Вестеле катила коляску по парковой дорожке, ближе к замковой ограде. Здесь не было фонтанов, увитых зеленью беседок и скульптурных композиций. Зато стояла настоящая свежесть от крон вековых деревьев, густого кустарника, а кое-где даже притулились кованые скамьи. Обычно гуляющие эльфы стремились в центр парка, и этим тоже окраинные тропинки устраивали княгиню Серебряного Ручья куда больше. Представление, к счастью, прошло быстро и без эксцессов. Но все эти выслушивания соболезнований, ахов-вздохов и причитаний: «Мы так о вас переживали», словно наливали кислоту на уже затянувшуюся рану.
Илунэ, «потому что так надо», была с недавних пор прикреплена к ней няней, и Вестеле могла бы поручить прогулки с малышом ей. Но разве для того она родила сына, чтобы удовольствие от общения с ним получала какая-то девушка, пусть даже хорошая и порядочная? Княгиня вообще не считала, что няня им нужна, но, раз Анарион настоял, так и быть, пусть встает к Накилону ночью. Надо сказать, как только молодая женщина начала высыпаться, у нее сразу и улучшилось настроение, и удвоились силы вот для таких семейных прогулок в тишине, под пение птиц. Иногда, когда Вестеле была уверена, что рядом никого нет, она пела сыну и сама. Но сейчас малыш сладко посапывал, укрытый кружевным одеяльцем, а его мама наслаждалась долгожданным миром в душе.
Развернув коляску на очередном повороте, Вестеле обратила внимание, что на скамье впереди сидит мужчина. Это ее никак не испугало, потому что попасть в парк, минуя охрану, никто не мог. Да и, на крайний случай, у нее под матрасиком в люльке был спрятан комм. Король, естественно, о нем знал, но демонстрировать такие аксессуары считал неправильным даже для себя. Княгиня продолжила прогулку в том же темпе, но, когда поравнялась с лавочкой и уже повернула голову, чтобы поздороваться, слова застряли у нее в горле.
Лицо у эльфа было синюшным, а выпученные в ужасе глаза напоминали два искусственных шара с огромными черными зрачками. Это так искажало облик мужчины, что Вестеле не сразу узнала лекаря, отца Илунэ. Позади послышались торопливые шаги, и княгиня, вздрогнув от неожиданности, отшатнулась. Но угрозы не было – из-за поворота выбежал мэтр Дункан. Они не раз уже встречались и во время его утреннего, и во время вечернего кросса (это словечко княгиня привезла из других миров), так что ничего неестественного в его появлении не было. Лицо хирурга, как и обычно было отстраненным, хотя при виде девушки с коляской, его черты чуть смягчились. Или просто Вестеле было приятно так думать.
В следующую секунду взгляд иномирянина остановился на сидящем эльфе. Мэтр тут же подскочил к пострадавшему и оглядел его.
– Он мертв и, похоже, уже давно. Думаю, смерть наступила еще вчера вечером. Что у вас принято делать в таких случаях?
– А?.. Что?.. В каких? – растерянно ответила вопросами на вопрос Вестеле.
Ей и раньше случалось видеть трупы, но, кажется, еще ни один не выглядел так жутко.
– Когда кто-то внезапно умирает, – спокойно пояснил мужчина.
– Вызывают охрану и лекаря.
Дункан осмотрелся по сторонам. Оставлять женщину с ребенком возле трупа казалось неправильным. На первый взгляд, смерть выглядела естественной, а вдруг все-таки нет?
– А вы бы не могли сходить их привести, я здесь пока подежурю?
Вестеле несколько напряженно глянула на Дункана, потом на коляску…
– Малыша можете со мной оставить, можете взять с собой, как вам удобно. Для скончавшегося эльфа лишние двадцать минут роли не сыграют.
Наконец княгиня сделала выбор.
– Я быстро! – и она, чуть приподняв подол длинного платья, поспешила к замку.
Дункану такое доверие было приятно, и внутри словно разлилось благодатное тепло. Это, как и все последние разы, когда у него проявлялись хоть какие-то чувства, очень поразило мужчину. Он давно уже был уверен, что все эмоциональные «рецепторы» у него атрофировались навсегда.
