Галина Куликова Выжить среди мужчин или Дырка от бублика

1

– В этом есть нечто противоестественное, – с кислой физиономией сказала Римма. – Она является на воскресный ужин в шерстяном костюмчике а-ля баба Дуня, у нее растрепанные волосы, жуткие очки – и она счастлива!

– Римма, не будь злой! – шепотом одернул ее Юрий. – Все-таки она твоя сестра.

– Я не говорю, что желаю ей плохого, – отмахнулась та. – Я говорю, что это противоестественно. Больше года она замужем, и до сих пор ничего не случилось! С Элкой всегда что-нибудь случается – она жуткая неудачница. У нее такие гены, и с этим ничего не поделаешь.

– Римма, прекрати! – Юрий был полным, румяным и представительным. Очки сидели на коротком носу важно, словно несли государственную службу.

– Юрочка, ты не понимаешь. Когда у Элки очередная катастрофа, я знаю, что все путем, жизнь идет как надо. Но это странное затишье… Да, конечно, она постоянно обливается чаем и теряет вещи, однако это все мелочи, все не то.

– Ты драматизируешь ситуацию.

– Да ладно! У тебя просто комплекс вины. Ты с ней познакомился, ухаживал, а женился на мне.

– Нет у меня никакого комплекса! – напыжившись, сказал Юрий. – И это не я на тебе женился, а ты вышла за меня замуж. Научись называть вещи своими именами.

Римма закинула ногу на ногу и как бы между прочим спросила:

– Не хочешь же ты сказать, что жалеешь?

– Конечно, нет! – с жаром ответил он. – Просто… Элла очень цельная личность и заслужила личное счастье. Несмотря на твое вечное подтрунивание над ней!

– Да-да, конечно. Девушка с глазами дикой серны! Я знаю, в Элке есть какой-то шарм. Она привлекательна, несмотря на жуткие круглые очки, которые ей совершенно не идут. Хоть ты ей скажи, что ли. Можно ведь носить контактные линзы! Я прямо кожей чувствую приближение какой-то драмы. Вот увидишь, Астапов ее бросит! Не может быть, чтобы она провела замужем целый год – и ничего не произошло.

– Он ее не бросит. Ты же сама говорила, что Астапов женился по расчету, – язвительно заметил Юрий.

Мать Риммы и Эллы вышла замуж во второй раз за вице-президента солидного банка Бориса Михальченко. Астапов работал в том же самом банке начальником отдела.

– Кстати, а почему Астапова сегодня нет на семейной вечеринке? – спросил Юрий.

– Борис сказал, что руководство скинуло на него какого-то гостя. И он повел этого типа в Театр современной пьесы. Как ни странно, но без Астапова скучно.

В этот момент одомашненный вице-президент банка Борис Михальченко в спортивном костюме и велюровых тапочках, насвистывая, прошел мимо.

– У тебя сегодня хорошее настроение, я вижу? – спросила Римма. – Случилось что-то приятное?

– Точно. Мне пообещали вернуть старый долг. Разве не приятно? Я, наконец, смогу купить твоей матери машину, чтобы она перестала пользоваться моей и царапать ее обо все, что попадается на пути. Кстати, Юр, чего мы сидим, как на именинах? Предложи дамам какое-нибудь интересное занятие.

Юрий крякнул и сделал широкий жест рукой:

– Дамы! Давайте смотреть телевизор! Там сегодня хороший западный фильм.

– О, нет! – воскликнула жена Бориса Дана, повалившись в кресло. – Все хорошие западные фильмы насмерть изуродованы русской озвучкой. Поищите что-нибудь другое.

Дана была высокой и крупной, с королевскими манерами и громоподобным голосом. Она считала, что в жизни женщины важную роль играют три «м» – мозги, муж и маникюр. Мозги у нее наличествовали, маникюр она делала раз в неделю в салоне красоты возле дома, а нового мужа нашла не так давно в ресторане для гурманов. Он был младше ее на восемь лет, поэтому Дана считала второе замужество большим личным успехом.

