидеть, это уж точно.

Ночь выдалась, словно по заказу. К вечеру небо затянули низкие, мокрые тучи, а с заходом солнца все вокруг укрыл туман. Лучше не придумаешь – уже в трех шагах не было ничего видно. Даже если ждать год, вряд ли можно было бы подобрать лучший момент.

Охотник притаился на крыше дома, внимательно осматривая окна таверны. Впрочем «осматривать» – это было сильно сказано. В окнах сиял свет лампад, но отсюда, с дома напротив, ярко освещенные окна казались лишь размытыми желтыми пятнами, обрамленными туманной мглой. Пленник, о котором говорил Консул, скрывался как раз за одним из этих пятен. За вторым слева.

За спиной послышался шорох, и рука Базила легла на рукоять кинжала.

– Не дергайся, – прошептал мужской голос. – Это я.

Пальцы расслабились.

– Лисмус, что скажешь?

– Тебе Консул много заплатил? – поинтересовался маг, устраиваясь поудобнее.

Туман замечательно гасил звуки, и не было сомнений, что воины, расположившиеся в таверне, наблюдателей не услышат.

– Я же говорил… – пожал плечами Базил. – Двести семьдесят золотых.

– Ты продешевил. – Это было сказано без язвительности или насмешки. Просто утверждение.

– Думаешь, дело безнадежное?

Маг некоторое время помолчал.

– Четыре десятка солдат, три мага, один рыцарь. Немалая охрана. Не будь здесь масок, я бы сказал, что наши шансы два к одному. Было бы больше, если бы они вели себя немного беспечнее.

– Я на это рассчитывал, – скривился Базил.

– Я тоже. И напрасно. В людях у нас перевес, но их маги наверняка доставят массу неприятностей.

– Ты не справишься с безликим?

– Справлюсь. – В голосе волшебника не мелькнуло и тени сомнения. – Приходилось, знаешь ли. В бою никто не сравнится с магом Альянса. Но я один, а их трое.

Базил снова посмотрел на желтое пятно окна. Люди, которые сидели там, внутри, защищенные от промозглой сырости, от липкого, тягучего тумана, были настороже. Наверняка держат под рукой взведенные арбалеты и мечи заранее извлекли из ножен. И кольчуги не сняли на ночь, хотя и находятся в самом сердце Империи, совсем недалеко от столицы.

Знают ли они, что полусотенный отряд уже окружил таверну со всех сторон? Что вооруженные мужчины и женщины притаились во дворах, за высокими заборами, готовясь к атаке? Базил был против участия женщин в этой операции, но выбирать было не из кого. Он и так нанял практически всех свободных искателей приключений в округе – разумеется, из тех, в чьем молчании был относительно уверен. Многие готовы рискнуть своей шкурой, чтобы заработать немного золота – но не всякий согласится при этом скрестить мечи с имперскими солдатами. Каждому из наемников полагалось пять золотых. Немалые деньги. И сумма, несомненно, в итоге окажется выше – не всем удастся уцелеть, а золото традиционно делится на уцелевших.

Но только нескольким Базил рассказал, какова истинная цель ночного нападения. Для остальных оказалось достаточно заверений, что охотник наконец-то нашел своего давнего врага, ныне скрывающего лицо под бронзовой, с серебряной насечкой маской. И намерен сполна рассчитаться с ним за некие старые прегрешения, о которых Базил говорил туманно и неопределенно, зато не забывал играть желваками и демонстративно стискивать кулаки. Мол, вражда смертельна и приговор вынесен. Осталось привести его в исполнение.

Но троим своим друзьям ему пришлось сказать правду. Они слишком хорошо знали Базила, чтобы поверить в сказочку о давней вражде. Понимания у друзей охотник не нашел – но все сообразили, что Базил попал меж двух огней, и любое решение окажется опасным. Консул по крайней мере платит за риск. А этот преступник… быть может, Консул, Борох или сам Император заинтересованы в жизни или смерти негодяя, посмевшего вызвать демона. Простых людей это не касается. Выкрасть? Пусть будет так… если бы от Консула поступил приказ по-тихому зарезать опального волшебника, это было бы встречено с тем же равнодушием. Помочь другу в трудном положении – дело святое. А имперских солдат они не боялись – в жизни искателя приключений часто случаются ситуации, когда нарушение закона становится единственно правильным деянием. Тиграт и Саура одно время попортили имперцам немало крови – хотя были достаточно осторожны, чтобы их имена не стали известны Консулу и его приспешникам. А Дебтер был просто охотником за головами – таким же, как и Базил. Достаточно известным в своем деле. И ему тоже приходилось выполнять контракты в отношении тех, кто некогда служил Империи.

Еще пришлось сказать правду Лисмусу. По одной простой причине – маг не желал работать втемную. Рассказ о кровной мести он воспринял со скептической ухмылкой, зато идею насолить Империи воспринял с глубоким удовлетворением. К возможной милости Консула волшебник Алого Пути остался равнодушен, заявив, что благоволение высокопоставленных особ приобретается большой кровью, зато теряется очень уж легко. И что несколько увесистых золотых монет для него в настоящее время значат больше, чем гипотетическое расположение Ангера Блайта.

– Не пора ли? – шепнул маг.

– Рано, – покачал головой Базил. – Самые тяжелые часы – утренние. По себе знаю. Они еще пьют и жрут. По крайней мере половина охраны бодрствует.

Голода или жажды он не ощущал, но раздражала одна лишь мысль о том, что где-то там, в тепле и свете, люди пьют хорошее (кто ж подаст отряду, руководимому безликим, плохое) пиво и вино, едят свежеподжаренное мясо, ароматное, пузырящееся горячим соком. Сразу появлялось желание свернуть им шеи, поскольку только законченный негодяй может вот так пировать, когда совсем рядом в сырой, промозглой пелене сидят люди, вынужденные довольствоваться сухарями, ломтиками вяленой свинины да чуть тепловатой водой из фляг. Хмельное Базил употреблять запретил категорически – как дело будет сделано, тогда уж…

– Базил, я тут посмотрю. Не шуми. Лучше всего – даже не дыши.

