– Вот они – хазары, – вглядываясь, задумчиво произнёс Василь. – Что-то произошло, раз они так рано здесь появились. Спешили как видно и кого-то опасались – не иначе. Это плохо: они могут быть настороже. А с другой стороны, их всего почти два десятка. Это уже неплохо. Вот что, друзья мои! Как стемнеет, тихо проберётесь в их стан и разузнаете обо всём: где будут стоять шатры, где полон, где их кони. Я староват для этого, а вы сможете. А сейчас вернёмся к Сивояру.
* * *
Куреп вопросительно смотрел на Бураша, глаза которого необычайно ярко сверкали в отблесках небольшого костра, горящего внутри шатра и тускло освещающего его.
– Ну что? – требовательно спросил Куреп.
– Брод стерегут шесть человек. Пока всё тихо.
– У тебя всегда всё тихо, – недовольно перебил его Куреп. – Не проходит ночи, чтоб мы не теряли воинов. Головой ответишь, если ночью кто-то перейдёт брод. Иди.
Бураш продолжал стоять.
– Ну что ещё?
– Там этот одноухий ромей приехал со своими людьми. С тобой хочет поговорить.
– Много с ним людей?
– Пятеро.
– Приглядывай за ними на всякий случай. Веди одноухого сюда – узнаем, чего он хочет.
Бураш вышел и через некоторое время в шатёр привёл человека. Перед Курепом стоял среднего роста человек с аккуратно подстриженной бородой и волосами на голове. И хотя он был одет в одежду степняков, на степняка он походил мало. У Курепа одноухий часто перекупал славянских пленников, и, несмотря на такое частое общение, Куреп не доверял ему из-за его постоянно бегающих глаз и какого-то слащавого взгляда.
– Ты что-то слишком рано меня встречаешь, – притворяясь радушным, улыбнулся Куреп.
– Простое желание заработать вынудило меня встретить тебя здесь. Чем ближе к торгу невольников, тем рабы будут дороже. А здесь я постараюсь купить у тебя их чуть дешевле и избавить тебя от части хлопот по их охране и сопровождению. Вот видишь – я открыт перед тобой, – как-то вкрадчиво и заискивающе проговорил одноухий. – Сейчас моему василевсу Льву IV нужны ремесленники – видно опять готовится война. Поэтому на них большой спрос. Есть ли у тебя такие?.. Или, может, у тебя есть что-то особенное?
– В этот раз я ничем не могу тебя обрадовать. Эти славяне-сакалибы слишком неразумны – они совсем не ценят свою жизнь и сражаются до тех пор, пока их не убьют. У меня для тебя нет рабов-мужчин и, соответственно, ремесленников.
Даже в тусклых бликах костра было видно, как у ромея пропал его заискивающий вид. Куреп усмехнулся в душе, глядя, как изменился ромей, и с небольшим презрением продолжил:
– А особенное у меня есть, но ты его у меня не купишь – слишком дорого.
– Насколько дорого? – заинтересовался ромей.
– Я надеюсь получить за неё выкуп в сто монет.
– Это женщина? И почему ты решил, что тебе за неё дадут такой выкуп? – опять на лице ромея появилось заискивающее выражение.
– Эта девчонка грозится своим отцом и обещает, что он всех освободит из плена.
– Но отчего ты решил, что за неё дадут такой выкуп? Строптивость у нас в империи быстро усмиряют.
Куреп достал бусы из крупного жемчуга и золотые серьги:
– Смотри! Может простая славянка иметь такие украшения?
Ромей многозначно покачал головой, соглашаясь.
– И ещё, – Куреп убрал драгоценности за пазуху. – Эта, как ты говоришь, строптивая славянка ещё очень здорово говорит на ромейском языке.
– На ромейском? – Заинтересовался ромей. – А можно на неё посмотреть?
Куреп внимательно посмотрел на ромея:
– Я сказал, что она стоит сто монет, и я их получу, – внезапная мысль мелькнула у него. – Но ты можешь купить у меня её старшую сестру. Она очень красива.
– Ну что ж! Приведи, посмотрим.
– Бураш! – крикнул Куреп и приказал вошедшему: – Приведи девчонок из шатра. Обеих, – и скабрезно улыбнувшемуся Бурашу добавил: – Осмотр перед продажей.
– Гы! Понятное дело, – засмеялся Бураш и вышел.
* * *
– На, Единец, ешь! – Млада отломила небольшой кусок от пресной лепешки, по которой выдали хазары каждому пленнику, а остальное протянула брату.