– Устроит тебя ток-шоу «Затруднительное положение»? – подала голос ее младшая дочь Элла, переключив канал.

Очки ей действительно не шли. Новые дорогие она потеряла, потом потеряла менее новые и менее дорогие, так что остались только эти – старые и некрасивые. Она все откладывала поход в оптику, тем более что Астапов почти никогда не видел ее в очках – дома она старалась обходиться без них, хотя это и было непросто при ее минус шести.

Что касается невезучести, то тут сестра была права на все сто. Участие Эллы в любом деле становилось гарантией того, что дело провалится. Когда она собиралась за покупками, магазины закрывались по самым разным причинам – от технических до катастрофических: такси, в которых она ехала, застревали в пробках, лифты зависали, в кассах заканчивались чековые ленты, а в пунктах обмена валюты заканчивалась валюта.

– А что это за «Затруднительное положение» такое? – пробурчала Дана. – Там что, выступают беременные женщины?

Борис захохотал за своей газетой.

– Даже я знаю! – принялся объяснять Юрий. – На передачу приглашают людей, которые попали в трудную ситуацию. Человек в камеру рассказывает о своей беде, и вся страна по телефону начинает давать ему дружеские советы.

– Чудовищно, – заключила Дана. – Но все равно давайте посмотрим.

Все, кроме Бориса, стали смотреть. Тот продолжал читать газету, постукивая ногой по полу. После заставки на экране появился ведущий с волосами, завитыми под каракуль, и большим ртом, в котором запросто мог бы поместиться микрофон. Когда он улыбнулся, от его зубов зарябило в глазах.

– Здравствуйте, друзья! – торжественно провозгласил он. – Как всегда, по вечерам с вами я, Антон Григорчук, в ток-шоу «Затруднительное положение»!

Публика загрохотала и заулюлюкала, а Дана заметила:

– Симпатичный мальчик.

Борис тотчас же вылез из-за газеты, посмотрел на Григорчука и громко фыркнул. В знак солидарности Юрий тоже фыркнул. Обфырканный ведущий продолжал тем временем щебетать:

– И сегодня гостья нашей студии – Надежда Степанец, встречайте!

В студии появилась маленькая глазастая брюнетка, постриженная под Мирей Матье. Энергичной походкой она прошла к гостевому диванчику, свалилась на него и стала так и сяк складывать ноги.

– Ой! – громко воскликнула Элла и даже подпрыгнула от избытка чувств. – Это же кузина моего Астапова – Надя! Вы только посмотрите на нее!

Все и так смотрели. Дана даже придвинулась ближе к экрану.

– Вот это Надя? – переспросила она. – Значит, с ее ребенком ты сидишь по субботам? Шурик, кажется?

– Ну да! Наверное, Шурик тоже там. Интересно, а Астапов знает? Может, позвонить ему? – Элла уже хотела вскочить и броситься к телефону, но сестра, сделав мрачное лицо, не позволила.

– Погоди, – сказала она и упреждающе вытянула руку. – Сначала послушаем, что скажет кузина. Что там у нее за затруднительная ситуация?

– Я пришла к вам на передачу, – начала Надя глубоким грудным голосом, – потому что у меня нет никого, с кем я могла бы посоветоваться.

– Она что, сирота? – спросил Борис и отбросил газету, которая пролетела через всю комнату, перебирая в воздухе страницами, после чего громко чавкнула о стол.

– Я сирота, – тут же подтвердила его догадку Надя, стиснув перед собой руки. – Родители умерли, когда мне было шестнадцать лет. А других родственников у меня нет.

– Как это нет? – громко и сердито спросила Элла. – А Астапов?!

– Зато есть близкий человек, – продолжала между тем сирота. – Именно из-за него я пришла сегодня в студию. Мне очень нужен совет.