– Ты имеешь в виду, это ваше видение сквозь стены? – Об этой магии охотник слышал не раз, но встретить умельца, способного им воспользоваться, пока не сподобился. Поговаривали, что на такие фокусы были способны только очень сильные маги.

– Я же просил, заткнись.

– Да, да, конечно…

– Заклинание «проницательность» обостряет чувства до предела, – нравоучительно заметил Лисмус. – Я должен быть осторожен.

Об этом охотник тоже знал. Достаточно хлопнуть в ладоши рядом с погруженным в «проницательность» волшебником, чтобы тот навсегда оглох. Более распространенное заклинание «длинное ухо», популярное среди магов среднего уровня, было не столь опасно. Но «длинное ухо» только лишь обостряло слух, не позволяя видеть сквозь стены.

Лисмус чиркнул себя ногтем по предплечью – на коже осталась длинная царапина, выступили кажущиеся черными капли крови. Маг медленно провел подушечками пальцев по ранке, затем принялся медленно втирать кровь в висок, одновременно бормоча слова заклинания. Базил ожидал, что на коже образуется темное пятно – но кровь, нарушая все правила, тут же впитывалась в тело.

Затем маг превратился в живую статую. Он сидел неподвижно, лишь чуть поворачивая голову, словно пронзая густой туман взглядом. Да так оно и было. Томительно ползли минуты, на лбу Лисмуса, несмотря на прохладу, выступили крупные капли пота.

Наконец он шевельнулся и открыл глаза.

– На втором этаже, где окна ярко освещены, восемь человек. Четверо спят. Внизу, в зале – дюжина. Все бодрствуют, но это ненадолго. Еще столько же в комнатах на первом этаже. Три комнаты, по четыре человека. Спят. Четверо в конюшне, возле лошадей. Бодрствует один, но и тот почти задремал. Четверо в угловой комнате на втором этаже. Двое – в сарае, что слева. Эти не спят… и не собираются. Два часовых на улице. Трое – на крыше.

– Их же всего сорок?

Лисмус покачал головой.

– Четыре полных десятка солдат, трое масок, рыцарь. Еще пленник, хозяин таверны… видимо, еще кто-то из прислуги.

– А кто где?

Волшебник усмехнулся.

– Ты что, думаешь, что я вижу их лица? Способов смотреть сквозь бревенчатые стены еще не придумали. И даже сквозь ткань простого шатра. Я вижу… не знаю, как тебе объяснить. Мы пользуемся термином «аура», но это не совсем подходит к данному случаю. Каждый человек мне видится в виде светящегося пятна… по характеру свечения можно кое-что предположить. Усталость. Сонливость. Или наоборот бодрость. Не больше.

Он помолчал, затем без особой уверенности добавил:

– Я мог бы сделать предположение, что маски и рыцарь расположились на втором этаже. Слева. Ощущается защитное заклинание… ловушка. На окне. Хорошая ловушка, качественная…

– То есть соваться туда не стоит?

– Ну… – протянул маг, – если в отряде есть кто-то, кем ты готов пожертвовать, то можно попробовать. Первый, кто вломится в окно, умрет. Но у остальных будет шанс.

– Действуем как договорились?

– Это твой план. – Маг помялся, затем вздохнул. – Я подписался на эту авантюру, потому что мне нравится отдавливать мозоли Бороху. Не надо смотреть на меня такими глазами, Базил, я не враждую с Империей, но уверен, что, если вытащить парня с костра, Юраю это очень не понравится. Но если посмотреть непредвзято – это именно авантюра. Будь здесь еще трое-четверо алых, я бы не сомневался в успехе.

– Увы, – Базил вздохнул. – Ну как, пора?

– Да, самое время.

Маг плавно сместился назад, к краю крыши, откуда можно было бесшумно спуститься на землю. Охотник последовал за ним. Внизу их уже ждали…

– План остается в силе, – прошептал Базил. – Тиграт, ваша задача – часовые. В сарае, во дворе, на конюшне и на крыше. Когда снимете часовых, поднимайтесь на крышу. Дебтер, ты поднимешься на крышу, когда путь будет свободен. Только когда будет свободен, не раньше. Если поднимется шум и воины полезут наружу, встретите их во дворе. Затем ваши люди один за другим атакуют левое угловое окно. Запомните, ваши люди, а не вы сами. Саура, твои стрелки держат под прицелом окна и двери. Без необходимости врукопашную не суйтесь. Только стрелами.

– Все ясно, друг. Лисмус, а ты?

– Я пойду с первым отрядом, как договаривались, – ухмыльнулся маг. – Я был бы не против поиграть боевыми заклинаниями, но и «сон» подойдет. Я знаю, среди вас немало умельцев перерезать горло часовому, но ведь прикончить спящего легче, не так ли?

Едва различимые в тумане тени двинулись к таверне. Маг шел первым – вот он остановился, принялся водить руками, что-то бормоча себе под нос. Это длилось долго, бойцы, расположившиеся чуть позади, ждали. Наконец волшебник кивнул и чуть пошатнулся. Его тут же подхватили под руки.

– Сейчас, сейчас… я буду в порядке, – чуть слышно прошептал Лисмус. – Эти двое, в сарае… тяжело… их взбодрили… магией… трудно преодолеть…

– Касс, останешься с магом, – приказал Тиграт. – Пока в себя не придет… остальные пошли.

Тени скользнули во двор и тут же рассыпались – часть нырнула в конюшню, трое метнулись к сараю. Тиграт склонился над человеком, свернувшимся калачиком. Воин мирно спал, сломленный усталостью и навеянным магией оцепенением. Он даже не почувствовал, как острое лезвие ножа скользнуло под подбородок, вспарывая кожу. Тут же широкая ладонь зажала рот часовому – каким бы крепким ни был магический сон, но человек мог захрипеть.

Через мгновение был убит и второй часовой, а минутой позже на пороге конюшни появился один из наемников, подавая условный знак – мол, тут чисто. Тиграт жестом приказал подниматься на крышу. Судя по тому, что тревога пока не поднялась, трое наверху тоже были в отключке. Тиграт мысленно усмехнулся – пожалуй, Лисмус стоит тех денег, что предназначались в его долю. Проклятие, ему стоило бы удвоить плату – он уже сделал треть работы, а пока не потеряно ни одного человека.

