– Оставь свои волосы в покое, Мередит. Они отлично выглядят.
– Ты издеваешься? Они выглядят нелепо. Я никуда не пойду.
Мамино лицо раскраснелось.
– Я понимаю, что ты нервничаешь по поводу первой дискотеки в средней школе, но я только что отвалила приличную сумму за эту прическу, – она вскинула руки. – А что потом? Ты скажешь, что и платье тебе не нравится?
Мои пальцы сжали бледно-голубой сатин.
– Оно такое же нелепое, как и моя прическа.
– Но ты сама его выбрала сегодня утром, – она прижала обе ладони к губам. – Клянусь, ты специально вредничаешь, чтобы вывести меня из себя. У нас наконец-то выдался такой хороший совместный день, а ты делаешь все мне наперекор.
Но она не понимала. Когда я попросила ее пойти со мной по магазинам, я действительно хотела быть девочкой в голубом сатиновом платье и кудряшками на голове. Я хотела быть девочкой, которая пойдет на свою первую школьную дискотеку и будет выглядеть так же, как все остальные. И в глубине души я хотела быть девочкой, которая будет танцевать медленный танец с Беном, на глазах у всех. Я бы пригласила его пойти со мной… как друга, конечно. Я бы не позволила влюбленности испортить нашу дружбу, но это было для меня важно. Я не могла пойти без него.
Моя уверенность продлилась до того момента, когда я посмотрела на себя в зеркало своей спальни, в этом голубом платье и с пышной кудрявой прической. Мне казалось, что в тот момент я была карикатурой на саму себя. Я хотела, чтобы под ногами разверзлась земля и поглотила меня. Я не могла показаться в школе в таком виде, и мне даже не нравилось танцевать. Вся эта затея была большой ошибкой.
Я хотела, чтобы мама это поняла.
Я хотела услышать, что она любит меня такой, какая я есть. Но вместо этого она покачала головой.
– Я сдаюсь. То ты идешь, то не идешь. Тебе невозможно угодить.
Она вышла из комнаты и исчезла за поворотом в конце коридора.
Я моргнула, сдерживая слезы, и попыталась вытащить из волос заколки-невидимки, но дама в салоне покрыла мою прическу таким слоем лака, что мои пальцы прилипали к завиткам. Я зарылась руками в эту липкую конструкцию, мысленно проклиная злостные невидимки: половина из них выдралась вместе с волосами.
– Давай я помогу.
Я посмотрела на Рейчел, стоящую в дверном проходе, и всхлипнула.
– Как?
– Я много раз делала прически своим куклам. У тебя просто нет опыта, – она забралась на мою кровать, деловито подперев бок рукой, и указала на место перед собой. – Сядь сюда.
Я плюхнулась на пышный и скользкий сатин. Рейчел осторожно вытащила оставшиеся невидимки. Закончив, она потянулась за расческой и расчесала запутавшиеся кудри, прежде чем собрать мои волосы в привычный хвост.
Несколько секунд мы обе молчали, а затем ее пальцы коснулись моего плеча.
– Эй, Мер.
– Да?
– Я думаю, что ты очень красивая, без всех этих платьев и причесок. Такая, какая есть.
Я посмотрела в ее искренние голубые глаза и проглотила комок, образовавшийся в горле.
– Спасибо, но я думаю, что это ты очень красивая, причем не только внешне.
Она захихикала и помогла мне расстегнуть молнию. Я быстро переоделась в свои обычные джинсы и майку, и наконец-то снова смогла дышать. Рейчел подобрала платье с пола, перекинула его через руку и направилась к двери.
– Эй, куда ты его несешь?
Она ухмыльнулась.
– В свой шкаф, потому что через пять лет это будет мое любимое платье.
Она высунула язык, и я засмеялась.
Стоило мне решить, что неприятности на сегодня закончились, папа позвал меня в гостиную. Я сбежала по ступенькам и увидела Бена, стоящего у входной двери в отглаженных брюках и застегнутой на все пуговицы рубашке. Он пах кремом после бритья, а его темные волосы были уложены назад и блестели от геля.
– Мер? – Он нахмурился, увидев мое кислое выражение. – Что случилось? Ты заболела?
Я посмотрела на папу, но он лишь улыбнулся, сжал мое плечо и торопливо ушел на кухню. Проще говоря, он оставил меня разбираться со своими проблемами в одиночку. Не могу сказать, что я винила его за это.
