Руднев стоял на пороге спальни. И в ней все было ярко. Саша любила свет, а Рудневу ламп хватало в больнице. Глаза его за время работы сохли, и дома он просил сумрака. Но что ей его глаза? Все должно быть бело, да так, чтоб не видно потолка. Чтоб ни единой морщинки. Но какие морщинки? Только сама их и видела.
Лишь иконы над кроватью были темны, как ночные оконца. Множество икон. С каждой глядел на него знакомый лик. Руднев не помнил имен, но улыбался им, как старым приятелям, явившимся из прошлого, вдруг и сразу из милого прошлого.
Иконы были общие. Так она сказала, когда Илья первый раз пришел в ее съемную комнатку и поинтересовался: «Это все твои?!» Саша смутилась, будто Илья спросил со смехом или издевкой.
Но нет, он глядел серьезно. Это была в нем самая нужная черта: никогда Саша не встречала ни в ком такой страшной прочности взгляда. «Ха! Я не верю в Бога. Хозяйка сказала, что прежние жильцы не забрали. Так что иконы – общие. Сказала – пользуйся. Прикинь, дизайн. Мне неуютно! Они так смотрят…» – был ее ответ. Неуютно казалось только поначалу. Святые смотрели, но любить не мешали. Им двоим никто не мог помешать.
В эту душную двушку под самой крышей они переехали после свадьбы. Святых перевозили в коробках, чередуя с книгами, чтоб не треснуло стекло. Выходило неловко: Святитель Николай – «Любовь живет три года» – Троеручица – «Дневник Бриджит Джонс» – Святой Христофор – «Священная книга оборотня»… Так они и лежали в коробках на антресолях.
«Как думаешь, Бог помогает?» – спросила однажды Саша, вернувшись от врача. У них уже был Ваня. Она выучила молитву, нашла среди святых нужного, поставила на прикроватную тумбу и молилась ему. Остальные иконы Руднев развесил на стене. Он подчинялся, делал все, что она просила. И пошутил в ответ: «Эти святые не отвернулись от нас во грехе, не отвернутся и в молитве».
Он не заметил, как оказался в спальне и без звука ходил по ковру. Он разглядывал прошлое. Под столом, на котором до сих пор лежали начатые Сашей книги, Руднев нашел коробку с игрушками. Он покопался в ней и достал машинку с красными полосами и крестами на боках. Руднев покрутил модельку в руках. Когда-то, в самом начале пути, когда был дураком и верил, что дежурство в скорой даст ему отвагу и выдержку, он разъезжал по городу именно в такой машине. Такую же подарил и сыну.
Руднев достал телефон. Он позвонил ей. Голос на той стороне был сонный.
– Я вас не разбудил?
– Кто это?
– Доктор из детской областной.
– Ой, что-то случилось? – испугалась Дарья.
– Нет, все хорошо, я звоню поинтересоваться…
– Доктор, я ведь совсем забыла спросить, нужна ли какая-нибудь помощь. Вот дура! Мальчику что-нибудь надо?
– Ничего. Может быть, после…
– Да-да, я всегда готова, доктор. Чтобы вы знали! Всегда готова помочь! Как вас зовут? Сегодня я даже не узнала, как вас зовут.
– Илья Сергеевич. Можно просто Илья.
– Илья Сергеевич, – повторила она, запоминая. – А меня…
– Дарья. Я помню. Дарья, я звоню с таким странным вопросом.
– Он очнулся?
– Да, он пришел в себя.
– О! Какое счастье. Могу я его повидать?
– Мальчик очнулся, но ничего не говорит. Поэтому я и звоню вам. Понимаете, мы до сих пор не знаем его имя, не знаем, где его родители. Я подумал, может быть, вы могли бы помочь найти родственников.
– Я?! – голос ее поднимался. – Но каким образом?
– Если вы скажете, где случилась авария, я попытаюсь найти кого-нибудь, кто знает мальчика.
– Я думала, этим занимается полиция, разве нет?
– Пока от них мало толку.
– Мне действительно очень хочется помочь… Если нужно, я готова дать денег!
– Скажите, в каком месте вы… Где произошло столкновение?
