Владимир Зисман О музыке и любви Вместо предисловия

Музыка – это, конечно же, про любовь. Нет, естественно, про смерть тоже. Даже немного про еду – иначе зачем же в ресторанах нужна была бы музыка, – но про любовь всё-таки больше.

Если посмотреть правде в глаза, то, пожалуй, даже про секс. Потому что для «про любовь» всё же требуется сюжет в развитии. Ну, скажем, как в опере «Евгений Онегин» в её развёрнутой форме. А ежели про секс, то это сцена письма в том виде, в каком её написал П. И. Чайковский. Потому что, извините, Сцена письма – это уже не про любовь, а про либидо.

Шикарный, широчайший пласт музыки именно «про это». Выбор – вопрос личных пристрастий, бэкграунда, воспоминаний и ассоциаций. То самое, что называется «любить ушами». И телом, кстати, тоже, потому что ритм в музыке – штука далеко не последняя.

Кто скажет, что танго или блюз не про секс?

А ария Далилы из оперы Сен-Санса не про эротику?

А «Песнь Шемаханской царицы» не про соблазн?..

И всё же по части концентрации эротизма в музыке, на мой взгляд, с огромным отрывом лидирует «Танец семи покрывал» из оперы Рихарда Штрауса «Саломея». Недаром эта опера была в свое время объявлена «безнравственным произведением».

И вот это «про любовь» подсознательно переносится и на музыкантов. Во-первых, потому что музыка – это искусство подсознательного и там только доктор Фрейд разберётся, что всколыхнуло самые сокровенные струны души слушателя – любимая мелодия песни или декольте певицы. А во-вторых, изумительная традиция романтиков середины XIX века, которые создали и затем всячески культивировали возвышенный и даже инфернальный образ музыканта как чего-то нездешнего, находящегося выше обычных земных забот, от одного взгляда которого дамы падали в обморок…

Или в объятья…

Вся эта духовная красота дополнялась кудрями самых разных размеров – тут уж что природа позволила, и дальше можно спокойно перечислять любимых кудрявых и любвеобильных романтиков – от Паганини, Листа, а потом и Лемешева, до наших современников, выдающихся, кстати, виолончелистов, таких, скажем, как Миша Майский или Александр Князев, я уже не говорю о припопсованных скрипачах вроде Андре Рьё.

Музыкант традиционно окружён флёром романтизма, особенно в той среде, которая нечасто видит музыкантов вблизи.

Самые восторженные взгляды мы ловили от официантов, когда квартетом играли баварскую музыку в пивном ресторане, и от ментов, когда уже после основной программы, посвящённой выпускникам-медалистам, играли для них «Мурку». Выпускникам-медалистам достался Вивальди и «Летите, голуби, летите».

Кстати, такого количества бисов, как от ментов, не припомню – они собирались вокруг нас из всех щелей, как будто на гастроли приехал Гамельнский крысолов.

Я уж не говорю о такой традиционной приманке, как сольное вокальное музицирование. Конечно же, девушка, поющая романс, при этом ещё и аккомпанирующая себе на фортепиано, имеет очень приличный гандикап перед своей сидящей в углу молчаливой подругой. Про юношу с гитарой могу даже и не рассказывать – на определённом этапе его шансы на продолжение рода в разы выше, чем у точно такого же юноши, но без гитары.

Независимо от того, желает он этого в демографическом смысле или его вполне удовлетворит сам процесс.

Правда, тут есть одна тонкость. Ведь что сделала Розина, услышав сладостную каватину Альмавивы? Сказала «ах!», душа её растаяла, а трепетная девичья натура деловито начала искать дальнейшие способы поиметь графа в полном объёме.

Иное дело, если бы она была профессиональным музыкантом. Здесь верх взяла бы музыкантская сущность, а не женская. Красавица просто схватила бы попавшийся под руку какой-нибудь горшок с подоконника и запустила им в несчастного любителя севильского шансона.

Не со зла. Рефлекторно.

В лучшем случае влюблённый граф успел бы спеть «Ecco ridente…». И всё. А что вы хотите? Ускорение свободного падения плюс стартовый импульс эмоциональной профессионалки (в хорошем музыкальном смысле этого слова) и всё – на булыжной мостовой Севильи графские развалины, смешанные с битой керамикой, грунтом и цветами. Извольте обводить мелом контуры.

И я бы её оправдал.

Да что я – любой музыкант оправдал бы!

Потому что вы ведь не знаете, что кричат хором музыканты, устаканившись, наконец, в своём гастрольном автобусе после концерта? Нет?

А я знаю. «Выключите радио!» – орут они во всю глотку на любом языке несчастному водителю, который всего лишь хотел сделать людям приятное.

А что гастроли?..

Гастроли – это в определённой степени царство свободы. Это как подарок доброго волшебника гостям королевского бала в старом советском фильме «Золушка», где каждый оказывается там, где хочет, и получает то, что хочет.

Одни на гастролях бегают по магазинам, другие исследуют достопримечательности, третьи беспробудно пьют, четвёртые занимаются на инструменте…

Но нас ведь интересует вопрос «гастроли и личная жизнь»?

На эту тему существует известная история о том, как в семидесятые годы Галину Вишневскую, жену Мстислава Ростроповича, не выпускали вместе с ним в зарубежные гастроли, и друзья посоветовали ему написать заявление типа «ввиду плохого здоровья прошу разрешить, чтобы меня в поездке сопровождала жена».

Ростропович согласился с этой идеей и написал заявление в следующей редакции: «ввиду моего безукоризненного здоровья прошу, чтобы меня в зарубежной поездке сопровождала жена».