– Нет… В смысле, да, наверное.
Я бросила на Бена осторожный взгляд, надеясь, что он поверит в мою маленькую ложь, особенно учитывая то, как болела моя голова после всех этих невидимок.
Бен прищурил глаза.
– Да ладно, Мер, скажи правду. Что происходит?
– Ты думаешь, я веду себя глупо, – надулась я.
– Разве я когда-нибудь так думал?
– Я не знаю. Никогда.
– Ну так скажи мне.
Я засунула руки в карманы и посмотрела на Бена. Он стал гораздо выше меня, у него были широкие плечи, но он никогда не выглядел пугающим. Даже сейчас, с нахмуренными бровями, в его мягких глазах читалась обеспокоенность.
– Я купила платье на дискотеку, но оно выглядит глупо. Поэтому я и не могу пойти: мне нечего надеть.
– И это все? Боже, Мер, я думал, случилось что-то серьезное.
– Что ты хочешь этим сказать?
Бен пожал плечами.
– Я не помню, когда в последний раз видел тебя в чем-то, кроме шорт, джинсов или гидрокостюма, так что я решил, что ты пойдешь на дискотеку в джинсах.
– Но ты нарядился.
Его щеки стали пунцовыми.
– Это меня мама заставила. Так бы я тоже пошел в джинсах.
– Значит, ты думаешь, что я могу пойти на танцы вот так?
– Ты шутишь? Ты меня пригласила, и я разоделся как дурак. Не бросишь же ты меня одного?
Напряжение, которое я почувствовала, посмотревшись в зеркало, куда-то улетучилось.
– Правда?
– Да, – он ухмыльнулся и легко дернул за кудрявый завиток, оставшийся в моем хвосте. – Давай просто повеселимся от души, хорошо?
В итоге, я пошла на танцы в своих любимых джинсах и в футболке с надписью «Лучше бы я каталась на виндсерфе». Я ни капли не завидовала девочкам в нарядных платьях, потому что Бен все равно танцевал со мной. Конечно, это не был медленный танец: мы просто смеялись и прыгали по спортивному залу, но я чувствовала себя той девочкой, которой и должна была быть – лучшей подругой Бена.
Небо все еще было затянуто серыми тучами. Холодные капли мелкого дождя стекали по моей куртке и просачивались сквозь ткань легинсов. Мне в лицо дул свежий ветер, и я бежала в такт музыке, пульсирующей в наушниках, пока моя кроссовка не попал в глубокую лужу. Вот дерьмо. Вода промочила мои и без того влажные носки. Я перепрыгнула через следующую лужу и прибавила скорость.
Обычно я оббегала городок сзади, вдоль шоссе, но сейчас решила направиться в сторону порта. Город был непривычно пустым для субботнего утра: из-за дождя с ветром нормальные прохожие, покупатели и любители кофеен остались дома. В последнее время остров казался все более пустынным.
Не добежав до порта, я свернула на тихую улочку, оставив позади магазин цветов и булочную. Мне пришлось притормозить у следующего дома. На подъездной дороге стоял черный пикап. С окна исчезла вывеска «Продается», а вместо нее появилась новая, которая гласила: «Скоро открытие».
Когда Уайт упомянул, что его мама решила открыть кофейню, я уже знала, что для этого подойдет не так много зданий, но это место раньше было гастрономом. Владельцы жили в доме, соединенном с магазином, пока не решили вернуться обратно в Филадельфию. Я их понимала. Внешние Отмели были прекрасным местом для отпуска, но не каждый захотел бы здесь жить. Особенно зимой. Несмотря на мои непростые отношения с океаном, мне в голову даже не приходила мысль переехать куда-то еще.
Да уж, не надо было быть гением, чтобы найти дом Уайта, но почему я продолжала стоять напротив него? Почему я не двигалась с места, наклонившись и потирая свои замерзшие бедра?
Я согнулась, чтобы завязать шнурок. Да, вот почему я остановилась… потому что у меня развязался шнурок. Так ведь и споткнуться можно.
– Доброе утро, детка.
Я так резко подняла голову, что закачалась и чуть не упала прямо на пятую точку.
– Эмм… здравствуйте, – я поднялась и сделала шаг назад, отходя с проезжей дороги.