– Ты что это, Млада! – одёрнула её Агапе. – Так совсем ослабеешь. И так впроголодь существуем. Хорошо ещё в повозках едем, а не пешком.
– Кому нужны мои силы? – горестно простонала Млада.
– Нас скоро спасут, – уверенно произнесла Агапе.
– Ты сама не веришь, что говоришь.
– Так почему хазары последние два дня всё время погоняли лошадей? И злые все, а? Почему ночевки такие короткие? А потому, что боятся они кого-то.
В темноте разлил свои трели соловей, и вдруг его песня резко оборвалась.
– Слышишь? Соловей.
– Как мало спел соловей! Его песня коротка, как моё детство. Знаешь, Агапе, сегодня, когда переправлялись через брод, я пожалела, что рядом нет омута: я бы, не задумываясь, бросилась бы в него.
– Что ты, что ты! Даже не думай об этом.
Млада иронично скривилась:
– Я не думаю, а знаю, что даже глубокий омут не сможет смыть с меня этот противный его пот… – и у неё по щеке потекла одинокая слеза.
Недалеко два раза ухнул филин, и сразу же вдали как эхо ему отозвался другой. Млада насторожилась:
– Слышишь?
– Что?
– Филины в ночи перекликаются.
– Филин – птица ночная. Вот и кричит.
– Филин на деревьях селится, а где здесь деревья? Обычно Станко с братьями так в лесу перекликался.
– Ах! – радостная Агапе обняла Младу. – Я верила, понимаешь, я верила…
– Хватит обниматься! – на пороге шатра появился Бураш, а за ним виднелись ещё трое воинов. – Пошли, Куреп ждёт.
– Опять! – сразу сникла Млада.
– Обеих ждёт, – добавил Бураш.
– Зачем? – отпрянула назад Агапе, сразу побелев лицом. – Я не пойду.
– Да кто тебя спрашивать будет? – Бураш схватил Агапе за волосы и вытащил из шатра.
– Агапе! – заверещал Единец и бросился за ней, но один из воинов грубо затолкнул его обратно.
В той стороне, где были лошади хазар, раздались крики. Бураш остановился, продолжая держать Агапе за косу, и приказал одному из воинов, следовавших вместе с ним:
– Узнай, что там?
Воин скрылся в темноте, а Бураш не успел пройти далее и нескольких шагов, как сбоку на него прыгнул волк и куснул его прямо за щёку, а затем отодрал клок одежды на боку. Бураш еле удержался на ногах, оттолкнул Агапе и выхватил меч.
– Прочь, Серко! – крикнула Агапе по-ромейски, и волк, отпрянув и порычав, попятился и скрылся в темноте.
Бураш и оставшиеся воины – втроём, выхватив мечи, испуганно озирались по сторонам, ожидая нового нападения или чего-то неожиданного, а Млада и Агапе уже не могли сдержать радости.
– Пошли, – Бураш толкнул Агапе, и хазары повели девчат дальше.
* * *
В ночной степи, не отдохнувшей от дневного жара, в направлении горящих костров хазар осторожно, почти не шурша травой и не издавая ни звука, скользили три тени. Одной из них был волк Серко, а две других – Векша и Вячеслав. Оба отрока, доверяясь чутью зверя, следуя за ним, вначале двигались быстро, но по мере приближения к хазарам, невзирая на поведение волка, стали чаще останавливаться, прислушиваться, а затем поочерёдно, низко пригнувшись к земле, перебегать на новое место. Векша наготове держал лук со стрелами, а у Вячеслава под рукой были его ножи.
Немногочисленные костры хазар были разложены довольно далеко друг от друга, охватывая весь их стан. Некоторые из них горели довольно далеко от шатров, причём все со стороны степи. И только со стороны брода чернела темень. По стану хазар бродили люди, изредка заслоняя собой огонь.
У ближайшего костра хазар, к которому подобрались отроки, было непонятно тихо, но Серко не показывал волнения. Векша и Вячеслав, стараясь оставаться в темноте, начали кружить вокруг него, пока Векша не схватил друга за руку. В отблесках огня были видны лежащие на земле два трупа, пронзённые стрелами.
– Это наверное тот, из речки… – шепнул Векша.
– Это плохо, – также тихо ответил Вячеслав. – Хазары будут настороже. Внезапно на них не напасть.
Недалеко раздалась трель соловья и резко оборвалась.
– Кому-то знак подаёт, – шепнул Векша.