Надя закусила губу. Из правого глаза у нее выкатилась большая бриллиантовая слеза и, остановившись на щеке, немного попозировала перед камерой. Моторный Григорчук тем временем забегал по студии, представляя телезрителям остальных своих гостей – психолога Михаила Анцыповича, красногубого дядьку с мохнатой черной бородой, похожего на Карабаса-Барабаса, модную писательницу Ирму Скандюк и инициатора возрождения кулачного боя Дмитрия Куроедова. Все трое, судя по их виду, чувствовали себя очень хорошо и уже изготовились слушать драматичный рассказ Нади.

То, что рассказ будет именно драматичным, стало ясно без слов. У Нади сделалось вдохновенное лицо – брови сдвинуты, губы плотно сжаты.

– Итак, расскажите нам, Надя, о своем близком человеке, – поощрил ее Григорчук, пристраиваясь на самом краешке стула напротив гостьи.

– С Игорем мы познакомились шесть лет назад, – послушно начала та, глядя в камеру.

– Ее близкого человека тоже зовут Игорем. Как Астапова! – громко сказала Элла и наклонилась вперед, чтобы ничего не пропустить.

– Он работал в банке, – продолжала Надя, – а я продавала цветы в маленьком магазинчике на углу. Мы сразу понравились друг другу.

– Ее Игорь работал в банке… – пробормотала Элла. – Как Астапов.

– Он часто покупал цветы? – с любопытством спросил ведущий.

– Да, очень часто! – оживилась Надя.

– А для кого, если не секрет?

– Для своей первой жены, – застенчиво ответила та.

Публика, гнездящаяся в студии на пластмассовых стульях, выстроенных лесенкой, заворчала. Было непонятно, одобрительное это ворчание или наоборот.

– Шесть лет назад Астапов, кажется, еще был женат в первый раз, – задумчиво провозгласила Римма со своего места.

– Игорь был еще женат, – поспешно пояснила Надя, – но жена уже грозила подать на развод.

– Ага, – кивнул Григорчук. – И он ее задабривал цветами.

– Только она все равно ушла. И я тут совершенно ни при чем. У них были давние разногласия. Мы стали встречаться, и когда Игорь наконец развелся, я решила, что теперь нам ничто не помешает быть вместе.

– Вы рассчитывали, что ваш любовник предложит вам выйти за него замуж? – уточнил Григорчук коварным тоном.

– Конечно, я рассчитывала. Мы ведь любили друг друга!

– И что же произошло?

– Игорь сказал, что пока не готов жениться снова. Что ему нужно прийти в себя после развода.

– И что же сделали вы?

– Я? – Надя обезоруживающе улыбнулась. – Родила ему ребенка, Шурика.

Дана и ее старшая дочь мрачно переглянулись. Юрий принялся протирать очки, а Борис демонстративно закинул ноги на журнальный столик и скрестил руки на груди. Элла никак не реагировала – она молча смотрела на экран.

– И тогда он… – широко улыбнулся Григорчук, предлагая Наде продолжить фразу.

– И тогда он сказал, что никогда не бросит Шурика. Но жениться все равно не хотел. Почти пять лет мы прожили отдельно, – продолжала Надя, стопроцентно уверенная в том, что она выступает в роли положительной героини. – А недавно Игорь купил для нас с сыном новую квартиру.

Публика в студии снова зашумела. Судя по лицам, женщинам импонировал поступок Игоря, а мужчинам – нет.

– Я надеялась, что со временем Игорь признает нас своей настоящей семьей…

Надя напрягла указательные пальцы с длинными бордовыми ногтями и промокнула ими уголки глаз. На лицах Анцыповича и Куроедова появилось глубокое сочувствие, писательница же Скандюк смотрела на гостью студии с ухмылкой.

– Чуть больше года назад, – продолжила Надя, – Игорь признался, что его материальное благополучие, а значит, и наше с Шуриком тоже, находится под угрозой. У него возникли какие-то неприятности на работе, ему грозили увольнением. Увольнение означало профессиональную гибель – его больше не взяли бы ни в один банк. Единственным спасением был брак по расчету. Игорь сказал, что если женится на дочери начальника, то все обойдется.