Без сомнения, передо мной была мама Уайта: его более низкая версия с отливающими бронзой светлыми волосами, собранными в небрежный пучок, ореховыми глазами и техасским акцентом. На ней были обтягивающие джинсы и толстый свитер, блестевший от измороси. У нее на щеках сиял свежий румянец. Она выглядела слишком молодой и красивой, чтобы быть мамой Уайта, но, может, она относилась к тем женщинам, которые долго не стареют.
– Уайт не соврал. Ты просто прелесть.
Мои глаза широко раскрылись, и я огляделась по сторонам, ожидая увидеть рядом с собой бездомного щенка или котенка, которого я не заметила.
Она усмехнулась.
– Ты – Мередит Холл, так ведь? Но ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Мер.
Я уставилась на нее. Откуда она знает?
Она коснулась своих волос.
– Они фиолетовые. Я думаю, на этом острове не так много девочек-подростков с фиолетовыми волосами и прекрасными голубыми глазами.
– О, – только и смогла ответить я.
– Ты, наверное, ищешь Уайта. Он не любитель рано вставать, только если я сама не стряхну его сонную задницу с кровати. Но, думаю, я легко его разбужу, если он узнает, что ты здесь.
– Нет!
Я совершенно точно была здесь не ради Уайта. По крайней мере, я так думала. Она посмотрела на меня. Меня было сложно назвать высокой, но по сравнению с этой маленькой изящной женщиной чувствовала себя великаном.
– Я здесь не из-за Уайта… В смысле, я пробегала мимо и увидела его пикап, а он упоминал вашу кофейню и… – я поежилась и сделала вид, что застегиваю губы на молнию. – … И я прекращаю нести бессвязную чушь.
– О, ты такая забавная, – благодаря ее дружелюбному тону это прозвучало как комплимент. – Кстати, я – Харли Уилсон. Знаю, у Уайта другая фамилия, но когда я влюбилась в мужчину по имени Джимми Квин, я поняла, что у меня будут проблемы[3]. Так что я оставила свою девичью фамилию, и в итоге оказалось, что это только к лучшему.
Она закатила глаза и засмеялась, пока я пыталась разгадать смысл, скрытый за ее словами.
– Ох… Харли Квин.
И развод? Это объяснило бы, почему Уайт не упомянул отца.
– Ага. Приятно с тобой познакомиться, – она протянула руку, и я заметила, что ни на одном пальце не было кольца. Мы пожали руки, и она обхватила мои ладони. – Детка, да ты дрожишь сильнее, чем новорожденный котенок.
– Все в порядке, – я высвободилась из ее рук. – Просто побегу дальше и снова согреюсь.
– Ох, жаль, я надеялась, ты сможешь оказать мне большую услугу.
Я уставилась на окна второго этажа. Где-то там, на кровати развалился спящий Уайт. Мне нужно было убираться оттуда как можно скорее: пока он не решил проснуться.
– Мисс Уилсон…
– Пожалуйста, зови меня Харли, и, на самом деле, это маленькая услуга. Я экспериментирую с рецептами маффинов в качестве десерта к кофе, и мне нужно еще чье-нибудь мнение.
Кофейня так и манила к себе. Из полуоткрытой двери до меня доносился запах свежей выпечки. Я представила, как внутри должно быть тепло, и что у меня появился шанс немного обсохнуть, перед тем как бежать обратно домой. Если бы не утренний разговор с родителями, я бы позвонила им и попросила за мной приехать. Украдкой я взглянула на второй этаж. Было еще очень рано, а Уайт явно любил поспать. Что могло пойти не так?
Почувствовав неожиданный для меня самой прилив оптимизма, я кивнула Харли. Решила, что согреюсь и уйду до того, как Уайт проснется.
– Ура, – ее лицо просветлело. – Мой первый посетитель.
Харли развернулась, и я пошла за ней, но от удивления замерла прямо в дверном проходе. Уайт с матерью явно приехали недавно, но изменения были просто поразительными. В гастрономе были темные стены, занавески на окнах и виниловые кабинки. Теперь, даже несмотря на мрачную погоду, помещение было светлым и открытым, как свежий глоток весеннего воздуха. Она убрала кабинки, побелила полы, перекрасила стены в мягкие, пастельные тона и сняла занавески с окон. Переднюю часть помещения занимали раскрашенные столы и расставленные по цветам стулья. Позади стоял открытый прилавок, за которым располагалась большая меловая доска, занимавшая всю стену.