– Значит, он не один, – ответил Вячеслав. – А ведь ещё Житко и Путята должны быть рядом.
– Сейчас проверим, – Векша поднёс ладони ко рту. – Ух! Ух!
В ответ, как эхо, раздалось из темноты:
– Ух! Ух!
– Братья, – улыбнулся Вячеслав. – Живы…
– Агапе! – раздался детский крик.
Серко встрепенулся и скрылся в траве, а в той стороне, откуда донёсся ответный крик филина, раздалось ржание лошадей и топот копыт.
– Хазарских лошадей в степь погнали, – приподнявшись и пытаясь что-то разглядеть в темноте, на слух определил Векша.
– Зачем? – почти простонал Вячеслав. – Теперь к ним вообще не подберёшься.
– Подберёмся, – не согласился Векша. – Смотри! – Векша показал в сторону хазарского стана.
На фоне горящих хазарских костров было видно, как пригнувшись к земле, метнулся к этим кострам человек. Вячеслав прошептал на ухо Векше:
– Я за ним, а ты найди Житко и Путяту.
Векша скрылся в темноте, а Вячеслав осторожно, то и дело останавливаясь и озираясь по сторонам в ожидании опасности, направился вслед за неизвестным союзником, стараясь не высовываться из травы и тихо раздвигая её стебли. В отблесках костров он хорошо видел силуэт незнакомца, который бесстрашно приближался к одному из шатров, а затем внезапно скрылся из глаз.
Недалеко от костра, горящего у шатра, Вячеслав остановился и осторожно подполз ближе. Вокруг огня сидели двое воинов и нехотя перебрасывались между собой словами. До Вячеслава, распластавшегося на земле, долетали их слова, но он не старался вникнуть в смысл, а осторожно озирался по сторонам, пытаясь услышать или разглядеть в темноте движение незнакомца. Вдруг буквально в двух десятках шагах от него из травы поднялся человек и двинулся к противоположной от входа стороне шатра. Это было так бесстрашно и в то же время опрометчиво, что Вячеслав затаил дыхание и напрягся, готовый ко всяким неожиданностям. Судя по поведению, по резким порывистым движениям – это был такой же молодой парень, как и он сам.
Незнакомец шмыгнул к шатру, и Вячеслав услышал еле слышный треск разрезаемого полотнища, а затем тихий шепот:
– Млада, Агапе!
– Нет их здесь. Увели их, – раздалось в ответ.
– Единец, иди ко мне – тебя братья ждут!
Видимо хазары что-то услышали и насторожились. Они вытащили из костра горящие сучья и бросились за шатёр. Огонь осветил молодого парня, держащего на руках Единца. Отрок бросился в спасительную темноту, а Вячеслав вскочил и один за другим бросил два ножа в хазар. Один нож попал хазарину в горло, и он, схватившись руками за горло, упал замертво. А второй – попал другому в плечо, и хазарин выронил из руки горящую ветку. Вячеслав осторожно попятился и бросился вслед за парнем.
Отбежав довольно прилично от хазар, Вячеслав остановился и прислушался. Вокруг было тихо, если не считать стрёкота сидящих в траве сверчков. Он поднёс руки ко рту, и в ночной тиши опять раздалось:
– Ух! Ух!
– Здесь мы, – раздался тихий голос Векши буквально в нескольких десятках шагов.
Подойдя, при свете нарождающейся луны и звёзд Вячеслав разглядел довольные лица братьев и незнакомого парня, который оказался постарше, чем он сам.
– Вятко! – счастливый Единец прильнул к Вячеславу. – Я знал, что вы придёте! Знал!
Маленькое худенькое тельце брата крепко прижалось и, казалось, совершенно не хотело расставаться, чувствуя теперь в совершенной безопасности.
– Вятко! – взволнованно продолжил Единец. – Спасать всех надо. Хазарин сказал, что если кто убежит, то всех, кто был рядом, убьёт.
– Не успеет. Всех спасём. А ты кто? – обратился он к парню.
– Трегуб я. Убежать от хазар помогли вот они, – он кивнул на Единца. – А потом твоих братьев встретил.
Радостные встречей Житко и Путята улыбались:
– Мы не отстали от хазар и выследили их.
– Это потому, что я в деревне лучший охотник, – ввернул своё слово Трегуб.
– Молчи уж, охотник! – перебил его Житко. – После того, как ты ночью к хазарам пробирался, они сломя голову целый день коней подгоняли. Мы еле успевали за ними – перекусить некогда было. А сам потом целый день спишь на коне. Так и гляди за тобой, чтоб не упал.