– Он как бы спрашивал у вас разрешения? – уточнил Григорчук.

– Что-то вроде того.

– И вы согласились?

– А что я могла поделать? – обиженно спросила Надя. – У меня маленький сын!

Элла Астапова почувствовала, будто в сердце ей вонзили что-то горячее и поворачивают это что-то то в одну сторону, то в другую, причиняя невероятную боль. Никто не шевельнулся, и когда шкодливый кот Брысяк с откушенным неизвестно кем ухом вошел в комнату и мяукнул, все одновременно вздрогнули.

– Пошел вон! – крикнул Борис, бросил в кота тапкой и не попал. Брысяк равнодушно обошел обувь и потерся мордой о голую ногу хозяина.

Тем временем студия продолжала подогреваться рассказом бедной Нади.

– Вот уже год Игорь женат. Его положение на службе стабилизировалось, но он не хочет разводиться с дочерью начальника и ставить себя таким образом под удар. Но и я не хочу больше терпеть его жизнь на два дома!

– А вам не приходила в голову мысль, – спросил Григорчук, с победным видом оглядывая публику, – что ваш Игорь просто влюбился в свою жену?

– Нет, ну что вы! – искренне изумилась Надя. – Во-первых, она меня старше. Мне двадцать пять, а ей тридцать. И во-вторых, она не очень интересная.

– А вы что, встречались? – мгновенно среагировал ведущий и хищно раздул ноздри.

– Понимаете, – слегка смутилась Надя, – мы с Игорем и так редко видимся, поэтому он решил не прятать меня от своей новой жены.

Озадаченный Анцыпович почесал бороду, Куроедов сказал: «Ни фига!», а долговязая писательница Скандюк азартно хлопнула себя по острой коленке.

– Ка-а-ак? – озвучил немой вопль публики Григорчук. – Он что, познакомил вас со своей женой и представил: вот, мол, дорогая, моя любовница! Так, что ли?

– Он сказал ей, что я – его двоюродная сестра, – скромно потупясь, призналась Надя.

Элла громко сглотнула, и Дана тотчас же придвинулась к дочери и крепко взяла ее за руку.

– Надо выключить эту дрянь! – заявила она, пылая негодованием.

– Не смей! – тотчас же запретил Борис. – Мы должны точно знать, как обстоят дела.

– А я говорила! – подхватила Римма. – Говорила, что все будет плохо!

– Замолчи! – шикнул Юрий. – Дай дослушать. Борис прав: мы должны знать, с чем имеем дело.

Григорчук тоже сгорал от любопытства, поэтому продолжил расспросы.

– Вы что же, ходите друг к другу в гости?

– Случается, – застенчиво ответила Надя. – Но чаще всего мы с Игорем оставляем ей нашего ребенка, а сами отправляемся в ресторан или на концерт.

– Твою мать! – в сердцах воскликнул Борис.

Элла зажала рот рукой, чтобы случайно не издать какого-нибудь ужасного звука. Римма механически гладила забравшегося на колени кота. Брысяк урчал, с остервенением вонзая в нее когти и удивляясь про себя, почему его не бьют по лапам.

– Не кажется ли вам, что это уж слишком? – Григорчук сделал большие глаза, как будто никогда не слышал о людском коварстве.

– Но мы же должны хоть изредка побыть вдвоем! – искренне возмутилась Надя.

– Вы могли бы отдать ребенка маме вашего Игоря.

– Она ничего не знает.

– Тогда нанять няню.

– Это дорого. Но знаете что? Я не чувствую себя виноватой. Если жена Игоря такая дура, это ее проблемы.

– Что же в таком случае привело вас сегодня в студию? – задал резонный вопрос ведущий.

– Я хочу заставить Игоря развестись с женой и жениться на мне. В конце концов, у нас растет сын! Но я не знаю, как правильно себя вести.

– А Игоря вы проинформировали о том, что решили прийти на наше ток-шоу?

– Нет, – коротко ответила Надя. – Не думаю, что он был бы доволен. Однако я в отчаянном положении и рассчитываю на помощь телезрителей и тех людей, – она с подозрением смотрела на мерзко ухмыляющуюся писательницу Скандюк, – которые пришли сегодня в студию, чтобы меня поддержать.

– А кто вам сказал, – неожиданно подала голос та, – что мы будем вас поддерживать?

– Ну… Давать советы, – раздраженно поправилась Надя.

– Советы дают тем, кто сомневается в себе, – заявил психолог Анцыпович, тряхнув бородой. – Вы же, девушка, пришли сюда с уже готовым решением. Вы похожи на Буша, который задумал бомбить Ирак. И какие бы доводы…

– Вашему Игорю надо дать в нюх, – неожиданно перебил его инициатор возрождения кулачного боя Куроедов. – Или сломать ему что-нибудь.

– А сейчас слово нашим консультантам, – поспешно вклинился Григорчук. – Может быть, Ирма Михайловна нам что-нибудь посоветует?

– Как сказала не я, – заявила Скандюк, – желание выйти замуж – это подсознательное стремление к разрушению. Мужчина по сути своей – разрушитель. Он разрушает отношения точно так же, как вещный мир. Гармония вызывает у него идиосинкразию.

– Иными словами, вы советуете нашей героине подавить в себе желание выйти замуж? – осторожно уточнил Григорчук.

– Да.

Надя посмотрела на гнусную писательницу Скандюк и через силу улыбнулась.

– Убавьте звук, – скомандовал Борис и поднялся на ноги. – Надо… все это обсудить.

– Предлагаю позвонить Астапову и вызвать его сюда! – заявила Дана, сплетая и расплетая пальцы. – И разобраться с ним на месте.

– Сломать ему что-нибудь, – пробормотал Юрий, которому очень понравилось короткое выступление Куроедова.

– Я сама позвоню, – вызвалась Римма, мельком глянув на превратившуюся в соляной столб сестру.

– Только пока не говори ему ничего, – предупредил Борис.

Римма принесла трубку и стала с остервенением давить на кнопки, вымещая на них свое раздражение.

– Занято! – сердито сказала она, отвечая на общий немой вопрос. – А мобильный временно заблокирован. Наверное, он все деньги проболтал… – Она сделала паузу, а потом ядовито добавила: – С Надей!

– Значит, он дома разговаривает по городскому телефону, – подытожил Юрий. – Надо ехать туда и брать его тепленьким.

– Никто никуда не поедет! – непререкаемым тоном заявил Борис.

– Да почему?

Они все поднялись на ноги и принялись жарко спорить друг с другом. В разгар баталии Брысяк забрался в кресло и лег на пульт, звук снова включился, и гомон в комнате стал в два раза громче. В студии шли не менее жаркие споры.

– В нюх ему – и дело с концом! – рубил ладонью воздух кровожадный Куроедов.

– Как сказала не я… – завела свою песню Скандюк, но ведущий, у которого каракуль уже стоял дыбом, с досадой воскликнул:

– А сами-то вы можете хоть что-нибудь сказать?!

– Выключите звук! – потребовал Борис. Все повернулись к телевизору и тут увидели, что Эллы нет на месте.

Ее не было ни в ванной, ни на балконе – нигде.

– Она ушла! – испуганно воскликнула Римма, подбежав к вешалке и не обнаружив верхней одежды сестры. – А уже одиннадцать часов! Насколько я ее знаю, домой она не пойдет.

– Слава богу, что ушла не без сапог, – пробормотала Дана.

– Невелико утешение, – буркнул Юрий. – Надо ее найти, а то она где-нибудь сядет в снег и замерзнет.

– Я поеду к Астапову, – решил Борис. – И убью этого сукиного сына!

– Я осмотрю все окрестности, – подхватил Юрий. – А вы, девочки, сидите на телефоне и координируйте наши действия. Черт, почему у нее нет мобильного?

– Она его потеряла, – коротко объяснила Римма. Помолчала и добавила: – Если точнее, она потеряла два мобильных и три пейджера.

Загрузка...