– Тебе нравится? – спросила Харли из-за прилавка.
– Очень нравится, – я посмотрела на свои заляпанные грязью кроссовки. – Не хочу все тут испачкать.
– Ты шутишь? Пол сделан так, чтобы его было легко убирать. Я рассчитывала, что посетители принесут с собой много песка, но с такой погодой не приходится ждать ничего, кроме грязи. Разве уже не должно быть тепло?
– Ага. Как будто кто-то перенес наш остров на север, пока мы не видели.
Несмотря на ее заверения, я все-таки сняла кроссовки и прошла по деревянному полу в носках, оставляя за собой влажные следы.
– Как вы так быстро все здесь изменили? – спросила я, забираясь на металлический барный стул.
– Я наняла рабочего, да и Уайт много помогал мне с работой. К тому же я продумывала этот дизайн десять лет. Кофе?
– Капучино?
Она довольно улыбнулась.
– Ну просто не девочка, а сокровище. Но сперва… – она выставила на прилавок три маффина, – мне нужна кристальная честность. Я хочу, чтобы посетителям нравилось здесь абсолютно все.
Я уставилась на маффины, обвив ноги вокруг ножек стула, и мой живот заурчал. Откуда-то из-за прилавка доносилась спокойная кантри-музыка. В первый раз за все утро я не чувствовала, что вселенная точит на меня зуб. Мне наконец-то было тепло и спокойно. Я правильно сделала, что зашла сюда.
Харли внимательно наблюдала за мной с обеспокоенным выражением лица. Я положила в рот кусочек первого, бананово-орехового маффина, и невольно охнула от удовольствия.
Она осторожно мне улыбнулась.
– Я приму это за положительный отзыв.
Я кивнула, потому что мой рот уже был забит остатками маффина.
– Что ж, это обнадеживает.
Она подошла к блестящей, хромированной кофемашине. Та зашипела и выпустила струйку пара, наполняя чашку ароматным кофе.
Я вздохнула и откусила кусочек от второго маффина с лимоном и маком – моего любимого. Он меня не разочаровал. Как и в первый раз, мои зубы вонзились во влажное тесто, и я почувствовала насыщенный вкус десерта.
Харли поставила капучино на прилавок.
– Я очень рада, что ты решила зайти, Мер, потому что я хотела тебя поблагодарить.
– За что?
Она наклонила голову набок, совсем как Уайт.
– За то, что помогла моему сыну, конечно. Я знаю, что с твоей помощью он нашел машину и успел на паром, но на самом деле ты сделала гораздо больше. Ты помогла ему понять, что этот остров может стать для него домом. Это много для меня значит.
Я почувствовала укол вины. Да, я помогла ему, но сделала это неохотно, и меня меньше всего волновали его чувства.
– Это ерунда, – пробормотала я.
Она кивнула на третий маффин.
– Попробуй последний. Я хочу сделать его своим фирменным. Назову этот вкус «техасский триумф».
Я откусила кусочек и почувствовала во рту тыквенно-пряный привкус, приправленный финиками, изюмом и орехами. Этот маффин оказался просто божественно вкусным. Я показала Харли большие пальцы, и она довольно усмехнулась.
– Не то чтобы люди на островах были неприветливы с Уайтом, – продолжила она. – Просто я понимаю, как много у него прошу. Он оставил в Техасе друзей и… все остальное. Но, я надеюсь, здесь ему будет легче учиться: довольно тяжело идти в школу, когда все твои одноклассники уже выпустились, а ты застрял в выпускном классе.
Я сделала глоток кофе, не зная, что на это ответить. Казалось неправильным сидеть здесь с мамой Уайта и обсуждать его личную жизнь, но она выглядела так, словно нуждалась в одобрении.
– Уайт кажется уверенным в себе. Думаю, он легко подружится со всеми в школе.
– Уверенным? – фыркнула Харли. – Детка, не нужно подслащивать пилюлю. Уайт родился таким же нахальным, как и его папаша. У них обоих вечно такой важный вид, что любой индюк позавидует. Это нахальство принесет ему одни беды, если он не будет осторожным. Оно уже чуть его не убило.
Я наклонилась ближе.
– Вы имеете в виду аварию на мотоцикле? – мне не хотелось сплетничать, но любопытство взяло верх.
– Да.
