Но Германа в ресторане не было. Шесть часов вечера – самое неприятное время для ресторанной жизни. Для отдыха – рановато, для обеда – поздновато. В этот час там можно встретить случайных и, как правило, оголодавших или замерзших посетителей, возможно приезжих, кому карман позволяет наслаждаться свежей ухой из стерляди, молодой бараниной в винном соусе и кроликами в сметане.
– Скажите, – обратилась Юля к официанту, лицо которого показалось ей знакомым (скорее всего именно он обслуживал их в тот вечер, когда Крымов поставил своей задачей во что бы то ни стало провести ночь с отдохнувшей и посвежевшей Юлей, но вместо этого всю ночь обнимался со своим «насекомым»), – во сколько приходит ваш пианист и как его зовут?
– Зовут его Герман, а приходит он к восьми часам. Между прочим, вы не первая, кто интересуется им… Не мое это, конечно, дело, но, по-моему, его не интересуют женщины…
– Неужели мужчины?
– Я вам ничего такого не сказал…
– Тогда зачем же было говорить, что он не интересуется женщинами?
– Вчера, например, одна дама караулила его у служебного выхода из ресторана и была столь навязчива, что Герману пришлось выбираться на улицу через кухню…
– И давно он у вас?
– Не очень, месяца два-три…
– Я понимаю, вам, должно быть, не очень приятно, когда в вашем присутствии обращают внимание на другого мужчину, но согласитесь, он производит впечатление…
Вдруг она остановилась. Она вела себя просто недопустимо – опуститься до разговора с официантом и обсуждать с ним свои личные проблемы?! Хотя какие же они личные и почему проблемы? Разве этот мальчик занимает хоть сколько-нибудь места в ее сердце? Если бы она могла ответить на этот вопрос… Ее томила жажда чего-то неизведанного, запретного, но это чувство было рождено не телом, а духом. Больше того, она осознавала, что вчера, в то время как ее обнимал в полутанце-полукружении Крымов, ей хотелось, чтобы он заметил ее взгляд, обращенный на Германа… Это ли не ребячливость? Это ли не пошлое желание вызвать ревность у мужчины, который на тебя совершенно не обращает внимания? Как же это глупо…
– У вас есть груши или сливы? – спросила она официанта, который почему-то не отходил от нее.
– Мне показалось, что вам плохо… Я даже испугался… – услышала она над самым ухом и бросила на молодого человека взгляд, полный пренебрежения.
– Так есть или нет?
– Есть, то есть нет… Сейчас спрошу… А вот, кстати, и ваш обожаемый музыкант…
Она покраснела до корней волос. Что ж, сама виновата, что позволила себе вольный разговор с официантом: теперь он будет каждый раз при встрече с ней говорить «ваш музыкант», а потом и вовсе перейдет на «твой Герман»…
– Что вы себе позволяете?
– Извините… – Он исчез, словно его и не было. Только запах дешевого одеколона остался витать в воздухе.
А Юля увидела поднимающегося на небольшое возвышение, заменяющее сцену, Германа. Он был на этот раз во всем черном. Не обращая внимания на редких посетителей, он сел за рояль и, немного размяв пальцы, принялся играть… фантазию-экспромт Шопена. Юля слушала его, позабыв обо всем на свете… И только когда кто-то внутри ее напомнил ей о том, что ее ждут, она почти в слезах выбежала из ресторана и уже в машине поняла, как у нее расстроены нервы…
Она опоздала на целых двадцать минут. Извинившись, подошла к русоволосой миловидной женщине в сером облегающем платье, и та представилась ей Валентиной. Здесь же, нахохлившись как воробей, сидела в кресле и пила кофе маленькими глоточками Варечка.
– Пожалуйста, пройдемте ко мне, там и поговорим… – пригласила Юля Валентину в свой кабинет.
– Вы знаете, когда я узнала, что случилось с Танечкой, я потеряла сознание… – говорила Валентина, промокая носовым платком уголки глаз и шмыгая носом.
– Расскажите, пожалуйста, о том молодом человеке, который был на вашем дне рождения и который потом стал встречаться с Татьяной Орешиной… Начните с того, с кем он к вам пришел?
– Он пришел с Леночкой, мы с ней вместе работаем в ателье… А мужчина, который с ней был, ее жених… Во всяком случае, так говорила Лена.
– А имени его вы не знаете?
– Да если б знала! Вернее, Леночка-то мне говорила, да я забыла… Имя больно уж редкое, хотя и красивое… А сам парень так вообще красавчик, хотя в его внешности есть что-то приторное, не в моем вкусе… Вы знаете, все, кто был на моем дне рождения, потом только и говорили о том, как по-хамски этот парень обращался с Леной после того, как пришла Таня. Это бросалось в глаза. Танцевал с Таней весь вечер, а Лена… она плакала в ванной комнате, я еще успокаивала ее… Но в этом возрасте все чувства так обострены, я видела, как ей было больно… К тому же ей, по-видимому, действительно было что терять. Я, наверно, повторюсь, но парень очень симпатичный, видный такой…
– Хорошо, я все поняла. А теперь скажите, вы знаете, где живет Лена?
– Конечно, знаю, вы хотите с ней поговорить? Вот это правильно… – Валентина, немного успокоившись, теперь смотрела на Юлю внимательными серыми глазами, то и дело прикладывая платочек к покрасневшим от слез векам. Юля вдруг подумала, что эта женщина одинока, раз приглашает к себе в гости каких-то девиц с их женихами, вместо того чтобы отметить свой день рождения в кругу семьи…
– У меня сейчас встреча в городе, очень важная. Если вы не возражаете, мы бы могли поехать туда вместе, тем более что я должна там просто сказать несколько слов, а потом мы бы поехали к вашей Лене… У вас есть время?
– О чем вы говорите?! Конечно! Если бы только я могла помочь вам… Но ведь все равно… Танечку-то больше не вернуть… Юлия Александровна, вы подозреваете этого мужчину в убийстве?
– Я еще никого не подозреваю… – Юля уже встала и направилась к двери. – Пойдемте?..
В приемной Надя состроила гримаску: мол, мы же опаздываем! И постучала ноготком по циферблату крохотных часиков на руке.
– А где вы договорились встретиться с Лешей? – спросила ее Юля, имея в виду Чайкина.
– Я, если честно, сказала ему, что мы за ним заедем…
– Ну и правильно, там все рядом…
Спустя двадцать минут белый «Форд», взвизгнув тормозами, остановился возле кафе, где за одним из столиков сидел, вальяжно развалившись в кресле, Сергей Иноземцев. На нем был яичного цвета – желто-белый – летний костюм, делавший его похожим на гигантскую аппетитную яичницу.
Надя, Чайкин и Юля подошли к столику, и Юля познакомила своих друзей с универсальным доктором.
– Сергей Иноземцев, известный врач, прошу любить и жаловать…
Иноземцев даже привстал и поцеловал руку смутившейся Наде.
– Вы, уважаемые дамы, можете спокойно оставить своего друга здесь и отправляться по своим делам, – весь сияя, проговорил Иноземцев, по-отечески похлопывая по спине покрасневшего и онемевшего от смущения Чайкина. Сергей по-хозяйски пытался почти насильно усадить Лешу в ажурное пластиковое кресло, рискуя уронить его вместе с ним… Юля усмехнулась, глядя на то, какой мертвой хваткой вцепился в Чайкина, своего потенциального клиента, этот пройдоха. Однако Иноземцев слыл талантливым врачом, и не только хирургом. Говорили, что он хороший психолог и гипнотизер, обладающий большой силой внушения. И Юля искренне верила, что Леше он поможет. Пусть и за немалые деньги. Игра стоила свеч.