Первыми к месту, конечно же, прибежали два воина охраны. Они, принеся извинения, оттеснили Дункана с коляской от скамьи и застыли перед ней как две статуи. Хирург отодвинулся метров на десять от «оцепленного» места, но уходить не спешил. Во-первых, Вестеле вернется именно сюда и может заволноваться, не увидев Накилона. Во-вторых, он не слишком доверял кому бы то ни было, поэтому предпочитал остаться, хотя бы пока не придет глава охраны. В это время в коляске послышалась возня, и хирург перевел взгляд с эльфов на пробуждающегося младенца. Он даже попытался покачать коляску, но малыш, видимо, уже всерьез собрался бодрствовать и распахнул голубые глазенки. Не увидев рядом мамы, он скривил пухленький бантик губешек и уже намеревался зарыдать, но Дункан нашелся:
– Смотри, смотри, что я умею, – и он поцокал языком.
Малыш чуть повернул голову, взгляд его стал выражать любопытство, и плакать эльфенок передумал. Хирург поцокал пару раз и, по ерзанью Накилона поняв, что интерес утрачен, применил еще один откуда-то ему известный «прием»:
– Идет коза рогатая за малыми ребятами… забодаю-забодаю, – и он с доброй улыбкой, изображая двумя пальцами козу, дошагал до грудки младенца и слегка пощекотал.
Будущий князь двух территорий зашелся счастливым звонким смехом.
– А вот, гляди, я еще так могу, – и Дункан, надув щеки, нажал на них указательными пальцами, изображая звук лопнувшего шарика.
Мальчишка опять захохотал над таким большим и забавным дядей, потом изрек одобрительное:
– Аугу!
– Ты прости, друг, у меня с другими языками плохо, – с усмешкой произнес хирург. – Когда-то я пытался учить итальянский, как самый близкий к латыни язык, но не задалось.
– Аугу? – повторил Накилон, но уже с другой интонацией.
– Ну, не знаю. Таланта, наверное, нет.
– Кыы гу, – философски подметил малыш.
– Ну надо же! – раздался совсем рядом голос Вестеле.
Дункан распрямился и смущенно, оправдываясь, проговорил:
– Простите, я опасался, что он станет плакать…
– Вам совершенно не за что извиняться! Я просто очень удивлена, что Наки нашел с кем-то общий язык кроме меня. Ему вообще не нравятся суета и частая смена лиц. После представления он три дня почти не спал и плакал.
– Может, у него колики? Вы кормите грудью? – тут до Дункана дошел смысл вопроса и кому он его задал.
К лицу прилил такой жар, что хирург подумал, что стоит сейчас, наверное, цвета томатной пасты. То, что нормально было спросить на Гермесе у женщины, на Валиноре могло быть воспринято как чудовищная бестактность или даже оскорбление. Копалиани и в страшном сне не мог представить обидеть такую светлую женщину, как княгиня Серебряного Ручья. Но она отреагировала на удивление спокойно.
– Не волнуйтесь, я целый год жила в вашем мире и понимаю, что вопрос носил совершенно консультативный характер. Я знаю, что у людей намного проще относятся ко всему… этому, но у нас не принято так. И да, у Накилона случаются колики, потому что мне приходится его уже второй месяц кормить смесями, благо я их привезла целый поддон. На Валиноре в таких случаях принято находить кормилицу. Но мне эта идея… показалась неприятной.
За поворотом снова раздались шаги, и на дорожку вышел низкого роста полноватый эльф – Дункан уже знал дворцового лекаря по своим урокам. Хирургу казалось, было бы правильнее оставить учебу кому-то помоложе, но Андориэль так загорелся новыми знаниями, что Копалиани даже постеснялся озвучивать королю свои мысли. Следом вышли Гектор и сам его величество. Замыкала процессию громадная белая в серых пятнах рысь. Копалиани уже знал, что это питомец и личный телохранитель короля и что разгуливать рысь может где угодно и когда угодно. К чести животного надо сказать, что оно не было агрессивно и всегда перемещалось так, будто абсолютно одно в пространстве, выделяя из общего фона только обожаемого хозяина.
Андориэль провел беглый осмотр, попросил у начальника охраны кинжал и разрезал снизу брюки почившего. С такого расстояния было не разглядеть, но, вероятно, он увидел как раз то, о чем подумал Дункан, – отеки.
– Инфаркт, – констатировал лекарь, поливая на свои руки из пузырька дезинфицирующую жидкость.
– Он раньше жаловался на сердце? – задал вопрос его величество.
Поза короля по-прежнему оставалась напряженной.
– Я… плохо его знал, – растерялся Андориэль. – Лучше бы уточнить у дочери. Хотя какой сейчас в этом смысл…
Дункан прочитал по лицу эльфийского монарха, что тот явно смысл видит. Анарион, словно почувствовав на себе взгляд, поднял глаза. Потом махнул хирургу, призывая его подойти, но сам отошел в сторону от скамьи.
– Мне интересно ваше мнение.
– По визуальному осмотру я согласен с мэтром Андориэлем.