Она странно на меня посмотрела и вытерла тряпкой чистую столешницу. Очевидно, маме Уайта нужно было постоянно чем-то занимать руки: моя мама отличалась той же чертой. Она не могла просто сесть и расслабиться.
– Уайт так сказал? Что он попал в аварию на мотоцикле?
Нахмурившись, я попыталась вспомнить его точные слова.
– Думаю, да. Это не так?
Она невесело усмехнулась.
– Так, но я бы сказала, что это была скорее эффектная катастрофа невероятных масштабов. Он неделю пролежал в коме. Целую неделю я не знала, откроет ли он глаза еще хоть раз и назовет ли меня «мамой». Но, может, это даже к лучшему, ведь если бы он был в сознании, ему бы пришлось терпеть боль из-за переломанных костей и пробитого легкого.
Ее слова рисовали мрачную и безнадежную картину. Мне были понятны ее чувства: уязвимость, отчаяние и бессонница, когда в самый темный час ночи не можешь сомкнуть глаз и думаешь, что твое солнце может никогда больше не взойти. Наверное, в течение той недели она изо всех сил старалась быть полезной, сидя у его постели, поправляя простыни, стараясь не задеть аппарат, поддерживающий его жизнь, и расспрашивая врачей с медсестрами. Все могло пойти по-другому, и тогда я бы не встретила Уайта. Я бы вернулась домой после встречи с Беном, не думая о парне, встреча с которым сулила одни неприятности. Моя жизнь и без того была достаточно сложной.
– Мне так жаль, – я не могла подобрать слова. – Должно быть, это было ужасно.
Глаза Харли заблестели.
– Ни одна мать не должна проходить через такое. И, я клянусь, не смогла бы пережить этого во второй раз, – она встряхнула головой, словно прогоняя мрачные мысли. – Ладно, достаточно этих депрессивных разговоров. Скажи, как тебе маффины? Только честно.
– Замечательно. Я бы ничего в них не меняла.
– Ты говоришь так из вежливости? Просто ты кажешься мне очень вежливым человеком.
Вау. Не каждый день меня обвиняли в излишней вежливости.
– Нет, правда. Все в вашей кофейне просто идеальное. Туристы съедят все десерты подчистую. Местные тоже.
– Детка, я так рада это слышать.
– Когда вы открываетесь?
– Если все пойдет по плану, то на следующих выходных. Мне осталось найти работников и немного их потренировать, – она на секунду задумалась. – Эй, а ты не знаешь никого, кто ищет работу?
Я сглотнула. Три прошлых лета я работала у папы в магазине виндсерфов. Пока что он не спрашивал меня об этом, но я уже решила, что не буду работать с ним. Он думал, что я смогу быть на воде, следить за оборудованием и проводить инструктаж. Но я не могла. Не сейчас. Возможно, никогда.
Я выпрямилась и посмотрела ей в глаза.
– Я ищу работу.
– Вот оно что… у тебя есть опыт?
– Не в кофейне, но каждое лето я работала на папу. Он продает виндсерфы и кайты. Я занималась починкой, выдачей оборудования в аренду и давала уроки новичкам. Еще у нас в магазине продаются всякие сладости и закуски, так что я и за кассой умею стоять. Но, честно говоря, понятия не имею, как работает эта штука, – я показала на хромированную кофемашину.
Ее лицо потускнело, и она неловко переступила с ноги на ногу.
– Видишь ли, милая, мне нужен кто-то с опытом работы. К тому же не хочется разозлить твоего отца, украв у него работника. Не хочу произвести плохое впечатление на соседей, даже не открывшись, – она засмеялась, но я видела, как ей неловко.
Проглотив свое разочарование, я опустила глаза на пустую кружку.
– Я понимаю, но в любом случае я не буду работать у папы этим летом.
– Звучит как начало истории, требующей еще немного кофе.
Она потянулась к моей кружке, но я покачала головой и соскользнула со стула.
– Нет, спасибо. Мне правда пора идти.
– Погоди, – мама Уайта обошла прилавок и остановилась рядом со мной. – Прости, детка. Я не хочу показаться настырной, просто я привыкла выслушивать людей. Говорят, я хороший слушатель… если вдруг тебе понадобится излить кому-нибудь душу.
– Спасибо, – пробормотала я, бросив взгляд на дверь, и мое сердце вдруг забилось быстрее.
Она засунула ладони в задние карманы джинсов.