– Послушай, ты доверяешь ему? – спросила Надя, когда, оставив несчастного Чайкина на съедение Иноземцеву, они на большой скорости удалялись от кафе в сторону городского рынка, за которым жила Лена Ланцева – девушка, с которой до Тани Орешиной встречался мужчина, быть может, повинный в смерти несчастной девушки. – Юля, ты меня слышишь?
Но Юля не слышала ее. Ей вдруг показалось, что она уже знает имя этого мужчины. Уж слишком часто в ее присутствии последние два дня упоминается словосочетание «красивый мужчина».
– Валентина, – обратилась она к сидящей на заднем сиденье и молчавшей всю дорогу Валентине, посматривая на нее в зеркало, – а этого мужчину случайно звали не Захар?
– Точно, Захар! Ну, конечно, я еще подумала тогда, что в его внешности есть что-то приторное, помните, я еще сказала вам об этом… Захар – звучит почти как сахар…. Захар! Но откуда вы его знаете?
– А фамилию не помните?
– Да и вовсе не знаю. Обычно, когда люди знакомятся, редко когда произносят фамилию. А что, у вас уже есть кто-то на примете?
– Пока еще ничего не могу сказать… Вы сказали, большой желтый дом за рынком, этот? – Юля притормозила возле арки, ведущей в темную и какую-то зловещую подворотню, и кивнула на нее.
– Этот, – ответила Валентина. – Больше таких домов, пожалуй, во всем городе не сыщешь… Какой-то он… не такой…
– Смотрите, какие стены, словно их жиром залили… Неприятное место… – согласилась с ней Юля.
– Да уж… – подала голос Варя, – я бы тоже не хотела здесь жить…
– Зато у нее отдельная однокомнатная квартирка… – заметила, выходя из машины, Валентина, аккуратно закрывая за собой дверцу. – Потому у нее и парни всегда были – есть где встречаться… Сейчас же мужчины какие пошли? Им надо, чтобы у девушки и квартира была, и денежки…
– Однако мужчина, про которого вы рассказали, променял Лену, у которой есть квартира, на совсем еще девочку, Таню… – Говоря это, Юля вошла в арку, открыла витую чугунную калитку и, зажав пальцами нос от ударившего в него зловония, которое исходило от посыпанных карболкой мусорных баков, теснящихся в грязной подворотне, вышла на темный квадратный двор. – Смотрите-ка, ни души… Все смотрят телевизор и ужинают…
Вскоре все, включая Надю Щукину, которая не пожелала оставаться одна в машине, уже стояли у массивной двери, выкрашенной оранжевой краской, и ждали, когда на звонок появится хозяйка квартиры – Лена Ланцева. Но прошло несколько минут, а дверь так никто и не открыл.
– Может, она умерла? – шепотом спросила Щукина, отчего Варя, прошептав: «О господи», зажала рот рукой.
Наконец послышалась какая-то возня за дверью, кто-то прокашлялся, затем раздались звуки отодвигаемой щеколды, дверь распахнулась, и они увидели заспанную худенькую девушку, лохматую, черноволосую, в синем шелковом халатике и босую.
– Тетя Валя? – спросила девушка, жестом приглашая Валентину войти и, казалось бы, не замечая всех остальных – Юлю, Щукину и Варю. – Входите…
В квартире было неубрано, в кухне, куда Лена – а это была именно она – пригласила посетителей войти и сесть за стол, повсюду стояли пустые бутылки из-под дешевого вина, а на импровизированных пепельницах из жестяных крышек высились горки скрюченных, замусоленных сигаретных окурков.
– Лена, вот эта девушка – следователь, – представила Валентина Юлю Ланцевой. – Она хочет с тобой поговорить…
– О чем? Я ничего не знаю…
– Речь идет об убийстве, – продолжала Валентина, внимательно рассматривая сидящую перед ней Лену, явно страдающую с похмелья, и словно бы даже стыдясь за нее перед посторонними людьми. – Я вижу, тебе немного не по себе… Это ты столько выпила? – допрашивала она свою молодую подругу, с укоризненным видом оглядывая кухню, заставленную пустыми бутылками. – Ты уже все знаешь, что ли?
– Конечно, знаю… Но только не знаю, кто это сделал… – Она подняла на них свои зеленоватые глаза и сказала, делая ударение на каждом слове: – Я его не убивала. – После чего вздохнула, взяла стакан с остатками какого-то сока или лимонада, жадно выпила, затем продолжила: – А денег на похороны у меня тоже нет… Я позвонила в морг, но потом прикинула, что не потяну такие расходы… К тому же он не любил меня… У него была куча баб, вот пусть они его и хоронят… У него, кажется, Вера была, женщина, скажем так, состоятельная… Вот пусть она его и хоронит… Так что вы зря ко мне пришли…
Несмотря на свою хрупкость и внешность подростка – узкие плечи и бедра, маленькая грудь, цыплячья шейка, – Лена говорила тоном бывалой женщины, да и тембр ее голоса мало соответствовал внешности – она почти басила. Возможно, такие метаморфозы произошли с ее голосовыми связками вследствие беспощадного курения дешевых сигарет, да к тому же еще в устрашающем количестве.
Валентина смотрела на нее и качала головой: она ничего не понимала. Да и разве могла она знать, что Лена говорит о смерти своего любовника, Захара Оленина?
– Ты знаешь, что случилось с Таней? – наконец спросила она у Лены. – Ты что-нибудь слышала об этом?
– Таня? Это какая?
– Орешина…
– А что я должна была о ней услышать?.. – пожала плечами Лена и, нисколько не придавая значения обращенному к ней вопросу, встала и отправилась к раковине на поиски чистого стакана. Отыскав его на сушилке, она налила из крана воды и сделала несколько жадных глотков.
Юля, понимая, что ей предстоит долгий и обстоятельный разговор, попросила всех выйти.
– Подождите меня на улице… Хотя, в принципе, я никого не держу…
– Нет уж, развезешь всех по домам… – каким-то капризным, не соответствующим обстановке тоном произнесла Щукина, строя недовольную мину.
И тут впервые в своей жизни почувствовав, что ее держат за школьницу, и не принимая всем своим существом панибратства, которое допустила Надя по отношению к ней, да еще и в присутствии Валентины и Вари, Юля сказала жестко и холодно:
– Надя, возьми такси и отвези Валентину с Варей домой, а сама жди меня в агентстве… Все, извините, но мне надо работать… До свидания… – И, резко повернувшись на каблуках, закрыла дверь кухни прямо перед носом остолбеневшей Нади.
Какую-то минуту она еще переживала, как воспримет этот ее неожиданный выпад Щукина, но тут же даже почувствовала некий прилив сил от сознания того, что поступила правильно: дело есть дело. К тому же ей надо отрабатывать полученные от Шонина деньги, не говоря уже об Орешиной, дело которой тоже оказалось на ее плечах… Больше того, эти два дела словно бы пересеклись, и вот сейчас, быть может, она узнает нечто, что прольет свет на шонинское убийство…
Она вернулась и села перед Леной на стул. Бледное, осунувшееся лицо, опущенные уголки губ, в вырезе халата худая костлявая грудь, разве что ребра не просвечивают…
– Послушайте, Лена, я понимаю, что вы себя чувствуете сейчас скверно… Но вы должны ответить на все мои вопросы. Дело в том, что Таню Орешину убили.
Она заметила, как взлетели вверх тонкие брови Лены, как нервная дрожь дернула ее тело.
– Таню… убили? Когда? Кто?
– Ее нашли вчера в Затоне.
– Какой ужас… А я ведь думала, что вы пришли ко мне из-за Захара… Ведь его тоже убили… Да что ж это такое делается?
– Вот поэтому я и у вас… Я знаю, что до того, как начать встречаться с Таней, Захар встречался с вами… Вы не могли бы рассказать подробнее о ваших с ним отношениях? И вообще, что он был за человек? Может, вы, конечно, и не знаете, но ровно год тому назад в Затоне нашли еще одну девушку, вернее, ее вещи, а чуть подальше обгоревший труп Инны Шониной, которая тоже встречалась с Захаром…
– Шонина? Я что-то слышала об этом… Но я не знала, я не знала, что и она тоже встречалась с Захаром… Ничего не понимаю… Сначала эта девушка, а теперь Таня? Но ведь и его тоже убили… За что? Может, его ограбили?
– Нет, его не ограбили… Об этом я тоже хотела с вами поговорить… У Захара водились деньги, не правда ли? Но он нигде не работал… Скажите, что вам известно об этом? Где он брал деньги?
– Да, он действительно нигде не работал, это правда… И то, что у него всегда были деньги, – тоже правда… Думаю, ему их давала Вера. Была у него одна женщина, которая любила его…
– Вы видели ее? Вы были с ней знакомы?
– Нет… Упаси боже… Мне это было ни к чему… Дело в том, что Захар смеялся над ней, над ее любовью… Ведь она постарше его, хотя, судя по тому, что он рассказывал о ней, она была умная и занимала какую-то высокую должность… Захар очень хорошо одевался, он любил только все самое-самое… Он даже в еде был разборчив… Во всем, кажется, кроме женщин… Но то, что он великий бабник, я узнала совсем недавно…
– На дне рождения?
– Вы имеете в виду Валентину? Можно сказать, что да… Понимаете, просто я такого никогда не встречала, чтобы парень пришел в гости с одной девушкой, а потом, словно забыв о ее существовании, занялся другой… Самое ужасное было в том, что он ухаживал за Таней открыто… А она что, девчонка, уши развесила и слушала его… Конечно, ей это льстило, ведь Захар был такой красивый…
Юля поморщилась. Ее уже начало раздражать, что все женщины говорят об этом мужчине одинаково пошло, как будто красота является единственным качеством, за которое можно полюбить мужчину.
– Вы после разрыва с Захаром встречались с ним?
Настроенная на отрицательный ответ, Юля удивилась, когда услышала:
– Встречалась…
– Это было случайно, на улице?..
Лена хмыкнула и закурила, словно то, о чем она собиралась сейчас рассказать, ранило ее душу и вызывало неприятные ассоциации. Или, наоборот, – приятные?
– Нет, не на улице и не случайно, мы встречались с ним так же, как и раньше, у него дома или у меня…. Словно ничего не произошло…
– Ничего не понимаю…
– Да, вы будете сейчас удивлены, но я, представьте, зная прекрасно о том, что он встречается с Таней, продолжала приходить к нему, а он – ко мне… Дело в том, что Таня была девственницей, а Захар не мог, чтобы встречаться с кем-то и не спать… Поэтому он позвонил мне уже на следующий же день после дня рождения Валентины и сказал, что придет ко мне…
– И вы согласились?
Юля задала этот вопрос и тут же пожалела о нем: какое она имеет право настолько углубляться в личную жизнь этой несчастной девушки, которая, похоже, ничего, кроме унижения, от общения с Олениным и не испытала.
– Конечно, согласилась… Я любила его, вот в чем дело… Он пришел ко мне и объяснил, что называется на пальцах, что Таня – девственница и что ему потребуется какое-то время, чтобы уговорить ее лечь с ним в постель… Вы скажете, что это цинизм и все такое… Правильно. Так оно и есть. Но в этом весь Захар. Он сказал, что не намерен менять своих привычек, и принялся стаскивать с меня платье… А на следующий день он позвонил мне на работу и пригласил к себе…