– А скажем… провести не визуальный? Я читал о таком.
– Вы имеете в виду вскрытие? – уточнил Дункан.
Его величество поморщился, но кивнул.
– Да, конечно, я могу это сделать и осмотреть тело на предмет насильственной смерти, но как отнесутся родственники? У нас на Гермесе нельзя было делать вскрытие без их письменного согласия.
– Это вопрос государственной важности, так что я не собираюсь ни у кого спрашивать разрешения. Сколько вам надо времени?
– Если его доставят в операционную прямо сейчас и вы позволите отменить занятия, то ответ будет сегодня же.
– Действуйте! – и он подозвал Гектора дать соответствующие распоряжения.
***
Бериан Морвэн, свирепо дыша, вышагивал по своему кабинету. Ему пришлось снова пропустить Совет! Этот сопляк обложил его, словно лису в норе! Нет, выбираться за пределы Ясеневого Леса и Лунного Камня сейчас совершенно для князя небезопасно. Столько лет было всё спокойно, так на тебе! Всплыл этот эванесковский выродок! На родине он, правда, быстро подох, но сколько проблем Морвэнам теперь расхлебывать!
Бериан не знал, почему его предкам-переселенцам при дележке валинорского пирога достался именно Лунный Камень. Княжество небольшое, гористое, практически не имеющее пахотных земель и леса. Когда-то давно тут и правда добывали лунный камень. На первых порах создавать визоплазы – вставки из драгоценного минерала в хитрые эльфийские рукава, позволяющие концентрировать Силу, – пытались именно из него. Тогда, вероятно, и цена была соответствующая, не как за полудрагоценный мусор. Но потом экспериментальным путем установили, что сапфиры пропускают энергию куда лучше, и камень в разы упал в стоимости, используясь в основном в медицине и недорогих ювелирных украшениях. Но даже и эти залежи были выбраны еще во времена прадедовой молодости.
Бериан считал, что его семья и так долго терпела беспредел. Почему его люди должны жить, затянув ремни, когда другие князья жируют? Когда отец женился на сестре короля, все ожидали перемен к лучшему. Но, кроме солидного банковского счета, драгоценностей и пары десятков редких племенных лошадей, в приданое братец ей ничего не дал. Однако на границе с Ясеневым Лесом была хорошая долина. Урожай там успешно рос, да и пасти коней было где. Соседи, у которых всего было в достатке, сперва этого как будто не замечали. Но однажды еще к отцу приехал князь Эванеску и потребовал, показав старинную карту, освободить причитающуюся ему долину. Морвэны не согласились и стали патрулировать владения, считая их своими. Эванеску решили вернуть территорию силой. Потом вроде бы был заключен мир, но препирательство по спорной долине затянулось на годы.
И в итоге Бериан, вымотанный постоянной гибелью своих эльфов и противостоянием, решил поступить кардинально. Ясеневый Лес благодаря предательству был захвачен. Княжескую семью, включая стариков и детей, вырезали спящими в своих постелях. В живых тогда остался только средний шестнадцатилетний сын Мараик, гостивший у родственника в соседнем княжестве. Понимая, что нельзя оставлять врага за спиной, Бериан добрался бы и до него, но мальчишка умудрился бежать с планеты. Не без помощи дяди, как полагал Бериан. Впрочем, он рассчитывал никогда больше его не видеть, обосновываясь в Ясеневом Лесу.
И вот пятнадцать лет благополучной жизни закончились! Мало того что король из-за возвращения Мараика обвинил Морвэна в преступлении и теперь приезд в столицу Бериану был заказан, так еще и княгиня Серебряного Ручья за ничтожный месяц в браке с вернувшимся князем Ясеневого Леса успела забеременеть! Молодой король, конечно, кинул Бериану кость, что тот может попользоваться землями Леса до совершеннолетия Накилона. Но а дальше-то что? Убираться назад в Лунный Камень Морвэн не собирался. Да, в конце концов, у него куда больше прав на трон, чем у сидящего на нем зарвавшегося пацана!