– Я устроила из всего этого настоящую путаницу, да? Послушай, я тут бегаю впопыхах, пытаясь успеть все в срок, и Уайту уже порядком надоела моя компания, и мне действительно не помешает помощь. Ты не шутила насчет работы?
Я подняла глаза наверх. Если я буду работать в этой кофейне, то просто заменю одну проблему на другую? И все же, если я не хотела работать у океана, то должна была найти работу где-то еще. Мои родители никогда бы не позволили мне бездельничать все лето, особенно учитывая, что я собиралась отказаться от работы в папином магазине.
Я и не заметила, как мои ногти впились в ладони.
– Нет, я серьезно.
– Что ж, детка… – она задумчиво пожевала губу. – Не могу ничего обещать, но почему бы тебе не прийти и не попробовать поработать здесь как-нибудь на неделе. Я проведу для тебя инструктаж, и, может, мы сработаемся.
Я облегченно выдохнула.
– Спасибо. Это было бы здорово, – я сама не понимала, почему так радуюсь этой возможности. Главное, чтобы у меня осталось время для Бена. – Только я не могу работать поздним вечером.
– Не беспокойся. Поначалу я буду работать только днем и по выходным, – она протянула мне руку. – Ну так что, договорились?
– Да, – я пожала ее руку. – Договорились.
– Договорились о чем?
Я резко обернулась.
В проходе стоял Уайт. На нем были спортивные штаны и майка, его волосы были растрепаны, а голос звучал хрипло и сонно. Он поднял руку и протер глаза: из-за этого его майка приподнялась, а мышцы живота немного напряглись.
О боже. Я сглотнула. Выглядело так же впечатляюще, как и накануне вечером.
Он сфокусировался на мне и улыбнулся краешком губ.
– Неужели вчера я был настолько неотразим, что ты все-таки не смогла устоять?
Харли подошла к нему и шлепнула сына по руке.
– Боже мой, Уайт. Никто не любит хвастунов, – она посмотрела на меня и подмигнула. – Кроме того, Мер пришла не для того, чтобы увидеть тебя. Она пришла устраиваться на работу.
Уайт уселся на стул, вытянув ноги перед собой. Даже его идиотские ноги были красивыми.
– Ты будешь работать в кофейне моей мамы?
Я пожала плечами и попятилась к двери.
– Если я справлюсь с работой, то да.
Он наклонился вперед и поднял бровь.
– Если захочешь, можешь приготовить мне кофе в любое время.
– Уайт! – его мама закричала на него из-за прилавка. – Тебя же не в сарае растили! Веди себя прилично.
Он сразу же как-то осунулся, и на его лице появилось смущенное выражение.
Когда Харли отвернулась, я показала ему язык. Его глаза широко распахнулись, и он фыркнул от смеха.
Этот звук заставил меня улыбнуться, но я быстро убрала ухмылку со своего лица. Зачем я поддерживаю его игривый настрой? Что я вообще здесь делаю?
Мне пора было бежать, но как только я подошла к своим мокрым кроссовкам, окно сотряс сильный порыв ветра. В следующую секунду в стекло начали биться тяжелые капли: на улице бушевал ливень. У меня упало сердце. Пробежка до дома будет отвратительной. Я накинула на голову капюшон и наклонилась, чтобы зашнуровать кроссовки.
Перед моими глазами появились босые ноги Уайта.
– Ты не можешь бежать домой под таким ливнем.
– Я бегала и в худших условиях.
– Ты замерзнешь.
– Все в порядке. Я родилась и выросла здесь, – я засунула ноги в кроссовки и поежилась, когда мои носки коснулись мокрых стелек.
– Что это вообще значит? Что ты от рождения водостойкая? Не упрямься. Давай я тебя подвезу.
Прежде чем я успела найти слова, которые убедили бы его в глупости этой идеи, он крикнул через плечо:
– Мам, мне нужно взять ключи. Посмотри за ней, а то вдруг убежит.
– Если понадобится, я ее свяжу, – ответила Харли, подмигнув мне.
Уайт бросил на меня внимательный взгляд.
– Осторожнее, в маминых шутках всегда есть доля правды. Я сейчас вернусь.
И я осталась дожидаться его возвращения, спрашивая себя, что вообще сейчас произошло.
Уайт Квин был одной большой проблемой. Он врывался в мою жизнь второй день подряд, и, по какой-то неведомой причине, я это позволяла.