– Зато я им по ночам спать не давал. И не один хазарин стрелу в бок получил. И коней у них я придумал угнать…
– Лучше бы, конечно, чтоб не придумал, – остановил бахвальство Вячеслав. – Теперь хазары вообще спать не будут, и к ним будет очень трудно подобраться. Неосторожный ты, видел я, как ты Единца у хазар выкрал. Но за брата благодарю.
– Ничего, их не очень много осталось, – вальяжно произнёс Трегуб. – А теперь, когда вы с воинами подошли, им только и остаётся, как бросить полон и улепётывать сломя голову. Много воинов-то с вами?
– Нет воинов. На себя надейся, – ответил ему Векша.
– Как нет? – взволновался Трегуб. – Как же без воинов-то?
– Зачем нам воины, когда есть дядько Василь? Успокойся, завтра утром никого из хазар в живых не будет. А сейчас пойдём, дядько Сивояр вас кашей накормит…
Глава 7
Бураш с окровавленным лицом затащил в шатер Агапе и Младу и бросил их к ногам Курепа. Девочки поднялись на ноги и вызывающе смотрели на хазарина. Куреп удивился переменой, произошедшей с Младой. Раньше безучастная ко всему, теперь она глядела на него непокорно смело. Её дерзкий взгляд смутил Курепа, и поэтому он вначале обратился к Бурашу:
– Что это с твоим лицом?
– Волк напал.
– Что он – бешеный, чтоб на людей бросаться?
– Да не похоже, что бешеный… Вон она, – Бураш показал на Агапе, – что-то крикнула, и волк отстал.
– Ты не пьяный случайно? Как можно управлять диким зверем? Кровь с лица уйми!
Бураш недоумённо пожал плечами, а одноухий ромей подошёл к Младе и властно пальцем поднял её подбородок:
– Как зовут тебя, красавица? – спросил он по-ромейски.
Млада непонимающе смотрела снизу вверх на ромея. Он усмехнулся и повернулся к Агапе.
– Её зовут Млада, – произнесла по-ромейски Агапе.
– А тебя?..
– Агапе.
– Агапе? Что означает «любовь». О-очень интересно, – протянул ромей и повернулся к Курепу. – Никакая она ей не сестра. Не может одна знать ромейский язык, а другая – нет.
Он опять повернулся к Агапе:
– Ты очень хорошо говоришь по-ромейски. Откуда ты знаешь наш язык?
Агапе горделиво вздёрнула голову:
– Мой отец родился в империи ромеев. Мать моего отца из рода Камениатов.
– О-о-о! – протянул ромей, – род Камениатов известен в империи. А как он оказался среди этих варваров-славян?
– Он вернулся на родину своего отца.
– Родина, – ухмыльнулся ромей. – Тоже нашли понятие! Родина там, где тебе лучше всего жить. А всё остальное – пустое. Значит, просто он не был способен жить среди нашего просвещенного народа, ни на что не способен…
– Моего отца хорошо знали среди ромеев, и его знал сам басилевс.
– Да ну? И под каким же именем его знал император?
– Его ромеи знали как Сакалиб.
Ромей изменился в лице:
– Твой отец – Василий Сакалиб?
– Вот видишь, и ты его, оказывается, знал.
– Знал ли я его? – со злым выражением лица, вскипая, почти прошипел ромей. – Это благодаря ему я лишился своего уха. Это благодаря ему я потерял всех своих людей, с которыми я мог бы быть богатым и знатным. Это благодаря ему я теперь прозябаю в этих степях.
Куреп, не понимая ромейского языка, удивлённо смотрел на них, пока одноухий не повернулся к нему со злой торжествующей улыбкой:
– Я дам тебе за неё сто монет. Ты не представляешь, как у меня сейчас радостно на душе: дочь самого Сакалиба – моя рабыня. Видно на небесах вняли моим мольбам и решили возместить все мои страдания. Я её перепродам. Пусть с убытком, но продам её чужеземцам – может быть сарацинам. И семя Сакалиба сгинет в унижениях и страданиях. И пусть все знают, что Феликс не прощает обид.
– Отец убьёт тебя! – воскликнула Агапе.
– А может он раньше умрёт от горя, когда узнает, что его дочь – рабыня?
– Скорее умрешь ты, потому что он рядом, – в сердцах крикнула Агапе и залилась слезами.