Но Бериан не хотел новой войны. В его годы уже как-то спокойнее сидеть дома с пледом и книгой, нежели гарцевать впереди войска. И тогда он придумал компромисс со своей совестью. Если бы Анарион женился на одной из его дочерей, это бы исправило ситуацию. Мориэль была очень начитанной, талантливой и красивой эльфийкой. Казалось, всё должно пройти удачно. Но девушка уже год жила во дворце, а предложения от короля так и не поступало! Кажется, все-таки придется откидывать теплый плед и переходить к решительным мерам…
***
Чтобы появиться в Омьяжгере без шума и ковровых дорожек, его величество взял с собой только четырех самых надежных воинов из своей охраны. Гектор порывался поехать с ним, но Анарион запретил. На самом деле для того, что он задумал, человек с опытом и смекалкой его военачальника только бы помешал. А так в перелесок невдалеке от Аэркараса въехал король с отрядом, а выехали пять воинов удачи. Среди наемников встречались представители всех рас, но чаще других – люди. Почему? «Так исторически сложилось», – сказал бы отец Анариона. У старого монарха был единый ответ на все любопытствующие вопросы маленького сына. Хотя, скорее всего, правды он и сам не знал. Так что группа вооруженных до зубов воинов с гладкими лицами и в плащах с капюшонами в эту концепцию отлично вписывалась.
Анарион держал руку на пульсе страны, еще в бытность принцем представлял, чем занимается эта братия, и даже поддерживал с некоторыми из них взаимовыгодные отношения. А теперь, когда благодаря умениям хирурга стало очевидно, что лекаря Мориэль умертвили, визит в Омьяжгере приобрел еще большую важность.
Дочь Шамбура уверяла, что ее отец был полностью здоров. Собственно, это не удивительно для сорокалетнего мужчины на Валиноре, который следит за собой. Но более значимым подтверждением стало то, что хирург умудрился рассмотреть на шее жертвы место свежего укола. Да, на Валиноре в особенно критических ситуациях использовали инъекции, но они абсолютно никогда не делались в шею! К тому же по ряду признаков, подробно которые Анарион, далекий от медицины, не понял, всё сводилось к тому, что органы лекаря функционировали замечательно, пока в кровь не поступил какой-то вызывающий спазм артерий яд. Вероятнее всего, конечно, Лорган пытался скрыть свое участие в заговоре. Или Шамбур что-то еще утаил, и его убили, дабы не проболтался.
Дункан сказал, что мог бы даже определить яд при наличии ингредиентов для токсикологической экспертизы. Тогда король решил, что это тот случай, когда стоит отступить от правил, и попросил хирурга составить список всего, что, на его взгляд, совершенно необходимо доставить из большого мира. Иногда, чтобы удержать старый порядок, приходится действовать новыми методами.
Вот этот его выезд в главный гномский город под прикрытием тоже можно было отнести к таковым. Остановился Анарион с сопровождением на третьесортном постоялом дворе и, взяв с собой всего пару телохранителей, направился на встречу с главой «темных гномов», как они себя называли, – теневым воротилой Наром Усёком. Тот бы, конечно, даже не стал говорить с незнакомцами, но у молодого короля было рекомендательное письмо от некого Громилы Войчича, которое гласило: «С подателем сего дела иметь можно!» Получил его Анарион… не совсем праведным путем, но ведь главное – это результат? А еще был «пароль» в виде синего шелкового мешочка, в котором лежали небольшие, с горошину, изумруд, рубин и сапфир. Три именно таких камня и именно в синем мешочке говорили о том, что пришедший на аудиенцию к Усёку индивидуум «в теме», ну и платежеспособен.
После всех предосторожностей и сдачи оружия к гномскому мафиози их пропустили. Телохранители короля стояли рядом и старательно изображали из себя наемников. Анарион считал, правда, что весьма паршиво, но, слава богам, гномам блеск камней глаза, видно, затуманил. В огромной, вычурно обставленной комнате преобладали красный и золотой, отчего у короля зарябило в глазах. И везде ковры, мягкие подушки, золотые статуэтки и… охрана. По периметру комнаты его величество насчитал аж девять гномов в полном вооружении. Сразу видно – не к главе клана пришли. У того-то было всё в разы скромнее.
– Дорогие гости из каких земель? – первым начал хозяин, жестом приглашая проходить и, видимо, садиться на подушки напротив него.
Сам он тоже возлежал на невысоком постаменте. Другой мебели в комнате, если не считать высоких напольных ваз и низеньких столиков с яствами перед Наром, не было.
– Из Хрустальных Озер, – назвал Анарион самое удаленное от Омьяжгере княжество, в котором он действительно имел неожиданность родиться, – но сейчас наш наниматель – другой весьма знатный лорд.
– И с каким же делом вы ко мне?
Анарион резонно рассудил, что, раз Нар задал такой прямой вопрос при страже, значит, можно говорить в открытую.
– Громила сказал, что есть возможность… переправить весточку в Чуждые земли и получить ответ.
– Ты меня предателем родины считаешь? – взревел Нар, чуть поднимаясь с лежанки.
Телохранители по периметру тут же почти одновременно схватились за кинжалы.