Кто ж спорит, – конечно, идеально, когда муж и жена работают в одном оркестре – и суточные в одну семью, и муж под присмотром, и покупки все сделаны правильно.

Но вообще, на гастролях возможны практически любые истории – от большой и чистой любви до вполне унылых в своей обыденности и вульгарности сюжетов, правда, иной раз ярко расцвеченных спецификой контекста.

Как, скажем, поучительная в своём высоком благородстве сцена в Бресте при возвращении с гастролей, которые из-за слетевшего концерта закончились на сутки раньше.

Надобно заметить, что в те времена, во-первых, ещё не было мобильников, а во-вторых, оркестр с гастролей из Бельгии ехал поездом.

Нет, самолёты уже были, но поездом было дешевле.

Некоторые оркестранты, наиболее продвинутые по части экстраполяции, уже вполне зримо представили себе классическую ситуацию «и тут входит муж». Или, наоборот, жена, потому что всякое бывает.

Народ в поезде Брюссель – Москва едет, конечно же, интеллигентный, грамотный и в целом знакомый с мировой оперной классикой, поскольку это именно оперный театр возвращается с гастролей. А ведь в опере половина либретто основана на экстремальных межгендерных проблемах – результаты возможны самые плачевные. Но чужое либретто никого ничему не учит. А там то бороду отрежут, как Черномору в «Руслане и Людмиле», то ножом пырнут, как в «Паяцах» или «Кармен», то голову отрубят. Могут задушить или отравить. Оперный жанр предлагает огромный спектр возможностей.

Нет, гуманизм, конечно же, не топчется на месте, и обычаи в описываемые мною времена стали более вегетарианскими, чем оперные сюжеты. Но все эти скандалы, размены жилплощади и разборки на парткоме… Это даже хуже, чем покусанное ухо в «Сельской чести» Пьетро Масканьи (был такой сицилийский обычай, предваряющий дуэль в форме поножовщины. Примерно то же самое, что бросание перчатки Пушкиным в Дантеса или Ленским в Онегина. Ну да, в иных условиях Александр Сергеевич Пушкин мог бы укусить Жоржа Дантеса за ухо, и после такого демарша тому ничего не оставалось бы кроме как стреляться).

В общем, слава богу, в Бресте меняют колёсные тележки, поезд стоит долго – и все, кто не питал особых иллюзий по поводу возможного развития сюжета, но благородно и дальновидно не желал никого ставить в неловкое положение, успели позвонить домой.

Конечно же, никто не спорит – браки заключаются на небесах.

Может быть, не все…

Но так или иначе, а жизненные наблюдения и чистая статистика вынуждают признать, что дальность полёта стрелы Амура, прямо скажем, так себе. То есть, до чего долетела, до того долетела. На болоте до лягушки, на лужайке до кролика.

Поэтому не редкость семьи, состоящие из врачей или филологов. Но в этом нет роковой предопределённости.

А вот то, что происходит с музыкантами…

Давайте посмотрим правде в глаза. Где девочке, посвятившей себя музыке, найти своего суженого, если днём весь офисный планктон бултыхается между стёклами своего опенспейса, а вечером, когда можно было бы пойти потусить, у неё концерт или спектакль? А тот из мерчендайзеров, что поприличнее и посимпатичнее, в лучшем случае находится в зрительном зале? По ту сторону рампы.

И, скорее всего, уже не один.

Что, выходной? А выходной у музыканта, между прочим, в понедельник. Так что богини судьбы, посовещавшись с музами, уже всё решили заранее – семья будет музыкальная и дети у них будут такие же.

Аминь.

Вы думаете, что если концерт вечером, то весь день свободен? Ну конечно же – это в сериалах про балерин показывают, что они круглые сутки надрываются у станка. А про музыкантов в лучшем случае – пару репетиций…

…и наутро он просыпается в чьей-то незнакомой постели, узнаёт в шесть утра из поздравительной эсэмэски о триумфе на международном конкурсе в том самом городе, в котором только что проснулся, и теперь безуспешно пытается вспомнить название города, а заодно – где и с кем пил накануне.

Музыканты в свободное от концерта время, между прочим, пашут не хуже балерин – надо позаниматься, выучить произведение, если речь идёт о солисте, или партию, если это оркестровый музыкант. Ведь вся жизнь музыканта – это работа на репутацию, независимо от того, оркестровый он музыкант или солист.

Потому что это только кажется, что музыкант пришёл, отблистал свои два отделения, получил от благодарной публики цветы, поклонился и отправился в гримёрку пить прописанное в райдере шампанское с виноградом, плавно переходящее затем в коньяк, виски и утренний рассол.

Музыкант знает, что вся его карьера держится на его репутации. Потому что любой его провал будут обсуждать долго…

В этом смысле он видит свою работу где-то в одном ряду с увлекательными и полными сюрпризов профессиями сапёра и артиста цирка. Говоря метафорически, музыкант всё время работает с полным пониманием, что нет никаких препятствий тому, чтобы ему неожиданно оторвало ногу, кто-нибудь откусил голову или он просто шмякнулся из-под купола цирка на глазах у изумлённой публики.

Это понимание совершенно не противоречит тому, что происходит на уровне создания ауры прекрасного для себя, публики и продюсера.

А так… Чем музыканты отличаются от других?

Собственно, этот вопрос мне задала жена, когда ещё не была моей женой. Так сказать, поинтересовалась на всякий случай. Потому что не музыкант.

«Всё то же самое, только пьют по ночам», – ответствовал я. И это естественно. Ведь если у тебя оперный спектакль заканчивается без четверти одиннадцать, то даже и в магазин можно не успеть.

«Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было…» – вторит мне Михаил Булгаков.

Нет, музыку, конечно, любят тоже.

Загрузка...