Феликс посерьёзнел лицом, и было видно, что эта новость его ошеломила.
– А вторую не возьмёшь? – отвлёк его от дум Куреп.
Ромей ещё раз окинул взглядом Младу:
– Я могу дать тебе за неё пять золотых монет. И не более…
Куреп, соглашаясь, молчаливо склонил голову. Феликс отсчитал золотые монеты и вручил Курепу тяжёлый мешочек, а затем попросил Бураша:
– Отведи моих рабынь к моим воинам, – и опять повернулся к Курепу. – Куреп, я хочу тебя предупредить…
Но договорить ему не дал ввалившийся в шатёр воин:
– Почти всех наших лошадей угнали в степь…
Куреп от неожиданной вести остолбенел, а Бураш промолвил:
– Может, их перепугал волк, который на меня напал?
– Какой волк! – возбуждённо ответил хазарин. – Двое наших воинов, которые охраняли коней, лежат мёртвые со стрелами в груди.
Куреп повернулся к Бурашу и зарычал:
– Как могло это случиться? Кто охранял брод? Почему они все-таки перебрались на этот берег?
Очумевшего от неожиданной вести и не знавшего что ответить Бураша потеснил ещё один вошедший хазарин. Рукой он держался за окровавленное плечо:
– Куреп! – начал он, – я видел его.
– Кого?
– Того, который убежал от нас. Он выкрал мальчишку, который был вместе с ними, – воин показал на девчонок.
Агапе громко засмеялась. Куреп повернулся на её смех и порывисто шагнул в её сторону:
– Заткните ей пасть!
Феликс рукой остановил Курепа:
– Позволь мне распоряжаться моими рабами, – он повернулся опять к Бурашу. – Отведи их к моим воинам. Пусть их там свяжут и засунут им в рот тряпки, чтоб не кричали.
Бураш вытащил из шатра упирающихся Агапе и Младу, а Куреп обратился опять к раненому хазарину:
– Ты точно видел его?
– Как тебя. Мы его осветили горящими ветками. Он держал на руках мальчишку.
– Вы осветили? Ты был не один? Так почему вы не поймали его?
– Нас было двое. Он с мальчишкой бросился в темноту и бросил в нас по ножу. Лиясу нож пробил горло, и он умер, а мне попал в плечо.
Феликс усмехнулся:
– Ты хочешь сказать, что он, держа в руках мальчишку, смог бросить так метко в вас ножи, что одного убил, а второго ранил? – ромей повернулся к Курепу. – Ты понимаешь, что этот парень был не один? Под утро жди нападения.
Феликс шагнул к выходу.
– Подожди! – остановил его Куреп. – Так что ты хотел сообщить мне?
– Этот Сакалиб довольно опасен. А девчонка проболталась, что он рядом.
– Но, думаю, не опаснее Кара-батыра.
– Слух о Кара-батыре идёт по степи, но я его не видел, а с Сакалибом я сталкивался. Он один стоит двадцати воинов. А у тебя, как я понял, их не так уж и много осталось?
– Теперь уже да. Так что же теперь можно сделать?
– Уже поздно что-то делать. Пусть теперь идёт всё чередом.
– Ты поможешь мне?
– Можешь не сомневаться. Как рассветёт, мои воины будут вместе с твоими.
Куреп повернулся к раненому хазарину:
– Всех воинов собери у моего шатра, да и тех, кто охраняет брод, тоже веди сюда. Охранять уже нечего…
Раненый хазарин покинул шатёр, а вслед за ним Феликс, направившийся к своим воинам. Рядом на траве лежали связанные и с тряпками во рту Агапе и Млада.
– Погрузите их на лошадей. Мы сейчас без шума уезжаем – опасно здесь. Утром будет бой, а нам ни к чему подвергать наши жизни опасности из-за, – Феликс кисло усмехнулся, – обречённых.
* * *
Василь смотрел на голодных, но счастливых от встречи с соплеменниками и братом мальчишек, уписывающих за обе щеки кашу, сваренную Сивояром. Не отставал от них и Трегуб, поглядывая на окружающих и слушая рассказ Векши и Вячеслава о том, что они заметили у хазар. Все сидели у небольшого костра, разожженного в шатре, обтянутым толстыми шкурами и не пропускающими свет. На миг Трегуб перестал жевать, когда услышал, как Вячеслав бросал ножи в хазар. Он восхищенно посмотрел на Вячеслава, удивляясь тому, что до сих пор он молчал об этом. Уж сам-то он непременно всем сообщил о своей удали.