– Ох, – она задумалась. – Я совсем не знаю ваших дорог. Помню, был лес… Все это я уже рассказывала полицейским!
– Они нашли, где это случилось?
– Говорят, нашли.
– А вас туда возили?
– Нет, больше я там не была. Послушайте, вы точно доктор? Это разговор напоминает допрос.
– Вспомните, что показывал навигатор.
– Навигатор показывал, что я сбилась с маршрута. Он искал выезд на трассу. Что вы еще хотите?
Руднев узнал панику в голосе Дарьи. Он всегда мог разглядеть, расслышать ее первую поступь.
– Простите. Но важно выяснить, что случилось в тот вечер. – Он стал придумывать, почему это в самом деле важно. Получалось слабо. На ум приходили только фразы из брошюрки для посетителей детской реанимации. – Родитель всегда должен быть рядом с ребенком, чтобы ребенок понимал, что он не брошен. Поэтому крайне важно поддерживать связь.
– Илья Сергеевич, – сказала она, задержав дыхание. – Сожалею, но я… Там был лес. Он выскочил прямо под колеса. Я ударила по тормозам… Понимаете, я даже не сразу поняла, что это было. Выбежала. Увидела мальчика. Он лежал на боку.
– Он был в сознании?
– Мне показалось, что он мертвый. Но когда я стала набирать скорую, он зашевелился…
С ее слов Руднев постарался представить, как было дело. Но у него не получалось. Точнее, он представил себе, что все было иначе. Он увидел женщину, мечущуюся от машины к сбитому ребенку. Она кусает губы, соображая, что ей предпринять. Осматривает бампер, фары, капот. Все цело, гладко. Глядит дикими глазами по сторонам, глядит на дорогу, не едет ли следом свидетель. И она делает выбор. Решает бежать. Оттаскивает мальчика к канаве, но тот вдруг поджимает ноги, свертывается от боли. Мычит.
– И я решила отвезти его сама…
Сама.
Теперь ей ничего не остается, кроме как положить ребенка на заднее сиденье и отвезти в больницу. Она проклинает себя, что мчалась с недозволенной скоростью и отвлеклась от дороги. Наверняка мальчик шел обочиной и махал издали руками, думая, что водитель его заметит. Правда, которую видел Руднев, была в том, что ребенок пытался остановить машину, а не скрывался от нее.
– Зря! Зря я это сделала. Нужно было дождаться полиции и врачей!
– Вы все сделали правильно, – сказал Руднев, рассматривая в руках модельку скорой. – Пока они приехали бы из города, мальчик мог умереть.
– Нет, они говорят, я нарушила…
– Он умер бы там от потери крови. Если будет нужно, я готов подтвердить это в суде.
– О, это было бы… Я была бы вам благодарна! Но я нарушила… Я довезла его до поста ГАИ. Они уже вызвали скорую. Врачи приехали очень быстро. Очень быстро! А теперь они рассказывают мне бог знает какие ужасы и разговаривают со мной, как… Как с зеком!
– Вы спасли ему жизнь. А теперь помогите мне.
– Хорошо, я готова.
– Я заеду за вами завтра, и мы постараемся повторить маршрут.
– Что?
– Мы вместе найдем место…
– Нет! – возразила она, не дослушав. – Мне нельзя уезжать из города!
– Мы никуда не уезжаем.
Тишина длилась минуту.
– Не могу, простите. Мне пора, я устала. Не спала три ночи кряду.
– Да, я понимаю, – согласился Илья. – Но все же прошу подумать еще раз.
– Пообещайте мне, что позвоните, когда можно будет навестить мальчика.
«Пообещайте мне» было похоже на «забудьте мой номер».
– Какого цвета у вас машина? – спросил Илья напоследок.
– Зачем вам это?
– Можете не отвечать.
– Красного.
– Я почему-то так и думал.
– У меня красный «гольф».
Он зашторил окна, выключил свет, и комната погасла. Почернели иконы. Руднев захлопнул дверь, но она отскочила от рамы. Тогда он вспомнил, что замок сломан.
Пиликнул телефон, мелькнула бледная вспышка. Руднев посмотрел на экран и увидел сообщение от Дарьи – карту навигатора с обведенной красным овалом дорогой и подписью «Где-то здесь!».