Увы, дальше все будет сложнее. Маг выдохся, да и не сможет он усыпить всех в таверне. Максимум еще двоих или троих, если оставить хоть немного сил на бой.

Вслед за своими парнями Тиграт поднялся на крышу, достал из-за пазухи большую белую тряпку, несколько раз махнул – белую ткань можно было разглядеть даже в тумане. Новые тени мелькнули во дворе…

– Маг силен! – одними губами прошептал Дебтер. – Теперь в комнату?

Тиграт кивнул, жестом отдавая команду. Наемники обвязывались веревками – придется прыгать. Весь расчет на внезапность… и как только зазвенит разбиваемое стекло, станет жарко.

– Арбалетчики, – приказал Дебтер, знаками указывая стрелкам их позиции. Затем повернулся к Тиграту: – Начали?

Тот кивнул и махнул рукой. Первый из наемников соскользнул с края крыши, веревка натянулась, сапоги с силой ударили в стекло.

Полыхнула сильнейшая вспышка, вопль боли заглушил звон вылетевшего стекла.

– Дерьмо! – рыкнул Тиграт. Хранить тишину было уже бесполезно. – Второй пошел!

Наемник посмотрел на командира вытаращенными от страха глазами.

– Быстрее, дурак! – оскалился Тиграт. – Все магические ловушки одноразовые! Ну!

Солдат прыгнул. Действительно, ловушки не было – но это не слишком ему помогло. Выпущенная безликим (Лисмус не ошибся, маги Триумвирата расположились именно здесь) огненная стрела прошла мимо, и наемник даже успел нанести пару ударов, но в комнате было четверо. Против одного. Когда в окно влетел следующий боец, его предшественник был уже мертв.

Один за другим бойцы соскальзывали с крыши. На открытом пространстве с магом справиться не так уж и сложно – засыпать стрелами хотя бы. Но в замкнутом пространстве проще всего задавить числом. Безликие не рискнут применять серьезные боевые заклинания, ограничатся простейшими – иначе сгорят вместе с нападающими. А от ледяной или огненной стрелы защитит куртка или кираса.

А в это время во дворе уже вовсю кипел бой. Пара солдат – то ли самых молодых, то ли самых глупых – и в самом деле, как предполагал Базил, выскочили во двор. И теперь лежали неподвижно, утыканные стрелами. Остальные оказались умнее, и сейчас имперцы яростно отстреливались. В отряде Сауры было уже шестеро убитых – или тяжело раненных, кто их разберет. Небо начало светлеть, но туман от этого казался еще гуще.

В стенах таверны уже торчало с десяток горящих стрел – но огонь лишь шипел, бессильно лизал старый сруб и отступал, оставляя черные пятна копоти. Такое дерево не горит – зелье, что пропитало бревна, стоило дорого. Но лучше не поскупиться один раз, чем после очередной пьяной драки отстраивать сгоревшее здание заново. Там, где драка – там и горящие лампы на пол летят, поджигая разлившееся масло. А с зельем этим… ну, сгорит пара столов или там лавок… мебель заменить, стены закопченные побелить – и вновь «Меч Императора» готов будет принять гостей. Сколько раз уж такое бывало…

Базил забрался на крышу, подошел к друзьям.

– Плохо дело, – буркнул он. – Солдаты двери заперли, да еще наверняка столами подперли, и стрел у них много. В этой проклятой таверне – как в крепости. Ребята бьют по окнам, но попали ли в кого – неизвестно.

– Только бьют? А забраться через те же окна?

– Узкие больно… это наверху в окно на лошади въехать можно, а внизу едва боком протиснуться. Зарежут.

– Тараны делать? – хмыкнул Тиграт. – Ежели хорошенько тараном двинуть, столы им не помогут. И засовы тоже.

– Ты много крепостей штурмовал? – хмыкнул Базил. – Тиграт, ты увлекаешься. Мы здесь не за тем, чтобы перебить солдат… и даже не за тем, чтобы свернуть шею безликому. Скорее всего пленник наверху. Я думаю, солдаты шум слышали, но что мы наверху – еще не знают. Готовь людей.

– Люди готовы.

– Тогда вперед. Главное – пленник. Все остальное не важно. Врываемся в комнату, берем парня и уходим.

– Как узнаем?

– Я узнаю, – отрезал Базил. – Начали!

Прыгнули сразу трое. В этот раз стекла выбивать не пришлось – отсюда, со второго этажа, тоже вовсю били арбалетчики, и один из прыгунов тут же поймал в живот тяжелую стальную стрелу, легко пронзившую тонкую кольчугу. Удар отшвырнул парня от окна, руки выпустили веревку, и еще живое тело полетело вниз, к земле. Но двое уже оказались внутри, зазвенела сталь.

– Вперед!

Еще одна троица подхватила освободившиеся веревки, прыгнула. За ними – еще трое. Последние. На крыше остались только Базил с Тигратом и Дебтером, да четверо арбалетчиков, не сделавших пока ни единого выстрела.

– Наше время, – буркнул охотник. – Если нас разделят… главное – вытащить парня. Жаль будет, если все зря. Где встреча, помните?

Он схватил веревку и прыгнул. Влетел в распахнутое окно вперед ногами, разжал руки, покатился по полу. Над головой гремело железо, его ребята рубились с охранниками, но шансов у нападавших было немного. Наемники умеют держать в руках мечи, но с императорскими латниками справиться непросто.

Вскочив на ноги, Базил рванул из ножен короткий меч – в толкотне боя этот клинок был полезнее, чем длинные мечи солдат. Правая рука сомкнулась на рукояти стилета. Тут же поднырнул под удар, ткнул кинжалом снизу – лезвие противно скрежетнуло по стали, не причинив вреда. Уходя от ответного выпада, охотник скользнул назад, но тут же споткнулся об лежащее на полу тело и упал на спину. Солдат с хаканьем опустил меч – но охотника под ударом уже не было, он откатился в сторону, и меч имперца врезался в половицу. В тот же момент на солдата налетел Дебтер, с размаху вгоняя тонкий стилет прямо в прорезь тяжелого шлема.

Человека, ради которого была затеяна вся эта резня, Базил увидел сразу, как только сумел встать. Кто бы еще сидел в углу со связанными за спиной руками. Он прыгнул к пленнику, но на пути тут же оказался еще один имперский солдат. Охотник парировал удар, тут же ткнул мечом в ответ – и вновь безуспешно. Чтобы пробить кирасу, требовалось оружие посерьезнее. Оставалось надеяться только на ловкость – в любых латах есть щели, куда вполне может проникнуть сталь.

Схватка была недолгой. Великолепно защищенному воину не хватало маневренности. Его оттеснили от спасительной стены, а затем тонкий стилет Дебтера вошел имперцу в бок, угодив в стык доспехов. Правда, лезвие переломилось, но свое дело сделало.

К этому времени живых солдат в комнате не осталось. Семь тел в тяжелой броне лежало на полу… И еще восемь – в более простых кольчугах, а то и просто кожаных куртках на толстой войлочной подбивке. Парни, вломившиеся в комнату, пали все. Нет, двое были еще живы… Одному глубоко разрубили бедро, другому повезло меньше – вражеский меч вспорол кольчугу и вскрыл несчастному живот. Если Лисмус цел – поможет. Если же нет – лучше добить парня, чтобы не мучился зря.

Тиграт сидел на окровавленной кровати, зажимая раненое плечо – меж пальцами сочилась кровь.

– Дерьмо, – пробормотал он. – Не повезло. Ладно, Баз, что дальше? По лестнице мы не пройдем. Там, внизу, два десятка ребят в железе.

– Не пройдем, – кивнул охотник.

Высунувшись в окно, он пронзительно свистнул.

– У тебя есть план? – Дебтер задумчиво разглядывал обломок стилета. – Знаешь, Базил, эта штука была со мной двадцать лет. А тут сломалась…

– Только не скажи, что это дурная примета, – фыркнул Тиграт и зашипел от боли.

– План есть, – кивнул Базил. – Вон, смотри…

Через двор двигалось нечто большое – присмотревшись, Дебтер понял, что это створка ворот, которую волокли их товарищи из отряда. Почти сразу же в дерево впились стрелы, но даже выпущенный из арбалета в упор стальной болт не мог пробиться сквозь толстые доски.

– Зачем? – поинтересовался Дебтер.

– Увидишь.

Деревянный щит глухо бухнулся в стену, наглухо запечатав одно из узких окон.

– Вниз, – коротко приказал Базил. Затем подошел к пленнику, что все так же равнодушно сидел в углу, перерезал стягивающие запястья веревки. – Вставай.

Мужчина поднялся – теперь, когда он стоял в полный рост, было видно, насколько же он высок и широкоплеч. Охотник, не жаловавшийся на телосложение, сразу почувствовал себя маленьким.

– Ты Алкет Гард?

– Да, – спокойно ответил пленник, разминая руки. – А как зовут тебя?

– Меня зовут спасителем, – фыркнул охотник.

– Кого же ты спасешь?

– В данный момент тебя.

Гард чуть насмешливо посмотрел на Базила, покачал головой.

– А я тебя об этом просил?

Вопрос охотнику не понравился. Он предполагал встретить что-нибудь вроде радости и признательности, все ж таки человека вытащили, можно сказать, с костра. Или этот здоровяк не понимает, что его ждало?

– Нашлись те, кто попросил, – сухо ответил он. – Очень, знаешь ли, настоятельно попросили. Я не смог отказать в таком пустяке.

– И что теперь?

– Теперь… если ты поторопишься, то мы отправимся куда-то в более безопасное место.

– Отправляйтесь, – пожал плечами Гард. – Разве же я мешаю?

– Ты что, не понял? Живо в окно!

– Это ты не понял, спаситель. – Губы Алкета вновь тронула легкая усмешка. – Я никуда бежать не собираюсь.

Охотник внимательно посмотрел на пленного мага. Сумасшедший? Нет, вряд ли… такие люди делают глупости от идеи, от убеждений. Он что, думает, что своей жертвой грехи искупит? Или что сожжение на пользу Империи пойдет? Хотя… может, и пойдет.

Он чуть заметно кивнул – и в ту же секунду Дебтер с силой врезал по затылку здоровяку ножкой разломанного кресла. На какой-то момент Базилу показалось, что сейчас этот бугай развернется и размажет наемника по стене, но Гард лишь мгновение тупо смотрел прямо перед собой, а затем его глаза закатились, и он тяжело рухнул на пол.

– Силен… – пробормотал Дебтер. – Я было подумал…

– Быстрее, быстрее, – прошипел Базил, подтаскивая кровать к дверям. – Думаешь, они там, внизу, от страха окаменели? Как же… сейчас сообразят, что их добычу утягивают прямо из-под носа. Тиграт, сможешь по веревке спуститься?

– Если есть угроза сдохнуть, то я могу и выпрыгнуть, – недовольно пробурчал раненый Тиграт.

Он подошел к окну, ухватился за веревку и, сморщившись от боли, выбрался наружу. Базил уже деловито связывал руки только что им же освобожденному пленнику. Попозже, когда в себя придет, с ним можно будет серьезно поговорить, объяснить, что к чему.

– Помоги, – хрипло попросил он Дебтера.

Вдвоем споро обмотали Гарда веревкой, перевалили через подоконник и, пыхтя и отдуваясь, спустили тяжелое тело вниз.

Со стороны коридора раздался тяжелый удар, воздвигнутая баррикада затрещала, разваливаясь, запор сорвало с петель, одна из досок двери раскололась.

– Давай, – рыкнул Базил, хватая подвешенную к стене масляную лампу и швыряя ее в дверь. Глиняная посудина разлетелась на куски, масло тут же вспыхнуло. – Быстрее, огонь их задержит.

Дебтер спорить не стал, тут же нырнул в окно. Снова грохнули в дверь – слаженно, сильно. Баррикада рухнула, в щели появилась закованная в железо рука. Тут же отдернулась, угодив в горящее масло. Базил бросился к окну – веревка была уже свободна.

Он не успел. Ощутил лишь сильный удар в спину, а затем все завертелось перед глазами, и пришла тьма.

Алкет пришел в себя – голова раскалывалась, к горлу подкатывала тошнота. Он попытался сообразить, где находится и что так больно давит на живот. Затем понял – его везут куда-то, перекинув через седло, как обычный тюк. Открыл глаза – внизу проплывала земля, перевитая корнями, заросшая травой. Толстые замшелые стволы деревьев, кустарник… никакого намека на дорогу.

Он шевельнулся – лука седла, казалось, давно пробила кожу и погрузилась в тело. И не смог удержать стона.

– Очухался? – раздался над ухом злой голос. – С-сволочь…

– Почему? – прошептал Гард.

– Что «почему», гад?

– Почему сволочь, почему гад?

– Не понимаешь? Ну, я тебе объясню. Не сейчас, дружок, попозже. Так объясню, что мало не покажется.

В голосе невидимого собеседника звучала даже не угроза, скорее твердое обещание. Алкет понял – точно, мало не будет. Похоже, совсем недавно у опального волшебника появился личный враг. Странно – а он и не заметил, как это случилось.

Ехали долго – судя по косым солнечным лучам, пробивавшимся сквозь кроны деревьев, уже перевалило далеко за середину и без того короткого осеннего дня, когда по-прежнему невидимый командир отряда скомандовал привал. К этому моменту Алкет уже не сомневался, что отряд невелик – судя по доносившимся до него голосам, вряд ли больше дюжины человек.

– Снимай эту падаль.

Слово резануло слух, и в первый момент Гард даже не понял, что имели в виду его. И только когда сильные руки сдернули с седла и швырнули на землю, вызвав новый всплеск боли, сообразил, кого здесь считают «падалью». Он с трудом перекатился на спину – его тут же подхватили, посадили, прислонив спиной к дереву. Руки, разумеется, не развязали.

Пленник огляделся. На небольшой поляне собралось не более десятка людей. Трое были ранены, повязки набухли от крови, но не похоже, чтобы раны были тяжелые. Смотрят все хмуро, недобро.

– Я не знаю, падаль, зачем мы тебя тащили, – сообщил здоровяк, выходя вперед. Голос знакомый, именно он обещал все объяснить. – Я не знаю, что ты за человек, но из-за тебя погибло много наших. И ты за это заплатишь.

– А в чем моя вина? – спросил было Алкет, но здоровяк метнулся вперед и с размаху хлестнул его ладонью по губам.

– Говорить будешь, когда я разрешу, паскуда. Понял?

Гарду хватило сообразительности не бросить в ответ «понял» – иначе тут же нарвался бы на очередной удар. Поэтому он просто кивнул.

– Понятливый, – удовлетворенно прорычал здоровяк. Затем повернулся к остальным. – Из-за этой твари погибли наши товарищи. По меньшей мере двоих повязали… это я точно видел. Поэтому предлагаю его казнить. Медленно… как казнят тех, кто попал в руки имперцев живым. Или кто-то сомневается, что парней ожидает кол или костер?

Люди переглянулись, но никто не сказал ни слова. Вероятно, не сомневались. Да и Гард понимал, что с мятежниками у Империи разговор короткий. На прощение рассчитывать не стоит, на легкую смерть – тоже. Ему даже жаль стало этих двоих… в Броне достаточно мастеров, умеющих сделать последние часы жизни преступников невыносимыми.

– Так что выберем для этого ублюдка? Кол или костер?

– Касс, может, это… не надо? – подал голос один из мужчин. – Все ж, не зря и Базил, и Дебтер с Тигратом за ним полезли… уважить бы… их память.

– Если бы не полезли, были бы живы, – рыкнул бугай. – Значит, жизнь за жизнь. Одна за… сколько парней там полегло? То-то. А Лисмус, Саура… их кровь тоже на нем.

Он повернулся к Гарду, хищно оскалился.

– Что скажешь, тварь? За кровь платить надо?

Алкет задумался. В который раз вставал этот вопрос. Пусть и по другому поводу. Если подумать, люди вновь погибли из-за него. По словам человека, которого называли Базилом, все это нападение было задумано исключительно с целью вытащить его, Гарда. Опять льется кровь, и опять по его, пусть и косвенной, вине. Очевидно, этот Базил тоже не вышел из таверны живым. Может, Касс прав? Может, и в самом деле лучше умереть? По крайней мере на этом все закончится.

Ему вдруг остро захотелось жить. Пусть и сдохнуть, но не сейчас, позже. Не от рук этих… только что потеряли друзей и хотят новой крови.

И тут же в голову пришла еще одна мысль – неужели они и в самом деле не знают, с кем имеют дело? Забавно.

– Убьешь связанного? Да, в этом вы мастера… вас, небось, вдвое больше было, чем солдат, да? Они там пьют за победу – а вы тут, в лесу хоронитесь. Давай убивай. Сопротивляться не буду. Разве что в рожу тебе плюну разок.

Насмешка подействовала. Касс и так был на взводе, как туго натянутый арбалет, и требовался крошечный толчок, чтобы он сорвался. Алкет рассчитывал подразнить здоровяка еще немного, доведя до белого каления, но этого не потребовалось. Получив фигуральный плевок в лицо и обещание плевка настоящего, наемник полностью потерял контроль над собой.

– Я тебя, сука, голыми руками порву! – заорал он, хватаясь за нож.

Это не очень вязалось с обещанием, и Алкет ожидал, что сейчас лезвие войдет ему в живот. Такие подонки очень любят, когда ножом в брюхо – чтобы жертва мучилась, чтобы ощущала приближение неминуемой смерти, чтобы ползала у ног убийцы, путаясь в вывалившихся из вспоротого брюха внутренностях.

Но нож лишь рассек веревки, стягивающие запястья пленника.

– Слушайте все! – прорычал Касс, демонстративно повернувшись к Гарду спиной, тем самым демонстрируя свое презрение к противнику. – Если этот ублюдок хотя бы раз собьет меня с ног, то уйдет невредимым.

Алкет чуть заметно усмехнулся. Неужели остались еще люди, которые верят в подобные сказки? Сколько раз звучало подобное обещание и сколько раз поверивший в него оказывался обманутым. Если уж решили убить – убьют. А все эти единоборства, претендующие на благородство – не более чем дополнительное развлечение. Он, разумеется, вполне может победить. Касс выглядит настоящим бойцом, но и сам Алкет не всегда носил рясу безликого. Быть может, мечом он владеет не лучшим образом, но что касается рукопашного боя, тут дать отпор сумеет.

Только ведь зря это. Чего от себя-то таить… бывали времена, они и сами предлагали кому-то из пойманных бандитов подобное соглашение. Особенно если не успевали еще отойти от горячки боя, если душа жаждала крови. Конечно, некоторый риск в этом был – но надежные друзья подстрахуют, и если вдруг возжелавший свободы негодяй начнет одолевать, его тут же угостят стрелой или метательным ножом. Если же поединок ведется на кулаках, то пленник может даже верх одержать, но тут же кто-то из отряда заявит, что победа бесчестна и, следовательно, недействительна. И придется драться со вторым, с третьим… пока усталость не возьмет свое. Вспоминать стыдно – но что было, то было.

И сейчас Гард знал, что все это – лишь игра. Наемники продули схватку, в этом не было никакого сомнения. И теперь жаждут реванша, пускай даже это будет лишь расправой над беспомощным пленником. Наверное, поэтому и поединок предложили… если бы Гард не начал дразнить бугая, тот наверняка сам бы сделал шаг в нужном направлении. Так что никакого «уйдет невредимым» не будет. Напротив, убивать пленника будут долго, чтобы в полной мере насладиться процессом.

Проверять свою выносливость Алкет не собирался. И умирать тоже.

– Ну что, сука, готов? – Касс демонстративно стянул перевязь с мечом, швырнул оружие в траву. Туда же последовал тяжелый нож и тяжелый свинцовый шарик на длинной тонкой цепочке – кистень, оружие смертоносное, но и требующее немалого мастерства. Выставив перед собой огромные кулаки, наемник шагнул вперед.

И умер.

Ни одной боевой заготовки в запасе у Гарда не было, а потому в ход пошли простейшие атакующие заклинания, достаточно смертоносные, но не обладающие разрушительной силой цепной молнии или фаерберда. Простенькая ледяная стрела ударила именно туда, куда хотел волшебник – в глаз. Тут же поток ледяных и огненных стрел хлестнул по зрителям. Двое рухнули, остальные рванули из ножен мечи. В своих предположениях Алкет не ошибся – хлопнул арбалет, явно приготовленный на случай, если пленник посмеет проявить прыть. Но стальной болт отлетел в сторону, наткнувшись на подставленный «щиток».

– Взять его! – запоздало крикнул невысокий стрелок, отбрасывая разряженный арбалет и хватаясь за нож. В то же мгновение огненный шар попал ему в лицо, вспыхнули волосы, вопль сменился хрипом. Еще живое, но уже чудовищно изуродованное тело повалилось на землю.

Гард метался по поляне, то увертываясь от мечей и кинжалов, то подставляя под удары магические «щитки» и осыпая противников боевыми заклинаниями. Большая часть его атак пропадала даром, толстые куртки и кольчуги были почти непроницаемыми для огненных и ледяных стрел, камни «пращи» могли сбить с ног, могли сломать ребро, но смерть приносили, лишь попав в голову.

Обычный маг уже был бы убит, но Гард был воином – и сейчас пустил в дело все, что когда-то умел. В его левой руке появился меч – на земле уже лежало немало мертвых тел и бесхозного оружия хватало. Как и большинство магов, он прекрасно владел левой рукой – и буквально через пару мгновений сталь окрасилась кровью.

Схватка длилась не так уж и долго. Под конец этого бешеного танца на ногах остался один Алкет – остальные лежали вповалку, кто уже остывая, кто еще дыша. Самому Гарду тоже досталось. Несколько мелких царапин, глубокая рана на левом бедре, порядком обожженные пальцы правой руки. Впрочем в последней травме он был виноват сам, ударил фаерболом в упор, и кисть оказалась практически в центре огненной вспышки. Но это все мелочи. Теперь, когда руки свободны, он сумеет затянуть раны. А ожог… боль можно и потерпеть.

Он забормотал заклинание, заставляя кровь сворачиваться быстрее. Через несколько минут рана на бедре стянулась, образовав уродливый шрам. Некоторое время его надо будет оберегать, от резких движений плоть может разойтись. Назавтра стоит еще раз воспользоваться магией – если накладывать на столь глубокую рану «исцеление» слишком часто, шрам исчезнет за час-другой, но столь интенсивное восстановление тела почти наверняка вызовет страшную болезнь. Плоть взбунтуется, начнет разрастаться в разные стороны, захватывая все новые и новые, некогда здоровые участки… пока тело, уродуемое болью, не отторгнет душу. И вылечить эту болезнь, называемую «дикой порослью», невозможно, ибо даже магия лечит лишь то, что маг способен почувствовать, ощутить своим внутренним взором. А «дикая поросль» захватывает все тело, захватывает очень быстро…

Разобравшись со своей раной и убедившись, что болезненный ожог все же не лишил руку подвижности, Алкет занялся ранеными. Их было немного – всего четверо. Остальным повезло меньше. Молодая, лет двадцати, девушка тихо стонала, зажимая рукой глубокую рану на животе, там, где меч Гарда пробил легкую, тонкого плетения кольчугу. Он отвел ее руку – сил сопротивляться у нее уже не было. Рана была плохой… окажись на месте Гарда более слабый маг, и девчонке не жить. Но и он, закончив лечение, ощутил слабость. Стук сердца отдавался в голове, словно удары молота на наковальне, на лбу выступили капли холодного пота. Некоторое время он тяжело дышал, пытаясь унять дрожь в руках. Затем перешел к следующему телу, подающему признаки жизни.

Спустя час Алкет тяжело вздохнул и завалился на землю. Сил, чтобы встать, не было. Хотелось закрыть глаза и заснуть. Надолго. Лучше навсегда. Трое уцелевших спали магическим сном, и Алкет не опасался, что кто-то из них прирежет его, сейчас практически беспомощного. Четвертый… что ж, невозможно спасти всех. У него просто не хватило сил помочь сорокалетнему мужчине, чей бок был чудовищно изуродован фаерболом. Все, что сумел, – дал несчастному сон. Сон, после которого раненому уже не придется очнуться.

Он проснулся от холода. Было еще темно, но небо уже окрасилось в красные тона. Близился рассвет. Тело ломило, голова была словно чугунной, глаза слезились. Алкет попытался встать… и тут же снова опустился на сырую землю. Ноги отказывались держать его. Все же накануне он отдал слишком много сил, хотя и не жалел об этом. В бою он перебил бы наемников, не чувствуя ни раскаяния, ни жалости. Но раз уж им повезло остаться в живых – что ж, такова воля Эмнаура.

Алкет закусил губу. Мысль причинила почти физическую боль. Воля Эмнаура… именно она толкнула служителя на применение запретной магии… умерли десятки молодых, полных сил парней. Затем умирали и другие. Из-за него. Этого ли желал Эмнаур? Смерти? Крови? Или прав Борох – совсем не голос Эмнаура раздался в его голове тогда, во мраке каменной кельи.

Он заставил себя двигаться. Подполз к одному из спящих – волею случая это оказался тот самый мужчина, который пытался, пусть и без особого энтузиазма, защитить пленника от расправы. Морщась от разрывающей голову боли, связал спящему руки за спиной, затем так же тщательно обмотал веревками ноги. Снял сонное заклинание, пару раз толкнул своего пленника.

– Просыпайся…

Наемник открыл глаза, тут же дернулся – и выругался, обнаружив, что связан.

– Значит, ты маг… – пробормотал он. – Дерьмо… не стоило с тобой играть.

– Не стоило, – согласился Гард. – Но ведь можно было просто развязать и отпустить меня, верно?

Связанный попытался пожать плечами, но вышло это у него плохо.

– Лечил ведь, маг? Зачем?

– Ты так хочешь сдохнуть? – вопросом на вопрос ответил Гард.

Наемник помолчал, затем вздохнул.

– Я не против еще пожить. Но я тебя, маг, исцелять не стал бы.

– Быть может, быть может. Я бы хотел попросить тебя о маленьком одолжении…

– Перебьешься, – огрызнулся пленник.

– А если пообещаю отпустить?

Наемник криво усмехнулся.

– Все равно ведь отпустишь. Я таких, как ты, много повидал. Вы легко убиваете, но только не безоружных. Не беспомощных. Лежачих ногами не пинаете.

– Я прошу немногого. – Алкет усмехнулся. – Расскажи, что было там, в таверне. Почему вы напали на солдат.

– А, это… да ради Эмнаура… расскажу. Какие тут тайны. Особенно если учесть, что немало наших попали в руки безликих и сейчас наверняка рассказывают все без утайки. Ты ведь тоже мог бы заставить меня говорить, да, маг?

– Конечно.

– Я так и думал. Ну, значит, дело было так…

Пленника звали Лускер. Что-либо иное о себе, кроме имени, он сообщать отказался – да Гард и не настаивал.

Солдатам не потребовалось много времени, чтобы сообразить – пленника уводят у них прямо из-под носа. Они могли бы оставаться в таверне сколь угодно долго – зажечь здание осаждающим все одно не удалось бы, пробиться внутрь – тоже. Разумеется, рассказчик не знал, что латники ворвались в комнату на втором этаже, где и захватили тяжелораненого Базила. Но тот факт, что находящиеся в безопасности бойцы вдруг рванули наружу из-за надежных стен, говорил сам за себя.

Дверь отлетела в сторону, показались тесно сомкнутые щиты, о которые тут же забарабанили стрелы. В ответ ударили арбалеты. Упало несколько наемников, в том числе и уже раненый Тиграт. Из рассказа Гард понял, что этот Тиграт, а также упомянутые Дебтер, Базил, Саура и Лисмус были в этой банде за главарей.

Вполне вероятно, что наемники сумели бы отбиться – или уйти, скрыться в еще не разошедшемся тумане. Латники перли вперед, умело прикрываясь щитами и вовсю работая своими длинными мечами. Стрелы бессильно отскакивали от доспехов, легкие мечи наемников зря высекали искры из массивных кирас и наплечников. Рухнул Дебтер, отрубленная голова покатилась по земле. Саура завизжала, пустила стрелу – длинный тонкий наконечник вошел в смотровую щель шлема, убийца рухнул как подкошенный.

Лисмус (по словам Лускера, он был магом Алого Пути) метал огненные шары, затем ударил «огненным облаком» – латники метнулись в стороны, уходя от смертельного пламени, двое оказались недостаточно расторопными и покатились по земле, воя от боли. Выли недолго – огонь сожрал легкие, выжег глаза, осыпал кожу черным пеплом. Да еще одного подстрелила Саура, вновь доказав свою непревзойденную меткость.

Да, наемники могли бы уйти – пока имперские солдаты отступали перед облаком огня. Подхватить раненых, броситься бежать… но они не успели.

Из окна второго этажа выскочил человек, оставляя за собой дымящийся след. Перевернулся в воздухе, приземлился на ноги – Лускеру показалось, что от удара даже земля вздрогнула. А затем человек вскинул руки, и воздух наполнился смертью. Лисмус успел крикнуть одно лишь слово «герой» – а в следующий момент его тело отлетело к стене и влепилось в нее с такой силой, что все услышали хруст костей. Никто не мог бы выжить от такого удара.

Почти треть оставшихся наемников погибли сразу – огненные птицы, стремительные полупрозрачные камни и бело-голубые росчерки молний не оставляли людям, не имеющим доспехов, никаких шансов. Поток огненных стрел обрушился на Сауру, ее дымящееся тело корчилось в конвульсиях… и лишь тогда наемники ударились в бегство. Не раздумывая, прихватили с собой связанного человека, которого вытащил из таверны Дебтер… раз вытащил, значит, было надо. Их не преследовали – только лишь выпустили пару стрел да дымящийся человек с лицом, закрытым закопченной бронзово-серебряной маской, швырял огненные шары, унесшие еще две жизни…

– Зачем полезли в таверну?

– Базил сказал, враг у него там был… Слушай, может, развяжешь? – Лускер скривился. Некоторое время ждал, затем сообразил, что никто с него путы снимать не будет. – Ну, так и сказал, мол, враг… только мало кто поверил. На врага, знаешь ли, не лезут толпой. Врага берут ночью, в доме, в теплой постели. И убивают медленно, с удовольствием. Или же подкарауливают в темном переулке и без затей суют нож под ребро.

Пленник помолчал, затем поинтересовался:

– А ведь он за тобой туда полез, так ведь?

Алкет задумчиво кивнул.

– Он что, был тебе другом?

– Нет… – тихо ответил Гард. – Не был. Я не знал этого человека.

Гард зашептал заклинание, глаза Лускера закрылись, он задышал ровно и спокойно.

Итак, вокруг опального волшебника раскручивается какая-то игра. Кому-то понадобилось вытащить пленника с костра… кому-то очень влиятельному. Была потрачена куча золота – нанять полсотни бойцов стоило немалых денег, гораздо больше, чем когда-либо имелось в распоряжении Гарда. И столь богатых друзей у него не было.

Что бы предпочел в этой ситуации Борох? Вне всяких сомнений, верховный жрец пожелал бы, чтобы Гард вернулся и отдал себя в руки закона. Торжественное сожжение преступника пойдет на пользу Империи… или лично Бороху? Его проникновенная речь о долге перед страной не оставила Алкета равнодушным, и тогда он готов был согласиться с тем, что кара должна свершиться.

Но сейчас он думал иначе. Десятки людей умерли ради того, чтобы дать ему свободу. Пусть большинство и не знало истинных причин, но эти причины были.

Алкет приложил ладони к вискам, снова зашептал заклинание – постепенно силы возвращались к нему. Не настолько, чтобы, к примеру, снова вступить в схватку – но достаточно, чтобы суметь двигаться. Необходимо было убраться отсюда подальше и по возможности побыстрее. Имперские солдаты уцелели и наверняка взбешены. Безликий тоже выжил и теперь будет рыть землю, чтобы найти беглеца. Очень скоро на каждой дороге, на каждой тропе будут стоять солдаты.

Гард осмотрел трупы, собрал кошельки, вновь убедившись, что за его свободу были заплачены немалые деньги. Наемники – люди небогатые и редко когда могут похвастаться увесистыми кошельками, но сейчас у каждого было золото. Что ж, мертвым монеты ни к чему.

Стиснув зубы и заставив чувство брезгливости замолчать, он снял с Касса одежду. Балахон служителя практически пришел в негодность, к тому же пробираться в нем через лес было не слишком удобно. Нашелся и приличный меч, куда лучше прежнего, схваченного второпях. Алкет выбрал двух лучших лошадей, наполнил переметные сумы едой и разными полезными в дороге мелочами. Часть еды сложил возле раненых, затем, подумав, спутал ноги оставшимся лошадям – когда уцелевшие наемники придут в себя, лошади им весьма пригодятся. Произойдет это нескоро, магический сон развеется в лучшем случае к утру.

Мелькнула мысль, что солдаты могут найти эту поляну раньше… Алкет покачал головой. Он сейчас находился не в том положении, чтобы проявлять излишнее человеколюбие. С одной стороны, эти люди спасли его, с другой – пытались убить. Значит, он, Алкет, ничем им не обязан. Пусть их судьбу решит Эмнаур.

Оставалось решить, куда идти. На восток, в Индар? Этот ответ напрашивался сам собой. Индар кичился своей независимостью и никогда не выдавал беглецов, которым посчастливилось пересечь его границу. Другое дело, что если его опознают, то Комтур прикажет казнить преступника. Алкет невесело усмехнулся – да, в Индаре не популярны были костры или колья… просто повесят. Итог один, зато заметно меньше мучений.

Нет, путь в Индар слишком очевиден, и потому туда соваться не стоит. На востоке его будут искать с особым старанием. Там и мышь не проскочит.

Пиратские острова Южного Креста? Бессмысленно… треть капитанов кормится с ладони Императора, треть получает золото у Бороха или Братства, остальные пишут донесения Консулу. Там его схватят сразу же.

Отправиться в Кинтару? Это, пожалуй, более заманчивое решение. Разумеется, южане тоже не останутся в стороне в деле охоты за беглецом, но вряд ли станут проявлять слишком уж большую активность. Правителям Кинтары куда интереснее вопросы торговли, чем показательная казнь какого-то северянина. Соглашение о запрете использования «призыва» они, безусловно, подписывали – но никогда не относились к этому слишком серьезно. Быть может потому, что среди кинтарийцев традиционно рождалось мало магов.

Да, там спрятаться легче. Особенно если не соваться в Кинт Северный и устроиться где-нибудь на отшибе. Только вот попасть в южные края непросто… дороги через Выжженные Земли – тайна, старательно оберегаемая кинтарийцами. Будь это просто безопасные тропы, имперские следопыты быстро составили бы нужные карты. Увы… участок пути, по которому еще вчера спокойно прошел караван, сегодня может стать смертельно опасным. А завтра – вновь проходимым. Чтобы найти дорогу, по которой можно провести товар с наименьшим риском, требовался особый дар, и услуги людей, этим даром обладающих, стоили недешево.

Таких людей немного, каждый пользуется уважением, каждого знают в лицо и по имени. Бороху или Консулу, кто бы ни руководил поимкой беглеца, не составит труда держать под контролем все караваны, отправляющиеся в Выжженные Земли. Кинтарийцы даже не будут возражать против такого надзора – дело привычное. Империя всегда кого-нибудь ловит – убийц, фальшивомонетчиков, воров, дезертиров.

Значит, на север. В порту Луда можно найти человека, который за хорошую сумму золотом доставит беглеца в Верлен или Кинт Северный, не задавая лишних вопросов. Правда, по дороге может и горло перерезать да сбросить в море. Грех невелик, зато беспокойства меньше. Среди капитанов, возящих грузы и пассажиров каботажными рейсами, встречаются отъявленные сволочи, которых не считали пиратами только потому, что они иногда все же выполняли взятые на себя обязательства.

Путь по морю от Луда до Верлена долог, но относительно безопасен. Особенно если выбрать капитана, не брезгующего контрабандой – такой и сам не захочет встречаться со сторожевыми кораблями Гурана.

Алкет еще раз оглянулся на поляну, усыпанную телами. Да уж… солдаты непременно доберутся сюда, и если среди них найдется хороший следопыт, то ему не составит труда определить, сколько людей пришло на поляну и скольким удалось уйти. Значит, надо как следует запутать следы…

Решено, он пойдет на запад – там его будут искать в последнюю очередь. От Баттары на север, а затем вдоль горного хребта к Луду.