– Как вы говорите, зовут хазарина? – спросил Василь.
Наевшийся каши Единец, с трудом удерживаясь от сна и потирая глаза, ответил:
– Все хазары его называли Курепом.
Василь немного помолчал, обдумывая рассказанное, а затем промолвил:
– То, что мы задумывали, не удастся. Они были настороже и ожидали преследования. Не зря они не разожгли костров со стороны брода – наверняка там у них засада. Теперь, когда у них угнали большинство лошадей, хазары будут ждать нападения под утро, а мы нападём сейчас.
– Я готов, – встрепенулся Трегуб. – Пускай я погибну, но и за собой хазарина заберу.
Василь оглядел его, мельком взглянув на заснувшего Единца, и назидательно произнёс:
– Никому умирать не надо. Вы все будете с Сивояром и поможете мне, отвлекая хазар. Садитесь на коней и со стороны степи в верстах в двух от хазар разведите костры и зажгите факелы. И побольше двигайтесь, а я один в хазарском стане порядок наведу…
– Дядько Василь! – Вячеслав умоляюще смотрел на него. – А как же мы? Мы же пробирались к хазарам и знаем, где стоят их шатры. Да и помочь мы сможем.
– Поверь мне, Вячеслав, когда идёт бой, то не всегда знаешь, где опаснее. А главной помощью будет то, что мне не надо будет думать в пылу боя о сохранении ваших жизней.
– Всё понятно, Василь. Сделаем, – поднялся Сивояр. – Пойдёмте, ребятишки, готовиться…
Василь придержал выходившего из шатра последним Сивояра и тихо прошептал ему на ухо:
– Ты уж там посматривай за отроками, к хазарам не лезь и их не пускай. Молодость – она безрассудно смелая. Сам такой был. Кажется, что тебя ни одна хворь не возьмёт, ни вражеская стрела не достанет, ни клинок. Ты уж не подведи…
– Знамо дело – не подведу.
– Как начнёт светать, подтягивайтесь к хазарским шатрам. Я вас там буду ждать.
Сивояр с парнями скрылся в темноте, а Василь направился вдоль берега реки к стану хазар. Под одеждой на нём была одета кольчуга, выкованная им же самим и не раз испытанная в бою, которая выдерживала попадания стрел. У него был меч и кинжал, за спиной – лук с двумя десятками стрел, а кроме того за пояс были засунуты два небольших топорика.
Василь шёл, переступая с пятки на носок, приглушая шаги. Он не таился, но прислушивался к каждому постороннему звуку, приближаясь к броду, надеясь вначале уничтожить хазар, сидевших в засаде. У поворота реки, откуда Василь, Векша и Вячеслав наблюдали, как переправлялись хазары через брод, у него захолонуло в сердце – хазарские костры не горели. Первой мыслью было то, что они ушли, но он тут же отбросил эту мысль – просто они ждут нападения. Нет ни ничего хуже долгое время ждать опасности. С течением времени это напряжённое ожидание сказывается, а с учётом того, что Трегуб тревожил хазар каждую ночь, то они из-за усталости уже не те воины, которые могут дать достойный отпор.
Невдалеке послышался непонятный хруст, а затем характерное лошадиное пофыркивание. Василь свернул в ту сторону и наткнулся на пасущегося одного из хазарских коней, разогнанных по степи Житко и Путятой.
– Тихо, тихо. Не бойся, – негромко произнёс Василь на степном наречии.
Конь шумно потянул ноздрями воздух и, видимо поняв, что никакой опасности нет, подпустил к себе человека.
Василь погладил его по морде и, взяв за повод, повёл за собой. Конь оказался на удивление послушным и не противился. Василь не стал на него садиться, так как посчитал, что человек на коне может вызвать опасение, а идущий пешком и ведущий коня – недоумение, что позволит ему получить преимущество.
У брода Василь никого не нашёл. Он обшарил все кусты, но засады не было. Василь был недоволен собой: что-то пошло не так. Неужели он сделал неправильные выводы? Или что-то случилось?
Василь направился в сторону предполагаемого расположения хазар, уже не таясь. От сияющих на небе звёзд и ущербной луны было видно всего на несколько шагов, и он рассчитывал, что его обязательно окликнут, если, конечно, он не пройдёт мимо хазарского стана. Тогда придётся возвращаться и искать их в другом месте. Но возвращаться не пришлось – из темноты раздался голос:
– Эй, кто там бродит?
В ответ Василь спокойно произнёс: