Иван Дмитрич, человек средний, проживающий с семьей тысячу двести рублей в год и очень довольный своей судьбой, как-то после ужина сел на диван и стал читать газету.
– Забыла я сегодня в газету поглядеть, – сказала его жена, убирая со стола. – Посмотри, нет ли там таблицы тиражей?
– Да, есть, – ответил Иван Дмитрич. – А разве твой билет не пропал в залоге?
– Нет, я во вторник носила проценты.
– Какой номер?
– Серия 9499, билет 26.
– Так-с… Посмотрим-с… 9499 и 26.
Иван Дмитрич не верил в лотерейное счастие и в другое время ни за что не стал бы глядеть в таблицу тиражей, но теперь от нечего делать и – благо, газета была перед глазами – он провел пальцем сверху вниз по номерам серий. И тотчас же, точно в насмешку над его неверием, не дальше как во второй строке сверху резко бросилась в глаза цифра 9499! Не поглядев, какой номер билета, не проверяя себя, он быстро опустил газету на колени и, как будто кто плеснул ему на живот холодной водой, почувствовал под ложечкой приятный холодок: и щекотно, и страшно, и сладко!
– Маша, 9499 есть! – сказал он глухо.
Жена поглядела на его удивленное, испуганное лицо и поняла, что он не шутит.
– 9499? – спросила она, бледнея и опуская на стол сложенную скатерть.
– Да, да… Серьезно есть!
– А номер билета?
– Ах, да! Еще номер билета. Впрочем, постой… погоди. Нет, каково? Все-таки номер нашей серии есть! Все-таки, понимаешь…
Иван Дмитрич, глядя на жену, улыбался широко и бессмысленно, как ребенок, которому показывают блестящую вещь. Жена тоже улыбалась: ей, как и ему, приятно было, что он назвал только серию и не спешит узнать номер счастливого билета. Томить и дразнить себя надеждой на возможное счастие – это так сладко, жутко!
– Наша серия есть, – сказал Иван Дмитрич после долгого молчания. – Значит, есть вероятность, что мы выиграли. Только вероятность, но всё же она есть!
– Ну, теперь взгляни.
– Постой. Еще успеем разочароваться. Это во второй строке сверху, значит, выигрыш в 75000. Это не деньги, а сила, капитал! И вдруг я погляжу сейчас в таблицу, а там – 26! А? Послушай, а что если мы в самом деле выиграли?